Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Лев Гулько — 18 часов 8 минут. Добрый вечер, мы начинаем передачу «Все так». Наталия Ивановна Басовская. Здравствуйте, Наталия Ивановна.

Наталия Басовская — Добрый вечер.

Л. Гулько — Лев Гулько. Сегодня наша тема: «Анна Австрийская: литературный образ и реальность». Иногда они совпадали, иногда они расходились в разные стороны. Ну, Наталия Ивановна все вам замечательно расскажет. У нас есть книга, которую мы сегодня разыгрываем — это Александр Дюма, естественно, «Три мушкетера»...

Н. Басовская — Тоже естественно.

Л. Гулько — Да. Сейчас я скажу издательство. Это издательство «Эксмо», Москва. Роман, «Зарубежная классика».

Н. Басовская — Это вечно.

Л. Гулько — Да. Книга, знаете, издана прямо как... ну, так как надо, так и издана. Я помню похожие книжки, правда, с другой несколько обложкой, за 20 килограмм макулатуры.

Н. Басовская —Мы стояли в очередях еще.

Л. Гулько — Да. Вот эта книжка, 10 экземпляров, «Три мушкетера». Вопрос наш сегодняшний, который я сразу задаю его, да?

Н. Басовская — Конечно.

Л. Гулько — Пускай подумают наши уважаемые радиослушатели. Во-первых, телефон +7–985–970-45-45, на который вы будете присылать смс, желательно правильные. Ну, может быть, и неправильные тоже будут. Вопрос, вопрос. Сколько лет было д’Артаньяну, когда случилась история с алмазными подвесками?

Н. Басовская — Реальному д’Артаньяну. А подвески были реальные.

Л. Гулько — И подвески были реальные, и д’Артаньян был реальный, и Анна Австрийская была тоже реальная.

Н. Басовская — Абсолютно. И начнем разговор о ней.

Л. Гулько — Давайте, давайте.

Н. Басовская — На слуху у всех, кто читал произведение Дюма, кто смотрел многочисленные, даже бесчисленные кинофильмы, или читал литературу о кардинале Ришелье, о Мазарини, о Людовике Четырнадцатом — конечно, она у всех на слуху. Потому что эта женщина восславлена, прежде всего, конечно, Александром Дюма, и создан ее образ настолько отточенный, твердый и окончательный, что кажется, что она была ровно такой. Хотя реальность несколько другая. Ею не очень много занимаются, но занимаются. И специалисты, которые пишут об Анне Австрийской, заходят с разных сторон к этому образу, его толкованию: со стороны политики, семьи, женской судьбы. И везде получается не очень-то она счастливая. Хотя вот такой сияющий образ абсолютной красавицы, имеющей статус французской королевы, в тот момент, когда Франция на западноевропейском небосклоне, не без издержек, не без трудностей... я имею в виду завершениеТридцатилетней войны трудное медленное. И все-таки Франция продвигалась к зениту и к лидерству европейской политики. Ее главным соперником была Испания, а Анна Австрийская была принцесса из Испании. Многие хотят видеть в ней поэтому агента Габсбургов.

Известно, что дом Габсбургов колоссальный создал в это время мировую империю, 15–16 век, и две ветви: австрийские Габсбурги и испанские. И вот в ней пытались видеть агента Габсбургов, ставленницу при французском дворе, значит, опасную для Франции. Но если агент, то я бы сказала так: агент-неудачник.

Ослепительная красавица, женщина, которую Рубенс представил нам во всей красе.

Л. Гулько — Совершенно не испанка, кстати, вот так на вид.

Н. Басовская — Она светловолосая, светлоглазая, с очень темными бровями. Ну, в Габсбургах намешано много австрийской крови и испанской, там всего хватает. Но красавица, видимо, действительно реальная, вот это в ней реально. Но вот женское счастье если случилось— видимо, случилось — но оно очень позднее, и до него очень высокая цена была заплачена за это самое счастье. Хотя она дочь короля — короля Испании Филиппа Третьего, она жена короля — короля Франции Людовика Тринадцатого, она мать короля — какого? Самого Короля Солнце Людовика Четырнадцатого.

Итак, любопытно посмотреть, как это было в реальности. Что читать? Ну, прежде всего, источниками является бесконечная переписка этой эпохи. Люди уже очень много писали друг другу писем, и в архивах западноевропейских прежде всего сохранилось очень много документов. Все документировали, будут еще случаи сказать, насколько документировали. Сохранилось много мемуаров. Самые знаменитые — герцог Франсуа де Ларошфуко, писатель, участник Фронды, движения против королевской власти. Знаменитая его книга «Максимы и моральные размышления» впервые издана в 17-м веке, имеется и в русских переводах.

