Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Алексей Венедиктов — В эфире программа «Все так». Наталия Ивановна Басовская, добрый вечер.

Наталия Басовская — Добрый вечер.

А. Венедиктов — И Алексей Венедиктов. Мы говорим о Матильде Английской, внучке Вильгельма Завоевателя, которая, волею судеб, осталась единственным законным наследником сына Вильгельма Завоевателя, своего отца Генриха Первого Боклерка. И в 1135-м году, когда английский король Генрих Первый, сын Вильгельма Завоевателя, умер, Матильда, по идее, должна была занять английский престол, тем более что вы рассказывали нам уже, что бароны, родственники, все принесли клятву в том, что они поддержат притязания этой первой женщины, которая могла бы сесть на английский престол. Но тут начинается наше «но».

Н. Басовская — Они еще не знали, конечно, что в Англии впереди, например, правление Елизаветы Первой. Будет и Мария Кровавая, и сейчас в Англии королева. А вот это первая попытка сломить гендерные преграды, в сущности. Матильда не ведала об этом, но, в сущности, она пыталась поставить вот этот гендерный вопрос.

Бароны присягали три раза, напомним нашим радиослушателям, три раза. То есть, они нарушили клятву, которую трижды, как в сказке, подтверждали. Последний раз — в 1133-м году.

А. Венедиктов — За два года до события.

Н. Басовская — За два года до смерти короля. Эти последние два года, мы говорили, он провел во Франции. То есть, Англия уже внутренне подготовлена была к смуте. Если два года нет на месте короля, то в эту эпоху это, конечно, почва для смуты идеальная. Как ни хороши те, кому он поручил — а у него были толковые канцлеры, финансисты — они не короли. То есть, готовность к смуте была, и смута была на пороге.

А Матильда в это время — у нее он провел эти два года — была женой графа Анжуйского Жоффруа, который постоянно воевал с баронами, с соперниками в Нормандии, и пытался, в общем-то, отложить Нормандию от английского престола.

А. Венедиктов — Заметьте, не от французского, от английского.

Н. Басовская — От английского. Это было английское владение со времен великого завоевателя Вильгельма Первого. Это его Нормандия, он был герцогом Нормандским.

И Матильда приняла короля, король занимался внуками, выделяя старшего, Генриха, будущего великого английского короля Генриха Второго.

В 1135-м году Генрих Первый умер в замке близ Руана.

А. Венедиктов — В Нормандии.

Н. Басовская — Да, все Нормандия. Там был ее двор, она там окончит свою жизнь. Как говорят хронисты, как пишут они, знаменитые, говорят, что он отравился миногами. Это немножко тревожит. Конечно, он был не очень молод, но и не стар, около 60 лет — для Средневековья много, но все-таки. Откуда эти миноги? То есть, характерное средневековое предположение об отравлении, оно всегда присутствует.

А. Венедиктов — Напомним, король не может умереть своей смертью.

Н. Басовская — Да, уж очень понравились миноги. В эту минуту на сцену истории вступает Стефан Блуаский, любимый племянник Генриха Первого.

А. Венедиктов — И двоюродный брат нашей Матильдочки.

Н. Басовская — Да, кузен, сын сестры короля Адели. Стефану 38 лет, он не мальчик, хотя Алексей Алексеевич мило и ласково называет их всех нашими мальчиками. В этом смысле да, в венедиктовском, а в историческом — нет. 38 лет для Средних веков — почти пожилой человек.

Стефан вырос при дворе Генриха Первого, был свой, свой, родственник, родной, близкий. Был обласкан, присягал Матильде. То есть, ждать от него того, что он сотворил, невозможно.

А. Венедиктов — По средневековым правилам невозможно трижды преступить через клятву. Уж больно как-то, да...

Н. Басовская — Опасно вроде бы. Но вот нам шекспировские пьесы показали те глубины, темные глубины человеческих душ, которые толкают их на такие поступки. В момент смерти короля в 1135-м он также находился во Франции, в своих владениях. Он граф Блуа, Шартра, Турени — все это куски Франции, которые принадлежат английской короне. Но выяснилось, что Генрих Первый в его лице, как скажут на Руси, змею пригрел на груди. Немедленно Стефан после получения известия отплыл в Англию с существенной армией наемников-фламандцев. Это были прекрасные воины. Наемники, если им платят, в Средние века очень опасны.

Все у него удалось, фактор внезапности, он захватил королевскую казну и объявил, что он желает занять престол. Надо ведь как-то разобраться с клятвами и присягами. Разобрались. Когда люди очень хотят, они что-нибудь придумают. Бароны придумали, что Матильда, находящаяся во Франции... а как она могла так же быстро отплыть? У нее трое детей, муж. Надо было отправить тело короля в Англию, что и было сделано. То есть, она в этих заботах, считая, что она станет королевой. Ан-нет, бароны придумали, что Матильда — незаконнорожденная, бастард, так как ее мать якобы провела — не якобы, а на самом деле — провела детство в монастыре, и юность. А значит, возможно, давала обет безбрачия. Тогда, возможно, ее брак с Генрихом Первым...

