Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Добрый день! Мы начинаем очередной процесс. Светлана Ростовцева, Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман. Все на... Каждый на своем месте. И вы выбрали дело бывшего начальника зимовки на острове Врангеля Семенчука и каюра Старцева по обвинению в убийстве и насилии над местным населением. Да. Качает головой Светлана Ростовцева. Неприятная история. Ну, вот в чём же она состоит? И в чём здесь выбор был?

Алексей Кузнецов — Добрый день! Значит, выбор был сделан нашей аудиторией подавляющим большинством голосов. Выбор, на мой взгляд, сделан совершенно безошибочный, потому что из тех дел, которые были предложены, объединены фигурой государственного обвинителя Андрея Януарьевича Вышинского, — это дело, во-первых, наиболее интересно с криминалистической точки зрения. А, во-вторых, как мне кажется, сам Вышинский наиболее ярко проявляется из вот этих 5 уголовных, в общем, дел — да? — мы не предлагали ни одного чисто политического, мы не предлагали Московские процессы, — да? — значит, он выглядит вот таким наиболее выпуклым образом. Те, кто нас смотрят в «Ютюбе», сейчас видят на экране обложку такой, в общем, библиографической редкости. Дело в том, что этот материал был издан всего-навсего полутысячным тиражом. Издан издательством Севморпути. Это стенографический отчёт вот того процесса, о котором сегодня пойдет речь. Как вы видите книжка достаточно пухлая, потому что процесс продолжался неделю. И всю эту неделю, так сказать, заслушивалось большое количество свидетелей, цитировалось большое количество документов. Эту книгу получить трудно. Ну, жителям обеих столиц можно. Она есть в библиотеках Москвы и Петербурга. Вот. Несколько лотов, я посмотрел, сейчас продаются на всяких букинистических сайтах. Поэтому если кому-то очень интересно, наверное, всё-таки найти ее можно. А тем, кто захочет провести собственное расследование, вот это дело вполне предоставляет такую возможность, вы найдёте три основных материала. Один вы найдете без всякого труда. Речь Вышинского, подробная пятичасовая речь, она очень много, так сказать, где опубликована. В интернете вы ее найдете, что называется, в два клика. А вот речи адвокатов Коммодова и Казначеева в интернете отсутствуют. Но вот я хочу сейчас показать, у меня в руках книжка, вот так вот она выглядит. Значит, это переиздание. Переиздание 2009 года. Переиздание советского издания 57-го года. Называется этот двухтомничек «Защитительные речи советских адвокатов». И вот во второй части приведены в полном объеме речь и Коммодова в защиту Семенчука и Казначеева в защиту Старцева. Так что кто любит порыться сам, у вас такая возможность есть.

