Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Алексей Венедиктов — Здравствуйте. 18 часов 8 минут в Москве, в эфире «Эха Москвы» программа «Все так». Наталья Ивановна Басовская, добрый вечер.

Наталия Басовская — Добрый вечер.

А. Венедиктов — И Алексей Венедиктов. Прежде, чем мы начнем говорить о нашем сегодняшнем герое, несколько объявлений. Наталья Ивановна, сначала вы.

Н. Басовская — У меня объявление про клуб «Клио» в магазине «Библио-Глобус». Он работает у нас уже давно и постоянно, и всегда это последняя среда месяца. Но в феврале из-за праздничного дня клуб перенесен на вторник 22 февраля, как всегда, в 19 часов. Милости прошу наших верных радиослушателей.

А. Венедиктов — 22 февраля. Мы еще напомним. Ну и, как обычно, мы разыгрываем в начале программы «Все так» книги. Ну, во-первых, мы продолжаем разыгрывать наши календари, исторические календари «Эха Москвы», и мы разыграем 8 сейчас календарей вместе с нашими друзьями из издательства «Молодая Гвардия», которые представили нам 8 экземпляров замечательной книги Сержа Ютена «Повседневная жизнь алхимиков в Средние века». И понятно, почему: потому что это имеет прямое отношение к нашему сегодняшнему герою, Августу Сильному. Но вопрос я вам задам, связанный, естественно, с фарфором, потому что... мы узнаем потом, почему связан с фарфором. Значит, знаменитый императорский фарфоровый завод, носящий имя Ломоносова ныне в 20-е годы 20-го же века, уже после Октябрьской революции, естественно, был национализирован, и выпускалась только продукция, которая касалась пропаганды ценностей Великой Октябрьской революции.

Н. Басовская — Да, советской власти...

А. Венедиктов — Только. Причем, вот начало революции, и тогда к сотрудничеству было привлечено огромное число художников, а в это время очень популярны были супрематисты. Какой всемирно известный художник, всемирно известный художник-супрематист принимал участие в росписи вот этого фарфора первых... в 20-е годы советской власти? Ну, сейчас это просто такой раритет, что не только нашей с вами зарплаты не хватит, но и бюджета Российской Федерации. Вот такого уровня художник. Итак, если вы знаете фамилию этого художника, пришлите нам смс: +7-985-970-45-45. Или по Интернету, или через «Твиттер», «vyzvon». Можете уже начинать посылать ваши ответы.

В программе «Все так», Наталья Ивановна, мы с вами договорились, что мы не будем брать российских политических деятелей, дабы нас не обвиняли в излишней политизации. Хотя вся история проникнута...

Н. Басовская — Все связано.

А. Венедиктов — ... аналогиями, аллюзиями и так далее. И наш сегодняшний герой — это человек, который в истории России сыграл, в общем, значительную роль.

Н. Басовская — Тесно связан с российской историей. А звучит так: кто он такой, Август Второй Сильный? Годы жизни: 1670-й — 1733-й. Курфюрст саксонский по имени Фридрих Август Первый. Там, в Саксонии он Первый, а со временем король Польши — Август Второй. Саксонская династия, оставившая определенный след в польской истории, но след, не очень полякам нравящийся. Бился за абсолютизм в шляхетской республике Польша — занятие неблагодарное. Метался как союзник между непобедимым Карлом Двенадцатым и восходящей звездой Европы, — ну, все уже догадались, кого я имею в виду, — Петром Первым. Покровитель искусств. Настолько выражена в нем была эта линия, что, в общем, невольно думаешь: он кому-то подражал. И мы увидим, кому. Это было время ярких покровителей искусств при королевских дворах Европы. А как человек — уверенный в себе красавец, который, как говорили современники, ломал подковы и гнул железо.

А. Венедиктов — Вы уже все рассказали, вы уже все рассказали. Передачу можно заканчивать.

Н. Басовская — Да что вы! Про него еще... (смеется) Нет, я ни за что не хотела бы ее закончить, потому что он у нас даже не родился.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Родился он в семье саксонского курфюрста Иоганна Георга Второго из дома Веттинов. Курфюрст — это очень много. И звучит так, в общем, достаточно торжественно. Но полностью переводимое слово. «Кур» — «выбор», «избрание; «фюрст» — «князь». Это князь, участвующий в избрании — кого? Самого императора. Императора...

А. Венедиктов — Их было немного, этих курфюрстов.

Н. Басовская — Нет, от 8 до 16 человек, не более. То есть, это действительно избранные избранники. Во времена его отца курфюрсты — это архиепископ Трира, Кельна и Майнца — три архиепископа крупных германских городов. И правители-князья Саксонии, Бранденбурга, Пфальца, а также король Чехии, который был вассалом германского императора. Вот какая компания...

А. Венедиктов — Восемь, восемь...

Н. Басовская — Потом они несколько нарастали...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — ... 4-5 человек добавились...

А. Венедиктов — Но все равно. Это избранный клуб, избиравший императора.

