Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Добрый вечер, добрый вечер, программа «Все так» и Наталья Ивановна Басовская. Здравствуйте, Наталья Ивановна.

Наталия Басовская — Здравствуйте.

С. Бунтман — Добрый вечер. И я сначала представлю наш сюжет и нашего героя. А герой действительно герой у нас сегодня — Франциск Первый, замечательный король. Вы любите Франциска Первого?

Н. Басовская — Франциска Первого трудно не любить, хотя очень сожалею о некоторых явлениях его жизни, о которых мы поговорим.

С. Бунтман — Ну, конечно, погооврим.

Н. Басовская — Ну, привлекательный, ну, привлекательный.

С. Бунтман — Ну, все равно, ну, это вам не Сигизмунд...

Н. Басовская — Нет, нет-нет-нет-нет.

С. Бунтман — ... который в прошлый раз...

Н. Басовская — Отказать ему в прелести нельзя.

С. Бунтман — Нет, конечно, замечательный, очаровательный, хоть и с таким вот огромным носом.

Н. Басовская — Король-рыцарь, популярный, любимый.

С. Бунтман — Да, и человек Возрождения при этом, вполне естественно. Вот давайте мы... сейчас я представлю, что мы разыграем. У нас будет 10 книжек. Жан Мари Констан написал книжку «Повседневная жизнь французов во времена религиозных войн». Это чуть-чуть...

Н. Басовская — А Франциск — это канун религиозных войн.

С. Бунтман — Это самый канун, да, это канун религиозных войн.

Н. Басовская — Я бы сказала, первая зарница уже.

С. Бунтман — Ну да, чуть-чуть.

Н. Басовская — В конце его жизни.

С. Бунтман — Чуть-чуть, да. В конце его жизни. Все-таки 32 года царствования, которые очень многое в себя вмещают. У нас будет 10 экземпляров книг, но первые три победителя получат у нас еще свеженький, только сегодня на тележке привезенный в редакцию 12-й номер «Дилетанта». Но, друзья мои, мы, правда, не хотели, но как мы попали. Мы давно готовили этот номер. Как мы попали в действительность, Наталья Ивановна, в нашу. Вот здесь меленько написано, вот вы сейчас не видите, а потом увидите: «Козлы не мы!». Извините. Вот мы попадаем в действительность. И мы готовили рождественский номер, который, конечно, не сопровождается таким явлением, не сопровождался, как избиение младенцев, и вот здесь Ирод против Иисуса. Но разве знали мы, что в нашей стране, в России, окажется такая многочисленная секта поклонников царя Ирода, что вот мы только можем развести руками и думать, как все-таки мы удивительно и трагично попали с нашим журналом. Три человека получат сегодня первые вот экземпляры журнала «Дилетант», 12-й номер. Вопрос будет такой. Франциск Первый, среди разных своих реформ и разных преобразований, провел одно важнейшее, касающееся французского языка. Что это было за преобразование, что это была за реформа? +7-985-970-45-45. Ищите и обрящете. Ищите правильный ответ и обрящете книгу и журнал «Дилетант».

Итак, Франциск Первый, новая ветка Валуа у нас открывается.

Н. Басовская — Кто он в истории? Это случайный наследник самой блестящей короны Европы того времени. Случайный — потому что он представляет собой боковую ветвь династии Валуа, находившейся на французском престоле с 1328-го года. А он стал королем Франции в 1515-м. То есть, долгое правление прямой линии династии Валуа, и вот, пожалуйста, боковая, Ангулемская ветвь. Сейчас о его родственниках скажу. В целом, опять его облик: рыцарский прекрасный государь. 32 года на престоле. Конечно, за это время его рыцарственный образ несколько менялся, и все-таки, в целом, он запомнился таким. Король-рыцарь — это самоназвание, он любил себя называть так сам. Дело в том, что, конечно, он правит в 16-м веке, а век рыцарства, ну, золотого рыцарства — это 12-й, его угасание полное — это 14-й. А он все равно ощущает себя рыцарем, и это очень важно в его жизни. Опасный соперник Карла Пятого Габсбурга, такой махины монархически-католической, которая надвигалась на всю тогдашнюю Европу. И, волею судьбы, Франциск, возглавляя блистательную Францию, был одним из тех, кто пытался противостоять габсбургской гегемонии. Ну, и в чем-то противостоял, хотя малоуспешно. Но много потрачено было и сил, и энергии, и всего. Успел укрепить основы абсолютизма во Франции, подыскал жену своему сыну в лице Екатерины Медичи. Это очень интересную вот невесту он нашел в Италии. Ну, и, наконец, последнее. Этого было бы достаточно, чтобы мы не забыли Франциска. Именно Франциск за три года до смерти Леонардо Да Винчи пригласил его, 64-летнего, к своему двору, дал высокий красивый титул, название, должность, и очень хорошее содержание. И, в общем-то, я считаю, очень скрасил и успокоил последние годы этого страдавшего художника, скитавшегося по тогдашней Европе. Таким фигурам найти место было для себя трудно. Так что, это... одно это зафиксировало бы Франциска Первого в нашей памяти.

