Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Алексей Венедиктов — А Наталья Ивановна Басовская, Алексей Венедиктов в прямом эфире. Добрый вечер, Наталья Ивановна!

Наталия Басовская — Добрый вечер!

А. Венедиктов — И мы продолжаем, собственно говоря, историю этих 2-х замечательных женщин. В прошлый раз мы рассказали про Агриппину Старшую, а теперь будем... Про маму. А теперь будем говорить про дочку Агриппину Младшую, которая, как условно говоря, — да? — там сестра Калигулы, жена Клавдия, мать Нерона. Это дочь Германика.

Н. Басовская — Это что-то потрясающее. Такое соцветие, только в кавычки, конечно, беру, ужасающих фигур. Ну, я вернусь к своей мысли, которая прозвучала в прошлый раз. Мне кажется, она важная. Это действительно закат, закат великих, воспевавшихся римлянами доблестей. Пусть не во всем они удавались, но был некий эталон. Были некие представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. А вот со времени установления неограниченной монархической власти, а это сделал Октавиан по прозвищу Август Божественный. Это сделал он, 27-й год до новой эры, победив всех великих конкурентов. Что-то сломалось совершенно в римской системе, в римской цивилизации, неприспособленной к этому неограниченному тираническому правлению. Об этом писали все умнейшие историки прошлого. А я хочу напомнить известные высказывания лорда, историка XIX века Джона Эмерика Эдуарда Дальберга Актона, замечательный человек, который говорил: «Всякая власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно». Вот это примерно то, что является стержнем к теме, которую мы продолжаем, а мы действительно продолжаем сегодня. Агриппина Младшая — уцелевшая дочь Германика, отравленного в Сирии, и Агриппины Старшей, замученной по приказам Тиберия, по распоряжениям беспощадно замученной вместе с братьями Агриппины, то есть сыновьями Агриппины Старшей. Это вот такое затравленное...

А. Венедиктов — Такое детство. Такое детство. Детство.

Н. Басовская — Накопление ненависти, я полагаю, шло страшное накопление ненависти, потому что не может человек перенести эти бедствия хладнокровно. Человек не может. А Калигула смог, ее родной брат. А вот Калигула смог. О нем я еще скажу. Итак, она родилась то ли в 15-м, то ли в 16-м. Это бывает не очень точная дата. Прожила 44, видимо, года. Или 45. И каких! Она родилась там на Рейне, на Западе, где сражался героически, сдерживая давление германских племен, ее отец, обожаемый римлянами Германик. Родилась там в походных, полевых условиях. Все его дети начинали с этого, что они росли там. А мать принимала участие даже в боевых действиях. Она привыкла ими гордиться. Но все кончилось. Все кончилось после смерти отца, который умер в 18-м году, отравленный. Никто не сомневался. И когда суд уже приближался даже к тому, чтобы установить факт отравления, главный обвиняемый, наместник в Сирии, вдруг покончил с собой. Все понятно. И мать, знаменитая, так сказать, женщина Агриппина Старшая — жена героя, жена героя, которого обожал Рим. Ложное известие о том, что он может быть жив, вызвало истерику, восторги, кричали: «Жив, здоров, спасен Германик! Рим спасен! И мир спасен!» Для них это примерно одно и то же. Вот такое начало жизни, которая начиналась как бы светло и радостно, но затем обернулась совсем иначе. Она родилась на том месте, котором... где сейчас современный город Кёльн. Это было местечко, крепость...

А. Венедиктов — Глухомань.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Глухомань.

Н. Басовская — Крепость. Крепость. Одна из римских крепостей. Оппид Убиор. Или... Да, Убиор. Все-таки, наверное, так. На Рейне. И в 18-м году, когда погиб отец, семья вернулась в Рим. Ей 3 года.

А. Венедиктов — Вы знаете, что интересно было? Что ведь они все уехали на Восток, вся семья, кроме нее. А ее маленькую, 3-летнюю девочку отправили к тете в Рим. А вся семья, все братья, папа, мама, они уехали. То есть она была уже сразу как-то там на воспитании.

Н. Басовская — Сирота.

А. Венедиктов — Да. При живых родителях. Пока при живых.

Н. Басовская — Она сирота по определению, получается. Семья вернулась в Рим. А она нет. В 19-м отравлен Германик. Мать борется за правду. До нее никому нет дела. И вот когда ей исполнилось 13 лет в 28-м году, Тиберий, этот озверевший совершенно от безнаказанности...

А. Венедиктов — Дедушка.

Н. Басовская — ... вседозволенности...

А. Венедиктов — Дедушка.

Н. Басовская — Да. Злобный...

А. Венедиктов — Но он дедушка ей?

Н. Басовская — Да, это ее дед. Он удалился на Капри, взяв с собой ее брата одного.

А. Венедиктов — Ну, пока еще...

