Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Алексей Венедиктов — Итак, мы начинаем нашу программу «Все так!», Наталья Ивановна Басовская, добрый день!

Наталия Басовская — Добрый день!

А. Венедиктов — Говорим мы сегодня о графе Ламорале д’Эгмонт, как его называли французы или граф Эгмонт, как его называли в книге Шарль де Костер. Совершенно незнакомый человек для российского читателя, как историческая личность.

Н. Басовская — Тем не менее, скорее даже принц — он был и графом, и принцем. И в свое время, в своей эпохе на территории Западной Европы, причем от Гааги, допустим, Брюсселя или Гента, где его казнили, до Мадрида — это вся Западная Европа — имя его прозвучало, прозвенело. Я вот назвала сегодняшний разговор о нем «Граф Эгмонт — невольник чести». Всего-навсего. Тем он более всего остался в умах и вдохновил тех двух гениев, о которых Вы спросили наших слушателей — не просто даже великих: двух гениев, это можно смело сказать — что был невольником чести. Что слово честь, понимаемое дворянски, но в то время мыслящая часть общества — это именно было дворянство — оказалось для него важнее. Я еще назвала бы его единожды присягнувшим. Он два раз присягал в своей биографии...

А. Венедиктов — Он два раза присягнул. Дважды.

Н. Басовская — Но одному и тому же.

А. Венедиктов — Да, одному и тому же. Переприсягал. Да, да.

Н. Басовская — Он не менял объект присяг. Совершенно верно, Алексей Алексеевич. Единожды приняв религию католическую в детстве остался католиком. Некоторые другие его соратники по той же борьбе освободительной в Нидерландах, будущей Голландии, меняли веру, в частности, Вильгельм Оранский, на кальвинистскую. Единожды присягнул, образно говоря, своей жене — никогда не менял этой присяге. Имел от нее 13 детей, что даже для того времени необычно. Единожды...

А. Венедиктов — Из них 11 выживших — тоже важно.

Н. Басовская — Да. Ну, все равно, 13 раз она родила ему ребеночка. И он был верен ей — как считают, как показывают все источники. И единожды присягнул королевскому дому. Даже не то, чтобы одному королю, а королевскому дому Габсбургов. В итоге... мрачному, оставившему неважный след в истории, но он присягнул. И этой присяге — он ее только подтвердил однажды — не изменил. И в сущности, так ушел из жизни, как невольник чести. Была ли его казнь — а казнен он был в 1568 году — имела ли она большое историческое значение? Видимо, да. Потому что она подействовала на умы, на общественность в разгоравшейся колоссальной освободительной войне в маленьких Нидерландах, области между Германией и Францией. Но в конце концов именно там родилась первая европейская республика. Чуть меньше, чем через 20 лет после его казни. Но казнь повлияла, был популярен. Но сначала надо понять, что за человек, когда жил, что с ним такое было, что за карьера у него была и жизнь.

А. Венедиктов — Раз дворянин и знатный, то богатый.

Н. Басовская — Более, чем знатный, чрезвычайно богатый. Граф Ламораль, принц Гаврский. Ну, все это в свое время звучало очень громко. Корни этого семейства по отцовской линии, графа Эгмонта, восходили ко времени крестовых походов — XI век. Все наиболее знатные люди этого времени стремились доказать, обосновать, что именно к этой славной эпохе, эпохе расцвета рыцарства, того, что называлось благородством и было, в каком-то смысле — восходит их семейство. Но принимались только те, кто это умели доказать. Просто так сказать было недостаточно. Хранились документы, чрезвычайно тщательно, бережно, и когда это было документально подтверждено, это признавалось. Его мать, Франсуаза Люксембург, княгиня, тоже принцесса — Гаврская — передала ему обширные для этой области Европы обширные. Это тесное, маленькое пространство.

А. Венедиктов — Да, да, да.

Н. Басовская — Оно и сегодня небольшое — это Бельгия и Голландия. И чуть-чуть Люксембург.

А. Венедиктов — Ее звали Франсуаза де Люксембург.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Т.е. она люксембургская.

Н. Басовская — Принцесса.

А. Венедиктов — Она принцесса люксембургская...

Н. Басовская — Тоже принцесса.

А. Венедиктов — И двоюродная сестра будущего Филиппа II Испанского.

Н. Басовская — Все, вообще-то, очень...

А. Венедиктов — Т.е. можно сказать, что он был племянник испанского короля.

