Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Алексей Венедиктов — Здравствуйте, в эфире программа Натальи Басовской «Все так», Наталья Ивановна, добрый вечер!

Наталия Басовская — Добрый вечер!

А. Венедиктов — И Алексей Венедиктов. Напоминаю вам, что у нас идет видео-трансляция — это раз, а во-вторых, у нас, соответственно, прямой эфир на радио и на телеканале «RTVI». Прежде чем я разыграю несколько книг, естественно, мы поздравляем с наступающим праздником Победы. Наталья Ивановна.

Н. Басовская — Поздравляем, и специально избрали сегодня тему, которая связана с историей русского оружия, русской воинской доблести, потому что сегодня мы будем говорить о прусском короле Фридрихе II, короле Пруссии, получившем прозвище Великий. Но к русскому оружия относился обоснованно настороженно.

А. Венедиктов — Да, Фридрих Великий, и в этой связи я разыграю семь комплектов подарков. Две книги издательства «Молодая гвардия» — Людмила Жукова «Выбираю таран. Таран: война не по правилам», и Владимир Лота «Тайные операции второй мировой разведки. Открытые материалы. Книга о военной разведке 1944 года». Вот семь будет у нас победителей, которые получат по две книги. Вопрос будет такой: какое прозвище имел Фридрих великий? Прозвище — его так называли достаточно фамильярно, оно осталось и в истории.

Н. Басовская — Свои называли.

А. Венедиктов — Свои называли. Какое прозвище, ласковую кличку имел Фридрих Великий? И заодно сразу объявлю вам, продолжая тему всяких разных полководцев и главнокомандующих, что в понедельник в 21 час у нас выйдет в прямом эфире внеочередная программа «Клинч», где Валерия Новодворская будет оппонировать депутату от «Единой России», лидеру «Румола» Максиму Мищенко, о том, какую же роль играл Сталин во Второй мировой или Великой Отечественной войне — это понедельник, 21 час, в прямом эфире. Все о русском оружие. А сейчас начинаем. Наталья Ивановна Басовская. Почему мы сегодня выбрали такого героя как Фридрих Великий?

Н. Басовская — Во-первых, он в европейской истории, на самом деле, очень заметен. Можно сказать так: он сотворил ту Пруссию, которая затем — сотворил в XVIII веке — затем в основе объединения Германии сыграла решающую роль, которая в Наполеоновских войнах была очень-очень заметна. В общем, творец государства, которое до него было чем-то таким, жалким, маленьким пятнышком. Во-вторых, он лично соткан из противоречий. Больше всего он завоеватель, победитель — не всегда победитель, но завоеватель — и очень хотел выглядеть философом, просветителем, тем, кого называли просвещенный монарх XVIII века.

А. Венедиктов — Но в школе, в школьных учебниках он солдафон, конечно.

Н. Басовская — И это недостаточно и неправильно.

А. Венедиктов — Это неполно, да.

Н. Басовская — Потому что он и композитор, и литератор, и... Ну, 35 томов переписки, из них 3 тома — переписка с Вольтером. Это о чем-то говорит. И в конце концов, важно, что он прямо связан с кануном той даты, с сегодняшним днем, когда мы с Вами о нем говорим. Его образ был абсолютно мифологизирован Третьим Рейхом, идеализирован Гитлером и Геббельсковской пропагандой, которые подавали его как кумира, абсолютного кумира и носителя немецкого воинственного непобедимого духа. Изготовлены были по распоряжению Гитлера статуэтки, конная статуя Фридриха, раздавали в качестве поощрения — т.е. создали, сотворили такого кумира. Как бы, совершенно забывая, что русское-то оружие этого кумира развенчало. Вот когда хотят видеть только то, что хотят видеть, самофальсификация такая, самомифологизация истории, результаты очень печальны. Но надо посмотреть, что же это был за человек, прежде всего. Биография, как обычно, как все наши герои, он родился. Он родился 24 января 1712 года. В Берлине. Происхождение — супер аристократично, надо сказать, просто даже звучание, вот, его истоки, корни — все потрясает. Отец — Фридрих Вильгельм I из династии Гогенцоллернов. Кто они такие? Бранденбургские курфюрсты, курфюрсты с XV века. Это не короли, это, ну, княжеский уровень. Затем, с 1701 года они прусские короли — до 1918 года. Т.е. это заметная точка в европейской истории. И не раз были германские императорами, многократно. С 1871 года, с объединения Германии под эгидой Пруссии, просто хронически.

А. Венедиктов — Но это потом.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Это потом. А сейчас он...

Н. Басовская — Это потом. Это XIX век.

А. Венедиктов — А сейчас это маленький Гогенцоллерн. Или не маленький уже, к его рождению?

Н. Басовская — К его рождению они на пороге... они только что стали королями. Он родился уже в королевском семействе.

А. Венедиктов — Но вообще это княжеский род.

Н. Басовская — Но королевство маловато, как говорилось у Евгения Шварца.

А. Венедиктов — Да, прогуляться негде, да.

Н. Басовская — Вот лично ему — лично ему — королевство окажется маловато. И лично он его изменит. Мать — София Доротея из Ганноверской династии. Отец ее — король Англии Георг I. Из этого же рода королева Виктория, величайшая английская королева, последняя из этой Ганноверской династии. Ее сын, Эдуард VII, из Саксен-Кобург-Готской династии — это тоже знатные, и английский король Эдуард VII. Т.е. происхождение королевское трижды, четырежды.

