Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Дмитрий Захаров – Здравствуйте, в эфире «Цена Победы» и я, ее ведущий Дмитрий Захаров. Сегодня у меня в гостях историк Марк Солонин, а Виталия Дымарского не будет, потому что он остался в Будапеште возле сломанного самолета. Будем надеяться, что благополучно доберется другим бортом. Итак, тема нашей сегодняшней программы: «Третья финская война». Но прежде чем мы приступим к обсуждению этого вопроса, я предоставляю Марку. Здравствуйте, Марк.

Марк Солонин – Добрый вечер, уважаемые господа радиослушатели.

Д. Захаров – Марк привез несколько экземпляров своей последней книги, которые он с удовольствием проиграет нашим радиослушателям. Какой вопрос?

М. Солонин – Учитывая, что тема эта крайне мало известна, мы решили с ведущим – конечно, не я один решил, задать самый простой вопрос, а именно: когда закончилась третья, она же последняя по счету, советско-финская война? Там могут быть две даты, оба ответа будут правильные – это я сразу делаю легкую подсказку. Так вот, когда закончилась третья, она же последняя, окончательная – естественно, будем надеяться, окончательно последняя – советско-финская война?

Д. Захаров – Ну, то, что советско-финская...

М. Солонин – Это вопросов даже нет. Ну а другой и не будет.

Д. Захаров – Соответственно, первые четыре слушателя, которые дадут правильный ответ, получат в подарок книгу Марка Солонина.

М. Солонин – Которая называется «25 июня. Глупость или агрессия?».

Д. Захаров – Итак, собственно, что вас сподвигнуло написать эту книгу и почему такая страсть к советско-финским военным конфликтам вообще?

М. Солонин – Ну, самый простой ответ заключается в том, что после того, как была написана и издана книга «22 июня» и «23 июня», само собой, должна была идти «25 июня». Если же говорить серьезно, то вторая и третья советско-финские войны, то есть те советско-финские войны, которые происходили, – не буду говорить когда они закончились, но начались они в 1941 году, – во-первых, это действительно почти что белое пятно в нашей историографии, об этом очень мало писалось, особенно о том, что касается причин возникновения этой войны, начала этой войны, во-вторых, это очень примечательный, уникальный в каком-то смысле эпизод большой, Второй мировой, Великой Отечественной войны, примечательный тем, что началась вторая советско-финская война – мы сегодня будем говорить о третьей, как я понимаю – но началась вторая советско-финская война то ли 25, то ли 26 июня, то ли 10 июля 1941 года, началась она именно так, как только можно было бы и мечтать с точки зрения советского командования: началась она сокрушительным внезапным ударом по аэродрому противника, а не наоборот, и противник не имел никакого – ни технического, ни численного, ни прочего преимущества, поэтому это в определенном смысле модельная ситуация того, что могло бы быть, если бы 22 июня не началось на советско-германском фронте так катастрофически, как началось. И сразу, чтобы не томить и не делать сенсацию, оказалось, что и в этой идеальной ситуации Красная Армия образца 1941 года была не способна ни к обороне, ни к наступлению – так уж, чтобы сразу закончить.

Д. Захаров – Марк, немыслимое количество ответов от наших слушателей, которые поражают своей оригинальностью. Тут вам приводятся и 1940 год, и 1939-й, и 1941-й в ассортименте...

М. Солонин – Нет, нет, мы же говорим о том, когда закончилась третья, она же и последняя. Действительно, мы опять же убеждаемся, что тема эта очень мало знакома нашим слушателям.

Д. Захаров – Очень обтекаемая формулировка у Кирилла из Москвы: «В 1944 году». Это, скажем мягко, достаточно продолжительный промежуток времени. «В сентябре 1944 года. Александр из Санкт-Петербурга».

М. Солонин – Уже неплохо, практически правильно.

Д. Захаров – «4 сентября 1944 года, Сергей». Как насчет 4 сентября, Марк?

М. Солонин – Там была странная ситуация, что прекратили огонь сначала финны, а потом Красная Армия, с разрывом в один день. Но, в принципе, можно вполне засчитать.

Д. Захаров – «4 сентября, Юрий». Но без указания года. «9 мая 1945 года, Алексей». Долго мы еще с финнами воевали по его версии. «19 сентября 1944-го».

М. Солонин – Замечательно, вот это уже абсолютно точно. Это день, когда было подписано соглашение о перемирии – не прекращение огня, а именно соглашение о перемирии, которое закончило фактически войну.

Д. Захаров – Марк, а как вам 10 февраля 1947 года в Париже?

М. Солонин – Ну, совершенно верно. Это то, о чем я и говорю, что возможны два правильных ответа: 19 сентября 1944 года было соглашение о перемирии, а мирный договор между Советским Союзом и Финляндией, который подвел окончательную черту этих трех войн, действительно 10 февраля 1947 года.

Д. Захаров – Марк, очень многие слушатели упорно настаивают на 4 сентября 1944 года. Почему, как вы думаете?

М. Солонин – Может быть, читали мемуары Попова, который об этом писал, и об этой странной ситуации, когда финны прекратили огонь и стали махать флагами, а ему докладывают с передовой линии и не понимают, что с финнами делать.