Писали о ней у нас немного, но есть переводная работа наиболее специальная и подробная — это монография французской исследовательницы, архивиста Клод Дюлон, называется «Анна Австрийская, мать Людовика XIV», Санкт-Петербург, 2009-й. Во Франции вышла в 1980-м. Подкупает то, что это архивист, там опора на архивные документы феноменальная. Но, вместе с тем, эта дама — в историографии приверженец нынемодного гендерного подхода к истории, историю женщины рассматривать как историю особенную, весьма своеобразную. Это спорно.

По-русски о ней писали, очень хорошо написал Вадим Эрлихман. Когда-то он учился у меня в Историко-архивном институте. Ну, просто теплые воспоминания о нем как о талантливом человеке, много работающем.В популярном журнале «Вокруг света» он опубликовал прекрасную статью «Тайны королевы Анны» в 2005 году, мне очень нравится.

Писали авторы-исследователи наши Черкасов, Андреев, переводная книга Франсуа Блюша есть и так далее. То есть, почитать можно. Выжимая из этого самую суть содержания, я попробую представить свое видение этой фигуры.

Она родилась 21 сентября 1601 года. В том же 1601 родился ее будущий муж Людовик Тринадцатый, они абсолютные ровесники. Она родилась в Испании в Вальядолид, и дали ей имя более сложное, чем мы знаем — Анна-Мария-Мауриция. У испанцев невозможно было дать всего одно имя, это для аристократии недостойно.

Л. Гулько —Ну, у них свои каноны, еще какие, у испанцев.

Н. Басовская — Ох, с канонами, да, и ритуалами — я сейчас о них скажу. Отец — король Испании Филипп Третий. Это внук великого императора и короля, испанского императора Священной Римской империи германской нации Карла Пятого, при котором... он сказал, что в моей империи никогда не заходит солнце. Это да. Потому что от современной Голландии и Германии через отдельные земли на границе Германии и Франции, в Северной Италии и на другом, американском континенте — невероятное что-то!

Это он внук его и сын не менее знаменитого Филиппа Второго испанского. Это уже более мрачная фигура, это расцвет Инквизиции, это подавление мощного освободительного движения в Нидерландах, это Армада 1588 года.

В общем, происхождение более чем аристократичное. Но Филипп Третий — сам правитель не очень-то значительный. Это начало упадка, начало заката Испании.Окончательная потеря морского владычества в борьбе с Англией и глубокий экономический кризис. То есть, сложное время.

А мать — Маргарита Австрийская из дома Габсбургов. Их центр, их столица — Вена. Она умерла, когда Анне было всего 10 лет. И у Анны было 6 младших братьев и сестер. Ну, как не умереть рано? Вот за 10 лет брака, я прикинула, она родила 7 детей.

Л. Гулько — При том уровне медицины, конечно.

Н. Басовская — Это невозможно. Ну, правда, поймешь, вот гендерные исследования в том числе и это изучают.

Образование и воспитание Анны Австрийской — это скорее образовательное воспитание, отдельной темы женского образования в то время не существовало. Испанско-католическое, в его самом махровом варианте: очень много благочестия, очень много молитв, но есть внимание к языкам, она знала несколько иностранных языков, в том числе древние языки, латынь обязательно. Но прививается еще страстное внимание к этикету, к каждой мелочи в этикете, ритуалам придворным и величию Испании, которое в том числе вот здесь должно отражаться. Изучается династическая история, генеалогия испанских королей. Испания, Испания, Испания, Габсбурги, Испания. Ну, в общем, претензия на то, что мы хозяева мира. Но в тот момент, когда реально этого уже нет. И когда такие вещи случаются, чем очевиднее, что величие пошатнулось, тем пышнее ритуал придворный, который должен подчеркнуть, что, нет, на самом деле величие при нас, как во времена, например, битвы при Лепанто, 1571 год, когда действительно разбили испанцы армаду турецкую. А уже этого нет. Непобедимая Армада разбита, кризис экономический. Но ритуал безумный.

Л. Гулько — Вы знаете, что меня удивило, Наталия Ивановна? Простите, я вас перебью.

Н. Басовская — Да.

Л. Гулько — Отсутствие улыбок.

Н. Басовская — Нельзя.

Л. Гулько — Абсолютное вот отсутствие улыбок.

Н. Басовская — Улыбаться нельзя — это для простых и для... Вот ей казался французский двор после Испании, ну, просто суперлегкомысленным. Он, конечно, и был слегка, но для нее это вообще было чистое безумие. Например, принцессам в это время при испанском дворе прислуживали только на коленях, только. Ну, вот подать носовой платок — только на коленях.

Рассказывали, ну, присказка такая, сказка, история: как бы тонула принцесса, и парочка испанских дворян вытащила ее, спасла. Или трое их было. И они сразу, едва вынув ее на берег, пришпорили коней и помчались к французской границе, чтобы спасти свою жизнь, потому что их бы казнили: они прикасались к телу принцессы.