Итак, происхождение. Он родился в 1494-м году, то есть еще на закате 15-го века. Это еще время экспедиции Колумба, 1492-й. То есть, вот прямо на границе Средневековья и Нового, раннего Нового времени.

С. Бунтман — Франциск Первый в американских делах и в исследовании Америки...

Н. Басовская — Тоже интересовался.

С. Бунтман — ... примет участие через своих мореплавателей.

Н. Басовская — Тоже интересовался. Во-первых, он был живой интересующийся человек. А в эту эпоху не заметить, что что-то происходит с картиной мира... это даже и католические государи заметили в Испании.

Итак, его отец — граф Карл Ангулемский, двоюродный брат короля Франции Людовика Двенадцатого. Подчеркиваю, граф. Граф — это не много, для королевского семейства это не высоко, это достаточно скромный титул, происходящий из глубокой, давней уже древности времен Карла Великого, когда графы — это были чиновники, правители областей под властью Карла Великого. Он стал титулом, но не высочайшим. И еще двоюродный брат короля его отец. То есть, ну, русские говорят: седьмая вода на киселе практически. Ангулем — небольшой город на Западе Франции, небольшое графство. Но когда Франциск, волею судьбы, стал королем, он дал ему статус герцогства, что нормально. Мать — Луиза Савойская. Савойя — тоже небольшое герцогство, на Юго-востоке Франции, зажатое между Бургундией, Священной Римской империей и Францией. И только в 1860-м году, во второй половине 19-го века, Савойя окончательно вошла в состав Франции. А так таких много еще было, вот этих обломков былого пышного феодализма, он еще и не отцвел, конечно.

Итак, Ангулемская ветвь начинается с нашего мальчика, по выражению Алексея Алексеевича, который сегодня, к сожалению, нездоров, но мы с Сергеем Алексеевичем также вообще чувствуем себя своими в этой передаче с давних пор. И Ангулемская ветвь будет править Францией не очень долго, до 1598-го года, когда ее сменит великий Генрих Наваррский, Генрих Четвертый, и тем самым начнется ветвь Бурбонов, династия Бурбонов.

С. Бунтман — Да, еще более отдаленная. Но зато какие бурные события, начиная от Франциска Первого и кончая Генрихом Третьим.

Н. Басовская — Да, это порог величайших потрясений, которые войдут в историю под названием религиозных войн, гражданских войн. Но, в общем, это порог, первые зарницы будут здесь. Но таким вот относительно безоблачным уже не скоро будет время, пожалуй, только при первом Бурбоне, относительно.

С. Бунтман — Да.

Н. Басовская — И, наконец, знаменательна сестра Франциска. Она старше него на два года, Маргарита Наваррская. Многие путают с королевой Марго...

С. Бунтман — Не надо.

Н. Басовская — Совершенно другой человек. Это более раннее время, во-первых. Во-вторых, это другой человек. Королевой Наварры она стала при нем и его заботами, когда Франция в очередной раз... Наварра вечно была спорной территорией между Испанией и Францией. Снова оказалась под эгидой Франции, и он сделал, дал ей титул королевы Наварры. Но она не этим знаменита. Она писательница, женщина-писатель в 16-м веке, очень малотипичная фигура. И покровительница, я бы сказала так, вольнодумцев, художников, искусств. Она заслуживает отдельной передачи, твердо уверена, что она у нас будет.

С. Бунтман — Несомненно, несомненно.

Н. Басовская — Но на Франциска она имела значительное влияние, о котором надеюсь упомянуть.

Детство и юность, вот до 21-го года, когда он стал королем. Мелких деталей не знаю, но известно кое-что. Ему не было двух лет, когда умер отец, и воспитание было женским. Воспитание было женским, и они воспитывали чудесного мальчика, каким, в сущности, он и выглядел, и во многом оно вот в юности в нем очень сказывалось. «Ах, какой я прелестный, ах какой я очаровательный». Ему щебетали это окружающие его женщины. Мать занята несколько любовниками. Он это учтет: при его дворе статус фавориток станет делом нормальным. К ней, Луизе Савойской, плохо относится Анна Бретонская, жена отца Людовика Двенадцатого Карла Восьмого. И поэтому при дворе им неуютно. Они побыли, Луиза побыла при дворе с детьми, Маргаритой и Франциском, очень недолго и отправилась в королевский замок Амбуаз, где они прожили долго, до 1504-го года. Там и рос вдали Франциск. Думаю... его занятия в юности: пиры, охота — это совершенно нормально, это главное. Но, не имея точных данных, уверена, что был образован, иначе не сумел бы так, как он сумел, оценить итальянское Возрождение, итальянскую культуру (науку, архитектуру, живопись, литературу), которой так блистала в это время Северная и Центральная Италия. Он придет туда завоевателем, но итальянская культура завоюет его.

