Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Добрый день! 12 часов 9 минут. Алексей Кузнецов. Добрый день! Светлана Ростовцева...

Алексей Кузнецов — Добрый день!

С. Бунтман — ... Сергей Бунтман. И у нас... Вот всё у нас каким-то косяком процессы начала XVIII века и того же самого рокового. 1718 год у нас выбрали. Мало мы... Мало мы журнал целый исписали вообще вдоль и поперёк.

А. Кузнецов — Вот я подозреваю, что мы журналом спровоцировали вот эту вот лавину, этот обвал дел начала ХVIII века. Тем более что это дело будет развиваться параллельно с делом царевича Алексея.

С. Бунтман — Да. Да.

А. Кузнецов — Одновременно, просто одновременно. И, в общем, наверное, какая-то не прямая, но какая-то связь между ними есть. Но вообще надо сказать, что Марию Даниловну Гамильтон, со всех сторон её память окружают какие-то легенды, мифы и, выражаясь современным языком, фейки. И хочется начать прямо с её распространённых портретов. Вот два портрета за спиной у Сергея Бунтмана. Они на вас вывалится в большом количестве, если вы наберете в поисковике русском «Мария...», там «Мария Даниловна Гамильтон». Да? Там будет ещё Эмма Гамильтон в большом количестве. Ну, это хотя бы... Ну, это хотя бы понятно.

С. Бунтман — Я знаю название фильма, который надо было бы снять. Это самое... Называется «Другая». Это другая женщина Гамильтон. Да, да.

А. Кузнецов — Ну, да. Но это будет не 1-я серия, потому что начинать надо с серии «Это другая женщина Салтыкова».

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Да? Потому, что Салтычиху всё время дает портрет Дарьи Петровны Салтыковой. Совершенно вообще никакого отношения...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... не имевшей. Да, да. Даже не однофамильцы как в том анекдоте. Так вот надо сказать, что ни та, ни другая, из изображённых на портретах, не являются нашей героиней. Но левая хотя бы Мэри Гамильтон. Lady Mary Hamilton. Я не установил, какая именно. Дело в том, что только известных женщин вот с таким именем и фамилией британская «Википедия» знает более десятка. И трудно сказать по времени. Портрет 1802 года. Это портрет очень известного британского портретиста сэра Томаса Лоуренса, ученика знаменитого Рейнольдса. Да? Наверное, самый известный у нас портрет — это парадный портрет герцога Веллингтона вот в красном мундире такой, который обычно в первую...

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — ... в первую очередь выносят. Вот. А вторая женщина тоже кисти Лоуренса. Я уж не знаю, каким образом её, значит, пожаловали в Марии Гамильтон, потому что это Маргарита, графиня Блессингтон. И, ну, вот разве что «тон» на конце.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Тема Марии Гамильтон...

С. Бунтман — Ну, извините меня, и одежда несколько...

А. Кузнецов — Все-таки, конечно, это первая...

С. Бунтман — ... иного времени. Да.

А. Кузнецов — ... 1-я, когда я набрал, и на меня вот эти портреты вывалились, меня даже, честно говоря, не столько одежда, я в этом хуже разбираюсь, но причёска, конечно. Ну, какое же это начало ХVIII века?

С. Бунтман — Да нет.

А. Кузнецов — Нет, конечно, это...

С. Бунтман — Это через... Прошло 100 лет, и пруд заглох, в общем-то. Да.

А. Кузнецов — Вот. Да. Примерно... Примерно 100 лет. Ну, может быть 80. Да? Может быть, самые такие...

С. Бунтман — Больше. Да.

А. Кузнецов — Больше. Вот. Мода на эту историю, которую мы сегодня будем рассказывать, начинается во второй половине XIX века благодаря человеку, раскопавшему её как следует, и сегодня будет и портрет его, и упоминание не раз. А дальше наступает fin de siècle. И вот эта вот её драматическая история привлекает многих людей искусства, в первую очередь поэтов. И вот в начале 20-х годов Георгий Чулков, известный тогда поэт-символист, современному читателю он может быть известен большим, очень большим тиражом. Почему-то и в 90-е, и в 2000-е годы вышел его небольшой сборничек портретов российских императоров. Так и называется «Императоры». Я его везде вижу. Там несколько переизданий было.

С. Бунтман — Ну, кстати, это очень славная книжка вообще.

А. Кузнецов — Она славная. Но это такое для семейного чтения, то, что называется.

