Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Лев Гулько — Здравствуйте, мы начинаем нашу передачу. Наталья Ивановна Басовская — здравствуйте, Наталья Ивановна...

Наталия Басовская — Здравствуйте.

Л. Гулько — ... которая сегодня будет рассказывать о Генрихе Шестом Ланкастерском, трижды коронованном. Но сначала мы, как всегда, по традиции разыграем книжку. Сегодня это та же книжка, что и в прошлый раз. По многочисленным просьбам трудящихся это называется, разыгрываем очередной раз. Сейчас я поверну, сейчас. «Генрих IV» она называется, Василий Балакин автор, «Жизнь замечательных людей».

Н. Басовская — Генрих Четвертый Наваррский...

Л. Гулько — Да.

Н. Басовская — ... Франция.

Л. Гулько — Да. Издательство «Молодая Гвардия». Вопрос, внимание, вопрос: почему жестокая гражданская война в Англии — 15-го века, естественно — носит такое, знаете, поэтическое название «Война Роз»? Война Белой и Алой розы, да, как ее обычно еще называют? Вот ответ следует вам присылать по телефону +7-985-970-45-45. И после половины часа — а может быть, и до успеем — мы огласим, собственно, тех, кто выиграет эту книжечку. У нас их 7 штук, поэтому будет 7 победителей. Ну вот, через секунду и преступим к главному блюду.

Итак, Генрих Шестой Ланкастерский, трижды коронованный.

Н. Басовская — И вроде бы звучит как замечательно, а в общем, несчастнейший из королей. Я, наверное, не сильно ошибусь, если так скажу: несчастнейший. Король-младенец, король-безумец — это все потом будет объяснено. Человек трагической судьбы абсолютно. Он родился в 1421-м, умер в 1471-м, прожив 50 лет — но боже мой, каких лет! Он последний представитель Ланкастерской династии на английском троне, которая не так уж и долго была на этом престоле. С 1399-го Генрих Четвертый, затем его сын Генрих Пятый, и, наконец, сын Генриха Пятого, победительного, запоминающегося, яркого — наш несчастный сегодняшний Генрих Шестой, которого непросто объяснить. На нем и заканчивается династия Ланкастерская, ибо их после взаимоистребительной Войны Роз сменят Тюдоры. Почему и как — об этом тоже будет разговор. Он единственный король эпохи позднего Средневековья... 15-й век — это позднее Средневековье в Западной Европе. Единственный король, коронованный двумя коронами: Англии и Франции. Какими двумя! То есть, на его злосчастной голове мысленно рисуются, и не мысленно — состоялись коронации — такие судьбоносные короны. Это две ведущих страны, два к этому времени уже (к 15-му веку) ведущих государства западноевропейских, ибо даже Священная Римская империя германской нации, Германия, наверное, вполне состязабельна, но все-таки она позже подошла к этому лидирующему положению. А в Италии вообще нет единого государства в это время. На Пиренейском полуострове тоже только к концу 15-го века закончится война с арабами. Итак, он... на его голове было две короны, и это единственный король, который был английской короной коронован дважды. Итого получилось три коронации. Почему — впереди рассказ. Он посетил Англию в ее минуты роковые, безусловно. Во второй половине Столетней войны он жил, а эта вторая половина — это поражения, поражения английского государства во Франции. И на первом этапе самой страшной, самой кровавой гражданской войны в позднесредневековой Англии — Войны Роз, Алой и Белой розы. Она длилась 30 лет, с 1455-го по 1485-й. и первые 16 лет — то есть, вот как раз половина — проходятся на вторую половину его жизни. Итак, это сплошной драматизм, и очень интересно посмотреть, почему так сложилось, почему у него такая судьба. Его происхождение формально очень просто и логично: он плод великого династического брака между домами Англии и Франции. Его отец — английский король Генрих Пятый, почти покоривший Францию, герой Азенкура. Да, всякое почти... вы правильно улыбаетесь, Лев: почти — это почти. Это значит, не покорил. У него вообще психология была такая, у Генриха Пятого, вот в конце жизни... я называю это... еще давно назвала в своей книжке «не победивший победитель», ибо он одержал блистательную победу при Азенкуре, совершенно слава английского оружия, вся Европа в восторге — а Франция не покоряется, не покоряется и не покоряется...

Л. Гулько — Ну, так бывает, да.