Д. Захаров – Мы можем уже прекратить СМС-голосование по той причине, что...

М. Солонин – Часть книжек мы уже проиграли с удовольствием.

Д. Захаров – Да. Вернемся к Третьей Финской. Третья Финская, по сути, продолжение Второй, начавшейся в 1941 году. Началась она, естественно, после...

М. Солонин – Тут надо, конечно, подвести, чем закончилась Вторая, и тогда станет понятно, как, почему и зачем началась Третья. Я, наверное, не буду сегодня снова возвращаться к теме 25 июня, мы с вами об этом полтора года назад говорили, поэтому оставляя всю политическую подоплеку, сейчас очень коротко чем в военном смысле закончилась вторая советско-финская, которая началась, будем считать, 25 июня. Достаточно понятно, когда она закончилась – 6 декабря 1941 года. Сразу же уточню, что ни о начале, ни о завершении, ни о чем ни разу не объявило Совинформбюро. Даже 19 сентября, которое сейчас называли наши слушатели, когда было подписано соглашение о перемирии, фактически Советский Союз одержал определенную победу, то есть вывел из войны одного из союзников гитлеровской Германии, по-другому нельзя назвать Финляндию в той ситуации. Я специально очень внимательно перечитал сводки Совинформбюро за сентябрь 1944-го – ни слова. Что происходило с июня 1941-го по декабрь 1941 года? Примерно в три раунда проходил этот бой. В течение июля финны заняли всю свою потерянную во время Зимней войны территорию в Карелии. Потом в августе 1941 года было наступление финской армии на Карельском перешейке, когда они вернулись полностью на старую границу, которая была до начала Зимней войны. И наконец, третий этап этой войны – сентябрь, октябрь, декабрь. Очень мучительное, кровопролитное прогрызание советской обороны и продвижение финнов к Карелии гораздо дальше границы 1939 года. И в конце концов уже поздней зимой 1941 года, 6 декабря все закончилось тем, что финская армия перенесла границу на линию определенных водных рубежей. И по состоянию на 6 декабря линия фронта прошла по южному берегу Ладожского озера, река Свирь, Онежское озеро, участок Беломоро-Балтийского канала. Таким образом линия фронта между Советским Союзом и Финляндией полностью проходила по водным рубежам, причем фактически непреодолимым, если говорить про Онежское или Ладожское озеро. Как утверждает Маннергейм, в этом была его задача – вынести линию фронта на такие водные рубежи, которые потом можно будет удерживать. При этом, я еще раз подчеркиваю, если на Карельском перешейке, то есть рядом с Ленинградом, финны вышли на линию своей старой границы и практически остановились, то в Карелии, то есть севернее Ладожского озера они прошли значительно дальше границы 1939 года. Это имело свои последствия. Во-первых, надо сказать, что этот несомненный военный успех дался финской армии ценой колоссальных потерь. Во Второй советско-финской войне финны потеряли убитыми и ранеными 110-115 тысяч человек – это для маленькой финской армии, что составляло 40% от ее исходной численности. Потери совершенно колоссальные и в процентном отношении больше, чем потери Вермахта на всем гигантском фронте от Балтики до Черного моря. То есть этот военный успех дался финнам ценой очень большой крови в масштабах и страны, и их армии. Примечательно, что потери советской армии были несколько больше, но именно несколько. Они составили 190 тысяч человек, это значительно больше, чем 110 тысяч, но это главным образом за счет того, что 64 тысячи бойцов Красной Армии оказались в финском плену, главным образом на Карельском перешейке, где была окружена вся группировка около Выборга. Вот это одна составляющая. А другая важная сторона итогов Второй советско-финской войны – то, что Финляндия в конце концов оказалась в состоянии войны не только с Советским Союзом, но и с Англией. Это обстоятельство, о котором тоже ни слова не сказало Своинформбюро, как ни странно, имело впоследствии в рамках той третьей войны, о которой мы будем говорить сегодня, самые серьезные, принципиальные последствия, о чем мы скажем несколько позднее. Причем англичане, конечно, очень не хотели, но на них давил Сталин. Там ситуация была такая: пока финны освобождали свою территорию, потерянную в ходе Зимней войны, ни англичане, ни американцы даже и не поддавались ни на какие сталинские давления.

Д. Захаров – Ну, естественно.

М. Солонин – Они возвращали свое. Ни Англия, ни США никогда не признавали итогов Зимней войны, однозначно оценили это как агрессию Советского Союза. Там не было разговора. Но когда финны уже значительно продвинулись в Карелию за линию законной границы 1939 года, а, самое главное для американцев, когда финская армия стала выходить к линии железной дороги, связывающей Мурманск с центральными районами Советского Союза, то есть той дороги, по которой шла американская военная помощь, ленд-лиз, вот тут уже американцы стали категорически требовать прекратить наступление...

Д. Захаров – И финны послушались.