А. Венедиктов — Незаконный.

Н. Басовская — ... незаконный. И наша Матильда — незаконная. Итак, бароны с собой договорились, а еще лучше с ними договорился Стефан. Эта змея с груди короля Генриха Первого знал, как повести дело, одними фламандцами он не обошелся. Он обещал английским баронам все, вот буквально все, о чем мечтают бароны: печатать свою монету, вершить суд. Это значит назад от всех достижений Генриха Первого. Вершить свой суд, невзирая на королевский суд. И самое страшное для Англии, которая много от этого страдала в ближайшие 15–20 лет, да и позже, с этим пришлось бороться сыну Матильды Генриху Второму: Стефан разрешил баронам бесконтрольно строить замки.

А. Венедиктов — Что запрещал Вильгельм Завоеватель.

Н. Басовская — Да, со времен Вильгельма Завоевателя и при Генрихе Первом нельзя было просто так построить замок, точечную застройку осуществить.

А. Венедиктов — Укрепленную, укрепленную.

Н. Басовская — Да, еще какую. Замок — это сила. Замок царит над всей местностью, замок штурмовать при тогдашнем вооружении почти безнадежно, только осада, осада трудная. И он разрешил бесконтрольно. За время его правления, в результате... а это, значит, сравнительно небольшой, до 1154-го года — ну, порядочно...

А. Венедиктов — С перерывами.

Н. Басовская — Да, с перерывами, маленьким, с 1135-го до 1154-го. Но за это время бароны расстарались, было построено 1 115 новых замков. То есть, Англия — скопище гнезд, феодальных гнезд. В такой стране в ту эпоху осуществить централизацию, о которой мечтал уже Вильгельм Завоеватель, очень трудно. Но сын Матильды многое сможет.

Что же Матильда? Впервые она не династический товар, которым она была. Брак девочки маленькой с императором Генрихом Пятым Священной Римской империи германской, затем брак с Жоффруа — это все решали другие. Она при этом была не столько женщиной-невестой, сколько просто объектом, дипломатическим, объектом расчетов. А теперь она, кем она становится? Воительница, женщина-воительница, женщина-дипломат, женщина-воин. Вот это ее неосознанное сражение впервые за женские права в области управления. Ей должны быть признательны, между прочим, и Елизавета Первая, и Маргарет Тэтчер, и много кто еще. Прежде всего, она попыталась при помощи Папы Римского добиться, чтобы коронация Стефана была признана незаконной в силу той присяги, в силу той клятвы. Этот вопрос рассматривался на соборе в 1139-м году, и она получила отказ.

А. Венедиктов — Проиграла.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — У Папы, на соборе у Папы, в смысле, на папском соборе.

Н. Басовская — Папа тоже помнил о гендерном моменте, я уверена, потому что на самом деле бароны нарушили такую официальную присягу, что признать эту коронацию незаконной было можно. А Стефан короновался мгновенно. 1 декабря умер Генрих, а 22-го Стефан уже короновался. Вот какой оказался племянник.

Второе. Она в это же время помогает своему мужу воевать в Нормандии против баронов-сторонников Стефана. Они тут же образовались.

А. Венедиктов — А, то есть, война вошла в Нормандии сначала.

Н. Басовская — Конечно.

А. Венедиктов — То есть, он Англию, Стефан Буаский, пока...

Н. Басовская — Он сидит на престоле.

А. Венедиктов — ... призвал баронов, а война идет в Нормандии.

Н. Басовская — Чтобы Нормандия не отложилась, у него там сторонники, которым он также все обещал, замки раздает, деньги раздает. И они борются за то, чтобы Жоффруа Анжуйский ушел со своими притязаниями. А он, соседнее графство Анжу, притязает на Нормандию. Она помогает воевать. И здесь успех. В 1144-м году ее муж Жоффруа, граф Анжуйский, становится-таки герцогом Нормандии. Что это значит? Это значит фактическое отложение Нормандии от Англии. Это страшная утрата для английского королевства. Сколько будет еще усилий и крови пролито за то, чтобы ее удержать! И, в конце концов, она окончательно уйдет из-под английской власти только в конце Столетней войны в 1440-м — 44-м годах.

А. Венедиктов — То есть, 300 лет за нее б+удут толкаться они.

Н. Басовская — Да. Это очень уж вкусный кусок: выход из Ла-Манша, и вообще, великолепные замки и так далее.