Н. Басовская — Калигулу. Солдаты его прозвали Калигулой, потому что он ходил в солдатской обуви, в сапогах. И они прозвали его Сапожок. Он их умилял. Кто мог представить, что из него получится? Ну, есть даже версия, что все-таки он был нездоров, душевно болен. Вот ей 13 лет. Тиберий как бы вспоминает о ней и выдает ее замуж за человека по имени Гней Домиций Агенобарб. Вот более, чем на 30 лет старше. Девочку отдали тоже дедушке, можно сказать. И о нем надо сказать, чем он был известен. А он был очень известен. То есть в какие лапы отдали эту девочку. Считался родственником Августа. Это создавало вокруг него какую-то защитную такую зону. В походе на Восток прославился тем, что убил вольноотпущенника, который по его приказу пил, пил, пил вино и больше уже не мог, тогда он его убил. Даже в Риме это произвело нехорошее впечатление. Вынужден был оставить службу.

А. Венедиктов — Ну, самодур. Уже понятно.

Н. Басовская — Однажды на Аппиевой дороге переехал мальчика, якобы не заметив его. Об этом тоже уже было известно. Об этом говорили. В жару спора на форуме выколол глаз некоему всаднику, жульничал на гонках. Гонки на колесницах. То есть это человек, о котором один из древних авторов, а все те же писали, и Тацит, и Светоний, сказал: «Самый негодный человек во всех отношениях». То есть выдать ее замуж, ребенка фактически, за этого человека — это была система издевательства в развитии. Они не то, что не закончились, они приобрели некую изощренную форму. И вот, мне кажется, ей... у нее шло накопление ненависти. 9 лет она была замужем за этим, можно сказать, чудовищем. 37-й год. Умер Тиберий. Его наследник — брат Агриппины Калигула. На нем тоже, сразу скажем, вот зная, что сделано с его семьей, он находился по призыву императора на Капри с ним. И как пишут все авторы, делал вид, что все хорошо. Он вел себя так, что он всем доволен. Он уже 6 лет при императоре Тиберии. Ему 25 лет. Все хорошо.

А. Венедиктов — Папа отравлен. Мама задавлена. Двое братьев...

Н. Басовская — Братья замучены.

А. Венедиктов — Братья замучены.

Н. Басовская — Причем голодом, одного голодом уморили.

А. Венедиктов — Да, все хорошо.

Н. Басовская — В декабре этого же 37-го года Агриппина родила сына. Его назвали Домиций. Это он станет Нероном. Ее окружают вот эти злые, страшные тени и чудовища так плотно, что, как мне кажется, ей ничего не оставалось, как стать чудовищем самой. Калигула будет 4 года на престоле. И эти 4 года для Агриппины были очень знаменательны. Время его правления, бывший Сапожок, бывший очаровательный ребенок — что-то дикое. Все, что об этом рассказывают, ну, самая знаменитая история, что он объявил сенаторам: «Я своего коня произведу в сенаторы».

А. Венедиктов — Ну, и введу в Сенат.

Н. Басовская — Введу в Сенат и дам ему ранг, если захочу. Вот сделаю все, что захочу. Есть версия, что он, конечно, не родился таким. И умиление солдат было не на пустом месте. Как говорят дети иногда, он хотел быть хорошим. Как пишут все наши с Вами авторы, и Дион Кассий тоже, правда, каждый все дальше и дальше от... не являясь современником. Пересказывают. Друг у друга что-то заимствуют. Что же... В чем... Что случилось? И они пытаются объяснить, что он заболел какой-то страшной, необъяснимой для Древнего Рима болезнью какой-то, ну, сейчас бы мы сказали, инфекцией при отсутствии медицины, фактически при отсутствии медицины. Было непонятно, что это с ним происходит. Типа воспаления мозга. И вот когда это воспаление закончилось, из него, из этой болезни вышел совершенно другой человек. Не знаю. Не берусь судить, потому что во всех римских авторах есть такая морализаторская нота, морализаторский настрой. Они больше всего хотели объяснить, что случилось с Римом...

А. Венедиктов — Не могло такое быть с нормальным человеком. Просто так. Жестокость просто так была непонятна. Даже на фоне всех жестоких сам Калигула, ну, конечно, он отличался.

Н. Басовская — Чем только не пытаются объяснить авторы, включая ХХ век...

А. Венедиктов — Нет, кстати, есть сейчас такое направление, знаю. Знаете ли Вы или наши слушатели? Врачи пытаются по описанию древних авторов угадать, чем болели там Наполеон, Гай Юлий Цезарь. Да, да.

Н. Басовская — Довольно увлеченно этим занимаются. Воссоздают, пытаются перевести на современный медицинский язык...

А. Венедиктов — И там, где сохранились погребения, там по костям, поскольку болезнь откладывается в костях, пытаются тоже определить там все эти раны, удары в голову и так далее. Это очень интересно, но, конечно, даже на фоне, даже на фоне нашего будущего сына нашей героини Нерона, его родной дядя выглядел странно.

Н. Басовская — Еще более чудовищно.

А. Венедиктов — Еще более странно, я бы сказал.

Н. Басовская — Да. То есть вот это, разговор про душевную болезнь, может быть, что-то за ним есть, но главное, что есть, — римляне пытаются в конце, ну, они еще будут возрождать эти самые свои ценности при династии Антонинов, будут люди, будет Марк Аврелий, который будет мучиться...

А. Венедиктов — Север, Север то же самое. Да, да. Солдатские императоры тоже будут...

Н. Басовская — Они будут мучиться вопросами моральными, ну, особенно золотой век Антонинов.

