Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Алексей Венедиктов — И вот, действительно, ученый на троне, Улугбек, как бы мы сейчас сказали, советский ученый на троне, потому что, как всегда, когда речь идет о приоритетах, все, кто когда-то жил на бывшей территории Советского Союза, приписывают...

Наталия Басовская — Узбекистан.

А. Венедиктов — Совершенно верно, ученый узбек на троне. Улугбек. Наталья Ивановна Басовская.

Н. Басовская — Но он столько же принадлежит Ирану и вообще Передней Азии. Хотя, конечно, именно в Самарканде, где хранятся по сей день многочисленные рукописи, оставшиеся от этого ученого на троне, там протекала большая часть его жизни и деятельности. Но он принадлежит, в общем, Востоку более широко. Кто такой Улугбек, формально? Улугбек Мухаммед Тарагай, годы жизни 1394–1449, правитель Мавераннахра — не сразу выговоришь.

А. Венедиктов — Господи, что ж Вы так!

Н. Басовская — По-арабски означает «то, что за рекой». Название со временем стало обозначать не только правый берег Амударьи, но и в целом междуречье Амударьи, Сырдарьи. В VII–VIII веках арабы породили вот это вот слово, Мавераннахр. А он правил этим государством, которое было, конечно, меньше, чем мировая империя его деда. И все-таки, он правитель государства, он султан, и он ученый на троне. Судьба сложная уже по определению: сказав эти формальные вещи, можно догадаться, что жизнь его простой быть не могла. Главные города его государства все известны: Самарканд, Бухара, Ходжент. Места, культурно отмеченные в истории человечества. А он, второй пункт, помимо правителя, — величайший астроном, не только своей эпохи, на все времена. Географ, несколько литератор, немножко причастен истории, математике — трудно перечислить сразу. То есть, ученый типа ученого Возрождения.

А. Венедиктов — Ну да, у такого дедушка такой внук, я бы сказал.

Н. Басовская — Это поразительно.

А. Венедиктов — Причем, любимый внук.

Н. Басовская — И это да, он его выделял всегда, Тимур, и это сказывается на всей изломанности судьбы его жизни. Его жизнь была изломана, так же, как его позвоночник, о котором мы с Вами уже говорили, который был найден, тело его было найдено после его трагической гибели — об этом, наверное, чуть позже. Чем же он отмечен в истории по-настоящему, глубоко? Внук Тимура, любимый. Владения Тимура от Волги до Ганга, от Тянь-Шаня до Боспора — вот такой дед. Организатор знаменитой самаркандской школы астроном и математиков — два пункта такие, противоположные. Автор-составитель знаменитого «Зиджа Улугбека», или «Султанского зиджа». Зиджи — такой жанр на Востоке, средневековые сочинения по астрономии, имевший практическое значение. Т.е. практикумы для наблюдений за небесными телами. Создатель обсерватории в Самарканде, самой крупной обсерватории древности и средневековья, оснащенной потрясающе для своего времени. Человек, принявший мученическую смерть по приказу своего старшего сына. Человек, чье тело было найдено в середине ХХ века, а именно, в 1941 году, по черепу восстановлен его облик. В 1994 году широко отмечалось 600-летие Улугбека. Человек на долгие времена.

А. Венедиктов — Отметим, что самое интересное, ну, не самое интересное, а интересную точку: он родился в обозе. Он родился в...

Н. Басовская — Он родился на привале.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Он родился 22 марта 1394 года в городе Султания — Иранский Азербайджан — во время стоянки военного обоза его деда Тимура. Это был пятилетний поход Тимура — Тимур все время был в походах — В Иран и Переднюю Азию. Его рождение связано с одним очень гуманистическим событием. Вот интересно... я, конечно, не мистик, но есть какие-то знаки, какие-то символы в судьбе каждого человека. В тот момент, когда он родился...

А. Венедиктов — Надо вспомнить... надо вспомнить, что дед, когда был в походе, имею в виду Тимура, значит, он поступал с захваченными городами, как правило, очень жестоко. Очень жестоко.

Н. Басовская — Всегда и абсолютно.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Жестокость была его принципом, его называли, там, злым, хромоногим, ну, не знаю, каким — страшным. Это символ ужаса. И взяв какой-то очередной населенный пункт, он совершенно и в уверенности, что все делает правильно, истреблял все население этого населенного пункта. Он вообще говорил: «Как есть только одно Солнце на небе, как есть только один Бог, так и должен быть на Земле только один правитель». И он знал, кто это — это он сам. И вот, он захватил как раз очередную крепость, крепость Мардин, и началось истребление жителей. В этот момент к Тимура прибыл гонец и сказал, что одна из его...

