Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Лев Гулько — Здравствуйте, меня зовут Лев Гулько, мы начинаем передачу «Все так». Наталья Ивановна Басовская, как всегда, в студии. Здравствуйте, Наталья Ивановна.

Наталия Басовская — Здравствуйте.

Л. Гулько — И, как всегда, мы сразу задаем вопрос, ответив на который, вы получаете вот такую замечательную книжку. Называется она «Генрих III, последний из Валуа»...

Н. Басовская — Автор Филипп Эрланже...

Л. Гулько — Да.

Н. Басовская — ... работа классическая, написанная еще в первой половине даже 20-го века, без конца переиздававшаяся. Сразу говорю, читается прекрасно, как роман. Только Генрих здесь несколько идеализирован. Но это так мило.

Л. Гулько — В книжке же все-таки... Вот. Для этого, для того чтобы получить книжку — их 11 штук — надо ответить на вопрос: какой французский король окончательно отменил права гугенотов, предоставленные Нантским эдиктом? Все. +7-985-970-45-45. Пожалуйста, дерзайте. А мы начинаем. Генрих Третий — кстати, так и книжка называется — Валуа, король Франции и Польши.

Н. Басовская — Удивительная судьба была у этого человека. Вот кто он в истории? Формально, в общем, заметным является само его положение в истории: последний из династии Валуа. Династия французских королей, находившаяся при власти 261 год — немалый срок. Он был последним, на нем она обрывается — и это уже знаменательно. Любимый сын Екатерины Медичи. Счастье это или рок? Рок. При его жизни состоялось 8 из 9 знаменитых религиозных или гражданских войн во Франции. Вся его жизнь — это контекст гражданских войн. И 27 лет войн из тридцати восьми лет его жизни. Так что, уже это все как-то знаменательно, знаково, что не то чтобы мельком прошла его жизнь в истории. И между делом вот случилось, что он побыл, очень коротко, но еще и королем Польши. Был странной личностью, странной, своеобразной: имел славу полководца, красавца и героя балов, и мистической увлекался стороной религии. То есть, все в нем очень колоритно и увлекательно, как роман. Не зря эта эпоха и эти персоны так привлекали великого романиста Дюма. Генрих Третий — организатор одного из самых знаменитых политических убийств. Он же жертва одного из самых знаменитых политических убийств. Вот такой рекламный ролик про Генриха Третьего и про эпоху. В его биографии фигурирует два понятия, которые сегодня очень занимают наше российское общество, вот как ни странно. Во-первых, выборность. В Польше была выборность королевской власти, и он был избран.

Л. Гулько — То есть, не от Бога?

Н. Басовская — Французский принц, нет, был избран на польский престол. А во-вторых, вот эта ситуация острейших социальных конфликтов, которые — не дай бог, вот такое чтобы повторялось в истории, хотя оно повторяется — переходят в непримиримую жестокую борьбу, но есть и моменты договоренностей, компромиссов. То есть, в общем, это история вроде бы отдаленная, но вполне с нашей эпохой кореллируется. Он родился в 1551-м году, и происхождение его таково: отец — французский король Генрих Второй Валуа. Очень экзотично-романтично погиб: на поединке — это для короля, конечно, очень необычная смерть. Во время поединка, который он устроил по поводу бесславного для Франции мира в Като-Камбрези, завершившего итальянские войны, такие бесполезные для Франции, бесславные. И вот он захотел славным турниром и славным выступлением смягчить впечатление от мира в Като-Камбрези. И выступал как рыцарь в индивидуальном бою блистательно. Он сломал несколько копий соперников и вышел еще с одним соперником — и случайность, копье соперника сломалось и проткнуло ему глаз, и через несколько часов он скончался. Так что, наш Генрих (принц Генрих, а потом Генрих Третий) отца практически знал очень мало. Ему было 8 лет, когда отец его погиб. Мать — вот судьбе его жизни, вот рок его жизни. Это знаменитая Екатерина Медичи, одна из самых знаменитых женских фигур в европейской истории — с плохой репутацией.

