Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Лев Гулько — Здравствуйте, у микрофона Лев Гулько, мы начинаем передачу нашу «Все так» с Натальей Ивановной Басовской. Здравствуйте. Наталья Ивановна.

Наталия Басовская — Здравствуйте.

Л. Гулько — Но перед тем, как Наталья Ивановна расскажет вам о Стефане Блуаском, дважды коронованном узурпаторе — почему дважды тоже узнаете — у нас есть замечательная книжка, и я бы попросил вас рассказать... просто два слова сказать об этой книге, которую мы сейчас будем разыгрывать.

Н. Басовская — Я должна сказать, что тем, кто сегодня выиграет эту книгу, очень повезет. Это книга, которую выпустило издательство «Эксмо» — честь ему и хвала за такие издания. 2008-го, правда, года, но это интересно всегда. Они назвали, авторы, под редакцией Джона Льюиса-Стемпела — это английское издание, переведенное на русский язык — назвали «Автобиография». От имени очевидцев, современников документы, мемуары, рассказы — представлены основные эпизоды английской истории. Повторяю, я завидую тем, кто ее выиграет.

Л. Гулько — 7 экземпляров этой книжки. Давайте мы сейчас, может быть, даже покажем ее на камеру...

Н. Басовская — Она очень хороша внешне...

Л. Гулько — Да.

Н. Басовская — ... и внутренне — редкое сочетание.

Л. Гулько — Да. Вот 7 экземпляров этой книги достанутся тем, кто правильно ответит на вопрос: от чего происходит название династии Плантагенетов? Вот, собственно, вопрос простой. +7-985-970-45-45 — ваши правильные ответы на наш смс-номер.

Итак, Стефан Блуаский, дважды коронованный.

Н. Басовская — Кто же он такой? Почему дважды коронованный скажем потом, но, в общем, его вся жизнь строилась вокруг борьбы за корону. И, в общем, она и составляла... борьба за корону составляла смысл его жизни. А в общем-то, малоизвестный король, английский король в 12-м веке. А 12-й век — это вот только что созревшее, в общем-то, средневековое общество, оно еще не вполне отлилось в те формы, которые будут зенитом в веке 13-м и потом оно пойдет на закат медленно. Но 12-й век — это полнейший предвестник стройного, сложившегося феодального по структуре, инфраструктуре общества. Но государство в это время не является той силой, которую оно будет набирать потом и наберет в конце Средневековья в виде того, что называется абсолютная монархия. И, в общем-то, время, связанное с правлением Стефана Блуаского — это время непрерывных гражданских войн, не очень-то уже верхушечных, не только элита, хотя войну называют, эту борьбу, «баронская смута», и основные там бороны, но участвуют уже и горожане — тоже признак созревания этого общества. В общем-то, своей неукротимой жаждой власти этот человек посеял в Англии такую гражданскую войну, которая длилась почти 20 лет. И это тот отпечаток, который он оставил в истории, а сам он рассчитывал, вероятно, на другое. Но надо посмотреть на его жизнь, как всегда.

Происхождение. Он из очень знаменитой семьи. Его мать была дочерью самого, самого, для английской истории, безусловно, самого Вильгельма Завоевателя...

Л. Гулько — Ну да, он внук.

Н. Басовская — Да.

Л. Гулько — Таким образом.

Н. Басовская — Да, он внук по женской линии.

Л. Гулько — Да.

Н. Басовская — Внук самого Вильгельма Завоевателя. То есть, того человека, предводителя войска нормандских рыцарей, герцога Нормандского, который в 1066-м году. То есть, за 30 лет до рождения Стефана — не так долго, 30 лет до рождения Стефана — завоевал, покорил Британию, этот остров, который в будущем и станет государством, королевством Англия. А в общем-то, это пришельцы из Нормандии, то есть, из Северной Франции. Итак, мать его Адель — дочь самого Вильгельма Завоевателя и сестра короля Генриха Первого, который стал преемником Вильгельма Завоевателя и при дворе которого, наверное, в тихой, но страстной надежде на корону провел немало лет наш персонаж Стефан Блуаский. Он был племянником этого правящего Генриха Первого. Отец Стефана — один из лидеров Первого крестового похода. Крестовый поход — это 1096-й год — 1099-й, Первый крестовый поход. Стефан тоже граф Блуа и Шартра (очень важные владения к югу от Нормандии, почти центр Франции, на берегах Луары). Он не вернулся из этого Первого крестового похода, погиб там уже после взятия Иерусалима в 1102-м году, но погиб на Святой земле. Такой человек в те времена в Западной Европе — это был почитаемый образ, почитаемая фигура. И то, что он отправился в этот Первый крестовый поход — и единственный, в общем-то, самый удачный, который завершился убедительным взятием Иерусалима, они думали тогда, что это навсегда — и отправился туда, и погиб там, на Святой земле. То есть, это тоже отбрасывало на Стефана, нашего персонажа, на сына крестоносца, какой-то вот такой позитивный свет. Он родился в год объявления Первого крестового похода в 1096-го... ну, в конце 95-го объявлен, в год первых движений в 1096-м году, а когда был взят Иерусалим, в чем участвовал его отец, ему было всего 6 лет. Но, повторяю, происхождение замечательное для его эпохи. И положение очень солидное, блистательное. Мать — сестра правящего короля, отец — герой-крестоносец. Сын таких родителей в те времена не мог не иметь честолюбивых устремлений.