С. Бунтман — Да. Да.

А. Кузнецов — Это ненаучно ни в коем случае. Ни даже не научно-популярная...

С. Бунтман — Нет, нет.

А. Кузнецов — ... работа.

С. Бунтман — Это он такие сделал серию портретов достаточно броских, достаточно интересных. И часто вслух читают, кстати, по радио «Книга» вообще-то.

А. Кузнецов — Вот! Я и хочу сказать, что это как раз вот для чтения вслух, это совершенно идеальное чтение. Да? И познавательно, интересно и занимательно, и написано хорошо. Он, конечно... С русским языком у него более-менее всё нормально. Но вот в этой поэме, небольшую поэму он ей посвятил, так и называется «Мария Гамильтон», он как-то вот очень ушёл в романтизацию этого всего. Видимо, шотландская фамилия сработала. А где шотландская фамилия, там Байрон и дальше понеслось. Да?

«В горах Шотландии счастливой
Ты родилась и там жила,
Но вот судьбою прихотливой
Ты к нам заброшена была.
О, леди Гамильтон, ужели
Иного не было пути?
Ужели ты без тайной цели
Решила жребий свой нести...»

Это чистейшая выдумка. Она родилась в России. Её дальний предок приехал сюда еще при Иване Грозном. И с тех пор вот эта линия безвылазно живет здесь. Так что какая там... Какие там горы? Какая там Шотландия, особенно Шотландии счастливая? Я не знаю, где такая страна «счастливая Шотландия». Но чтобы понимали, как накрыло поэта, вот одна из последних его строф, где уже описывается казнь и известный эпизод о том, что Петр поднял голову и поцеловал её в остывающие губы.

«Там где-то на просторе снежном
Метельный вой, могильный плач...
И голову Марии нежной
Торжественно несет палач.
И вот царю как будто снится,
Что леди Гамильтон жива,
Что над землей взошла Денница
И дышит леди голова».

Я сразу вспомнил анекдот про Майка Тайсона: «А еще я в нее ем».

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Да? И вот это, надо сказать, некоторое время мешало мне сегодня сосредоточиться на истории. А история на самом деле совершенно не смешная. Это история о Петре с одной из наименее привлекательных его сторон, правильнее даже будет сказать, одной из наиболее отвратительных его сторон. Дело в том, что, судя по всему, Петр был, ну, скажем так, эротоманом. Да? И помимо того, что он в своих многочисленных связях, конечно, еще одним способом демонстрировал неограниченную царскую власть. Я уверен, что для него это было важно. Ну, действительно, в общем, достаточно длинный список только тех, кого мы знаем. И, так сказать, судьбы этих женщин далеко не всегда, так сказать, в его, что называется, пользу свидетельствуют. И вот Мария Гамильтон. Трудно сказать, когда она появилась при дворе, но в 1715 она уже там, так сказать, прочно обосновалась. Да? Вот у неё возникает связь с царем. И в частности известный человек, один из очень близких Петру людей Андрей Нартов, гениальный токарь, изобретатель суппорта к токарному станку и один из учителей Петра в его любимом деле. Он очень любил токарное дело. Вот он записал в своем дневнике такую вещь: «Впущена была к его величеству в токарную присланная от императрицы комнатная ближняя девица Гамильтон, которую, обняв, потрепал рукою по плечу, сказал: „Любить девок хорошо, да не всегда, инако, Андрей, забудем ремесло“. После сел и начал точить».

С. Бунтман — Ну, делу время, потехе час. Всё правильно.

А. Кузнецов — «Первым делом самолёты». И наконец, конечно...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — А сам на чердак и там учиться, учиться и учиться.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Так вот, значит, эта самая девица Гамильтон, являясь фрейлиной Екатерины Алексеевны входила в число её действительно вполне доверенных, значит, ближних женщин. При том, что Екатерина прекрасно знала об увлечениях мужа. И более того есть даже такое, ну, достаточно распространенное убеждение, что она этот процесс контролировала...

С. Бунтман — Регулировала.