Н. Басовская — Более чем, да. Это суперэлита. И существовала эта практика избрания и курфюрстов до 1806-го года. Мы уже понимаем, наполеоновские времена. Наполеон очень много чего отменил в Европе. Ну, начиная с Инквизиции и, допустим, включая этот статус, институт курфюрства. Мать — принцесса Анна София Датская. Вот такое семейство. Это суперэлита. Это крайне малочисленный слой общества. Прежде всего, это касается Германии, потому что они избирают императора Священной Римской империи германской нации. Но к этому времени, о котором мы говорим, вторая половина 17-го века, это Германия, которая воплощена еще и в статусе Священной Римской империи германской нации. С 15-го века добавили эти слова «германской нации». Это крупнейшая точка в Европе, политический котел, который от былых только внутренних...

А. Венедиктов — Нет единой Германии, да?

Н. Басовская — Нет, конечно. В Германии единства не было до 1871-го года. Только Бисмарк железом и кровью создал в Германии по-настоящему единое государство под эгидой Пруссии. Во времена нашего Августа, или Фридриха, никто не знает, как это будет, и всем кажется, что всегда будет вот эта группа германских государств под эгидой императора.

А. Венедиктов — Я бы еще одну добавил вещь. Если мы говорим о Саксонии со столицей в Дрездене, где, собственно, и родился...

Н. Басовская — Он родился в Дрездене, да.

А. Венедиктов — Это протестантское княжество. Это очень важное...

Н. Басовская — Это опора лютеранства...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Дело в том, что именно...

А. Венедиктов — То есть, он крещен в протестантизме. Я про него, да.

Н. Басовская — ... туда входит Виттенберг. А это именно тот город, в котором к дверям собора Мартин Лютер прибил свои знаменитые 95 тезисов. И это вот удары его молотка где-то на рассвете в Виттенберге — это такой удар по традиционному обществу, по феодализму. Это сотрясение основ — метафора, которую никто специально не создавал, но она столь метафорична, — позволю себе так выразиться, — что вот нарочно не придумаешь. И это именно здесь, в Саксонии, где родился наш персонаж.

А. Венедиктов — Давайте поставим галочку, что он крещен в протестантизме. Папа протестант и мама.

Н. Басовская — Да, он лютеранин.

А. Венедиктов — Да, это очень важно для его будущей карьеры.

Н. Басовская — Да. И очень важно для того, как он... понять, как он хотел этой карьеры...

А. Венедиктов — Да-да-да-да-да-да, ровно поэтому.

Н. Басовская — Итак, он второй, младший сын своего отца курфюрста Иоганна Георга Третьего. И потому, в общем-то, надежд на то, что он будет курфюрстом, — о королевстве ни о каком речи нет, — что он будет курфюрстом саксонским, правителем Саксонии, нет. Это юноша, который, как это часто было в монархических семьях, обречен на то, чтобы, ну, состояться, быть в какой-то придворной жизни, может быть, в культурной жизни, но не править. Ему 21 год, когда скончался его отец. Это 1691-й год.

А. Венедиктов — Какая судьба его ожидала? Его старший брат становится курфюрстом, великим саксонским курфюрстом....

Н. Басовская — Законным правителем Саксонии...

А. Венедиктов — Законным правителем. Он женат на молодой женщине, ждет уже там... готовится, не ждет еще ребенка. Ну, вот она... он старше его на два года, кстати, всего. Что судьба ему могла?..

Н. Басовская — И женился, и... наш Фридрих тоже женился на Кристине Бранденбург-Брайоротской — очень сложное название. Байройтской, простите, Байройтской.

А. Венедиктов — От «Байройта».

Н. Басовская — Да, Байройт. Женился тоже. Какая судьба? Скорее всего, полководческая. Если у человека есть способности... а у него они явно были, не великие, но страстные. Ему это нравилось. Это его поприще. Пожалуйста, воюй за интересы своей Саксонии под эгидой власти своего брата. Брат правил так недолго, что ни о каких распрях между ними у нас информации нет. Возможно, они просто не успели возникнуть. И у нашего персонажа родился сын. Женился он в 23 года, родился сын Фридрих Август, в будущем тоже курфюрст Саксонии и тоже король Польши, самым удивительным образом, Август Третий. Но ничто пока этого не предрекает. Относительно скромная карьера — вот его удел. Но в 1694-м году его брат, правящий курфюрст Саксонии Иоганн Георг Четвертый, — он правил под этим именем, его старший брат, — был на карнавале в Венеции. Они любили вот эти страны: Францию, Италию. И Август тоже там побывал.

А. Венедиктов — И любил тоже.

Н. Басовская — И чудесно проводили время, им очень нравилась эта изящная культура...

А. Венедиктов — Молодые ребята, богатые, знатные, принимаемые во всех дворах...

Н. Басовская — Красивые, видимо...

А. Венедиктов — Красивые, видимо. По портретам...

Н. Басовская — Во всяком случае, да, в духе своего времени. Они производили впечатление. Им нравилась эта изящная жизнь, им нравилась эта возрожденческая, демонстративно прекрасная культура...

А. Венедиктов — Надо просто напомнить, что это время Людовика Четырнадцатого.

Н. Басовская — Он у нас впереди...

А. Венедиктов — Нет, все равно, это то время.

Н. Басовская — Вот вы все рассказали, Алексей Алексеевич! Ай-я-я-я-яй!