Л. Гулько — У нас это называется «правильная биография».

Н. Басовская — (смеется) Может быть.

Л. Гулько — В советское время во всяком случае.

Н. Басовская — Переименовали в советское, да? Если политбюро, ЦК КПСС...

Л. Гулько — Конечно, такой правильный, из рабочих и так далее...

Н. Басовская — Да-да, у него получше, чем политбюро...

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — ... и получше, чем из рабочих. Это вот самая элита, и элита в том числе окрашенная духовно, потому что крестоносец на ранних этапах истории крестовых походов в Западной Европе воспринимался абсолютно позитивно. Еще это движение не омрачено и тем, что снизит его оценку в глазах некоторых, ну, наиболее думающих хотя бы людей. Еще не потерян временно отвоеванный Иерусалим, например, еще не было такого безумия как детский крестовый поход при Иннокентии Третьем, еще не было высшего безумия как взятие крестоносцами Константинополя в 1204-м году. Поэтому во времена Стефана Блуаского крестоносец и ветеран, участник Первого крестового похода — никто не знал, что будут другие, но это очень почетно. Но так получилось, что при всех этих потрясающих исходных данных, или правильной биографии по терминологии 20-го века, наследство отца досталось старшему брату Стефана. Был еще там первый брат, а досталось второму, среднему. Гийом, который неправильно женился, и за это был лишен наследства. Следующий, средний брат Тибо получил по праву первородства наследство отца, его земли. К тому же еще в результате — там это самые времена, когда земли присоединяют, теряют, за них воюют — еще и получил графство Шампань. То есть, у Тибо совершенно великолепное положение, обзавидуешься...

Л. Гулько — Да уж...

Н. Басовская — ... и Стефан, вероятно, обзавидовался. Но ему как вот младшему сыну — это не значит, что обязательно самый младший, не старший, не представитель первородства, вот поколения первородных детей — ему надо делать карьеру самому. И Стефан отправляется в Англию ко двору своего дяди, поскольку там правит его дядя по материнской линии король Генрих Первый. Генрих всего три года как правит Англией, и всякий родственник при дворе... это 1113-й год, когда юный-юный Стефан... ему, значит, сколько? 17 лет. Юноша (но в Средние века взрослый человек) появляется при дворе Генриха Первого. Конечно, с целью и в надежде сделать карьеру. Уже известно, что Стефан хороший рыцарь. Хороший рыцарь — это в те времена очень высокая оценка. Ну, и у участника Первого крестового похода, одного из лидеров должен быть сын хоть один хороший настоящий рыцарь. То есть, вояка, рубака, отважен. Да, трусом он так и не проявит себя за всю свою жизнь. Но в то же время хронисты как-то ловко вворачивают иногда, что довольно... ну, кто-то его назвал туповатым, кто-то — бестолковым. Это не снижало рыцарских достоинств вовсе. Умным рыцарь быть не обязан. Обязан щедрым быть, отважным, милосердным в теории к слабым и так далее. И вот считалось, что он хороший рыцарь — а значит, для карьеры при дворе дяди данные есть. И родство хорошее. Не сказав два слова о дяде, мы ничего не поймем в судьбе Стефана. Обязательно надо сказать, каков дядя. Я скажу так: дядя был прекрасным примером того, что можно захватить корону, хотя исходные данные у тебя непригодные.

Л. Гулько — Не очень.