А. Венедиктов — Вот, вот я нашел, что они впервые, Гогенцоллерны, стали королями в 1701 году — это всего за 11 лет до рождения нашего мальчика.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — А до этого они были маркграфами...

Н. Басовская — Курфюрстами.

А. Венедиктов — Да, т.е. княжеская фамилия такая.

Н. Басовская — Княжеская фамилия.

А. Венедиктов — Княжеская фамилия.

Н. Басовская — И из не самых заметных.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Пруссия — такой уголок. Вот надо два слова сказать о Пруссии.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Такой уголок Европы. С XII века это Пруссия курфюршество, с 1701 — королевство. В XII–XIII веках на базе курфюршества Бранденбургского, вот, возникла эта Пруссия — в результате войн Тевтонского ордена против племенного объединения пруссов.

А. Венедиктов — Пруссов, да.

Н. Басовская — Кто такие пруссы? Вот на сегодня можно опять сказать, чуть-чуть иронически, наука пока не в курсе дела до конца. Это сочетание балтских племен, славянских племен, это какой-то такой своеобразный этнос, который исчез. Тевтонский орден позаботился, и в XIII веке они были завоеваны полностью. И эта земля, на которой, вот, первая коронация, когда короли стали королями, в 1701 году, произошла в Кенингсберге, нынешнем Калининграде...

А. Венедиктов — Ну да.

Н. Басовская — И там вот этот прусский дух, как бы, родился, укрепился и т.д. Пруссия — маленькая, захолустное государство.

А. Венедиктов — Захолустье, да? Европейское захолустье — это точно.

Н. Басовская — Его не знают. И его столица Берлин, в которой родился наш персонаж Фридрих II, как я прочла у одного из очень компетентных авторов, не все во Франции знали, где находится этот Берлин. Т.е. времена совершенно другого восприятия этого уголка Европы. Он родился третьим сыном в семье. Но два его предыдущих братика умерли до его рождения, во младенчестве. Поэтому он ожидаемый, он долгожданный, он желанный. И казалось бы, ну, прямо вот этого мальчика будут холить, лелеять. Но его отец, Фридрих Вильгельм I — это удивительный человек...

А. Венедиктов — Он еще не был королем, когда он родился, да? Еще дедушка королем был.

Н. Басовская — Он родился в 12-м году, а дед уже был королем. И отец был.

А. Венедиктов — Да, дед. А папа еще... Папа потом, папа после того, как дед умер — я вот чего...

Н. Басовская — Конечно, да, да, да.

А. Венедиктов — Т.е. он, его папа стал королем чуть позже, я вот почему...

Н. Басовская — Он родился внуком.

А. Венедиктов — Он внуком короля, первого короля, да, да, да.

Н. Басовская — Совершенно правильно. И больше всего ликовал дед. Ну, деды вообще любят, когда появляются внуки. И казалось, это создаст ему такую, ну, счастливую обстановку детства. Будут радоваться и радоваться, что он родился. Но отец, который стал королем Пруссии, сменив вот этого деда...

А. Венедиктов — Когда мальчику было 2 года.

Н. Басовская — Мальчик был совсем крошечным. Оказался вот он-то настроенным очень воинственно милитаристски, что ли. Та самая идея пруссачества, которую потом припишут полностью Фридриху II...

А. Венедиктов — На самом деле...

Н. Басовская — ...она восходит к его отцу.

А. Венедиктов — К папе, да.

Н. Басовская — И конечно, у Фридриха II были и другие наклонности. Тем не менее, в 3 года этому маленькому Фридриху подарили барабанчик. Дети, вообще, любят, когда им дарят барабаны...

А. Венедиктов — Конечно, да.

Н. Басовская — Это их, как бы, радует — в отличие от их родителей — но это был обязательный подарок, и ребенок, как все дети, радостно стал выбивать какие-то дроби на этом барабане. У отца это вызвало восторг, «Вот и хочу, чтобы он был таким». В 5 лет на мальчика надели мундирчик. Т.е. ему сразу объясняли, давали понять, кем он должен быть. Когда перед сном он приходил прощаться с отцом, отец время от времени заставлял его тут же произвести упражнения в оружейных приемах и показать, что он их осваивает.

А. Венедиктов — Артикулы такие, да.

Н. Басовская — Артикулы, чтобы показать, что он осваивает, что растет солдат. Мальчик очень рано увлекся игрой на флейте. Вообще, он был музыкантом, и как говорят профессионалы и современные специалисты, тонко чувствующим и сочинившим немало музыки — позже я об этом скажу. Но отец сразу сказал: «Флейта слишком сладенькая». Ему не понравилось, что это флейта. Ну, не совсем прав был этот не очень образованный Фридрих Вильгельм, потому что с глубокой древности, например, в Спарте, флейта была музыкальным инструментом...

А. Венедиктов — Военным. Да.

Н. Басовская — ...военным, воинов. Но вот, ему слишком сладенькая, недоволен. Ребенка воспитывали... сказать сурово — это ничего не сказать.

А. Венедиктов — А он наследник и единственный сын, практически, в то время.

Н. Басовская — Да, он наследник.

А. Венедиктов — Он, ну, старший из трех, да.