М. Солонин – И финны не послушались, потому что, как утверждает Маннергейм, у него была четкая задача выйти на линию вот этих водных рубежей и он не хотел поддаваться никакому давлению. 29 ноября, буквально за неделю до фактического прекращения военных действий, Черчилль написал Маннергейму личное письмо, в котором сказал так: «Я надеюсь, что в силах убедить Ваше превосходительство в том, что мы победим нацистов». Черчилль всегда отстаивал эту идею и оказался прав. «Для многих английских друзей Вашей страны было бы досадно, если бы Финляндия оказалась на одной скамье подсудимых вместе с обвиняемыми и побежденными нацистами», – писал Черчилль Маннергейму. На что Маннергейм ответил: «Я очень ценю Вас и уважаю, но мы, пока не выйдем на установленную мной линию фронта, мы не остановимся». В результате 6 декабря произошло три события. У финнов была очередная годовщина независимости. В этот же день Англия объявила им войну. В этот же день фактически прекратились боевые действия Второй советско-финской войны. И в этот же день, 6 декабря 1941 года, финский парламент принял решение, в соответствии с которым свое, то есть территория Финляндии по границы 1939 года, было возвращено в состав Финляндии, там была установлена гражданская администрация, а все чужое, то есть советская территория и Карелия, не была аннексирована, она получила статус зоны военных действий и там была военная администрация. Вот таким образом 6 декабря 1941 года фактически прекратилась Вторая советско-финская война. Не было подписано никаких документов, не было никакого соглашения о перемирии. Было фактическое прекращение боевых действий. И на протяжении всего 1942-го, всего 1943-го и начала 1944 года на этой гигантской по протяженности, там 1400 километров получается, если всю протяженность посчитать, это как вся Европа от Средиземного моря до Балтики, и на всем этом гигантском фронте было фактически перемирие, можно даже сказать – мир, нарушаемый только диверсионными акциями так называемых карельских партизан.

Д. Захаров – Такая некая странная война. Ведь, наверное, мало кто задумывается относительно того, что было бы, если бы финны не послушали Черчилля, не остановились 6 декабря и приняли активное участие в наступлении на Ленинград. Тогда все было бы весьма и весьма скверно, скажем так.


М. Солонин – Ну, достаточно скверно получилось... Я понимаю, что вы хотите сказать, я с вами согласен, но мне надо сделать два очень важных уточнения. Во-первых, все ж таки финны не просто проявили акт великодушия, хотя именно так утверждает Маннергейм, они все-таки на Карельском перешейке вышли и уперлись в линию Карельского укрепрайона. Может быть, они его могли прорвать, может быть, не могли прорвать, но по крайней мене они остановились на линии укрепрайона, который еще с 1928 года начинали строить около Ленинграда. Во-вторых, достаточно скверно произошло уже 14 июля, стало очень скверно. 14 июля 1941 года, никто этого не заметил, об этом не писало Совинформбюро, финны, наступая в Карелии, перерезали железную дорогу в районе Лоймола, и таким образом железная дорога от Ленинграда в обход Ладожского озера и туда, в глубь Советского Союза, была перерезана. Это был первый удар похоронного колокола по жертвам ленинградской блокады. Вот когда стало скверно. После этого оставалось немцам выйти только с другой стороны, с юга, к Шлиссельбургу и перерезать железные дороги, которые идут с юга к Ленинграду, и таким образом Ленинград оказался в блокаде. Так что достаточно скверно было и так, и безусловно, блокада Ленинграда была совместная финско-немецкая, по-другому это никак определить нельзя.

Д. Захаров – Но непосредственно...

М. Солонин – Они не бомбили, они не сбросили ни одной бомбы на Ленинград, они совершенно не пытались даже наступать, они никак не мешали, не отвлекали силы Красной Армии, более того, Маннергейм пишет, в этом смысле он в общем-то прав: «Какая блокада? Мы же не вышли вплотную к городу». Была полоса побережья Ладожского озера, там, наверное, 15-20-25 километров, то есть под блокадой Ленинграда понимается отсутствие сухопутной железнодорожной связи, а водная связь через Ладожское озеро была. Строго говоря, Англия всю войну находилась в такой блокаде, будучи со всех сторон окружена водой в общем-то. И по водной поверхности Ладожского озера, там было 10-15 морских миль, а зимой оно еще и замерзало, поэтому до некоторой степени Маннергейм тоже прав, когда он говорит, что «а мы со своей стороны не давили, поэтому могли везти через Ладогу сколько хотите». Достаточно условная позиция, но тем не менее.

Д. Захаров – И в осаде Ленинграда непосредственного участия они не принимали, потому что если бы к немцам присоединились финны...

М. Солонин – Было бы гораздо хуже. Не будем про «было бы», это уже сказать сложно. Было бы гораздо хуже.

Д. Захаров – Ну да, история не терпит сослагательного наклонения.