А. Венедиктов — Ну, Вы знаете, вот эта история с Калигулой, ведь собственно говоря, когда он в 37-м году пришел к власти, его окружало эти 3 сестры его, включая Агриппину, которые единственно могли его утешить, абсолютно серьезно влияли на него, и через них пытались влиять.

Н. Басовская — Агриппина, Юлия Друзилла и Юлия Ливилла.

А. Венедиктов — Да, это сестры. Это оставшиеся в живых дети Германика.

Н. Басовская — К чеховской теме.

А. Венедиктов — Да, да. Три сестры.

Н. Басовская — Их три сестры. И что-то сразу быть хорошим он попытался, прежде всего, в отношении этих сестер. Призвал к своему двору. Это его родные сестры.

А. Венедиктов — Надо просто напомнить, что это оставшиеся дети, оставшиеся в живых только...

Н. Басовская — После истребления...

А. Венедиктов — После истребления семьи. Да? Это и самые близкие люди.

Н. Басовская — Агриппина Старшая родила 9 детей.

А. Венедиктов — Да. Да.

Н. Басовская — И вот он пытается воздать им всяческие почести. Все это у него получается вот с какой-то болезненностью.

А. Венедиктов — А мне почему-то нравится. Вот что Вы вот? Когда там указом императора: «Во имя здоровья императора и его сестер», — провозглашает Сенат. Ничего себе! Такого в истории нет.

Н. Басовская — Да сопутствует удача императору и его сестрам. Это производило противоестественное впечатление. Что в этом? Когда авторы... Я недоговорила фразу, включая ХХ век и даже XXI, историки пытаются объяснить, что случилось с Римом как с организмом социальным, со всей этой конструкцией римской цивилизации, ищут много в моральных вопросах и объясняют: все это пришло с Востока. Но вот уж такое отношение к сестрам никак не с Востока. Женщины на Востоке находятся в тени. Это как раз что-то свое, но с оттенком болезненности. Он распорядился, Калигула, профили своих сестер чеканить на монетах.

А. Венедиктов — Сестер!

Н. Басовская — Чеканят.

А. Венедиктов — Сохранились монеты.

Н. Басовская — Но как странно...

А. Венедиктов — Сохранились монеты.

Н. Басовская — Как странно жить римлянам. 2-е — им даны права и некие привилегии весталок, этих дающих обет безбрачия жриц...

А. Венедиктов — Святых женщин.

Н. Басовская — ... которые символ Рима. Какие привилегии? Например, лучшие места на играх и состязаниях, ну, бронь для членов правительства.

А. Венедиктов — А это очень важно для Рима. Это было важно на скамьях сидеть, Вы же знаете.

Н. Басовская — Самое важное. А Вы представляете, как это должно раздражать?

А. Венедиктов — Конечно.

Н. Басовская — Они сидят на этих забронированных местах. И они имеют привилегию весталки являясь противоположностью весталки.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — О чем сейчас...

А. Венедиктов — Замужние с детьми. Ну, вот Агриппина во всяком случае уже родила Нерона к этому времени.

Н. Басовская — Публичны е клятвы. Они... Их отдавали замуж раз, два. Разводили. То есть это антиподы весталок. Им выделена колесница, — это поразительно, — на которой до этого возили только изображения богов. Все это должно взбесить. Вот есть такое ощущение, что он, может быть, несознательно, но он пытается или взбесить Рим, или он такими неловкими телодвижениями хочет искупить...

А. Венедиктов — Перед семьей.

Н. Басовская — ... воздать...

А. Венедиктов — Перед семьей.

Н. Басовская — ... семье — да, — что-то.

А. Венедиктов — Не мог защитить, когда был при Тиберии.

Н. Басовская — Да. 6 лет притворялся, что все в порядке. Может быть и так.

А. Венедиктов — Ну, и, конечно, слухи об инцесте, о том, что...

Н. Басовская — И тут в ответ, конечно, что это ненормальная любовь, что... Тем более что в античном мире отношения к сексуальным отношениям, к связям между мужчиной и женщиной были несколько иными совсем...

А. Венедиктов — В Египте просто фараоны женились на сестрах.

Н. Басовская — Ну, да. Это было нормативно, чтобы из семьи...

А. Венедиктов — Власть не уходила.

Н. Басовская — ... чтобы не уходила власть. Но тут пошли разговоры об оргиях, которые они устраивают, он с сестрами, на Палатинском холме. Видимо, так. И оргии, видимо, были. Он... Вот это бешеное желание, зато мы теперь можем все. Мы можем вернуть все, то, что отнял Тиберий, что было растоптано. Мы притворялись, что это нормально, хотя это, конечно, совершенно ненормально. И вот эти разговоры про оргии в Риме, все это уже создает совершенно ужасающую обстановку. И как понимать, что происходит? Что происходит? Происходит что-то страшное. И это страшное разрешится только при Нероне. Разрешится само ужасающим, завершающим эпилогом. А пока действительно все это ненормально.

А. Венедиктов — Вот 3 сестры и Калигула.

Н. Басовская — Через год такого веселья в 38-м году умерла Юлия Друзилла.

А. Венедиктов — Одна из сестер и вроде самая любимая.