Итак, в Нормандии дело решилось в их пользу. В сентябре 1139-го года Матильда с войском, не муж Матильды Жоффруа, а лично Матильда... вот ее новая ипостась, вот ее новый образ: она — воительница. С войском высадилась в Англии. Это ей 37 лет — опять-таки, по средневековым меркам, особенно для женщины, она совершенно не молода, чтобы на коне скакать и войско возглавлять. Тем не менее, она за это берется.

А. Венедиктов — И младшему сыну 3 года.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Молодая мать.

Н. Басовская — Сиди бы, кажется, около ребенка — нет. Но она развязала гражданскую войну, то есть то, что в Средневековье называли смутой. Это тоже верный термин. Потому что гражданская война предполагает очень развернутое, осмысленное, обоснованное разделение людей на некие партии, с разными целями, задачами, программами. А здесь программа проста: кто за Стефана, кто за Матильду.

А. Венедиктов — Но она нашла поддержку в Англии или все-таки бароны все купились на?..

Н. Басовская — Нет-нет, нашла. Я придумала поговорку: двое дерутся — баронам праздник. Не претендую на то, что она войдет в историю...

А. Венедиктов — Тушинские перелеты.

Н. Басовская — Да, это все очень близко и нашей истории. Дерутся два претендента на престол — все, не нужна никакая развернутая программа. Кто за Матильду, кто за Стефана, разделились. Причем немножко и географически. Та часть Англии, которая ближе к Нормандии, к берегам Франции, юго-западная, северо-западная, запад, он ближе ей, а восток — Стефану. На ее сторону перешел неожиданно, немотивированно (мне не удалось найти мотивы) от Стефана, сражавшийся на его стороне, ну, служивший Стефану Роберт Глостерский...

А. Венедиктов — Ну, как же? Он ее брат сводный.

Н. Басовская — Да, сводный брат.

А. Венедиктов — Может, он подумал, что он за нее править будет, за слабую женщину.

Н. Басовская — Кто знает. Он сильный...

А. Венедиктов — Он сильный, он старше ее...

Н. Басовская — И он популярный.

А. Венедиктов — Он 80-го года — значит, ему уже 55.

Н. Басовская — Он умрет в ходе этой войны.

А. Венедиктов — Но мощный.

Н. Басовская — Очень популярный — это очень важно. И то, что он разошелся со Стефаном — ну, кто знает, что? Ведь людские отношения...

А. Венедиктов — Он был бастардом все-таки, он был незаконным сыном короля. Стефан — законным племянником.

Н. Басовская — Может быть, и так, ибо их родственные связи в это время — главная ткань дипломатической, политической и военной жизни. Матильде повезло, скажем так, что он перешел на ее сторону. В глазах англичан он какой-то свой. Не раз одерживал победы, овеян славой — это очень важно в Средние века.

А. Венедиктов — А она по-прежнему иностранка для них?

Н. Басовская — Конечно. Я бы сказала, она дважды иностранка. Детство и ранняя молодость, проведенные в Германии... для Англии этого времени Франция в некотором роде близка, все-таки близка.

А. Венедиктов — Да и говорили на французском.

Н. Басовская — Да, двор говорит по-французски. Германия — это далеко, Германия — это малопонятно. И еще она, в силу своего честолюбия огромного, претендует, чтобы ее называли императрицей, императрицей германской империи. Вот это делает ее чужой. И вся ее жизнь, ее дети — во Франции. То есть, она в Англии гастролер. Стефан вроде тоже прибыл из французских владений...

А. Венедиктов — Но жил при дворе...

Н. Басовская — Да, но он рос при дворе Генриха Первого. Она-то была, родная дочь, в Германии, а племянник Стефан — при английском дворе. Да, он более свой.

А. Венедиктов — И поэтому Роберт Глостерский как полководец английский, старше на 20 лет и его, и ее, да?..

Н. Басовская — Делает выбор.

А. Венедиктов — И это важный выбор.

Н. Басовская — Он делает выбор, и, конечно, я думаю, в силу этого выбора ей показалось, что она обязательно победит.

В 1140-м году состоялась крупная битва при Линкольне, иллюзия полной, окончательной счастливой победы Матильды, потому что Роберт Глостерский, который возглавлял сражение, не только победил, войска Стефана бежали... они будут бежать еще не раз, но и войска Матильды тоже. Но здесь они бежали, а Роберт пленил короля Стефана. Перешедший недавно из его стана, из его сторонников — все-таки ужасна человеческая натура — он теперь взял его в плен.