А. Венедиктов — Я только время обозначил, ни одно событие не назвал.

Н. Басовская — Дело в том, что я уверена, что он пытался ему подражать. И очень нормально и вовремя рассказали. Но брат тоже любил эту культуру. И вот эта карнавальная культура Венеции, как считается, погубила правящего курфюрста Иоганна Георга Четвертого. Он заразился оспой, будучи на карнавале в Венеции. Кто-то говорит, что через свою, там, возлюбленную. Ну, в общем, всякие мелкие подробности. И скончался, очень быстро умер. И в 24 года в 1694-м году Фридрих Август Первый, курфюрст саксонский — вот он законный правитель Саксонии. И, по идее, та же судьба...

А. Венедиктов — Как у папы.

Н. Басовская — Как у папы...

А. Венедиктов — Курфюрст саксонский.

Н. Басовская — ... как очень короткая у брата. Хорошая, заметная. Саксония — одна из богатейших частей тогдашней разобщенной Германии. Очень важно, что эта область — и оплот лютеранства, о чем мы сказали, и оплот довольно передовой для своего времени торговой экономики. Во всяком случае, это не бедная страна. Но юноша, который в 1694-м году... он еще молод, 24 года, можно назвать очень молодым человеком, наш Фридрих Первый Саксонский хочет большего. И он вступает в 1696-м году, через два года после прихода к власти в Саксонии, в борьбу за польскую корону. Вот это требует объяснения.

А. Венедиктов — Это требует объяснения.

Н. Басовская — Это требует объяснения. Во-первых, почему Польша? Только там можно было предложить свою кандидатуру для того, чтобы быть избранным, в Польше. Польша — это была шляхетская республика этого времени. Удивительное, по-своему совершенно удивительное государственное образование. Даже есть такой термин, что польская шляхта как совершенно особое сословие... это... знать высшего уровня — магнаты, а это среднего и более низкого уровня — шляхта. У нее была своя система ценностей, свой взгляд на мир, получивший странное название «сарматизм». Они считали... был какой-то миф, что они, такие воинственные, такие умеющие воевать и любящие, происходят от степняков, победительных сарматов. Я бы сказала, вообще-то, дикарей, но им почему-то это нравилось. И вот из хроник 15-го — 16-го веков вытекает, что шляхты считали своими предками древних воинственных сарматов. Вот как писали они сами о себе (цитирую произведение 17-го века): «Мы ненавидим неволю, а любим свободу, и что однозначно, ценим свободу. Мы живем спокойно, не зная ни насилия, ни страха. Нас не грабит солдат, не преследует сборщик налогов, владыка не угнетает, — очень важно, — и не принуждает к повинностям». Куда он полез? Он полез вот в эту вольнолюбивую атмосферу, в эту какую-то субстанцию свободолюбия, подчас глупого и вредного даже для них самих. Но он ринулся сюда. «Доносчики, суровые наказания, тюрьмы, изгнания, в конце концов, смертные приговоры без предоставления слова защите — все это нам не ведомо». Вот он сарматизм, вот она, поразительная гордость, которую иногда называют спесью, польской шляхты. И ее важнейшее право — это участие в Сейме, который избирает короля. А кандидатуры могут быть выдвинуты...

А. Венедиктов — Любые.

Н. Басовская — ... теоретически абсолютно любые. Польским королем, например, уже выдвигался французский принц, и был король из Франции, Генрих Третий. И будет... претендент, который будет бороться с Фридрихом за эту же корону тоже из Франции. Итак, 1696-й год — всего два года наш персонаж на престоле. Умер польский король. Знаменитый, один из самых уважаемых в польской истории...

А. Венедиктов — Мы когда-нибудь сделаем про него...

Н. Басовская — Он того достоин, безусловно. Ян Третий Собеский. Правил с 1674-го года, но прославился в 1683-м, одержав поистине великую победу над турками под Веной. Это герой Европы...

А. Венедиктов — Сделаем, сделаем, сделаем.

Н. Басовская — Да, Алексей Алексеевич. Только надо записать, а то мы потом иногда...

А. Венедиктов — Я пишу: Ян Собеский.

Н. Басовская — ... иногда потом с вами забываем...

А. Венедиктов — Я пишу: Ян Собеский.

Н. Басовская — О ком-то поговорим, они вылетают из головы. Это замечательно. Он стал героем Европы и Польши, Польшей правит, поляк и герой Европы. И вот на смену такому деятелю должны выдвинуться заметные люди. И среди них французский претендент, принц Конти, ставленник того самого Людовика Четырнадцатого. Итак, во-первых, у него прекрасный рекомендатель и защитник, Людовик Четырнадцатый, фигура крупнейшая в тогдашней Западной Европе, очень близкий по возрасту к нашему персонажу, Августу Второму, который в Польше станет Августом Вторым. У них не такая большая разница в возрасте. И наш персонаж Фридрих Август прибыл избираться с армией.

А. Венедиктов — Ну, святое дело. Что вас удивляет, Наталья Ивановна?