Н. Басовская — Да. Не напрямую, да, но был, и это большой... большое семейство, вообще, правило Европой. И многие вопросы решались династическим путем. В частности, та коллизия, по которой Нидерланды, область между Францией и Германией, оказались под властью — ой-ой-ой! — Мадрида. Итак, она для своего места, тесного, дала ему обширные земли во Фландрии и Брабанте — современная Бельгия. Но Фландрия была самой богатой областью...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — ...среди этих 17 провинций. Его жена — женился в 1545 — Сабина, сестра курфюрста Пфальцкого, тоже королевская кровь. Сплошная королевская кровь. Вот такое происхождение. Карьера — удивительная, замечательная, яркая. Т.е. вообще у этого человека было все почти на блюдечке.

А. Венедиктов — Да, стартовал он, конечно, с позиций выгодных...

Н. Басовская — Роскошно.

А. Венедиктов — С роскошной позиции.

Н. Басовская — С 16 лет оказался на службе императора Карла V из дома Габсбургов.

А. Венедиктов — Ну, обычная, да, обычная карьера молодого принца.

Н. Басовская — 16 лет, молод, но уже для этой эпохи совершенно взрослый, человек, нисколько не такой уж совсем юноша.

А. Венедиктов — А так — девятиклассник.

Н. Басовская — Карл V... Да, для нас девятиклассник. Карл V династическим путем — будет время, мы это еще напомним нашим слушателям, но пока пусть просто поверят нам — династическим путем соединил под своей личной властью в XVI веке короны Испании и Сицилии, плюс Нидерланды, где не было — и это важный пункт — не было короны, не было королевства Нидерландов, никогда не было там сильной королевской власти, это были разобщенные провинции со своими маленькими правителями. И тем не менее, они достались ему династическим путем, плюс владения в Америке — ранние колонии испанские — и плюс корона Священной Римской империи, Германия. Под... современники сразу определили: в империи Карла V никогда не заходит солнце, потому что объединяются даже разные континенты. И Карл V был воинственный, фанатичен, воевал везде — во Франции, в Италии, воевал с Османской империей, в Северной Африке и т.д. И вот Эгмонт — первый его шаг и первая карьера, естественная для этой эпохи — он отважно сражался.

А. Венедиктов — Но сначала все-таки надо сказать, что он получил образование военное в Мадриде. Т.е. это была одна империя — переехать из тогдашних Нидерландов в Мадрид — это все равно, что переехать, ну, я не знаю, из Новосибирска в Пемзу, я бы сказал. Или наоборот, из Пемзы в Новосибирск.

Н. Басовская — Да, посередине где-нибудь промежуточная Франция, Камбре...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Докуда его и провожали, когда он отправлялся в очередной раз в Мадрид.

А. Венедиктов — Молодой парень, 16 лет, дальше умирает его старший брат, Карл Эгмонт, который унаследовал титул принца Голландского — ну, как провинции Олланд, что называется, — и он унаследовал еще и провинцию Голландию, собственно, землю...

Н. Басовская — Они еще правители провинции, они очень видные люди, все это семейство.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — И к Карлу V попал он на службу и принес ему клятву верности вассальную...

А. Венедиктов — Вот важно. Важно!

Н. Басовская — ...навсегда. Потому что он...

А. Венедиктов — Важно! Это была не военная клятва...

Н. Басовская — Нет.

А. Венедиктов — Это была вассальная клятва — это очень важно. Как принц.

Н. Басовская — Вассальная. Дело в том, что средневековье в этом смысле отнюдь еще не ушло, хотя мы говорим о времени, которое называют совершенно справедливо Ранним Новым временем. Вот это сплетение вчерашнего и сегодняшнего было очень важно. Карл V — фанатичный католик, воинственный завоеватель, и первое поприще, на котором все-таки прославился Эгмонт, конечно, военное. Он полководец. Несколько крупных сражений во Франции...

А. Венедиктов — Не, ну сначала он лейтенант все-таки.

Н. Басовская — Да. Ну, талантливый...

А. Венедиктов — Причем где? В Алжире! В Алжире!

Н. Басовская — В Алжире воевал, в Северной Африке.

А. Венедиктов — Он поехал в Алжир, да.

Н. Басовская — Во Франции. И при нескольких сражениях считалось так: что удача сопутствовала испанцам благодаря действиям Эгмонта. Не испанец...

А. Венедиктов — Это очень важно. Молодой парень. Он молодой парень.

Н. Басовская — Верный и талантливый служака.

А. Венедиктов — Надо все-таки вспомнить, что он молодой, что он еще совсем юный, да.

Н. Басовская — По нашим понятиям юный.

А. Венедиктов — И уже замеченный королем.

Н. Басовская — Но учился не только военному делу, замечу сразу, Алексей Алексеевич. Это был круг дворян нидерландских, в котором он был виднейшей фигурой, которые читали Рабле и Эразма Роттердамского.

А. Венедиктов — Интересно.