Н. Басовская — И тут и выяснилось, что она и была самая-самая наилюбимейшая, чего даже не понимали при ее жизни. Может, он сам не понимал. У Калигулы все было в каком-то противоестественном проявлении. Он впал вдруг в ужасный транс. Долой оргии. Грусть. Тоска. Но его тоска, конечно, в смертные приговоры очень быстро перетекает. Вдруг этот нездоровый человек совершенно, он начинает говорить о нравственности. Теперь он будет думать только об ее памяти. И выдвигает обвинение против 2-х оставшихся сестер...

А. Венедиктов — Фантастика!

Н. Басовская — Это фантастика.

А. Венедиктов — Против Агриппины в том числе. Просто напоминаем, что...

Н. Басовская — То есть Агриппина...

А. Венедиктов — И одна из Юлий.

Н. Басовская — Да. И Юлия Ливилла. Он обвиняет их в разврате. Он вдруг увидел какой-то с их стороны разврат. И их любовника общего Марка Эмилия Лепида приказывает немедленно казнить. Итак, мы занялись нравственностью. А 2-х сестер, нашу Агриппину и одну из Юлий, уцелевшую, еще живую, куда? Туда же.

А. Венедиктов — На острова...

Н. Басовская — Где была мать.

А. Венедиктов — ... сослать.

Н. Басовская — В ссылку. Туда же. В эти ужасные условия.

А. Венедиктов — Напомним, что Нерону год, будущему...

Н. Басовская — Да, мальчик...

А. Венедиктов — Мальчик теперь тоже остается без родителей.

Н. Басовская — ... живет у тетушки. Он тоже сирота.

А. Венедиктов — Тоже без родителей.

Н. Басовская — Он тоже изломанный уже от рождения.

А. Венедиктов — А муж-то остался, кстати, папа. Папа остался.

Н. Басовская — Папа живет отдельно.

А. Венедиктов — Отдельно. Да.

Н. Басовская — И его ничего не волнует. На острова... Сначала Агенобарб был вместе с сыном. Потом его отдали тетушке.

А. Венедиктов — Отдали тетушке. Да.

Н. Басовская — Потому, что Агенобарб внезапно умер, но своей собственной смертью. А тетушке Домиция отдали. Там в этой ссылке все повторяется. Они голодают. Они голодают. Этим 2-м юным особам нечего есть. Продолжается накопление ненависти, накопление ужаса. И один... Одна важная деталь: они ныряли за губками, доставали...

А. Венедиктов — И чтобы их есть.

Н. Басовская — ... чтобы их продать...

А. Венедиктов — Продать. Да.

Н. Басовская — ... и прокормиться. Это сыграет в судьбе Агриппины очень важную роль...

А. Венедиктов — Они стали ныряльщицами, эти две аристократки. Сколько? 23-х, 22-х, 23-х, 24-х лет.

Н. Басовская — Юные женщины.

А. Венедиктов — Да. Аристократки, жившие при дворе. При дворе. Любимые сестры.

Н. Басовская — ... жили в роскоши. Можно представить, как кормились. Ибо Рим уже вполне склонен к излишествам в пище. Вполне. Перешагнув порог вот республиканский, он как-то сдвинулся в сторону такого развращенного быта повседневного. И вот после такого питания, после такой роскоши они нищенствуют и ныряют. Это очень важно для будущего нашей Агриппины. Внезапно скончавшийся Агенобарб делает ее свободной. Но Калигула еще жив. 41-й год — умирает Калигула. Не умирает. Его наконец убивают. Преторианцы больше не желают терпеть. Весь Рим, наверное, с шумом выдохнул, когда узнали, что Калигула убит.

А. Венедиктов — Со всей семьей. Наталья Ивановна Басовская. И мы вернемся в студию после новостей и рекламы.


НОВОСТИ


А. Венедиктов — 18:35 в Москве. Это «Все так». Мы с Натальей Ивановной Басовской говорим об Агриппине Младшей.

Н. Басовская — И все так же страшно, как и Агриппина Старшей.

А. Венедиктов — Не так. Еще страшнее.

Н. Басовская — Еще страшнее?

А. Венедиктов — Еще страшнее.

Н. Басовская — Ну, да, идет накопление.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — В ней шло накопление ненависти. Я вот тут подумала, объясняя, что случилось с римской цивилизацией, я бы все-таки напомнила, что многие... не одну сотню лет они считали себя и чувствовали себя хозяевами мира. Это мы хозяева мира. Вот эта развращает абсолютная власть не только человека отдельного, но вот эту совокупность, социум, римскую цивилизацию. Убит был Калигула, ну, можно понять...

А. Венедиктов — ... там страшная история...

Н. Басовская — Ну, они же убили его вместе с женой Цезонией, Милонией Цезонией, и малолетней девочкой, которую назвали Юлия Друзилла в честь этой любимой сестры. Ну, вот что за беспощадность?

А. Венедиктов — Просто убили, головой о каменные...

Н. Басовская — Да, да. Разбомбили...

А. Венедиктов — ... скамьи разбили 2-летней девочке.

Н. Басовская — Что-то чувствуешь...

А. Венедиктов — Взял центурион и удар.