Н. Басовская — (смеется) И в этом перешустрил, что ли, переиграл французского принца. Французский принц прибывал морем — раз. На корабли громадное войско посадить сложно — это уже требует какой-то особой подготовки. Этот по суше, посуху, и с очень хорошим войском. И быстрее, раньше. Он принудил французского претендента отплыть обратно, домой. В общем, избрание проходило, как видим, в очень демократичной обстановке со стороны нашего Фридриха Первого Саксонского. Каковы же мотивы и методы избрания того, кто стал Августом Вторым? Мотив, главный, видимо (я много над этим размышляла, читала специалистов): огромное честолюбие, данное природой, плюс эти гнутые подковы, они подкрепляют это, плюс колоссальный успех у женщин. Женитьба ему нисколько не мешает. Он известен как один из самых знаменитых любовников своего времени. Ну, по народной молве у него было 365 незаконных детей. За цифру поручиться трудно, но скажи мне, какие о тебе мифы, скажу, кто ты. То есть, что-то было. Итак, честолюбие. Ему кажется, что он достоин чего-то самого-самого замечательного. Но там, в Германии, в Саксонии, он подчинен императору. И это императоры в тот момент из дома Габсбургов. Габсбурги уже зашатались, Европа хочет делить их наследие, но за ними все-таки большая слава, большой авторитет. А Август, как тут же выяснится в Польше, как-то от природы и, я думаю, подражательно Людовику Четырнадцатому, которому подражали тогда многие, тяготеет к абсолютизму. Тяготеть к абсолютизму в шляхетской Польше, в этой обстановке сарматизма. Конечно, это большое заблуждение, но он попробовал его сделать реальностью. Методы его избрания — не только то, что он пришел с войском. Это главное. Но были выделены огромные суммы на подкуп своих сторонников. Это делалось всегда при избрании всех, он здесь не исключение. Более важно то, что он принял католичество. Он изменил веру...

А. Венедиктов — Вот, вот.

Н. Басовская — ... он изменил веру.

А. Венедиктов — Вот.

Н. Басовская — И для лютеранской Саксонии это было большим потрясением.

А. Венедиктов — Саксония оставалась лютеранской, чтобы вы понимали...

Н. Басовская — Саксония осталась...

А. Венедиктов — Все подданные в основном лютеране.

Н. Басовская — Более того, родная жена, как скажем так иронически...

А. Венедиктов — Осталась лютеранкой.

Н. Басовская — Да, Кристина осталась протестанткой, и осталась такой до конца своей жизни. И брак, в сущности, кончился именно здесь, очень быстро после его заключения, потому что она осталась лютеранкой. Ну и, наконец... да, но только заметим, что это не вызвало вот в Саксонии, ну...

А. Венедиктов — Восстания. Народных восстаний.

Н. Басовская — Потому, что довольно скоро они увидели прелести того, что их Август еще и польский король. Для него Польша была источником средств, которые он добросовестно перекачивал в любимую Саксонию. Перекладывал.

А. Венедиктов — Я хочу сказать, что все-таки уже вот в эти годы в конце 17-го века переход из веры в веру уже был исключением, потому что когда возникло лютеранское направление, тогда как бы все разделялись... вспомним нашего любимого Генриха Четвертого, который менял веру, и это тогда было, ну, нормально.

Н. Басовская — Был Аугсбургский религиозный мир 1555-го года, по которому все германские государства делились...

А. Венедиктов — Как говорили, чей князь, того и вера, да?

Н. Басовская — «Сujus regio, ejus religio». Так точно, это был принцип. И он...

А. Венедиктов — Поэтому его переход был замечен.

Н. Басовская — ... он в лютеранском, да...

А. Венедиктов — Его переход был замечен.

Н. Басовская — Да, он нарушает это правило, он нарушает свое правило. У него уже здесь в Саксонии традиционное лютеранство... смелый поступок, дерзкий, но, повторяю, он потом, видимо, нивелировался тем, что они ощутили практично, прагматично выгоды от того, что он занял польскую корону. И последнее, что посодействовало именно его избранию и утверждению в Польше — поддержка Петра Первого. Вот тут уже входит в нашу тему Петр Первый, который во второй половине передачи будет полноценным ее участником, и очень заметным участником событий, связанных с жизнью Августа Второго.

А. Венедиктов — Еще напомню, что... в этот момент надо вспомнить, что Украина была частью Российской империи всего-навсего 40 лет. Вот эта Украина. А вторая Украина была частью Польского королевства.

Н. Басовская — Ну, конечно, это были пограничные земли...

А. Венедиктов — Неизбежно интересы были завязаны.

Н. Басовская — Вся Европа в этот момент находится в состоянии... Западная Европа и Центральная какого-то передела. Вот вся Северная война — это один из актов передела земель. Потому что были и средневековые представления о том, что что-то лежит рядом, как мне кажется, плохо — я пойду и возьму, они вполне еще живут, но к ним прибавляются интересы экономические, торговые, которые диктуются появившимся, рождающимся капитализмом. Это переломная эпоха, и войны этого времени — во-первых, это хроническое явление, а во-вторых, за ними и феодальные помпезные соображения, и экономика.

А. Венедиктов — Наталья Ивановна Басовская и Алексей Венедиктов.