М. Солонин – Таким образом дело дошло до 1944 года. И вот когда дело дошло до 1944 года, ситуация стала, конечно, меняться в другую сторону, то есть Советский Союз, который к этому моменту имел мощнейшую Красную Армию, с мощнейшей военной экономикой, плюс поддержка со стороны ленд-лизовских поставок, вот эта огромная военная машина наступала на всех фронтах и гнала немцев назад. Вышла она в конце концов к Ленинграду, сняла ленинградскую блокаду. Таким образом снова на линию соприкосновения советских и финских войск выходили уже значительные силы Красной Армии. Финны на самом деле, начиная с февраля 1943 года, мучительно пытались как-то выйти из ситуации, в которую они, прямо скажем, сами себя и загнали. 2 февраля, как даже знают все школьники, 2 февраля 1943 года капитулировала армия Паулюса под Сталинградом. 3 февраля, буквально на следующий день, у Маннергейма собралось пять человек высшего военно-политического руководства страны вместе с президентом Рюти, естественно, на котором они констатировали первый факт, что Германия войну проиграла, вопрос только времени, когда это все закончится; пункт второй, что Финляндия связалась не с теми союзниками, поэтому теперь надо спасаться как-то самим. Они предприняли попытки, очень осторожные, через нейтральные страны войти в контакт с советским правительством. Единственным результатом было то, что об это узнали немцы и ввели эмбарго на поставки зерна, а Финляндия очень сильно зависела от немецкого зерна, потому что Финляндии своего зерна никогда не хватало. Потом у финнов забрезжил луч надежды в конце туннеля, когда в Португалии они начали вести переговоры с американцами на очень интересный предмет: был план высадки англо-американских союзников в Норвегии, ликвидации того фланга германского фронта, изгнание оттуда немецкого флота и авиации, при этом, естественно, финны заверили англо-американских союзников, что они, конечно же, пропустят войска союзников, что они готовы помочь в интернировании немцев и так далее. Но этот план высадки союзников в Норвегии в конце концов был отброшен и никогда не произошел. Таким образом к февралю 1944 года финны уже оставались один на один со Сталиным, но у них оставалась одна маленькая надежда: была же Тегеранская встреча «большой тройки», это декабрь 1943 года, и на этой встрече Черчилль и Рузвельт все-таки получили от Сталина согласие, причем зафиксированное и доведенное до сведения финского руководства, что требование безоговорочной капитуляции, каковое союзники договорились в Тегеране предъявить всем союзникам фашистской Германии, что это требование к Финляндии предъявлено не будет. Финны решили, что это дает возможность начать какие-то переговоры и отправили туда, как всегда, товарища Паасики, очень престарелого товарища, который, судя по всему, любил коммунизм больше, чем сам Сталин. Но пока Паасики собирался ехать в Москву для переговоров, состоялись так называемые «три мирные бомбардировки». Вот эти «три мирные бомбардировки», они так и вошли в историю, могут считаться в определенном смысле началом Третьей советско-финской войны. «Мирные» они были в том смысле – это термин финской историографии – что таким образом Сталин решил им подсказать, что надо соглашаться на любые условия.

Д. Захаров – Ну да, намекнул.

М. Солонин – Налетов было три с интервалами в десять дней. Первый был в ночь с 6-го на 7-е, потом с 16-го на 17-е и с 26-го на 27-е февраля. Сразу, чтоб было понятно, о чем идет речь: это самая большая операция советской дальнебомбардировочной авиации за всю Вторую мировую войну. Самая большая.

Д. Захаров – И весьма ощутимая для финнов.

М. Солонин – Весьма ощутимая. В общей сложности на Хельсинки сбросили 2,5 килотонны бомб.

Д. Захаров – Прямо как небольшую ядерную бомбу.

М. Солонин – Да, но на самом деле гораздо эффективнее, потому что ядерная бомба создает большое давление в точки, а в пяти километрах от этой точки давления большого нет, а на Хельсинки сбросили 16 тысяч 490 фугасных бомб, причем было сброшено даже две ФАБ-5000.

Д. Захаров – Пятитонные, по-русски говоря.

М. Солонин – Пятитонные, которые сносили целый квартал. И было сброшено в общей сложности 26 ФАБ-2000, то есть тоже достаточно ощутимо. Это были, еще раз повторяю, самые большие налеты советской авиации за всю войну.

Д. Захаров – Авиации дальнего действия.

М. Солонин – Да, конечно. И естественно было бы сравнить с Берлином: на Берлин, знаменитые эти бомбардировки августа-сентября 1941 года, когда ВВС Балтфлота бомбили Берлин, на Берлин было сброшено 36 тонн, а на Хельсинки – 2575 тонн. 36 и 2575, почувствуйте разницу. По отчетам командования советской дальнебомбардировочной авиации, от Хельсинки осталось только огромное облако дыма, которое не рассеивалось несколько суток.

Д. Захаров – Много народу погибло?

М. Солонин – Абсолютно правильный вопрос, на него будет совершенно точный ответ. Но когда уже закончилась Третья советско-финская война и советская военная комиссия прибыла в Хельсинки и увидела абсолютно целый город, целый город, то это было началом конца товарища Голованова, командующего авиацией дальнего действия – на этом его карьера феноменально завершилась. Фактически на сам Хельсинки попало, есть точная цифра, 799 бомб, то есть 8,5% от общего числа фугасных бомб.

Д. Захаров – А остальные куда?

М. Солонин – 92% упали неизвестно куда.

Д. Захаров – Тоже хорошо.

М. Солонин – Ну, наверное, с точки зрения гуманности, если уж мы в 2008 году находимся, это хорошо. То есть эффективность действия советской АДД была такова, что 92% бомб упало неизвестно куда...