Н. Басовская — Которые изучали древние языки... Т.е. Возрождение со средневековьем сплелись здесь в крепких объятиях, и в его голове вассальная клятва сочеталась с дерзкими, вольнолюбивыми мыслями Рабле и Эразма Роттердамского, общегуманистическими, которым вассальная клятва узкая не подходит. Это скажется потом, в его позиции, которая приведет его на эшафот. Важно отметить, что в силу тех заслуг, о которых Вы еще добавили подробностей, он оказался очень близок королевскому дому. Он оказался человеком, персонально, лично связанным с домом Габсбургов в лице Карла V и его сына Филиппа, будущего Филиппа II, еще более фанатичного, гораздо более мрачной фигуры, даже чем Карл V. А именно — тут есть доказательства — в 1554 году в Англию отправилась делегация, скажем, Габсбургов, для сватовства Марии Тюдор за сына Карла V Филиппа, будущего Филиппа II.

А. Венедиктов — Напомним, что Мария Тюдор — это дочь Генриха VIII, будущая английская королева Мария Кровавая и старшая сестра...

Н. Басовская — Получит прозвище Кровавая.

А. Венедиктов — Получит... и старшая сестра Елизаветы I.

Н. Басовская — Весьма нелестное прозвище.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — И там договорились об этом браке, брак состоялся — опять, в абсолютно средневековой форме — per procurаtionem, по доверенности. Некий дворянин из этой делегации вступал в брак, который, конечно, не осуществлялся в полном объеме, но затем уже привозил ее как предварительную жену, и новое бракосочетание должно было быть в Испании. Так кто был этот доверенный? Граф Эгмонт.

А. Венедиктов — Доверенный Филиппа... будущего Филиппа II Испанского, наследника испанского престола. Значит, самый близкий, самый доверенный — друг.

Н. Басовская — И его последующая вера в его прочную связь с королевским домом имела незыблемые основания. На его свадьбе, Эгмонта, лично присутствовали Карл V и его брат Фердинанд. Это очень высокое доверие, это награда, можно сказать, для этой эпохи, когда император, в чьих владениях никогда не заходит солнце, и его младший брат, в будущем частичный наследник, ибо не все он передаст Филиппу, он разделит свою империю между сыном Филиппом и братом Фердинандом — оба на свадьбе графа Эгмонта. Да, у него могло сложиться ощущение, что их...

А. Венедиктов — Он член семьи, он член семьи.

Н. Басовская — Да. Что их союз вот этот, вассальный и семейный, незыблем. Но оказалось, что он нерушим только с одной стороны, а именно со стороны Эгмонта.

А. Венедиктов — Ну, мы еще к этому придем — я бы хотел вернуться к некой хронологии, может быть, и напомнить нашим слушателям вот что: что после того, как он был в Англии, был доверенным лицом Филиппа II, будущего Филиппа II, случилось две битвы в 60-е годы с французским королем — это битвы, которые реально определили во многом судьбу экспансии французской монархии. В 1557 году при Сент-Квентине, где было разгромлено французское войско, и в 58-м году, следующем году, битва при Гравелинах. И там, и там командовал Эгмонт.

Н. Басовская — Везде он был...

А. Венедиктов — И там, и там командовал Эгмонт. Испанскими или габсбургскими, как Вы любите говорить...

Н. Басовская — Габсбургскими войсками.

А. Венедиктов — Имперскими войсками.

Н. Басовская — Дело в том, что современники некоторые в своих воспоминаниях, впечатлениях, просто лично ему приписывают очень большую заслугу в этих сражениях, а также еще в некоторых осадах — осада Меца, например. Т.е. заметнейший человек. И вот этот человек оказывается, как и все заметные люди его эпохи там, в Нидерландах, в центре очень сложных, очень напряженных событий. Дело в том, что в 1555 году Карл Габсбург, Карл V Габсбург отрекся от престола. Событие необычное, событие, не характерное ни для одной эпохи — добровольно отдать власть совершенно неимоверного масштаба. Но Карл V это сделал, и можно бесконечно рассуждать, почему. Карл V может быть объектом отдельного разговора. Но он это сделал. И разделил свою необъятную мировую империю на две части. Нидерланды достались его сыну Филиппу.

А. Венедиктов — И с этого момента начинается...

Н. Басовская — За которого Эгмонт женился, можно сказать.

А. Венедиктов — Да, за которого Эгмонт женился, или вместо которого Эгмонт женился и привез ему жену...

Н. Басовская — Да. Граф, как бы, мог не беспокоиться о своей судьбе, но он ошибся.

А. Венедиктов — И более того, в этот момент он с Вильгельмом Оранским, принцем Оранским, был... делил, как штатгальтер, назначенный Карлом V, как владелец — не как наместник, но как владелец власти — власть над Голландией, над Нидерландами.

Н. Басовская — Штатгальтер, статхаутер или штатгальтер, Фландрии, самой богатой области Нидерландов.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Т.е. у него, кажется, все замечательно: орден Золотого Руна, член Королевского совета, штатгальтер Фландрии.