НОВОСТИ


А. Венедиктов — Наталья Ивановна Басовская, Алексей Венедиктов здесь и «Все так», мы говорим об Августе Втором Польском, или об Августе Первом Саксонском, но, в любом случае, Сильном. Мы разыгрывали наши календари плюс книгу Сержа Ютена «Повседневная жизнь алхимиков в Средние века» издательства «Молодая Гвардия». 8 человек было. Я вас спросил, что же за художник-супрематист расписывал знаменитый фарфор, и мы сейчас объясним, почему. В те, в 20-е годы. И правильный ответ был и Малевич, и Кандинский, безусловно, вы могли выбрать любой, даже Татлина назвать. Но все-таки Татлин нам известен прежде всего не как художник. Итак, победители: Алексей 702, Татьяна 457, Эрик из «Твиттера» 319, Рита 298, Людмила 682, Велимир из «Твиттера» 405, Мила 936 и Борис из «Твиттера» 012. Вот, собственно говоря, имена победителей, которые назвали либо Малевича, либо Кандинского, либо их обоих.

Наталья Ивановна, вы начали говорить о том, что Август, став польским королем, избранный польским королем, перекачивал деньги оттуда, из Польши, в свой родной Дрезден, в свою родную Саксонию. Может быть, в этой части, прежде, чем мы пойдем к его несчастной или счастливой судьбе, поговорим о том, что он сделал для Саксонии на эти деньги.

Н. Басовская — Ну, если начать сразу с этого, то...

А. Венедиктов — Мне просто хочется, чтобы это у нас не под конец.

Н. Басовская — Он превратил Дрезден...

А. Венедиктов — Он превратил Дрезден в Дрезден, да?

Н. Басовская — Он превратил Дрезден в величайший, один из крупнейших европейских культурных центров. Это действительно так. Это была его цель. Вот мне представляется, — я уже об этом упоминала, — что он сознательно подражал, например, Людовику Четырнадцатому, и это было... принято ему подражать. И Дрезден, который до того не был столь знаменитым, становится крупным культурным центром. Ну, во-первых, уже упоминалось, что Август в юности путешествовал по Франции и Италии и там тоже чему-то научился. Он захотел такого же великолепия, как Лувр, Версаль и так далее. Став курфюрстом, начал создавать свой блеск в Дрездене. Прежде всего, это роскошный дворец Цвингер. Дворец Цвингер в результате Второй мировой войны был почти до конца разрушен, как вообще город Дрезден, но реставрирован. Очень большая работа была проведена, и творение, — это архитектора Пеппельманна, одно из чудес западноевропейской архитектуры, — воссоздано. Там же, в Дрездене, он создал капеллу, знаменитую музыкальную капеллу. По сей день выражение «Дрезденская капелла» — это очень высоко. Это... и туда приглашал лучших композиторов своей эпохи. А это была эпоха и духовной, и близкой к ней, но все-таки светской музыки. Там появлялись самые первые имена того времени. Праздники в парках, игра в мяч, художники...

А. Венедиктов — Галереи...

Н. Басовская — ... начало рождения Дрезденской галереи. Это очень продолжит его сын, Август Третий, и очень много вложит. Наконец, он поставил такую безумную цель: как продолжить усилия других монархов. Я повторяю, они на границе Средневековья. Они все-таки верят, что золото можно будет изготовить из чего-нибудь другого. И в 1701-м году, — а это еще 32 года он будет править, он будет править до 1733-го, — Август принял к своему двору молодого алхимика Иоганна Фридриха Беттгера, бежавшего от короля Пруссии, который требовал изготовить для него золото. Итак, Беттгер спасся от короля Пруссии, его как бы принял в Саксонии Август, но тут же заточил его и потребовал того же самого, потребовал того же самого.

А. Венедиктов — Философский камень найтить...

Н. Басовская — Мне тоже, пожалуйста, золота. И от отчаяния этот бедный алхимик, с горя, открыл искусство производства фарфора. Самый знаменитый мейсенский фарфор начал как раз вот с подачи этого Августа изготавливаться. И, наконец, знаменитейший объект, так называемая знаменитая коллекция Кабинет драгоценностей Августа Сильного. Так она называется по сей день. Она находится в Дрездене в комплексе музеев, в «Зеленых сводах» Дрезденского дворца. Они зеленые, потому что малахитовые. Это те драгоценности, которые он собирал, на которые тратил огромные средства. И догадываемся, как они собирались. Коллекционеры уровня Медичи, герцогов Медичи, императора Рудольфа Второго, короля Людовика Четырнадцатого или нашей Екатерины Второй — вот в этот ряд он хотел вписаться, и в этот ряд он вписался. Например, в этой коллекции находится знаменитая подвеска, подвеска с «Дрезденским Зеленым». Зеленым чем? Бриллиантом. Здесь не малахитом. Самый крупный в мире зеленый бриллиант — 41 карат. Куплен был за что-то баснословное для того времени — 400 000 талеров. Зеленым, как говорят специалисты, он стал потому, что где-то глубоко, вероятно, под землей, подвергся естественной радиации. Это уникальный камень. Собирал он вообще камни... он и его сын камни... то есть, гарнитуры по камням: изумрудный гарнитур, алмазный гарнитур, рубиновый гарнитур, сапфировый. Туда входили разнообразные вещи: подвески, заколки. Мужчины носили в те времена гораздо больше драгоценностей, чем это можно вообразить сегодня. Драгоценности были приняты в мужском костюме: на цепях, на специальных булавках, на шляпах. И вот он в этом деле попал в самый первый европейский ряд. Конечно, в результате Второй мировой войны коллекция могла и погибнуть, но она не погибла, а была вывезена в Советский Союз вместе со знаменитой Дрезденской галереей. То есть, в каком-то смысле спасена, защищена... выставлялась здесь. И в 1958-м была возвращена Германской Демократической Республике. В составе возвращенных драгоценностей был этот знаменитый и великий кабинет. Выставлялись они и в Оружейной палате, когда находились в Советском Союзе. По уровню и масштабам сокровищ сопоставимы с Оружейной палатой, с сокровищами Эрмитажа. То есть, в это смысле правитель этого сравнительно небольшого государства, Саксонии, — конечно, небольшого территориально, хотя и заметного, — захвативший еще, ну, прорвавшийся еще, скажем так, и на престол польского короля, он оставил след в европейской истории более яркий, чем на том поприще, на котором он хотел бы оставить след. А где же он хотел оставить след? В войне. Полководец. Это вообще время полководцев.