Н. Басовская — Хотя у него появились французские воспитатели, отец с самого начала говорит — учителя французские, мадам Вакуль, месье Дюган, кальвинисты из Франции. Бежавшие из Франции протестанты, гугеноты, как их называли во Франции, бежавшие после отмены Нантского эдикта при Людовике XIV. Он в итоге, под их, может быть, влиянием, может, частично нет — отец лютеранин, причем фанатичный — а Фридрих II со временем вырастет человеком достаточно безразличным к этому.

А. Венедиктов — Веротерпимым уж точно. Как политик.

Н. Басовская — И видимо, потому, что уж очень вколачивали с детства. Отец требовал, чтобы в него вколачивали — наизусть псалмы, все эти катехизисы. Как он потом говорил: «Да не хочу я, я хочу латынь изучать». Отец возразил. Вот он вколачивал псалмы и эту религиозность. Любое неповиновение, как ему, реальное или кажущееся, наказуемо было просто... с помощью палки — вот того, не знаю, трости, с которой всегда ходил отец. Он мог его поколотить, мог поколотить при придворных, мог оскорбить.

А. Венедиктов — Ну вообще, он и женщин бил палкой своей.

Н. Басовская — И оскорблял...

А. Венедиктов — Он такой был...

Н. Басовская — Это был какой-то звероподобный тип.

А. Венедиктов — Кстати, знаете, при росте 1,75 в конце жизни он весил 125 кг. Т.е. это была такая бочка.

Н. Басовская — Бочка.

А. Венедиктов — Всегда в мундире, всегда с тростью — чтобы, там, расчищать себе дорогу.

Н. Басовская — Очень любил пиво с табаком вместе...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — И никакая образованность его не интересовала. Трагедия произошла в 1730 году.

А. Венедиктов — Знаменитая. Мальчику 18 лет нашему.

Н. Басовская — Да. Юноша Фридрих II попробовал против воли отца, причем пойти решительно. С помощью своего близкого друга, такого же юного, знатного молодого человека фон Катте он решил бежать от отца и, видимо, бежать в Англию.

А. Венедиктов — К родственникам, к королю.

Н. Басовская — Да, к королю.

А. Венедиктов — К брату матери, ну, к дяде.

Н. Басовская — Да, да.

А. Венедиктов — Подумаешь...

Н. Басовская — Примут.

А. Венедиктов — Да, подумаешь, убежать к дяде.

Н. Басовская — Да. Убежать к родне, но в Англию. И вообще, пойти против воли отца. И вот здесь Фридрих Вильгельм, отец Фридриха II, проявил что-то такое, звероподобное. Мы часто с Вами говорим, все объясняется в детстве. Да, здесь слом личности, потом всю жизнь он говорил, что этот эпизод и снится ему по ночам, и он его вспоминал. Ибо отец учинил суд на беглецами. Беглецы были выданы, их письмо перехвачено, выдано, учинил суд и давал понять и в общем, настаивал, что и сына, и его друга фон Катте надо приговорить к смерти. Пришлось императору вмешаться и сказать, что все-таки сына не надо. Только вмешательство...

А. Венедиктов — Императору Священной Римской империи.

Н. Басовская — Священной Римской империи. И только вмешательство императора остановило эту безумную затею. Мы знаем, что были властители примерно этих времен, которые убивали собственных сыновей — мог быть и еще один. Катте, фон Катте был приговорен к смерти.

А. Венедиктов — Это адъютант его, практически.

Н. Басовская — Да, и друг, ближайший друг.

А. Венедиктов — Друг. Ему было 20 лет.

Н. Басовская — Фридрих заточен в суровых условиях в крепость Кистрин...

А. Венедиктов — Подождите, еще. Фон Катте был казнен во дворе, на глазах...

Н. Басовская — Вот, когда заточили, тогда и приказал: казнить ровно под окном. Причем, два гренадера держали Фридрих, следя за тем, чтобы он смотрел.

А. Венедиктов — 18-летнего наследника.

Н. Басовская — Он стал кричать и просить прощения у фон Катте, и фон Катте ответил, как писали еще романтические авторы в XIX веке, с удивительным великодушием: «Прошу вас, не беспокойтесь об этом». А этот несчастный юноша, Фридрих, кричал и просил прощения. Он увидел, как покатилась голова его друга фон Катте...

А. Венедиктов — Он был обезглавлен.

Н. Басовская — ...как хлестнула кровь, и он потерял сознание. Вот это юность, вот это начало. Ему было объяснено, что либо он склонится перед железной волей отца, либо ему грозят, в общем-то, может быть, вплоть до смерти нечто. Значит, надо получить прощение отца.

А. Венедиктов — Но он остается сидеть в этой крепости.

Н. Басовская — Он просит прощения.

А. Венедиктов — Тем не менее, его, да...

Н. Басовская — Попросив прощения, на коленях, униженно, так как хотел отец, на коленях просит прощения. И в качестве... слегка смягчают режим: камера сначала была без мебели, без книг, без возможностей заниматься чем-то интеллектуальным. Но в качестве условия прощения выдвигают: женишься, женишься на той, на которой отец хочет, чтобы ты женился. И он согласился на этот брак. Ему 20 лет, 1732-й...

А. Венедиктов — Т.е. он два года просидел, полтора года просидел.

Н. Басовская — Это серьезное наказание. Серьезное заточение.

А. Венедиктов — Я хочу сказать, что у него в это время появляется уже два младших брата. Одному 2 года, другому 6. Т.е. наследники, вроде, есть у короля прусского.

Н. Басовская — Его могут, как бы, и вычеркнуть из наследников.