Л. Гулько — (смеется)

Н. Басовская — Кто не слышал об этой отравительнице? У нас была специальная с Алексеем Алексеевичем передача о Екатерине Медичи, я пыталась показать, что не все, что ей приписывают, было, но многое было, но что это бесконечно властная натура с тяжелым детством, которое осталось у нее за спиной, и которая по-своему понимает, как надо относиться к своим детям. Это очень была сложная история. Она хотела править своими детьми, ну, до последнего дыхания своего, до последней минуты жизни. 11 лет в ее браке с тогда еще принцем Генрихом, который стал королем Франции Генрихом Вторым, не было детей, а за тем за последующие 12 лет она родила десятерых. И один из них был сегодняшний наш герой. Он был шестым ребенком, которого родила Екатерина Медичи, дама не королевского происхождения — во Франции это не прощали. Это тоже усиливало ее властность, ее честолюбие. И Генрих, будущий Генрих Третий, был четвертым сыном. Поэтому, казалось бы, шансов стать королем у него просто не было. Четвертый сын!

Л. Гулько — Ну, совсем минимальные шансы.

Н. Басовская — Прямо вот кажется нереальным. А вот устроена так жизнь, что его величество Случай вмешивается, как хочет. И в итоге он стал королем и был им довольно долго, с 1575-го до 1589-й, в очень роковые минуты истории Франции. При рождении его назвали Александр Эдуард в честь дяди, бастарда Александра, там, в Италии, первого герцога Флорентийского, и Эдуарда, короля Эдуарда Шестого, сына Генриха Восьмого английского от Джейн Сеймур, сводного брата Елизаветы Великой, который стал крестным отцом мальчика, вот данного принца, который станет Генрихом Третьим. Итак, назван Александр Эдуард, а в истории — Генрих Третий. Дело в том, что в 14 лет при конфирмации можно было менять имя, если есть желание. И принято было решение — не знаю, им ли, не им, родителями, Екатериной — он изменил имя на Генрих в честь отца.

Л. Гулько — И тогда мальчик начинает новую судьбу.

Н. Басовская — Вот, видимо, да...

Л. Гулько — Так считалось.

Н. Басовская — Древние ведь считали...

Л. Гулько — Да, и не только они.

Н. Басовская — Да, смена имена — смена судьбы. Может быть, у Александра была бы судьба-то и полегче...

Л. Гулько — Может быть.

Н. Басовская — Мы не знаем. У Александра Эдуарда. Кстати, английский посол, представитель, посланец во Франции, выразил неудовольствие, что он имя крестного отца Эдуарда сменил на Генриха. Ну, а здесь романтическое отношение к романтической гибели его отца, вот это... погиб на турнире. Причем это уже фактически не Средневековье. Турнир — такая средневековая традиция, а это начало Нового времени, рубеж. Но вот ореол рыцарства, что турнир — это красиво — это работало. У него было за жизнь невероятное количество титулов. Возьму коротко перечислю — впечатляет. Герцог Ангулемский, герцог Орлеанский, герцог Анжуйский, герцог Бурбонский, герцог Овернский, король польский и великий князь Литовский — и король Франции. Боже мой! Это в 24 года, к 24-м годам.

Л. Гулько — Тяжело столько носить-то...

Н. Басовская — Вот он накопил уже вот столько апанажей, владений много было, и вот столько титулов. В ответ простецки хочется сказать: ой, какой счастливый мальчик!

Л. Гулько — Все у него есть.

Н. Басовская — Один из очень несчастливых мальчиков в истории. Все есть — а счастья нет. О детстве что можно сказать? Все-таки многое начинается в детстве. Он, как все, начинался в детстве. Ну, начнем с того, что у него было основательное образование. Вот я сегодня сказала, что Филипп Эрланже идеализирует Генриха Третьего — но есть почва. Это же не фантазер, это не романист, это французский историк.

Л. Гулько — Ну, немножко, ничего страшного.