Н. Басовская — Не успел дожить до Жанны д’Арк — тогда бы совсем расстроился, потому что потом поворот полный. Итак, вот этот знаменательный Генрих Пятый, которого Шекспир — а он будет все время присутствовать в рассказах об этих персонажах, он писал хроники, опираясь на источники современников, именно об этих временах. У него Генрих Пятый — символ национальной славы, гордости, а Генрих Шестой — это несчастнейший, и даже не герой. Ему посвящены три драмы Шекспира, называющиеся «Генрих Шестой», но не скажешь, что он их главный герой, он объект несчастий в этих трех произведениях. Это самые ранние произведения Шекспира, о которых много спорили, может быть, даже это не тот же автор, может, не Шекспир — потому что, конечно, высоты художественных достоинств, может быть, свойственных «Королю Лиру» или «Гамлету», кажется, там нет, но все равно я нашла столь щемящие строки, которые прозвучат позже. Мать — французская принцесса, дочь французского короля Карла Шестого Екатерина. Но заметим... две ремарки очень важные должна допустить. Карл Шестой безумен. Большую часть своей жизни этот французский король провел, можно сказать, без сознания, изредка приходя в себя. У него вот потеря была памяти, он никого не узнавал, он переставал подниматься. Все это будет с бедным Генрихом Шестым, но позже.

Л. Гулько — Ну да.

Н. Басовская — Внук...

Л. Гулько — Понятно...

Н. Басовская — ... как часто бывает, не по прямой линии. Но его мать Катерина, дочь Карла Шестого — еще и первая красавица. И вот кто мог предположить, что вместе с ней в Англию переедут гены вот этого безумия? По существу, Генрих Шестой, я бы сказала, как это ни звучит странно, сын не только этих двух людей, он сын знаменитого англо-французского договора в Труа от 21 мая 1420-го года. Я упоминала этот договор и говорила, что ни один французский автор не может упомянуть этот договор без слова «позорный». Потому что по этому договору именно безумный Карл Шестой, не совсем понимая, что он подписывает, под давлением победительного Генриха Пятого, думающего, что вот он уже победил, подписал, что его наследником... регентом прям сразу, а наследником его становится английский король, вот за то, что он женится на дочери Карла Шестого. То есть, был подписан договор об объединении корон Англии и Франции и, может быть, объединении в будущем этих стран. Я вот обратила внимание на то, что их вертикальное соседство на географической карте, Англии и Франции, очень большое значение имело. Между ними только сравнительно узкий Ла-Манш. Вот сегодня-то под ним вообще тоннель, но и тогда он был преодолим. Случались бури, но это не есть непреодолимое препятствие. И вот это вертикальное соседство очень сближало.

Л. Гулько — Ну, они... такая происходила, наверно, конвергенция, как сейчас называют, да?

Н. Басовская — Безусловно.

Л. Гулько — Некое такое врастание. Я так понимаю, что одни владели какими-то земельными наделами у других...

Н. Басовская — Да.

Л. Гулько — Да, что-то было такое.

Н. Басовская — У английских королей сложился большой комплекс владений во Франции. Это началось с 11-го века, когда нормандский герцог Вильгельм завоевал английскую корону, Нормандия осталась при нем — и вот уже англо-нормандская знать, так ее и называют. А спустя еще некое время... 88 лет правил нормандский дом после 1066-го, а после 1154-го, когда Анжуйский граф Генрих сделался королем Англии, на 245 лет уселась анжуйская династия, получившая название Плантагенетов. И эти владения во Франции стали огромными, их называли даже Анжуйской империей. Вот за них идет битва в так называемой Столетней войне. И вот этот мальчик, этот ребенок, еще не родившийся, он запланирован как плод вот этого союза французской принцессы и английского короля Генриха Пятого, на голове которого соединятся короны — а там, глядишь, может быть, и народы и страны.

Л. Гулько — Можно его называть мальчиком-компромиссом в какой-то степени?

Н. Басовская — Попыткой... насильственным, конечно, компромиссом, попытки, недобровольного. Не все во Франции подчинились... ну, там дальше Жанна д’Арк, освободительное движение, Карл Седьмой. Да, это попытка завершить войну таким династическим компромиссом. Беда в том, что это был уже 15-й век, и авторы, творцы этого договора в Труа, не понимали — конечно, нет — что Средневековье, красочное, яркое западноевропейское Средневековье, особая цивилизация, находится абсолютно на закате, идет Новое время, в котором вырастут нации, национальные самосознания. И им династические компромиссы... для них неприемлемы. То есть, я полагаю, ребенок был обречен с самого начала. Он родился примерно через полтора года после этого договора, 6 декабря 1421-го года. И вот сохранялись радужные надежды, отец пока дозавоевывает Францию, потом он станет его наследником и править таким колоссальным, объединенным... не знаю, как сказать... созданием политическим...

Л. Гулько — Королевством.