Значит, декабрь 34-го года. Вся страна оплакивает погибшего 1 декабря Сергея Мироновича Кирова. А в это время на противоположном... на самой, можно сказать, крайней оконечности Советского Союза происходит трагическая история под самый Новый Год. Серёж, если можно следующую картинку. Там у нас карта, которая поможет немножко понять, где, что. Вот перед вами остров Врангеля, находящийся в 140 километрах от материка. Это побережье Чукотки. Это, так сказать, самая восточная часть Северного Ледовитого океана. И этот остров был спорным до сравнительно недавнего времени. Недавнего по отношению к событиям 34-го года. Дело в том, что на него претендовали канадцы. И даже там экспедиция канадская была, флаг оставила. На него претендовали белогвардейцы. Но в конечном итоге в середине 20-х годов Советский Союз застолбил за собой этот остров. И в 26-м году туда прибыла первая зимовка. Значит, вот там те, кто опять же нас смотрит, такой достаточно крупной красной звездочкой на карте показано, где находится место этой самой зимовки. И вот оттуда 26 декабря 34-го года доктор... На станции было... Точнее в... ну, вот на зимовке было два доктора, муж и жена Николай Львович Вульфсон и Гита Борисовна Фельдман. По-моему, они не были официально расписаны, судя по тому, что Вышинский всё время о Фельдман в речи говорит «подруга доктора». Да? Но в то время это не имело значения. После войны как бы советская власть начнёт уделять повышенное внимание оформлению. Тогда это, в общем, обычное дело. И вот доктор Вульфсон выезжает якобы по вызову больного. Якобы — потому что потом выяснится, что вызова не было. И, судя по всему, он выдуман, этот вызов. Выезжает в две точки. Он должен был посетить два вызова. Значит, это бухта... Вот синей стрелкой показана под красной четырехугольной звёздочкой. Бухта Сомнительная. Да? И дальше 2-я синяя — бухта Предательская. Вот, значит, сначала он должен был заехать в Сомнительную. Он туда заехал. Он там был. После чего на следующий день он выехал в Предательскую и пропал. Значит, выехало 2 собачьи упряжки. Одной управлял сам доктор. И, похоже, это был первый случай в его практике, когда он сам управлял собаками. А, значит, его как бы сопровождающим выехал каюр, то есть погонщик собак по фамилии Старцев, русский, не эскимос как большинство каюров там на зимовке. Значит, он впервые сопровождал доктора. Они никогда раньше вместе не ездили и находились в достаточно неприязненных отношениях. Решение о том, что они поедут именно такой парой, принял начальник зимовки Константин Семенчук. Каюры, которые раньше с доктором по вызовам ездили, были в эти дни отправлены на север острова под предлогом, который, в общем, обвинению показался совершенно вы... вымышленным. Там нужно было забрать бочку с керосином при том, что керосина на самой зимовки было, что называется, залейся. Никакой срочности в забирании этой бочки не было.

Значит, Старцев, как он потом показывал во время дознания, они выехали, значит, в сторону бухты Предательская, отъехали около 10 километров от предыдущего места. Началась пурга. И было принято решение возвращаться. У него, у Старцева якобы что-то случилось с нартами. Что-то там сломалось. И он вынужден был остановиться и, значит, начать какие-то там... какую-то починку. Якобы его обогнали нарты Вульфсона. После чего он доктора уже не видел. Когда он добрался до стойбища, там его не было. Он туда не вернулся. Старцев начал его искать. Сначала поездил один. Потом привлёк одного из местных охотников, эскимоса. Они не нашли. И в результате Старцев 31 декабря под самый Новый год вернулся на базу, доложив, что найти доктора он не может. Были организованы поиски. И в результате в 10 километрах от места их ночлега сначала были обнаружены нарты, запряженной восемью собаками. Одна собака была мёртвой. Семь собак были живы. Нарты были наглухо застопорены. Я, честно говоря, не представляю себе, как стопорят нарты, но, разумеется, как-то их стопорят. И вот в обвинительной речи Вышинский довольно подробно этот вопрос разбирает. Он действительно очень важен, этот вопрос. И из его объяснений, а он в свою очередь опирается на экспертов-полярников. которых довольно много привлекли к разбирательству этого дела, что это вообще процедура непростая. Это не ручник на себя дернуть, что называется. Да? Она требует знаний. Она требует навыка, которого у Вульфсона абсолютно однозначно не было. А нарты были застопорены абсолютно правильно, настолько, что вот собаки в течение нескольких дней их никуда не утянули. Когда полярников спросили, вот если собаки остались одни, чтобы они скорее всего стали делать, полярники сказали, ну, они б вернулись. Они вернулись бы к какому-то жилью. Они без труда бы его нашли. Да? Значит, они не могли этого сделать, настолько хорошо были эти нарты застопорены. Самого доктора не было. Продолжились поиски. И в 2-х километрах нашли его тело.