Н. Басовская — И вот дядя, наверняка, был. Дело в том, что Генрих Первый пришел к власти, безусловно, как узурпатор, проделавший много сложных телодвижений. После смерти самого Вильгельма Завоевателя в 1087-м году по распоряжению покойного его старший сын Роберт (Вильгельма Завоевателя) получил Нормандию. Заметим, для этих людей Нормандия пока была и роднее, и важнее, чем Англия. Англия — это кусочек, придаточек, который они прихватили и присоединили к Нормандии. И вот это решение старшему Роберту отдать Нормандию, оно это доказывает. Они не могли тогда вообразить, что Англия будет тем, ну, значительным, а на какое-то время мировым государством, ну, времен Британской империи или даже времен Елизаветы в 16-м веке, владычицей морей. Это нельзя было вообразить. Это островок, прихваченный... хороший, большой, обширный. Хозяйственный завоеватель провел там перепись — «Книга Страшного суда» (документы переписи) — увидел: хозяйство хорошее. Но важнее для них Нормандия. У них еще психология такая. Но у Англии есть преимущество. Герцог Нормандский, хозяин Нормандии, носит герцогскую корону, это родственники королевского правящего дома. А хочется королевскую. Так королевская корона до Генриха по завещанию Вильгельма Завоевателя досталась второму сыну, Вильгельму Рыжему. Сам Завоеватель тоже был Рыжий, и именно с этим прозвищем и также с прозвищем Бастард (незаконнорожденный) отправился на завоевание Англии. А в результате завоевания прозвище сменил и в истории остался как Завоеватель. Так немножко в шутку можно сказать, что одна из задач важных была выполнена. Но его сын наследовал ему — тоже Рыжий, Вильгельм Рыжий. Так вот, Генрих Третий следующий не имел никаких шансов на корону: есть Роберт, есть Вильгельм Рыжий — есть братья. И ему по завещанию отца что-то очень скромное было отписано: только 5000 фунтов серебром. Ну, прям как в сказке «Кот в сапогах», вот что ему достался, ну, не кот в сапогах, но просто значительная, но не грандиозная сумма. И Генрих, оказавшийся тоже борцом, как и его племянник Стефан, за власть, 13 лет вертелся около Вильгельма Рыжего правящего и явно ожидал и мечтал, как бы прорваться. Вильгельм Рыжий погиб на охоте — несчастный случай.

Л. Гулько — Провидение.

Н. Басовская — Да...

Л. Гулько — В некотором роде.

Н. Басовская — ... но участие в провидении... было подозрительно, не участвовал ли брат, вот этот самый Генрих. Он был на этой же охоте, но не его стрела пронзила Вильгельма Рыжего, стрела другого человека, который тут же убежал на континент — на всякий случай. Сомнения, что это неслучайная смерть, остались, доказательств не было. В присутствии любящего обойденного брата был убит Вильгельм Рыжий. Генрих тут же захватил власть. Захватил казну, а это означало власть. Окружающие его поддержали, хотя он прекрасно знал, что у него... есть средний сын, старше его, Роберт Нормандский. Но этот, тот, кто старше него, средний брат Роберт, был в это время в Святой земле, далеко — и это хорошо. И пока он возвратится, мало ли что. Было... все думали, что он не вернется. Дело в том, что, отправляясь туда, в Святые земли, в том же 1096-м, Первый крестовый поход, он заложил все свои земли брату, правившему тогда Вильгельму Рыжему за 10 тысяч марок серебром. Никаких шансов вернуть эти деньги у него не было, все считали, что он там останется. И большинство лидеров Первого крестового похода действительно остались там навсегда: кто умер, кто погиб, кто просто остался там, владея захваченными землями. А вот Роберт взял и вернулся в 1106-м году, когда уже, как говорится, никто не ожидал, через 10 лет после отправления туда в крестовый поход. И в 1100-м наш Генрих, дядюшка, захватил власть, а через 6 лет вернулся Роберт. Ну, вот пример для нашего Стефана еще более укрепляется. Генрих, правящий, захвативший власть, идет войной против своего брата более старшего Роберта в Нормандию, побеждает его, захватывает его в плен и держит в тюрьме до смерти Роберта 28 лет.

Л. Гулько — Неплохо.

Н. Басовская — Симпатичный дядюшка...

Л. Гулько — Да.

Н. Басовская — ... ну, скажем в огромных кавычках, самых нечестных правил. То есть, пример был. Стефан Блуаский, да и все не могли этого не заметить. А у Стефана просто есть родственные связи, которые позволяют ему — и прекрасное происхождение — мечтать о возможной короне. Пока этот молодой человек, появившись при дворе, выполняет поручения Генриха Первого, воюет, когда велено — по-разному, но не без успеха. И начинает собирать комплекс владений — без этого нет власти в эту эпоху, в 12-м веке. Земля — это власть. Власть — это значит, есть земля. И он собирает земли по обе стороны от Ла-Манша. Он тоже англо-нормандский человек, для него Англия пока не главное, просто там привлекательно то, то это корона. Особенно важно, что он получил графство Булонское, совершенно замечательным средневековым методом: с помощью брака. Да только ли средневековым, конечно? В 1125-м году граф Булони... а Булонь — это очень важное небольшое графство, очень близкое от Ла-Манша и граничащее с Фландрией. Для торговых связей оно имело колоссальное значение, связей между Британией и Францией. И вдруг граф этот Булонский решил уйти в один из клюнийских монастырей, то есть, в те монастыри, где бились за чистоту веры. Во все времена были истинно верующие люди, во все времена, какой бы статус они ни имели, они могли совершить этот поступок. А его единственной наследницей была дочь Матильда. Тут вообще сплошные Матильды...

Л. Гулько — Да, с Матильдами там было много чего...