Стефан заточен в Бристольском замке, очень мощном, который, в общем-то, штурмом ни за что не возьмешь. И молниеносно, очень недолго там будет, несколько месяцев, но молниеносно возникает легенда — я думаю, что его сторонники делают это специально — что его там держат в тяжких условиях в цепях. Мне не очень верится. Королей брали в плен, и не раз, на протяжении Средневековья. Ну, Иоанн Французский, Иоанн Второй Добрый, был в английском плену, но никаких цепей, ничего подобного. Общался со знатными людьми, писал стихи даже. Ну, всякое бывало. Ну, Франциск первый был в испанском плену — тоже без малейших крайностей. Тут вдруг в цепях. Я полагаю, что... это ведь эпоха ранняя, и в прошлый раз мы с вами говорили, Алексей Алексеевич, что она вся еще опутана мифами, преданиями, легендами...

А. Венедиктов — Слухами.

Н. Басовская — Слухи — это их интернет. Это вообще, говорят, что это... Главное — форма. И то, что его вот держат в цепях, можно молниеносно распространить из уст в уста, оно становится как будто бы фактом. А народ, любой народ, средневековый народ особенно, начинает молниеносно сострадать, жалеть. Когда народ жалеет, это становится очень опасно для противников этого человека. Вот брат Генриха Первого Роберт 28 лет в заточении...

А. Венедиктов — Кстати, да.

Н. Басовская — ... продержал его брат Генрих Первый. Не было, нет, у него не было сторонников. Он же пришел из крестового похода, это злосчастный крестоносец. То есть, здесь у него не было почвы. И когда его засадили в это заточение, где он жил 28 лет, это никого не интересовало. Забыли, забыли...

А. Венедиктов — Он был забыт, да, дядя Матильды.

Н. Басовская — Да. Значит, человека нет. А про этого не забыли. Ну, и, видимо, сторонники Стефана постарались.

А. Венедиктов — Там еще мы пропустили одну историю, что один из верховных прелатов Англии Генрих, епископ Винчестера, второй после Кентерберийского, был родным братом Стефана.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Это такой человек, который там тоже старался.

Н. Басовская — Он сначала максимально содействовал коронации Стефана, а сейчас он перейдет временно на сторону Матильды.

А. Венедиктов — Братец.

Н. Басовская — А потом — обратно на сторону Стефана.

А. Венедиктов — Ну, это никуда не деться. Младший брат Стефана.

Н. Басовская — Итак, народ сочувствует страдальцу. Ему уже 53 года, он не мальчик, он не юноша. Полагаю, что в любом случае заточение для него тяжело, но если еще и преувеличить, то сердца простых людей... Ну, крестьяне мало участвуют, в это время они не историческая фигура. Горожане. И они сейчас как раз выйдут на большую сцену истории.

А. Венедиктов — Вот здесь подробнее нам придется.

Н. Басовская — Да. Матильда находится в 1141-м году в том самом Винчестере. Роберт в Бристоле на юго-западе Англии, юго-запад на стороне Матильды.

А. Венедиктов — Где король же сидит, в Бристоле.

Н. Басовская — Да. И Матильде удается захватить казну ту самую, которую захватывал Стефан, и поладить с эпископом Винчестера.

А. Венедиктов — Который одновременно являлся легатом Папы.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Как у них все было...

Н. Басовская — ... схвачено.

А. Венедиктов — Да. Схвачено — это точно. Какие страсти...

Н. Басовская — Надавала ему всяческих обещаний, но, в отличие от Стефана, который вот обещал все-все-все, она, со свойственной ей гордыней, она не так широко размахнулась, она более сдержанна был в своих обещаниях. Ну, хотя бы что Церковь она не будет обижать, церковное имущество не будет захватывать. И все-таки этих договоренностей хватило...

А. Венедиктов — А как в Лондон вошла. Ведь Лондон...

Н. Басовская — Еще нет.

А. Венедиктов — А, еще нет.

Н. Басовская — Еще нет. Вот здесь устроено ее избрание, епископ Винчестера...

А. Венедиктов — Брат Стефана

Н. Басовская — ... устраивает, да, избрание. Алексей Алексеевич, как интересно! Они как бы делают шаг в патриархальную эпоху, назад. Избрание. Ну, например, в 10-м веке, в 987-м, был избран Гуго Капет во Франции — тоже избрание. Избрание королей — это припоминаются патриархальные традиции. Они делают туда шаг. Ее избирают королевой, но без коронации ни один король — не король...

А. Венедиктов — И без Лондона тоже.

Н. Басовская — Безусловно. И она получает титул Domina Anglorum, госпожа англичан. Этот титул уже применялся между избранием и коронацией, когда были избрания и коронации. Так и здесь, она думает: вот сейчас она побудет Domina Anglorum... Иногда хроники даже путают, что королева. Нет, не королева, Domina Anglorum, условная королева. И она идет на Лондон.