А. Венедиктов — Невесток.

Н. Басовская — Невесток, это называется, невесток.

А. Венедиктов — Невесток, да.

Н. Басовская — В обозе он возил с собой довольно много родни. ...родила мальчика. Рождение мальчика всегда, сколько бы жен не было, сколько бы мальчиков не было, всегда большой праздник. И по этому случаю Тимур поступил как-то нестандартно: он приказал приостановить истребление жителей этой крепости. Маленький Улугбек своим рождением, не ведая, спас жизнь, наверняка, нескольких тысяч человек. И вот это гуманистическое какое-то внутреннее событие, оно потом коррелируется с какой-то частью его жизни. У него был замечательный воспитатель: шейх Ариф Азари, поэт, ученый. С трех лет дед приказал прикрепить к нему этого человека. Он считал, что в три — очень умно; завоеватель-завоеватель, а мыслил правильно — в три года пора начинать общее развитие ребенка. И с 3 до 7 лет этот поэт и сказитель — вот, что подчеркивают. Сказания на Востоке средневековом — легенды, мифы — огромный пласт их культуры. Они красочны, они изумительны. Ну, чего стоит «1001 ночь», которая нам это показывает, мы способны как-то приобщиться к этому. Этот сказитель как-то, наверняка, развивал ребенка так, что когда Улугбек через 46 лет — пожилой Улугбек — встретил этого человека старше себя на 8 лет... нет, на 12. Встретил этого человека в одном из городов, он его узнал. Тот Улугбека нет — конечно, трехлетний мальчик изменился больше. А он узнал этого взрослого человека. Он окружил себя со временем тоже выдающимися людьми, приблизил к себе знаменитых астрономов Кази-заде Руми и Масуда Кашани. Это люди, крупнейшие ученые своего времени. Надо сказать, что здесь он подражал деду. Тимур, находясь все время в походах и создавая всемирную империю, тем не менее, при своем дворе концентрировал мыслящих, интеллектуальных людей. Хотелось показать, что вот этот единственный правитель мира — а он верил, что он им станет — он ценит и культуру, и в этом смысле возвышается над всем миром. Этому Улугбек тоже будет подражать. И... Но к сожалению, он будет подражать и другому. Дело в том, что детство мальчика Улугбека уже было затронуто завоевательной деятельностью его деда. Во время похода Тимура в Китай, куда он вел 200-тысячное войско, в 1404 году, Улугбек десятилетний стоял под знаменем деда. В том же 1404 году при дворе Тимура маленький Улугбек вместе с несколькими другими малышами внуками, участвовал в церемонии приема посланника короля Испании. Малыши эти должны были взять верительные грамоты у посла и передать их великому Тимуру. Ну, для маленького ребенка это, конечно, очень значимое событие, и сесть вблизи деда, вблизи его трона. Т.е. судьба толкала его сюда, к мыслям о мировом господстве, к мыслям о походах, о победах. В том же 1404 году Тимур устроил громадные торжества по случаю его победы над турецким султаном Баязедом — это действительно была грандиозная победа. И он в эти торжества включил свадьбу нескольких внуков. Интересно, знал ли он, сколько их у него всего? Я не уверена. В том числе, состоялась свадьба 10-летнего Улугбека. Эти символические события были очень важными, знаковыми. И таким образом, ранний этап его жизни толкает его все-таки, преимущественно, к политике, двору, военным походам. Но что-то внутри него привело к тому, что ученый со временем победил.

А. Венедиктов — Наталья Ивановна Басовская. Мы говорим о султане Улугбеке, мы еще находимся на стадии того, когда его дед, Тимур, жив, когда его отец, младший сын — младший сын Тимура — Шахрук, кстати, находится в такой, небольшой опале. А он при дворе деда всегда. Любимый внук. Любимый внук, который, как мне кажется, вот то, что я читал — он развлекал деда своей непохожестью на остальных. Он его развлекал.

Н. Басовская — Дед его явно выделял. Другие ревновали. А видимо, у маленького мальчика вот этого, которого с трех лет начали развивать, а почва была, были задатки. И со временем этот человек, этот султан сумел в уме вычислять долготу солнца и производить другие, сложнейшие математические упражнения и решения, то значит, в нем наверняка сызмальства заложено было что-то необычное. А Тамерлан, при всем ужасе его облика, естественно, не был глупым, ненаблюдательным, иначе он не занял бы такого положения. И он это, видимо, ощутил. Другие внуки и другие родственники даже несколько ревновали, потому что Улугбек был любимцем. И его...