А. Кузнецов — Регулировала, контролировала. В общем, держала руку на пульсе. Да? Следя только за тем, чтобы он не увлекался чрезмерно. Вот когда у неё будут возникать подозрения, что это не просто физическая связь, а нечто большее, вот тут она пускала в ход там различный арсенал женских хитростей. А вот тут, видимо, не было таких оснований для такого подозрения. В какой-то момент, видимо, девушка начала, что называется, взрослеть, может, по каким-то другим причинам Пётр начинает всё меньшее и меньшее внимание ей уделять, и тогда она, значит, находит себе любовника, одного из петровских адъютантов. Надо сказать, что это очень интересный круг людей. Их иногда в иные, так сказать, поры бывало до 20 человек одновременно этих адъютантов, денщиков, их называли. И они выполняли самый разнообразный круг обязанностей от того, что чистили сапоги, помогали там одеваться, раздеваться, подавали за столом. Да?

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Как денщику и положено. Но одновременно это были исполнители иногда весьма деликатных, более чем ответственных поручений. Ну, и скажем, назовём две фамилии. Из этих денщиков вышли Меньшиков и Ягужинский. Да? Первый ранний фаворит и последний фаворит Петра I. И вот один из них Иван Орлов. Я искал... Трудно сказать, связан ли он как-то вот с этими в будущем...

С. Бунтман — Ни... Никак. Никак.

А. Кузнецов — Видимо, никак. Да. Похоже, что нет, что это совершенно разные ветви. Ну, вот некий Орлов. Непонятно, кто его отец Фёдор Орлов. Непонятно, куда он сам денется. Как-то вот он с одной стороны, вот помимо этого дела он там в разных местах, что называется, фамилия его встречается, но вот он такой человек без конца, без начала и без лица. Не сохранилось никаких его портретов. Известно только, что это здоровый мужик. Пьяница. Но они все там... Да, там нет других, так сказать, вариантов. Видимо, очень небольшого ума. Как показало его поведение на следствии, достаточно слабохарактерный, но при этом такой нагловатый, задиристый. Ну, в общем, денщик. Да? Вот денщик в классическом смысле этого слова. И у них возникает связь. Причём она, видимо, в него, ну, влюбляется или по крайней мере, так сказать, какие-то планы строит. Она не замужем. А он постепенно начинает, видимо, тоже, так сказать, у неё... от неё уставать, смотреть в другие стороны.

И в конечном итоге возникает вот это самое дело, когда ее обвинят по 3-м страшным пунктам. Ее обвинят в убийстве новорождённых детей собственных. Да? Её обвинят в воровстве, как мы бы сказали, в особо крупных размерах. И ее обвинят в оскорбительных для царицы Екатерины речах. Всего этого, ну, по крайней мере первого и третьего пункта хватает на эшафот. Ну, насчёт воровства там, что называется, можно, так сказать, дискутировать. Откуда это дело берется? Весьма распространённое, но неправильное трактование, значит, такой слух, еще один fake, связанный с Марией Гамильтон, заключается в баньке придворной. Якобы, значит, Иван Орлов, желая выслужиться, желая продвинуться, написал какой-то донос. Не на неё. На кого-то. И передал его в руки царю. А царь был уставший. Дело было вечером. Он сунул его в карман, сказал, я потом посмотрю, и, так сказать, отошёл спать. А Орлов отправился к друзьям пьянствовать. Царь рано утром проснулся и по привычке работать с документами, значит, решил этот донос прочитать. Сунул руку в карман, а доноса нет.