А. Венедиктов — Наталья Басовская, Алексей Венедиктов.


НОВОСТИ


А. Венедиктов — Судьба графа Эгмонта, конечно же, многих гениев привлекала, но вот если говорить о паре гениев, то, конечно, это Гете и Бетховен. Гете написал трагедию, абсолютно шекспировскую...

Н. Басовская — Драму, да.

А. Венедиктов — ...драму про графа Эгмонта, которая, собственно, так и называлась, «Эгмонт», а Бетховен написал музыку. Причем, хочу отметить, что Гете запретил исполнять сцену монолога Эгмонта на какую-либо другую музыку, кроме музыки Бетховена.

Н. Басовская — Очень разумно. Очень разумно.

А. Венедиктов — Кроме музыки Бетховена. Потому что сначала он, как мы уже говорили, «богат и знатен Кочубей, его поля необозримы», да? Член семьи, член большой семьи.

Н. Басовская — А в конце плаха.

А. Венедиктов — И вот на этой точке мы с Вами и остановились. Вот сейчас что он должен... что должно еще произойти?

Н. Басовская — Он был спокоен внутренне, в домашнем смысле, дом на широкую ногу, несмотря на 13 детей, траты, гости, веселый нрав. Но события в Нидерландах нарушили это внутреннее спокойствие. Дело в том, что эта небольшая западноевропейская область оказалась для испанской короны — глубоко феодальной, неповоротливой, очень плохо включающейся в наступающие денежные отношения, живущей за счет колоний и золота, привозимого из Америки — у них была иллюзия, что не надо ничего развивать, не надо ничего делать, золото будут везти на кораблях, и везли... некоторые тонули от тяжести этого золота — им казалось, это будет вечно — это была большая ошибка... А власть над Нидерландами — это власть над самой экономически развитой маленькой областью Западной Европы.

А. Венедиктов — Сосать оттуда, сосать, тоже золото...

Н. Басовская — ..Давнее сукноделие, знаменитая триада фландрских городов, Брюгге, Ипр, Гент, где доход от производства сукна совершенно колоссальный, шерсть в основном из Англии, тесная связь с Англией... То есть они себя чувствуют совершенно независимыми, во всех смыслах... И никогда не было центральной власти, никогда здесь не было никакого абсолютизма, плюс именно в это время они открыли секрет соления сельди в бочках, и эффект был необыкновенный. Все захотели эту бочковую селедку, и хотят по сей день. Дело в том, что... была пословица уже, что Амстердам стоит на костях селедки. Добыча сельди, рыбная ловля, изготовление и создание кораблей для этой ловли, опытные моряки и опытные рыбаки — это все было... их хлеб. Но тут они открыли эту тайну, что сельдь в бочке, засоленная, обладает особенным вкусом, особенной какой-то гурманской красотой. Спрос невероятный, цены растут, плюс всякие другие финансовые операции... это финансовый торговый центр, промышленно-ремесленный... он уже, конечно, по существу, в завтрашнем дне. И тогда устанавливают — сначала Карл V, а Филипп это развивает — такие поборы с этих областей, что это примерно треть, если не больше, всех доходов великой испанской монархии. Это очень страшно, это очень грабительски. Но еще это они потерпели бы, деловитые, энергичные люди, которые приспособились бы, стали бы работать еще больше — они же труженики, все основное население этой земли, они отвоевали у моря половину своей страны, построили дамбы, с глубокой... из глубин средневековья идет их постоянный адский труд ради того, чтобы быть богатыми. А тут «отдай», потому что династическим путем достались они этой Испании, которую большинство из них, в отличие от графа Эгмонта, никогда не видели. И как жить? Приспособились. Но плюс другое: фанатичная позиция, особенно Филиппа II, в отношении веры. В Нидерландах, в силу этой торговой психологии, такой подвижной, очень хорошо приживаются кальвинистские идеи: подвижность, выявление своего божественного предназначения посредством очень активной позиции в жизни, процветание как знак того, что Бог к тебе расположен. Все это очень популярно. Не надо много тратиться на дорогую пышную католическую церковь, создадим скромные дома молельные... это буржуазии рождающейся в самый раз. А Филипп — фанатик. Он называл всех жителей Нидерландов очень просто: «недосожженные еретики». Вот его позиция. Непримиримая, феодальная, махрово католическая, и она, конечно, выливается в бурную деятельность инквизиции в Нидерландах. Такой акт непримиримости, который затронул все слои общества. Казнили, хватали по подозрениям и доносам не только людей из низов, как, допустим, в «Уленшпигеле», а подчас богатых с особенным удовольствием. Потому что приговор инквизиционного суда предполагал полную конфискацию имущества. Еще один замечательный доход.

А. Венедиктов — В казну.