Н. Басовская — ... это ужасно в этом эпизоде. Дело в том, что Стефан будет биться с Матильдой, но это не та Матильда. А эта Матильда, дочь графа Булони, стала женой Стефана, и сватал его сам король Генрих Первый, дядюшка, давший прекрасный пример. Стефан женился в 29 лет, присоединил к своим владениям Булонь. Великолепные перспективы для дальнейшего обогащения у него были, и он обогащался. Когда и как у Стефана могла зародиться идея захватить английскую корону, кроме примера дядюшки? Был мотив. Дело в том, что у Генриха Первого с годами — а он немало лет провел при власти — у него погиб наследник.

Л. Гулько — Да. У берегов Нормандии, по-моему, да?

Н. Басовская — Да, совершенно верно, в результате кораблекрушения через 7 лет после появления племянника Стефана при дворе. 7 лет как бы он мог мечтать, не мечтать, но был наследник, обожаемый сын Генрих, еще малолетний. Но вот Генрих достиг взрослости... простите, Вильгельм, сын Генриха. Принц Вильгельм достиг взрослости — ему 17 лет — как положено в те времена и при таком происхождении, он отважный, он дерзкий, он веселый, он рыцарственный. И вот после очередного похода вместе с отцом во Францию, в Нормандию для борьбы с непокорными они возвращались на двух кораблях в Англию: на первом плыл король Генрих и благополучно доплыл до Англии, а на втором (его называют «Белый корабль») молодежь во главе с принцем Вильгельмом. И молодежь во все времена имела склонность к тому, чтобы попировать...

Л. Гулько — Ну, немножечко оттянуться.

Н. Басовская — ... с приездом на родину, да, заранее отметить приезд на родину, то есть в Англию. Они пировали, и это сказалось, видимо, на их решениях плыть в темноте вблизи рифов и в том, что они не заметили рифы и разбились. Генрих погиб... Вильгельм погиб. Генрих Первый, король, замолчал, надолго, оцепенел. И, как пишут современники, следующие 15 лет своего правления он ни разу не улыбался. То есть, это была для него действительно трагедия. Сам узурпатор, погубивший своего брата, возможно, двух братьев — возможно, и Вильгельма, погибшего на охоте, возможно, и совершенно точно Роберта, умершего в тюрьме — он мечтал, чтобы переход власти, короны от него к сыну был законным и навсегда бы все эти темные стороны биографии ушли из истории. Как это тонко передает Шекспир в своих драмах, когда он описывает вот эти перипетии престолонаследия, что мечта узурпатора о том, чтобы его власть у сына выглядела уже по-другому, она была жгучей, вот как слеза, прожигающая металл. Такая мечта была у Генриха Первого, почему он потом перестал улыбаться. Он был потрясен. А Стефан, конечно, теперь понимает, что его статус внука Вильгельма Завоевателя вырастает в глазах общественности. Но напомним: он внук по женской линии. В те времена это не любили. И найдется соперник, а точнее соперница, тоже внучка Вильгельма Завоевателя, но по мужской линии. Это уже будет продолжением истории Стефана Блуаского, продолжением, которое заполнит всю его оставшуюся жизнь.

Л. Гулько — Сейчас краткие новости, дорогие друзья, затем мы вернемся в студию с Натальей Ивановной и продолжим вот это замечательное повествование о Стефане Блуаском. Что касается Матильд, то их во второй части будет достаточное количество.

Н. Басовская — Опять Матильды.

Л. Гулько — Опять Матильды.


НОВОСТИ


Л. Гулько — Мы продолжаем наш разговор о Стефане Блуаском. Наталья Ивановна Басовская. Но перед тем как продолжить, сначала, уважаемая Наталья Ивановна, ответьте на вопрос. Поскольку Александр спрашивает: «Не могу найти информацию, будет ли еще ваша лекция на фестивале науки завтра?» — он спрашивает...

Н. Басовская — Нет, в понедельник, в понедельник в РГГУ будет лекция на фестивале науки, она будет называться «Почему людей интересует прошлое?» В колледже РГГУ.

Л. Гулько — Да, в профессорской аудитории, да, вы сказали?

Н. Басовская — Да.

Л. Гулько — Поэтому, если Александр... для уточнения позвоните в РГГУ, вам ответят. Теперь правильный ответ на вопрос. Ответили очень много правильных ответов. Правильно ответили Сергей, Марина, Лена, Сергей, Наталья, Светлана и Мария. Я сейчас продиктую заклинание быстро, последние четыре цифры их телефонов, соответственно: 1180, 7936, 8105, 2627, 8727, 9848 и 2958. Всем достается вот такая замечательная книжка «Англия. Автобиография» под редакцией Джона Льюиса-Стемпела. 200 лет истории страны от очевидцев событий. Все, мы выполнили свой долг. Да, правильный ответ надо сказать, да?

Н. Басовская — Да, правильный ответ — это...

Л. Гулько — От чего происходит название...