А. Венедиктов — Да, да.

Н. Басовская — И поэтому на колени и покаяние. А в 1732 году брак с Елизаветой Христиной Брауншвейгской, к которой он не имел никакой склонности, к браку тоже — но это в династических браках бывает, но он в то время говорил, что «меня женщины вообще не интересуют», и подговорил друзей, чтобы в брачную ночь они закричали «Пожар! Пожар!». Они это сделали, началась страшная суматоха, и никакой брачной ночи вообще не случилось. И в дальнейшем жили они врозь, встречались редко.

А. Венедиктов — Но вежливо.

Н. Басовская — Очень вежливо.

А. Венедиктов — Очень вежливо.

Н. Басовская — Корректно, но жили врозь. И здесь не то, чтобы, там, он счастья не нашел. Он нашел некоторый покой. И вот, 1732–1740 год — эти восемь лет, до того, как он станет королем — это прощенный принц. Я вот так примерно назвала этот этап, посмотрела, что он делает. Он живет отдельно, в другом месте, в замке, не вместе с отцом, встречается с отцом очень редко, и обнаруживаются, проступают все противоречия его натуры. В эти годы он начинает переписываться с Вольтером. По совету своего любимого человека, друга Иорданса, личного библиотекаря — Йорданса, наверное, лучше. В 1739 он пишет знаменитую книгу «Антимакиавелли».

А. Венедиктов — Так и называется она, «Антимакиавелли».

Н. Басовская — Прославила его. Вольтер помогал эту книгу издать, намекая всем, что это написал наследник прусского престола. Это привлекало, книга шла на ура, успех. И все-таки тут же, в эти же примерно 30-е годы, в 1733 году, он принимает участие в первом военном походе в составе армии знаменитого полководца, уже пожилого, Евгения Савойского. Поход против французской армии Людовика XV. Неудачный, неяркий, не самый прекрасный в биографии Савойского...

А. Венедиктов — Вспоминаем «Фанфан-Тюльпан».

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Это вот то самое, это то же самое.

Н. Басовская — Вот примерно такая война. Я воюю, потому что я воюю. Не броский поход. Но он ощутил восторг. Оказалось, что все-таки то, что с 3 лет в него вколачивали, что война — это самое прекрасное, вколотилось...

А. Венедиктов — Вколотили.

Н. Басовская — ...и совместилось с перепиской с Вольтером самым причудливым образом. Ему очень понравился походный быт, ему понравилось общение с офицерами в походной палатке. И он захлебнулся от восторга, обнаружив, что он храбр. До этого он не мог это проверить особенно, хотя, пожалуй, дерзкий замысел побега о чем-то говорил, что характер есть. Но на войне он обнаружил — это же не каждый человек про себя знает — как он почувствует себя под пулями — а это время уже огнестрельного оружия, — а когда ядра падают недалеко... Обнаружилось, что он храбр. Это опьянило его, и он в 1740 году, став законным правителем Пруссии, на смену своему отцу, первым делом... Становится правителем Пруссии с одной мыслью в голове: нужна война. Я могу, я умею, я докажу, я прославлю Пруссию. Ну а повод к войне, причину...

А. Венедиктов — Ну, это...

Н. Басовская — В это время в европейском пространстве находили с легкостью. Вы очень уместно вспоминил «Фанфана-Тюльпана»: «Я воюю, потому что воюю». Или как говорил Портор у Александра Дюма...

А. Венедиктов — «Я дерусь...»

Н. Басовская — «Я дерусь, потому что дерусь». Но у него была и мысль о том, что для драки можно найти прекрасное основание. Он писал: «Если вам нравится чужая провинция, и вы имеете достаточно сил, занимайте ее немедленно. Как только вы это сделаете, вы всегда найдете достаточное количество юристов, которые докажут, что вы имеете все права на занятую территорию». Такая территория была рядом. Она называлась Силезия. Это такое географическое пространство, которое строго не свяжешь ни с какой... национальным пространством ни с каким. С Х века входила в состав Польши, с XII была... побыла удельным княжеством, в XIV была под властью Люксембургов, которые стали чешскими королями. С начала XVI века — под власть Габсбургов. И вот, он воспользовался моментом. Когда-то какие-то кусочки этой Силезии принадлежали прусским правителям. Сомнительные такие, давние дела. Но для этого времени вполне-вполне подходящие. И момент в Габсбургской империи очень сложный. Умирает король Австрии, и у него нет мужского наследника — наследницей становится принцесса Мария Терезия, о которой мы как-то тоже говорили.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — И тут Фридрих заявляет: «Не отдам...» во-первых, не признаю ее прав, — хотя есть Прагматическая санкция, — и самое главное, она хочет заодно захватить Силезию — «не отдам, и все тут». Тут начинается Фридрих II завоеватель.

А. Венедиктов — И его первая самостоятельная война. Наталья Ивановна Басовская в программе «Все так».


НОВОСТИ


А. Венедиктов — Наталья Ивановна Басовская и Алексей Венедиктов здесь. Я вас спросил, какое прозвище свои называли Фридриха Великого, Фридриха Прусского. Правильно «Старый Фриц», это правильное прозвище. Ну и продолжаем мужскую тему — война.

Н. Басовская — Война.

А. Венедиктов — И первая самостоятельная война молодого — ну, молодого, молодого Фридриха, будущего Великого, да.