Н. Басовская — ... объединенным королевством. Или хотя бы короны объединены, там особенности управления... но, во всяком случае, радостная... радужная перспектива. Его рождение запланировано как способ примирения Англии и Франции, причем после почти трехсот лет противостояния. И как способ объединения корон. Она не бредовая для средневековой эпохи, для феодальной эпохи, но, повторяю, в начинающемся, приближающемся Новом времени она невыполнима. И тем самым, я считаю, что он, в сущности, обречен исторически, этот ребенок — как потом выяснится, и человечески. Он родился 6 декабря 1421-го года, а уже в следующем 1422-м, 31 августа 1422-го умер его отец. Ребенку 8 месяцев, а Генрих Пятый, составлявший такие планы окончательного покорения Франции, соединения двух королевств, умер, элементарно от дизентерии. Был август, была жара, он осаждал очередные крепости во Франции, ибо Франция не покорялась, несмотря на этот договор, реально не покорялась. И он заразился... это обычное: те, кто осаждают крепость, страдают подчас в средневековой войне не меньше осажденных. У осажденных свои проблемы (недостаток питания, если воды, то вообще они обречены), а у этих тоже: плохая организация питания, всю округу уже съели, пищи нет — и начинаются болезни, бороться с эпидемиями не умеют. И вот сам король пал жертвой такой эпидемии. А спустя два месяца всего умер и второй участник договора, безумец Карл Шестой, который, может, не очень понимал, что подписывал, но он был много старше. Все планировали, что он умрет точно раньше. Ему было за пятьдесят — в Средние века это пожилой человек. А Генриху Пятому около тридцати, ему еще жить да жить. И все не так. Его величество Случай переворачивает договор в Труа и переворачивает судьбу этого малыша, будущего... ну, уже Генриха Шестого. Как только отец умер, ведь король умер....

Л. Гулько — Король умер. Да здравствует король.

Н. Басовская — ... да здравствует король.

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — Его, этого 8-месячного, уже провозгласили королем Англии. Коронация будет позже. И вот умирает и его дед, этот самый безумный французский король, отец его матери Екатерины. Генриху Шестому, когда он умирает, 10 месяцев. И он король еще и Франции. Как тяжки две огромные, две самые весомые короны Западной Европы для головы одного младенца. Вот здесь какая-то обязательная обреченность, непременная обреченность его судьбы, по-моему, уже написана. Таково его раннее детство. Что мы знаем о нем? Очень немного. Известно, замечено, что вниманием матери он был не избалован, ибо английский двор опасался влияния иностранки на малыша, как бы она его не вырастила не патриотом. А это уже время, когда рождается патриотическое чувство, когда рождается понятие, что... вот к концу Столетней войны оно станет очень острым: мы англичане, а там французы — и мы враги. И вот боязнь, что она будет воспитывать его как французского наследника английской короны. Ее старались держать подальше от ребенка. К тому же это юная вдова, ей около... 22, наверно, года, когда становится вдовой, вдова в 22 года. И она не долго вдовой остается, она вышла замуж, и это судьбоносное ее замужество — за английского аристократа Оуэна Тюдора (и это слово уже о многом говорит). Она родила от него двоих сыновей, и сын одного из этих сыновей, то есть, внук этого Оуэна Тюдора — это будущий первый король Англии из Тюдоров. Но я еще напомню об этом после великой Войны Роз. Каким рос мальчик? Дружно все авторы, все источники, все хронисты, все придворные писатели пишут одно и то же: добрый, благочестивый, миролюбивый — все те качества...

Л. Гулько — Все гены вот эти вот сошлись в этом мальчике.

Н. Басовская — Да.

Л. Гулько — Да, конечно.

Н. Басовская — И получился вот такой, который для этой эпохи, для этой ситуации, в которой он оказался, младенец с двумя коронами на голове...

Л. Гулько — Такое бремя-то, конечно...

Н. Басовская — Страшное! А главное, когда формально, юридически власть находится у младенца или сумасшедшего — в это время вот как раз... а он соединит со временем в своем лице...

Л. Гулько — Ух там борьба...

Н. Басовская — ... перестанет быть младенцем, но станет сумасшедшим. Двор-то оживляется.