Н. Басовская — Есть почва, потому что у него есть достоинство. Пожалуй, я бы сказала так, что в контексте бесконечной гражданской войны реализовать эти достоинства было очень сложно. Итак, он получил хорошее образование. Учитель Генриха Жак Амье — известный очень человек. Например, был переводчиком Аристотеля, что уже говорит об образованности этого человека. И у него с воспитанником были прекрасные отношения. Воспитанник, кроме французского, свободно говорил по-итальянски и общался часто на этом языке со своей знаменитой матерью. Было известно, что читал Макиавелли и пытался чему-то научиться, что-то извлечь из знаменитого трактата Макиавелли «Государь». Не получилось. Ну, в общем, жизнь показала, что это очень сложно. А также увлекался Плутархом, Ронсаром, очень модным в то время при французской дворе. А Плутарх — это значит базовое образование. Что еще преподавали принцу, как всем достойным принцам этого времени? Фехтование и всякие физические упражнения и игры, которые были вполне популярны. Но здоровье у него было слабое, как почти у всех детей Екатерины Медичи. Надо сказать, что самое крепкое здоровье было, пожалуй, у знаменитой Маргариты, сестры Генриха. Королева Марго, обрисованная Дюма, она, конечно, была не так мила и хороша, как...

Л. Гулько — В кино.

Н. Басовская — ... ее рисует романист или показывает кино, да. Она была человеком тоже сложной судьбы и характера. И, кстати, специальной передачи о ней не было, надо будет подумать над тем, чтобы сделать. Вот она не отличалась теми удивительными какими-то болезнями. Ну, прежде всего, современные авторы пришли к выводу, что старший брат Генриха, знаменитый Карл Девятый (Варфоломеевская ночь), у него был туберкулез в очень крайней форме. Вот этот знаменитый кровавый пот, который Дюма обрисовывает и приписывает отравлению, невольному отравлению, на самом деле что это могла быть крайняя форма туберкулеза такого врожденного, который совершенно тогда не умели лечить.

Л. Гулько — Да и не могли, конечно же.

Н. Басовская — Первый, старший брат Франциск Второй, который два года побыл королем, тоже в юношеском возрасте от внутренней слабости, болезненности, чахлости. Генрих Третий был, пожалуй, покрепче и дольше выдержал бремя, ужасающее бремя власти в русле, в кипении гражданских войн, но все равно. Он умер, конечно, не от болезни, он был убит, но ко второй половине жизни — а прожил-то он не так уж и много — уже ощущалось, что здоровье очень сильно ослабело у него. Но юный принц Генрих — красавец (очень важно для этой эпохи). Вот красив — значит, популярен. Это как бы стартовая площадка для популярности, в особенности в придворной жизни. Вот его следующий брат, Франсуа, герцог Алансонский, вот он был некрасив. И кто только об этом ни пишет: что у него в лице там было и какое-то физическое повреждение, и черты не те, и рост не такой, и фигура кривоватая. А Генрих Третий был красив, прекрасная фигура, очень нравился дамам. Но был большим оригиналом. Когда он появился уже вот при дворе, он с самого начала отличался страстью к костюму, дерзостью в моде и особенно большой страстью к тому, чтобы у него были серьги. Современники пишут: ему мало одной серьги — одну серьгу та эпоха как-то воспринимала вполне адекватно. А у него две длинные, с каменьями, яркими — и об этом очень много говорили. Он дерзко был таким лидером моды, как сегодня мы бы сказали, вот такой нестандартной моды... какой там она называется? Прогрессивной моды...

Л. Гулько — Авангардная.

Н. Басовская — Авангардная, гламурная — какая угодно. В раннем детстве — ну, не раннем, около девяти лет в возрасте — он увлекся гугенотской верой. Вот уже созрели отчаянные противоречия между официальной Католической Церковью и Реформацией. Во Франции Реформация обрела форму распространения учения Кальвина, и кальвинисты назывались гугенотами. И вот маленький мальчик, может быть, под чьим-то влиянием, а, может быть, оттого, что его хорошее гуманитарное образование позволяло уже ему догадаться — ведь как рано он изучал классиков — что в кальвинистском учении есть некий простор для мысли, для индивидуального сознания...

Л. Гулько — Больше свободы.