Н. Басовская — Это что-то с людьми чудовищное происходит. И совершенно случайный человек оказался на престоле. Мы когда-то о нем говорили. По-своему совершенно удивительный. Это брат покойного Германика знаменитого, дядюшка Калигулы Клавдий, который считался чудаком, ненормальным, наивным, простодушным. Над ним шутили на пирах. Хохотали, мол, ну, такой вот дурковатый.

А. Венедиктов — Как бы.

Н. Басовская — И ни о какой власти никогда не помышлял.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Когда был этот переворот, он спрятался то ли под кроватью, то ли в туалетной комнате...

А. Венедиктов — За портьерой.

Н. Басовская — Да, то ли за портьерой. Его вытащили, поволокли. Он думал, несут убивать. Но по дороге узнал, что несут в императоры. И тогда сказал что-то замечательное: «Ой! Как хорошо! Теперь все будут читать мои произведения», — потому что никто не хотел читать то, что он писал. Он благодушен. Он добродушен. Исключение. И из этого правила есть исключение. И он сейчас же возвращает из ссылок, из тюрем практически всех угнетенных при Калигуле и возвращает...

А. Венедиктов — Своих племянниц, и в том числе Агриппину.

Н. Басовская — ... несчастную ныряльщицу. Более того тут же озаботился задачей, это же уже 41-й год, тот же год, что ей нужны деньги. У нее же ничего нет. Она нищая. Ее надо выдать за богатого человека, потому что тот Агенобарб своей смертью ушел из жизни. Находят ей такого. Гай Саллюстий Пассиен, родственник великого, знаменитого историка. Он был консулом. Это человек видный. А самое главное очень богатый. Очень богатый. И вот он, пожалуйста, берет Агриппину ко двору, приглашает ко двору, выдает замуж. Тот берет ее охотно вместе с малолетним Домицием, будущим Нероном, которому 4 года. И в 47-м — опять 6 лет, все какие-то роковые цифры, — муж Агриппины вдруг умер, вот этот самый...

А. Венедиктов — Саллюстий.

Н. Басовская — ... богатый Пассиен Саллюстий. Слухи сейчас же: Агриппина хотела завладеть его богатством. Но на самом деле он ее и не ограничивал в средствах. Хотя уже можно представить все. То накопление ненависти, которое я не раз упоминала, оно должно было рано или поздно дать какие-то плоды. Известно, что пересказано... она кому-то рассказывала, что она начинает мечтать о власти, не просто вернуть себе достойное положение. Мне кажется, это величайшая месть. Отомстить, воздать. Путь к власти как бы открывается. Она при дворе. Но на пути препона — это жена благодушного Клавдия антиблагодушная Мессалина, знаменитая своими злодействами, отравлениями...

А. Венедиктов — Похождениями.

Н. Басовская — Похождениями. Она... Он на все закрывал глаза. Как-то все шло мимо.

А. Венедиктов — Ну, любил он ее. Что там?

Н. Басовская — Он как...

А. Венедиктов — Все описывают.

Н. Басовская — Да, видимо, да. Видимо, да. Магически действовала на него. Но потом боялся даже ее взгляда. То есть, ну, это какое-то противоестественное время. А вот Агриппине хочется быть и сильной, и богатой, но Мессалина — помеха. Она не может признавать никаких других женщин. У Мессалины есть сын Британник, рассчитывает, что он будет наследником. А у Агриппины план: наследником благодушного Клавдия должен быть ее сын Домиций, а править будет она. Пусть она будет править под именем Нерон. План выполняется довольно просто. Мессалина в своем разврате...

А. Венедиктов — Тем более Мессалина сама хорошо...

Н. Басовская — ... перешла все границы. Она пока, можно сказать, император был в Остии, недалеко...

А. Венедиктов — На даче.

Н. Басовская — Окрестности Рима. Да.

А. Венедиктов — На даче.

Н. Басовская — В командировке. Муж был в командировке. Она организовала обряд бракосочетания со своим возлюбленным, который считался самым красивым юношей Рима. Ну, в Риме, конечно, нравы были своеобразные. И понятие весь Рим как весь Париж существовало. Вот он считался самым красивым. А хочу, чтобы это был брак. Это было уже безумие. То ли это была игра...

А. Венедиктов — Она замужем... При том, что она замужем за Клавдием.

Н. Басовская — Да, за императором.

А. Венедиктов — Не разведена, не отослана. Ничего.

Н. Басовская — То ли это игра, то ли это уже элементы тоже безумия. И в конце концов Клавдий, можно сказать, дал добро на устранение Мессалины.

А. Венедиктов — Ну, он не так просто все, конечно...

Н. Басовская — Он мучился.

А. Венедиктов — Он мучился. Да.

Н. Басовская — Он мучился, но...

А. Венедиктов — Это важно для будущего.

Н. Басовская — ... окружающие императоров, властителей, особенно неограниченных властителей, они очень чуткие к внутренним побуждениям их властителя.

А. Венедиктов — Да, да.

Н. Басовская — И они воплощают то, о чем он, может быть, только подумал и что хотел в себе подавить. Вот и путь для Агриппины. Вот и путь для ее ненависти. Вот и путь для того, чтобы Домиций занял место законного, имеющегося наследника Британника. Все это для Рима противоестественно. Наследственная власть, выбор наследников, усыновление, приравненное к кровному родству. Римская традиция не увязывается с этой монархией. А уж когда увязывается, то вот в этот какой-то дикий, противоестественный узел. Агриппина, ей 32 года, просто как дружно все говорят, совращает Клавдия, который не умеет...