А. Венедиктов — Я, кстати, хочу порекомендовать нашим слушателям книгу «Звезды над Самаркандом». Там как раз детство Улугбека и описывается. По-моему, автор Бородин.

Н. Басовская — Да, мы не знаем не так много деталей, но они есть, потому что об Улугбеке сохранилось очень много источников. Множество рукописей, связанных с деятельностью Улугбека, и прежде всего, его трудов — на персидском языке и на арабском языках, хранятся в архивах Узбекистана и Турции. Самый дорогой документ, самый, ну, можно сказать, почти бесценный документ — это письмо его ученика Гияса ад-Дина аль-Каши, выдающегося математика и астронома, из Самарканда, отправленное к отцу. Аль-Каши отправил, вот, своему отцу описание того, какое впечатление на него произвел вот этот двор самаркандский и ученые занятия Улугбека. И таких подробностей, как в этом письме, нет нигде. Оно известно только с начала, с 30-х годов ХХ века, но сейчас оно бесценно. Рукопись его хранится в одной из мечетей в Иране. И вот в этом документе Улугбек проступает, вырастает как выдающийся ученый, как выдающийся ум. Хотя, повторяю, ожидать, что именно у Тимура будет вот таков любимый внук... Тимур совершенно другим был занят: разгромил Орду, совершил поход в Индию, захватив Дели. Победил Турцию — о чем я говорила, султана Баязида I. Совершил поход — начал поход — в Китай, он умер во время этого похода. Завоевал Хорезм и Хорасан, Иран, Закавказье. Почему здесь рождается такой ребенок? Никогда мы этого не поймем, никогда нам этого не объяснить. Но интересно, что и у Тимура была связь с Самаркадом: Тимур был женат на сестре эмира Самарканда Хусейна. И вот как-то этот город отличал. И в удел любимому внуку достался он через, конечно, отца Шухруха, именно Самарканд, наверное, не случайно. А надо сказать, что его дальнейшая судьба, конечно, связана была все с теми же последствиями деятельности его деда. Дед умер в 1405 году. Когда уходит такой грандиозный правитель, в средневековой истории и не только в средневековой, некие распри — ну, там прямо открытые и массовые, неизбежны. И конечно, это грандиозное тимурское государство начинает распадаться, разваливаться, как когда-то держава Александра Македонского после его неожиданной кончины.

А. Венедиктов — Только в отличие от той державы, тут сыновья и внуки постарались.

Н. Басовская — Тут дерутся все против всех, нет даже никаких постоянных каких-нибудь объединений, союзов — все против всех. Но победителем выходит отец Улугбека, Шухрух. Шухрух, видимо, был человеком достаточно сильным и значительным, и ему удалось удержать не все, но значительную часть этого объединения, государства, и он поставил Улугбека, вот, на Самарканд и границы с тем, чтобы он удерживал северную границу бывшей империи Тамерлана от кочевников — это была задача очень трудная.

А. Венедиктов — Я хочу только сказать, что в этой гражданской войне — если ее можно назвать гражданской войной — против Улугбека — а когда умер его дед, ему было 11 лет, Улугбеку — против Улугбека выступал его любимый дядя Халиль-султан. Потому что Халиль-султан был тоже книгочеем, я бы сказал. Но политическая воля отца, неграмотного Шахрука или Шухруха, да, взяла верх, и он защищал отца. И в результате оказался среди победителей, хотя самому ему не доверяли войско.

Н. Басовская — Нет, он стремился. Вот противоречивые две тенденции, которые предопределены в его жизни — тень деда, величайшего завоевателя, и собственное интуитивное тяготение к науке, слегка поддержанное при дворе деда тем примером, который там тоже был. Он сгонял, Тимур сгонял зодчих, архитекторов, скульпторов, грамотеев — кнутами, жестоко, не так как, вот, в эпоху Возрождения, допустим, в Италии правители приглашали ко двору, платили, создавали какие-то условия — нет, здесь все было свирепо и несколько варварски. Но во всяком случае, идея та же самая. Улугбек этой идее не следовал. Тех, кому он приглашал к своему двору, он окружал чрезвычайным уважением, подчеркнутым уважением. И это все больше и больше начинало не нравиться, прежде всего, духовенству. Духовенство заметило довольно быстро... ну, где-то к 30 годам Улугбек сосредоточился на просветительской деятельности больше, чем на войне. Тем более, что в войнах он терпел неизменно поражения. Только удавалось, вот, сдерживать кочевников с севера, и все. Победителем он, в сущности, не был ни в одном сражении. И вот, он к 30 годам перешел исключительно на ученые занятия.

