Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Лев Гулько — Здравствуйте, это передача «Все так». Наталья Ивановна Басовская в студии — здравствуйте, Наталья Ивановна.

Наталия Басовская — Здравствуйте.

Л. Гулько — Лев Гулько — ведущий этой передачи сегодняшней. И сегодня мы будем говорить, если я не ошибаюсь, про Изабеллу Кастильскую. Вот тут у меня написано: «Изабелла Первая Кастильская, она же Изабелла Католичка, супруга Фердинанда Второго Арагонского, династический брак которой положил начало объединению Испании в единое государство».

Н. Басовская — Все так.

(смех)

Н. Басовская — В духе названия... в строгом соответствии с названием нашей передачи. Действительно, Изабелла Первая, королева Кастилии, ну, и ее династический брак. Все-таки в Средние века династические браки были решительным рычагом политической жизни, дипломатии и реальной политики. И действительно это был один из самых знаменитых династических браков, объединивших два ведущих королевства на Пиренейском полуострове и, в общем, обеспечивших рождение Испании как большого единого королевства. Кто она в истории, чем еще славна? Годы жизни: 1451 — 1504-й. Красавица с глазами цвета моря. Может быть, это придворная лесть? Может быть...

Л. Гулько — Может быть (смеется).

Н. Басовская — Есть версия: заложила свои королевские драгоценности, чтобы, как мы скажем сегодня, профинансировать безумный, и сегодня скажем — проект, а тогда — замысел Христофора Колумба и снарядить его экспедицию. А может быть, это миф? Считается, что это не доказано. Фанатичная католичка, избравшая своим духовным отцом — отсюда прозвище «Католичка», о котором вы говорили — избравшая своим духовным отцом мрачнейшую фигуру Средневековья Торквемады, фигуру Торквемады, энтузиаста Инквизиции — а вот это не миф, это факты, это точно. Однако, она же учредила академию и университет. Итак, нельзя — как практически любого, любую крупную фигуру в истории Средневековья, раннего Нового времена, да и в другие времена — окрасить в какую-то одну краску. Поэтому надо посмотреть на ее жизнь. Часто детали биографии кое-что объясняют гораздо лучше, чем умозрительные заключения и даже дополнительные документы. Потому что документ без контекста личности, он мертв. Ее происхождение. Отец — король Кастилии Хуан Второй. Тут два слова о том, что такое Кастилия и что такое Испания того времени. Испании как таковой еще нет. Пиренейский полуостров пережил множество сложных исторических эпох. Когда-то римская провинция (со 2-го века до новой эры до середины 5-го века новой эры), затем одно из варварских королевств, королевство вестготов (с середины 5-го до начала 8-го), одно из самых, надо сказать, цивилизованных, просвещенных. Вестготы, германцы, вторгшиеся туда, прошедшие немалый исторический путь, очень много впитали из римской культуры. Затем арабское вторжение, как во многих частях Западной Европы. Ну, на полуостровах, островах оно было совершенно очевидным. Оно... из Северной Африки они пришли в 8-м веке и в 711-718-м годах заселили почти весь Пиренейский полуостров. Это был халифат под управлением Омейядов, с центром в Кордове, Кордовский, или Кордовский эмират. На севере оставались очаги христианского населения. Испано-вестготское королевство Астурия, которая положила начало процессу, составляющему стержень испанской истории в Средние века. Почти 500 лет длился этот процесс — Реконкисты, обратного завоевания или отвоевания Пиренейского полуострова у арабского населения, у мусульман, у мавров, как их называли. Вообще-то мавр — это просто темнокожий, темный. На востоке были Каталония и Наварра — тоже христианские, маленькие очень. И в 8-9-м веках истоки Реконкисты