Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Мы начинаем. У микрофона и перед камерой Сергей Бунтман. Я заменяю Алексея Венедиктова. Заменяю с удовольствием, потому, что я очень люблю передачи с Натальей Ивановной Басовской.

Наталия Басовская — Я тоже.

С. Бунтман — Тем более, мы можем исторически посудачить о даме нам известной.

Н. Басовская — Хорошо известной. Добрый вечер. Я тоже с удовольствием встречаюсь с Сергеем Александровичем. Мы с ним ни раз эпизодически и в прошлые времена говорили, в частности, именно о средневековье. Сегодня рубеж средневековья в английской истории, Мария Тюдор. Даты жизни — 1515–1558 годы, а королева с 1553 года. Королева из английской династии Тюдоров, знаменитой, которую прославила, конечно, не Мария, а Елизавета I Великая.

С. Бунтман — Единокровная сестра.

Н. Басовская — Да. Наполовину сестра. Разные матери, один отец — Генрих VIII Тюдор. Мария I, она же последняя в английской истории.

С. Бунтман — Ну как? Мария в смысле...

Н. Басовская — Номеров больше не было.

С. Бунтман — Мария II. Дочь Якова.

Н. Басовская — Это более поздняя история, а здесь, в средневековье кончается. Интересно, что на Марии делает потрясающий зигзаг, но не кончается, политика Тюдоров. Она вся со своей политикой большой разворот в неожиданную сторону. Если в целом для династии Тюдоров характерно, начиная с основателя Генриха VII, и заканчивая апогеем — Елизаветой, поддержка развивающегося раннего капитализма, протекционистская политика, поддержка реформации, такая разумная, без крайностей. Соперничество с Испанией. То при Марии всё наоборот. Это зигзаг, это временный поворот в противоположную сторону. Она в сущности попыталась остановить время в целом ряде вопросов. Ярче всего это было видно на примере её политики в области контрреформации, она подняла знамя борьбы за движение назад.

Какой-то Юлиан Отступник совсем другой эпохи и других времён. И благодаря этой своей политике, которую можно было попытаться осуществить исключительно прямым насилием, что она и делала, вошла в историю с этим ужасным прозвищем — Кровавая.

С. Бунтман — У нас, Наталья Ивановна, вопрос в Интернете — а когда она стала Кровавой, — спрашивает Леонид Леонтьев из города Энгельс. При Елизавете или позже? Сначала она была, вроде бы, католичкой.

Н. Басовская — Она была всегда католичкой. Но прожила жизнь очень сложную, путанную, которую мы постараемся сейчас припомнить. Она была и любовью нации, и каким-то даже идолом некоторое время, как гонимая, обиженная, а закончила...

С. Бунтман — Когда её исключили из наследования?

Н. Басовская — Да. А вот закончила... те недолгие годы своего правления, это пять лет с небольшим, и закончила тем, что при жизни... тот же народ, который любил её одно время, жалел довольно сильно, готов был быть к ней расположенным, этот же народ назвал её кровавой. Во всяком случае в протестантских памфлетах при её жизни, в 50-е годы, после 1555 года её называют и кровавой, и злодейкой, и что корона её в крови. И очень мрачное завершение её правления и этого зигзага, который потом с трудом, но не без успеха, выправит её сводная сестра Елизавета I.

Но должны быть какие-то мотивы для такого странного, не очень государственного, направленного поперёк течения, поведения. Наверное, её личная жизнь, совсем переломанная судьба, многое объясняет. Если не всё, то многое. Начнём как обычно. Родилась 15 февраля 1515 года. Родители — чрезвычайно примечательная фигура родителей. В сущности, эти фигуры и определяют изломанность её судьбы. Отец — король Генрих VIII, он стал королём в 1509 году, и уже шесть лет к моменту рождения Марии ждал рождения наследника.

С. Бунтман — Сына. Мальчика.

Н. Басовская — Наследника. Я так и сказала. Только мальчика, чтобы линия английских королей была продолжена. Ещё не знали в то время в Англии, какими знаменательными будут в английской истории женские правления, от Елизаветы I Великой, к Виктории, ставшей знаменем и символом нации. Вплоть до Маргарет Тэтчер.

С. Бунтман — Давайте и Елизавету II не будем забывать.

Н. Басовская — Не будем забывать, что у них есть королева, и почётным уважением пользуется сегодня. А тогда эта мысль была непривычной, непонятной. Тем более, что на континенте, начиная с французского дома Валуа, с которыми Тюдоры были в некотором родстве, утверждали твёрдую позицию — женщина не должна быть у власти.