А. Венедиктов — Надо сказать перед перерывом — новости — что судьба так еще распорядилась: в 1427 году он потерпел поражение, очень серьезное военное поражение, крупную неудачу, и отец, султан Шахрук, запретил ему...

Н. Басовская — Запретил.

А. Венедиктов — Запретил своему сыну, правителю Самарканда, лично командовать войсками. Что оставалось? Занятия наукой и культурой.

Н. Басовская — Спасибо Шухруху!

А. Венедиктов — Да. Может, он вздохнул с облегчением, Улугбек.

Н. Басовская — Большое спасибо Шухруху за это решение.

А. Венедиктов — Человеческое.

Н. Басовская — Судьба науки в дальнейшем была бы иной, если бы он не запретил ему подражать дедушке Тимуру.

А. Венедиктов — Напоминаю, что в прямом эфире «Эхо Москвы» программа «Все так!», Наталья Ивановна Басовская. Мы продолжим сразу после новостей и рекламы.


НОВОСТИ


А. Венедиктов — А мы говорим о внуке Тимура, а может быть, когда-нибудь дойдут и до дедушки руки. Мы говорим об Улугбеке, об ученом на троне. Итак, в 1427 года запрет султана Шахрука, отца Улугбека, заниматься воинским искусством. Неудачник, неумеха как военачальник. Занимайся управлением.

Н. Басовская — В войне он был неудачником. Его имя, Улугбек, между прочим, тоже означает «великий правитель». Но величие его оказалось в другом. Во-первых, он действительно сосредоточился сколько-то на внутренних делах правления. И здесь необходимо сказать о некоторых его шагах, которые сыграли потом роль в его трагической судьбе, в окончании его жизни. Он, желая улучшить ситуацию в государстве, провел денежную реформу, действительно, как считают специалисты, очень полезную. Там было повышено... в монетах был повышен вес медных монет, они стали более полновесными, ценными для торговли. И была осуществлена централизация чеканки монет. Это важно для налаживания внутренней торговли, да и для участия во внешней торговле. А междуречье Амударьи и Сырдарьи — это место, где пересекались мировые торговые пути. И второе, что он сделал — своей волей, своим умом — он ввел новый торгово-ремесленный налог тамга. И налог этот лег довольно серьезным бременем на духовенство, на церковные учреждения, и крупных земельных собственников, которые одновременно занимались и торговлей. И следовательно, у султана появились серьезные недоброжелатели — это важное обстоятельство. Плюс, он все больше и больше погружался в ту самую научную жизнь, научную, просветительскую, которая церкви, в общем-то, была всегда и везде достаточно чужда, а со временем она начала думать, что это и опасно. А Улугбек увлекался этим все больше. Он основал три медресе. Он построил медресе в Бухаре — 1417 год, — в Самарканде — 1417–1420 — и в Гиждуване — 1433 год. Самаркандское медресе великолепно сохранилось. И это был центр науки и просвещения очень серьезный. В нем учились до XIX века учащиеся, студенты. Они там и жили, так было построено — у них были комнаты небольшие для каждого студента. Около 100 студентов там находились. Интересно, как Улугбек, можно сказать, осуществил подборку кадров. Рассказывают современники: некто Мухаммад Хавави предложил свои услуги, сказал «я...» Султан объявил: нужен человек всесторонне образованный, гуманитарно образованный. Он сказал: «это я». Улугбек взглянул на него — вид непрезентабельный. Побеседовал с ним и сказал «да, он подходит». Убедился в его познаниях, пишут современники, велел отвести его в баню и надеть на него хорошую одежду, что и было сделано. Вот так шел подбор кадров. Помимо лекций там были диспуты, и в этих диспутах часто принимал участие сам правитель. Вот ученый на троне. Интересная была установка на этих диспутах: он иногда, как пишут источники, специально ставил сомнительный тезис или даже неверный тезис, и те, кто что-то... ответ на какой-то вопрос. И те, кто пытались доказать, что этот ответ обязательно правильный, потому что это сказал султан...

А. Венедиктов — Да, султан.