Н. Басовская — Плантаго — это растение, вот группа Плантаго, родственник подорожника, иногда дрока, говорят. Но, в общем, и то, и то будет правильно. Ракитника, дрока, подорожника. Это ветка такая, ну... этой веткой отец будущего Генриха Второго Плантагенета...

Л. Гулько — Украшал.

Н. Басовская — ... Жоффруа Анжуйский... Он, когда отправлялся в Святую землю, этой веточкой украсил свой шлем, и вообще с тех пор украшал, например, выходя на турниры, это было принято, каким-то растением.

Л. Гулько — Вот такая замечательная история. Продолжаем.

Н. Басовская — Итак, Стефан не может не ощутить какие-то надежды на корону, потому что ушел из жизни в 1120-м году сын и наследник, обожаемый сын его дядюшки Генриха Первого. И сначала у дядюшка как бы даже никаких других перспектив, потому что у него еще дочь есть, у Генриха Первого, Матильда, но она выдана замуж давно. Выдана замуж в Германию в детском возрасте — у них это было принято. То есть, она невестой там живет, подрастает, из детского возраста переходит во взрослый...

Л. Гулько — Ну да, отчасти это правильно, наверно.

Н. Басовская — Даже была воспитана в Германии. И вот надежд, то есть, даже с дочерью не свяжешь, хотя женское наследство в Средние века — это всегда неодобрительно встречается, ну, по крайней мере, высшими слоями общества. Однако через 5 лет после гибели ее брата на том самом «Белом корабле» Матильда стала вдовой, молодой вдовой. В 1125-м году — ей всего 26 лет — император германский, ее муж Генрих Пятый скончался.

Л. Гулько — То есть, препятствие...

Н. Басовская — Да, теперь...

Л. Гулько — ... устранено.

Н. Басовская — ... можно попробовать ее как-то... передать императрице германской английскую корону — об этом нечего помышлять, это никто не примет, не воспримет. А вот она уже теперь не императрица, император скончался. Ее в Англии, правда, называли Императрица Мод, Матильду сокращая — ну, титул остался, но она уже с Германией не связана. И сейчас же у Генриха, правящего английского короля Генриха Первого рождается мысль. Он сейчас же выписывает, так сказать, дочь Матильду в Англию, с тем чтобы придумать какой-то хороший брак, сначала в Нормандии он обдумывается. И он находит для нее как бы замечательный брачный союз: ее выдают за графа Анжуйского (опять французское направление, Анжу — центр Франции) Жоффруа. И Генрих, конечно, мыслит: от этого брака может родиться сын, и вот ему можно будет прекрасно передать и закрепить как бы линию, пусть не напрямую от Вильгельма Завоевателя, но связь какая-то будет и все-таки наследование перейдет к мужчине. Надо сказать, что он не ошибся в своих расчетах. В конечном счете именно сын от этого брака, мальчик, будущий Генрих Второй Плантагенет в 1154-м году станет английским королем. Но вы подумайте, а пока год 1125, когда ее выдают замуж... она с 25-го года вдова. У нее действительно рождается сын, и на Рождество 1126-го года Генрих Первый, стареющий и начинающий болеть, волнующийся о престоле, заставил английских баронов, в том числе и Стефана Блуаского принести Матильде торжественную клятву верности, признать ее наследницей английского трона. Прошу прощения, это еще до рождения мальчика. Мальчик в 33-м, повторится клятва. В 126-м году просто Матильде. Он теперь надеется, будет мальчик, и поэтому принести клятву, что она будет наследницей. А у нее потом родится мальчик. Мальчик родится. Итак, роковая клятва принесена, Стефан дал эту клятву.

Л. Гулько — Тоже.

Н. Басовская — Как все бароны высшие. Он нарушит ее через 9 лет, и нарушит навсегда, и нарушение этих клятв — еще будет еще одна клятва — станет, в общем-то, проклятием его жизни. В 1127-м году неугомонный Генрих Первый действительно удачно выдал Матильду замуж за очень юного графа Анжуйского. Ей в это время 26 лет, а ему — 14. В династических кругах это было нормально. Конечно, придется подождать, пока родится ребенок, но вот за этого 14-летнего Жоффруа была выдана замуж Матильда. До 1133-го года Генрих Первый, наверное, только мечтал, когда же, когда же будет мальчик. Матильде уже 31 год. Но в 1133-м она благополучно родила сына от Жоффруа Анжуйского, которому к тому времени уже 21. Ну, Генрих Первый может вздохнуть: этот мальчик вырастет, будет... будет-будет, но через какие испытания он будет английским королем! На всякий случай уже на пороге смерти Генрих Первый еще раз берет клятву. Вот количество клятв не увеличивает их...

Л. Гулько — Качества.

Н. Басовская — ... надежности. Качества, безусловно (смеется). Бароны и Стефан опять собраны королем Генрихом Первым и снова принесли, вторую клятву.

Л. Гулько — Сквозь зубы, я так понимаю, опять, да?