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — Все окружение: смотрите, какая дивная лазейка, какая прекрасная перспектива. Скоро-скоро они все оживятся. Итак, мать, которая не могла оказать ему много внимания, ей просто мешали, а потом объективно юной вдовой вышла замуж — это у нее началась другая жизнь и другие дети. Он, можно сказать, сирота. Отец умер, когда ему было 8 месяцев. Одинокий, несчастный по-своему ребенок. Еще не ясно, через много лет выяснится, что в нем гены безумия, но что обстановка, в которой он оказался, совершенно чудовищная, очень трудная, и что вокруг него зреют соперники, соперники, соперники... Ну, мать родит двух его сводных братьев, Эдмунда и Джаспера. Но надо сказать, что как-то вот они в борьбу прямую с ним не вступят, не так сложится, но сын Эдмунда Тюдора станет королем Генрихом Седьмым. Это не скоро, после Войны Роз. А пока Генрих Шестой, малолетний король Англии и Франции, в условиях совершенно плохо складывающейся войны во Франции. Неудачная война за проливом — это как такая пелена, накрывающая всю политическую и экономическую жизнь Англии в это время. Дело в том, что на начальном этапе войны английский двор, английская знать были избалованы в 14-м веке успехами и добычей. К ним рекой из богатой Франции текло золото, предметы драгоценные быта, ткани, ковры — об этом пишут хронисты — золотая и серебряная посуда... но золотая — это только королям. Серебряная посуда, дорогие ткани, гобелены — прелесть. Все были довольны...

Л. Гулько — Живи и радуйся.

Н. Басовская — Война во Франции — это хорошо, да, война во Франции — это хорошо. Когда-то она... когда только начиналась, считали, что выиграет только король, а потом отряды эти грабили, мародерствовали, и все радовались: победы во Франции — это отлично. Были праздники-праздники-праздники. И вот победы кончились, они кончились во второй половине 14-го века. Это очень дурно влияет на настроения во Франции, а тут еще младенец. И в результате власть в Англии в момент, когда надо мобилизоваться и попробовать переломить войну, рассыпана, раздроблена, распылена между многочисленными родственниками. Был созван Парламент, который создал регентский совет для управления королевством до совершеннолетия короля. Желающих, как сегодня можно сказать на жаргоне, порулить вместо младенца было очень-очень много. И все-таки отметим... заметьте, Лев, вот есть некие механизмы, пусть это еще Средневековье: созывается Парламент, Парламент принимает решение. Он же с 13-го века, Парламент уже набрал силу, авторитет. Создает регентский совет. Другое дело, что в реальности все будет не очень четко, но само наличие механизмов мне бы хотелось подчеркнуть. Если сравнивать это Средневековье со Средневековьем даже вот нашим, отечественным: механизмы появится позже...

Л. Гулько — Намного позже...

Н. Басовская — ... намного позже, работать сложно. А эти много лет тренировались. И потому сейчас их современный политический опыт очень значителен и важен, в том числе и восходящий к этой страшной тревожной путаной безумной эпохе.

Л. Гулько — Ну что же, давайте мы сделаем небольшой перерыв, после перерыва мы вернемся и продолжим наш разговор.


НОВОСТИ


Л. Гулько — Мы продолжаем, и вторая часть нашей передачи начинается с ответа на первую часть, на первый вопрос. В первой части мы задавали вопрос: почему жестокая гражданская война в Англии 15-го века носит поэтическое название Войны Роз? Правильно ответили Вероника, Алексей, Татьяна, Павел, Игорь, Юлия, Алексей. Если позволите, я прочитаю заклинание, последние четыре цифры их телефонов: 9886, 2473, 5207, 2260, 2575, 5066 и 0249. А ответ таков: в гербе Ланкастеров была алая роза, а в гербе Йорков была белая роза. Вот эти...

Н. Басовская — Они и сражались в Войне Роз.

Л. Гулько — Да, со своими гербами вместе наперевес. Ну вот, теперь продолжим.

Н. Басовская — Возвращаемся к Генриху Шестому.

Л. Гулько — Да, возвращаемся к Генриху Шестому.

Н. Басовская — Мы остановились на том, что, естественно, младенец у власти при двух коронах, хоть при четырех — это отсутствие реальной королевской власти. И включились механизмы, отработанные в английском королевстве, начиная с 13-го века: Парламент, Парламент постановляет создать регентский совет. А вот желающих реально править в совете, около совета, вокруг ребенка — много. Я назову основных, чтобы можно было себе представить, какой средой окружен был этот маленький мальчик, ничего еще не понимающий, не сознающий. Главным регентом был назначен дядя младенца. Вообще институт, вот этот семейный институт дядей, он и в позднем патриархальном обществе, допустим, в конце родового строя, имел очень большое значение. При наследовании, при каких-то ситуациях, когда умирал главный в семье...

Л. Гулько — Ну, это после папы, наверное, главный родственник по мужской линии.

Н. Басовская — Он обязан был брать на себя всякие обязательства. Иногда обязан был жениться на вдове и так далее. И вот это нарастало в Средние века, вот эти дядюшки, они какие-то становятся очень-очень... они близко к власти в королевском семействе, им очень хочется...

Л. Гулько — Соблазн велик...