Н. Басовская — В казну.

А. Венедиктов — В казну.

Н. Басовская — За время правления Филиппа II, считается, в Нидерландах, не очень многочисленно населенных, было казнено около 60 тысяч человек. И вот это все вызывает оппозицию. В том числе, дворянскую. Дворяне, и включая самую верхушку — Вильгельма Оранского, адмирала Горна, графа Эгмонта — лично живущие благополучно...

А. Венедиктов — Очень. Освобождены от налогов.

Н. Басовская — Орден Золотого Руна, член совета, освобождены от налогов, большие для этих мест земли, высокие доходы. Хотя Вильгельм все равно жил в долгах — очень уж широко жил. Но долги эти отдавались. Им лично должности дали — статхаудеров и т.д. Они включились все-таки в оппозицию. Что здесь?

А. Венедиктов — Ну, сначала в такую оппозицию, знаете ли, мягкую, что называется.

Н. Басовская — Она и была, в общем-то.

А. Венедиктов — Они бы пошли ко двору правителей, да?

Н. Басовская — Они не хотели революции, да. Цель была именно предотвратить революцию.

А. Венедиктов — Да, вот-вот.

Н. Басовская — Филипп решил править этой бунтующей опасной страной из Испании.

А. Венедиктов — Да она даже не бунтующая была еще, да, она...?

Н. Басовская — Кипела уже, уже кипела!

А. Венедиктов — Кипела, но не бунтовала.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — За оружие не брались.

Н. Басовская — Все было впереди.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Решил править из Испании. А управительницей назначил — казалось бы, умно — свою сводную сестру, незаконную дочь Карла V Маргариту Пармскую. Почему умно? Она была наполовину фламандкой, происходила именно из этих мест. И кстати, Карл V, император, в свое время ради ее рождения согрешил с девушкой из простых. Некий изготовитель ковров, ремесленник, был ее...

А. Венедиктов — Отцом.

Н. Басовская — Ее отцом. И Маргарита, побывав замужем в Италии дважды, за Медичи, за Фарнезе, получив воспитание вполне аристократическое, все-таки была незаконнорожденной, получила образование, и вот, по воле Филиппа II, который считал ее очень покорной, не без основания — она несколько раз покорялась его воле, причем самодурской такой. То ее отдали замуж за 12-летнего или 13-летнего юношу, что сначала даже у нее вызвало протест — покорилась. Он считал, она будет очень хорошо проводить в жизнь его волю. И для этого при ней был еще исполнитель, кардинал Гранвела, человек тоже фанатичный, вполне тоже подходящий Филиппу II. И вот тут дворяне объединились в некий сначала клуб. Вообще, все начинается с таких клубов.

А. Венедиктов — Клуб, да.

Н. Басовская — Как у якобинцев потом начнется с клуба, с церкви св. Якова. Клуб оппозиционеров. Они, начитавшись гуманистов, говорили о гуманности, о том, что инквизиция — это все-таки чересчур, вера — это вера, но надо быть более терпимым — все это не подходит Филиппу II. И наконец, они создали лигу, некий союз. Но не политический, без устава, без какой-либо дисциплины, без строгости. В конце 50-х годов такой, неформальный союза нидерландского дворянства. Лично благополучные, они все-таки его создали. И решили действовать мирно. Опять все как-то выглядит с их стороны достаточно пристойно. С помощью петиций. Союз получил неофициальное название очень выразительное — Компромисс. И объединил около 500 человек. Что просил этот Компромисс? А вот то, что он просил, было невозможно. Восстановление древних вольностей Нидерландов — а вольности немыслимые. Т.е. никакая королевская власть там невозможна, никакой наместник короля не может ничего решить без утверждения Генеральными штатами, т.е. совещательным таким органом очень важным. Созыв Генеральных штатов...

А. Венедиктов — Парламент практически.

Н. Басовская — Парламент, конечно. Учредительное собрание, чего хотите. Оно когда-то было, а теперь все это пригасло. Ограничение инквизиции — ну невозможно! И они подали такую петицию. В 1566 году в Брюссель прибыла депутация союза Компромисс. Только дворяне, причем в основном высшие. Ко двору наместницы. Скрепя сердце, она согласилась их принять. Идя через толпу испанских придворных...

А. Венедиктов — Надо сказать, что в знак унижения они сознательно в черное. Сознательно.