начинаются оттуда. И в центре, чуть-чуть к северу королевство Кастилия, а на северо-востоке — Арагон, отделившийся от Наварры. «Кастилия» означает «Страна замков». Замков, крепостей — от «кастелло», «замок». В 11–15-м веках оно существует в центре Пиренейского полуострова. И вот в результате брака как раз Изабеллы оно перестанет как отдельное существовать, а сольется с Арагонским на северо-востоке. Сначала это было графство в составе королевства Леон, с 11-го века — королевство. Несколько раз снова объединялось с Леоном, разъединялось. Вот эта мозаика жизни в эпоху Реконкисты очень характерна для средневековой Испании. И становится к 13-му веку (даже 12-му) лидером Реконкисты. В 13-м — очевидный лидер Реконкисты. Ее главный город тогда Вальядолид, а столица (неразб.) с 1085-го (с 11-го века) Толедо. И уже Толедо становится древней столицей и объединенной Испании. Замечательно... многое замечательно в этой стране по-своему. Там очень большая роль городов, потому что каждый город — это крепость, это опорный пункт в борьбе с мусульманами. Поэтому у них вольности так... они назывались фуэрос, совокупность прав, которые им давали короли. Даже сельские общины имели какие-то права, большие, чем в других странах Западной Европы. Бегетрия — вольная крестьянская община на основе фуэрос. Это, в общем, элемент самоуправления, родившийся в связи с Реконкистой. И, конечно, совершенно особенная роль Церкви. Христианская Церковь, ее католическая ветвь (с 11-го века католическая, а сначала просто христианская) становится знаменем освобождения и борьбы с мусульманами, и поэтому она над душами людей имеет власть большую, чем в большинстве стран Западной Европы. А уж над душой нашей Изабеллы, я бы сказала, практически абсолютную власть. Итак, отец — король Кастилии Хуан Второй. Мать — вторая жена короля Хуана Второго, инфанта португальская Изабелла. Инфанта — это принцесса, но не наследница престола. Итак, мать была принцессой португальской, но не наследовала престол португальский. Ее брат, сводный брат, сын отца от первой жены (короля Кастилии), Энрике Четвертый — он сыграет в ее жизни большую роль. Когда он станет королем, он будет Четвертым, он сменит Хуана Второго на престоле Кастилии. Отец Изабеллы Хуан Второй умер в 1455-м, когда ей было 4 года. То есть, в общем, отца она не знала, что-то важное о нем она узнала потом, во взрослые годы — я об этом скажу. То есть, наследница не она, она вот инфанта, она дочь от второго брата. А наследник — конечно, сын от первого брака ее отца. Энрике Четвертый сменяет отца в 1455-м, покойного отца на троне. Он не любит мачеху и ее детей, детей своего отца от первого брата — это так житейски в любые времена — а это Изабелла, она чуть постарше, и мальчик, Альфонсо, тоже от второго брака. Мать Изабеллы — можно сказать, опальная королева, потому что сменивший ее сын не от того, а от первого брака, сын покойного короля. Чувствует себя очень плохо, и она вместе с детьми удаляется в маленький городок Аревало, чтобы там затихнуть в уголке, не мелькать при дворе, чтобы про них, может быть, лучше бы даже забыли. Это была тихая богобоязненная женщина, и она со своими двумя детьми вела эту тихую богобоязненную жизнь, ибо только Бог может их защитить — кто еще? Она чувствует себя беспомощной. Мать занята богоугодными делами, призрением бедных, страждущих, очень такая тихая испуганная женщина. С годами у нее развивается то, что средневековые авторы называют «припадки меланхолии». Любопытно, что это будет к старости и с Изабеллой и превратится в полное безумие и сумасшествие у дочери Изабеллы Хуаны Безумной. Такая натура — видимо, очень трудно жить в страхе, естественно.