Н. Басовская — Да, почему не я? Это братья же всякие королевские. Итак, главный регент — дядя младенца-короля, брат покойного короля Генриха Пятого, герцог Джон Бедфорд. Я бы сказала, самый разумный, самый пристойный, но он не так долго и проживет, и его смерть будет, в общем-то, очень печальной для судьбы войны во Франции, ибо его Парламент и регентский совет как бы назначили, как мы сейчас скажем, ответственным за войну во Франции. Там это называлось по-другому, но нам так понятнее, ибо на него были возложены полномочия успешно завершить — понижаю голос, чтобы тень Бедфорда не услышала — безнадежно проигранную войну. Бедфорд этого не знал, Бедфорд, как и все англичане, большинство тех, кто, ну, как-то были в курсе дела, надеялся, что победы вернутся. Его другой брат, Бедфорда, то есть, другой дядя младенца, по имени Хэмфри, герцог Глостер — таким же образом ответственный за дела в Англии. Ну, по-другому... ни «кураторство» слово не звучит, ни «ответственный». Вот поручается сохранять спокойствие в королевстве. И вот настолько это он обрадовался этому, назвался лордом-протектором, защитником королевства и младенца, конечно, и даже ему нравился такой термин, который встречается в документах, титул — поддержка... он — поддержка и опора королевства. Тут сразу просвечивает, тут просвечивает то, что он не только приступает к выполнению своих обязанностей, а за этим есть другое. Если он поддержка и опора королевства, то неужто пройдет время, мальчик подрастет — и отдавать ему полномочия? Обидно.

Л. Гулько — Конечно. Я бы тоже так поступил, честно вам скажу.

Н. Басовская — (смеется)

Л. Гулько — Правда. Ну что это?

Н. Басовская — В наши времена нам уже трудно эту монархическую психологию представить, но подчас на примере каких-нибудь других титулованных ситуаций видишь, что что-то живо. И был еще дядя отца, покойного Генриха Пятого, отца младенца, епископ (а затем кардинал) — очень властный, очень умный, очень энергичный Генрих Бофор. С 1426-го года стал кардиналом. Он играл реальную ведущую роль в Королевском совете. Всегда был такой орган, Королевский совет, где самым предварительным образом в тесном кругу, семейном почти, решались главные вопросы, а потом уже к Парламенту...

Л. Гулько — Семья с большой буквы.

Н. Басовская — В общем, да. С весьма большой буквы. И постепенно приближался к этой команде... смотрите, сколько уже кандидатур: Джон Бедфорд, Хэмфри Глостер, Генрих Бофор...

Л. Гулько — Да.

Н. Басовская — И еще один: наставник маленького мальчика, умный, талантливый...

Л. Гулько — Ну, все качества.

Н. Басовская — ... изворотливый, отчаянный хороший военачальник, как выяснится потом. Войдет в историю с прозвищем «Делатель королей». И не зря, он его заслужит. А пока это просто наставник, это граф Уорвик. И пока он, кажется, вот просто опекает мальчика и следит за его образованием, и в нем тоже, как выяснится, накапливается кинетическая энергия, могучая кинетическая энергия властолюбия. То есть, в Англии фактическое многовластие. А во Франции военные неудачи, а также политические неудачи. Дело в том, что вот это внезапное разрушение с помощью смертей внезапных, разрушение системы... потом родятся выражения: Версальско-Вашингтонская система, Потсдамско-Ялтинская, Ялтинско-Потсдамская. А вот здесь, можно сказать, система договора в Труа. Она развалилась, и дофин Карл, наследник французского престола, который по этому договору был признан незаконно рожденным, Карл... мама сказала: «Он не от короля». Изабелла Баварская...

Л. Гулько — Мама знает...

Н. Басовская — Такая была мама. Понадобится Жанна д’Арк, чтобы сказать: «А мне оттуда сообщили...»

Л. Гулько — От короля.

Н. Басовская — «... что от короля». И это его очень даже вдохновило. Причем, я думаю, это, конечно, была выдумка, что он не от короля, он на самом деле был, просто это был такой политический шаг. Тут, узнав вот об этих смертях и о том, что... договор развалился. В договоре не сказано, что сын Генриха Пятого и Екатерины Французской непременно соединит эти короны, там это только в подтексте, это должна была жизнь потом решить...

Л. Гулько — Интерпретация такая, да?

Н. Басовская — Да.

Л. Гулько — Толкование, ябы сказал.

Н. Басовская — Толкование. А теперь... к тому же младенец, прямо про него не написано, и сколько ему должно быть лет...

Л. Гулько — Кто вообще этот младенец...

Н. Басовская — Воспользоваться ситуацией... не воспользуется только ленивый феодал.

Л. Гулько — Правда.