Д. Захаров – Марк, тут мы должны прервать дозволенные речи на выпуск новостей. Мы продолжим буквально через минуту.


НОВОСТИ


Д. Захаров – Итак, мы продолжаем программу «Цена Победы».

М. Солонин – Мы остановились на том, что в феврале 1944 года были предприняты три мощнейшие по количеству привлеченных самолетов, в первом налете было 728, в третьем – 863 бомбардировщика летели... Оговорился – 929. 929 – в течение одной ночи. Было три мощных налета, которые, однако, не решили задачу полного уничтожения Хельсинки. Например, после первого в городе было разрушено 64 каменных и 330 деревянных домов сгорело, что, конечно, не мало, но это не уничтожение города целиком. И самое главное, не удалось дожать финнов на то, чтобы они соглашались на почти любые условия. Условий им было предъявлено шесть. Одним из них было отход до границы 1940 года, то есть полное признание того, что произошло в Зимнюю войну 1939-40 года. Выплата огромных репараций в размере 600 миллионов долларов США. Чтоб было понятней, B-17, четырехмоторный стратегический бомбардировщик, тогда стоил 200 тысяч долларов. И самое, что было для финнов практически невозможное, это интернирование находящихся на севере Финляндии немецких войск, у них просто для этого не было возможности. На этом переговоры в мае месяце подвисли советско-финские и наступила некая непонятная зыбкая тишина, которая продержалась до 9 июня 1944 года.

Д. Захаров – Марк, прежде чем мы переместимся в июнь, у меня все-таки вопрос – куда же высыпали все эти бомбы? Я знаю, что довольно значительные разрушения были в Турку.

М. Солонин – Нет, нет, разрушения в Турку, это 25-26 июня 1941 года, вообще совершенно другая история. Это начало войны. В феврале «три мирные бомбардировки» – только исключительно Хельсинки, бомбы все эти были сброшены в Финский залив. По версии финских историков, бомбы все были сброшены в Финский залив, потому что советские бомбардировщики не захотели лезть в зону интенсивного зенитного огня. Такова злобная, гнусная версия финских историков. Ничего точнее я сказать не могу, куда делись эти 92% всех сброшенных бомб. Их никто не нашел, не нашел воронки от этих бомб.

Д. Захаров – Аркадий из Санкт-Петербурга пишет, что, по Голованову, бомбили военные объекты.