Н. Басовская — ...он их наказывал. Не свирепо, но ругал, допустим, отправлял куда-то там дополнительно заниматься — так, педагогически наказывал. Т.е. это, конечно, признак большой неординарности этого человека. Реформа вызвала недовольство тех слоев, которые очень опасны, войско было уже недовольно им в результате всяческих поражений, кто был им доволен? Узкий круг ученых, тех, кто не определяют ни политику, ни какие-то важнейшие события в жизни, но они имели основание быть им довольны. Итак, «Зидж Улугбека», еще раз скажем про это знаменитейшее сочинение. Во-первых, почему астрономия? Почему он так сосредоточился именно на астрономии, как и многие из его окружения — я назвала несколько знаменитых имен? Он пишет в предисловии — считается твердо, что это его слова — «науки вечны, на них не влияют ни смены народов и религий...» Вот уже ересь. В глазах представителей духовенства преступное заявление. Ибо религия, божественное влияет на все. А он говорит, нет, науки вечны. Различие языков, течение времени — ничто не влияет на науку. И приводит арабское двустишие. О значимости человека, пишет, важно в этом двустишии написано. «Важно то, что мы оставим, когда уйдем». Звезды останутся навсегда — в этом он убежден. Надо еще учесть, что.... Мне вот довелось побывать в междуречьи Сырдарьи, Амударьи в составе экспедиции Российской Академии Наук, и у меня есть личные впечатление от звезд тамошних. Улугбек должен был появиться именно там. Он самый крупный астроном дотелескопической эры астрономы, а телескоп, как известно, и как мы рассказывали в одной из наших программ, собственными руками изготовил в XVI веке впервые великий Галилей. Но дотелескопическая наука — здесь Улугбек абсолютный лидер. Итак, звезды в этой части, в Средней Азии, очень хорошо видны, на очень темном южном небе. Они кажутся ближе, чем у нас. У нас, вообще, в Москве пока звезду разглядишь, умучаешься. Они очень яркими и кажутся приближенными, потому что там сухой воздух. Потому что там совершенно другой климат. И вот они притягивают внимание Улугбека и людей, окружающих его. Им почему-то страшно хочется сосчитать, как же... сколько, на каких расстояниях, в каком положении они находятся, как они перемещаются. И в этом знаменитом зидже, что же там содержится? Первая книга после введения называется «Опознание эр». Описаны различные календарные системы, пять или шесть календарных систем мировых. Мусульманский лунный календарь, который назван «эрой Мухаммеда», греко-сирийский солнечный — «греческая эра», персидский солнечный календарь, правила перехода даны из одной системы в другую, маликшахский календарь, т.е. персидский, который реформировал великий Омар Хайям, китайско-уйгурский календарь — и отмечены знаменательные дни в разных календарных системах. Вот чем были озабочены эти люди. Эти материалы были опубликованы в Европе в середине XVII века. Оксфордский ученый Грифс это сделал. И привлекли сразу потрясающее внимание европейцев. Европейцы довольно долго не знали, что там, в глубинах Азии, творится такое действо в общении человека со звездами. Было ли в этом что-либо романтическое, не знаю. Но построенная им обсерватория была грандиозным сооружением. Самый знаменитый прибор, который там... остатки которого нашли там в 40-х годах ХХ века, этот прибор... около 30 метров высотой — прибор. Это сооружение — секстант. И это грандиозное сооружение позволяло им вести те самые наблюдения над звездами, которые они вели, писать о синусах, тангенсах — примерно о том, что мы до сих пор изучаем в школе — в такие времена, в XV веке. И то, что, вот, он был занят, озабочен прежде всего этим, окружил себя соответствующими людьми, проводил много времени в медресе, писал стихи, и конечно, видимо, религиозной жизнью был занят мало, все больше и больше привлекало к нему недовольство окружающих деятелей церкви.

А. Венедиктов — Наталья Ивановна Басовская. Я бы еще добавил, что все-таки он был еще рачительный хозяин, потому что он строил. Строил мосты, строил караван-сараи. Да, он все-таки пытался...

Н. Басовская — Это было очень в традиции вот этого средневекового очередного центральноазиатского возрождения. Там несколько было пережито возрождений. Сразу после изгнания арабов в VIII... IX–X век, потом опять временное какое-то отступление, упадок. И вот еще — такой шаг к возрождению, такой, совершенно определенно. И строительство — знак этого явления возрождения. И надо сказать, что — я опять сейчас припомнила, ведь это медресе тоже сохранилось знаменитое в Самарканде — припомнила такую подробность: там были удивительные росписи, изумительно этой керамикой, майоликой отделанные эти здания — они по сей день шедевры.