Н. Басовская — Силезские войны. Было две Силезских войны. Первая по принципу «Мария Терезия, отдай Силезию». Это, вот, звучит почти каким-то каламбуром. Но это было примерно так. Он не признал власти Марии Терезии и двинул в поход. У него войско, армия примерно 86 тысяч человек. У Австрии, которая гегемон Европы в это время, в ряде отношений, хотя она уходит, закат ее славы начинается. Но в военном смысле австрийская, габсбургская монархия — лидер, и по крайней мере, войско у нее очень многочисленное. Что больше 200 тысяч — это точно. И вот этот маленький задира, никому неизвестный, не очень высокого роста, не гигант, и даже внешне он мне чем-то напоминает нашего Суворова — вот они такие, невысокинькие, сухонькие, подвижные...

А. Венедиктов — И сам на поле боя.

Н. Басовская — Обязательно. Этим он отличался от соперников правителей, своих современников. От германских императоров, французских королей. Он ринулся в поход, с переменным успехом шли военные действия. Правда, в этой первой Силезской войне было неприятное, что случилось с ним за все, наверное, время его биографии — при Мольвице, когда он покинул поле боя, считая, что все проиграно. А его генералы выиграли его сражение. Он потом был несколько смущен. Но как человек очень изворотливый и хитроумный, как-то все это прекрасно объяснил, что даже хорошо, что так все получилось. Но в этих же Силезских войнах — все перечислять невозможно, это специальный курс надо читать — в 1745 году была одержана знаменитая победа прусская при Штригау. Там он сыграл очень большую личную роль: первым вскочил на вал в решающем штурме — это не пустяк. Это войско захватило 66 австрийских знамен. И он, когда вернулся в Берлин после Штригау — повторяю, 1745 год — берлинцы впервые назвали Великим. Его уже встречали как Великого, встречали всеобщим ликованием, началось то, что он в итоге и совершил: Пруссия выходит из европейской тени, из кого-то незамеченного. Да, агрессор, да, Силезию захватил. Но тут же, после 1745 года, надолго, до Семилетней войны, до 1756 года, во всяком случае...

А. Венедиктов — Десять лет.

Н. Басовская — Да, он будет заниматься внутренними делами. Опять, не глупо. Переписка с Вольтером не может не сказаться. Огромный интерес к литературе Просвещения. Руссо он давал приют в своих... убежище, укрытие в своих землях.

А. Венедиктов — Веротерпимость — самое неожиданное в Европе в то время.

Н. Басовская — Веротерпимость. Что он сделал? Отменил пытки. Не пустяк.

А. Венедиктов — Специальным указом.

Н. Басовская — Но с оговоркой. Если преступление касается лично короля, то можно.

А. Венедиктов — А все остальное нельзя.

Н. Басовская — Он вообще, такой просветитель с оговорками. Ну потому что просветитель на троне — это не просветитель. Это монарх, играющий все-таки в Просвещение, более или менее талантливо. Это было время игр в Просвещение. Проявлял веротерпимость соверешенно откровенную, говорил, что «лично мне...» Цитурую буквально: «У меня пусть каждый очищается от грехов, как ему больше нравится». Это невиданно для этого времени, это прогрессивно.

А. Венедиктов — Ну, про мечети в то время фраза была...

Н. Басовская — Прогрессивно — пусть каждый. Да.

А. Венедиктов — Фраза была, что если к нам... Сейчас, я приблизительно к тексту: «Если к нам приедут турки и язычники, пусть они строят свои мечети... и будут жить у нас, пусть они строят свои мечети и капища».

Н. Басовская — Ну, каждый, как ему нравится. Кроме того, на турок-то у него был расчет в будущем в скором — в Семилетней войне, когда он считал, что дело совсем проиграно, он надеялся, что турки спасут тем, что отвлекут русские войска. Проявлял веротерпимость, итак. Отменил цензуру. Не совсем последовательно. Тоже, если дело касалось личности короля, то нельзя, но в Берлине он газетам дал большую свободу. Это о многом говорит. Начал осваивать, очень неглупо, ту самую захваченную Силезию. Заманивал туда колонистов из соседних германских земель. Германия — просто мозаика мелких, разнообразных государственных образований. Заманивает туда людей, предлагает им хорошие условия, они начинают работать, торговать, процветать. В общем, как бы, захваченная Силезия в целом довольна, что она захвачена. Но одновременно армию он перестраивает, этот просветитель, на самый солдафонский жесткий манер.

А. Венедиктов — Супер-пупер.

Н. Басовская — На папин манер. Вот, известна его знаменитая фраза: «Солдат должен бояться палки капрала больше, чем пули врага». И он...

А. Венедиктов — Палки своего капрала.

Н. Басовская — И он следовал этому. Он следовал этому. Применялись шпицрутены, суровые наказания телесные, сам иногда не отказывался присутствовать при наказании солдата. Хотя называл их «дети мои», и когда бывали успехи у него военные, то как всегда, солдаты как дети радовались успеху своего полководца и воспевали его. Т.е. он заметен, он в это самое время сближается с Вольтером. В 1750 году Вольтер... вообще, у них три года длилось их общение. Вольтер принял в 1750 году приглашение Фридриха II пожить у него в Потсдаме, который он полюбил, очень далеко от Берлина. Он начал сооружать там замечательный дворец Сан-Суси, в котором сейчас прекрасный музей. Итак, формально Вольтер был приглашен для исправления стихов короля. Занятная должность.