Итак, в 1504-м прелестный мальчик призван ко двору Людовика Двенадцатого. У Людовика нет сыновей, у него есть только единственная дочь Клод, Клод Французская. И Людовик Двенадцатый, думая о будущем династии, призывает этого мальчика, достаточно отдаленного родственника, двоюродного племянника.

С. Бунтман — Двоюродный племянник, да.

Н. Басовская — Твердо, видимо, увидев в нем признаки некой такой прелести. В общем-то, монархический правитель обязательно должен нравиться народу, обязательно — это нормальное свойство монархической системы. Как с коронации он начинает бросать в народ золотые монеты, так и всю оставшуюся жизнь он старается делать нечто, что порадовало бы, пусть даже внешне (налоги он будет повышать). Но нравиться надо непременно.

Итак, он призван ко двору, всем уже ясно: хотят проверить — ему 10 лет — так ли хорош мальчик. Ясно, что понравился, потому что через два года, в 1506-м, Франциск официально обручен с дочерью, единственной дочерью короля Людовика Двенадцатого Клод. Ей 7 лет. Обручение.

С. Бунтман — Ну, это для того, чтобы скрепить.

Н. Басовская — Типично, традиционно.

С. Бунтман — Кстати говоря, я вынужден внести одну поправку, потому что Людовик Двенадцатый сам был из боковой ветви. Он сын Карла Орлеанского, не Карла Восьмого, а он сын великого поэта герцога Орлеанского Карла.

Н. Басовская — Но считалось, что... все-таки название оставалось Валуа.

С. Бунтман — Ну, это Орлеанская ветвь, считают официально французы, а это Ангулемская ветвь.

Н. Басовская — Наша, по крайней мере, историография думает, что Валуа тут продолжаются. Ну да, наполовину, они слегка разбавлены.

С. Бунтман — Валуа продолжаются аж до Генриха Третьего, но...

Н. Басовская — Да. Скажем так: они разбавлены.

Итак, это обручение — это будущая корона Франциска. Но до короны еще 9 лет. Эти 9 лет он проводит уже, большую часть этого времени, в Париже. В 14-летнем возрасте, в 1508-м, он твердо переселяется в Париж на совсем. Когда ему исполнилось 20 лет, в 1514-м, состоялась женитьба на Клод Французской. 20 и 15 невесте — типично. Эта 15-летняя девочка успеет родить, ой, по-моему, 8... или 7, 7 детей со временем. Ну, такая вот была эпоха, королевские жены, как правило, если не было бесплодия, они все время производили потомство, на всякий случай пусть их будет побольше. Хотя коллизии бывали из этого всякие.

В 1515-м скончался Людовик Двенадцатый, который вполне подготовил преемственность престола и немедленно Франциск Первый объявлен королем Франции, затем коронован. Сын графа сделал Ангулем герцогством, чтобы подкрепить свои позиции. Ему 21 год — хорошее время для начала правления. Но все-таки, я думаю... нет таких прямых свидетельств, но его ближайшее поведение: очень хочется доказать, что он не муж принцессы, а он король. Не сын графа, а настоящий король. И поэтому первое, что он делает — он объявляет, что он продолжит войны в Италии, которые когда-то начинали его предшественники, казалось бы, удачно, но потом все растеряли. Прежде всего, это была битва за Милан, крупнейший, важнейший центр Северной Италии. И он объявляет, что он вернет Милан, вот для начала — и то, это очень много. Вернуть Милан — это не что-нибудь, это один из величайших центров культуры европейской к тому времени. При дворе правителей Милана Сфорца уже побывал тот самый Леонардо, он туда и подряжался, к герцогам миланским. И это лидер в промышленном производстве, расцветающем в это время. Милан вообще претендовал на роль столицы, по крайней мере Севера итальянской столицы. А он и был ею, пожалуй.

С. Бунтман — Да, а Франциск мог претендовать на Милан, поскольку он происходил от Валентины Висконти.

Н. Басовская — У них есть родственные связи.

С. Бунтман — Висконти — это не последняя фамилия.