Значит, дознание, как и положено, проводил начальник зимовки Константин Семенчук. Вот на следующей картинке у нас будет... Вот здесь зимовка. Это, правда, фотография самого первого года. Это 26-й год. Но вот через 10 лет она будет выглядеть, через восемь, также. Это несколько вот таких вот юрт. Плюс появятся ещё сборные домики, в которых жили научные работники, административный всякий персонал, складские помещения располагались. Ну, вот на переднем плане эти самые собаки. А вот на следующей фотографии будет, если я правильно помню... Да. Совершенно верно. Вот это третий начальник зимовки за прошедшие 8 лет Константин Дмитриевич Семенчук. Значит, биография его, ну, обычная в какой-то части для того времени. Он из бедной батрацкой семьи. Стал членом партии. Принимал участие в гражданской войне. Воевал в составе каких-то там партизанских соединений Красной Армии. А вот дальше достаточно неожиданный разворот сюжета. Он некоторое время работает в советской дипломатической миссии в Иране. И там у него будут всякие достаточно странные истории, значит, которые не до конца были расследованы. Но вот, например, он из Ирана привезёт полмешка всяких серебряных изделий. А когда его спросят, откуда они у него. Он скажет, что вот он их нашел в посольском саду. Да, вот...

С. Бунтман — Хороший сад. Да.

А. Кузнецов — ... немного-немало. Да, хороший сад. И самое главное, совершенно непонятно, почему тогда соответствующие товарищи не дорасследовали это дело. Да? Значит, при том, что в то время в Иране, как мы знаем, очень активно работала советская разведка. Да? И дипломатическая миссия была скорее прикрытием для людей, которые прощупывали почву для того, не может ли Иран стать, так сказать, следующим этапом мировой революции, то вполне возможно, что Семенчук там находился с какой-то такой миссией, не вполне дипломатической. Но так или иначе он оттуда вернулся. И вот через некоторое время в 34-м году летом он был назначен третьим по счёту начальником зимовки. Он со своей женой и с другими участниками вот этого нового состава, значит, летом заехал туда на остров Врангеля. И дальше вот всё, что собрано, все материалы, которые собраны, все свидетельские показания... Документов немало. Это рапорты. Это докладные. Это объяснительные и всё прочее. Свидетельствуют, в общем, об одном и том же, что Семенчук с первых дней крайне жестоко относился и к местному населению... Ну, местному как? Надо понимать, что на острове Врангеля постоянного стойбища не было. Эскимосы туда прикочевывали, откочёвывали как бы в охотничьи угодья. Да? А вот советская власть организовала постоянную такую факторию, скажем так. Ну, и вокруг неё возникло несколько поселков. Значит, вот он крайне, особенно по контрасту с двумя предыдущими начальниками, относился к эскимосам, отказывал им в самых элементарных вещах, хотя его обязанность заключалась в том, чтобы снабжать их некоторыми продуктами, ввел очень жесткие ограничения, требовал там от них уплаты немедленно сразу, хотя существовала практика, что они просят всё, что им нужно, получают, а потом уже рассчитываются, когда, так сказать, охота пройдёт. Да? Шкурками рассчитываются. Там в первую очередь заготовка пушнины, конечно. Песец и медведь — главные цели заготовительные. Что он крайне грубо относился к сотрудникам научным и административным. Приводятся самые-самые разные примеры. Чуть что хватался за револьвер, говорил здесь никакой власти кроме меня нет. Одним словом, такой вот ограниченный жестокий самодур. При этом вокруг него, как всегда бывает, возникает небольшой, но четко очерченный кружок таких вот прихлебателей-подпевал, где одним из наиболее видных фигур был вот этот самый Старцев, русский каюр, человек с достаточно туманной биографией. Судя по всему, во время гражданской войны он служил у Колчака. Поэтому Вышинский его всё время будет называть в своей речи бывшим колчаковцем. Ну, для нас сегодня это не является, конечно, никаким приговором. В гражданскую войну люди каким только образом и где только не оказывались. Но тем не менее явно совершенно он не просто так оказался на острове Врангеля. Он, видимо, что называется, отсиживается. Да? Он старается где-то затеряться. И поэтому вполне, наверное, понятно его стремление примазаться к какому-то покровителю. Но и служить ему естественно. Чем он ещё, так сказать, может заработать себе? Кроме того там есть некий биолог Вакуленко, алкоголик, антисемит, как все его характеризуют, ненавидимый всей экспедицией. Ему там даже тёмную устроили, довольно сильно его избили за постоянное, значит, доносительство. Там жена самого Семенчука — женщина грубая, которая лично, так сказать, позволяла себе полярников по морде бить. По крайней мере один такой случай зафиксирован. И вот Семенчук, как положено по уголовно-процессуальному кодексу, проводит дознание и приходит к выводу, что смерть доктора происходит от несчастного случая. После чего... что он упал с нарт, так сказать, побился. Это абсолютно противоречит даже вот моему рассказу краткому. Да? Уже понятно...