А. Венедиктов — Ну да.

Н. Басовская — Король пишет стихи, Вольтер редактирует и как знаменитый литератор своей эпохи доводит их, так сказать, до уровня... до высокого уровня. Исправление стихов Фридриха. Они оба, и Фридрих, и Вольтер, остроумные, ироничные и даже желчные люди. И конечно, Вольтер не удерживается от критических замечаний в адрес стихов Фридриха. А пережить это невозможно.

А. Венедиктов — Невозможно пережить. Можно простить критику, но не критику своих стихов.

Н. Басовская — Стихов — невозможно. Кроме того, у Вольтера есть тайная мысль, мы об этом говорили в нашей передаче о Вольтере — учить монархов с позиций Просвещения, учить их, как правильно управлять, как управлять справедливо. Т.е. формировать из них просвещенных монархов. Затея безнадежная, и везде у Вольтера провалившаяся. Провалилась она и здесь. Они в итоге, отношения сделались очень натянутыми, Вольтер под видом поездки для лечения на воды бежит. Он бежит от Фридриха. Фридрих об этом узнает, его настигают, Вольтера — по-моему, во Франкфурте его настигли, в таверне посланцы короля и сказали: «Коль убываете, так убывайте, но только извольте денежки значительную часть вернуть». Как бы, деньги, данные ему на проезд, точно в деталях подсчетов я не знаю, но кое-что с него стребовали. Т.е. расстались они неважно. Пройдет много времени, и у обоих у них достаточно долгая жизнь, и Фридрих подумает заманить Вольтера обратно. Дело в том, что переписка не прекращалась, несмотря на ссору. Всего они переписывались 42 года. Отсюда эти тома переписки. Это фантастика. И вот, он думал, что теперь заманю его обратно. Вольтер сомневался, принять ли это предложение, уже безумно знаменитый, кумир такой, интеллектуальный. А Фридрих готовил ему неприятный едкий сюрприз. Я сама видела во дворце Сан-Суси эти апартаменты, которые он подготовил на случай возвращения Вольтера. Они отделаны по приказу короля были изображениями обезьян, самых разнообразных. И безумно похожих на Вольтера.

А. Венедиктов — Хорошее приглашение.

Н. Басовская — Было задумано оскорбление едкое, утонченное. Поэтому когда говорят Великий, я предлагаю не отвергать этот термин — то, что он Пруссию из ничего превратил в ведущую европейскую державу, бесспорно. Но подлинного величия духа все-таки, видимо, не сложилось, и величия интеллекта. Потому что совместить это с воинскими доблестями очень трудно. Величайший эпизод его жизни — это, конечно, участие Пруссии в Семилетней войне. И это напрямую связано с историей нашей, российской. И связано самым поразительно интересным образом. Семилетняя война, где я не являюсь строгим профессионалом, но на мой, вот, взгляд, сколько не пытаюсь в нее поглубже проникнуть, остается достаточно загадочной. В конечном счете, это просто форма соперничества двух лидеров. Наверное, главными были Англия и Франция, которые в это время дрались за колонии. Слабеющая Австрия, попытка заодно нанести ей удар, чтобы она перестала быть...

А. Венедиктов — Прикончить.

Н. Басовская — Да, прикончить. Но пока формально Австрия и Франция, Россия, Швеция, Саксония в одном блоке, Англия, Пруссия, Ганновер, Гессен, Кассель, Брауншвейг, северогерманские государства — в другом. Силы объективно неравны. На стороне Франции, Австрии 500 тысяч человек и прочих, около, а на стороне Англии и Пруссии... Англия никогда реально не участвует, но дает деньги, дает субсидии, а это очень важно. Так у них 200 тысяч человек. Т.е. объективно Пруссия должна быть разбита. У самой Пруссии армия 150 тысяч человек, плюс 47, около 47 тысяч северогерманских госдуарств. Вот такое, вроде бы, неравноправное начало, но Фридриху казалось, что после всех реформ, которые он провел, той популярности, которую он обрел в Пруссии и в Европе, той славы полководца, ему удастся что-то вроде молниеносной войны. Вот это очень нравилось, эти его замыслы нравились лидерам Третьего Рейха. Будучи людьми исторически неразвитыми, неподготовленными, достаточно малообразованными и однобоко смотревшими на вещи, они видели их такими, какими хотели. Вот, мол, у него был план молниеносной войны. Но загляните дальше. А получилась она или нет? Все получилось также, как у вас, а именно, не получилось. В 1756 года у Колина в Саксонии Фридрих, вот, потерпел, в общем, поражение — он надеялся быстро захватить всю Саксонию. Не получилось. Но в том же году, 56-м, у Росбаха знаменитая победа Фридриха II над австро-французской армией. Безумные потери: 10 тысяч человек со стороны австро-французской армии, а Фридриха очень мало. Я думаю, все-таки она занижена, цифра, но у него, вроде бы, меньше... у него всего 548 человек. У меня это вызывает вопрос. Но во всяком случае, было так по Европе: малой кровью он победил. Но ничего, впереди были русские. Вот не надо... не надо германским правителям. А потом и Наполеону. Не надо. Не надо так бездумно говорить «мы сейчас победим Россию». Как всегда, не получается. Роль России в Семилетней войне странная. За что она воюет, точно...

А. Венедиктов — Я напомню, что это матушка Елизавета — вспомним.