М. Солонин – Конечно, по Голованову, бомбили военные объекты. Именно после того, как выяснилось, что город цел и невредим, Голованов и слетел. А АДД была после этого дела расформирована вообще. Поэтому все-таки, учитывая, что передо мной часы вашей студии, мы все-таки перейдем в 9 июня. Переходя в 9 июня, мы вспомним, что за три дня до 9 июня было 6 июня, это абсолютно важная связь. 6 июня 1944 года началась высадка союзников в Нормандии, грандиозная десантная операция. А ровно через три дня, в то время когда внимание всего света было приковано к Ла-Маншу и тому, что происходит там, началось наступление советской армии, Ленинградского фронта, на Карельском перешейке. Оно началось сокрушительнейшим ударом советской авиации и артиллерии. Финскую оборону в течение дня обстреливало 3,5 тысячи советских орудий и Маннергейм утверждает в своих мемуарах, что он слышал грохот канонады в своей ставке в Миккели, а это 200 километров от линии фронта. За 200 километров была слышна канонада. Передний край финской обороны был буквально сметен, если не стерт с лица земли. После чего в этот пролом начали наступать 15 советских дивизий. К концу месяца июня это число дошло до 28-ми. У финном на перешейке было 5 дивизий. В течение первых трех дней Красная Армия, совершенно новая, другая армия, хотя название осталось прежним, но это уже была армия образца 1944 года, с совершенно другими танками, с другой подготовкой, с другим командным составом, в течение трех дней она проломила финскую оборону, которую финны там строили три года, и начала наступление на Выборг. Тогда финны решили контратаковать танками, как это ни странно звучит применительно к финнам, и 14-15 июня 1944 года произошло совершенно невероятное танковое сражение, в котором с одной стороны были новейшие советские Т-34, а с другой стороны были трофейные советские Т-26 и Т-28, захваченные в Зимнюю и во Вторую финскую войну, то есть те самые безнадежно устаревшие советские танки, которые советская историография всегда считала безнадежно устаревшими для лета 1941 года, пытались бороться с новейшими Т-34, советскими самоходками. Как ни странно, они даже смогли в одной точке придержать советское наступление ценой полной гибели всей финской бронетанковой бригады. Конечно, она была выбита в столкновении с новейшими советскими танками, после чего советские войска практически беспрепятственно начали наступать на Выборг и заняли его на одиннадцатый день операции. Это был совершенно феноменальный успех, особенно учитывая, что в Зимнюю войну 1939-40 года, в этой страшной бойне Зимней войны, для того, чтобы дойти до Выборга потребовалось три месяца. На этот раз до Выборга дошли за одиннадцать дней, что было отмечено. На этот раз это уже передало Совинформбюро, был салют в Москве, а командующий Ленинградским фронтом Говоров получил звание маршала прямо в ходе операции – достаточно уникальный случай в советской военной истории. На этом, на освобождении Выборга 20 июня 1944 года, все советские учебники, все советские книжки, все российские книжки заканчивают рассказ, как будто на этом все и закончилось. Должен разочаровать – на этом все только начиналось. Эти документы я лично держал в руках в Подольском архиве. В тот самый день, когда был занят Выборг, был подписан следующий приказ Говорова: «Продолжить наступление не позднее 26 июня, главными силами овладеть рубежом Имата, Лаперанта, Верейеки». Не важно, что эти имена обозначают, это уже финская территория, современная финская территория. С последующей задачей продолжать наступление на юг и на запад, то есть в глубь Финляндии. В тот же самый день, 20 июня, командующий фронтом и начальник штаба Попов подписывает приказ для авиации – перед авиацией фронта была поставлена задача провести площадную аэросъемку участка Кооволу, Котка, Лаперанта. Это, чтобы сказать по карте, уже примерно половина расстояния от Выборга в сторону Хельсинки. «Съемку указанного района закончить на позднее 26 июня, а в ходе работ доносить ежедневно». Но никакого другого объяснения этой задаче, кроме как намерение наступать на Хельсинки, фактически быть не может. До Выборга дошли за одиннадцать дней, и следующие 15 километров от Выборга до крохотной станции Хантала пытались пройти еще пятнадцать дней, и в районе этой самой злосчастной станции, которую даже на картах большого масштаба трудно найти, развернулось самое кровопролитное сражение всех трех советско-финских войн. И несмотря на огромные усилия Ленинградского фронта и огромные взаимные жертвы, продвинуться дальше не удалось. Финны поняли, к чему идет дело. 22 июня 1944 года, через два дня после того, как началось наступление от Выборга, Коллонтай – как всегда, кто же еще – советский посол в Швеции, передала для финнов условие советского правительства, в котором прозвучало слово «капитуляция». Вот после того, как прозвучало слово «капитуляция», финнам уже стало понятно, что речь идет отнюдь не о передвижке границы туда или сюда, это один момент. Второй момент, надо прямо признать, что в этой ситуации немцы очень энергично помогли своему финскому союзнику. Это конец июня 1944 года. Советская армия начала грандиозное наступление в Белоруссии, операция «Багратион», самая, наверное, успешная вообще операция советской армии за всю войну. В Нормандии происходит высадка союзников и мощное наступление в глубь Франции. Тем не менее в этой ситуации немцы отправили торпедными катерами и самолетами финнам в общей сложности 14 тысяч фауст-патронов. Вот это массированное применение нового на тот момент оружия позволило финнам решить главную, нерешаемую для них задачу – у них абсолютно не было противотанковой артиллерии, которая могла бы бороться с Т-34. Они остановились на том уровне, который у них был в 1940 году с 37-мм немецкой колотушкой и 25-мм противотанковой французской пушкой «Марианна», которая была непригодна абсолютно. Появление фауст-патронов позволило им хотя бы воевать, а не просто быть истребляемыми. Ожесточенные бои у Хантала продолжались примерно неделю, продвинуться не удалось совершенно. Тогда Говоров все-таки показал, что не зря он был произведен в маршалы, и Красная Армия попыталась провести такую же операцию, которую финны провели в августе 1941 года, то есть высадить морской десант через Выборгский залив. И действительно, высадка десанта началась, которая была сорвана. Это невозможно понять, но она была сорвана финской бомбардировочной авиацией. Финская бомбардировочная авиация в количестве 66 самолетов – понятно, что это было, это были английские «Бленхеймы» 1940 года рождения и советские трофейные СБ – вот эта бомбардировочная авиация, не потеряв ни одного самолета, бомбила и своим бомбардировочным ударом сорвала высадку советского десанта, это при том, что у нас там было 489 истребителей, не считая ВВС Балтийского флота.

Д. Захаров – Да, интересно, где ж они летали.