Н. Басовская — Внутренней. И он ее хотел. Он увлекся, стал распевать — так, по-детски это проявлялось — стал распевать гугенотские гимны. А они были очень впечатляющими, эмоционально действующими, вызывали такой подъем. Псалмы стал распевать и называть себя маленьким протестантом. Но тут случилось вот то, что можно назвать преамбулой, предисловием, прелюдией гражданской войны во Франции, религиозных войн. Для него это была его индивидуальная прелюдия — знаменитый Амбуазский заговор 1560-го года, когда гугеноты во главе с принцем Конде — тогда еще главным лидером был Конде — задумали похитить его брата, находящегося на престоле, Франциска Второго, этого мальчика, мужа Марии Стюарт, которая тоже была девочкой. Вот похитить, и давить на короля, и влиять и править. Заговор был разоблачен, подавлен, и маленький Генрих 9-летний, распевавший эти псалмы, видел, как гугенотов вешали в окнах Амбуазского замка, слышал крики казнимых. И, в общем, для него это прелюдия всей остальной его биографии.

Л. Гулько — Мы делаем перерыв, после перерыва продолжаем разговор.


НОВОСТИ


Л. Гулько — Мы продолжаем. Наталья Ивановна Басовская. Какой французский король окончательно отменил права гугенотов, предоставленные Нантским эдиктом? Отвечаю на вопрос. Поскольку есть победители, даем правильный ответ.

Н. Басовская — Конечно.

Л. Гулько — Да. Это Людовик Четырнадцатый небезысбестный.

Н. Басовская — Это случится позже. Шаг за шагом это будут отменять, Ришелье что-то делать, а черту подведет Король-Солнце.

Л. Гулько — Людовик Четырнадцатый.

Л. Гулько — Значит, теперь диктуем заклинание, в смысле, победителей и последние 4 цифры — это последние 4 цифры их телефона. Ольга 2269, Михаил 3845, Сергей 8837, Борис 4368, Денис 6739, Миша 5289, Виктор 0611, Аркадий 3665, Алексей 1044 и Илья 6802, и, наконец, Егор 1337. Всем «Генриха Третьего» дадут, не волнуйтесь, все будет хорошо. А мы продолжаем. Тут всякие разные, конечно, приходят смски на наш с вами эфир...

Н. Басовская — Но вы мне сказали о том, что кто-то очень изумился, что Генрих Третий побыл гугенотом.

Л. Гулько — Да. «Генрих Третий — гугенот?» — и много вопросительных знаков.

Н. Басовская — И правильно изумился. Напомню, что в 9-летнем возрасте он называл себя маленьким протестантом, увлекался. И после Амбуазского заговора, на котором мы остановились, разоблаченного католиками, двором, после свирепой расправы над участниками, которую видел этот ребенок, Екатерина взялась как следует за своего сына, за перевоспитание его, и совершенно выбила из него эту гугенотскую ересь.

Л. Гулько — Да.

Н. Басовская — Он остался твердым католиком, со временем временами даже впадающим, в общем, в экстаз такой в русле ортодоксальной веры...

Л. Гулько — В религиозный.