Ну, и замечательный еще знаменитый случай, когда некто из предков Анны Австрийской, пожилой, престарелый человек, царского дома, королевского, императорского, сидел у камина в кресле, камин начал дымить, там что-то забился дымоход. Он стал задыхаться, этот пожилой человек. Но его не спасли, он умер, угорел. Потому что на месте не оказалось того придворного единственного...

Л. Гулько — Отдельного.

Н. Басовская — ... который имел право сдвинуть это кресло. Разве не безумие? Нам, конечно, это кажется безумием, но ведь у каждого времени свои безумства.

Л. Гулько — Это да.

Н. Басовская — Расскажи им о нашей эпохи — наверное, они поразились бы еще больше.

Итак, такое детство, недолгое. Потому что ей еще было только 11 лет, не было полных 11, когда было принято решение о ее браке. Анна Австрийская, как все принцы, принцессы этих великих домов этой эпохи — типичный династический товар. Едва они рождаются, девочки, начинают примерять, взвешивать, прицениваться, куда выгоднее, десять раз меняют эти прицелы. Рассказывая о каждой королеве, я приводила примеры этих торгов. Ее будущая свекровь Мария Медичи, которая проявила невиданную твердость: только за будущего короля! А сколько было вариантов. В свое время Мария Тюдор, которая потом станет Кровавой, она вообще полжизни провела в этих торгах вокруг ее фигуры. И, конечно, это очень тяжело повлияло на ее психику.

Так вот, здесь не было 11 лет, когда было принято решение, что она станет женой французского принца Людовика Тринадцатого. Сын великого Генриха Четвертого Наваррского, великого, беспутного, яркого, шумного, который многим прославлен в истории и у которого от второго брака после долгого развода с Маргаритой Наваррской родился мальчик, вот будущий Людовик Тринадцатый. И мать этого Людовика Тринадцатого Мария Медичи привыкла править, потому что Генрих Четвертый был убит, когда мальчик был совсем маленьким, 9 лет. И вот правит регентша.Туда, к этому двору... вообще отъезд ко двору свекрови — это для всех сложно. Но такой свекрови, которая правит французским королевством, которая происходит из банкирского дома Медичи, с властными характерами, притязаниями — девочке страшно. И я думаю, этот страх как раз очевидно проявился, когда состоялось это бракосочетание.

8 октября 1615 года состоялось предварительное, по доверенности. Вот у нас слова «по доверенности» очень приняты в нашей жизни повседневной...

Л. Гулько — Во всяких случаях.

Н. Басовская — Да, но не в бракосочетании.

Л. Гулько — Пока, я думаю.

Н. Басовская — Пожалуй, вы правы, тоже «пока». В истории повторяется все.

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — По доверенности в соборе Бургоса в Испании. Людовика Тринадцатого представлял уполномоченный им (выдавалось письменное разрешение) герцог Лерма, фаворит отца Анны, фаворит Филиппа Третьего. Нелюбимый в Испании, безответственный. Ну, фаворит есть фаворит. Нелюбимый очень. Но он представлял в этом бракосочетании интересы Людовика Тринадцатого. Людовик Тринадцатый — тоже пока никто, мальчик при маме там во Франции.

Зачем брак состоялся? Франции после бесконечных войн религиозных в свое время не так давно, после тяжелого участия в Тридцатилетней войне незавершенной, очень нужны деньги, очень. Приданое Марии Медичи, которая была племянница герцога Тосканского и принесла огромное приданое Генриху Четвертому Наваррскому, было самое крупное приданое в истории, пожалуй, наверное, всей Западной Европы. Здесь тоже за Анной, видимо, что-то дают.

Л. Гулько — Ну, наверное.

Н. Басовская —Можно сомневаться. Время для Испании развивается в каких-то двух плоскостях в эту эпоху: реальное участие в западноевропейской жизни и участие, основанное на том золоте, которое течет из доставшихся Испании колоний в Новом Свете. И это тонны. Англичане потом поняли, что надо не там бороться, в Новом Свете не получалось у англичан, они не выделились, а перехватывать испанские галеоны.

Л. Гулько —Так проще будет, конечно.

Н. Басовская — Это же очень практично. И вот это приданое Анны, конечно, интересует.

Произошел обмен принцессами после бракосочетания по доверенности. Дело в том, что родная сестра Анны Елизавета одновременно отправляется... Анна — во Францию, а сестра Людовика Тринадцатого — в Испанию. И вот обмен принцессами. Обеим очень грустно. Две лодки приплыли за принцессами, испанская и французская. Замечено: испанская лодка украшена изображением земного шара. Французы в мемуарах пишут: это оскорбление! Испанцы подчеркивают, что весь земной шар под их властью. Что-то мне это напоминает совершенно сегодняшнее. Ах, эта история, она бездонна на такие аналогии и намеки. Это был намек на мировое господство. Но что делать, принцессу погрузили.