С. Бунтман — 2 километра там было?

А. Кузнецов — 2 километра от намертво застопоренных нарт. Ну, какой упал, побился? Да? Значит, ну, Семенчук, видимо, рассчитывает, что эти материалы никто всерьёз изучать не будет. Поэтому он делает вот такое заключение, докладывает об этом по радио на материк и берется с удвоенной энергией за преследование жены покойного. Несмотря на то, что она тяжело больна, он её в приказном порядке пытается отселить на противоположный конец острова в маленькое селение, хотя она остаётся единственным врачом. И она ему, конечно, если бы речь шла о нормальной логике, она ему нужна вот там, на главной базе, где основные люди и проживают.

А дальше вопрос один из главных в этом деле. Почему вдруг это дело, в общем, уголовное, чисто уголовное — да? — о погибели одного человека попадает по первой инстанции в Верховный суд РСФСР? Мало того что оно попадает... Такие случаи бывали. Но, правда, не в случае таких, ну, поймите меня правильно, незначительных дел. Да, бывает, что попадали дела в Верховный суд республики по первой инстанции. Но вот следующее обстоятельство, видимо, уникальное. Я не нашёл ни одного другого примера. В верховном суде союзной республики обвинение поддерживает Генеральный прокурор СССР, потому что Вышинский на тот момент Генеральный прокурор не РСФСР, а СССР. Следствие по делу ведёт начальник следственной части, свеженазначенный, прокуратуры СССР Лев Шайнин. Он у нас на следующей фотографии будет. Но, правда, это более поздняя. Я не нашёл его довоенных фотографий. Но вот Лев Романович Шейнин, хорошо известный старшему поколению и как участник обвинительной команды нюрнбергского процесса и, конечно, как автор «Записок следователя», ну, и как один из главных персонажей «Факультета ненужных вещей» Домбровского, где он как раз, так сказать, там излагает всё это новое видение советской юриспруденции, которое так отстаивал его шеф и покровитель, и начальник Вышинский. Так вот, значит, почему, каким образом делу был придан такой резонанс. Есть две точки зрения. Первая точка зрения — инициатор сам Вышинский. Это он как бы всё организовал. Вторая точка зрения принадлежит известному писателю, очеркисту, юристу Аркадию Иосифовича Ваксбергу, который в одной из своих поздних книг, высказывает такое предположение: Сталин уже готовится к процессам большим, и поскольку многие обвиняемые на этих процессах будут евреями, Сталин хочет провести такой предварительной процесс как бы, где наоборот евреи будут жертвами, — да? — показать, что советская власть чужда любого антисемитизма, и что она за дружбу народов и за интернационализм. Мне, честно говоря, эта версия показалась совершенно надуманной.

С. Бунтман — Она слабенькая.

А. Кузнецов — Абсолютно. Да? Более того после перерыва я приведу ещё пару эпизодов, где у Ваксберга явно совершенно не сходятся концы с концами.