С. Бунтман — Но, слава Богу, англичане на это не пошли.

Н. Басовская — Но в этот момент ждали только мальчика. Вот он уже 6 лет ждёт наследника. Он женат. Я сейчас расскажу о матери Марии Екатерине Арагонской. У них уже рождались мёртвые дети, именно мальчики. И он уже напряжён очень на эту тему, и ждёт исключительно мальчика. Человек этот знаменитый, Генрих VIII, печально знаменитый. Он проделал за свою жизнь огромную эволюцию — от короля-гуманиста, каким он вступал на престол, ему Эразм Роттердамский написал хвалебную оду в честь его восшествия на престол. Любил античных авторов. Эта ода была программой.

Эразм ненавязчиво советовал, каким надо быть правителем. Но было известно, что в ту минуту молодой Генрих наряду с турнирами очень любил античную литературу, классику. Он проделал колоссальную эволюцию. До казни Томаса Мора, который сначала сделал этого гуманиста своим первым советником, лордом-канцлером, а затем беспощадно казнил за то, что он отвергал реформацию. Печально знаменитые шесть жён Генриха VIII.

С. Бунтман — Ну не везло ему с жёнами!

Н. Басовская — Это им не везло. Екатерина Арагонская, мать Марии, длинный, тяжкий развод, которого она не признала до конца жизни. Мать Елизаветы, английская, представительница английской знати.

С. Бунтман — Та ещё авантюристка.

Н. Басовская — Сложная фигура. Казнена. Джейн Сеймур. Умерла очень скоро после родов.

С. Бунтман — Вот это печально было.

Н. Басовская — Того самого мальчика. Анна Клевская, какое-то недоразумение. Не понравился портрет. Но уцелела. Она настолько была...

С. Бунтман — Вот ей повезло.

Н. Басовская — ...неприятна, что он сказал просто: «Уберите!» Екатерина Говард, казнена за развратное поведение. Генрих всем рассказывал, что она изменяла ему с сотнями мужчин. Это даже противоестественно.

С. Бунтман — Преувеличивал, но это было серьёзно.

Н. Басовская — И Екатерина Парр, последняя, молоденькая, милая, смирная, которая умирающего этого, старого обжору и развратника... придётся его так назвать, уговаривала успокоиться, признать своих детей. Хватит этих страстей.

С. Бунтман — Так подспудно получилось, что она для будущего Англии много сделала.

Н. Басовская — Всё хорошее она и сделала. Прекратила его эти... Может он бы успел их казнить, если бы она не оказывала своё положительное влияние. Вот такой папа у нашей героини. Теперь мама. И мама яркая. Екатерина Арагонская — младшая дочь знаменитых католических королей, объединителей Испании, Арагона и Кастилии, Фердинанда и Изабеллы. У неё старшая сестра Хуана Безумная. То есть, семейка та ещё. Там и безумие, фанатизм.

С. Бунтман — Мы ещё встретимся с потомками Хуаны Безумной.

Н. Басовская — И не раз. Изабелла фанатично верующая. Фердинанд фанатично жаден. Парочка очень яркая. И вот в возрасте 16 лет эта девочка, Екатерина Арагонская, была доставлена в Англию, и выдана за старшего брата будущего Генриха VIII. Не планировалось совсем, что она будет королевой. Какая магия есть в этих коронах! Как потом они приковывают человека! Не планировалась корона, но всю свою жизнь она посвятит борьбе за то, чтобы называться королевой.

С. Бунтман — Но у неё быстро сменился жених.

Н. Басовская — Да. Этот её Артур, её жених, ему было 14 лет, ей 16 лет. Брак не был реализован, что потом долго доказывали и доказали. Ибо он был очень болен, прикован к постели, умирал, кажется, от чахотки, и ушёл из этой жизни. И очень скоро Генрих, оставшийся главным наследником, женился на овдавевшей девице. Вдова осталась в Англии, сначала не уехала потому, что её папа Фердинанд не желал выплатить её приданное, по его жадности ужасной. Тем более, что брак не состоялся, зачем же доплачивать? Она была заложницей своего приданного. При дворе будущего Генриха VIII, а при дворе ещё Генриха VII, его отца.

В жалком положении. И в 1609 году принято решение, Генрих VIII, едва став молодым королём, женится на ней. Он на 6 лет моложе её. Причина такого решения, тут много может быть разных мотивов, но одна из причин, видимо, длительное, оказавшееся заблуждением, намерение сохранять мир с Испанией. Очень угрожало тогдашней Европе.

С. Бунтман — Конечно. Мы так старались, зачем нам терять невесту.