Это осень, багаж тащат на телегах, телеги застревают, вязнут. И вот сошлюсь на опоминавшуюся мною француженку Клод Дюлон, которая описывает, по документам, багаж Анны Австрийской.

Л. Гулько — Дама сдавала в багаж.

Н. Басовская — Да, что волокли в багаже через Пиренеи во Францию? Вообще осень, Пиренеи, телеги...

Л. Гулько — Ужас.

Н. Басовская — ... принцесса с багажом. Но что там везут? Клод посидела над списками. Оказывается, все тщательно описывалось. Одежды немеряное число, даже трудно сосчитать, на все случаи жизни. Описано, куда какой туалет надо надеть. Начинается постельным бельем: простыни — 60, наволочки — 50, полотенца — 100, ленты — 360. Украшения пересчитать невозможно, в шкатулках из серебра, драгоценного дерева, отделанные золотом... От одного описания кругом идет голова. И все это по дорогам, размытым дождями, на телегах, каретах тащат мулы по этой осенней грязи. Очень много косметических снадобий в драгоценных баночках и сосудах.

То есть, вот эта реальная повседневность, с ее пышностью и красотой, вписанная в конкретный климат и время года, и список, который потрудилась изучить автор, французской архивист — это совершенно замечательно.

Личное бракосочетание происходит в Бордо. То есть, едва перевалив Пиренеи, в столице французского юго-запада, потрясающем порту Бордо, который до этого 300 лет был под английской властью, совершенно особые места, это Аквитания, 25 октября 1615 года.Супругам обоим по 14 лет. Перед самым Бордо был романтический эпизод. Кажется, единственный романтический эпизод между Анной и Людовиком Тринадцатым. Юноша Людовик Тринадцатый, ему 14 лет, мальчик, мы бы сейчас сказали, ребенок вообще — не выдержал, поскакал навстречу посмотреть на свою невесту. Он верхом кричит ей, мальчик, она в окне кареты: я инкогнито, я инкогнито здесь, я инкогнито! И она помахала своей ручкой. А все писали о немыслимой красоте ее рук. Ну, Дюма, кстати — очень фундаментальный документальный автор, он сочиняет только то, кто когда побледнел и конкретно как сказал «ах» или что-нибудь...

Л. Гулько — Ну, художественные подробности.

Н. Басовская — А существо исторической канвы у него очень верно.

Итак, он хотел посмотреть на свою прекрасную жену, она помахала прекрасной ручкой. Но на этом романтика кончается.

Бракосочетание состоялось, их привозят, их после бракосочетания отправляют в покои. И ночь проходит под контролем Марии Медичи, свекрови, и двух кормилиц. Мария Медичи приходит к мальчику Людовику Тринадцатому и говорит: сын мой, вы должны отправиться — он хотел поспать — к своей жене и исполнить свой супружеский долг. Ему 14 лет. Матушка, — говорит он покорно, как привык с ней... Он ее изгонит, но нескоро. И отправляется с ней в покои 14-летней жены. Две кормилицы и придворный врач фиксируют: брак осуществлен, как положено. Удивительно ли, что после такого антиромантического эпизода целых четыре года Людовик Тринадцатый никогда не проводил ночь со своей прекрасной женой.

Л. Гулько — Мы делаем перерыв на новости, затем возвращаемся в студию и продолжаем рассказ.


НОВОСТИ


Л. Гулько — Продолжаем наш рассказ. Наталия Ивановна Басовская. «Анна Австрийская: литературный образ и реальность». Но сначала завершение ответов на вопрос: сколько лет было реальному д’Артаньяну, когда случилась история с алмазными подвесками? Много вариантов: от 14–13 до 40, все практически. Только два правильных: от Елены (телефон +7–915–361) и Михаила (+7–903–228). Первые вот так вот три цифры их телефонов вместе с префиксами. Д’Артаньяну было пять лет, оказывается, всего. Он потом, конечно, будет служить...

Н. Басовская — В подвесках он реально участвовать не мог.

Л. Гулько — Он не мог участвовать, ему было пять лет всего-то навсего.

Н. Басовская — Он станет реальной фигурой и будет руководить мушкетерами, будет лейтенантом, и вся его карьера будет — это уже будет при Людовике Четырнадцатом. Здесь Дюма просто сдвинул хронологию, не потому, что он чего-нибудь не знаю, а потому, что он хотел эти драматические события соединить, объединить, построить сюжет так, что вот уже не одно, второе, третье столетие мы восхищаемся этим произведением, и, видимо, это очень надолго.