Н. Басовская — Но замечу: все-таки он настоял в конце жизни, умирая, что он передает права на престол родственнику дома, Генриху, который станет Генрихом Четвертым, Генриху Наваррскому, гугеноту. И, умирая, Генрих Третий не знал, что он сменит веру, скажет, что Париж стоит мессы. Поэтому вот это, может быть, его детское увлечение какое-то значение имело. А пока разгорелась война, самая настоящая гражданская война, или религиозная война. Центром католической верности Ортодоксальной Церкви являются северные провинции Франции, северные и северо-восточные, а опорой еретиков-гугенотов — более развитый в торговом, мануфактурном смысле (прежде всего в торговом) юг и юго-запад. Они вообще всегда, эти части Франции, враждовали. Эпоха предложила еще идеологическую вполне серьезную базу для этих противоречий. Генрих провел, так сказать, 14 лет своей жизни следующие под властью нелюбимого, если не сказать ненавидимого брата, всего год разницы, на год старше него — Карла, знаменитого Карла Девятого. Среди болезней Валуа, которые обсуждают многие авторы очень подробно, была и такаю, которую не без оснований приписывают Карлу Девятому: склонность к садизму. Он любил мучить животных, он любил жестокие сцены. И не зря в Варфоломеевской ночи есть версия, что он лично стрелял по гугенотам. Сейчас мы приходим как раз к этой Варфоломеевской ночи. Генрих Третий в этом смысле отличался от него. Замечу, что, например, обожал очень маленьких собачек, и у него было несколько сотен этих маленьких собачек. Так что они с братом были разными, и разность и неприязнь между ними постепенно переходила, в общем-то, в ненависть. В общем-то, Карл Девятый видел разность и очень беспокоился, что Генрих такой заметный, красивый, замеченный, яркий. А тут еще Екатерина, которая всеми управляла (Карлом Девятым — конечно), предложила возвысить Генриха. Карл Девятый согласился, потому что возвышение было такое, опасное. Он назначил его так называемым генеральным интендантом короля, что предполагало... что-то типа вице-короля. Екатерина должна быть довольна. Генрих — ее любимец. Но и главнокомандующий войсками. 16-летний принц — главнокомандующий войсками, королевскими войсками в разгоревшихся религиозных войнах. У противников появляются союзники. На стороне гугенотов участвуют войска германского императора и разных немецких княжеств, на стороне католиков всячески по-своему их поддерживают — больше всего финансово, но в трудную минуту и в военном смысле — Испания в лице Филиппа Второго, самого мрачного католического правителя. То есть, это довольно страшные события, тут, по идее, 16-летний мальчик должен был бы сломать себе шею. Но рядом были очень неплохие полководцы, он оказался индивидуально храбр и выиграл несколько сражений с гугенотами. Самым знаменитым среди них является Монконтуре, при Монконтуре 3 октября 1569-го года. Это в области Пуату. Он одержал победу над протестантским войском, в котором участвовали немецкие... отряды немецких князей. Одержал крупную победу — конечно, не один, но все приписали ему. 6 тысяч протестантов были убиты, Колиньи ранен (будущий один из крупнейших лидеров, и уже тогда лидер гугенотов). И вдруг к 18-летнему юноше Генриху, будущему Генриху Третьему, пока принцу Генриху, пришла немыслимая слава. Его начинают сравнивать с Александром — Македонским, конечно...

Л. Гулько — Да-да-да.

Н. Басовская — ... с Цезарем. Ронсар пишет (модный поэт): «Европа слишком мала, и Азия и Африка, для тебя, будущего царя всего мира». Боже, что такое придворная лесть, да еще в рифму! Это по-французски-то в рифму, это я русский такой перевод...

Л. Гулько — Да, вольный такой перевод.

Н. Басовская — «Поэтому небо недавно повелело, чтоб для тебя посреди моря родилась новая Америка». Ну, просто вот придворный...

Л. Гулько — Восток, восток.

Н. Басовская — Восток. А дело идет к абсолютизму. Это же придворная лесть, она совершенно особенная. И, как бы прикрывая жестокости этой войны... ведь это война со своими, с участием наемников, но гугеноты-то — это французы против французов, а там жестокости. Над телом убитого принца Конде надругались, юный принц не остановил или не мог остановить. То есть, его было за что и осудить, а вместо этого придворные восторги, и уже в Европе создан образ какого-то чудесного принца, красавца в серьгах, женского угодника, но не забывает как бы и... плотное окружение, кольцо молодых мужчин — он их потом со временем как бы называет своими сыновьями. Ни у кого из Валуа нет сыновей — это их трагедия. Екатерине на почве этих восторгов приходит в голову новая мысль: добыть корону для своего любимца. Кто его знает, помрет ли вскоре Карл Девятый. Но он, надо сказать, довольно скоро умрет, относительно. Но пока живет — надо подумать о короне для любимца. И вот начинается, сегодня мы бы сказали точно: проект, который я называю «Корону — Генриху». Идут переговоры, не женить ли его на дочери протестанта герцога Саксонского Августа. Султану Османской империи, кажется, Селиму Второму, предложили союз против Испании в обмен на алжирский трон для Генриха. То есть, все что угодно, только чтобы у него была корона. Рассматривался вариант брака с Елизаветой Первой английской, они даже встречались, и, в принципе, он ей понравился, она этого не скрывала. Только другое дело, что на самом деле Елизавета всерьез ни за кого не собиралась, она была замужем за своей короной навсегда. И все-таки. На 18 лет старше Генриха, а вопрос рассматривался, и она говорила, что он ей понравился. Рассматривался позже еще вариант брака с 5-летней инфантой, дочерью Филиппа Второго. Ну, тут уж он прям сам сказал, что насчет 5-летней я даже не стану обсуждать. Про Елизавету как-то... но не рвался. Надо сказать, что он никуда сильно не рвался.