А. Венедиктов — Племянница?

Н. Басовская — Да. Который не умеет жить без жены.

А. Венедиктов — Она племянница родная. Он дядя.

Н. Басовская — Сенат услужливо дает разрешение. Сенат чувствует, что нужно императору и боится, что вдруг Клавдий перестанет быть благодушным, дает индивидуальное разрешение на брак. Ну, смотрите, все можно.

А. Венедиктов — Там было несколько конкурентов, конкуренток...

Н. Басовская — Путать... путать развратных женщин с весталками, выделять колесницы, предназначенные для перевозки статуй богов, Бог знает кому, если я так хочу. Все можно. Коня в Сенат и так далее. Получает разрешение. И заключается этот брак. И вот Агриппина... Но что?

А. Венедиктов — Императрица.

Н. Басовская — Она императрица. Она отмстит за все. Я думаю, у нее крепко это в голове. Она хочет доказать, что ее Домиций лучше имеющегося наследника возможного.

А. Венедиктов — Еще раз объясним давайте, что у Клавдия был собственный сын Британник.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — У Агриппины был собственный сын Нерон. Уже Нерон к тому времени. Он был назван Нероном. Переназван Нероном после этого 3-го ее брака. То есть они даже не братья, — да? — как бы получается. Нет?

Н. Басовская — Нет.

А. Венедиктов — Нет.

Н. Басовская — Ну, вот римляне считали, что все равно усыновленный...

А. Венедиктов — Британник ему двоюродный дядя. Нерону.

Н. Басовская — Это, ну, можно...

А. Венедиктов — Но неусыновленный, конечно, по правам — по правам, — равнялся родному. Это, правда, было. И надо сказать, что Нерон был старше по возрасту.

Н. Басовская — Немного.

А. Венедиктов — Немного.

Н. Басовская — Она срочно занимается образованием. Она хочет, чтобы Домиций отличался. Она нанимает ему в учителя известного философа, мыслителя Сенеку, которого Клавдий возвратил из ссылки. Сенека чудом уцелел при Тиберии. Он естественно был где-то там и в заговорщиках. И вообще мыслители такие...

А. Венедиктов — Всегда в заговорщиках.

Н. Басовская — Знаете, не нужно...

А. Венедиктов — Мыслители всегда в заговорщиках.

Н. Басовская — Они сразу заговорщики по определению. Он возвращен. Он назначает его воспитателем своего сына. Это будет Нерон. Ну, конечно, что он получает от Сенеки? Интеллектуальное развитие, интеллектуальные беседы, занятия языками. В итоге Нерон знал языки. И она... у нее готов аргумент, что он лучше. Ее Домиций лучше этого самого Британника. Британник был заурядный офицер. Что он такое? Что он такое? В итоге спецразрешение дано. 49-й год — заключается брак Агриппины и Клавдия. Ей надо добиться еще одного. Меньше года пройдет. Она добивается главного: Клавдий усыновляет ее любимого Домиция Нерона. Все. Все подготовлено. И в... он отныне так именуется. Луций Домиций Агенобарб — это он так назывался. А теперь он Нерон Клавдий Цезарь Друз Германик. Обратите внимание...

А. Венедиктов — Да, да.

Н. Басовская — ... он включил в свое новое имя, а у них принято менять имена, все славные имена этих самых поверженных, замученных предков. Тут есть и Друз. Тут есть и Германик. И Цезарь — это Цезарь. И Клавдий — это благодарность. Вот таким теперь стал будущий Нерон. В сущности Клавдий больше не нужен. Это 50-й год. Но он еще какое-то время продержится. Небольшое. В сущности он не нужен. Он такой беззащитный, беспомощный, по-прежнему, невинный...

А. Венедиктов — Но император, и его воля может поменять все.

Н. Басовская — И в сущности...

А. Венедиктов — Может сослать...

Н. Басовская — ... воля Агриппины выступает против его воли. Она думает, что теперь очистив место, Клавдия только надо убрать. Только Клавдия надо убрать, и она будет править на самом деле. Почему-то ей грезится, что ее этот самый Домиций будет покорным оружием в ее руках. Об этом пишут все, кто размышляет на эту тему. Он уже усыновил Домиция, Клавдий. Больше ничего не нужно. Есть такой рассказ, что в это время... И пользуется известностью сюжет в Риме. Якобы Агриппина обратилась к прорицателю в свое время, когда Нерон был еще маленький, спросить, какая судьба ждет ее сына. И он сказал, он будет царствовать, но при этом убьет мать. То есть ее Агриппину. И якобы ее ответ: «Пусть убьет, лишь бы царствовал». Вот это великое накопление ненависти, это желание отомстить на общем сниженном моральном фоне жизни Римской...

А. Венедиктов — Она абсолютно была искалечена...

Н. Басовская — ... империи.

А. Венедиктов — ... с детства, вот психика абсолютно.