Л. Гулько — Ну, депрессия жуткая, да.

Н. Басовская — Депрессия, страх, они нелюбимые, там король, сын от другого брака и так далее. Поэтому Изабелла с раннего детства особенного образования не получала. Совсем немного образования, много молитв. Это скажется на ее натуре, это будет осенять всю ее жизнь. Наследником престола считается, если не родятся дети у самого Энрике, брат Изабеллы, вот от второго брака, но родной брат Изабеллы Альфонсо. На все надеются, что у Энрике будут свои дети и будет наследование по прямой. Средневековье предпочитает наследование по прямой — так им кажется надежней, кто бы там ни был. Это изъян монархии. У каждой системы свои изъяны, а здесь вот такой. Кто бы ни был.

Л. Гулько — Ну, так проще, конечно.

Н. Басовская — Больной, ненормальный, садист — все были, всякие, но лишь бы по прямой. Все ждут. В тиши городка Аревало протекло почти 10 лет жизни Изабеллы — и ее призвали ко двору в возрасте около 14 лет. Причина, конечно, проста... ее и ее брата Альфонсо. У Энрике Четвертого нет детей.

Л. Гулько — «Бессильный» его называли.

Н. Басовская — Так вот прямо «Импотенте» обозвали его в истории. Вся страна Кастилия расстроена. Он женат дважды. Первая жена — Бланка Арагонская. И, конечно, это вымысел досужего двора, наверняка, и толпы озлобленной, что за 13 лет брака она не только никого не родила, но как бы вообще осталась невестой. Тогда он женился второй раз. Жуана Португальская, сестра короля Португалии Альфонсо Пятого — он появится в нашем еще тексте, в нашем разговоре сегодняшнем. Она... у нее был другой характер, в отличие от Бланки Арагонской. Увидев, видимо, ситуацию, она обзавелась любовником — открыто, все знали, что у нее любовник Бельтран де ла Куэва. И она родила дочь, и никто особо не сомневается, чья это дочь. Хотя попытаться навязать королю символически эту девочку, «Давайте считать, что это ваша» — такие попытки будут. В 1467-м году в Кастилии на этой почве начинаются просто политические раздоры и разногласия. Кто же будет наследником? Ясно, что у Энрике детей уже не будет. И тут вступают в разговор об этом, в политические главные течения жизни такие... такой орган сословного представительства, который в Испании был сильнее, чем английский Парламент, чем французские Генеральные штаты — Кортесы. Иногда испанисты любят говорить Кортесы, но все-таки я придерживаюсь традиционного ударения Кортесы. Это была большая сила в Кастилии. Это орган сословного представительства, где, конечно, лидируют дворяне, представители дворян, но заметен голос и горожан, ибо, повторяю, горожане — это опора Реконкисты. Взяли город, укрепили, дальше это крепость — дали вольности, фуэрос. И поэтому эти люди... ведь всякие люди, имеющие некие вольности, официальные, политические права, начинают себя чувствовать личностями.

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — И реальностью политической.

Л. Гулько — То есть, такой некий прообраз парламента.

Н. Басовская — Это парламент.

Л. Гулько — Это парламент.

Н. Басовская — Это и есть пиренейский парламент. Но он сильнее в силу обстановки Реконкисты. Все-таки 500 лет практически постоянного движения на юг и отвоевания шаг за шагом каждой пяди земли, закрепляемый с помощью этих крепостей, городов... он же и город-центр торговли, он же и крепость — это сказалось. Даже крестьяне в эту эпоху на Пиренейском полуострове более фигура, чем сервы во Франции или вилланы в Англии, крепостные, там, как их певец рыцарства Бертран де Борн вообще называет навозными жуками. А это все-таки фигура. Община — она ведь тоже организация, которая должна удерживать отвоеванную землю, сопротивляться...

Л. Гулько — От нее зависит много, конечно.

Н. Басовская — А налетят неверные — кто будет драться? Они возьмутся за оружие. И вот Кортесы высказываются, что надо объявить наследника, нельзя так жить, в такой неопределенности. Мало ли что может случиться с этим Энрике, которого они уже не уважают. И они предложили объявить наследником вот младшего брата Изабеллы Альфонсо, этого мальчика от второго брака Хуана Второго. Он примерно на три года младше нее. Дворяне же поднимают мятеж на Севере Кастилии. Они предлагают сохранять верность Энрике, не торопиться, не суетиться. Ибо Кортесы считают, что если они этого Альфонсо уже сейчас признают наследником, то, может быть, так шаг за шагом и власть-то ему передать, ибо такой вот король как Энрике с этими его особенностями на население Испании производит неблагоприятное впечатление.

Л. Гулько — Негативное впечатление, конечно.

Н. Басовская — Не нравится им такой правитель.

Л. Гулько — Ну, что ж хорошего-то?

Н. Басовская — И дворянский мятеж. К тому же дворянство — сепаратисты, все такие землевладельцы крупные. А в Испании особенно, они все вооружены. Происходит сражение при Ольмедо с неопределенным итогом: затишье примерно год, но все-таки через год происходит событие, которое решило эту ссору, Бог решил. Примерно через год мальчик Альфонсо в 14-летнем возрасте умер. Вообще смертность была невероятная...

Л. Гулько — Ну, это и понятно...

Н. Басовская — ... даже в королевских семьях. Изабелле в этот момент 17 лет. Мятежники тут же предложили ей: «Давай мы тебя объявим наследницей». А она поступила неординарно. Доказать мотивы, очень точно о них высказаться трудно, но она поступила неординарно. Она сказала: «Нет, я буду хранить верность, сохранять верность своему правящему сводному брату Энрике». Может, от страха. Она все детство привыкла его бояться. Каковы бы ни были ее мотивы, Энрике оценил ее поступок и в 1468-м, через год после ее отказа примерно, предложил ей договор — и договор был заключен. Энрике Четвертый признал Изабеллу наследницей престола. Ой, ей еще так долго придется драться за реализацию этого права! Но право записано. А ей 17 лет. Она — наследница престола. Плюс дополнительное условие, которое вот она возьмет потом и нарушит: король обязался не принуждать ее к браку ни к какому, а Изабелла обещала не вступать в брак без согласия короля. Вот династические мотивы Средневековья, пусть уже позднего Средневековья. В общем-то, это рубеж Нового времени, но традиции средневековые. Что такое брак? Брак — это еще потенциальный... муж — потенциальный захватчик престола.