Н. Басовская — Да. Нарастающая мощь этой, едва только что объединившейся Испании, её лидирующее положение в мировых открытиях географических, хлынувшее туда золото, в империи Габсбургов никогда не садилось солнце, — как говорил сам Карл V, император этой империи, куда входила Испания. Но входили немецкие, итальянские земли, и даже небольшие владения во Франции, Нидерланды, больше чем Фландрия. И владение в Новом свете. И вот мысль о том, что есть такая заложница, которая посидела немножко заложницей, нереализованная жена, ставшая сразу вдовой. Что-то соблазнительное. И он женился. Тем более, как мы уже знаем, к женитьбе Генрих VIII относился легко.

И от этого брака он очень ждал ребёнка. Три мёртворождённых мальчика. Вернее, два мёртворождённых, один умер очень быстро после рождения. Что-то не то, что-то, как мы сейчас сказали бы, плохо в генетике, им бы занялась современная медицина, а там всё ждут и ждут.

С. Бунтман — Но это было не редкость.

Н. Басовская — Конечно. Детская смертность была не редкой. Они смотрели на это совсем иначе, чем современный человек. И вот когда уже Екатерине 30 лет, она на 6 лет старше, тот очень молод всё ещё, Генрих VIII, рождается дочь. Та самая Мария, о которой мы сегодня говорим. С одной стороны очень долгожданное дитя, наконец-то оно не умирает, живёт, но с другой стороны — это всё-таки девочка. Тем не менее, надеясь, что в будущем будут и мальчики, пока к ней отношение было хорошее. Детство золотое, балы, пиры, наряжают. Но с другой стороны, в этом как бы золотом детстве, была большая горечь. Родители очень редко видели своего ребёнка.

Генрих VIII был занят увеселениями до безмерности, делами государства тоже. Но при этом он очень молод, очень жизнелюбив. А Екатерина старалась не отстать. Она очень волновалась, как бы на его фоне не оказаться раньше времени стареющей, она старалась всё время быть рядом с ним. Тем более, что он очень давно доказал ей, что фаворитки у него есть и будут. И поэтому родители в жизни маленькой Марии были краткими счастливыми эпизодами. И второе, что омрачало прямо с рождения, с младых ногтей её жизнь. Это то, что я назвала бы династическим товаром.

Для этой эпохи очень характерно видеть в детях королевских династическую продукцию, которую можно выгодно продать на межкоролевском рынке. С её трехлетнего возраста начинаются переговоры о её будущем браке. Ребёнку три года.

С. Бунтман — У нас есть невеста. Ребята! У нас есть невеста!

Н. Басовская — Да. И это очень важно, потому, что расстановка сил в западноевропейском регионе в эту эпоху раннего Нового времени, она не очень стабильная, она где-то эпохи 30-летней войны, 17 века, она определится более-менее. По-настоящему какая-то система государства сложится уже в рамках абсолютно Нового времени. А тут неясно, кто будет на чьей стороне. Папство, как уходящая теократическая сила, плетёт всё время такую сложную, тонкую политику. Франция, проигравшая в Столетней войне, но затеявшая колоссальные итальянские войны. Франциск I побывал в плену, это унижение. Он хочет от него освободиться, вернуть себе достоинство.

И тут английская корона и дружба с Англией может быть важной разменной монетой. Первый, за кого её, трёхлетнюю Марию сватают — это французский дофин Генрих II. Всё будет не так, его женой станет Екатерина Медичи. Но первый торг вокруг трёхлетней девочки...она же единственная наследница... это придаёт ей цену. Интересна эта мысль, посетившая меня про этот династический рынок. Цены там меняются. Вот она сейчас единственная наследница, других нет. И это одна цена, предлагаются одни браки, с Францией, с самой Францией! Потом она будет меняться, когда в силу превратности судьбы её лишат прав наследования, её начнут прочить максимум за герцога Савойского. Цена изменилась. Товар изменился. Это удивительное явление чем-то напоминает обыкновенные рыночные отношения.

Екатерина Арагонская всё ещё пытается в 1518 году родить наследника. Последняя неудача. Родилась мёртвая девочка. Поэтому судьба матери Марии, как судьба плохая, трудная, трагическая, уже к 1518 году прояснилась. В возрасти Марии три года. То есть, её золотое детство ещё продолжается некоторое время. Генрих VIII называет её «Самая большая жемчужина королевства». Её показывают, наряжают, у неё приятная внешность. Все отмечают, что в детстве она была очень хороша, пышные светлые кудри, стройная невысокая фигурка. Её как товар выставляют на этих пирах. Просят станцевать перед послами. Послы писали о своих впечатлениях и стали для нас историческим источником эти их письма, эти их впечатления, в частности от этого золотого ребёнка, который всё ещё остаётся единственной надеждой престола.