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — Оказалось, он завалился за подкладку. Петр был очень неряшлив, часто ходил и в грязном, и в драном, и так далее. Дырка была. Завалился за подкладку. Его нашли потом. А в это время Орлову было положено быть дежурным денщиком. У Петра в голове сразу возникает конструкция: Орлов что-то темнеет. Он, когда я заснул, прокрался ко мне в спальню, значит, залез в карман, забрал оттуда свой донос. Ну-ка, Орлова сюда. Кинулись Орлова искать, нет Орлова дома. Нет там у знакомых. Нет. Когда его пьяную рожу нашли и доставили, бумага уже нашлась. Всё, инцидент исчерпан. Ложечки нашлись. Но он-то со страху да еще и с пьяного страху, да ещё понимая, что он виноват хотя бы тем, что он с дежурства смылся, — да? — и решив, что царь узнал о его связи с... Ну, что ещё за мной? Да? Он в ужасе, в холодном поту перебирал, что за мной самого страшного. А за ним вот это самое страшное. И он прямо с порога бухается на колени. Не вели казнить, государь. Да, сознаюсь. Да, вот. Но я её разлюбил. Я больше с ней... С кем? Что? В общем, он выложил всё. И Петр не то, чтобы здесь какая-то вспышка ревности. Нет, всё его поведение показывает, что никакой ревности у него по отношению к ней нет. Но Петр как раз в это время наводит порядок у себя, так сказать, в семейных делах. Ну, порядок, разумеется, как он его понимает. То есть направо-налево пытает, казнит, мстит и так далее. Одновременно Кикинский заговор. Одновременно дело майора Глебова, любовника его им же заточенной в монастырь жены 1-й Евдокии Лопухиной. Да? Уже закручивается дело Алексея. Они ещё не доставлены в Россию, но дело уже закрутилось. Да? Он уже бежал. Уже за ним послали Толстого и Румянцева. И тут ещё вот это. И Петр говорит: так, исследовать. Исследовать это дело как следует. Значит, вот этот анекдот не имеет отношения к действительности. Очень интересно, что он возник. Но на самом деле всё было проще. Мораль не про то, что держи язык за зубами. А мораль другая: не рой другому яму. На самом деле инициатором была сама Мария Гамильтон. Её возлюбленный связался с другой женщиной, с женщиной, надо сказать, незаурядной. Это Евдокия Ивановна Чернышева по кличке Авдотья «бой-баба». Никто её по-другому в Петербурге за глаза не называет. Валишевский, известный польский, российский историк польского происхождения Казимир Валишевский так писал об этой женщине: «Пятнадцатилетней девочкой она была брошена на ложе царя, а в шестнадцать лет Петр выдал её замуж за искавшего повышения по службе офицера Чернышёва и не порывал связи с ней. У Евдокии родилось от царя четыре дочери и три сына; по крайней мере, его называли отцом этих детей. Но, принимая во внимание чересчур легкомысленный нрав Евдокии, отцовские права Петра были более чем сомнительны. Это очень уменьшало её шансы, как фаворитки. Если верить скандальной хронике, ей удалось добиться только знаменитого приказания: „Пойди и выпори Авдотью“. Такое приказание было дано её мужу её любовником». То есть Пётр велел уже генералу Чернышеву выпороть жену, потому что Петр считал, что он заболел ее, что называется, трудами. И вот, значит, генерал Чернышев, то ли не вынеся, так сказать, чего-то, то ли, как считается, по причине заболевания почек, взял и умер за год до описываемых событий. И Авдотья, которая и до этого была, так сказать, той ещё скромницей, теперь уже вот открыта вела жизнь совершенно безнравственную. Одним из её любовников становится Орлов. И вот, видимо, Мария Гамильтон для того, чтобы насолить ему и убрать её, как-то раз на свидании с ним говорит, знаешь мне тут рассказали слух во дворце. Якобы Авдотья Чернышова какому-то из денщиков царя, хитро так, с хитрым прищуром, — да? — какому-то из денщиков царя сказала, что государыня ест воск, и от этого у нее по коже лица пошли угри. Вот я пытался найти связь логическую. Да? Но, видимо, было какое-то поверье. Для чего-то надо есть воск. Ну, известно, что Екатерину беспокоили её, так сказать, детородные, что называется, возможности. Да? Может быть, какое-то поверье с этим связано. Значит, Орлову становится плохо от этих намёков. Да? Как кому-то, значит, денщику он понимает на что, намекает. А Мария пускает слух по Петербургу, а Петербург — очень маленький пока город. И в результате всё это всплывает, доходит до кого-то из ближних к царице людей. Та говорит: «Какой воск?» Ее... Ваше Величество, Вы воск едите? Вы заканчивайте. У Вас вот от этого... Какой воск? Причём здесь воск? Что? В общем, это всё всплывает. И приказано разобраться. То есть первое, с чего начинается дело, не умерщвлённые младенцы, не воровство, оскорбление царицы, распространение порочащих царицу слухов. А дальше быстренько выяснится, что действительно Мария Гамильтон, особенно в зарубежных поездках, где всё время что-то пакуется, распаковывается, запаковывается, довольно здорово крала. Там где речь идет о 300 золотых в одном эпизоде только. Да? 300 золотых. Какая-то одежда, какие-то украшения, какие-то там опять же те же самые ложечки серебряные. И наконец... И наконец выясняется, что она, сначала будет сказано двух своих детей от Орлова, значит, сразу же после рождения умертвила, ну, а в процессе следствия выясняется, что в конечном итоге 3-х. В 3-х она признается. Вот такая... такой вот, так сказать, набирается против неё материал. И Пётр велит их отправить в Петропавловскую крепость. Ее как раз закончили постройкой. Вот, что называется, самое время обновить. И всё это...