А. Венедиктов — Ну, вспомним, что его незаконный сын...

Н. Басовская — Самый знаменитый...

А. Венедиктов — Самый незаконный и самый знаменитый... (смеется)

Н. Басовская — Самый знаменитый бастард — это Мориц Саксонский. Это времена Евгения Савойского, это претензии всех самих правителей на то, что они полководцы. Петр Первый тоже, он не только правитель, он ужасен, он прекрасен именно в бою! Такое время. Что-то портосовское из великого произведения Дюма «Три мушкетера» в этом есть: подчас я дерусь потому, что дерусь. Но не без пользы для себя, для той территории, которой при этом я отхвачу. Итак, едва он... не так долго... он короновался, приступил к выполнению королевских обязанностей, скажем, в Польше, статус короля он получил 15 сентября 1697-го года. Он коронован в Вавельском замке, 1697-й, сразу пытается проявить себя на полководческом поприще, и в 1699-м одержал небольшую, скажем так, позиционного значения, тактического, победу над турками. Но все-таки его это окрылило еще раз, что он полководец, полководец. И амбиции у него очень большие. Он хотел бы себя так проявить в роли польского короля, — а он в центре Европы, — чтобы всем стало ясно и в Польше, этой шляхте с ее сарматизмом, что вот эта династия должна остаться у власти, чтобы они отошли от избрания короля, чтобы передать своему сыну полномочия королевские по наследству, стать таким же королем, например, как Людовик Четырнадцатый. Но в это время — восходящие звезды на горизонте Европы. И самая главная восходящая, взошедшая даже, звезда для государства... это Швеция и восходящая звезда ее юного короля Карла Двенадцатого. Он король с 13-летнего возраста... прошу прощения, с 15-летнего возраста, но он в 18 лет уже вполне полководец и знаменитый завоеватель, которого просто опасается Европа, и очень сильно.

А. Венедиктов — Я записал, что нам нужно передачу про Карла Двенадцатого.

Н. Басовская — И это правильно. (смеется) Он стал королем в том же году, когда Август. И вообще удивительное время. Вот они как все сошлись, как все сошлись. Какая-то... ну, звезды так расположились, видимо. И столько ярких фигур, таких вот замечательных монархов, воителей, и все они по возрасту как-то подходят друг другу, и они все такие замеченные. И Карл Двенадцатый — это апогей имперских амбиций Швеции. Швеция шаг за шагом на протяжении предыдущего столетия расширяла свои владения и сделалась очень заметным государством, сделалась в европейской, в западноевропейской истории, ну, в общем, лидером, в общем, лидером. И вот, например, очень укрепилась позиция королевской власти внутри Швеции. Например, отец Карла Двенадцатого, Карл Одиннадцатый провел знаменитую большую Редукцию, то есть изъятие у аристократии перешедших в ее руки коронных земель. И все... это мощная власть, это мощный правитель. И Август Второй, видимо, решил: «Вот где я, саксонский Геркулес...» — Геркулес физически...

А. Венедиктов — Физически.

Н. Басовская — Железная рука. «Проявлю себя, как Геркулес, еще и в войнах». Короче говоря, в 1700-м году начинается так называемая Северная война. Иногда ее называют Великой Северной войной. Она долгая, она будет длиться до 1721-го года. Конечно, не то чтобы непрерывные военные действия, но все-таки это долгая война. В ней участвуют: Саксония, Россия и Дания как три союзника против Швеции, возглавленной Карлом Двенадцатым. Август Второй в самом начале этой войны во главе саксонской армии со своими саксонцами, солдатами, считающимися...

А. Венедиктов — Это его гвардия, грубо говоря. Есть польская, а есть вот...