Но в 1519 году у Генриха VIII родился незаконный сын, бастард, от знатной придворной дамы Елизаветы Блаунд. Ему дали имя, красивое, с романтическим звучанием — Генри Фицрой. И он становится опасностью для Марии. Конечно, она пока этого не понимает, она маленькая, но вот уже рядом с ней есть этот бастард. По тем временам король мог признать права, признать этого ребёнка законным. Собственной волей объявить. Тем более, что очень скоро он свою волю поставит над всеми, даже над волей римского престола. А пока продолжается прекрасная жизнь. Её обучают языкам. Все послы подчёркивают, что она прекрасно читает стихи по латыни, что она может читать по-гречески, и говорить, увлекается античными авторами, но не меньше, чем античными авторами, отцами церкви.

Призрак того, что её роль в истории церкви будет особенной, а мы уже знаем о зловещей, намечается здесь. Потому, что её воспитатели отцы церкви больше, чем гуманисты. Мор не занимался её воспитанием, Эразм не занимался её воспитанием. И самая страшная тень, которая нависает над её жизнью — это, то что Генрих VIII после рождения последнего мёртвого ребёнка, задумал развестись с Екатериной Арагонской. Развод с испанкой, католичкой, дочерью самых наихристианнейших королей в католическом мире, с сестрой Карла V, этого самого императора, объединяющего...

С. Бунтман — Она двоюродная сестра.

С. Бунтман — Да, кузина. Бесконечно с ним переписывается, она в контакте, всё время связь у неё с Испанией прочная. Затеять развод именно с ней — это дело, конечно, безумное. Но Генрих VIII проявил удивительное упорство. Считается, что в этом упорстве его сыграло роль очень многое. Очень хотелось поживиться за счёт богатств церкви. В Англии с 13 века правящие монархи то оказывались в большой зависимости от римского престола, как, например, Иоанн Безземельный, который признал себя в начале 13 века вассалом римского папы. Лично себя. И по этому поводу папе платилась большая дань. Потом начиналась волна протестов против этого, уже, допустим, в 14 веке, при Эдуарде III. То есть, отношение с римским престолом не было безоблачным.

Они были достаточно сложные. Уже был Виклеф, который в конце 14 века, о котором мы говорили в одной из недавних передач, который подверг теоретическому, фундаментальному сомнению право римского престола на то, что они высший авторитет. Короче говоря, для развода надо было разрешение папы. Как в своё время и для брака с Екатериной Арагонской было нужно разрешение папы, потому, что она уже была замужем за родным братом Генриха VIII. Они разрешение получили. Они бумагу получили. И был ещё специальный документ, в котором подтверждалось, что тот брак не был реализованным, чистота этой невесты. А теперь развод.

А браки, согласно католической доктрине, совершаются на небесах. Папа развода не даёт. Генрих в ярости, всё соединяется вместе. Жажда потеснить римский престол, поживиться за счёт церкви и осуществить развод. И он берёт это на себя.

С. Бунтман — Теперь я буду папой.

Н. Басовская — Сам в своём Отечестве папа я.

С. Бунтман — И я сам себя развожу.

Н. Басовская — И развёл себя в 1527 году с Екатериной Арагонской. Брак его объявлен недействительным. Не просто развёлся, брак объявлен недействительным, а Мария — незаконнорожденным ребёнком.

С. Бунтман — Вот тут-то всё и начинается. Вы слушаете и смотрите программу «Всё так» с Натальей Басовской. Мы прервёмся ненадолго, а потом продолжим историю Марии Тюдор.


НОВОСТИ


С. Бунтман — Мы продолжаем. Сегодня наша героиня Мария Тюдор. Наталья Басовская ведёт свой рассказ. Сергей Бунтман ведёт передачу. Мы остановились на разводе Генриха VIII.

Н. Басовская — Да. Начав эту процедуру в 1527 году, он 6 лет шёл к этому событию. И в 1533 развёл себя с надоевшей женой. Тысяча причин вероятна. Развод состоялся, и Мария, которая до этого была законной наследницей, единственной наследницей, уже имела титул принцессы Уэльской, т.е. её права на английский трон подкреплялись этим титулом, лишается титула, статуса, и с 12 до 16-летнего возраста она дочь ненавистной разведённой жены и находящаяся в абсолютной опале совместно с матерью. Как говорят в повседневности, в этом разводе она оказалась на стороне матери. Наверное, никак иначе не могло быть, потому, что её сразу лишили признания того, что она законная дочь, законная наследница, принцесса Уэльская.