Н. Басовская — Они оделись еще и сознательно скромно.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Чтобы быть в контрасте с испанским дворянством. Испанский двор был известен максимальной пышностью, превосходя даже французский. Знаменитые воротники, в которых нельзя было даже нагнуть голову, и надо было есть специальной длинной ложкой, ибо голова испанского гранда всегда должна быть поднята вверх. Знаменитые прически... то самое американское золото позволило им обрядиться чуть ли не в золотые панцири. Тогда нидерландские дворяне оделись подчеркнуто скромно, сдержанно, траурно, и, идя через толпу вот этих испанцев, услышали брошенное кем-то — имя его на сохранилось, а ведь он породил что-то великое название — он бросил одно слово: «гёзы», что означает «нищие». Знали ли этот человек, что он назвал будущих партизан, самых настоящих, голландских, фламандских партизан, борцов за свободу своей родины, дал им название «гёзы».

А. Венедиктов — Гёзы.

Н. Басовская — Навсегда. То название, которым они будут гордиться. Среди них выделятся морские гёзы, сухопутные гёзы, они создадут флот, они прославят свою маленькую страну навсегда. А пока это брошенное слово, «гёзы».

А. Венедиктов — Нищие.

Н. Басовская — И надо сказать, что дворяне это оскорбление сразу тоже восприняли правильно. Они подали петицию, Маргарита, сжав зубы, обещала рассмотреть, но не удовлетворить, и ничего, конечно, не было удовлетворено, но после этого случая дворяне ввели особую моду, нидерландские — на костюм подчеркнуто скромный, и некоторые даже носили подчеркнуто символическую суму для подаяния через плечо. Да, мы нищие потому, — это протестная акция — что нас обирают. Отчего мы нищие? Мы, богатейшая страна. Нас обирают. Нас губит политика Испании.

А. Венедиктов — Но до этого за год они направили Эгмонта — за год, да, гёзевства — они направили Эгмонта ко двору его друга и брата Филиппа II, в 65-м году. Они направили Эгмонта с просьбой, с петицией — опять!

Н. Басовская — С просьбой.

А. Венедиктов — С петицией к королю.

Н. Басовская — Почему именно Эгмонта?

А. Венедиктов — Ну потому что Эгмонта!

Н. Басовская — Потому что верноподданный.

А. Венедиктов — Католик!

Н. Басовская — Потому что католик, потому что близок к семье. Уж ему-то не откажут. И он добросовестно... его как раз до Камбре провожали, из Камбре он отплыл в Испанию. При дворе Филипп II принял его внешне очень ласково, а в это самое время отправлял указание в Нидерланды усилить инквизицию, ибо члены союза Компромисс ведь решат запросить и инквизицию ограничить. Но он ласкал его, ласкал так, что многие Эгмонта авторы называют наивным, простодушным. Ну да, рядом с инквизитором по призванию очень многие порядочные люди должны выглядеть наивными и простодушными, потому что надо иметь изысканный, извращенный разум и совесть инквизитора, который улыбнется и обнимет, и отправит указ быть жестче, жестче и жестче. И когда узнает о том, что он арестован, со временем, полностью одобрит действия своего карателя — это чуть-чуть впереди — герцога Альбы. Итак...

А. Венедиктов — А пока он принят при дворе...

Н. Басовская — Он вернулся счастливый.

А. Венедиктов — Обласканный королем, обещания рассмотреть...

Н. Басовская — В источники попала его фраза: «Я счастливейший из людей», ибо он поверил обещаниям Филиппа II. Все было сплошная ложь. И главным доказательством было то, что действия против еретиков только усилились. Так называемые плакаты, все равно, что проскрипционные списки времен Суллы: попадали в списки люди, и это означало гибель, смерть — вспомним Тиля Уленшпигеля. Пытки, издевательства. И вместе с тем было решение отправить, раз уж бунтуют, хотя бы в форме петиций — для абсолютистской испанской монархии прошение есть бунт. Ну, в общем, не только для нее, но тут совершенно очевидно. Отправить карательную экспедицию. И он направил туда в качестве карателя близкого ему, понятного ему, дорогого ему человека герцога Альбу. Ну, чтобы понять, что он такое... вполне концепция «недосожженные еретики», и во дворе своей резиденции Альба приказал соорудить себе памятник, через несколько месяцев своей деятельности: он стоял горделивой фигурой — он в окошко мог поглядывать, как замечательно получилось — горделивая фигура, попирающая ногами жалкие, согнутые фигуры-символы ереси и бунта. Вот насколько был самоуверен, самовлюблен, фанатичен этот человек. Но он все-таки прежде всего решил избавиться от этих опасных, потенциально опасных людей. Эгмонт никого не звал на баррикады, как это произойдет, образно говоря, в драме Гете.

А. Венедиктов — Но все-таки...

Н. Басовская — Гете изменит Эгмонта.

А. Венедиктов — Да. Но все-таки...

Н. Басовская — Он не звал на баррикады, но он был опасен.

А. Венедиктов — Нет, все-таки нужно перед тем, как вот это... последняя часть, сказать: во-первых, он был католиком, он им и оставался. Он не принимал новой веры.

Н. Басовская — Конечно.

А. Венедиктов — В отличие от своего кузена...