М. Солонин – После этого была третья, опять же чрезвычайно кровопролитная попытка прорвать финскую оборону на другом участке – через реку Вуокса. Трудно без карты объяснить, но Карельский перешеек наискосок пересекает такая озерная река Вуокса, цепочка озер. Там примерно неделю были следующие попытки прорвать финскую оборону, которые опять же не удались. По этому поводу нашел я приказ от 15 июля военного совета Ленинградского фронта, в котором давалась такая оценка действиям советских войск: «Причиной неудовлетворительного ведения боя являются: полное отсутствие управляемого общевойскового боя; анализ обстановки, своевременные выводы из нее заменялись передачей заведомо ложных, неподтверждающихся докладов». Это я цитирую приказ номер 080. «Управление было случайным и неинициативным. Командир 281-й стрелкой дивизии проявил безволие и отсиживался в землянке. Боевые действия по ликвидации плацдарма и форсированию показали тактическую неграмотность, организационную немощь и бездеятельность командиров соединений и штабов. За потерю управления войсками, отсутствие элементарной организации боя, преступного промедления в переправе танков и САУ, корпус понес неоправданно большие потери, и войска армии вместо наращивания ударов и увеличения темпов фактически застряли на узком плацдарме». Таким образом, после успешного и стремительного взятия Выборга на протяжении 25 дней шли ожесточенные, чрезвычайно кровопролитные бои, в ходе которых не удалось продвинуться ни от Выборга в сторону Ханталы, ни высадить десант, ни прорваться через Вуокса. Вот после этого наступление стало выдыхаться, и уже 18 июля финская разведка зафиксировала начавшийся отвод войск. На этом фактически активная фаза боевых действий на Карельском перешейке завершилась. Завершилась она на том, что ни в одной точке, я это хочу специально подчеркнуть, ни в одной точке фронта Красная Армия на линию границы 1940 года не вышла. Фактически боевые действия закончились там же, где они и закончились во время Зимней войны 1940 года, примерно на той же линии, по реке Вуокса и с занятым советскими войсками Выборгом. И закончились они, по сути дела, по той же самой причине, уже не военной, а политической. Разумеется, нет смысла доказывать, что Красная Армия была в состоянии сломить сопротивление финнов и дойти до Хельсинки, если она в конечном итоге дошла до Берлина и сломила сопротивление Вермахта. Вопрос был только во времени и в цене. Страшное кровопролитие июльских боев показало, что цена прорыва на Хельсинки будет огромна, а времени у Сталина уже не было, потому что в Европе-то происходили очень серьезные дела: союзники стремительно наступали во Франции, на Гитлера было произведено покушение 20 июля, если не путаю, тогда ему подложили чемодан, который взорвался в стороне от него, но Германия уже висела на волоске и была вполне реальная вероятность того, что встреча советских и американских войск произойдет не на Эльбе, а на Висле, это была абсолютно реальная ситуация для лета 1944 года.

Д. Захаров – То есть в Польше.

М. Солонин – Да, то есть в Польше. И в этой ситуации, конечно же, Сталин решил, что не надо искушать судьбу и прекратил наступательные действия на фронте советско-финской войны и войска стали перебрасываться на основной советско-германский фронт. Финны утверждают, что им удалось перехватить радиопереговоры командования Ленинградского фронта, это не подтверждается, конечно же, нашими архивами, но они-то об этом пишут, и что они зафиксировали разговор Говорова с Москвой, может быть даже с самим Сталиным, где ему сказали «товарищ Говоров, судьба войны решается в Берлине, а не в Хельсинки». Фактически завершая разговор о боевых действиях на Карельском перешейке, надо сказать, если у нас остается несколько минут, об очень странных событиях в Карелии, то есть к северу от Ладожского озера. Финны оказались бы в совершенно безнадежной ситуации, если бы и в Карелии, и на Карельском перешейке, и Карельский, и Ленинградский фронты начали наступление одновременно, но этого почему-то не произошло. На протяжении всего июня финны имели возможность перебрасывать свои войска – под словом «войска» имеется в виду 4 дивизии, но для финнов это было «целых 4 дивизии» – вот эти целых 4 дивизии они получили возможность из Карелии перебросить к Выборгу и Хантале, что и позволило им в тот момент остановить наступление советских войск. Почему им подарили эти три недели, сказать сложно. Никаких следов в документах Ленинградского фронта, которые я читал, там вообще нет даже никаких упоминаний о том, что они будут проводить совместную операцию с Карельским фронтом. Может быть, прав, я в очередной раз вспоминаю Маннергейма, прав был Маннергейм, он высказывал предположение, что Сталин и не собирался наступать в Карелии, он думал, что войска Ленинградского фронта благополучно возьмут Хельсинки, исчезнет вся Финляндия, а уж Карелия как таковая падет в их руки.

Д. Захаров – Вот наш слушатель Андрей спрашивает: «Выходит, командование Красной Армии финнов за серьезного противника не считали?».

М. Солонин – Ну, к 1944 году, конечно, считали, но недосчитали. Если у нас есть несколько минут, я все-таки хочу обратить внимание на совершенно феноменальные результаты боевых действий в воздухе, это что-то просто неописуемое. То есть с начала операции у Красной Армии было 489 истребителей, а у финнов было 48, ровно в 10 раз меньше. Причем из этих 48 финских истребителей 30 было «Мессершмиттов», а 17 были американские «Брюстеры» 1940 года рождения – это самолет наподобие нашего «Ишака» с тем же самым двигателем, причем самолет полностью выработавший весь ресурс, потому что американцы их отдали в 1940 году, а потом никаких запчастей, естественно, это был уже их противник, не поставляли. То есть это самолеты, которые бы в любой другой авиации мира просто бы уже давно списали в утиль. Вот при исходном соотношении 1:10 финны потеряли в воздушных боях 18 самолетов и доложили о том, что сбили 425 советских.

Д. Захаров – И насколько это соответствовало действительности?

М. Солонин – Совершенно верно. А по советским данным, отраженным в известнейшей книге «Гриф секретности снят» о потерях Красной Армии во всех боях, по советским данным потеряно 311, то есть 311 признанных нами, причем, судя по всему, Кривошеев не включал потери после 20 июня, то есть, возможно, финны и не слишком завысили. Даже если предположить, что финские заявления о 425 сбитых самолетах завышены стандартно в три раза, мы и тогда получаем соотношение потерь 1:8.