Кроме того, католическая вера, в которой она воспитана, она её тоже мгновенно не могла растерять, и очень любила труды отцов церкви с раннего детства. В итоге она оказывается в положении на смену золотому детству приходит статус внебрачной дочери. Так теперь её называют. Соответственно обращаются, переселяют в гораздо худшие условия, чем были до сих пор. Она в небрежении. У неё уже был свой двор. Мало того, она готовится к смерти, потому, что начинаются казни неугодных людей, тех, прежде всего, кто не поддержал эту реформацию, проводимую сверху.

С. Бунтман — Отметим, что этих казней было много.

Н. Басовская — Очень. Только она превзойдёт отца и в этом вопросе. Это страшно. В этом превзойдёт, лучше бы превзошла в чём-то другом. Казнён Томас Мор, что произвело впечатление на всю Европу, хотя коммуникации были не очень надёжными, но были. Эразм скончался очень скоро после получения известия о казни Томаса Мора, потому, что любил его как ближайшего, родного своего друга. А в сущности, официальный повод для казни Томаса Мора, официальное основание — это отказ его принести присягу новому статусу короля, как главы англиканской, английской церкви. Его новой жене Анне Болейн. Принять этот новый брак, признать его законным. Всё это Томас Мор сделать отказался, прекрасно зная, что обрекает себя на смерть.

И в этой ситуации, когда она оказалась, Мария, такой фигурой преследуемой, у неё появляется новая популярность, первая в её жизни. До этого была придворная популярность, династический товар, хорошенький ребёнок, хорошенькая принцесса, которая танцует для послов. А здесь появляется первая народная популярность. Вещь страшная, сложная и очень нестабильная. Но известно, что народ часто жалеет гонимых. Потом быстро переметнётся, но пока... Она, вместе с Екатериной Арагонской, оказалась в статусе тех, кого жалеют. Тем более, что Екатерина проявила определённую твёрдость. Её могли и заточить, но не заточили, просто не позволяли жить вместе с дочерью, и держали в довольно жалком замке. Её не казнили, что тоже достаточно удивительно.

Это, конечно, потому, что она родом из Испании. Это была бы война с Испанией. Она подписывала письма до конца своих дней «Екатерина, несчастная королева». Хотя её официально королевой никто не считал. Разгорающаяся реформация в 30-е годы обретает страшные, крайние формы. Наиболее потрясший меня факт из того, что произошло — это разграбление, уничтожение знаменитой гробницы Томаса Беккета, святого архиепископа Кентерберийского, который был убит в 12 веке. В общем, видимо, по приказу негласному короля Генриха II Плантагенета, у его гробницы происходили чудеса, исцеления, это было место паломничества. Гробница была богатейшим образом изукрашена.

И вот под флагом реформы церкви, борьбы с католическими предрассудками, с ведома Генриха VIII разграбили эту гробницу, выковыряли драгоценные камни, растащили драгоценные ткани, и кости сожгли святого, потому, что Генрих подписал такой текст «Томас Беккет — бывший епископ Кентерберийский, провозглашённый римской властью святым, с этого времени таковым больше не является. И его не следует почитать». Вот такие крайности, такие жестокости, которые, конечно, впитывала в себя и Мария, будущая Кровавая. И в этой вот тяжёлой обстановке реформации она и её мать, непреклонная Екатерина Арагонская, становятся знаменем контрреформации будущей. Все силы которой, прежде всего, север Англии, Шотландия, те, кто не приняты проведённую реформу Генриха VIII.

С. Бунтман — У шотландцев другая будет реформа.

Н. Басовская — Но они держатся пока за католическое знамя. Для них фигура Екатерины Арагонской и преследуемой Марии очень желательны. До падения Анны Болейн, статус Марии был так труден, что она помышляла даже о побеге из Англии. Ей подчас грозила смерть. Но в 1536 году Генрих VIII, неустойчивый муж и король казнил Анну Болей. Это отдельная история, подробности о ней говорить не будем. И через 11 дней после казни матери Елизаветы I Анны Болейн, вступил в новый брак с Джейн Сеймур. И эта молодая Джейн Сеймур наконец родила ему сына в 1537 году.

С. Бунтман — Да. Но прибавилась ещё одна гонимая принцесса.