С. Бунтман — Под ключ, что называется.

А. Кузнецов — Под ключ. Да. Евроремонт под ключ. И вот, собственно говоря, их, так сказать, отправляют всех порознь в казематы самого мрачного Трубецкого бастиона. Но у нас, наверное, сейчас, — да? — если я правильно вижу...

С. Бунтман — Да если придёт, то, конечно, будут новости. Да, да.

А. Кузнецов — Нет, я могу продолжать. Мне не трудно. Да?

С. Бунтман — Нет, в принципе, конечно, можно. Нет, вон Яша есть. Да. Значит, будут новости обязательно. Это примета такая.

**********

С. Бунтман — Мы сейчас продолжим. Я только, друзья мои, напомню вам. Я объявляю периодически, что нас есть предзаказ графического романа «Спасти цесаревича Алексея». Только Алексея Николаевича. Алексея...

А. Кузнецов — Не Петровича. Да?

С. Бунтман — Да, Алексея Николаевича. Это первый из нашей серии «Спасти», которую мы предполагаем, если всё будет в порядке выпускать дальше. «Спасти» будет и «спасти Жанну Д’Арк», и «Спасти царевича Димитрия» и «Спасти...»

А. Кузнецов — И, может быть, когда-нибудь Алексея Петровича тоже. Почему нет?

С. Бунтман — Ну, мы попробуем его спасти. Немножко отойдем от этого всего. Так что предзаказ вы можете сделать. Это правильно, потому что тираж ограниченный. И во многих городах уже заказывают, и даже в странах. И это можно сделать на нашем сайте, на сайте «Дилетанта». Так что просто практически в один клик делается. Всё можете... Сразу говорю, что его цена 999 рублей. И если покупают... В магазине «Москва» можно заказать. Вот так что есть много способов заказать. Тут замечательное предложение, но, по-моему, оно реализуется про Петропавловку, откуда неё все названия бастионов, равелинов такие. Но у нас же есть «Тюрьмы» в «Дилетанте», рубрика «Знаменитые тюрьмы мира». И во всяком случае в наш план входило... входила Петропавловка. Я просто не помню. По-моему, ещё не было Петропавловки.

А. Кузнецов — По-моему, нет. По-моему, нет.

С. Бунтман — По-моему, тоже там... Так что будет. Всё. И с планом у вас... планом даже побега, может быть, если вы соберётесь бежать из Петропавловки. Правда, незачем. Сейчас там очень хорошо. Мы возвращаемся к тем тяжелым временам и про... Как здесь правильно выразились: «Ну, и семейка была у Петра Алексеевича». Да!

А. Кузнецов — Ну, семейка была подобрана главой семьи, я хочу сказать во многом. Да? И в ни... И на него во многом ориентировалась.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Ну, да. Спасти Марию Гамильтон. Да? 2-я серия. Но теперь всё-таки к Марии Гамильтон. Сереж, пере... перелистни, пожалуйста, иллюстрацию.

С. Бунтман — Да. Там...

А. Кузнецов — Значит, вот это единственное изображение, которое действительно изображает её.

С. Бунтман — Но это мироискусническое такое, да?

А. Кузнецов — Конечно. Это начало ХХ века. Мы увидим там дальше будет целиком, это центральный фрагмент картины. Дальше будет целиком. Это, конечно, никакое не портретное изображение. Здесь изображена ситуация. Утро казни. Она надела белое платье. Она... Это последний ее расчёт. Сейчас мы об этом расскажем. Следующая... Вот следующая будет фотография. Сереж, нажми, пожалуйста. Фотография. Это человек, который собственно эту историю, подлинную историю по материалам розыскного дела сделал достоянием, что называется, общественности. Да? В журнале «Отечественные записки» Михаил Иванович Семевский, замечательной российский историк XIX века, человек, который имел такую склонность, особый интерес к делам сыска, в том числе политического сыска, и очень много всего интересного опубликовал. Он был такой неутомимый публикатор. Не столько аналитик, сколько публикатор. За что ему, так сказать, большой поклон. А вот следующая парочка, жутковатая, которая у нас будет, — это два главных следователя по делу Марии Гамильтон. Это Петр Андреевич Толстой, слева в парике.

С. Бунтман — Любимец наш. Да.