Н. Басовская — Наверно, сквозь зубы, но теперь еще с оттенком. Они теперь клянутся не просто Матильде, что признают ее наследницей, а ей и маленькому Генриху Анжуйскому. Почему сквозь зубы? Дело в том, что нормандская знать и анжуйская — это Франция, Северная и Центральная — как это часто бывало между соседями, особенно в Средние века, они глубоко и давно враждовали. И потому в этом малыше они видели угрозу, нормандские бароны, что анжуйцы придут. И они были правы, и придут. И, конечно, клятва сквозь зубы, совершенно верно. Скажем сразу, что этот юный Генрих едва родившийся, станет королем, великим королем Генрихом Вторым через 21 год. Это долгая история, и эту долгую историю будет доживать Стефан Блуаский в непрерывной борьбе за корону на своей голове. В 1135-м умирает, наконец, узурпатор, дядюшка Стефана Блуаского Генрих Первый. Племянник доказывает, что он действует абсолютно в духе дядюшки. Едва отойдя от гроба дядюшки... с гробом вообще там был какой-то ужас тоже, как часто это бывает: похороны не сразу торжественные, а сначала поваляется — все бегут решать свои дела, покойным не сразу занимаются.

Л. Гулько — Ну, он уже... ему хорошо уже, с ним все в порядке.

Н. Басовская — Они о нем не волнуются. Захватил казну Стефан Блуаский и двинул в Лондон короноваться.

Л. Гулько — А казну нужно было захватить — это главное было, да?

Н. Басовская — Так они в это время все действовали, каждый узурпатор первым делом захватывает казну. Тогда те, кто вокруг него, знают: он заплатит, ему будет чем платить.

Л. Гулько — Понятно.

Н. Басовская — А если казна не у него, чего бы он там ни болтал, они за ним не пойдут. И двинулся в Лондон. Поступил очень грамотно. Он тут же обещал и тут же подписал большие привилегии лондонским горожанам. И надо сказать, что горожане — это выходящее на первый план сословие в эту эпоху. Вот лондонские горожане доказали потом свою преданность ему. Он подписал им важные привилегии: торговые, экономические. И очень важно, что его поддержал его родной брат епископ Генрих Винчестерский. Епископ — это большое положение в Католической Церкви. И вот епископ поручился архиепископу Кентерберийскому, что он добьется отпущения, папского отпущения той клятвы. Ведь Стефан дважды клялся.

Л. Гулько — Да.

Н. Басовская — Матильде, потом Матильде и ее сыну. И вот епископ-брат говорит: «Оформлю»,

Л. Гулько — «Все сделаю».

Н. Басовская — Ну, вот выражаясь современно, найду способ избавления от этой клятвы. Надо сказать, что вопрос будет не такой простой. 22 декабря 1131-го года... 35-го года, простите. 22 декабря 1135-го года Стефан коронован. Вот она вершина жизни. Вот в нашей студии есть картинка, где он в очень красивой короне Англии. Наверно, в эту минуту он чувствовал себя счастливым. Он уже не очень молод, ему 39 лет, но все отмечают, что он по-прежнему хорош, внешне привлекателен, признаваем рыцарем. Только вот характер... он очень скоро докажет, что у него слабый характер. А пока казна при нем, он коронован. Была попытка тут же очистить его от клятвы, ну, очень примитивным способом, который, вообще-то, применяется во все времена. Появился человек, один из баронов нормандских по имени Гуго Биго, который заявил, что в последние минуты своей жизни на смертном одре Генрих Первый, дядюшка Стефана, освободил всех от той клятвы в пользу своей дочери. Ну, совершенно невероятное заявление...

Л. Гулько — Ну, белыми нитками, да.

Н. Басовская — ... наверняка абсолютно лживое. Кажется, он довольно быстро тоже спрятался, но получил-таки от Стефана замок. Но есть мнение, что он рассчитывал на большее. Всего-навсего замком с ним расплатиться за такую ложь, в которую не верил никто из современников. Тем не менее, через год в 1136-м римский Папа Иннокентий Второй подтвердил права Стефана, не сосредотачиваясь на клятве. Почему он это сделал? Стефан по своей методе горожан задобрил, теперь задобрил Церковь.

Л. Гулько — Конечно, надбавка горожанам, Церкви...

Н. Басовская — Да-да, надбавка Церкви (смеется). Подтвердил все привилегии для английской Церкви. То есть, провел торг в пользу Церкви, отступив в этом от поведения своего великого предшественника... не предшественника, а предка Вильгельма Завоевателя. Именно Вильгельм Завоеватель, придя так мощно и закрепившись в Англии, он кое-что прихватил из церковных земель, кое в чем прижал их свободы и привилегии. Стефан говорит: «Все, все отдаю»...

Л. Гулько — «Все верну».