Н. Басовская — Да. Елизавета, дочь Анны Боли. Мария от Екатерины Арагонской, ставшая незаконной потому, что состоялся развод и брак признан недействительным. Анна Болейн, которая была казнена за предательство, за измены, и на почве казни её матери брак тоже объявили незаконным. И родился законный мальчик. В 1537 году Джейн Сеймур родила сына. Это будущий английский король из династии Тюдоров, который недолго будет править, Эдуард VII, он будет править 6 лет, пока никто не знает, какая будет его судьба. Роды очень трудные, через несколько дней после его рождения Джейн Сеймур умирает.

При дворе и по стране ползут слухи, что на самом деле роды были трудные и надо было бороться за жизнь и матери и ребёнка, и как это бывает, он сказал: «Спасать только наследника». Поэтому Джейн Сеймур была обречена. Мария, крёстная-мать принца. Это, вроде бы, милость. Но опять не наследница. Потому, что теперь есть наследник, а она отодвинута в тень. И то, что она была объявлена незаконнорожденной, не отменено. Какая изломанная жизнь! Она должна быть изломанной, мучительной, потому, что между двумя конфессиями, между двумя родителями, между двумя Англиями, одна принимает реформацию, другая нет, между двумя странами, потому, что испанские родственники всё время ей пишут письма. Морально поддерживают, могущественный Карл V, её кузен. Ей кажется, что он в любую минуту двинет великие войска.

С. Бунтман — Давайте уточним. Он двоюродный брат Марии. Это будет очень важно для последующего. Здесь спрашивают, что, будет двоюродный племянник, Филипп II.

Н. Басовская — Потому, что она выйдет замуж за сына Карла V Филиппа II. Между тем, продолжаются торги на династическом рынке. Марию по-прежнему сватают. Начали в три года. Я перечислю, за кого её сватали.

С. Бунтман — А вы послушайте уровень.

Н. Басовская — За дофина Франции, потом к союзу с Габсбургами повернулись, и она предполагаемая невеста императора Карла V, кузена Марии. Она побывала его теоретической невестой. Потом даже прислала ему какое-то кольцо, которое он со смехом надел на мизинец и сказал: «Ну что ж, буду носить в память о ней». Потом снова планы, связанной с Францией, ей 12 лет. Потом шотландский король в 30-е годы. Кто-то из юго-восточной Европы. Это падение статуса, это где-то Балканы. Это были туманные слухи, но настолько был снижен её статус, что его могли отдать за какого-нибудь славянского князя.

Потом за сына герцога Клевского, это тоже, это провинция, это ничтожество. Франческа Сфорца рассматривался, правитель Милана. И снова французский принц. Ещё одна грань изломанности её жизни. Она всё время как бы выставлена в витрине на продажу. И вот этот династический торг вокруг неё идёт. Как бы шансов на корону у неё нет. Они призрачны. И она надолго уходит в чисто религиозные вопросы. Где-то с 40-х годов, хотя права принцессы восстановлены, положение при дворе приличное, она уже не обязана бояться за свою жизнь, но личной жизни нет. На ярмарке невест она уже не юная. Уже стал королём в 1647 году её сводный брат Эдуард VII, сын Джейн Сеймур, и она уходит в религию полностью.

Это отчаяние, внутреннее одиночество, судьба сломанная, это ясно. Но интересно, отказаться от призрака короны... например, сказать: «Уеду я в Испанию к своим родным».

С. Бунтман — Они будут счастливы... Нужна она им там сильно...

Н. Басовская — Она никому не нужна. Поэтому, если её можно хоть чуть-чуть оправдать, её последующие злодейства, заметим, что судьба очень тяжелая. И при этом народ, и не только народ, народ в широком смысле слова. Те остатки католического духовенства, которые ещё целы, превращают её, живущую где-то в тени, всю в молитвах, в знамя контрреформации. Я думаю, что если предположить за ней какое-то политиканство, а какое-то примитивное было, то этот её уход в крайнюю религиозность, не такой случайный. Её превращают в знамя реформации, а это серьёзное знамя. Смотрите, какая она набожная, она не только гонимая, она верная католичка.

И вечная память о её матери, которая была фанатичной католичкой, дочерью самых католических западно-европейских королей. Поэтому она знамя католиков, тех, кто недоволен развивающимся ранним капитализмом, огораживаниями, всем тем, что приносит мучительную ломку в экономику, в социальную жизнь страны, но что совершенно неотвратимо. А она по своей личной судьбе и установкам как бы надежда на то, что можно вернуться во вчерашний день. С позиции длительной исторической ретроспективы мы знаем, что вернуться ровно во вчерашний день нельзя. Но как много людей в 20 и даже в 21 веке часто думают — вернёмся ровно туда, где нам было так хорошо.