Л. Гулько — Ну, на 18 лет старше...

Н. Басовская — Да, но это Елизавета, это английская корона...

Л. Гулько — Мог бы подумать.

Н. Басовская — И он намекал, что он Францию не хочет покидать. Но тут все внимание было отвлечено от всего, потому что случилась великая трагедия религиозных войн, величайшая трагедия религиозных войн во Франции — событие 24 августа 1572-го года, массовая резня гугенотов в Париже, а затем и в других городах Франции. Считается, в Париже были убиты за ночь и следующий день около шести тысяч человек, не меньше. Все страшные подробности этой ночи много раз описаны и фигурировали в некоторых других наших передачах, на них времени нет. Что он, Генрих, принц Генрих, красавец в серьгах и славе Александра и Цезаря, как он себя вел? Он должен был поддерживать порядок в Париже, где назревали противоречия. Произошло покушение на адмирала Колиньи, лидера гугенотов. С другой стороны, объявлена свадьба, и она происходит — королевы Марго, этой самой Маргариты, сестры правящего короля Карла Девятого, и гугенотского человека, гугенотского лидера, еще не первого, но заметного человека, из дома Бурбонов, Генриха Наваррского. И вот в этой... многие недовольны тем, и сем, и всем. И происходит эта резня. Так вот Генрих Третий должен был отвечать за порядок в Париже, в его распоряжении было 800 всадников и тысяча пехотинцев. Но он не ретиво выполнял эти обязанности. Более того, проскальзывают такие намеки в рассказах современников, что когда он якобы боролся с мародерством... а люди есть люди: убивают гугенотов — они брали все самое ценное, что можно взять у этих неверных...

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — Как бы он вмешался в некую драку между теми, кто грабили, за какие-то удивительно прекрасные часы, и тогда он пресек драку, но удивительно прекрасные часы взял себе. И вот в этой ситуации ужасающих событий в Париже, а затем в других городах, находится самая реальная корона, которую можно найти для красавца-принца — корона польская. Послы в Польшу туда засылались еще года два назад — ничего им не ответили. А теперь, поскольку было ясно, что умирает правитель Речи Посполитой, то есть, соединенного государства Польши и Литвы, при смерти находится Сигизмунд Второй Август, последний из династии Ягеллонов, а поляки хотели бы... у них установлен принцип выборности королей, но хотели бы как-то родственников, ну, свою национальную традицию поддержать. Наследников нет, есть только незамужняя сестра умирающего Сигизмунда Второго Анна Ягеллонка, инфанта — то есть, принцесса, не имеющая права наследования. Идея: выдать ее замуж за королевскую особу и тем самым как бы и продлить Ягеллонов, и иметь выборного короля. И вот на эту позицию предлагают прекрасного принца Генриха, будущего Генриха Третьего. Ему 23 года, Анне 51 год. Все делается во имя короны, все возможно, все рассматривается.

Л. Гулько — Любовь и зла, да.

Н. Басовская — Анна хочет замуж. У нее с братом были сложные отношения, она никогда не смогла выйти замуж. Претенденты, их несколько — это предусматривает, так сказать, Конституция Польши вот этой эпохи. Сейм принимает решение (а Сейм — это громадное собрание знати) из кандидатов. Кандидаты: эрцгерцог Эрнст Габсбург, сын императора Максимилиана Второго, императора Священной Римской империи Германской нации; Царь Московский Иван Четвертый Грозный. Кстати, ему 42 года, он посолиднее для Анны, так сказать, больше подходит. Но Московии боятся, и боятся правильно...

(смех)

Н. Басовская — И поэтому обсуждение... и он еще такие условия выдвинул строжайшие, они поняли, что нет, надо, наоборот, кого-нибудь, кто поможет защититься от этого претендента. Король Швеции Юхан Третий Ваза, и Баторий, Стефан Баторий, трансильванский князь около сорока лет. Генрих побудет... Генрих не станет мужем несчастной Анны, а вот Стефан Баторий со временем станет. Итак, польский Сейм, ожиданно, неожиданно — принимает решение в пользу французского принца. Удивительно, удивительно. И неудивительно. Ему предъявлены условия, артикулы, и затем еще документ пакта-конвента, лично для Генриха Валуа. Он обещает погасить долги Сигизмунда, обеспечивать образование польской молодежи в Париже. Кстати, он начал, вот это он начал. Стипендии, так сказать, приглашения. К его удивлению, в Польше кое-кто знал французский язык. Но вообще для него это была страна сарматов, дикая страна сарматов, холодная. Ему туда совсем не хотелось. Но надо. И мама говорит «надо», и весь двор, так сказать...