Н. Басовская — Да, и вот он с саксонцами, которые умеют воевать. Но с территории Польши, или Речи Посполитой, приходит в Ливонию Шведскую, находившуюся тогда под властью Швеции. И он осадил Ригу, что было очень важно для России, двигавшейся с другой стороны, для Петра Первого, который рассчитывал тоже в этой войне как-то очень изменить статус России. Мы знаем, что в конце концов у него это получилось. Я очень старалась проверить, что же именно Петр хотел... выход к морю, выход к морю... ведь он был у России. Это была борьба за такую область, которая очень экзотично называется — за Ингерманландию. Вот так! Это нынешняя Ленинградская область плюс северо-восточная часть Эстонии и часть Карелии. Вот такой этнокультурный исторический регион Ингерманландия, где и был... в котором и был у России выход к морю. Но в 17-м веке, в конце концов, окончательно в 60-е годы 17-го века... а началось это еще раньше. В 1617-м Столбовой мир со Швецией, а в 60-е годы окончательно. Швеция заключила серию договоров с Польшей, Данией и Россией, в каждом из этих договоров отняв у них что-то: Лифляндию отняла у Польши, часть Померании, немецкие земли — у Германии, Ингерманландию у России. Вот как. И все трое обиженных, у которых что-то отняли, объединяются в союз против шведского короля Карла Двенадцатого. Надо сказать, что они в это время все были несколько родственники. Карл Двенадцатый был кузеном Августа Второго. Они... и это скажется. Его часто обвиняют, что Август вел себя предательски, вступал в тайные переговоры. Вступал, но только за ними было не только его не очень умелое полководческое поведение, наверное, может, не большая удача, но еще и родственные связи. Карлу Двенадцатому довольно просто было выйти на такие переговоры. Итак, предал ли он Петра Первого в начале Северной войны? В каком-то смысле да. В некоторых наших работах уж его прям совсем с грязью мешают, но... да, было... не сумел он... ушел он от Риги, и это было очень плохо. Он прекратил осаду Риги, и смог Карл Двенадцатый, умелый, талантливый, явно одаренный полководец перебросить основные силы под Нарву, где русские и потерпели знаменитое поражение, которое так перестроило настроение Петра, его политику экономическую, военную. А Карл Двенадцатый решил после Нарвы, что раз он там разбил их, — это Нарвское сражение, 19 ноября 1700-го года, — что теперь русские надолго не опомнятся и пусть себе сидят тихонько. И перенес основной удар против Августа Второго. Было ли здесь какое-то коварство со стороны шведского короля, я думаю, разберемся, когда подготовим о нем специальную передачу. Но если Август и вел с ним тайные переговоры и вовремя увел войска из-под Риги, то теперь-то он пострадал. Состоялось в 1702-м — 1704-м годах вторжение шведов в Польшу. До того, как выразился один историк наш, замечательно, — по-моему, это Александр Борисович Каменский, — шла охота Карла Двенадцатого за Августом Вторым на просторах Польши. Карл Двенадцатый гонял его по Польше. Польша очень страдала, конечно. Территория воюющей страны — это очень плохо. Это мародерство, это гибель урожаев. То есть, они очень все поляки пострадали. И самое главное, что вторжение завершилось просто ужасными событиями. Была захвачена Варшава, был захвачен Краков. То есть, Польша — поверженная страна, и шведы вошли туда как победители и навязали полякам избрание нового короля, объявив, что Август Второй недостойный. Он разбит, он побежден. Безкоролевье объявлено было. Был избран прошведский король из польских, польский воевода, по-моему, познанский. И тоже какой-то родственник очень... да, познанский воевода, тесть Людовика Пятнадцатого. Ну, все они родственники. Станислав Лещинский. В 1705-м Август официально отрекся от польского престола...

А. Венедиктов — Сам.

Н. Басовская — Его заставили.

А. Венедиктов — Ну, понятно. Но отрекся...

Н. Басовская — Отрекся официально. И настолько он был унижен, вот этот горделивый, этот Геркулес, что он даже написал официальное поздравление Лещинскому.

А. Венедиктов — Ой-ё-ё-ё-ёй

Н. Басовская — Вот это предел унижения. Но Петр Первый не отрекся от идеи союза с Августом. Я сейчас продиктую... процитирую, прошу прощения... вот что значит преподавательские заблуждения. Договор, который когда-то заключен был Петром перед Северной войной с Августом. Просто несколько строк. Вот Петр предлагает себе и ему оставаться верными этому договору. «Понеже мы при самом персональном разговоре с наизнатнейшим и великоможнейшим Августом Вторым намерели имети войну обще (общую) против короны Свейской за многие их неправды обеим государствам, — „обеим“ — так в тексте, — нашим государствам учиненные. И того ради постановя и договоря от общего совету той назначенной войне и действом сих последующих статей, при помощи Божьей быть соизволяем». Это преамбула мирного союзного договора. Так вот, Петр Первый, который оказался, как мы знаем, и недурным политиком, и способным дипломатом, и полководцем, он решил презреть тот сомнительный эпизод под Ригой и держаться этой линии. Это мой союзник. И Петр Первый добьется восстановления Августа. Путь к этому восстановлению Августа на престол шел всего-навсего через Полтавскую битву. 8 июля 1709-го года произошло одно из крупнейших сражений в истории Европы, а в истории нашей страны чрезвычайно важное. И в этом сражении, о котором сейчас нет нужды говорить подробно... через это сражение Россия вошла в первые ряды тогдашних европейских государств. Она сделала решительный шаг к тому, что она станет империей, и она станет. Это начало имперской... это конец имперской истории Швеции и начало имперской истории России. Авторитет Петра чрезвычайно высок. Карл Двенадцатый... развеян миф о его непобедимости, и как трагически развеян! Он еле уцелел, он ранен, у него дальше ужасная судьба — не будем сейчас о ней говорить. И тогда Петр вступает в Варшаву, размещает некие русские войска в Польше, и в этой творческой обстановке в 1710-м году Август Второй восстановлен на престоле, на что он любезно согласился. Так вот это влияние российское там оказалось очень прочным на долгие времена. Оно скажется в разделах Польши и так далее. Но что же он попытался сделать? Может быть, он перестроился, может быть, проявил какую-нибудь гибкость после выхода из войны? Дания была вообще разбита в первые дни из этого тройственного союза.