Н. Басовская — Он все и вернул. Он всем все отдает. И тем самым, в общем, приближающаяся гражданская война внутри Англии, она уже может зиждиться только на этой его тактике еще дальше отдавать, еще больше уступать. Он это и будет делать. Очень быстро появляется знамя оппозиции, очевидное знамя — оно называется Матильда, дочь покойного Генриха Первого. Ну, как же, ей же дважды клялись бароны, у нее родился сын Генрих Анжуйский, то есть, может быть продолжена мужская линия наследования. И, в сущности, вокруг нее сосредотачивается часть англо-нормандской знати. Почему? Она что, им так мила, или они так дорожат?..

Л. Гулько — Она им что-нибудь обещала?

Н. Басовская — Они хотят управлять королями. Это время, когда государство еще не является очень большой силой, и знать, баронство хотят показать: мы решаем, кто. Многие из них будут перебегать то в стан Стефана, то в стан Матильды, доказывая тем самым, что для них главное, в сущности — доказать, как они... получить всякие привилегии и так далее. И, в сущности, началась гражданская война. Первая кампания 1137-го года в Нормандии для Стефана неудачная — многие в нем разочаровались, побежали в стан к Матильде. 1132-й — прямо, можно сказать, интервенция, вторжение с севера короля Шотландии Давида Первого. У шотландцев своя забота. Со времен Вильгельма Завоевателя эта северная маленькая и очень свободолюбивая страна была вынуждена принять на себя статус вассала Англии...

Л. Гулько — Обидно, обидно...

Н. Басовская — Они будут много бороться, что вассал только король Шотландии, а вся Шотландия — не вассал. Но Вильгельм Завоеватель пока добился, что вообще Шотландия в вассальной зависимости. Мол, еще более маленькое королевство на севере, зависимое от Англии. У них одна задача (независимость), в общем-то, на долгие века. И потому вторжение Давида как бы в пользу Матильды — да не интересна ему Матильда, это ослабление того, кто правит в этот момент Англией. Доказать, что английский король — не такая уж великая сила и Шотландия независима, может и должна быть независимой. Удалось выстоять и как отбиться от короля Давида методом Стефана Блуаского. Он заключил с ним перемирие — на полный мир не шла ни одна сторона — и уступил ему две пограничные области Нортумберленд и Камберленд. Это вечный камень преткновения близ Шотландских гор, между Англией и Шотландией. И вот это не прощают даже те, кто были на стороне Стефана. «Ты раздаешь куски потенциально наших владений». Нортумберленд и Камберленд считались, в общем-то, достаточно ценными в хозяйственном отношении, к тому же пограничное положение. Опять уступил. Всем поуступал. В итоге знамя Матильды как бы морально укрепляется. В 1139-м году она впервые высаживается в Англии. До этого она растила мальчика, принимала и крепила ряды сторонников. На фоне военных неудач предыдущих Стефана она решается на открытые действия. И действительно первые стычки военные неудачны для Стефана. Они завершаются в 1141-м году его большим поражением в битве при Линкольне, где Стефан героически рыцарственно сдается в плен. Он пленник Матильды. Ходили даже такие слухи, молва — но это миф — что его даже заковали в кандалы — не думаю, не думаю. И Матильда, полная восторга, что он разбит, войска Стефана разбиты, пленен, двигается в Лондон. А лондонцы ее, скажем так, не приняли. Они взбунтовались и изгнали королеву.

Л. Гулько — Почему?

Н. Басовская — Можно подумать над этим. Первое — это помним, что Стефан дал им привилегии.

Л. Гулько — Это да.

Н. Басовская — И еще я думаю, другое. За эти годы они увидели, что он слабый правитель, все увидели, что он слабый правитель. А в эту вот пору феодальной анархии, готовности к ней в любую минуту слабый правитель предпочтительнее сильного. Матильда же, дочь покойного Генриха Первого, весьма жесткого правителя, бывшая императрица Священной Римской империи германской нации — тогда не называли «германской», просто Священной Римской империи — жена Жоффруа Анжуйского, очень видного французского феодала, к этому времени доказала еще, что у нее лично характер очень крепкий и даже суровый.

Л. Гулько — То есть, будет закручивать гайки...

Н. Басовская — Да.

Л. Гулько — ... думали горожане.

Н. Басовская — Да.

Л. Гулько — Сейчас начнется!

Н. Басовская — Зачем им это?

Л. Гулько — Не надо.

Н. Басовская — А их не так волнует, там, женская линия наследования, мужская — они реалисты.

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — Пришло время городской жизни как важного фактора развития средневекового общества. И вот горожане делают разумный выбор: слабовольный, не с таким железным характером, давший им уже реальные привилегии — зачем им эта Матильда с потенциальным сыном Генрихом Анжуйским? Их чутье не обмануло, это будет очень... ее сын будет очень жестким правителем. А про нее, ну, в популярных историях Англии позволяют даже написать себе авторы, что была истинная мегера...