Л. Гулько — Ну, еще кусочек власти, да.

Н. Басовская — Да, претендент.

Л. Гулько — Конечно.

Н. Басовская — И она обещала не вступать в брак без согласия короля. Она нарушит это. Ей 17 лет, она теперь уже не инфанта, принцесса без прав наследования, она теперь наследница престола, наследница короны. Это очень меняет ее статус. По-видимому, уже несколько лет около нее находится человек, печально известный в европейской истории — ее духовник Тома Торквемада. Ему в 68-м году уже 48 лет, это зрелый муж, фанатичный верующий католик, вообще склонный к всякому фанатизму, хотя в юности — источники сообщают деталь изумительную — ним было такое приключение: еще не будучи служителем церкви, он очень увлекся некоей дамой пламенно и страстно, путешествуя по Испании...

Л. Гулько — Так.

Н. Басовская — ... а дама предпочла ему мавра и сбежала в Гранаду (самая мощная опора мусульман на Юге Пиренейского полуострова). Она не просто пренебрегла им, она выбрала мавра. И его последующая совершенно непримиримая позиция в отношении мусульман...

Л. Гулько — Это объяснимо, да.

Н. Басовская — ... мавров...

Л. Гулько — Бытовой антиисламизм...

Н. Басовская — ... имеет и этот оттенок. Я не утверждаю, что он главный, это нельзя утверждать, но любопытно, что он есть. Вот человек же всегда человек, вместе со своими страстями. Считают многие авторы — я читала довольно много о Торквемаде — что вот он просто такой вот истинный, искренне, фанатично верующий служитель идеи. Не думаю. Он сделал верную ставку, он вокруг юной еще инфанты Изабеллы уже крутился. Он, ну, надеялся, что она из статуса инфанты перейдет в статус наследницы. Ну, сделал верную ставку. И когда он ее сделал, то он, доминиканец (ну, орден, официально стоящий на страже ортодоксальнейшего варианта католической религии), бывший приор монастыря Санта-Крус в Сеговии, пока никто в государственном смысле, он приближен к той персоне, к которой надо. И делает второй шаг, удивительно точный: он поддержал Изабеллу в ее желании самой выбрать себе мужа. Энрике Четвертый предлагал ей варианты. Например, престарелого короля Португалии Альфонсо Пятого — ну, она категорически отказалась. Были еще варианты — там жених преждевременно скончался. И она отказывается. И Торквемада, еще совсем не государственный человек, которым он скоро станет, но он поддержал Изабеллу в ее неожиданном смелом решении: нарушить условие договора не вступать в брак без воли короля и тайно вступить в брак с арагонским принцем Фердинандом, с тем, кто станет королем Арагона достаточно скоро. Тайный брак — все как в романе. Она объявляет королю, что хочет навестить мать — в Вальядолиде в это время жила мать. И отправляется туда. А Торквемада ее сопровождает, он знает, что она идет на нарушение договора. Фердинанд, принц из Португалии соседней (это Запад, самый Запад Пиренейского полуострова), прибывает туда инкогнито, переодевшись купцом, все его спутники тоже переодеты купцами — это совершеннейший роман. И происходит венчание абсолютно тайное, которое нарушило договор с королем. Энрике в ярости. Она, проявлявшая такую преданность ему и верность договорам, решилась его нарушить. Но зато Торквемада при ней — и это гарантирует ему во многом последующий безумный политический взлет.

Л. Гулько — Да. Нам надо прерваться на краткие новости, затем мы вернемся в студию и продолжим этот... эту увлекательную историю.


НОВОСТИ


Л. Гулько — Итак, мы продолжаем эту увлекательную историю. Свита жениха прибыла в Кастилию, переодевшись купцами...

Н. Басовская — Тайно, под видом визита к матери, туда прибыла наследница престола Изабелла Кастильская, которая еще не правит Кастилией, правит Энрике. Там еще такая совершенно уже из романа деталь: как будто бы на подступах к городу эту команду, переодевшуюся в купеческие костюмы... принц португальский и его окружение, они, наверное, слишком перестарались в своей маскировке, чтобы не опознали принца и дворян знатных, они перестарались, и поэтому стража городская приняла их за бродяг, что идет какая-то толпа бродяг.