Л. Гулько — Так что, мы поздравляем Елену и Михаила с действительно такими красивыми правильными ответами. Есть, ну, он такой полувопрос, конечно, полуответ от Петровича: «Супружеский долг тоже по доверенности был исполнен?»

Н. Басовская — Ни в коем случае. Доверенность — это только участие в церемонии, и никакие нарушения здесь, и даже намек на игривость были абсолютно недопустимыми, это стоило бы смерти тому, кто хотя бы не так взглянул. Здесь соблюдалась абсолютная строгость и чистота. А вот брачная ночь и прочее... Дело в том, что Мария Медичи, тоже она понимала, что такое произвести на свет наследника. В сущности, Генрих Четвертый Наваррский женился на свекрови Анны Австрийской, на этой Марии, прежде всего для того, чтобы иметь наследника. От Маргариты Наваррской у него детей не было, и быть, видимо, не могло, там было какое-то полное взаимное отторжение при отсутствии враждебности. Просто это был брак какой-то почти так абстрактный, дружеский. А прежде всего наследник, наследник, наследник.

И здесь все должно быть так чисто, со свидетелями, что все законно, чтобы никаких разговоров о незаконных детях. В королевских семьях, особенно в эту эпоху рубежа Средневековья и Нового времени, все это настолько остро, настолько важно! Но вообразить человеческие отношения и то, что связано с высоким и сложным понятием, там, любовь, близость, под контролем вот этих самых кормилиц, лейб-медика и так далее — нам даже трудно это представить. Но зато потом мы видим черты биографии с большим пониманием. Много рассуждают об этом, пишут. Людовик Тринадцатый оказался мальчиком очень...

Л. Гулько — Нервным.

Н. Басовская — ... некрепким, нервным, физически слабым.

Л. Гулько — Слабым, да.

Н. Басовская — Он с детства много болел, никогда не отличался физической какой-нибудь такой формой, удалью. Нет, это был вот в некотором роде такой чахлый. И у него был на два года младше его брат Гастон Орлеанский, совсем другой: жизнерадостный, крепкий, веселый. И неслучайно потом именно Гастон будет оказываться во главе всяческих заговоров и так далее. Потому что человек болеющий на престоле, человек слабый, подверженный влияниям — это сразу возбуждает окружение монархическое: а как бы отщипнуть у него власти?

Анна Австрийская на четыре года стала фигурой, видимо, абсолютно символической, и все это понимали. Двор все обсуждал, двор все видел, двор все контролировал. И она была фигурой... символ, политика, красота, но ожидать в ближайшие четыре года наследника было невозможно, потому что невозможно.

Но она создала свой двор, и он начал пользоваться некоторым успехом. Умна, красива, умеет себя вести. А это вызывало ненависть Марии Медичи. Ну, начнем с того, что она свекровь, продолжим, что она Медичи, что у нее своя по-своему непростая судьба. Она все время волнуется: мальчик-то ведь растет, Людовик Тринадцатый, пора перестать быть регентшей, а перестать она не хочет. Он уже имеет право править, она не может отдать власть. Это судьба почти всех регентов. И она волнуется, что вдруг Анна Австрийская будет восходящей звездой, еще как-то соперничать с ее властью. И находит опору Мария Медичи в виде кардинала Ришелье, вот той величайшей фигурыво французской истории и политике, которую нашла-то Мария Медичи и выдвинула. Он потом ее и уберет, что, в общем...

Л. Гулько — Логично.

Н. Басовская — ... можно понять, в политической жизни вполне логично.

Тревогу вызывали контакты Анны Австрийской с испанскими посланниками. Она тосковала по родине, наверное, все время вспоминала прощальные слова своего отца: помните, что вы испанка, помните, вы испанка. Интересы Испании превыше всего. Ее начинали пытаться толковать как фигуру враждебную, агента Испании. Тридцатилетняя война не закончена, Испания и Франция — главные соперники, чья возьмет — неясно. Это вообще-то будет война, Вестфальский мир 1618 года, где победителей нет, в общем-то, единого победителя там не будет, каждый схватит по куску и убежит в свой угол.

Но тут произошло событие внутреннее, вроде бы интимное, но очень важное. В 1623 году произошла знаменитая встреча Анны Австрийской со знаменитым человеком Европы этого времени — герцогом Бэкингемом. Этот человек, фаворит двух английских королей, Якова Первого и затем Карла Первого Стюарта, того, которого казнит английская революция, он герцог Бэкингем, Джордж Вилье, знаменитый человек, красавец. Все источники твердят одно: красавец.

Л. Гулько — И в фильме он красавец.

Н. Басовская — Есть портрет Рубенса, верю Рубенсу больше, чем современному кинематографу. И, как написал один из авторов, которых я читала, это красавец в обрамлении кружевных воротников, в кружеве. Абсолютно красивое лицо в кружевах. Здорово сказано.