А. Венедиктов — Наталия Ивановна Басовская и Алексей Венедиктов в программе «Все так», мы говорим о Матильде, избранной королеве англичан.


НОВОСТИ


А. Венедиктов — Наталия Ивановна Басовская и Алексей Венедиктов в программе «Все так». Четвертая часть нашей истории Матильды. Итак, новый поворот: Матильда идет на Лондон.

Н. Басовская — Часть вторая, серия четвертая. Действительно роман. Вся история, реальная история Матильды Английской выглядит романом. Будет сейчас еще несколько подробностей, которые окончательно обрисовывают эту жизнь как роман. Она идет на Лондон, намереваясь там короноваться, и тут на сцену истории выходит еще одно действующее лицо — народ в лице горожан. Народ Англии в лице горожан Лондона. Поразительно! Я понимаю из всего, что я прочла об этой женщине, что она не видела горожан, она не понимала, что есть эти непривилегированные...

А. Венедиктов — Да, есть бароны, есть церковники высокопоставленные, есть иностранцы, наемники...

Н. Басовская — Придворная знать, наемники, войско. Крестьяне — это почва...

А. Венедиктов — Это налоги.

Н. Басовская — Да. Почва, почва — все. Горожане — тоже налоги, но их нет, непривилегированное сословие. Мудрыми окажутся прямо сейчас те короли, которые увидят народ города, горожан, будут давать им хартии, привилегии, торговаться за эти хартии и привилегии. За это получать с них деньги, но понимая, что это сила, она в критические моменты становится очень опасной, как, например, восстание под руководством Этьена Марселя в Париже во время Столетней войны, 14-й век.

В Лондоне Матильда прежде всего занялась оплатой преданности своих сторонников, только высшей знати. Например, она учредила шесть новых графских титулов. Горожанам это не интересно. Она совершает огромную ошибку, она их не видит. А они, начиная с конца 11-го века, в 12-м уже решительно стремятся к относительной независимости, к диалогу с королевской властью. Конечно, здесь нет коммун, как на Юге Франции или в Италии, до этой крайности не дойдет, но привилегии горожан развиваются по нарастающей. И они рассчитывали на то, что она им тоже что-нибудь скажет. Ее отец сказал им важные слова. При Генрихе Первом была подписана так называемая Хартия вольностей Генриха Первого. Задолго до Хартии вольностей Иоанна Безземельного (1215-й год), при Генрихе Первом.

Что же такое, эта Хартия вольностей? Красивый манифест. Он был узурпатор, и ему всегда надо было об этом помнить, и он помнил. Он был умен и правил очень умно: и администрацию развивал, и власть королевскую концентрировал и финансовую, и судебную. И будучи умным, он дал такой манифест, из которого вытекало, что он будет заботиться обо всех людях в своем государстве. Там напрямую нет о горожанах. В Великой хартии вольностей будет прямо привилегии горожан, а тут обо всех. Прежде всего, это возрадовало англосаксов, англосаксонское население.

А. Венедиктов — Это все еще... война еще, завоевание еще свеженькое!

Н. Басовская — Они говорят на разных языках с нормандцами. И это их порадовало. Но и горожан тоже. Раз всех, значит, надо продолжать добиваться хотя бы относительных свобод, привилегий, и они это делают. Матильда их не видит, трагически не видит. Потому что она мало что ничего им не сказала (и они еще молчали, глухо молчали), но она попыталась, предложила, объявила: хочет обложить Лондон тальей — изящное название самого страшного средневекового налога.

А. Венедиктов — Почему страшного?

Н. Басовская — Это произвольный налог.

А. Венедиктов — А!

Н. Басовская — Это трагический налог. Тальей облагали зависимых крестьян. Идет это из Франции, а здесь у власти люди из Франции. Талья — это сеньор в любой момент объявляет своим подданным, что в связи с тем, например, что он женит старшего сына, он вводит дополнительный произвольный налог, называемый «талья». Немало крови было пролито, в частности крестьянами и горожанами, в борьбе против тальи. Но ввести талью в городах — это вообще экзотика, это нехарактерное явление. Она объявила им войну, можно сказать! И получила то, что получила — бунт. Лондон взбунтовался. Ее изгнали. Настолько было это неожиданно...

А. Венедиктов — То есть, не войско...

Н. Басовская — Нет, горожане. Набат... как происходило в средневековых городах, по одной схеме: набат, оружие, какое есть... а к этому времени оно у всех есть. И в Лондоне уже, как в самых крупных городах Средневековья, было распределено, какой цех как идет в ополчение. Формируется очень большая сила, городское ополчение. У них есть оружие, есть склады этого оружия — это страшное дело. Ей пришлось бегом, так называемой императрице, бежать. Недалеко, она бежала всего-навсего в Оксфорд. Но в Лондоне, в общем, они закрыли ворота перед Матильдой, за Матильдой и за ее войсками. А в Лондон вступила еще одна фигура в этой драме. Большое войско, английское войско, в общем, королевское войско, во главе с супругой короля Стефана, тоже Матильдой.