Н. Басовская — У французской короны династические притязания в Милане, как вы правильно сказали, Сергей Александрович, у них династические притязания на Неаполитанское королевство на Юге Италии, потому что в 13-м — 15-м веках на Юге Италии правила Анжуйская династия, французская, родственная королевскому дому очень тесно. А в середине 15-го Юг Италии, переименованный потом в Неаполитанское королевство, захвачен Арагоном. Поэтому у Франции есть притязания. Вот это некие причины итальянских войн, но есть более глубокие причины: экономические, торговые. Север Италии все еще остается центром мировой торговли, уже давно и прочно. А кроме того, есть такая вот, ну, версия, многие авторы ее высказывают, что немыслимо воинственное французское дворянство, претендующее на совершенно лидирующую роль военного... в качестве военного сословия в Европе, несопоставимое ни с кем, очень независимое... а конкуренты поднимаются: и в Англии при Генрихе Восьмом, с которым встретится Франциск, и в Испании при Карле Первом Испанском, Карле Пятом Габсбурге. Французскому дворянству необходимо, у него есть какая-то потребность доказать свою непобедимость, подтвердить блистательные страницы своего прошлого. И что итальянские войны — это способ для французской короны и занять их, этих очень претенциозных дворян, военное сословие, ну, и чтобы именно там они пополучали бы себе добычу, земли, и не раздирали бы уже относительно единую Францию. По этому поводу в год рождения Франциска Первого в 1494-м Карл Восьмой, правивший тогда Францией, совершил поход на Неаполь, был временно захвачен Неаполь. Однако потом пришлось его оставить.

Вообще вот история итальянский войн, ее подробная история — это просто спецкурс. Она вся вот из перепадов: то одна сторона побеждает, то другая. Союзники меняются, как в калейдоскопе. Людовик Двенадцатый, предшественник Франциска, в 1499-м, когда нашему мальчику было 5-7 лет, вот в этот момент, по 501-й, временно сумел захватить-таки Милан, покорить Неаполь. И на какое-то время почти весь Север Италии оказался под французской властью. Как замечательно, Франция становится не только Францией, но Франко-Италией! Однако в 1511-м создана так называемая Священная лига. Всякие союзы, в том числе чисто военные, обязательно нравится людям называть священными или еще какими-нибудь красивыми словами. Это Папа Юлий Второй, это испанская монархия, Венеция, Швейцария, позднее Англия, Священная Римская империя. Под девизом «Освободим Италию от варваров». От французов. Короче говоря, начинается другой этап европейской политики, борьба за очевидное лидерство. Времена, когда лидер был очевиден (ну, при Людовике Девятом Франция — достаточно очевиден), они ушли. Претендентов много. А еще где-то начинает шевелиться в 17-м веке вовсю Центральная Европа. Короче, Европа изменилась, и лидерство надо все время подтверждать.

И вот Франциску было еще только 17 лет, он еще не был королем, образовалась эта Священная лига, и Северная Италия была освобождена от французов. В Милан вернулись Сфорца, во Флоренцию — Медичи. И, казалось, Франция потеряла все. И вот юный король, 21 год, из Ангулемской ветви королевского дома, сразу же говорит: «Я верну, я верну Франции Италию». Если бы на самом деле у него это получилось, конечно, это было бы всеобщее восхищение. И казалось, что получится. Он нашел союзников на первый момент: Англию, Венецию. Каждый маневрировал. Англия сменит, за кого она, несколько раз на протяжении этих войн. И Венеция будет менять свою позицию. А пока они поддержали юного Франциска, и он отправился в невиданный переход через Альпы в Италию, через Аргентийское ущелье, считавшееся труднопроходимым. Все перевалы были заняты швейцарцами. Они перевалили через это ущелье, таща во многих местах орудия, пушки на руках. У него 3 тысячи кавалерии, 20 тысяч пехоты, 72 тяжелых орудия. И 13-го и 14-го сентября 1515-го года происходит битва при Мариньяно, которую современники назвали битвой исполинов. Франциск победил. Ах, как блистательно начинается его правление!

С. Бунтман — Да, Мариньяно — блистательная битва. Здесь мы остановимся, так переживем этот успех, потому что...

Н. Басовская — Тяжело.

С. Бунтман — ... скоро все будет по-другому.

Н. Басовская — Все будет наоборот.

С. Бунтман — Все будет по-другому. И продолжим через 5 минут программу.


НОВОСТИ


С. Бунтман — Мы продолжаем рассказ о Франциске Первом. Мы дошли до его триумфа при Мариньяно. А вопрос, который мы задавали, состоял в том: какую реформу в области французского языка провел Франциск Первый уже ближе к концу своего царствования? Французский стал, действительно, его северный вариант, многие пишут об этом и подчеркивают, действительно, французский, уже который стал развитым языком к началу 16-го века, к середине его, стал официальным языком и судопроизводства, и государственных дел. И вытеснил, таким образом, латынь. Это вообще день рождения французского языка как государственного. Все правильно. И получают у нас книгу и журнал «Дилетант», получают: Стас 2352, Ирина 5854, если я не ошибаюсь... все правильно. Миша 9403. Это те, кто получают книгу и журнал. Просто книгу получают: Ольга 8309, Артур 3025, Михаил 9415, Сергей Николаевич 4469, Лена 7256, Маша 0974 и Надя 1112. Вот и все.