Л. Гулько — (смеется) Ну, может быть, они не слишком знали, как одеваться.

Н. Басовская — Да-да-да, перестарались. Они думали, что если купцы, то они должны быть в лохмотьях. Да купцы в это время — богатейшие люди (смеется). И стража и публика у ворот города Вальядолида забросала их каменьями, пытаясь не пускать в город. Потом им как-то удалось объясниться, и вот они в городе. Происходит венчание 19 октября 1469-го года. Торквемада тут не главный, но присутствующий, а главный — архиепископ Толедский Альфонсо Карильо, он совершает это богослужение, венчание, зная, что король будет против. Трудно мотивы каждого объяснить. Эти юные люди теперь муж и жена. Изабелле 18 лет, Фердинанд на один год младше нее, ему 17. О нем надо сказать несколько слов. Он будущий король Арагона, и он переживет Изабеллу надолго и создаст вообще на почве объединенной... на платформе объединенной Испании колоссальные владения в Европе. Он будет королем Арагона, Сицилии, Кастилии, неаполитанским королем — первый король, долго сидевший на престоле объединенной Испании. А пока это юноша, о котором все пишут, что он был внешне неотразим. Дамы поддавались его мужскому очарованию молниеносно. Маслинообразные какие-то очень красивые глаза, изумительные манеры, средний рост — ну, просто... ловелас к тому же. У него, 17-летнего, уже есть два бастарда. То есть, это совсем не вариант Энрике Четвертого...

Л. Гулько — Да он рано начал, да.

Н. Басовская — ... сидящего... (смеется) да, сидящего на престоле в Кастилии. Это противоположный вариант. Уже есть два бастарда, и будут еще два в процессе его статуса в качестве мужа Изабеллы Кастильской. От брака с Изабеллой у них будет 10 детей. То есть, как будто бы вот Изабелла и Фердинанд всю жизнь будут доказывать населению испанскому, что случай с Энрике — это отклонение...

Л. Гулько — Ну, какое-то непонятное что-то, да.

Н. Басовская — ... а так с династией все хорошо, у них в династии все в порядке. И Кастильский, и присоединившийся к нему Арагонский дом обеспечат наследниками и потомками всю Испанию. И вот в средневековой, я говорила, большой смертности, из 10 этих детей выживут только пятеро — и это для них почти, было почти привычным. Итак, брак состоялся — Энрике Четвертый в ярости: она нарушила условие. Дело в том, что он хотел подобрать, видимо, такого мужа Изабелле, который не представлял бы опасности для правления Энрике, был бы безобидным. А тут этот молодой ловелас, пусть ему всего 17 лет, но он заставляет уже его опасаться, это уже фигура, личность, со своими этими бастардами, переодеваниями. Уже ясно, что это не тот, кого предпочитал бы Энрике Четвертый — а он предпочитал бы ничтожную личность. Ярость Энрике Четвертого — а это человек, правящий Кастилией — выливается в реальные политические действия. Начинаются распри, начинается междоусобная война, которая, было, утихла в Кастилии. Опять делятся испанские гранды, кто за Изабеллу, кто за Энрике, кто поддерживает негодование Энрике, кто — нет. Идет безнадежная борьба, которая не дает преимущества решительного ни одной стороне, потому что примерно пополам делятся силы сеньоров, грандов испанских. Но в 1475-м году Энрике Четвертый умер. К этому времени Изабелла проявила себя уже не только как наследница официальная, самостоятельная личность, вступившая в этот тайный брак, она проявила себя еще определенным образом: она не раз, несмотря на постоянное ожидание детей, принимала реальное участие в сражениях. Ее видели на коне. Ее набожность набожностью, но за свои законные права, против гнева Энрике, а дальше против всех нехристиан она готова воевать и лично. Кортесы признают Изабеллу королевой, признают, что она законная наследница, несмотря на то, что нарушила волю Энрике, вышла замуж как бы не за того — все равно ее признают наследницей. И, казалось бы, вот опять все хорошо. Но начинается португальское вторжение. Альфонсо Пятый, за которого хотели выдать замуж Изабеллу, он женился на подозрительной дочери, не дочери Энрике Четвертого, Хуане, к тому же родной племяннице. Папе Римскому пришлось расторгнуть этот брак. Да, надо сказать, что Изабелле и Фердинанду тоже надо было разрешение Папы: отдаленное родство между Арагонским и Кастильским домами было — они все родственники. Так они в своем тайном венчании, оказавшись перед этой проблемой, сфальсифицировали документ.