Да, видимо, действительно красавец, но авантюрист, человек очень яркого вольного поведения. Он прибыл в Париж со своим принцем Уэльским, будущим Карлом Первым Стюартом, пока с принцем. Бэкингему 30 лет, он фактически правит Англией, он всевластен в английском королевстве. Он производит фурор во Франции, среди дам прежде всего. На его костюме нашито очень много бриллиантов, специально нашито, видимо, так, чтобы во время танцев отдельные бриллианты падали, стучали, скакали по полу. Можно себе представить происходящее возбуждение. Он говорит «это пустяки», чтобы показать, как он бесконечно богат и кто он такой.

Л. Гулько — Оставьте их себе.

Н. Басовская — Да. Уже сенсация. Но здесь ничего особенного про него и Анну Австрийскую еще не говорят, только так: и она красавица, и он красавец. Ему 30, ей 27.

Через год он снова в Париже, потому что приехал за невестой Карла, сестрой Людовика Тринадцатого Генриеттой. Он приехал с конкретной политической целью. И здесь происходит несколько встреч реальных королевы Франции Анны Австрийской, которой ее король Людовик Тринадцатый, ее муж, уделяет внимания мужского мало, политически ее положение тоже шатко. И вот этот красавец, безусловно, обратил на нее внимание. Просто как галантный кавалер или не просто — мы никогда не узнаем. Несколько встреч описаны современниками по-разному. Одна знаменитая встреча в саду в Амьене, где королева Анна Австрийская вдруг где-то задремала, прямо задремала...

Л. Гулько — Это в беседке вот эта встреча, когда там кто-то закричал, что-то такое?

Н. Басовская —... она закричала, и разные рассказывают источники, то ли ее туалет был в полном порядке, то ли не в полном. Видимо, он все-таки ее прикоснулся. А затем в ее покоях, так как она сделалась больной, она больна, он якобы целовал ее прекрасные руки. При этом он прибыл во Францию с женой, Бэкингем, которая привезла в подарок Анне Австрийской веер, яркий такой веер из перьев. То есть, история скандальная. А учитывая французский двор этого времени, который скандал обожает, который скандал раздувает, он раздут, описан, переписан, представлен. Никогда не узнаем, что было реально, но главное, что в ее судьбе это важно. Она фактически в опалу впадает, и это можно понять, ибо достаточно только разговоров для королевской особы.

Л. Гулько — Конечно, конечно.

Н. Басовская — Жена Цезаря должна быть вне подозрений, — сказал Цезарь и развелся с женой, потому что были подозрения. А это было до нашей эры, в 1 веке до новой эры. Вот сколько веков прошло, а суть та же самая. Анна фактически оказывается в опале до 1638 года, то есть, очень надолго. А 38-й год в ее биографии и в ее письмах называют «чудо 1638 года», потому что в этом году она родит будущего Людовика Четырнадцатого, будучи в возрасте, боже мой, 37 лет! Больше 20 лет в браке.

А пока она в опале. И она сделалась, к тому же, неугодна кардиналу Ришелье. Опять темная история. Ну, известно, что для него на первом месте всегда интересы государства. Она испанка, она связана с испанскими посланниками, она, видимо, любит свою родину, тоскует о ней, ей приятно испанское окружение. Для него этого достаточно тоже для опасений государственных. Но разговоры о том, что какая-то, что-то вроде влюбленности... вначале при их встрече он был достаточно молод, это в кино он сразу дедушка, а он не был дедушкой сразу, онбыл достаточно молод. И есть знаменитая история, опять, сказка, миф, что она когда-то, едва с ним познакомившись — а его карьера началась в 1624-м прочно, он уже стал фигурой заметной — она якобы попросила его, говоря, что тоскует по Испании, сплясать испанский народный танец сарабанду.

Л. Гулько — В испанском народном костюме.

Н. Басовская — В испанском народном костюме. Это даже в рисунках сохранилось, но рисунки более поздние. И вот он будто бы начал для ее удовольствия плясать эту сарабанду, из-за ширмы раздались смешки и хохот, там несколько дам, в том числе ее главная подруга герцогиня де Шеврез, ужасная интриганка...

Л. Гулько — Которая ее и склоняла ко всяким разным...

Н. Басовская — ... и политическая фигура.Она и толкала Анну. Анна не была решительной политической фигурой.Она аккуратна, она знает, что она неугодна Ришелье, она знает, что она неугодна свекрови, она понимает, что не может родить наследника. И если к этому еще и влюбленность или ревность кардинала — это вообще смерть. Она очень осторожная участница заговоров против Ришелье. До конца не доказано, была ли прямой участницей.