А. Венедиктов — Как говорят, фарфором.

Н. Басовская — Они как музыка. И там есть изображения животных, т.е. то, что церковь не могла разрешить, не могла поддержать. Он начал вести себя все более и более светски.

А. Венедиктов — Вот, в связи с этим вопрос на наш sms — напомню, если у вас есть вопросы, 970-45-45 — Валерий из деревни нам пишет: «Как научные занятия Улугбека соотносились с исламом?»

Н. Басовская — Никак, плохо.

А. Венедиктов — Плохо, Валерий.

Н. Басовская — Он не трогал ислам ни словом, ни жестом, как бы, вот это есть, я всех уважаю. Но делал свое и делал то, что им нравится не могло, и вот его — конец его жизни, а мы приближаемся к концу его жизни, увы — доказывает, что то глухое недовольство, которое должна была копить религиозная община против него, это глухое недовольство копилось, а потом вылилось в действие. Конец его жизни был очень страшен, просто поразительно страшен.

А. Венедиктов — Ну, он сначала стал султаном все-таки.

Н. Басовская — Да, он султан.

А. Венедиктов — Умер... в 1447 году умирает его отец Шахрух, и он унаследует эту империю, с которой он не знает, что делать.

Н. Басовская — И Улугбек оказывался его единственным выжившим сыном, потому что в бесконечных предшествующих войнах Шахруха остальные его сыновья погибли. И вот, остался единственный Улугбек. Ему, конечно, стать великим правителем очень сложно. Сразу объявились другие претенденты. Старший сын Улугбека сразу заявил, что он отцу не хочет ни в чем уступать. Этот человек с именем, которое предано было все-таки проклятью в памяти человечества, Абд ал-Латиф, он сразу заявил, что... почему-то, наверное, так, что «ты папа, занимайся своими учеными занятиями, сиди в своей обсерватории, а я претендую на трон». Племенник — Алла Аддаула. И т.д. И вот, пользуясь тем — они знали, прекрасно знали, что войско не настроено в пользу Улугбека. Ученый на троне солдат мало вдохновляет. Что...

А. Венедиктов — Еще не победитель. Он еще...

Н. Басовская — Да, не победитель, конечно.

А. Венедиктов — Он... да, да.

Н. Басовская — Конечно, конечно. Любое войско прямо связано исключительно с победами. Конечно, знали, что против него есть возражения духовенства. И потом, я думаю, в общей атмосфере эпохи, этой стадии жизни средневекового общества его гуманистические телодвижения — они были, просветительство и прочее — они очень малую социальную, так сказать, поддержку и популярность могли иметь. В узком круге. Круг в Европе был пошире в силу античного наследия. Но надо сказать, что здесь античное наследие было известно. Как известно, здесь прошел, по этим местам — междуречье Амударьи и Сырдарьи — в свое время победительный Александр Македонский. И надо сказать, что Самарканд, центр той области, которая тогда называлась Согдиана, сыграл в судьбе похода и жизни Александра заметную роль. На пути в Индию он именно в Самарканде убил в горячности своего молочного брата, побратима Клита — это знаковое событие, которое, в общем, сыграло в судьбе Александра огромную роль. Клит сумел заявить Александру, что он неправ, что он превращается в восточного деспота, и был убит. На обратном пути из Индии снова в районе Самарканда, в Согдиане, Александр устроил те знаменитые 10 тысяч браков своих воинов и полководцев с местными восточными женщинами, девушками и т.д. — знаменитая идея вырастить новую расу людей. Между прочим, так, на всякий случай, решившись смело высказаться, я полагаю, что тот же самый восстановленный облик Улугбека, внешний облик, который осуществил Михаил Михайлович Герасимов...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — ...советский антрополог, скульптор, он показывает большое этническое смешение в лице этого человека. Его не отнесешь строго ни к европейцам, ни в коем случае строго только к Азии. Это смешение этносов.

А. Венедиктов — Ну как, империя, конечно же, империя.

Н. Басовская — А начал это Александр. Ну, и в результате той же деятельности Александра имена Птолемея, Эвклида, их труды были известны здесь, в Азии. До них уже, до времен Улугбека, этим уже увлекался и занимался Авиценна, о котором мы тоже в нашей программе говорили. Эти рукописи были известны, труды Эвклида обсуждались в медресе Улугбека. Т.е. такой очаг высокой интеллектуальности здесь существовал. При полном незнании об этом на долгое время европейцев. Коммуникации были очень плохие.