А у нас Мариньяно, триумф.

Н. Басовская — Да. Для молодого, очень молодого человека (ему 22 или около 22 лет), такой героических переход через Альпы, блистательная победа — кружит голову. Его называют «Цезарь, победитель швейцарцев». Почему это так важно? Дело в том, что до этого, вот как раз к 16-му столетию, швейцарская гвардия, воинство, рыцарство, швейцарские наемники — это стал какой-то особый контингент в воюющей Европе. Швейцарцы очень...

С. Бунтман — Да и долго будет еще. Это пугало всей Европы.

Н. Басовская — Они сегодня охраняют папский дворец.

С. Бунтман — Ну да.

Н. Басовская — А вот время французской революции злосчастного Людовика Шестнадцатого тоже охраняли они, их с жестокостью немыслимой после штурма Бастилии... нет, Тюильри, им отрубали головы, восставший народ, таскали на пиках. Молодой Бонапарт возмущался, говорил: «Это неправильно. Они исполняли свой долг».

С. Бунтман — Конечно. Швейцарцы — это старинные гвардейцы...

Н. Басовская — Это работа, которую они делали очень честно.

С. Бунтман — Охраняли короля Франции еще ко всему.

Н. Басовская — Да, и они воевали блистательно. И вдруг вот эта победа при Мариньяно. Цезарем назвали! У юноши должна кружиться голова. Есть успехи еще большие. Он... у него состоится свидание... происходит свидание с Папой Львом Десятым в Болонье. Вот он уже дышит воздухом Возрождения. Свидание с Папой происходит в Болонье, он отвоевал Милан, пусть ненадолго. Он воюет Италию, Италия уже воюет его. На этой встрече с Львом Десятым присутствует Леонардо Да Винчи, который был не чужд миланскому двору, он там не раз был, я упоминала об этом. И в следующем 16-м Франциск пригласил Леонардо к своему двору, 64-летнего Леонардо. А во время свидания, да, чуть не забыла очаровательную деталь. Франциск предложил, ну, попросил великого гения изготовить механического льва, который мог бы ходить. Он мечтал о роботе, который мог бы ходить, а из груди его в нужный момент должен появляться букет лилий. Есть версии, что он где-то фигурировал, этот лев, но, как большая часть наследия Леонардо сказочного, конечно, он не сохранился. И со следующего года Леонардо при его дворе. И есть миф. Два года он был там, назывался хорошо, первый королевский художник, инженер, архитектор, с хорошим жалованьем, тысяча экю в год. Третий год он был болен, фактически лежал в постели. И есть легенда, что умер на коленях, на руках у рыдающего Франциска. Скорее всего, миф, но довольно красивый. Вот этот красивый облик Франциска вполне с этим мифом сочетается.

С. Бунтман — Но он был порывистый, он мог вообще и (неразб.), он был способен на это.

Н. Басовская — Мог, он был эмоционален.

С. Бунтман — Да.

Н. Басовская — Между прочим, в 1517-м, на следующий год после приглашения Леонардо, он решил основать высшую школу древних языков. Вот он хорошо понимал, что без древних языков нельзя и что становление французского — это нормально, но нужно знание, база, фундамент. И пригласил ведать этой школой Эразма Роттердамского, а не кого-нибудь, возглавить эту школу.

С. Бунтман — Все лучшее должно быть во Франции.

Н. Басовская — Да. Но Эразм отказался, ибо у него была своя позиция: не быть ни в каких конторах, учреждениях, партиях и так далее. И таким оставался навсегда. Когда к нему, уже бесконечно знаменитому в Европе, обратились в разгаре религиозных войн: кто все-таки прав, католики или протестанты, кальвинисты, гугеноты, как их называют во Франции? Он ответил так, что глупые люди сказали: «Он сел между двух стульев». А он просто сказал, что у каждого свой фанатизм, и выбирать между ними философу невместно.

Итак, вот дивная пора, она, в общем-то, кончается. До 1521-го года передышка длиною в целых 5 лет. И затем разгорятся эти войны с ужасной силой, потому что еще против Франциска появится такой великий соперник как Карл Пятый. В 1519-м году король Испании Карлос Первый, или Карл Первый, избран императором Священной Римской империи под названием Карл Пятый. Ну, мрачная знаменитая фигура, отец Филиппа Второго, испанского инквизитора и фанатика. Инквизитора по духу, должности инквизиторов занимали другие. Но, в общем, это избрание — плохой провозвестник. Карл уже одержал первую победу над Франциском, потому что Франциск тоже хотел, тоже претендовал на избрание, на эту корону императора Священной Римской империи, говорил об этом, говорил, что я буду тратить деньги, ну, на подкуп курфюрстов. И тратил, и подкупали их — но у Карла получилось лучше.