Но разговоры начинаются о том, что Людовику Тринадцатому надо развестись с Анной Австрийской — конечно, потому, что она не может родить наследника, и плюс эти подозрения. И возникли проекты убить Ришелье, главные заговорщики, убить Ришелье, Анну... Людовик Тринадцатый должен сейчас умереть своей смертью, они это твердо спланировали: он очень много болеет, все больше и больше, у него целая куча болезней. В современной литературе это описано, не считаю нужным это повторять. Он умрет, она вдова — и ее тогда выдать замуж за его брата, молодого веселого младшего брата Гастона Орлеанского, первого участника всех заговоров и главного предателя всех заговорщиков. Веселый, но...

Л. Гулько —Так бывает.

Н. Басовская — В ответ произошли суровые эпизоды, Ришелье проявил свою суровостьтоже, а он умел это. Было несколько страшный казней — например, граф де Шале. Это было ужасно, когда ненашли реального палача. У Дюма это как-то проходит тенью в других эпизодах. И его казнили какие-то уголовники. Это, в общем, страшно рассказывать.

В этих заговорах, к ним причастна, конечно, Мария Медичи. В общем, идет ужасная придворная жизнь. И из Анны Австрийской оппозиция пытается вылепить главную фигуру. И, кто знает, возможно, и сослали бы в монастырь, и, может быть, состоялся бы развод, если бы не произошло знаменитое чудо 1638 года.

Время от времени Людовик Тринадцатый все-таки встречался со своей женой и возобновлял супружеские отношения. Опять, как это ужасно. Двор описывает все, все подсматривают, подглядывают, куда пошел, за какой портьерой скрылся. По-моему, полный кошмар. И было замечено, как очень сильно промокший он возвращался, ездил, там, в Амьен, не в Амьен, сейчас вдруг вылетело, где сильный ливень, и его уговорили заночевать в Лувре у королевы. Он сказал: ну что ж... И вот тут-то как бы все и произошло.

И когда произошло это чудо 1638 года, родился будущий король Солнце, еще не знают, что Солнце, но для нее это Солнце. Но скажу сразу, что Людовику оставалось жить после 38-го года пять лет, а Ришелье — четыре. То есть, эпоха как-то заканчивается. А для Анны Австрийской начинается совсем другая эпоха и другая жизнь. Теперь она думает не об Испании, она думает о судьбе своих детей, о том, чтобы Людовик и его младший брат, герцог Анжуйский, Филипп, герцог Анжуйский, чтобы они оба остались реальными наследниками престола. Как положено, Людовик стал бы королем, но есть еще и второй брат. Теперь она на стороне Франции, потому что она на стороне своих детей.

Перед смертью Людовика Тринадцатого он страшно болел, как и планировала оппозиция. Он умер в 1643-м. Все отмечают, что она проводила у его изголовья много времени. Все изменилось. Она образцовая королева, потому что она будет регентшей. Мальчик-то еще маленький, она знает, что она будет править Францией.

Ей 42 года в момент смерти супруга. Ришелье успел ее до своей кончины познакомить с Мазарини. Он, в сущности, назначил Мазарини своим преемником в политике — и не ошибся, это был блестящий преемник. Занятно, что когда он представлял Мазарини, юного итальянца, Анне Австрийской, молодого, близкого по возрасту к Анне, он сказал: он вам понравится, — Ришелье сказал, — он похож на Бэкингема. Все видел этот великий Арман дю Плесси де Ришелье, вот все видел, все понимал.

Она найдет с ним личное счастье после смерти законного супруга. Джулио Мазарини, похожий на Бэкингема, в глазах наших, особенно после фильмов о трех мушкетерах, где его всегда делают, как правило, нелепым, смешноватым (это несправедливо), глуповатым (неправда), жадным (правда). Но, тем не менее, очень любя драгоценные вещи, собрав огромную коллекцию антиков, произведений античной скульптуры, драгоценностей, бриллиантов, почти все это он оставил Франции. В нынешнем Лувре только и видишь, как самые блестящие антики — так пометка «из коллекции кардинала Мазарини».

Так что, в ее жизни он, конечно, сыграл положительную роль, но ей пришлось вместе с ним прожить еще, перенести еще очень-очень большие испытания. Я имею в виду знаменитые события Фронды, описанные у Дюма. Все те, кто любят Дюма, кто читали запоем эти романы с детства, в юности, а может, перечитывали потом, знают, что это было. Именно в год великого чуда 1648-го произошло еще и другое, вовсе не чудо, а то, что должно было случиться: началось знаменитое движение, вошедшее в историю под названием Фронда. 1648 — 1653 годы.