Л. Гулько — То есть, он задним числом просто?..

Н. Басовская — Подделали папское разрешение на момент венчания, а потом постфактум получили настоящее. Так вот, теперь португальский немолодой король Альфонсо Пятый женился на предполагаемой дочери Энрике — в общем, никто не сомневается, что она бастард — и объявил на этом основании притязания на корону Кастилии. Но Папа Римский расторг его брак... но война идет, война идет, и почти четыре года стычки происходят, пока, наконец, Альфонсо Пятый не потерпел полное поражение. Это было в 1479-м году. К тому же в этом году Фердинанд Второй сменил своего отца на престоле, стал Фердинандом Вторым Арагонским. Итак, она — королева Кастилии, он — король Арагона. Вот рождается эта пара католических королей. Правда, еще заключается договор. Кортесы и гранды испанские следят (и через Кортесы, и напрямую, придворные), чтобы интересы Кастилии никак бы не пострадали от появления этого Фердинанда...

Л. Гулько — То есть, она главная?

Н. Басовская — Они заключили договор, и Фердинанд подписал, что она главнее в этом браке, в Кастилии, она в Кастилии главнее. Он правит, но не полностью. Что-то вроде принца-консорта, что-то вроде мужа царицы, но не царя, потому что финансы и армия находятся в распоряжении только Изабеллы. Ну, а если финансы и армия находятся в чьем-то распоряжении, то все остальные мало чем могут распорядиться так, чтобы почувствовать себя при власти. Допустим, это современность наша дает какие-то еще виды власти. Интернет — это еще одна власть, да?

Л. Гулько — Ну, это такая, да...

Н. Басовская — А там — нет. Финансы и армия — все. Итак, начинается правление Фердинанда и Изабеллы, которое было, в сущности, неукротимым, постоянным движением к абсолютизму. Они формируют испанский абсолютизм, который станет, ну, скажем так, самым махровым в Западной Европе во времена их преемников: ну, знаменитого Карла Пятого и Филиппа Второго Испанского — это символ абсолютизма, самого вертикального, самого жесткого и наиболее четко опирающегося на Церковь. Итак, рычаги, с помощью которых они формируют вот эту возможность постоянного усиления личной центральной королевской власти, несколько. Первый и очень оригинально пиренейский. Есть на Пиренеях, сложились такие эрмандады за время Реконкисты («братства» буквальный перевод), союзы городов и даже крестьянских общин. Вот в ходе Реконкисты такие объединения были. Короли христианские католические Изабелла и Фердинанд сумели опираться на них тогда, когда надо было ограничить слишком большие притязания грандов. И тем самым, опираясь на городские вот эти союзы, которые потом, когда их власть стала более, чем абсолютной, их шаг за шагом отодвигают, как всегда, с политической арены. А пока они опираются на них. И, конечно, их великой опорой становится Инквизиция. Это подсказка Торквемады, это его звездный час. Вот теперь-то он и становится тем, чем он стал. В 1480-м уже заметно, через год после начала их реального правления, Изабеллы и Фердинанда, заметна активизация Инквизиции с подсказки и подачи Торквемады, а в 1483-м он назначен верховным генеральным председателем инквизиционных судов в Кастилии и Арагоне, он верховный инквизитор Кастильского королевства. О нем Генри Лонгфелло написал две строчки, но потрясающе: «Он был жесток, как повелитель ада, великий инквизитор Торквемада». Ему приписывают как бы причастность к сожжению на кострах в Испании более 30 тысяч человек, осуждение около 300 тысяч человек всего в Испании, а ему — 30 000. Апологеты называют «Лев религии», а точнее, наверное, назвать его «Лев нетерпимости». Мрачная, страшная фигура. И он подсказывает Фердинанду и Изабелле, что Инквизиция может быть замечательной опорой королевской власти. И интересно, что Инквизиция на Пиренейском полуострове в это время (в объединенной Испании) — на самом деле орган не только церковный, это орган королевский. Во всяком случае, получают огромные, значительные средства от инквизиционных процессов. Одна треть имущества осужденных идет правительству, правящему дому, королям. И это потоком добыча идет к ним. Не надо видеть в них ни в коем случае служителей только идеи. Насколько откровенно и нагло подчас Церковь наживалась на несчастьях этих осужденных, подозреваемых, преследуемых говорит то, что когда в 1492-м году изгоняли всех нехристиан с Пиренейского полуострова, Изабелла и Фердинанд, им разрешили вывезти все (дальше цитирую по документу), «все, кроме золота, серебра, металлических монет, лошадей и оружия».