Н. Басовская — Конечно.

А. Венедиктов — ...Вильгельма Оранского.

Н. Басовская — Да, тот...

А. Венедиктов — Во-вторых, вторая присяга, Вы обещали рассказать.

Н. Басовская — Да, после того, как все вот эти обещания были даны первые, первые взаимодействия, как бы... диалог с королем произошел, и Филипп потребовал того, чтобы ему поверили, что со временем, со временем, чуть-чуть позже все будет очень хорошо. Он попросил, чтобы самые популярные люди — потребовал — Нидерландов заново, ну, как бы, освежили свою присягу. Ведь они присягали еще его отцу. А вот пусть заново — вассальную клятву верности. И Эгмонт, и адмирал Горн, который погибнет вместе с ним, это сделали. А умный, хитромудрый и чуть-чуть циничный Вильгельм Оранский, который станет со временем вождем революции и вождем освободительной войны, принц-предводитель народных партизан — тоже фигура, достойная внимания, и может быть, он будет объектом нашего разговора — он-то и увернулся от этой присяги. И веру потом менял, ради интересов дела. Другой человек. Но надо сказать, в нем тоже много черт приличного человека. Он уговаривал Эгмонта и Горна с прибытием Альбы уехать, эмигрировать, что сделал он сам...

А. Венедиктов — Сказаться больными, хотя бы сказаться больными.

Н. Басовская — Он сказался германскоподданным.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Он отправился в Германию.

А. Венедиктов — Он сказался германскоподданным, совершенно верно.

Н. Басовская — Да, потому что он имел на это основания.

А. Венедиктов — К Фердинанду, к брату, к дяде, в смысле, Филиппа.

Н. Басовская — Конечно, конечно. А эти остались. И Альба поначалу тоже ласково с ними встретился. Очень принята была вот эта ласковость у злобных инквизиторов Филиппа II и герцога Альбы. И они опять поверили. Но спустя короткое время без объяснения причин — приказ об аресте Эгмонта. Ему предъявили 99 пунктов обвинений. И дали пять дней — вот изуверство когда начинается.

А. Венедиктов — В крепость, в крепость...

Н. Басовская — Он заключен был в крепость в Генте, в этом одном из крупнейших городов Фландрии, ему дали пять дней — немного — для ответа подробного, основательного на каждый из пунктов обвинения. Эгмонт, человек, как небезосновательно некоторые говорят, несколько легковерный и прекраснодушный, скорее — добросовестно все эти...

А. Венедиктов — Оказался юридически грамотным.

Н. Басовская — Очень грамотным, и не только юридически образованным. Все пять дней, последние пять дней своей жизни он строчил ответы на эти обвинения.

А. Венедиктов — По каждому.

Н. Басовская — Опять думая... да, 99 раз. Опять думая, что это имеет значение. В общение с инквизиторами это значения не имеет.

А. Венедиктов — Было... было в одном из обвинений в том, что при возвращении из Испании он, значит, возглавил восстание в провинции, да? И вот Эгмонт пишет из тюрьмы, что...

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — ...все его акты как штатгальтера, как государственного советника, которым он оставался — и он приводит эти акты на память — он выполнял указания короля по подавлению восстания, по удержанию восстания, даже если он считал это неправильным. Он писал: «я считал это неправильным, но я выполнял указания Филиппа II».

Н. Басовская — Не бунтовал. За петиции.

А. Венедиктов — Да, петиция.

Н. Басовская — Будьте осторожны — петиция для инквизиторов тоже форма бунта. И так 99 раз, последние пять дней своей жизни отданы этому занятию, он все это предъявил судьям. Я думаю, они даже не читали. Вот в чем дело. Да, элемент некой наивности есть. И просто приказ о казни. И некоторые авторы, которые изучали внимательно драму Гете, посвященную Эгмонту, читали этот замечательный текст, пишут: Эгмонт Гете не имеет ничего общего с историческим. Почему? Он молод у Гете, моложе, чем на самом деле был во время казни, к моменту казни.

А. Венедиктов — Да, да, да.

Н. Басовская — Он не женат, у него романтическая любовь. Да, в этом он другой!

А. Венедиктов — Это неважно...

Н. Басовская — Но он ровно такой, какой надо, по духу. Гений Гете — ну, учтем, что это, мягко говоря, не глупый человек, хотя он написал эту драму молодым. Он начал ее писать в 1776 году и довольно долго не завершал — завершил в 1787, он возвращался к ней, отступал от нее. Что же он там нашел? Да, он чуть-чуть его изменил. Но он нашел главное. Ранний романтический Гете нашел образ человека благородного. Вот в деталях он может отличаться, его реальная жизнь. Он чутьем художника...

А. Венедиктов — Пока не видно, кстати... кстати, и в реальной жизни пока не видно, вот, ни одной измены, ни одного предательства...