А. Венедиктов — Ну да, да-да-да, уже не упоминаем про нее.

Н. Басовская — Просто в первые дни, и полностью капитулировала, вышла из союза. Затем разбит был Август, осталась Россия, но показала себя, мы знаем, как. Конечно, опираясь сколько-то на союзников. Короче говоря, что он, может быть, скорректировался? Нет. Все довольно долгие последующие годы своего правления там шла фактическая... долго шла фактическая гражданская война. Потому что магнаты разделились: одни за восстановленного Августа, другие — за низложенного Лещинского, которого будут избирать еще раз. То есть, чехарда политической власти очень большая, послевоенная разруха в стране, аграризация экономики, бесконечные дебаты шляхты в Сейме. В результате Август Второй сосредотачивает свое внимание на Саксонии и Дрездене. Но, правда, даже польские историки говорят: не любим мы саксонскую династию, но восстановительные работы в стране какие-то велись, налоговый гнет он временами смягчал, ну, чтоб просто возродились крестьянские и шляхетские хозяйства.

А. Венедиктов — Ну да.

Н. Басовская — Мелкая шляхта как-то очнулась, начала участвовать в торговых операциях, что казалось для шляхты невозможным. Но жить-то надо. И поэтому он, в общем-то, вот в тех красотах Саксонии и Дрездена компенсирует свою... свой политический провал: поражение в войне, непрекращение гражданской войны в Польше. Они сдающихся союзников Лещинского... они даже создали специальную такую конфедерацию его сторонников. А сторонники Августа — свою конфедерацию. В общем-то, здесь начинается путь к трагическим разделам Польши. Потому что она настолько внутренне разобщена, настолько ослаблена этими военными и политическими неудачами, что вопрос о ее разделе, конечно, он со временем... так придет в повестку дня европейской политики, как будто бы самым естественным образом. А замечательный этот Геркулес... есть всякие мифы. У него возникает некая, ну, и человеческая симпатия, контакты с Петром Первым. Вот интересное время, интересный...

А. Венедиктов — Он его пережил.

Н. Басовская — Да... Петр Первый в 25-м, в 1725-м умрет, а тот — в 33-м, хотя Петр был моложе года на три, кажется. Но какой вот... как-то бросила судьба, судьба европейских монархий, на время, так вот небрежно на эту небесную твердь монархической власти несколько удивительно ярких фигур. И хотя вот Август среди них был, конечно, по масштабу вроде бы и помельче в смысле территориальном, зато в человеческом колоритен, ярок. А страсть к искусству у него была настоящей. Мне довелось слушать кое-какие впечатления хороших музыковедов, специалистов по истории музыки консерваторских, которые рассказали, насколько трепетно и всерьез он привязался к высоким музыкальным образцам, что для него это были не просто украшения двора, он уже любил эту музыку. И эти коллекции он любил уже не только потому, что он наденет эту подвеску или прицепит булавку к шляпе. Таково свойство прекрасного: пусть оно было введено, вот его руками финансировано, но оно начинает влиять и на того, кто его финансировал, на того, кто живет в окружении красоты. Как мне хотелось бы, чтобы многие современные политические деятели, в том числе и в России, задумались над этим. Вот у нас финансирование культуры и искусства, как в советское время называлось по остаточному принципу, не далеко ушло и сегодня, не далеко. Только и слышу, что у какого очередного музея собирается кто-нибудь отнять здание, как плохо поддержаны какие-то культурные начинания в минимальных масштабах. И думаешь: «Надо бы вам получше знать историю, и историю таких меценатов, как наш Август Второй Сильный, или Фридрих Первый Саксонский».

А. Венедиктов — Ну, и маленькая деталька в конце. Через своих незаконных детей наш сегодняшний герой Август Второй Польский, или Август Первый Саксонский, был предком знаменитой писательницы Жорж Санд.

Н. Басовская — Совершенно верно.

А. Венедиктов — Это, между прочим... вот так все увязано.

Н. Басовская — Европейская семья.

А. Венедиктов — Как сказано у Булгакова: «Как причудливо мешается кровь!» И это была программа «Все так». Наталья Басовская и Алексей Венедиктов.