Л. Гулько — Да, а остальное все — пожалуйста.

Н. Басовская — А что это все?

Л. Гулько — А что еще-то, да...

Н. Басовская — Итак, это опора. Но есть еще одно деяние, которое очень делает заметным правление и фигуру Изабеллы Кастильской. В 1486-м году Изабелла приняла, допустила до своей персоны (а эта персона была уже очень высоко, она уже 7 лет у реальной власти, с 79-го по 86-й) некоего Христофора Колумба, генуэзца, который пробовал выступать со своим предложением в Португалии — они были отвергнуты, перебежал в Испанию. Человек из низов: его отец — чесальщик шерсти, а это низшая категория, это почти, ну, пролетариат того времени, а мать — дочь ткача. Но с идеями, с потрясающей идеей, что можно найти другой путь на восток, если плыть все время на запад. Она его приняла. Очевидцы, современники написали о том, как впечатлила ее красота — ну, льстецы придворные все-таки прежде всего, я думаю — и обещала решить и подумать. Ждать ему пришлось ответа 7 лет — не всякий дождется. Колумб проявил терпение, но в самом конце уже решил бежать во Францию, его, можно сказать, схватили на границе. Экспедиция состоялась. Плавание Колумба 1492-го года — это событие мировой истории, это событие эпохальное. И, как ни как, Изабелла Кастильская, безусловно, к нему причастна. Плавание состоялось, это было сенсационно, все, что были открыты эти новые земли — он сам не знал сначала, что он открыл. Но в побуждении, в побудительных мотивах Изабеллы, которая, в отличие от всех, к кому он пытался броситься с этим предложением (пусть 7 лет думала, но одобрила его), было еще одно. Дело в том, что к этому времени, к концу 15-го века в Западной Европе пышным цветом расцвели разговоры о конце света, которые были безумно популярны в 1000-м году, очень давно — и вдруг опять. И на Руси, между прочим, к временам Ивана Грозного вовсю готовились к концу света. И есть версия, что Изабелла — супернабожная, а Фердинанд, как говорят — супержадный, они ждали разного от этой экспедиции. Она, абсолютно верящая и опасающаяся этого реального конца света, надеялась, что, может быть, найдет путь к тем далеким неведомым землям...

Л. Гулько — Обетованная земля?

Н. Басовская — Да, где этого конца и не будет.

Л. Гулько — Ну да (смеется).

Н. Басовская — А Фердинанд ждал большой-большой добычи. Поскольку экспедиции Колумба не дали грандиозных доходов (грандиозные были впереди), то шаг за шагом к его четвертому плаванию он оказался в абсолютной опале. Это было за два года до смерти Изабеллы в 1502-м, она уже им не интересовалась, его не защищала. У него отобрали все титулы, все обещания сделать его, я не знаю... адмиралом моря, океана, правителем всего — тоже безумные идеи. Ей уже было неинтересно. Она осуществила еще одно великое деяние. В 1481-92-м серия войн против последнего оплота мусульман на юге Пиренеев, Гранадского эмирата. Победа, изгнание нехристиан, при этом евреев всех и полностью, а мусульманам разрешалось насильственно принять христианскую веру. Мориски так называемые образовались, их преследовали, потому что они тайком верили в свое — все это давало новую пищу Инквизиции. И конец жизни — дружно говорят все авторы — Изабелла провела в большой меланхолии, болезни естественной с возрастом, но не так она была стара. А может быть, элементы раскаяния? Детей рядом с ней нет, ее сын Хуан умер в 18 лет, старшая дочь умерла, старшая дочь умерла в 98-м, Хуана Безумная следующая будет ее наследницей, но очень рано заметны черты той меланхолии, переходящей в душевную болезнь, Мария замужем в Португалии за королем Португалии Мануэлем Первым, Екатерина Арагонская — несчастная жена принца, а потом короля Англии Генриха Восьмого, развод с которой будет одним из разломов духовной жизни всех Западной Европы. Впадешь тут в меланхолию...

Л. Гулько — Да уж.