Н. Басовская — Конечно. Конечно. То нравственное падение, которое произошло с высот. Агриппина Старшая — это же добродетельная матрона, образец. Она обращается в суд. Ее уважают и ценят в Риме. И довести до того, что она умирает, хочет себя уморить голодом, а ее насильственно кормят, а сын ее умирает от голода и ест половичок, который у него там в заточении имеется. Это перенести нормальная психика, видимо, не может. И вот Агриппина Младшая, конечно, этого не перенесла. Ее путь к власти, ее вот эта идея, что она понимает, что официально Римом женщина править не будет. Не пришло такое время и никогда не придет. Но пусть это будет ее Домиций. Она верит, что его руками...

А. Венедиктов — Не жена императора, а мать императора.

Н. Басовская — Мать императора.

А. Венедиктов — Молодого.

Н. Басовская — И она, ну, как регент. Во все времена, между прочим, при монархии есть такая вариация. И вот она уже может все. Она считает, что все свершилось. И пусть, пусть, лишь бы царствовал. Клавдий дал ей все возможные почести. Место ее рождения, будущий Кёльн, он назвал Колония Агриппины.

А. Венедиктов — А его жители как-то по латыни очень смешно звались, там типа агриппинцы.

Н. Басовская — Да, да.

А. Венедиктов — В переводе. Да, да. Официальное название. Граждане Колонии Агриппины — агриппинцы.

Н. Басовская — Он хочет... Вот выделил самую выдающуюся колесницу, оказывает ей всяческие почести. Но у нее сгорела душа. Душа, сожженная местью, не может умиротвориться, не может сказать с благодарностью. И вот этот Клавдий, пусть я там его не обожаю, не преклоняюсь перед ним, но ведь он так хорош ко мне, моим родным. Утихомирься. Где добро? Куда оно делось? И вот Клавдий в 54-м году — Агриппине 40 лет, — умирает, получив из ее рук тарелку удивительно вкусных грибов. И она подчеркивает, что эти грибы приготовлены... Он любил грибы.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Приготовлены специально для него по специальному рецепту. Ну, нынешняя реклама, наверное, могла бы чему-то поучиться, потому что человек дисциплинированно съел этот яд. Есть версия, что участвовала в приготовлении этого блюда знаменитая Локуста.

А. Венедиктов — Отравительница.

Н. Басовская — Да, да. Отравительница. Женщина, увлекавшаяся ядами. Периодически такие в истории возникают в разные времена. И Клавдий откровенно... Опять вот что-то все мне вспоминается сегодня русская классика. Намедни грибков... грибочков откушает...

А. Венедиктов — Откушает. Да.

Н. Басовская — И представился. Вот буквально ровно это было с Клавдием.

А. Венедиктов — Он как раз вернул Британника ко двору. Как раз.

Н. Басовская — Вернула Британника.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Потому, что отравлять далеко, не очень удобно. Понадобится какой-нибудь Пизон, наместник Сирии. А потом еще проболтается. Ведь Пизон проговорился...

А. Венедиктов — Все сама.

Н. Басовская — ... в Риме суде...

А. Венедиктов — Все сама!

Н. Басовская — Он признался, что он отравил отца Агриппины.

А. Венедиктов — Поэтому все приходиться самой.

Н. Басовская — Все приходится делать самой. Британник призван ко двору. Не проходит опять года, в феврале 55-го он уже отравлен.

А. Венедиктов — Ну, как-то медленно.

Н. Басовская — И уже никто не сомневается...

А. Венедиктов — Да и по Клавдию, в общем, сомнений как-то не было. А Нерону 16 лет, между прочим.

Н. Басовская — А у Клавдия остается один сын — вот этот Домиций с его пышным титулом. Что ко всей этой истории может быть более страшного? Кажется, что ничего. Может. Завершение можно назвать эпилогом. А эпилог состоит в том, как... как Нерон намучился...

А. Венедиктов — Со своей мамой.

Н. Басовская — ... с убийством...

А. Венедиктов — Мамы. Нет, сначала с мамой все-таки он намучился.

Н. Басовская — И с мамой.

А. Венедиктов — Все-таки сначала мама правила за него. Ему 16 лет...

Н. Басовская — Весь Рим видит, что она хочет им помыкать. И, наверное, его тоже не очень...

А. Венедиктов — Она ему делает публичные выговоры и замечания. Он великий император. Ну, великий в смысле император Рима. Бог земной.

Н. Басовская — Он по статусу такой.

А. Венедиктов — Да. А его мама как щенка за ухо при его придворных выговаривает ему, не с тем воюешь, не того назначаешь, неправильно планируешь, ведешь себя как-то... одеваешься не так.

Н. Басовская — Она все делает...

А. Венедиктов — Она мама. Да?

Н. Басовская — ... для того, чтобы план ее истребления возник. Не знаю. Видимо, она просто не владеет собой. Мы сегодня говорим про людей, у которых страсти достигли такого накала, что они собой уже не очень владеют. Нерон, конечно, не мог...

А. Венедиктов — Но сначала он все-таки ей отдает всю власть. Да? Все-таки он впервые... развлечения, женщины. Все-таки он пока... Но потом характер вот этот унаследованный от мамы и от папы, и от дедушки с бабушкой, Тиберия...