С. Бунтман — Это первое. И запомним, что если Вышинский сам затеял, то надо будет пояснить, зачем это было ему.

А. Кузнецов — Конечно. Конечно.

С. Бунтман — Итак, мы прервемся на 5 минут, а потом продолжим этот вполне удивительный процесс.

**********

С. Бунтман — Ну, что же? Давайте вернемся к процессу о событиях на острове Врангеля. Так всё-таки почему этот процесс получился таким, ну, скажем, высокопоставленным?

А. Кузнецов — Если можно следующую картинку? Там будет как раз наш главный сегодняшний герой. Вот он Андрей Януарьевич Вышинский. Это фото примерно того времени. Это он, так сказать, еще до войны сравнительно молодой. Да? Человек с дореволюционным юридическим образованием. Талантливый юрист. И мне очень жаль, что так получилось, что его таланты сослужили такую страшную службу нашей стране. Но он безусловно человек очень одаренный. И вот то ли с подачи Шейнина, тоже безусловно человека талантливого, то ли сам он, так сказать, каким-то образом обратил внимание на это дело, но он, по моей версии... Это естественно домыслы. Да? Он сам не говорил об этом напрямую. Но это дело чрезвычайно выгодное для обвинения. Во-первых, абсолютно шекспировские страсти. И он их живописует подробнейшим образом, разбирая, вдаваясь в анализ психологических нюансов. Там есть, где покрасоваться. Там есть, где обвинителю, что называется, хвост распустить. Там трудно защите. И поэтому защите было по сути всё позволено. Да? Это не московские процессы. Защитников явно совершенно не инструктировали сидеть тихо и ровно. Они, кстати, всё прекрасно понимали, потому что оба защитника были уже людьми тертыми и, так сказать, свои... свою роль и своё место прекрасно знали. Но тем не менее они произнесут такие довольно свободные и довольно смелые речи. Никакого там... там омерзения, которое я испытываю к моему клиенту... Это нет. Это вот на Московских процессах потом будет. И самое главное, Вышинский неоднократно в своей речи будет подчеркивать, это уголовное дело. Это не политическое дело. Это уголовное дело. Но, говорит он, в этом деле как в капле воды, значит, чрезвычайно важные общественные аспекты. Какие? И Вышинский строит значительную часть своей речи на том, что, конечно, Семенчук — не сознательный враг советской власти, он не агент империалистических разведок, он не агент белогвардейского подполья. Он сволочь. И эта сволочь по сути извращает и убивает на острове Врангеля ленинскую политику интернационализма. Он своими действиями разворачивает местное население против советской власти. Он дискредитирует советскую власть. И в этом отношении он делает... наносит ей такой же вред, какой он ей носил, если бы он там действовал по заданию какого-нибудь враждебного государства или организации. И вот те, кто дадут себе труд прочитать хотя бы фрагмент этой колоссальной по продолжительности речи, они увидят, как Вышинский в ней купается. Это очень заметно. И поэтому моя гипотеза заключается в том, что, во-первых, он организует очень полезное шоу, действительно напомнить о интернационализме. Неслучайно он так подробно сравнивает действия Семенчука с двумя предыдущими начальниками, которые относились очень хорошо к эскимосам, и вот зачитывает письма, значит, с трогательными ошибками, которые они пишут предыдущим начальникам, благодарят их, так сказать, за заботу, там сравнивают в их пользу, как вот хорошо при них было, и как стало плохо при Семенчуке и так далее, и так далее. И дальше вот, конечно, он не только актёр, Вышинский, но и юрист. Это дело дало ему возможность детальнейшим образом в последней трети речи проанализировать доказательство того, что Вульфсон убит, что это не несчастный случай, что он убит совершенно определенным человеком Старцевым, и что он убит по распоряжению другого совершенно определенного человека Семенчука.