А. Венедиктов — Война двух Матильд.

Н. Басовская — Война двух Матильд. Тоже Матильдой Булонской. То есть, в общем-то, женщины Средневековья в истории, вот этой истории, дают понять, что они есть, что они претендуют на что-то. В средневековой истории они будут не раз это проявлять, но очень занятно. В Англии шаг за шагом женское какое-то участие в правлении начинает приниматься. Во Франции же женщина остается объектом восхищения, трубадуры их воспевают, но к власти — ни на шаг. Здесь они рано начали рваться к власти, и прорвутся. Наследницы в Англии станут нормой.

В сентябре 1141-го года состоялась битва двух Матильд, как вы точно назвали, при Винчестере том самом. Поражение потерпело войско Матильды-императрицы.

А. Венедиктов — Нашей Матильды.

Н. Басовская — Нашего персонажа. Она лично дала приказ к отступлению, ибо Роберт Глостерский был захвачен в плен.

А. Венедиктов — Королевскими войсками.

Н. Басовская — Королевскими войсками. Ей необыкновенно не повезло. И тогда ей пришлось лично отдать команду к отступлению, отступление молниеносно превратилось в паническое бегство. И тогда ей пришлось пойти на очень, ну, трагический шаг. Наверное, она понимала с этого момента, что все кончено, но долго упиралась. Ей пришлось обменять Роберта Глостерского на заточенного короля.

А. Венедиктов — Она пошла на это, поменяла бастарда и брата и своего полководца на короля...

Н. Басовская — Да, короля Стефана.

А. Венедиктов — ... который сидел в Бристольском замке.

Н. Басовская — Все было кончено, по идее, но она просто долго не хочет это понимать. Стефан вышел на свободу, вроде бы никаким не умирающим. Вообще все пишут, слаб здоровьем — может быть, и правда, может быть, заточение все-таки повлияло.

А. Венедиктов — Слаб, но еще 13 лет поправил, как миленький.

Н. Басовская — Да. Но на свободу вышел коронованный король, Матильда же только избрана. Причем кем? Своими сторонниками. Она понимает, что она больше не королева, вся Англия понимает, что она больше не королева, но она не отступает. Вот надо сказать, что им все равно было, как «страждут озими от бешеной забавы» и бешеной войны (Пушкин всегда у меня в голове хоть какой-то частичкой), что они скачут по полям крестьянским, что они вытаптывают урожай, что дохнет скот от голода и люди вместе с ними.

Я цитирую знаменитую англосаксонскую хронику о временах вот этой смуты. Хронист пишет: «Зерно было дорого, как и мясо с сыром и масло, — интересно так перечисляет, — ибо в стране их не осталось. Крестьяне умирали от голода. Некоторым людям, прежде зажиточным, приходилось просить милостыню, и некоторые бежали с острова. Никогда еще страна не знала такого унижения. Если в город въезжали двое или трое верховых, горожане обращались в бегство, — вот они, горожане, — думая, что это грабители». И думая, видимо, правильно. И, наконец, потрясающий финал этого отрывка: «Земля больше не плодоносила. Уж лучше было пахать море, ибо суша от таких деяний утратила свое плодородие. И в открытую говорили, — тут я упала, читая эти слова, — в открытую говорили, что Христос и святые, наверное, заснули, иначе бы вмешались».

Я позволю себе кратенькое лирическое отступление. Есть целое направление в медиевистике западной и нашей, которое утверждает, что сознание, менталитет (когда появился этот термин в 20-м веке) средневекового человека решительно не может быть сближен с нашим, с современным, ибо этот человек жил абсолютно, абсолютно во власти религиозных мыслей представлений, страха Страшного суда — весь там. Так как же он может сказать, что Христос и святые, наверное, заснули? Не верю. Мои источники (а главные мои источники — это хроники, писаные людьми, о том, что они видят в жизни людей) говорят, что люди очень близки, Homo sapiens менялся мало, несмотря на контрастность многих эпох. И мысли о страданиях, голоде, войне, власти чрезвычайно близки на больших исторических расстояниях.

Итак, она больше не королева, но воюет.

А. Венедиктов — Кстати, интересная история, две истории. Одна — что вот этот самый Генрих, брат его, Стефана, который, собственно избрал ее, епископ Винчестера, проводит собор, признает своего брата законным королем и грозит отлучением Матильде и ее сторонникам, поскольку он папский легат, той королеве, которой он организовал избрание.

Н. Басовская — Быстро...