А. Кузнецов — Любимец наш. Ну, хотя бы его самого ждет следствие и казнь. Да? Не... не сейчас. Пройдёт ещё несколько лет. Исполнитель деликатных поручений, 1-й граф Толстой, формально глава операции по возвращению царевича Алексея, неутомимый следователь, участник многочисленных судов, в том числе и над самим собой, который будет для него последним. А второй портрет... К сожалению, другого нет. Этот портрет Бутурлина справа. Это Иван Иванович Большой Бутурлин. Поскольку он полководец, то художник изобразил его в таких вот средневековых латах. Но впрочем есть и портрет Петра такой же.

С. Бунтман — Есть. Да.

А. Кузнецов — Там с орденом... Точно также с орденом, значит, Андрея Первозванного, которого никак не могло в то время быть на латах, потому что он в то время был вышитый. Это был не металлический знак...

С. Бунтман — Нет, он здесь на мантии такой вот. Да.

А. Кузнецов — А! На мантии? Я просто...

С. Бунтман — На мантии. Да. Всё...

А. Кузнецов — В петровском портрете он совершенно точно на латах прямо изображён.

С. Бунтман — Но это... Почему бы нет? Тут рука не оттуда растет, но ничего.

А. Кузнецов — Ой, ну, нет, тут... Тут много всего. Но тем не менее ничего другого всё равно нет. Поэтому, к сожалению, нечего больше продемонстрировать. И вот они начинают полный... по полной программе классический розыскной процесс того времени. Очные ставки. Вызываются служанки. Вызываются подружки. Устраиваются очные ставки с самим Иваном. Значит, цитирую: «А с кем Марья того младенца прижила, — это показания ее комнатной девушки Катерина, — того я не знала; а Ивана Орлова при родах не было, был неведомо где в отлучке; и более помянутого Орлова я не видала у Марии, как он был только дважды у нее (раз на летнем да раз на зимнем дворе). Краденых вещей и Марьиных собственных у меня, Катерины, ничего не имеется; только дала мне Марья, во всю бытность у нее, несколько подарков...» Каждый в этом следствии старается обелить себя. Кроме неё. Вот она... Да, конечно она не сразу и не всё говорит. Но она не старается ни на кого перевалить в отличие от всех остальных. Вот ещё одна служанка Варвара Дмитриевна: «служила она у Гамонтовой...» — так переделывали фамилию Гамильтон — Гамонтова.

С. Бунтман — Вот здесь заинтересовались, как переделывали. Вот оно и есть.

А. Кузнецов — Значит...

С. Бунтман — Здесь, в чате.

А. Кузнецов — ... Гамонтова, Гаманова, и самая поразившая меня — Хомутова. Видимо...

С. Бунтман — Хорошо, Хомутова. Отлично.