Н. Басовская — А вот в этих вопросах феодалы были не ленивы. Итак, дофин Карл поверил в свои силы и увидел, что ему можно вернуться к положению наследника французской короны, объявил себя законным наследником, его сторонники короновали его в городе Пуатье. Эта коронация не считалась законной, потому что французскими королями в те времена можно было становиться только в Реймсском соборе. Только там на их головы исторгался, низвергался, не знаю... проистекал свыше знаменитый елей, нечто полубожественное, полуреальное...

Л. Гулько — Через Папу.

Н. Басовская — Да-да, через которого... это мог быть Папа, мог быть епископ главный местный...

Л. Гулько — Ну да.

Н. Басовская — Через Церковь.

Л. Гулько — Через Церковь.

Н. Басовская — И он становился помазанником Божиим. В Пуатье этого не было. А они в Пуатье потому, что все остальные территории, в том числе вот Нормандия и примыкающие северные все эти области, заняты англичанами. Понадобится, опять-таки, Жанна д’Арк, чтобы сказать: «Я проведу тебя, дофин, через эти занятые англичанами территории!», И она это сделает. А пока коронован в Пуатье. И все-таки коронован. Он как бы крикнул робко: «Я король». Ярких военных побед нет, а все ждут таких побед — в Англии — все ждут таких побед как победа при Креси в 14-м веке, при Пуатье, при Азенкуре (это 1415-й год). Ну, где блеск английского оружия, чтобы снова устроить пышное празднество, пройти по улицам Лондона и других крупных городов, развесить на балконах ковры, и гобелены, и разноцветные ткани, и ликовать, и сочинять насмешливые песенки про французов, как было в начале Столетней войны? Как мы их побили! Не получается. Прежде всего потому, что опять этого феодала еще не очень понимают. Во Франции началось массовое сопротивление. Это уже не просто война королей — тем более, короли-то сомнительные. Во Франции такой не вполне правильно коронованный, а здесь провозглашенным французским королем младенец, его пока еще тоже не короновали. Ситуация очень подходит. А народное сопротивление растет, французское войско тоже сопротивляется, и Юго-запад Франции, который... под названием английская Гасконь с центром в Бордо тоже принадлежал английской короне, еще не сдается, там есть опора англичан. Но побед нет. Чем хуже дела во Франции, тем неспокойнее в Англии при мальчике-короле, это явно сообщающиеся сосуды. Это ситуация любой воюющей страны. Чем хуже дела на фронтах, тем опаснее внутренняя обстановка.

Л. Гулько — В тылу.

Н. Басовская — Да, обязательно. Проявления этого. Мальчику 4 года, когда осенью 1425-го года один из этих надеж и опор, которые его окружают, герцог Глостерский, идет с оружием на Лондон, объявив, что епископ Бофор — они соперники вокруг ребенка — хочет захватить короля. Вот хорошее объявление. Король маленький, захватить его нетрудно...

Л. Гулько — Мотивация...

Н. Басовская — ... ему четыре года, я защитник, и тот защитник. Он побыл-побыл защитником и надежей и опорой — и захотелось стать единственным. Он с самого начала намекал, вот герцог Глостерский, что я мог бы один, остальные не нужны. Отряды соперников захватили разные части Лондона, обороняется епископ Бофор, главный влиятельный человек в Совете, говоря, что вовсе я никого не захватываю, но не позволю с оружием на Лондон. Они давятся на Лондонском мосту. Это не то чтобы крупная битва. В Войне Роз будут громадные кровавые, когда погибнут сотни как минимум, а может быть, и тысячи с лишним людей, англичане будут истреблять англичан, а здесь они пока давятся, толкаются, жертв немного. Вот как бы несанкционированно повел войска на Лондон, ему сопротивляются власти и главный влиятельный человек, Бофор, который не захватывает, но защищает. И в результате пока до войны не дошло внутренней. Был созван Парламент, который вошел в историю с названием «Палочный парламент». Очень смешное название, он так в английской истории называется. Ибо представители двух враждующих сил, тех, кто за Глостера, тех, кто за Бофора, пришли в Парламент с дубинами. Было записано — англичане все-таки любят записать всякие законы и по возможности их соблюдать...

Л. Гулько — Зануды.

Н. Басовская — Но в гражданскую войну все нарушат...

Л. Гулько — Ну, конечно, слава богу.

Н. Басовская — А все-таки записано, что в Парламент запрещен вход с оружием. А оружием называется меч, копье...

Л. Гулько — Все перечислено.

Н. Басовская — ... лук со стрелами, да, арбалет. А этого у них нет, но у них дубины. Боже, как человечество повторяемо, как оно удручающе мало исправляемо, как оно меняется в деталях. Чего стоят биты для гольфа в 20-м и 21-м веке, показанные в боевиках и, видимо, в тяжелой уголовной реальности. Те, кто считает, что люди вот совершенно-совершенно разные в разные эпохи...