А. Венедиктов — Какие замечательные современные люди! Это вот доказывает...

Н. Басовская — Колебался вместе с линией партии — подходит к нему так же, как к человеку 20-го века. Вместе с линией королевской партии он переходит с одной стороны на другую...

А. Венедиктов — Легко.

Н. Басовская — Как он не боится, отходит от этих клятв... Бароны произносят клятву, а потом говорят, что на самом деле все было не так. Боже мой...

А. Венедиктов — Но он же папский легат, он же епископ, он же моральный авторитет, я бы сказал, должен был быть.

Н. Басовская — Он же должен безумно бояться совершать такие поступки.

А. Венедиктов — И вот один вопрос у меня остался в этой части: зачем они вторично короновали Стефана?

Н. Басовская — Для верности, для надежности — никаких других резонов нет. Потому что вот была смута, потому что была объявленная королева. Вторая коронация вызвана титулом, который получила Матильда. Для того, чтобы этот титул ушел из истории навсегда, его коронуют еще раз. Дважды, трижды коронации случались в Средние века, это не уникально. Но чтобы ушло из истории «избранная королева», его коронуют еще раз. Настоящий король только тот, кто коронован, но ее избрали-то и объявили после его коронации. Для надежности. Это сказано не так для смеха, это на самом деле так.

А. Венедиктов — Ну, еще осада Оксфорда.

Н. Басовская — Романтический эпизод осады Оксфорда. Это, пожалуй, главная, ключевая точка происходящих событий вот второй части гражданской войны и для образа Матильды завершающий штрих. В 1142-м году Матильда осаждена со своими сторонниками в Оксфордском замке, выдерживают они осаду три месяца. Это страшно, это тяжело. Это вот после бегства из Лондона. Осада — это мука всегда для обеих сторон, и осажденных, и осаждающих, но, конечно, осажденным хуже. Пища истощается, у них пища закончилась практически. Ясно, что придется капитулировать, но лично она вознамерилась избежать плена. Может, и правда держала Стефана в цепях и представила, что будет, если Стефан теперь ее захватит. А Стефан — новый король, еще раз, не новый король, а еще раз король, подтвержденный король, и воюет лично. Скорее всего, это не отвага, не столько отвага, сколько безумный страх за себя, что будет с ней, если ее теперь Стефан возьмет в плен.

Надо помнить, кто был ее отец, вот Генрих Первый, какие грехи, страшные грехи в отношении родственников лежали на душе этого человека, который благостно окончил свою жизнь, окруженный внуками, у дочки. А его путь к власти был чудовищным. Один брат, видимо, может быть, лично, а может быть, не лично им, но по его наущению убит на охоте — это Вильгельм Второй Рыжий. Не мог, никакой случайной стрелы не бывает. Второй брат, Роберт Нормандский, вернувшийся из крестового похода, на 28 лет заточен, о нем не вспоминают. Может, по ночам он ему являлся. То есть, на Генрихе Первом, ее отце, страшные грехи. И я думаю, что по отношению к Матильде — тоже. Ребенком отданная германскому императору, ребенком отданная! Оторванная от Англии на бесконечно долгие годы. Потом отданная, наоборот, ребенку. Ей 26 что ли лет, ему — 14. Или ей 28, это второй брак.

То есть, это большие грехи на душе ее отца. А христианское все-таки представление о состоянии души человека, о грехах в Средние века категорически утверждало, что грехи родителей очень тяжким бременем ложатся на души их детей. Это верили в это свято, со страхом, великим страхом. Отправлялись иногда в паломничество в Святую землю только для того, чтобы снять грехи отцов. Если было известно, что отец согрешил каким-то ужасным образом, то лучше отправляйся в Святую землю, ибо там это можно отмолить, а здесь, в Европе — нельзя. Свои грехи — исповедуешься, отмолишь, а вот грехи отцов, они как бы прирастают к человеку.

Матильда, судя по всему, была женщиной умной. А уж какой у нее умный этот первый сын, Генрих Второй будущий, Плантагенет — тоже о чем-то, может быть, говорит. Ну, во всяком случае, никаких откровенных глупостей, кроме вот ее спеси — это просто судьба историческая и непонимание роли горожан, нельзя требовать невозможного. Сама история еще не очень поняла роль горожан, это надо было какой-то интуицией обладать. Но все-таки она женщина неглупая и много знающая. И она понимает, что грехи отца, страшные грехи... я бы сказала так: образно говоря, четко, сурово говоря, двойное братоубийство: одного на охоте, другого уморил в 28-летнем заточении. Она могла это понимать. И потому вот этот страх попасть теперь в руки Стефана... его руками Бог может ее покарать. И, может быть, правда сидел в цепях, может быть, не напрасно английский народ начал так его безумно жалеть. Часто-часто в этих мифах, народных чаяниях, в основе есть правда.