А. Кузнецов — ... по созвучию. Да. Хомутова. Но в материалах следственного дела Гамонтова. «Служила она у Гамонтовой от великого поста 1715 года, ходила за ней во время болезни; видела у нее денщиков и разных дворовых служителей; про ее беременность ничего не знала; краденых вещей никаких у Марьи не видывала и не знает, понеже Марьи в то время была казначейшею девка Анна, а она, Варвара, только служила во время болезни...» Ну, в общем, вы понимаете вот такого — половина дела. Значит, Мария призналась, что украла во время поездки в Германию 300 червонцев и отдала Ивану Орлову. Признавалась, что родила двух детей. Правда, всё время старалась выйти на то, что она их сознательно не убивала, что это, дескать, несчастный случай. Вот, например, одного ребёнка она рожала над неким сосудом, — да? — который, так сказать, ну, что-то, видимо, вроде ночного горшка, и не удержали. Ребёночек выпал, ударился. Значит, и вот через это дело умер. Но ее обличали. Значит, вот, например, одна из её служанок говорит... Мария пыталась сказать, что вот она ребёночка... Ребёночку было плохо. Она ребеночка этой Катерине, которая присутствовала, помогала ей при родах, отдала. Та его куда-то унесла. Больше она про его судьбу ничего не знает. Но не тут-то было. Катерину естественно расспросили: «А женке Катерине, что она разспросом своим показала и Варваре и Анне, что все давала...» Значит, это... Так это я не то, извините, читаю. «И того ж числа дана девке Марье с женкою Катериною очная ставка. А с очной ставки сказали: Женка Катерина уличает, что, конечно, младенца задавила Марья таким образом, как она родила над судном: засунула тому младенцу палец в рот и подняла его (младенца) и придавила». Конец цитаты. Ну, похоже, что так и было. Похоже, что третьего последнего младенца она удавила. Ну, каким образом умертвили двух других трудно сказать, но это всё не выдумки. Дело в том, что Петр еще и потому так серьезно отнесся ко всему этому следствию, что незадолго до этого обнаруживали мертвых младенцев дважды. Почему она сначала на двух согласилась, 2-х на себя взяла? Два случая обнаружения мертвых младенцев. Один раз в канализации дворцовой, другой раз в саду обнаружили. И, в общем, она вынуждена была признаться, что это её. Хотя не факт, что это было её. Она же не одна там такая. Да? И Орлов не один там такой орел.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Ну, а теперь, что, собственно говоря, ей грозит с юридической точки зрения. Вот очень интересная штука. Значит, в отличие от предыдущих правителей царь Пётр необычайно внимательно относятся к вопросам попечения о брошенных детях. И вот я уже устал говорить о том, что наша передача находится на некоем мистическом счете или счету, но хотите или нет, но сегодня, ровно сегодня 305 лет учреждению государственного присмотра за детьми в России. «Великий государь указал, в Москве и в других городах при церквях, у которых пристойно, при оградах сделать гошпитали... которых дети... и девки рождают беззаконно... Зазор... для сохранения зазорных младенцев, которых жены и девки рождают беззаконно, и стыда ради отметывают в разные места, от чего оные младенцы безгодно помирают...» Безгодно — бесполезно. Да? А ведь могут пригодиться. Есть известная история как Петр один раз в дороге заметил девушку крестьянскую, которая на него смотрела. Он с ней заговорил, что-то ей сказал, ну, тебе скоро замуж выходить. Окружающие заржали. Он говорит: «А чего вы ржете?» Они говорят: «Да, батюшка, она вот с немецким солдатом путалась, так сказать, ребёнка от него родила, а от неё сбежал. Дура она». И Пётр очень грозно сказал: «Не смейте её ругать. Не смейте её травить. Она ничего плохого не сделала. А он вырастет, солдатом станет». Дал ей денег и сказал: «Я про него ещё спрошу». То есть если вы, так сказать, обидите, — да? — то я об этом знать буду. И вот с этой точки зрения, значит, для матерей, убивающих собственных детей, только смертная казнь. Причем смертная казнь квалифицированная. Закапывали в землю по грудь. Утаптывали эту землю и оставляли. Некоторые мучались несколько дней.

Значит, что интересно? За убийство законного ребёнка — год тюрьмы и после этого церковное покаяние. Вот логика наших предков, конечно, потрясающая. Над законным ребёнком есть отцовская власть. Я тебя породил, я тебя убью. Незаконный ребенок, всё, его нельзя трогать. Почему? Он государев. Незаконный солдатом станет. Порча государственного имущества. А часовой есть лицо неприкосновенное.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Ну, одним словом, значит, приговор: «великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич всея великия и малыя, и белыя России самодержец, будучи в Канцелярии тайных розыскных дел, слушав вышеписаннаго дела и выписки, указал, по имянному своему великаго государя указу: девку Марью Гамонтову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от того брюхата трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравили, а третьяго удавила и отбросила, за такое ее душегубство, также она же у царицы государыни Екатерины Алексеевны крала алмазныя вещи и золотые (червонцы), в чем она с двух розысков повинилась, казнить смертию». Интересно, что отлетает первое обвинение. Почему-то похоронили вот эту историю про оскорбление царицы. Чёрт его знает! Видимо, у Петра были какие-то, так сказать, соображения на этот счет. Может, не хотел жену позорить.

«А бабе Катерине, которая о последнем ея ребенке, как она, Марья, родила и удавила, видела и, по прошению, того ребенка с мужем своим мертваго отбросила, а о том не доносила, в чем учинилась с нею сообщница, вместо смертной казни учинить жестокое наказание: бить кнутом и сослать на прядильный двор на год.

А Ивана Орлова свободить, понеже он о том, что девка Марья Гамонтова была от него брюхата и вышеописанное душегубство детем своим чинила и как она алмазные вещи и золотые брала, не ведал — о чем она, девка, с розыску показала имянно». Он её сдал по всем пунктам. Его, видимо, даже на дыбу не поднимали. Не бы... Нет об этом указания в деле. Ей дали 10 ударов кнутом. Она ничего на него не взвалила.