А. Венедиктов — А вот если вернуться все-таки к социальной поддержке, как принято говорить — итак, смотрите...

Н. Басовская — Это правильно.

А. Венедиктов — Армия против, духовенство против.

Н. Басовская — Духовенство против.

А. Венедиктов — Ремесленники, торговые — против. Налоги. Налоги.

Н. Басовская — Крупные землевладельцы против. Этот налог, тамга, он давал хороший доход казне, и позволял Улугбеку...

А. Венедиктов — Строить медресе.

Н. Басовская — Да. Строить, улучшать дороги. Но люди трудно оценивают эти дальносрочные действия, они видят то, что сегодня. И налог — это всегда лучший способ возбудить недовольство. Улугбек в этом был неосмотрителен, как звездочет.

А. Венедиктов — Еще есть одна точка — Вы начали говорить про империи, тут же наши, конечно, слушатели стали реагировать, скажем так. Этническое происхождение Улугбека и жителей Самарканда того времени? Не было таких этносов.

Н. Басовская — Огромная смесь.

А. Венедиктов — Например, узбеки, которые приписывают Улугбека себе — естественно. Но ведь Улугбек боролся с северными узбекскими племенами, это были его главные враги...

Н. Басовская — Его главные враги, совершенно верно.

А. Венедиктов — Главный враги, ему было поручено. Поэтому...

Н. Басовская — Родился на территории иранского Азербайджана...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Главная рукопись хранится в Иране.

А. Венедиктов — Мама, значит, даже не знаю, откуда, честно говоря — там, принцесса какая-то...

Н. Басовская — Мне тоже не довелось как-то...

А. Венедиктов — Но из каких-то, вот, тоже таких народов, которые все перемешались.

Н. Басовская — Их было так много, смесь была колоссальная, особенно еще и потому, что вот в этих... в элите общества были приняты династические браки именно межплеменные, потому что лучший союз, военный союз — это союз, закрепленный с помощью брака. Так вот, закат его жизни — все-таки мы подходим к нему, и никуда от этого не деться.

А. Венедиктов — Он только два года был великим султаном.

Н. Басовская — Он совершенно трагичный.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Да, султан он с 1447 по 1449, сплошные распри, заговоры против него, недовольство — ему не на кого опереться. И в конце концов прямая война с сыном, старшим сыном Абд ал-Латифом.

А. Венедиктов — Открытая война — два войска.

Н. Басовская — Два войска сошлись, и войско Улугбека наголову разбито войском сына, этого самого Абд ал-Латифа. Абд ал-Латиф...

А. Венедиктов — Сын, да.

Н. Басовская — ...предъявлял к отцу многие претензии. Во-первых, и главное, как бы, звучит везде, что он ревновал его к младшему сыну — Улугбек выделял младшего. Не знаю, но могу предположить — может быть, младший сын больше любил звезды. А Абд ал-Латиф был человеком просто звероподобным. Улугбек сдался сыну, он разбит — что ему остается? И сдался на милость победителя, победитель — старший сын. Попросил отпустить его в паломничество в Мекку. Смиренная просьба и полная безопасность для захватчика престола Абд ал-Латифа. Почему — он уходит, уходит далеко, уходит надолго, он пожилой...

А. Венедиктов — Навсегда, на самом деле.

Н. Басовская — Да. Он пожилой, едва ли он вернется. И он получил от сына такое фальшивое согласие, на самом деле, фальшивое. Потому что на самом деле сын провел тайный суд над своим отцом, заочный церковный суд. Вот еще раз отвечаем нашему слушателю, который интересовался мнением духовенства. Да плохое мнение — вот тут оно и вылилось. Проведен был тайный суд, на этом суде, где не присутствовал Улугбек, его обвинили в ереси, в отступничестве. От Корана, который он знал наизусть — это всем известно.

А. Венедиктов — Да, кстати, он знал наизусть, да.

Н. Басовская — Он совершенно свободно цитировал Коран и не отвергал значимость этой великой книги. Ибо потому что крайние фундаменталистские устремления в исламе — это не значит, что не знать Коран и не ценить этот великий исторический источник. Он находил там свое, и я уверена, гуманистическое. Итак, его обвинили в ереси и вынесли приговор. Приговор смерти. Но смерть, которая будет осуществлена, выполнена не как публичная казнь, а как осуществление одного из законов шариата, т.е. наказать его по тем крайним религиозным законам, которые, как они считали, он нарушал. Был найден человек, некто Аббас, который имел право на кровную месть Улугбеку.