С. Бунтман — Слишком большой кусок все-таки оказался, да.

Н. Басовская — Да. Первая победа над ним до открытия военных действий, потраченные зря деньги, слова, что меня изберут, его не избрали — уже состоялись. А Карл Пятый — это династический везунчик. Династическим путем ему достались Испания, Нидерланды, императорская корона и земли в Новом свете. Это он говорил, что в его владениях никогда не заходит солнце, и он имел для этого основания.

Король-рыцарь заметался, видя, какой вырос соперник, в поисках союзников. Но он не был дипломатом, нет. Король-рыцарь — это исключает, чтобы он был тонким дипломатом.

В июне 1520-го года состоялось его свидание с Английским королем Генрихом Восьмым, тем самым знаменитым отцом Елизаветы Первой, казнившим двух своих жен и так далее. Франциск очень многого ждал от этой встречи, ибо Англия и Франция, когда-то великие долгие соперники (вспомним хотя бы Столетнюю войну), объединившись, становятся огромной силой. Он такой блеск устроил на этой встрече — она произошла под Кале, близ Кале — что современники назвали эту встречу, это место «Поле золотой парчи». Там все было роскошно. Генрих Восьмой погостил, оценил эту роскошь — и вступил в соглашение с Карлом Пятым. И то же самое сделал Римский Папа Лев Десятый. Франциск не преуспел, и это сулит ему очень тяжелую ситуацию. Она и случилась.

При нем произошло четыре итальянских войны. Рассказывать о них подробно нет смысла и возможности, но некоторые самые яркие эпизоды. Самый тяжелый произошел во время первой итальянской войны, которая была при Франциске — это битва при Павии. Ну, об этом, конечно, все что-нибудь да слышали. Франциск, окруженный войсками испанцев и германских правителей, ему изменил коннетабль, Бурбон. Все плохо складывается, сложно. Англичане напали на Пикардию, испанцы — на Гиень. Франциск вторгся в Ломбардию и осадил Павию. И вот в сражении — много об этом написано — мне кажется, произошло страшное: король-рыцарь в эпоху артиллерии, он ошибался потому, что чувствовал себя рыцарем. Он не совсем правильно использовал конницу, ту самую знаменитую конницу, которая решала судьбы, французскую конницу, сражений, не учитывая того, как действует артиллерия, с какой скоростью ей передаются приказы. Он отчасти, кажется, подставил свое войско под огонь даже собственной артиллерии. Короче говоря, он отважен, он в первых рядах — и он взят в плен. Его испанский солдат... приставил ему к груди шпагу, да еще прижал его коленом к земле. Ужасно. Он в плену, и в плену у Карла Пятого, от которого ждать чего-либо хорошего не приходится. Но матери он успел написать... первое, что он написал Луизе: «Потеряно все, кроме жизни и чести».

С. Бунтман — Хорошая фраза.

Н. Басовская — Ну, всегда хотел, чтобы было красиво. Он провел год в заключении в Мадриде. И в заключении, как кажется, не очень ласковом, не очень королевском. Вот в эпоху Средневековья, когда, например, при Пуатье в 1356-м году был взят в плен французский король Иоанн Второй Добрый, он потом был в заключении, сначала на Севере Франции, потом в Англии. Оно не было суровым совсем, считалось, что королевское заточение — вся суть трагедии в том, что он оторван от короны и королевства. У Франциска были не очень хорошие условия, Мадрид — суровый город в те времена, суровый режим Карла Пятого. И надо сказать, что тосковал он как-то невероятно. Как человек, начавший с высокого взлета Мариньяно и восторгов современников, он чувствовал себя очень разбитым и потрясенным. В итоге, когда Карл Пятый понял, что потрясение достаточно серьезное состоялось, он продиктовал, можно сказать, Франциску очень тяжелые условия в 26-м году... битва при Павии — это 1525-й, а в 1526-м ему продиктован Мадридский мирный договор, по которому Франциск вернул, отдал, вернул и отдал все, что завоевал в Италии и Нидерландах. Плюс дал согласие вступить в брак с сестрой Карла Пятого Элеонорой Португальской. Его жена Клод, прелестная, дивная, кроткая Клод Французская скончалась в 25-летнем возрасте, родив семерых детей. И третье условие: два сына Франциска, Франциск и Генрих, будущий король Генрих Второй, отправляются в качестве заложников в Мадрид. Мальчики пробудут заложниками почти 4 года. Кое-какие авторы пишут: «Хорош папаша». Но понять... одна фраза объясняет все. Когда он возвращался во Францию, пересекая границу, он говорил и повторял (современники запомнили и записали): «Я король, я все еще король». Все, ради этого он готов был на все. Ну, к тому же, конечно, детишек в этом заложничестве не мучили, не терзали, не пытали...