Л. Гулько — (смеется)

Н. Басовская — ... которой боялся ее муж граф Жоффруа, ушедший с веточкой дрока или, там, подорожника в Святые земли. Боялся, потому что она была непримирима со всеми, очень жесткая со своим окружением. Поэтому горожане разумно сделали выборы. Довольно быстро, и это довольно удивительно — ну, не все можно сразу понять, и не все детали описаны достаточно в источниках — почему на это пошли: Стефана обменяли, Матильда согласилась в обмен на своих важнейших военачальников. Она, наверно, плохо себя как женщина чувствовала наедине с войском, а ее крупные военачальники тоже оказались в плену. И она его, так сказать, вернула в обмен. Как только его обменяли, он помчался реставрировать свою власть. 25 декабря 1142-го года — важно, 25 декабря, в день Рождества...

Л. Гулько — Рождество, да.

Н. Басовская — ... он еще раз коронован, для верности, в Вестминстере. Ему уже 46 лет. Но он будет еще жить. Это у нас 1142-й год, а он будет жить до 1154-го. Немало лет — как он проведет их? Вот этот человек, который, казалось бы, достиг невозможного, при довольно отдаленном родстве, к тому же — ну, не отдаленном, но не прямом — по женской линии, сумевший захватить власть, имеющий такую соперницу, зыбкую баронскую среду, готовую выступить против любого правителя (баронам важно доказать, что они бароны), он счастливым, наверняка, не был. Печально провел он эти годы: все эти годы до 1154-го, когда будет соглашение, о котором сейчас скажу, непрерывная война. С конца 40-х годов во главе его противников, сторонников Матильды, становится молодой Генрих Анжуйский, тот самый. Это совсем юноша, но с очень крепким характером. Ему в 49-м, кажется, 19 лет, 18–19. Ему подвластно Нормандское герцогство, от отца у него Анжу, а в 1152-м году, за два года до смерти Стефана, он женился, Генрих, потрясающе — он женился на Алиеоноре Аквитанской, разведенной жене французского короля, получив весь Юго-Запад Франции. Да у него половина французских земель под его властью, осталось этот маленький остров привести в порядок. И поэтому борьба становится еще более острой. Матильда уже лично не участвует, хотя она проживет еще долгую жизнь, соперница Стефана Блуаского, она умрет только в 1167-м в 64 года — для Средних веков очень преклонный возраст. Но силы неравны. За год до смерти в 1153-м году Стефан делает последнюю, в общем-то, совсем безнадежную попытку закрепить корону за своим домом. У него были два сына, и старший сын Евстахий, он... Стефан попытался при жизни короновать своего сына. Вот эта вечная забота узурпаторов только о том, чтобы закрепить-закрепить. Но другой, новый уже римский Папа Евгений Третий отказался поддержать эту идею и написал ему, что он отказывается, потому что Стефан захватил королевский престол в нарушение своей клятвы — выплыла история с клятвой и добила авторитет, доконала, уничтожила слабый даже авторитет Стефана Блуаского. К тому же в том же 153-м году. 1153-м, Евстахий погиб, принц Евстахий, бесславно, в каком-то грабительском рейде по Северо-Восточной Англии. Был еще один сын, но, как пишут все источники, совершенно непригодный к управлению. Вспомним, что умственные способности Стефана тоже вызывали сомнения...

Л. Гулько — Ну да...

Н. Басовская — ... и вот был ребенок еще не способный и не желавший рваться к короне. Итак, старший сын убит, младший Вильгельм неспособен к управлению — Стефан идет на мирный договор со всеми своими почти 20-летней истории врагами. Договор был подписан, он называется «Уоллингфордский договор», по которому Стефан выпросил себе одно: корона на нем до его смерти. Так и написали: до смерти Стефан остается королем, но его наследником становится тот самый Генрих Анжуйский, будущий Плантагенет (прозвище унаследует от отца Жоффруа Плантагенета Анжуйского), основатель, в общем, новой, Анжуйской династии, или династии Плантагенетов. Злосчастный Стефан умер через 10 месяцев после договора, 25 октября 1154-го года. Ну, хоть 10 месяцев при короне.

Л. Гулько — Он оставался, конечно. Вот такая замечательная история. Спасибо, большое. Наталья Ивановна Басовская рассказывала нам с вами о Стефане Блуаском, дважды коронованном узурпаторе. Теперь понятно, почему он дважды коронованный.

Н. Басовская — Старался.

Л. Гулько — Старался, да.

Н. Басовская — Не помогло.

Л. Гулько — Да. Хотя узурпатор он был, конечно... ну, неважный он был узурпатор, честно говоря.

Н. Басовская — Неудачливый.

Л. Гулько — Неудачливый, да, неудачливый.

Н. Басовская — Вот его предшественник дядюшка Генрих Первый...

Л. Гулько — Да, вот это — да.

Н. Басовская — Это — да.

Л. Гулько — Спасибо огромное, до встречи в нашей передаче.