Н. Басовская — И она в нее, видимо, стала очевидно впадать, и в ее поведении стало проступать что-то, похожее с будущим поведением Хуаны Безумной. Торквемада старался не сдавать свои позиции, сколько мог, но все-таки в последние 5 лет бросил все, и свою Инквизицию, и свои насаждаемые им пытки, и ушел в монастырь. То есть, вот рядом поддержки этого вдохновителя тоже нет. Что отправило его в монастырь? Ну, надо сказать, что не без некоторого не то что злорадства, а чувства удовлетворения хочу сказать, что, видимо, он очень плохо, все хуже и хуже себя чувствовал в роли вот этого гонителя. С его подачи фигура доносчика прекрасная на Пиренейском полуострове, доносчику платят, его воспевают, его хвалят. С его подачи конфискации имущества, о которых я сказала. С его подачи применение любых пыток, самых чудовищных, самых невозможных одобряемо властями. И то, что к концу жизни он завел себе охрану, то ли в 150 (сейчас точно не помню), то ли в 200 человек, говорит о том, какие ужасы, какие страхи...

Л. Гулько — Как он боялся, конечно.

Н. Басовская — ... стали его окружать. И где-то проскользнуло, что он удалился в монастырь, заперся в какой-то там цели, в углу, в темноте, потому что его все время преследовали тени тех, кого страшными пытками, кострами, доносами и прочими ужасами он преследовал всю свою, ну, зрелую жизнь.

Л. Гулько — Как все похоже на ближнюю дачу.

Н. Басовская — Вообще иногда я полушутя говорю, что в истории человечества не так много новостей, как кажется. Вот перед нами, Лев, прошла за последнее время череда монархов, правителей эпохи позднего Средневековья, так получилось, что можно сказать, такой плеядой шекспировские персонажи английские короли, сегодня с абсолютно шекспировскими страстями пиренейские правители — как похоже, хотя страны отличаются, порядки, законы. А вот судьба, психологические побуждения, побудительные мотивы, состояния психики этих людей, когда они подходят к последней черте, они чем-то поразительно сходны, потому что есть вот эта штука власть, и она человека совершенно подчиняет себе. Есть знаменитое высказывание: «Всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно», — кто-то, по-моему, из английской аристократии это высказал еще где-то в 18-м веке. И здесь было то же самое. У Изабеллы в союзе с Фердинандом таки сложилась абсолютная власть. Реконкиста завершена именно под их руководительством. Боже мой, почти 5 столетий постоянной войны, и вот они стоят, Гранадский эмират, самый юг Пиренейского полуострова, перед ними Гибралтар, за Гибралтаром Африка — все, кончено, кончен процесс, который занимал их 5 столетий. Неслучайно именно эта Испания, родившаяся здесь, у Гибралтара, будет лидером великих географических открытий. Да, история с Колумбом, которого она поддержала, наверное, по своим соображениям, своим мотивам, она открывает только первую страницу того, что сделает Испанию в 16-м веке — а она умрет в 1504-м — страной, в которую золото льется рекой, которая кажется самой счастливой, самой везучей в европейской истории, и уже в 17-м (и это отразит Сервантес гениально) превратится в отсталую, в задворки европейской истории.

Л. Гулько — Провинция.

Н. Басовская — Абсолютную провинцию, какой и по сей день... Европейский союз сейчас мучается, как помочь, там, допустим, Испании, неслучайно. Льющееся золото, достающееся не производством... в Англии кузница мира, промышленный переворот, во Франции мануфактурное производство, Голландия в лидерах и так далее. В Италии производство и торговля мировая. А эти несколько почили в своей абсолютной победе над так называемыми неверными, над аборигенами Америки, которых поначалу вообще сомневались, что можно считать людьми, на их крови, на их несчастьях, на пытках, которые применят и к туземцам-аборигенам Америки (католический священник Лас Казас опишет эти ужасы — не все были таковы, как Торквемада) — на всем этом, если и выросло процветание и благополучие объединенной Испании, которую объединили католические короли, то очень ненадолго, очень иллюзорным был этот безумный взлет. Какое-то время даже, пока тщательно исследователи не разобрались, в частности в так называемой революции цен, обесценивании золото, потекшего оттуда рекой, это выглядело даже загадочно: так взлететь — и превратиться в провинцию. Личная судьба Изабеллы, не знаю, как она расценивала ее в своей поздней меланхолии, но она была очень логичной, последовательной и связала ее с двумя фигурами мировой истории, чья роль противоположна: Колумб открыл новый мир и новую страницу новой истории, а Торквемада пытался остановить все худшее, что было в Средневековье.

Л. Гулько — Спасибо, это была передача «Все так». Изабелла Кастильская, между Торквемадой и Колумбом. И, конечно, отдельное, как всегда, спасибо Наталье Ивановне Басовской.

Н. Басовская — Спасибо.

Л. Гулько — Спасибо вам. До новых встреч, до свидания.