С. Бунтман — Нет, они были скорее залогом мира.

Н. Басовская — Залогом мира, совершенно точно, это будет точнее. Но тосковали. Оторванные от родителей, оторванные от двора привычного, тосковали. Но это не сломало их навеки, просто такой некий эпизод детства, для монархии объяснимый. И наступила серия дальнейших, последующих войн: 26-го — 30-го, 1535-го — 38-го годов, 1541-го — 44-го — бесконечных войн с Карлом Пятым и вечно меняющимися союзниками, с переходящими из рук в руки владениями и результатом, который при Франциске Первом и результатом-то не назовешь. Ничья, все остались при всем, что у них было до этих войн. Впереди были большие европейские войны: я имею в виду тридцатилетнюю войну, войну за испанское наследство.

Но что Франциск успевал делать между войнами? А успевал, и немало. Он пролагал дорогу французскому абсолютизму, который подготовил еще Людовик Одиннадцатый и который расцветет окончательно при Людовике Тринадцатом и Людовике Четырнадцатом. За все время своего правления (35 лет) он один раз созвал Генеральные штаты, показав всей Франции, что это более не имеет значения. Да-да, там и начнется революция в Генеральных штатах. Не надо пренебрегать такими древними и такими ценимыми нацией инстанциями, где может состояться диалог короля и сословий. Он пренебрегал.

Сформулировал фразу: «Чего требует король — требует закон». Интересно. «Чего требует король, того требует закон». Значит, закон определяется волей короля. Впереди знаменитое «Государство — это я», но путь к нему начался. Выдвигал финансистов из среднего сословия, что совершенно разумно, а аристократию, такую склонную к сепаратизму, к горделивым выходкам против короля, превратил, в общем-то, в покорных придворных.

В четыре раза вырос главный прямой налог французский, талья, и в два раза — габель, знаменитый налог на соль, да.

С. Бунтман — Соляной налог.

Н. Басовская — Ой, ненавидимый, ой, соляной налог, который вызывал восстания, бунты — не только во Франции, на Руси тоже. Эта монополия государства на соль, в разные времена проявлявшаяся по-разному: то им не давали приобретать соль, то, наоборот, навязывали за очень большие деньги, когда можно было попробовать иначе — ненавистная габель выросла в два раза. Это очень точные исследования показывают специалистов. И талья тоже. То есть, абсолютизм окреп, королевская власть, несмотря на страшные военные поражения... интересно как-то их во Франции воспринимали при дворе, эти поражения в итальянских войнах, не совсем как поражения Франции. Это вот... эти войны — это норма жизни дворянства. И вот сегодня так, сегодня удача наша, завтра — ваша. Двор при этом шумный, блестящий. Пожалуй, таким он прежде не был никогда. Ему приписывают фразу: «Королевский двор без красивой женщины все равно что год без весны и весна без роз». Группа юных дев, которые везде его сопровождают, он их называет «мои маленькие разбойницы». При этом есть фундаментальные фаворитки, две, по крайней мере, очень такие основательные: в конце жизни маркиза... ой, забыла-забыла. Шатобриан, по-моему. Очень фундаментальная, влиявшая... де Тамп, герцогиня де Тамп. Он ее сделал герцогиней, а до этого была Шатобриан. И влияющие на политику. А «маленькие разбойницы» — это еще так, это веселый двор. При этом семеро детей. Но королева Клод давно скончалась, вторая жена Элеонора Португальская, сестра Карла Пятого, в политику не особо вмешивается, на «разбойниц» тоже не очень реагирует. Даже может вместе с его фавориткой как-то так пройтись куда-то. Это веселый, жизнерадостный двор.

Очень интересно понять, как это сочеталось с военными неудачами, но какие-то свои мысли по этому поводу я высказала. Война воспринималась... во-первых, она где-то там, в Италии. И, потом, она воспринималась как норматив жизни дворянства. Когда этот норматив, если вдруг, грубо нарушался, Европа вздрагивала. А грубо нарушил нормативы не Франциск, который был и пленником, и детей отдавал в залог, и все это как-то рыцарственно. А вот наемники Карла Пятого во время одной из итальянских войн, в 1527-м году (это первая война при Франциске), наемники под руководством изменника коннетабля Бурбона, перебежавшего из Франции, совершили такой погром Рима, который потряс всю тогдашнюю Европу. Сакко ди Рома. Об этом говорили много. Им долго не платили, и когда они ворвались в Рим, они решили все возместить. Например, даже якобы был вскрыт гроб Папы Юлия Второго знаменитого, с руки которого было снято драгоценное кольцо. И вообще истребление. Когда начинается погром, грабеж, очевидное зло, не мотивированное ничем, ни идейным, ни духовным, то начинается какой-то страшный процесс: человек все более и более звереет. Вот за такое зверство Карлу Пятому пришлось долго извиняться перед королевскими дворами.