Л. Гулько — И долг, опять же...

Н. Басовская — Это защита, еще какие-то рубежи, это привлечение... это католическая страна и так далее. Ежегодно обязуется в казну Польши вносить крупную сумму денег, обязуется — конечно, не он лично, Франция обязуется — строить флот на Балтике — Польша в этом заинтересована. И условия приняты. Еще одна католическая страна, еще один католический союз. Я вот временами называю детей в королевских семействах династическим товаром. В данном случае принц Генрих — товар. Его... у него никакого желания нет туда ехать. Тем более, что он влюблен, он пылко влюбился в Марию Клевскую, такую женщину молодую, девушку, красавицу, которая была невестой другого — она была невестой принца Конде, молодого принца Конде (старый убит). Он влюблен так, что из Польши он будет посылать ей стихи, сонеты, написанные кровью, вскрывать себе вену и кровью писать любовные стихи.

Л. Гулько — Романтично.

Н. Басовская — Да, после веселой молодости ему захотелось романтики. И настолько страстно он влюблен в нее, настолько он не хочет отдаляться от Франции еще и по этой причине... но это династический товар. Клевскую Екатерина Медичи торопится скорее выдать замуж за Конде. Таким образом, его любовь уже не невеста, а жена другого — и остается только писать записки и сонеты кровью, что он и делает. Он коронован, он коронован в Вавеле, в резиденции, дворце польских королей. Он становится королем Польши, князем Литовским, он тоскует и пишет эти сонеты, но не женится никак на Анне Ягеллонке. Оттягивает. То притворяется больным, то очень занятым. Все уже очень беспокоятся, состоится ли этот брак. А это условие, и условие очень важное, но вот от этого он уворачивается всячески. Ну, наконец, наконец объявлено, что вот завтра, назавтра состоится бал, на котором будет объявлен брак и время свадьбы с Анной Ягеллонкой. Они виделись, Анна Ягеллонка очень взволнованна была. Говорят, что когда он к ней прикоснулся, она чуть не лишилась чувств. К руке прикоснулся. Чуть не лишилась чувств и уже совершенно не могла в этот вечер ужинать.

Л. Гулько — Вот ведь как накрутила себя.

Н. Басовская — Прекрасный принц, с такой репутацией...

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — И она, бедная, засидевшаяся даже не в девушках, а уж незнамо как. И вот завтра обещают объявить, а накануне приходит известие: во Франции скончался старший брат Генриха Карл Девятый. Умер от болезни страшным образом, и Екатерина Медичи пишет письмо: «Немедленно, дорогой сын, немедленно возвращайся, мало ли что». Надо не упустить корону французскую, которая, конечно...

Л. Гулько — Выше.

Н. Басовская — ... «самее» польской.

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — И он бежит из Польши. Это был настоящий побег.

Л. Гулько — Просто гора с плеч, ну.

Н. Басовская — Не только. Они его не выпустят, ведь не выполнены... им важны эти условия. Бежит каким-то методом таким, я бы не сказала, русским, но очень славянским: он устроил пир, на котором напоил польских вельмож до того, что они все попадали под столы, и никто не заметил, как он ускользнул. В чужом костюме, лицо завязано черным шарфом — романтика. Погоня. На границе с Германией его лошадь пала, его нагоняет граф Тенчинский...

Л. Гулько — Так.

Н. Басовская — ... которого послали в погоню, при нем отряд татар, наемников, они должны вернуть... верните короля! Он разговаривает очень ласково с этим графом и говорит, что я вернусь, я обязательно вернусь. Граф колеблется, ему, в общем, почти... ну, потом, это королевская особа, просто связать-то его нельзя.

Л. Гулько — Ну, конечно.