Л. Гулько — Да нет.

Н. Басовская — ... я никогда с ними не соглашаюсь...

Л. Гулько — Люди одинаковые, конечно. Одежды разные, а люди одинаковые.

Н. Басовская — Нет, есть перемены не только в одежде. Наверно, в том, что мы так условно и заинтересованно называем «менталитет»... сначала назвали, школа «Анналов» назвала французская, а теперь мы пытаемся поглубже понять, что это такое, и версий много. Но оно тоже, конечно, уточняется, но в деталях. То, что было злодейством, злодейством остается...

Л. Гулько — Да конечно.

Н. Басовская — ... то, что было убийством, убийством называется, и так далее. Так вот, этот «Палочный парламент», куда свиты соперников пришли с дубинами, добивается некоторого примирения. Гражданская война не отменена, она отсрочена. Мальчик Генрих Шестой становится окончательно игрушкой в руках противников и властолюбцев, и политических соперников. Вне его сознания, вне его участия происходят грандиозные события во Франции. Например, 31 мая 1430-го года, когда ему было 9 лет, в Руане сожжена Жанна д’Арк. И это связано с его судьбой, хотя он не ведает об этом совершенно, его еще не втравили в события гражданской войны. Другого ребенка — об этом разговор в следующей будет передаче — втравят, 7-летнего мальчика (неразб.) гражданской войны будут заставлять произносить смертные приговоры, и он будет это делать. Так что, может быть, наши нравы чуть-чуть улучшаются, Лев — я хочу так надежду заронить — по сравнению со Средневековьем. Итак, как связана с ним вот эта казнь Жанны? Англичане опять связывают с казнью Жанны д’Арк грандиозные надежды. Вот ее как ведьму сожгли в Руане, и теперь все очнутся, поймут, что это была ведьма, и успехи французов были случайными, временными. Чтобы закрепить этот моральный переворот, который они считают переворотом, а он переворотом не стал... уход Жанны из жизни не остановил освободительной войны и окрыленности и уже созревшей готовности и умения бывшего жалкого дофина, а теперь короля Карла Седьмого... после коронации в Реймсе он вообще другой человек. Это их не остановило, они еще более отчаянно воюют с англичанами. Но англичане этого не знают и думают, что вот эту моральную победу, казнь знаменитой орлеанской ведьмы — для них она ведьма — подкрепит другой... моральной победы страны Англии. В Париже устроена торжественная коронация мальчика. Ему 10 лет. В Соборе Парижской Богоматери... А Париж давно захвачен еще его отцом, англичанами, и давно находится под английской властью. И не Париж центр духа сопротивления завоевателям-англичанам, и не Париж вдохновлял и Жанну, и Карла Седьмого. Жанна пыталась атаковать Париж, неудачно, уже после выполнения своей миссии. Вот под Орлеаном — да, это ее победа. Вот Орлеан был символом борьбы за свободу и освобождение, а Париж — нет. Париж пошел на компромисс с англичанами давно. Носителем этого компромисса был Парижский университет, и выразителем интеллектуальным такого конформизма. Это, наверное, неудивительно, потому что ранние университеты, они меньше всего отличались национальным духом. Национальный дух зарождается, прежде всего, в городской среде, среди горожан, купцов, людей вот денежных, подвижных, обучающихся в светских школах. А в Парижском университете с 13-го века, со времен Людовика Девятого Святого засилье богословия, это Сорбонна знаменитая богословская, созданная Людовиком Девятым. А христианское вероучение, богословие, оно вненационально, оно претендует, как вся Католическая Церковь, на некую всемирную власть, а вовсе не французскую или английскую. И вот в этом Париже, достаточно лояльном по отношению к англичанам, проводят коронацию этого ребенка, предварительно короновав его в 1429-м, за два года, почти за два до этого, английской короной. Провозглашен-то он этими королями обоими давно. И вот в Вестминстере в 1429-м — еще идет процесс над Жанной д’Арк — он коронован в первый раз английской короной, а в Соборе Парижской Богоматери 16 декабря 1431-го — французской. Для французов — а они уже французы в 15-м веке — эта коронация не очень впечатляюща. Настоящая коронация только в Реймсе — а там был коронован Карл Седьмой. В 1437-м Генриху, носителю двух корон, исполняется 16 лет. Он объявлен совершеннолетним, и объявлено, что отныне он правит сам. По существу, судьба войны во Франции решена, но англичане по-прежнему не понимают этого и не хотят понимать. И вот попытка в 1435-м, перед самым его совершеннолетием, не заметить, что был такой договор в Аррасе, где герцог Бургундский перешел из стана английского в стан французский — все, война после этого безнадежна. Они не понимают и все еще ищут пути старинного династического... раз не удается победить в войне. И опять они нашли, как им кажется, решение в духе безнадежно провалившегося договора в Труа. История отца повторяется. В 1445-м году, через 25 лет после договора в Труа, нашему мальчику, как любит говорить Алексей Алексеевич, уже 24 года. Устраивается брак его с француженкой. Опять. Это некто Маргарита Анжуйская. Все по проторенной дорожке.