Н. Басовская — И он стал взрослым. Он стал взрослым.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Он стал взрослым.

А. Венедиктов — Накопление вот этого...

Н. Басовская — Стал мужчиной. И его окружили как и всех в это время...

А. Венедиктов — Вот.

Н. Басовская — Вот придворные советчики...

А. Венедиктов — Сенека. Сенека.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Сенека.

Н. Басовская — Сенека готов. Он боится Агриппины. Он помнит времена Тиберия. И он готов намекнуть, одобрить, поддержать любое начинание. И поддержал. Сейчас скажу какое. Прежде всего... Нерон 3 раза пытался отравить Агриппину.

А. Венедиктов — Сынок такой. Нормальный.

Н. Басовская — В их традициях семейных.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Но оказывается, она принимала противоядие. Яды, от которых всякий другой скончался бы, на нее не действовали. Подослал вольноотпущенника с кинжалом. Вот эта появившаяся категория людей — вольноотпущенники свободные и не свободные, с рабской психологией, называющиеся свободными. Тебя отпустили, но ты никуда не отпустился, ты остался в душе рабом. Страшные люди. И всегда готовы выполнять самые страшные поручения. Под ней... Над ней рушился потолок. Валились стены ее спальни. Уцелела.

А. Венедиктов — Да, специально построено было так, чтобы... Камень заложили над подушкой. Камень специально...

Н. Басовская — А она уцелела.

А. Венедиктов — Она уцелела. Не... Плохо рассчитали.

Н. Басовская — И наконец вольноотпущенник Аникет сотворил проект...

А. Венедиктов — Чудо.

Н. Басовская — Сегодня что называют проектом?

А. Венедиктов — Чудо. Чудо сотворил.

Н. Басовская — Вот сейчас бы назвали проектом.

А. Венедиктов — Так.

Н. Басовская — Подготовить корабль нарядный, красивый, разукрасить его и устроить ей прогулку по морю, сказав, что они мирятся. Приехать проводить ее. Она ж поверила. Нерон сыграл такую сцену, что мама...

А. Венедиктов — Ну, он какой артист.

Н. Басовская — Да. Да. Какой артист пропадает...

А. Венедиктов — Да, да.

Н. Басовская — ... погибает. Он в нем не погиб в тот момент. Он разыграл примирение, осознание того, что он зря на нее ворчал, что у них чудесные отношения. Она всем успела окружающим сказать: «Я примирилась с сыном. Все так хорошо. У нас с сыном теперь все будет хорошо. То он на меня ворчал, больше не будет». Замысел был таков...

А. Венедиктов — Ворчал.

Н. Басовская — Как только этот корабль выйдет в море, от самого небольшого движения волн он развалится. Он был собран, как говорится, на живушку, и он должен развалиться. Замысел — они где-то рушатся. Во-первых, море исключительно тихое. Ну, никакого движения на море. Во-вторых, когда все-таки рухнул потолок, очень крепкая спинка кровати удержала, ее не раздавило. В-третьих, на корабле когда начало что-то рушиться, валиться, падать, началась паника. Не все слуги были в курсе, что ее надо убивать. Какие-то начали спасать. Ее ближайшая служанка вообще совершила ужасающую глупость, решив, что это сейчас будет убийство, что хотят убить Агриппи... Хотят кого-то убить, они кричала, что только не ее. «Я-я Агриппина!», — закричала она. Тут ее сразу зарезали. Одни слуги были за то, чтоб резать, другие по глупости, по инерции спасали. В этой безумной суматохе юная пловчиха, натренированная своей страшной судьбой...

А. Венедиктов — Нырянием за губками.

Н. Басовская — Тихо выскользнула за борт и единственная доплыла до берега. С Нероном, конечно, было дурно. Он не сомневался, что замысел гениальный. Корабль развалится от малейшего волнения. Что будет абсолютный штиль, он не знал. Что будет эта суета, не знал.

А. Венедиктов — Мама спаслась.

Н. Басовская — Как плавает мама, он, видимо, до этого не задумывался. Иначе ему надо было бы придумать какой-нибудь другой изысканный способ ее убийства, не связанный с плаваньем. Пришлось ему с ведома Сенеки, Аникета, еще нескольких преданных слуг-злодеев просто, видимо, кивнуть: «Идите». Они пришли. Она поняла, что они пришли убивать, закричала: «Порази мое чрево, ибо оно произвело на свет Нерона».

А. Венедиктов — Это чудовище. Да?

Н. Басовская — Никто не стал ее слушать, чего она там предлагает поразить. Как пишут римляне, ее добивали и палками, и ножами, нанеся ей множество ран.

А. Венедиктов — Замечу, что не преторианцы, которые оставались верны памяти Германика. Она дочь Германика. Видимо, солдатня.

Н. Басовская — Это и слуги, лакеи и мелкие вот эти...

А. Венедиктов — Ну, сброд.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Сброд.

Н. Басовская — И среди сброда оказался философ Сенека.

А. Венедиктов — Вот такая судьба у Агриппины была Младшей. Вот такие люди жили в то время. На кого-то они похожи. Я напоминаю, это была программа «Все так» об Агриппине Младшей. Мы с Натальей Ивановной с вами прощаемся до следующей передачи.