Н. Басовская — И граф не омоновец все-таки, он кто-то другой. И тут догадывается Генрих, он приказывает сделать ему ценный подарок, графу...

Л. Гулько — Вот, я только хотел сказать: денег-то не давали?

Н. Басовская — Подарили алмаз.

Л. Гулько — Ну, правильно.

Н. Басовская — Граф сразу умилился...

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — ... и удалился. В итоге Генрих — французский король. Впереди довольно долгие годы, довольно... то есть, бесконечно тяжелого царствования. 11 февраля 1575-го года он коронован в Реймсском соборе — все по правилам французской монархии. Через два дня он женился, поскольку его любовь умерла, родила ребенка и умерла.

Л. Гулько — Эх...

Н. Басовская — Через два дня он женился на тихой, в меру знатной юной Луизе Водемон-Лотарингской, которая была ему преданнейшей женой, но у которой не было детей. И вот в этой последующей долгой жизни, о которой надо рассказывать или все, или очень коротко, потому что это бесконечные муки религиозных войн, он совершает несколько паломничеств вместе с Луизой, с королевой, в Святую землю. Они молят о наследнике, наследника нет. Он впадает в мистицизм, идет в какую-то секту — сам ее создает — где люди готовятся к смерти, потом снова бросается в какие-то балы и развлечения. Метущаяся личность, потому что вокруг него мечется вся реальность, вся действительность. Франция разделилась окончательно. В 1576-м году создана Католическая лига во главе с Гизами. Гизы — французские аристократы, которые объявили, что они — прямые потомки Карла Великого. И все.

Л. Гулько — И все.

Н. Басовская — Долой Валуа, править будем мы! А с 1576-го того же года на Юге создана Конфедерация гугенотских городов. Две Франции, две Франции. Соперники, Гизы — страшные соперники. И тут он видит, что ближайшим реальным законным наследником и разумным человеком, видимо, является гугенот король Наваррский. В отчаянном положении, когда против Генриха Третьего, кажется, все. Он пытался проводить какие-то реформы — его невзлюбили те, кто могли пострадать от реформ. Он сделает шаг к примирению католиков и гугенотов — недовольны и католики, и гугеноты. В общем, его фигура стала как будто бы лишней. Самый тяжелый день и так называемый день «баррикад» — когда его, короля, не впустили в Париж. Парижане, подбиваемые Гизами, возглавленные Гизами, просто отказались от этого короля, короля, который когда-то был легкомысленным, когда-то искал компромисса, когда-то скакал за казавшейся ненужной польской короной, но в котором не было того здравого смысла, практицизма, элемента цинизма («Париж стоит мессы»), который проявит разумный Генрих Четвертый. Но прозрение перед смертью скорой было в том, что он сблизился именно с Генрихом Наваррским. Он решился на страшное политическое убийство, когда его не впустили в Париж. По его приказу убиты были Генрих Гиз и его брат кардинал Лотарингский — это прямое политическое убийство. И после этого сблизился с Генрихом Наваррским и стал готовиться к победе над последователями, преемниками Гизов. В общем, взрывная ситуация во Франции не могла быть разрешена, если бы не исчез и он. Но в отместку за политическое убийство Гизов было задумано политическое убийство его. Католики нашли безумного юного фанатика, 22 года, мистика, монаха по имена Клеман, фамилия его была Клеман. Ему внушали, что он совершит великую миссию и, как только убьет, даже станет невидимым — он поверил в этом. Он пришел на аудиенцию, добился аудиенции у Генриха Третьего, вонзил ему кинжал в брюшную полость — Генрих был обречен, абсолютно обречен. Клемана тут же растерзали охранники, как мы сегодня скажем, гвардия Генриха Третьего. Умирая, Генрих Третий потребовал от придворных клятвы, что они выполнят его волю: признают Генриха Наваррского наследником. Клятву, конечно, они выполняли относительно, но все-таки это был шаг к окончанию религиозных гражданских войн. Его жизнь осталась под колесами этой тяжелой колесницы. Что может быть хуже гражданской войны? Ничего. Жизнь этого человека — одна из иллюстраций того, что хуже гражданской войны ничего не бывает.

Л. Гулько — Спасибо. Наталья Ивановна Басовская и Генрих Третий Валуа, король Франции и Польши. Вот такая история.