Франциск же своим красивым двором, своим покровительством художникам, музыкантам, писателям... он многих защитил, не всех, но кое-кого из друзей Маргариты, сестры своей. Ну, среди ее друзей были... например, был Рабле. Это о многом говорит. Был самый знаменитый, ее, наверное, самый знаменитый друг — Этьен Доле. Мне очень нравится, как его назвала моя давняя-давняя коллега, сейчас уже не живущая, Фаина Абрамовна Коган-Бернштейн: гуманист-вольнодумец. Вот такая профессия, вот гуманист-вольнодумец. Книжки издавал, издавал Рабле без смягчающих поправок автора. Сам Рабле вносил поправки, а этот, видишь ли, в резком виде. Но вот он был арестован за издание запрещенных книг, от костра его спас сначала приближенный Франциска Первого епископ Тульский. Но в 44-м снова арест, обвинен в богохульстве. И вот уже болеющий, недужащий Франциск его не спас, в 1546-м Доле был казнен. Но Лефевр д’Этапль, о котором тоже, когда будем говорить о Маргарите, надо подробнее, тоже вольнодумец, создавший в городке Мо такую группу Мо... ну, не знаю, ну, петрашевцы. Собиравшиеся и говорившие о свободе. На пороге религиозных войн разговор о свободе обязательно сочетался с разговором о допустимости реформы Церкви.

С. Бунтман — Да, да.

Н. Басовская — В мягкой форме.

С. Бунтман — Да, да. Об этом говорили многие, почти все.

Н. Басовская — Да, что давайте допустим в мягкой форме — тогда, может быть, не будет... не было бы Варфоломеевской ночи (а до нее там около 15 лет). Нет, не допустили. Кружок разогнан, но сам руководитель, вот, видимо, за него заступился Франциск, или Маргарита, которая попросила Франциска.

Но последние годы своей жизни он омрачил тем, что выбрал между строгим... ну, линией, образно говоря, Тридентского собора, охранительной, охраняющей католическую веру в самых махровых вариантах. Ну, как Карл Пятый и Филипп Второй Габсбурги в Испании. Вдруг он выбрал эту, а не мягкую реформацию в смягченной форме (может быть, это был выход). Он сделал выбор. Уже в 1530-м — 1534-м годах Франциск допустил казнь еретиков и на время запретил книгопечатание во Франции. Это он, чья сестра любимая дружит с Рабле. В 1535-м — он метался — подписал эдикт об амнистии всех. Но после 1538-го окончательно перешел на сторону вот этой самой жестко-охранительно-католической позиции. Поучаствовал в каких-то религиозных шествиях в защиту чистоты веры, назначил инквизитором очень фанатичного монаха Матье Ори, который развернул костры по Франции. Говорят, пишут специалисты, в какой-то день в Париже полыхали сразу 14 костров. На одном из них за год до смерти Франциска был сожжен друг Маргариты Наваррской Этьен Доле, а также вместе с ним казнена целая группа еретиков. Костры полыхали в Париже.

Вот этот очаровательный король-рыцарь, поклонник итальянского Ренессанса, при этом желающий покорить итальянские города. Он, конечно, не понимал, что это несовместимо, покорять и впитывать культуру гениев, подобных Леонардо и Эразму. Он действовал по-королевски, но закончил довольно мрачным вот этим поведением в религиозной сфере. Считается, что его к этому подтолкнула болезнь, о которой мало что известно. Отчаянно больной человек начинает верить не в медицину, тем более тогдашнюю, а в Божью помощь. И подтолкнула, видимо, считается, позиция Сорбонны, которая все-таки была очень авторитетным центром и занимала строго прокатолическую позицию. На горизонте где-то где-то маячит не Леонардо при французском дворе, а Варфоломеевская ночь, в которой во многом повинна будет та самая Екатерина Медичи, выбранная Франциском в качестве невесты для его сына Генриха. А корона-то как раз досталась Генриху. Вот такая была эпоха, Сергей Александрович.

С. Бунтман — Да. Франциск Первый, да, при всем при этом. Хорошо. Спасибо, Наталья Ивановна Басовская, мы говорили сегодня о Франциске Первом, короле Франции.