И вот она ставленница, вольная или невольная, этих сил. Всё-таки, думаю, довольно своё политиканство у неё было. Что даёт мне основание так думать? Когда в связи с ранней смертью Эдуарда VI, Мария опять становится реальной наследницей, придворная попытка лишить её этой возможности проваливается, выдвигают некую Иоанну Грэй, внучки сестры Генриха VIII, но народ и Лондон не поддержали. Вот это знамя вокруг Марии — католичка, религиозная, набожная, ну, не замужняя, значит по тогдашним понятиям, очень чистая, никаких дурных слухах о её моральном поведении нет. Заставила народ, и в частности лондонцев, вступиться за неё. И она королева.

Вот тот призрак короны, который казался таким нереальным, внезапно осуществился. Она сразу берёт реванш за всё. Эти молниеносно начавшиеся казни... Она у власти 5 лет, с 53 по 58 год. Разгар казни — 55-ый, когда прибудет её супруг, сейчас он появится в нашем рассказе. Но сразу казнена вся страна этих Грэев. Не только сама несчастная ставленница придворных, все. Казнён архиепископ Канмер, горячий сторонник реформации, человек широкообразованный, интеллектуальный, фигура, сопоставимая с Томасом Мором, уже ушедшим в прошлое. Начались ежедневные сожжения еретиков. Ну как не получить было ей это прозвище Кровавая!

И тут ещё она объявляет, что она приняла решение, что её мужем, женихом, а затем мужем, может стать только один человек — сын императора Карла V Филипп II Испанский. Человек молодой, ему 26 лет, а ей 39. Тем не менее, только за него. Он не просто человек, политически — это тоже фигура, это тоже знамя, это знамя контрреформации, это знамя борьбы против кальвинизма, поднявшего голову и развивающегося в Нидерландах. Это знамя дружбы с инквизицией. Это мрачная, ужасная фигура. И в Англию, которая с 14 века отличается... даже с 13 века... колебаниями в религиозном вопросе, привлечь в качестве мужа королевы, скажем сразу... не короля, мужа королевы! Это муж, который называется принц-консорт. Он муж, но он не король. [англ. consort — супруг, от лат. consors — соучастник, сотоварищ]

Тем более, что она объявляет, что это решение её сердца, её души. В её-то годы... Но другого в её жизни не было. 25 июля 1554 года состоялась свадьба Марии. Я думаю, что для всех людей, сколько-нибудь вольно мыслящих в Англии, для протестантов прежде всего, уже было ясно, что это чёрный день. Тем более этот молодой принц, очень ненавидимый во многих частях Европы. В Нидерландах это фигура... Он и Альба — неизвестно кто страшней. Два чудовища. Но он молодой, в его глазах красавец, я не знаю, как её удавалось писать, что он красавец, его изображения известны. Вот она, поздняя любовь-то, как сказал бы Александр Николаевич Островский.

Он очень оживился в Англии. Начались придворные пиршества, балы. Ей хотелось взять реванш за её юные годы. Но всё проходило очень трудно, потому, что он прибыл с большой испанской свитой, и выяснилось, что аристократия испанская той эпохи очень плохо совместима с аристократией английской. Они по-разному одеваются, разные традиции, у испанцев воротники были таковы, чтобы голову нельзя было опустить, чтобы она автоматически держалась с задранным кверху носом. И как пишут англичане этого времени, что они держатся так, как будто мы их слуги.

Начались конфликты, которые дошли до драк при дворе. Пиры заканчивались дракой, затем суд, кого-нибудь казнили. А казнили щедро. То есть, это довольно страшная ситуация. И страшное решение принять Филиппа II в качестве мужа королевы. Кровавая политика, с которой она осталась в истории, конечно, она как топливом каким-то, как духовным огнём дополнительным была поддержана Филиппом II. Хотя при дворе он вёл себя светски, участвовал в балах, турнирах. Но он привёз себя соответствующих людей, и соответствующие судилища над еретиками, если не достигли того, что творилось в Нидерландах в разгаре 60-х годов, это на пороге, то здесь прошёл предварительную подготовку.

Ежедневные сожжения еретиков, ежедневные! Это процедура стала повседневностью. Три тысячи священников католических, которые ещё нашли уцелевших в заброшенных, полуразрушенных храмах, в развалинах монастырей их разыскивали, они были изгнаны из Англии. Триста тех, кто считались особенно активными и зловредными, были сожжены. Множество протестантов сжигались и стали вызывать сочувствие народа. Вернёмся к теме сочувствия народа. Будучи гонимой и несправедливо обиженной в семейном плане, Мария была несколько лет объектом горячего сочувствия народа. Даже среди самых простых людей сохранились сведения об этом.