Д. Захаров – С другой стороны, 311, которые Кривошеев признает, надо здесь еще принимать в расчет то, что если перетянул за линию фронта и сел на вынужденную, это в кривошеевскую статистику не вошло, потому что он, может быть, подлежит восстановлению, во всяком случае результативность феноменальная.

М. Солонин – Феноменальная, и совершенно феноменальные потери, что имея 48 истребителей, из которых 18 «Брюстеров» 1940 года рождения, они потеряли 18, причем, по их заявлению, в бою с советским истребителем всего лишь 10, остальные 8 были сбиты зенитками. В общем, в воздухе происходило что-то просто неописуемое. И факт в том, что несмотря на колоссальное количество советских истребителей, дважды они не решили задачу: во-первых, когда была высадка морского десанта через Выборгский залив, и во-вторых, при безуспешных попытках прорваться через реку Вуоксу, опять же, финны два дня безнаказанно бомбили, не было над переправой сбито ни одного финского бомбардировщика, то есть злосчастного американского «Брюстера» 1940 года рождения. В общем, в воздухе происходило что-то совершенно непонятное, а на земле происходила, конечно, страшная бойня. За месяц вот этой Третьей советско-финской войны финны потеряли 32 тысячи только убитыми, и это самые их большие потери, это больше, чем в Зимнюю войну, больше чем во вторую войну, когда они захватили огромные территории. Это все далось огромной кровью той и другой стороне.

Д. Захаров – Здесь надо сказать, что на одного убитого в среднем приходится 4 раненых.

М. Солонин – В общем, в общей сложности финны фактически всю свою армию потеряли, то есть совокупные потери за вторую и третью войну приблизились к исходной численности вооруженных сил, то есть потери были ужасающие. И вот тут мы подошли к тому, с чего начали – что Сталин очень сильно давил, давил, давил на Черчилля и выдавил, что все-таки Англия объявила войну Финляндии. Именно это Финляндию и спасло, потому что когда наступление прекратилось – в июле оно заглохло, в августе уже начались переговоры о возможном прекращении огня – и вот в этот момент появились англичане и сказали «минуточку, мы ведь с вами союзники с Советским Союзом, мы с вами договорились, что мы не будем ни с кем сепаратных договоров заключать, поэтому если вы собираетесь о чем-то договариваться с финнами, вы должны позвать нас», и то соглашение о перемирии, которое было подписано 19 сентября, начиналось словами, что оно заключено не между Советским Союзом и Финляндией, а между правительством, лично королевой Соединенного королевства Ирландии, Шотландии и всем прочим и других соединенных наций, то есть переговоры уже велись от имени союзников с одной стороны, Финляндии с другой, подписывали и англичане, и советское командование с другой, и условия были вполне приемлемые.

Д. Захаров – Марк, а США не объявили финнам войну?

М. Солонин – Нет, США не объявили финнам войну, с первого до последнего дня там даже продолжало находиться посольство США. Там было очень много странных вещей. Например, в Хельсинки на протяжении всей войны находилось посольство законного правительства Норвегии, которую оккупировали немцы, которое Сталин выгнал из Москвы в мае 1941 года. Там была, конечно, достаточно сложная ситуация и финны, насколько могли, пытались дистанцироваться от своего немецкого союзника, вне всяких оговорок – союзника. Закончилось это дело тем, что Маннергейм написал Гитлеру личное письмо и там было сказано примерно так: «Германия – большая страна, а мы – маленькая. Немцы большой народ, а мы – маленький. Германия переживет это поражение, а мы не переживем, поэтому я должен спасать свой народ, выходить из войны, подписывать сепаратное соглашение с Советским Союзом», что 19 сентября 1944 года произошло.

Д. Захаров – Но это еще не был мирный договор.

М. Солонин – Это еще не был мирный договор, это было только соглашение. Потом была очень сложная борьба. Конечно, Сталин не мог успокоиться после трех таких оплеух. Была попытка провести переворот уже в самой Финляндии. Там было много всяких забавных вещей, которые в конце концов опять же закончились поражением всех этих усилий, в то время, когда в Чехословакии, например, удалось все сделать и была так называемая Февральская революция, в Финляндии это не произошло и в конце концов в Париже был подписан мирный договор, который зафиксировал границы 1940 года, то есть все потери финнов в Зимнюю войну, зафиксировал потерю финнами Петсама...

Д. Захаров – Печенга теперь он называется.

М. Солонин – Да, Печенга. Колоссальнейшие репарации. 340 тысяч вагонов всякого добра было отправлено в Советский Союз, если из них выстроить цепочку, будет от Финского залива до Африки. Сталин предъявил финнам даже долги Германии, долги Финляндии перед Германией, выступив таким образом в качестве правопреемника Гитлера. Достаточно забавная ситуация, им предъявили 6,5 миллиарда финских марок. Победитель забирает все.

Д. Захаров – Марк, к сожалению, наша сегодняшняя программа подошла к концу. У меня в гостях был историк Марк Солонин с рассказом о Третьей финской войне, которая завершилась 10 февраля 1947 года.

М. Солонин – Подписанием мирного договора.

Д. Захаров – Спасибо, до следующей недели.

М. Солонин – Спасибо за внимание.