Н. Басовская — На престоле Елизавета, для Фридриха, который не любит, вообще неприязненно относится к женскому полу, еще раздражитель. Вот в его времена человека, неприязненно относящегося к женщине — не очень ценит он их. Стихи им такие, сентиментальные написать — пожалуйста, но принимать женщину как личность... И именно в это время на двух ведущих феодальных престолах женщины! Мария Терезия в Австрийской империи и Елизавета Петровна в России. Это дополнительный раздражитель для него. «Я им покажу». Но у них есть полководцы, они не сами сражаются, естественно, на поле боя, но собирают и направляют серьезную армию. В общем, в конечном счете, что хотела... чего хотела Елизавета, чего хотела Россия в Семилетней войне? Утвердить свою европейскую значимость. И это в большой мере получилось. Хотя со странностями, свойственными российскому менталитету. Могли получить больше. Но утвердить свою европейскую значимость удалось. Невозможно, опять-таки, попытаться перечислить все, что там произошло, но назову самые знаменитые точки этой Семилетней войне. 1758 год — сражение под Цорндорфом. Это поразительное кровопролитие. Оно описано, исследовано очень серьезно и немецкими специалистами по военной истории, и российскими, русскими, дореволюционными — все совпадает, что такого кровопролития больше не было никогда.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Даже было ощущение, что в воздухе что-то невероятное.

А. Венедиктов — А у нас XVIII век, всего ничего.

Н. Басовская — Пошли в рукопашную, когда, в общем-то, истощены были все возможности, пошли в рукопашную с такой мерой озверения, которую отмечали очевидцы и современники. Кровопролитие, страшный результат. 19 тысяч погибших со стороны России и ее союзников и 12 тысяч со стороны Пруссии. Ужас. Только убитыми, только убитыми. И поэтому величие Фридриха слегка пошатнулось. Это была не та победа, которой можно было бездумно радоваться. Вот, по годам, следующий год, 1759 — Фридрих терпит поражение при Кунерсдорфе. И впервые, потерпев там поражение, уже от русских войск, пишет о самоубийстве. Потом на всю Европу будет, довольно долго, до 61-го года, до января, до смерти Елизаветы будет писать, что вот, вот, покончу с собой. И мог, по-моему, мог. Так получилось, что не так давно у меня была такая ситуация — я послушала даже воссозданную нашими музыкантами написанную Фридрихом музыку. А он оставил несколько пьес, немало.

А. Венедиктов — Он написал, да, да, написал.

Н. Басовская — Три, так сказать, камерные симфонии, кантата для сопрано и альта, 70–80 пьес для флейты. Вот я кое-что послушала, и там такая тоска, такая одинокая душа, сломанная, как мы видели, еще в юности — думаю, мог покончить с собой. 1760 год — русские в Берлине, ужас какой. Это корпус Чернышова. Они находятся там всего одну неделю — с 9 октября по 16 октября 1760 года. Современники отмечают: погрома в Берлине не устроили — Фридриха там нет, он на пути к Берлину, он будет драться — взяли хорошую контрибуцию и ушли. Трудно все точно объяснить, но есть версия, и что главнокомандующий Апраксин, и другие русские генералы действовали... ну, правда, вот, безоглядно действовал Румянцев. Этот человек, этот генерал Румянцев был блистателен. Вот Апраксин, главнокомандующий, некоторые другие...

А. Венедиктов — Салтыков.

Н. Басовская — ...действовали — да, Чернышов — с оглядкой на что? Елизавета больна.

А. Венедиктов — Тяжело.

Н. Басовская — Тяжело больна. Чувствуется, что она не жилец на этом свете. Наследник, ее племянник Петр III — это человек, являющийся пламенным, демонстративным — ему за 30, но он как юноша влюблен во Фридриха II. И что будет, если они побьют его кумира. Они боятся. Они просто откровенно боятся. И потому, пройдя по Берлину, уходят. В общем-то, в конечном итоге, Фридриха, может быть, от самоубийства, но от полного поражения именно от русских войск спасла смерть Елизаветы 5 января 1761 года.

А. Венедиктов — Чудо Бранденбургского дома.

Н. Басовская — Это чудо. Надо сказать, что когда у Третьего Рейха во Второй мировой войне дела пошли совсем плохо, Гитлер очень любил вспоминать Фридриха и говорить о чуде, которое спасло этого его прекрасного предшественника.

А. Венедиктов — И Берлин.

Н. Басовская — Ждал какого-то чуда. Понять можно, но...

А. Венедиктов — Кстати, когда — прошу прощения — советские войска взяли рейхсканцелярию, в бункере над кроватью висел портрет... над кроватью Гитлера висел портрет Фридриха.

Н. Басовская — Обязательно. И статуэтки он раздавал, и какой-то такой, дополнительный культ ему создавался. Но чуда не последовало. Дело в том, что лидеры Третьего Рейха, конечно, подходили к своим оценкам Фридриха II не с позиций историзма. Добавлю: если бы они учли и то, сколько он написал музыкальных произведений, и если бы не воровали гениальные произведения искусства по всей Европе, а создавали их, хоть кто-нибудь, если бы они, подобно ему, пригласили — а он это сделал в 1732 году — к себе Карла Филиппа Эммануила Баха, потрясающе одаренный второй сын гениального Иоганна Себастьяна, и платили бы ему больше, чем министрам — а ему он платил, Фридрих, больше, чем министрам.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — И потому почти 30 лет Карл Филипп Бах оставался при его дворе, аккомпанировал королю Фридриху, когда Фридрих играл на флейте — сам Бах. И великого Иоганна Себастьяна Фридрих тоже видел — в 1747 году — восхищался, встретил его самым торжественным образом — за три года до смерти Баха. Если бы кто-нибудь из лидеров Третьего Рейха переписывался с Вольтером — Вольтером своего времени — тогда могли бы ждать чуда. А к ним чуда не явилось. Надо сказать, что Фридриху дана была долгая жизнь. После Семилетней войны, которая не была для него поражением, благодаря чуду, а как бы закончилась на уровне статус-кво.