Вот если отвлечься от того, что эту речь произносит Вышинский, и от того, что мы знаем о Вышинском, это блестящая обвинительная речь. Там есть некоторые передержки. Там иногда его уносит в патетику. Но это как бы признаки ораторского искусства того времени. Они сегодня нам могут показаться чрезмерными. Но для того времени это, так сказать, такой, что называется, общий момент. А в остальном очень логично, очень последовательно, предвидя те аргументы, которые будет выдвигать защита, и заранее их разбивая. При том что я не сомневаюсь, что он с Коммодовым и Казначеевым ничего не репетировал. Конечно, нет. Просто он, как и положено, так сказать, талантливому обвинителю, он предвидит шаги противника. Тем более что у противника не так много, так сказать, возможностей.

Тем не менее адвокаты делают, что могут. Это вот такой очень яркий случай конфликтующей защиты. Дело в том, что интересы двух обвиняемых... Уже, наверное, насмотрелись мы на Андрея Януарьевича. Можно следующую дать картиночку как раз из зала суда. Вот мы видим с вами в профиль членов суда. А вот обратите внимание на людей, которые к нам на дальнем плане в фас показаны. Самый правый, опершись на руку, — да? — это Вышинский. А слева, я не уверен... Да, вот это Вышинский несомненно. А это, по-моему, Шейнин. Мне кажется, что это он.

С. Бунтман — Ну, похож как-то.

А. Кузнецов — Похож по крайней мере. Да, похож. И вот следующую сразу картинку, потому что там адвокаты и подсудимые. Вот стоит Коммодов на переднем плане. Рядом с ним сидит Казначеев. А сзади между солдатами конвоя, опершись на руку, это Семенчук. А, значит, вот прикрывает рот, это Старцев. И, значит, Коммодов и Казначеев оказываются процессуальными противниками, потому что Казначеев, например, будет доказывать, что, во-первых, неизвестно, Старцев ли убил, а, во-вторых, он будет пытаться сказать, что да, конечно, есть и такая вероятность, но есть и две другие. Поэтому мы не можем устранить эти противоречия. И поэтому сомнения в пользу обвиняемого. А кроме того, говорит Казначеев, даже если предположить, что убийца Старцев, нельзя к нему применять высшую меру наказания. Сейчас мы об этом поговорим, почему. В свою очередь Коммодов всячески пытается доказать, что да, Семенчук очень плохой руководитель. Да, объективно он нанёс большой вред, так сказать, и зимовке, и репутации советской власти. Но из этого не следует, что он организовал убийство. И в качестве основного аргумента он приводит слабый аргумент, очень слабый. Вот смотрите, говорит он, ведь о художествах Семенчука знала вся зимовка. Какой смысл убивать одного Вульфсона? Всё равно останутся люди, которые знают, что он там творил. Но дело в том, и это Вышинский великолепно показал в своей речи, что люди-то подобрались... за исключением доктора и его жены люди подобрались абсолютно никуда не годные. Люди слабые. Люди подловатые. Люди, которые ничего вот этому самодуру даже не пытаются противопоставить. Парторг там замечательный, который на всё говорит: «Ну, надо потерпеть. Ну, нам же с ним работать. Ну, еще два годика, товарищи. Давайте мы как-нибудь. План нельзя скрывать опять же». Потом этого парторга будут отдельно судить, потому что Верховный суд вынесет определение, так сказать, в его адрес, и отдельным процессом его тоже осудят к нескольким годам лишения свободы за попустительство всему происходившему. Дело в том, что аргумент Коммодова разбивается тем, что Вульфсон и его жена — единственные люди, которые в этой ситуации занимают активную жизненную позицию. И поэтому логично, что он приказывает расправиться с одним. Дальше начинает охоту на вторую. Но по независящим от него причинам, закончить он не успевает. Прилетает инспектор с материка. Начинается расследование. Его забирают сначала, а потом арестовывают. Забирают на другую зимовку, а потом арестовывают.