А теперь эти самые протестанты, во-первых, их влияние в Англии уже очень сильное. Прошли годы, с 30-х годов, сейчас 50-е. А во-вторых, в своих страшных публичных казнях многие из них начали проявлять исключительное мужество. Перед лицом смерти они изменили своё поведение. Если вначале многие каялись, как им приказывали, просили прощения. Вот Кранмер сначала покаялся, но перед самой смертью сказал: «Сожалею, что покаялся. Я хотел сберечь свою жизнь, чтобы помочь вам же, моим братьям, протестантам». А теперь многие из них ведут себя исключительно героически или фанатично. Но народ потрясён их мужеством перед лицом смерти.

И вот эта народная симпатия, или по-пушкински — мнение народное — начинает перемещаться, и очень быстро отшатывается от фигуры Марии, от которой никто не ждал такой жёсткости, такой толпы иноземцев, тем более испанцев, такого мужа. А тут ещё происходит некий знаменитый на всю Европу казус — народу объявляют, что она ждёт наследника от Филиппа Испанского. Это важное известие, что в конце-концов есть опасность, что вдруг Филипп добьётся, что его признают и королём английским. А у него уже столько корон! Ещё одна.

С. Бунтман — Но это ложная весть.

Н. Басовская — Да. Это слухи. Если будет законный наследник, то корона перейдёт наследнику. Есть версия, что она сама верила, что у неё родится ребёнок. И что внешне всё выглядело так, что родится. Не знаю. Мне это кажется большой политической игрой, чтобы успокоить страсти и переменить народное мнение. Ничего, сейчас она родит ребёнка... Давайте порассуждаем. Как должен рассуждать нормальный человек. На престоле женщина. Непривычно, но приняли. Сейчас она родит ребёнка, она подобреет. Филиппа дела уже отвлекли. Он уже отправился в Испанию, ему надоело в Англии. И драки дворян надоели, и всё надоело. У него много дел. Он уплыл в Испанию.

И может всё будет хорошо. И волна ненависти к ней при этом известии, что у неё будет наследник, немножко спала. Но, как известно, дольше 9 месяцев трудно сохранять такую версию, они ухитрились её держать 12 месяцев.

С. Бунтман — Ну, ошиблись немножко.

Н. Басовская — Три месяца плюс-минус, неточности. Медицина известно какая была. Но в конце-концов пришлось признать. И всё, что осталось, а признание это случилось в 1555 году, в это время как раз Карл V отрёкся от императорской короны, Филипп там, у себя, стал ещё императором.

С. Бунтман — Нет, он не стал императором, он стал только испанским королём.

Н. Басовская — Он получил половину империи. Готовится бороться за прочности границ и объединения всей. И в это время она... Народ готов был смягчиться. Но нет, она не дала ему это сделать. Во-первых, она втравилась в противоречия с Францией, ради Филиппа. И чем это кончилось? Непродуманная война, к которой Англия была не готова. Потерей Кале. В 1558 году англичане потеряли последний обломок своих владений во Франции, на континенте. Кале. Важнейший. Ворота Франции называли этот город. И известны такие слова. Она говорила: «Когда я умру, и произойдёт вскрытие, будет вскрыто моё сердце, там обнаружат Кале».

То есть, закат её жизни очень плохой, очень тяжёлый. Жизнь-неудача. И народ при жизни называет её Кровавой. И возлагает все свои надежды опять на принцессу, опять на женщину. Как потом выяснилось, не напрасно, потому, что Елизавета, как женщина более умная от природы, она имела возможность видеть все эти безумные ошибки, все эти безумные поступки, эту попытку силой и только силой, казнями и только казнями и кострами повернуть Историю, а тем более мысли людей вспять.

С. Бунтман — Но Мария её не тронула. Мария её оставила в живых.

Н. Басовская — Да. Она состояла в её свите некоторое время. Но Елизавета, видимо, была столь умна, что вела себя так тихонечко, так осторожненько, что её не за что было раньше времени казнить.

С. Бунтман — Да. Только причастие не принимала по католическому обряду.

Н. Басовская — Тем не менее, Мария всегда её называла сестрой, как когда-то называла братом своего этого бастарда. И во всяком случае, вся эта странная история с детьми, которые то законны, то не законны, завершилась тем, что Елизавета правила как законная правительница Англии.

С. Бунтман — Наталья Басовская. Вот такая судьба Марии, прозванной Кровавой. Марии Тюдор, королевы Англии.