А. Венедиктов — Но Силезию признали за ним.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Силезия, в результате только Силезия, да.

Н. Басовская — Силезия закрепилась. Но он Марии Терезии это немножко компенсировал. В 1772 году он довольно ловко, уже зрелый, немолодой, подговорил Марию Терезию, как и Екатерину II подталкивал... Все с женским правлением ему не везло, опять женщина, теперь Екатерина II! И какая умная. Подговорил их, можно сказать, совершить то, что вошло в историю под названием Первый раздел Польши. Раздел владений Речи Посполитой.

А. Венедиктов — Т.е. бывшие враги...

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Для того, чтобы порезать маленького, собрались, как хулиганы.

Н. Басовская — Давайте этот пирог разделим...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — ...каждому по кусочку, и то, что не удалось отхватить в Семилетней войне... или «ты так расстраивалась, Мария Терезия, про Силезию, зато получишь другой кусочек» — и получила. И Фридрих написал — все-таки едкий и умный человек — в дневнике про Марию Терезию: «Расстраивается, но берет». Она говорила, что ей неудобно, что ей неудобно. Но берет.

А. Венедиктов — (смеется) Это, я не знаю... Расстраивается, но берет.

Н. Басовская — Расстраивается, но берет.

А. Венедиктов — Это очень актуально, да.

Н. Басовская — Последние годы долгой его жизни, наверное, давали ему внутреннее удовлетворение — Пруссия стала чем-то очень знаменитым, полного разгрома, несмотря на неудачную встречу с русскими войсками, не произошло, никто на его опыт, как говорится, не научится. Но он жил в своем Сан-Суси, сам себя называл «философ из Сан-Суси», наследником...

А. Венедиктов — В Потсдаме, в замке Сан-Суси.

Н. Басовская — Да, в Потсдаме, в замке Сан-Суси. Своим преемником, так сказать, огласил, назначил и все оформил, племянника, который потом и воспримет...

А. Венедиктов — Наследников не было.

Н. Басовская — Да, примет его дела. У него не было детей.

А. Венедиктов — Это он написал, написал одному из своих генералов: «Я давно стал...» Он писал и исторические книги — он написал историю раздела Польши, между прочим, да?

Н. Басовская — По военному искусству...

А. Венедиктов — Рассуждения о разных образах правления. Одному из своих генералов, который говорил «что же вы не пишете дальше, ваше величество?», он говорил: «Я уже стал сам историей самого себя». Буквально накануне смерти.

Н. Басовская — Совершенно имел право так сказать. И вот, называя себя философом из Сан-Суси, он в последние годы, видимо, действительно им и стал. Одинокий старик, круг общения небольшой, соратники остальные все ушли из жизни. Очень любил лошадей, собак и больше проводил времени в их обществе, чем в людском, и скончался в 74 года, после всех сражений и ранения — все понятно. 15 августа ночью и спросил: «Который час?» — «Одиннадцать» — ответили ему. «Хорошо, — сказал он. — Разбудите меня в четыре, я нынче не работал, — он всегда очень рано вставал. — Завтра будет много дел». Но в два часа ночи открыл глаза и сказал: «О, как легко, я взошел на гору, хочу успокоиться». В эту минуту остановились каминные часы, потом туда придет, довольно скоро, в начале XIX века, Наполеон Бонапарт, увезет эти часы как трофей и увезет далеко, потому что они будут у него на острове Св. Елены.

А. Венедиктов — Кстати, шляпа Фридриха простреленная у нас, в музее Суворова. Ее после Кунерсдорфа Салтыков, главнокомандующий, привез в Петербург. Т.е. разошлось.

Н. Басовская — Следы его буйной военной карьеры.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Но вот конец его жизни и закат, и эти часы, и эти слова ночью...

А. Венедиктов — Но Вы знаете...

Н. Басовская — ...напоминают мне — простите, только фразу завершу — римскую поговорку «Sic transit gloria mundi», «Так проходит земная слава».

А. Венедиктов — Но Вы знаете, он же завещал похоронить себя в Потсдаме, в Сан-Суси — не удалось.

Н. Басовская — Преемник не выполнил. Даже, вот, после смерти уже даже близкие люди... почему не выполнил его волю — вот взял и не захотел похоронить его.

А. Венедиктов — И его тело долго путешествовало, похоронил там, потом сям, потом Вторая мировая война, и только в 1991 году, после объединения Германии из Магдебурга его перевезли туда, где он хотел — а Потсдам был на территории ГДР, и наконец-то в августе 1991 года Фридрих там упокоился.

Н. Басовская — Упокоился.

А. Венедиктов — Как и хотел.

Н. Басовская — А статую его в ГДР, конную знаменитую, то снимали, то ставили обратно. Многие наши герои, Алексей Алексеевич, живут довольно энергичной жизнью после смерти — ибо великие.