С. Бунтман — Всё-таки чем он... что нашёл в этом убийстве, в его мотивах, обстоятельствах? В чём был замысел этого убийства?

А. Кузнецов — Замысел убийства заключался в том, что Семенчук чувствовал себя абсолютно бесконтрольным хозяином всего, видимо, преследовал какие-то корыстные цели, потому что он экономил при том, что запасы были очень большие. Зимовка на 3 года была обеспечена всем необходимым. Но, он, видимо, как вот с серебром в посольстве в Иране, он, видимо, рассчитывал с очередным мешком оттуда приехать. Понятно, что не тушёнки и не сгущёнки, а явно совершенно шкурки он бы, так сказать, у задавленных им охотников выманил и выменял. А кроме того, судя по всему, этот человек явно получал удовольствие от этого. Вот от того, что его... по мановению его руки, так сказать, всё и происходит. И Вульфсон с женой его, конечно... Вот как всегда такие правдоискатели, люди честные, порядочные, он для него бельмо в глазу. А при том, что вокруг заснеженная пустыня и, что называется, нет человека, нет проблемы. Он, видимо, решает вот таким образом, так сказать, эту проблему... от неё избавиться. Очень интересная вещь...

С. Бунтман — Он опасался разоблачения? Прошу прощения.

А. Кузнецов — Думаю, что да. Думаю, что да. Потому, что Вульфсон передавал, слал радиограммы. Семенчук эти радиограммы приказывал задерживать. Но он же понимал, что это невозможно делать всё время, что не таким путем, так кружным, но как-то... Кроме того это всё происходит зимой. Через несколько месяцев лето. Летом вообще должен прийти следующий корабль. И вот здесь уже ничего сделать будет нельзя. Да? Вот здесь уже Вульфсон может рассказать всё. И поскольку если, так сказать, местные почувствуют, что у них есть защитник, они, конечно, тоже, так сказать, материалу накидают для следствия больше, чем достаточно. Очень интересно квалификация всего этого дела. Старцеву и Семенчуку предъявят не убийство, как это ни странно. Им предъявит 59.3 «Бандитизм». И вот это... Вот... Вот здесь мы видим того Вышинского, которого мы знаем. Каким образом он это обосновывает? Цитирую: «Обычное представление о содержании статьи 59.3, как и о самом бандитизме, сводится к тому, что предусмотренное этой статьей преступление рассматривается как один из видов имущественных преступлений. По общераспространенному представлению, бандитизм есть лишь разновидность разбоя. Между тем сведение бандитизма к простой разновидности имущественных преступлений, к своеобразному виду разбоя является совершенно неправильным и совершенно не вытекающим из действительной природы этого, преступления. Бандитизм — это преступление особого характера. Не случайно оно отнесено к особо опасным.

Бандитизм является преступлением опасным раньше всего именно для государства, так как он колеблет основы государственного управления, приводит к нарушению правильной деятельности органов управления, извращает эту деятельность, приводит в конечном итоге к колебанию государственного правопорядка».

Вот здесь Вышинский демонстрирует то, что потом на Московских процессах будет уже доведена до апогея. Юридическая квалификация абсолютно надуманная. Но дело в том, что за убийство в то время нет высшей меры. И позволить, чтоб такой громкий процесс закончился там восемью и десятью годами тюрьмы, он как режиссер, как автор сценария не может. Нужен расстрел, конечно. И для этого он притягивает абсолютно за уши по аналогии, что везде, где есть группа людей... Эта группа вооружена. Естественно они вооружены. У какого полярника на зимовке нет оружия? Да, конечно, есть. И вот вооруженная группа людей, которая объективно вредит государству, — это банда.

С. Бунтман — А вот это уже перспективно.