С. Бунтман — Интересно. Потому, что вообще-то это... Женщину могли, я артикул-то изучал в связи с Алексеем, женщину могли кнутом... подвергнуть пытке и биению кнутом за государственные преступления исключительно.

А. Кузнецов — Вот. Два раза по 5 ударов ей во время следствия было. Причем Петр еще распорядился сначала 5, пусть потом выздоровеет, потом ещё 5. То есть чтобы они её не прибили.

С. Бунтман — Ну, вообще это чрезвычайно гуманное. Чем больше я смотрел там, чем... это чрезвычайно гуманное, рассчитанное дело — кнут.

А. Кузнецов — Но с другой стороны я хочу сказать, что казнили её быстро. Вот по петровским вкусом быстро. Ей просто отрубили голову. Причем мгновенно. Евгений Анисимов, крупнейший наш современный специалист по, так сказать, политическим делам этой эпохи, пишет, что это было первое дело, когда опробовался привезенный из Англии казнильный меч.

С. Бунтман — Ух, ты! Здорово как!

А. Кузнецов — То есть не топором рубили...

С. Бунтман — Полезно всё-таки.

А. Кузнецов — А мечом.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — А Петру интересно всё. Перелистни, пожалуйста, страничку. Он же, конечно... А! Вот это вот картина, которая изображает...

С. Бунтман — Да, да, да.

А. Кузнецов — ... ее перед казнью. Нам следующая нужна. Там должен быть... Вот! Рисунок такой корявый. После того как голова слетела, правда, на картине топор всё-таки изображён, Пётр поцеловал в уста голову, после чего поднял и начал объяснять устройство сосудов, артерий, соединяющих голову с остальным телом. После чего голову велел передать в кунсткамеру, заспиртовать и передать. Туда же через несколько лет голову Виллима Монса отправят, уличив его в связи с царицей теперь уже. А история голов в кунсткамере любопытная. Виц... точнее президент Академии наук Екатерина Романовна Дашкова увидела в отчетах большой перерасход спирта, спросила, на что. Ей сказали: матушка, на две головы, которые при Петре заспиртовали. И она велела принесть головы. Сама с Екатериной их осмотрела. После чего их захоронили. Так что те картинки, которые вы увидите в интернете, — это тоже лажа. Нет их сейчас. Они захоронены.

С. Бунтман — Ну, вот такой хотя бы... хотя бы чуть-чуть по-христиански две Екатерины поступили. Вот. Ну, ладно. Теперь у нас процессы, занявшие вторые места — да? — в голосовании?

А. Кузнецов — В последний раз в этом году — да, — наши повторники.

С. Бунтман — Да, да. Судебный процесс Элис Сэмюэл из деревни Варбойс и членов её семьи по обвинению в колдовстве. 1593 год. Ве... Но не Великобритания. Там это Англия, да? Или что это у нас?

А. Кузнецов — А я написал «Великобритания»? Ой!

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Mea culpa. Да. Нет, конечно.

С. Бунтман — Да. Да.

А. Кузнецов — Нет, конечно.

С. Бунтман — Да, это Act of Union.

А. Кузнецов — Это начало ХVIII века.

С. Бунтман — Совершенно верно. При королеве Анне.

А. Кузнецов — Конечно.

С. Бунтман — Судное дело боярина Шеина — да! — сотоварищи по обвинению в изменнической капитуляции под Смоленском, 1634 год. Вчера мы Шеина поминали в связи с Отрадным в «Моем районе».

А. Кузнецов — Понятно. Да, конечно.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Конечно. Конечно.

С. Бунтман — Да, там и статья у нас есть про это. Суд над Мери Дайер и другими квакерами по обвинению в ложных религиозных убеждениях, Британская колония Массачусетс, 1659 год. Это очень интересно.

А. Кузнецов — Это не колдовство. Да.

С. Бунтман — Нет.

А. Кузнецов — Это именно религиозное диссидентство.

С. Бунтман — Да. Ряд процессов членов «Союза русского народа», убивших депутата Государственной думы Герценштейна, Великое княжество Финляндское, 1907-9-й годы. Так. И суд над группой судебных работников города Ленинграда по обвинению в систематическом взяточничестве, злоупотреблении служебным положением и иных преступных действиях, 1924 год. Да, Ленинград только родился, ну, вот уже Ленинградом и помечено это дело. Выбирайте на сайте. Там же на сайте заказывайте себе графический роман, коли хотите. А мы вот пока разойдёмся. Да. Всего доброго! До свидания!