А. Венедиктов — А!

Н. Басовская — Ибо отец Аббаса был казнен по приказу Улугбека. Молва говорит о том, что этот отец был заговорщиком, главой заговорщиков. Весь заговор Улугбек пощадил, а его одного, как непримиримого и главаря, по законам того времени казнили. И вот этот Аббас имеет по шариату право кровной мести. Ему таким образом было поручено узаконенное убийство Улугбека. Он догнал Улугбека, который шел в это паломничество, совсем недалеко от Самарканда. Улугбек был схвачен, были очевидцы, они рассказали — сцена этой смерти была описана еще в Средние века. Его связали, он не сопротивлялся, он понимал все, что произошло. Связали и отрубили голову, без каких-либо торжественных церемоний. Абд ал-Латиф, который все это вдохновил, старший сын, приказал также казнить и своего младшего брата, Абд ал-Азиза, которого считал — я почему еще раз предполагаю, что Абд ал-Азиз был ближе духовно отцу, потому что Абд ал-Латиф все время, старший брат, обвинял его в непутевости. Непутевый — тяготение к науке вполне могло быть так расценено. Правил он страшно недолго, этот узурпатор и злодей, отцеубийца. Меньше года. Есть легенда. Меньше, чем через год он был убит заговорщиком. Легенда: во сне Абд ал-Латифу приснилось, что ему на блюде преподносят его собственную голову. Проснувшись в ужасе, он начал гадать по книге стихов Низами, что было очень принято.

А. Венедиктов — Да, да, да.

Н. Басовская — И наткнулся на такие строчки: «Отцеубийце не может достаться царство, а если достанется, то не более, чем на шесть месяцев». Он просидел чуть-чуть более, но оставшиеся месяцы наверняка были ужасными. Второе, в общем-то, предание, что любимый ученик Улугбека, аль-Куши — или аль-Каши, по разному пишут их имена, транскрибируют — узнав о смерти... очень быстро в Самарканде узнали — беспроволочный телеграф сработал безошибочно. Люди на базаре только об этом и говорили. Они могли его не любить, но мученическая смерть все меняет. Все с ужасом уже рассказывали. Тем более, смерть по приказу собственного сына. И узнав, тут же этот любимый его ученик, он надел кольчугу... отважный человек. Вот ученый, но отважный человек. Понимал, что его могут убить. Бросился в эту обсерваторию знаменитую, чтобы вынести книги и рукописи. И довольно большой груз, наняв каких-то людей, вытащил оттуда. Благодаря ему, как бы, мы теперь имеем этот архивный фонд.

А. Венедиктов — А в 1941 году могила Улугбека была вскрыта археологами — Тимура, дедушки Улугбека, советскими археологами. И даже, собственно говоря, есть предание, что могила Улугбека была вскрыта 21 июня 1941 года, за день до начала Великой Отечественной войны...

Н. Басовская — И Тимура.

А. Венедиктов — Вместе с Тимуром. И якобы, археологам явились три мусульманских священника, священнослужителя — откуда в Советском Союзе там могли явиться, я не знаю.

Н. Басовская — Да это все сказки.

А. Венедиктов — И сказали, что «если вы вскроете эту могилу, выйдет дух Войны». И вот, прошел день, и началась Великая Отечественная война. Ну, скорее, это приписывается, конечно, не могиле Улугбека, а могиле Тимура, но тем не менее...

Н. Басовская — Тимура, исключительно Тимура.

А. Венедиктов — Но тем не менее — там все Тимуриды были вскрыты — но тем не менее, надо напомнить, что уже шла Вторая мировая война, и шла она уже почти больше, чем полтора года.

Н. Басовская — Людям просто свое ближе, им кажется, что Тимур был очень озабочен — дух Тимура — озабочен судьбой Советского Союза. В чем я глубоко сомневаюсь. Любимый ученик Улугбека — я все-таки еще скажу — стал одним из средневековых эмигрантов. Он бежал в Турцию, этот аль-Каши, успел побыть недолго советником султана, был ласково принят. И поэтому часть вот этого рукописного наследия, значительная часть, была спасена. Что-то осталось там, на родине, что-то есть в Турции. Но он, конечно, показал, что он понял, что такое значимость, научная и духовная значимость Улугбека, и на самом деле, имя этого неудачливого правителя, несчастного полководца, но великого звездочета осталось в истории неслучайно, заслуженно.

А. Венедиктов — Наталья Ивановна Басовская, Алексей Венедиктов в программе «Все так».