А. Кузнецов — Вот это будущий Вышинский. Конечно. И вот в этом он... Я вот ещё раз я говорю, если не знать кто, вроде бы... вроде бы обычный талантливый обвинитель. Но вот в таких приемах виден совершенно конкретно Андрей Януарьевич. Вот тут он делает то, что, конечно, как он мало, кто умел в карательной системе сталинского СССР. Не просто, что называется, дать там вышку или 25 и 5. Да? А вот именно обосновать это внешне юридически безупречно. Хотя гнилость этой логики сегодня в обычной обстановке любому юристу, конечно же, понятна. Им дали обоим расстрел. Они просили о помиловании, поскольку Верховный суд их судил, они могли только просить о помиловании. Они обратились во ВЦИК. ВЦИК им предсказуемо отказал. И буквально через несколько недель после окончания процесса они были расстреляны. Но вот что интересно. В 89-м году Генеральная прокуратура их реабилитировала.

С. Бунтман — Так!

А. Кузнецов — Вот. И мне не удалось найти постановление это. Интересно, какая там формулировка? Я могу предположить только одно — то, что этот процесс был явно совершенно вот таким вот постановочным для тех, кто пересматривал дело, могло быть основанием. И если это так, я понимаю, в этом есть своя логика, исходить из того, что это был процесс с предрешенным приговором. А раз так, это нарушение правил... права на честное, справедливое разбирательство.

С. Бунтман — И подтянутость под приговор юридического обоснования...

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — ... и выбор статьи.

А. Кузнецов — Видимо, да. Видимо, да. Видимо, да. Неправильная квалификация и заведомость, так сказать, принятого решения при внешнем соблюдении всех положенных норм, так сказать, процессуального и материального права.

С. Бунтман — Один последний, может быть, вопрос. Есть ли у нас основание думать, что они были невиновны и в убийстве?

А. Кузнецов — Нет. Мне кажется, нет. Несмотря на всё, что я сказал, речь Вышинского меня убедила — да? — в том, что... Более того Вышинский всё время ссылается на то, что, поймите, это не я говорю. Смотрите, сколько свидетельств. Я попытаюсь добыть этот стенографический отчет. Мне очень интересно, что показывают свидетели. Но на сегодняшний момент при нынешнем моем уровне информированности у меня нет оснований сомневаться, что всё так и было.

С. Бунтман — Да. Это вот... Это дело было вашим выбором из дел, котор... где... в которых обвинителем был Вышинский. И вот разные его... Но это получается, что это собственно канун, вот это дело...

А. Кузнецов — Абсолютно. Да.

С. Бунтман — ... канун тех больших процессов, где Вышинский будет уже главным обвинителем.

А. Кузнецов — Остается год. Остается год до первого Московского процесса.

С. Бунтман — Да. Мы с вами обращаемся к совершенно другим эпохам, но не более веселым. «Реформация и контрреформация по-английски». Что это было? Начинаем издалека. Суд над священником Джоном Боллом, утверждавшим, что люди созданы богом равными, 1381 год, Англия. Вот.

А. Кузнецов — Восстание Уота Тайлера. Да.

С. Бунтман — Да, да. Совершенно верно. Суд над Патриком Гамильтоном, одним из первых проповедников протестантизма в Шотландии. Это 1528 год. Ну, это уже собственно реформация. Суд над Уильямом Лодом, архиепископом Кентерберийским, фаворитом Карла I, по обвинению в государственной измене. Это 44-й год, Англия. Вот суд над Мери Дайер и другими квакерами — вот здесь квакеры появляются, — по обвинению в ложных религиозных убеждениях, Британская колония Массачусетс, 1659 год. Чисто религиозные здесь ещё... подоплёка. И суд над архиепископом Оливером Планкеттом, «последним мучеником Ирландии». Это 1681 год. Выбирайте то, что вас заинтересует. Вот спасибо большое. Всего всем доброго!

А. Кузнецов — Всего всем доброго! Всего доброго!