Н. Басовская — Нет.

А. Венедиктов — Ни одного...

Н. Басовская — Ни религии, ни жене, ни королю.

А. Венедиктов — Никому, никому.

Н. Басовская — И это Гете понял. И поэтому когда я читаю у некоторых литературоведов «не имеет ничего общего», мне очень смешно.

А. Венедиктов — Не так!

Н. Басовская — И я, если можно, прочту несколько слов завершающих из этой драмы.

А. Венедиктов — Нет, ну только надо же все-таки сказать, что тем не менее, они были приговорены с Горном к смертной казни...

Н. Басовская — Мгновенно. Без разговоров.

А. Венедиктов — Были обезглавлены 5 июля...

Н. Басовская — 5 июля.

А. Венедиктов — Да, в Брюсселе...

Н. Басовская — 1568 года.

А. Венедиктов — Да, да, да. И это событие — я просто прежде, чем... да, все-таки историческое событие — оно всколыхнуло вот эти провинции. Просто все понимали, что это несправедливо.

Н. Басовская — Подтолкнуло.

А. Венедиктов — Это жестоко, это несправедливо.

Н. Басовская — Это некрасиво.

А. Венедиктов — Некрасиво, жестоко, несправедливо. А он был любимцем народа.

Н. Басовская — Эти бессмысленные казни подтолкнули то неизбежное. Нельзя говорить, что без казни Эгмонта не состоялось бы это движение...

А. Венедиктов — Нет. Но это взорвало ситуацию.

Н. Басовская — Но это ее подтолкнуло.

А. Венедиктов — И получило название...

Н. Басовская — И пройдет меньше 20 лет, и в 1581 году возникнет государство Республика Соединенных Провинций, которая стала первой республикой в Западной Европе. Которая будет официально признана европейскими странами только по условиям Вестфальского мира 1648 года. Но оно будет все время существовать, в котором бурно расцветут капиталистические отношения, в которых Вильгельм Оранский будет играть интересную для дворянина роль — штатгальтера республики, как бы дань вчерашнему феодальному прошлому, но без каких-либо прав самостоятельно ею управлять, и он это примет, популярный дворянин, ставший вождем народа. Где расцветет искусство, безумно, где какой-то будет рывок свободного дыхания.

А. Венедиктов — Но тем не менее, я хотел бы все-таки... Вот Вы вперед, а я назад. На следующий день после казни он, значит, был похоронен в крипте, значит, где... крипт, принадлежащий его жене, потому что все его имущество было конфисковано, и Филипп II оставил нищими жену и 11...

Н. Басовская — Они остались нищими.

А. Венедиктов — С 11 выжившими детьми. Осталась нищей.

Н. Басовская — Она осталась нищей.

А. Венедиктов — И уехала в Германию.

Н. Басовская — Жестокость была проявлена во всех отношениях. И вот, возвращаясь к гению и чутью Гете, я хочу сказать, что прощальным монологом Эгмонта, который формально не имеет права называться документальным, потому что у него Эгмонт призывает народ к революции — а Эгмонт не призывал, а просто гордо умирал — по сути, по-моему, передает то самое, главное — и толчок к революции, и грядущую победу этих сил над символами вчерашнего феодального мира — инквизицией, испанской махровой абсолютистской монархией... не случайно последним толчком стала не казнь Эгмонта, а введение налога, алькабала, когда Альба в своем фанатизме решился ввести этот старинный, старорежимный испанский налог — одна десятая часть каждой сделки — это была экономическая смерть Нидерландов. Революция разразилась. А Эгмонт умирает с такими словами у великого гения Гете: «Со всех сторон враги теснят страну, мечи блестят, друзья мои, смелей!» Не говорил этого реальный Эгмонт. «Ведь за спиной у вас родные жены, дети. А этих (показывает на испанских солдат) гонит слово палача». Воистину так. Не собственная доблесть, нет. «За землю наших дедов крепко стойте, за вольность — самый драгоценный дар. С улыбкой вдохновенной умирайте, чему пример вам Эгмонт подает». Вот это он почувствовал, что Эгмонт будет моральным примером. И на самом деле, когда Бетховен написал музыку на эту драму, в 1810 году, это были еще в этой музыке отражены иллюзии еще одной — остывающие иллюзии — еще одной революции, Великой французской. Но мощь ее и порыв к свободе, равенству и братству были так велики, что еще в 1810 году в своей гениальной — особенно увертюра к Эгмонту, я обожаю ее отдельно — в этой гениальной музыке Бетховен человеческий порыв к свободе передал прекрасно.

А. Венедиктов — Наталья Ивановна Басовская, Алексей Венедиктов в программе «Все так!», мы встретимся с вами через неделю в воскресенье в 13, приходите.