Боясь плена, она совершает побег из Оксфордского замка до того, как ее сторонники обязательно капитулируют. Уже ясно: другой дороги у них нет. Была зима, она оделась в белые одеяния, все на ней было белое.

А. Венедиктов — Маскировочный халат.

Н. Басовская — Маскировочный средневековый плащ. И в этом белом одеянии как она спускалась из замка? Может быть, на канате, на веревке, может быть, через подвалы — не знаю, деталей этих не видела. По замерзшей Темзе она, значит, проскользнула в белых одеяниях мимо осаждающих. Конечно, они не были особенно бдительными людьми, по ночам сторожа часто засыпали. К тому же, зима — кто там появится, кроме зайца? Они могли совершенно ее не заметить. Ну, вот она в белом, бесшумно — ну, чисто роман — проскользнула мимо осаждающих, двинулась к Темзе и по замерзшей реке, по льду пробралась в замок Уоллингфорд к своим, там были ее сторонники.

Ну, казалось бы, все, все кончено. Нет, еще 6 лет борьбы. Только в 1148-м году (ей 46 лет) Матильда покинула Англию, увидев, что ее сын Генрих (ему 15 лет) прибыл из Франции, попытался ей помогать, потерпел поражение. Она уже боролась, пожалуй, за корону для него. Но уже и сын потерпел поражение. И она отбывает из Англии навсегда. В Руане она организовала свой двор. Но война-то не кончена, никакого твердого решения нет. Вдруг она снова двинет на Англию?

А. Венедиктов — В общем, избранная королева, да.

Н. Басовская — В 1153-м году лондонские горожане, опять горожане, и Церковь, духовенство, добились переговоров между соперниками. Кто-то должен сказать «стоп». Я думаю, звучало так: нам уже все равно кто, договоритесь.

А. Венедиктов — А война продолжалась просто, бароны воевали...

Н. Басовская — Отряды есть, они никогда не успокоятся, потому что это как бы под прекрасным флагом «За Матильду!», которая вынужденно покинула Англию, мы ее вернем!.. За Стефана, который дважды король!.. Все, это праздник для баронов и горе, трагедия для страны.

Состоялись переговоры между соперниками, в которых уже участвовал и сын Матильды Генрих. Ему уже... если тут ему 15, то...

А. Венедиктов — Ну, 20.

Н. Басовская — Ему уже 20 лет, все, это взрослый человек. Он уже... а, он уже женился в 52-м году на Алиеноре Аквитанской, на разведенной жене французского короля. Этот великий брак, мы о нем рассказывали. То есть, это совершенно зрелый муж. Итак, договор. По этому договору, Стефан признается окончательно законным королем...

А. Венедиктов — Сторонниками Матильды.

Н. Басовская — Всеми. Все, устали все, видимо, устали все. Наследника нет, его единственный сын погиб, умер. Его наследником объявляют сына Матильды и Жоффруа Анжуйского.

А. Венедиктов — Вот этот самый Генрих.

Н. Басовская — Вот этот самый Генрих, женатый на Алиеноре Аквитанской, становится наследником английской короны в 1153-м году. Через год, в 1154-м, Стефан скончался. Я думаю, когда договор подписывался, была информация, что долго не протянет, старик болеет. В 54-м он скончался, и уже без всякой смуты, без всякой войны Генрих становится английским королем Генрихом Вторым, графом Анжуйским с прозвищем Плантагенет. Это новая династия, она будет на престоле до 1399-го года.

А Матильда живет в Руане, еще 14 лет живет, создает свой двор, где имитирует жизнь императрицы, избранной королы и, в общем-то, видимо, имитирует не без удовольствия. С сыном Генрихом, ну, правда через Ла-Манш, у нее хорошие отношения, ну, есть и визиты друг к другу. Она пытается примирить Генриха с Фомой Беккетом, о чем мы в прошлый раз говорили, правда, без результатов. Конфликтов с сыном нет. Она заканчивает жизнь правительницей маленького двора. Женщина, которая попыталась утвердить право женщины быть на английском престоле. Эти женщины придут за ней.

А. Венедиктов — Очень интересно для наших слушателей, для меня было интересно, думаю, и для слушателей. Смотрите, она внучка Вильгельма Завоевателя и бабушка Ричарда Львиное сердце.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Эта женщина...

Н. Басовская — Ричард Львиное сердце родится у Генриха и Алиеноры. Это рыцарский век. И Алиенора — совершенно рыцарственная фигура. Это разгар рыцарского века, со всеми издержками — например, в виде смут.

А. Венедиктов — Наталия Ивановна и Алексей Венедиктов в рассказе о Матильде Английской в программе «Все так».