Сколько об этом написано, какие интересные разнообразные исследования написаны профессиональными историками, специалистами в этой области, моими коллегами, но занимающимися именно этой эпохой. Борис Федорович Поршнев, например, блестящий советский исследователь, в свое время описавший общественные движения в эпоху Фронды под давлением жесткой, страшной марксистской догмы, где абсолютно все должно сводиться к строгой классовой борьбе, а в основе классовой борьбы или рабочий класс, а если он еще не родился, кто-нибудь, на него похожий — ну, хотя бы французские горожане. А кто такие горожане? Беглые крестьяне. Ну, в общем, народные массы. Спорная книжка, но какая талантливая! При всем при том Борис Федорович опубликовал, я не могу относиться пренебрежительно к его этой работе, хотя были всякие и уничтожительные рецензии, это несправедливо, это все равно огромный труд. Но это труд, талантливый труд, написанный в железной клетке идеологической. А его работа о Тридцатилетней войне и вступлении России в Тридцатилетнюю войну по сей день с увлечением читается и специалистами, и не специалистами, хотя многое пересмотрено.

И вот это широкое общественное движение, которое, конечно, не было ни в коем случае народным, но в котором участвовал и народ, возглавленный французской аристократией — это реакция разных слоев общества на явления, общие для Франции этого времени. Во-первых, для аристократии это острая и последняя перед революцией столь острая, впереди пик, реакция на крепнущий абсолютизм. На то, что мы, которые веками формировали соль, суть элиты этого общества, мы, которые можем все, после железной руки Ришелье они не могут очнуться, им хочется забыть, как это было, как им пришлось согнуться, смириться. Они хотят быть все-таки определяющими во всем. А дело абсолютизма идет к тому, что либо надо учитывать интересы и крепнущей рождающейся буржуазии из бюргеров, из горожан, тех, у кого деньги в руках, а не только аристократии, или конец, или будет революция. И будет.

И вот, кроме того, конечно, и широких слоев простых людей. А их реакция на что? Да не столько на Ришелье — он от них далеко. Война, участие Франции в Тридцатилетней войне. Боже мой, ну, что простым людям до того, чтобы в этом месиве болеть, так сказать, за Францию? Я сейчас быстро-быстро перечислю участников. Одна сторона: испанские и австрийские Габсбурги, папство, католические князья Германии, польско-литовское государство Речь Посполитая. С другой стороны: Франция та самая наша, Швеция, Голландия, Дания, Россия, Англия, протестантские князья Германии, антигабсбургские силы в Чехии, Италии и так далее. Людям до этого нет дела. Вы там делите Мец, Туль, Верден, Эльзас, Лотарингию, Северную Италию, вы что-то делите. Россия хочет себе вернуть земли потерянные на границе с Польшей. Им-то что? Им голодно.

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — Они устали от налогов, устали до смерти. И когда вот эти лидеры Фронды, принцы крови, говорят: за мной!..

Л. Гулько — Как это бывает обычно всегда.

Н. Басовская — Так бывает всегда. Начинается Фронда, которая, на какое-то время кажется, вот сейчас сметет французскую монархию.

В 1651 году Мазарини вынужден покинуть Париж вообще. Двор сбежал из Парижа еще в 1649-м, с этим все еще не взрослым Людовиком Четырнадцатым. Наконец, в 50-м принцы Конде и Конти, лидеры Фронды, арестованы. Мазарини возвращается, монархия уцелела. Но впереди конец регентства. То есть, Анна Австрийская, обретя что-то вроде, ну, наверное, счастливой или спокойной личной жизни... Ходили разговоры, что они с Мазарини тайно обвенчались — очень может быть.

Л. Гулько — Даже отцовство ее сына оспаривается некоторыми.

Н. Басовская — Ну, это очень любят делать, это очень интересно, конечно. Но, с другой стороны, вроде бы отцовство надежное. Мазарини тоже умел думать о государстве, а не только о своих родственниках.

И все-таки она, обретя на склоне жизни вот этот относительный покой, родив этого сына, тоже слишком долго была регентшей и уходить уже, видимо, не очень хотелось. До самого дня смерти Мазарини — а он умер в 1661-м, ей в это время 60 лет... она тут же отставлена, не ушла сама. Сын исключает, Людовик Четырнадцатый, ее из Королевского совета. Она до этого пыталась заступиться за Фуке, у которого занимала слишком много денег, брала, условно, в займи. И ей остается одно — удалиться в монастырь, что она и сделала. В 1664-м она в монастыре Валь-де-Грас в Париже, который сама основала и поддерживала. Два года пробыла там, умерла от болезни. Во время Французской революции, которую называют великой, что вообще и понятно, и неприятно, уж больно кровавая и страшная, в 1793-м, во время якобинской диктатуры, французские санкюлоты выбросили, вышвырнули ее останки вместе со многими останками французских королей из их усыпальниц. Покоя после смерти тоже не было. Но жизнь все-таки была яркой и интересной.

Л. Гулько — Наталия Ивановна Басовская и «Анна Австрийская: литературный образ и реальность». Вы сами все слышали. Спасибо огромное.