Л. Гулько — Тут самый легкий способ, один из.

Н. Басовская — А главное, люди привыкают.

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — Кажется, что это так будет правильно. Опять-таки, в отличие от нас с вами, они не догадываются, что Средневековье, по существу, уходит, уходит в лету. Для них оно живо. Некто Маргарита Анжуйская из Анжуйского дома знатнейшего французского.... Анжуйская династия, я уже говорила, 200 с лишним лет была на английском престоле — тоже как-то сближает. Анжу подвластно англичанам с давних пор, с 12-го века. Она племянница французской королевы, жены Карла Седьмого. Даже не по крови она связана с французским королем. И все-таки близкая родственница. Ее отдают в жены нашему несчастному Генриху Шестому, про которого все больше и больше замечает окружение, что он добр, что он мягок, что он все время ищет каких-то компромиссов, мирных путей, договоров. Это потом припишут полностью его безумию, но это не верно. Пока он еще совершенно не впал в безумие, он все равно сторонник мирных решений. Состоялся этот брак. Тайным условием этого брака было то, что графство Мэн и Анжу, два важных английских владения в центре Франции, возвращают французскому королю. Это скрывают от англичан, это вызовет неистовство...

Л. Гулько — Ну, конечно.

Н. Басовская — Прям взяли и отдали, да. И за что? Генрих Шестой надеется, что теперь он добьется дипломатическим путем — сегодня мы скажем, за столом переговоров — мира во Франции. Война проиграна — наверное, он это уже понимает. Но нет, давайте не признавать, что это проигранная война, это заключенный мир. Прибыло посольство из Франции в 1445-м. Я читала журнал переговоров — он опубликован еще в 19-м веке — этого посольства об окончательном мире между Англией и Францией. И вот там молодой Генрих (ему 24 года) произносит речь, в которой заявляет, что он любит французского короля больше всех в мире — хорошая гипербола — не считая своей жены. Честно.

Л. Гулько — Честно, честно. Молодец.

Н. Басовская — Наивен, простодушен — временами это смешно. А его ближайший советник граф Саффолк — уже новый приближенный, время-то идет — ближайший советник, в очень скором времени любовник его жены молодой, который станет ее фаворитом, граф Саффолк, тоже произносит восторженную речь о Карле Седьмом Французском, который останется в истории с подачи вот Жанны, этих первых успехов и своих дальнейших успехов с прозвищем «Победитель». Саффолк говорит, что если бы не обязательства перед родным, так сказать, королем Генрихом Шестым английским, он мечтал бы служить только французскому королю. То есть, в атмосфере комплиментарности, пышных разговоров, лживых обещаний — они, конечно, ложны — наверное, один Генрих Шестой верит во все это, как мне кажется, и надеется, что так оно и будет. Очень скоро выясняется, что ничего после этих переговоров не изменилось, выяснилось, что отданные графства... это возмущает в Англии, что отдали Анжу и Мэн, что французский король претендует и на Нормандию и на Гиень, бывшую Аквитанию, Юго-запад — а это просто смертельно для сознания англичан. Значит, тогда надо будет вообще уйти из Франции, это мучительно. И тут выясняется, что он женился на очень волевой женщине. Королева Маргарита, видя, что этот мягкий бессильный человек не подходит для данной ситуации, забирает решительно власть в свои ручки, или пытается, а оппозиционеры окружают ее тесной толпой. Это канун Войны роз, это канун самой кровавой, самой беспощадной, самой истребительной войны для английской знати, и, наверное, в западноевропейской истории тоже самой беспощадной. И в канун произойдут еще несколько знаковых страшных событий, самым страшным из которых станет безумие Генриха Шестого. Но об этом безумии и отношении Шекспира к этому факту, а также и моему... мы с Шекспиром... гением Шекспира восхищаюсь бесконечно. Придется говорить в следующую субботу. О чем? Лев, сейчас и, наверное, вы скажете нашим слушателям.

Л. Гулько — Да, я хочу, во-первых, сказать вам спасибо как автору передачи, которая называется «Все так». Наталья Ивановна Басовская. А действительно о Генрихе Шестом Ланкастерском, трижды коронованном, продолжение в следующую субботу. Так что слушайте и смотрите нас очень внимательно. Вел передачу Лев Гулько. До свидания.