Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Ну, что же? Добрый день! И мы с вами сейчас замечательно наблюдаем, те, кто в «Ютьюбе» смотрят, картины раньше времени, как говорил Паниковский. Алексей Кузнецов...

Алексей Кузнецов — Добрый день!

С. Бунтман — ... Сергей Бунтман, Светлана Ростовцева. И сегодня вот вы хотели... вы хотели 63-й год, суд над руководителями Ленминводторг по обвинению в обмане покупателей, взяточничестве — ой, замечательное слово, — и хищении государственного имущества. Вот. Да? Воды не Лагидзе. Да?

А. Кузнецов — Вода не Лагидзе. Да. Мы поговорим сегодня о том, почему именно на водах, а также соках и слабоалкогольных напитках создалась особо питательная среда. Но для начала... Подготовка к этой передаче буквально меня перепахала. Я не спал полночи, решался. Я должен принести явку с повинной. Значит, 87-й год, сентябрь. Наш курс отправили на вторую уже картошку. Я заболел. Болезнь была связана с желудком. Меня оставили в Москве. И вместе с девушками... У нас девушек был совсем немного. Их не отправляли на картошку, чтобы там не было лишнего. Вот...

С. Бунтман — Вот как это?

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Ничего себе!

А. Кузнецов — Ну...

С. Бунтман — Слушай, что за...

А. Кузнецов — Дело...

С. Бунтман — ... тирания?

А. Кузнецов — Тирания очень простая. Дело в том, что при соотношении примерно 400 человек на курсе, всех 4 факультетов, девушек обучалось человек 30.

С. Бунтман — А у Вас-то. Да.

А. Кузнецов — У нас, в МГИМО.

С. Бунтман — А у нас наоборот.

А. Кузнецов — У нас практически...

С. Бунтман — А! Да.

А. Кузнецов — Вот. Поэтому я оказался в овощном магазине на Мосфильмовской улице в овражке и за месяц, за 3 недели, сделал карьеру от ученика грузчика до продавца. Значит...

С. Бунтман — Стремительно.

А. Кузнецов — Стремительно. Но я могу назвать человека, который был как бы главным инициатором моей стремительной карьеры. Это тогдашний первый секретарь Московского горкома партии Борис Николаевич Ельцин, который издал феноменальное распоряжение о том, что для того, чтобы уменьшить потери сельхозпродукции на базах, их везли сразу в магазины.

С. Бунтман — Да. Да.

А. Кузнецов — Вот из колхоза в магазин. Значит, крошечный магазинчик у нас был. Один торговый зал небольшой. Две небольших... Два небольших подсобных помещения. Значит, к нам приходила фура картошки, там 12 тонн. За ней приходила фура яблок, там ещё 12 тонн. И, в общем, за первые несколько часов дня уже всё, всё было забито, вот никуда дальше. И тогда молодой и довольно оборотистый директор магазина принимает командирское решение. Значит, всем, кто способен считать, а студенты МГИМО считать умели, значит, нас всех он выставил вокруг магазина, благо была приличная погода, прямо на улице нам сваливали фуру, давали весы, и мы начинали это всё с земли продавать: картошку, морковку. Лично, значит, я был брошен на капусту. 7 тонн капусты, помню как сейчас. Ну, спасало то, что люди тогда были отзывчивы на подобную заботу, и очереди у нас стояли просто вот, так сказать, стеной. Я торговал... Я закончил торговать в половине первого ночи при свете каких-то там прожекторов. Я продал 7 тонн капусты за рабочий день. Больше всего естественно я боялся проторговаться. И когда я начал сводить дебит с кредитом, то в руках у меня осталось 47 рублей. Значит, моя стипендия, сильно повышенная, была 55, месячная. Вот эти 47 рублей. Значит, на следующее утро я являюсь к директором магазина и говорю ему: «Вот». Он мне говорит: «Это что?» Я ему говорю: «Ну, вот дебет-кредит, то-сё, сальдо сошлось с положительным балансом». Я говорю: «Вот». Он говорит: «А мне они зачем?» Я говорю: «Ну, как? Ну, вот избыток же возник там». Он говорит: «Ну, и оставь себе». И я дрогнул.

С. Бунтман — Ай-яй-яй!

А. Кузнецов — В принципе, поскольку он обещал меня на завтра поставить на помидоры, я мог увязнуть совсем, потому что, будучи повышен до помидор, я бы, наверное, окончательно увяз в этой трясине роскоши, но мои однокурсники устроили бунт на картошке по поводу совершенно свинских условий труда и быта, и их оттуда эвакуировали досрочно.

С. Бунтман — А вас туда?

А. Кузнецов — И нас естественно, так сказать, влили обратно в трудовой коллектив сильно, так сказать, приобретших опыт, связанный с советской торговлей. Так вот я к чему говорю? Мы сегодня естественно говорим про торговлю. Справка: «Традиционно привлекала людей, не понимавших коллективистских принципов, советская торговля. В 60-е годы, особенно в 70-е по сути превратилась в их вотчину. В Ленинграде невозможно назвать торговое объединение (Ленмолоко, Ленхозторг и прочие), включая и Главное управление торговли Горисполкома, руководители и рядовые работники которого не фигурировали бы в судебной хронике. Проверка райпищеторга Московского района, проведенная в начале 60-х, вскрыла факты обмана, обсчета, обвеса во всех без исключения магазинах торга. В Калининском районе — 80% магазинов». Вот я прочитал несколько статей женщины-историка, доктора исторических наук, профессора кафедры Новейшей истории России Санкт-Петербургского университета Елены Дмитриевны... Елены Дмитриевны Твердюковой, которая докторскую диссертацию написала об этом: «Внутренняя торговля и ее государственное регулирование в СССР. Конец 2-х — середина 50-х» и несколько отдельных статей. В частности одна посвящена полностью вот, так сказать, фактам коррупции и так далее, естественно на примерах Ленинграда, поскольку это ее вот территориальная, что называется, сфера действия. Вот что она пишет: «Перечень обманных действий в основном оставался неизменным в течение всего изучаемого периода. В него входили: Обмеривание и обвешивание», — ну, это понятно.

С. Бунтман — Ну, да. Это...

А. Кузнецов — «Обсчет покупателя, — тоже понятно. — Пересортица...» Что такое пересортица? Это когда товар, который по накладным идёт более низкого сорта продаётся...

С. Бунтман — Продается как более высокий. Да, да, да.

А. Кузнецов — ... как более высокий, естественно по более высокой цене. «Фальсификация, — то есть, — изменение состава или свойств товара с корыстной целью», — когда разбавляют, когда досыпают чего-то более дешёвого. Да? То есть когда подмешивают и так далее. «Превышение установленных розничных цен путем сокрытия прейскурантов, их подделки и прочее». То есть просто рисовали цифры на ценниках...

С. Бунтман — На ценниках.

А. Кузнецов — Да. Совершенно верно. А если покупатель требовал какую-то накладную, ему давали подчищенную накладную, где, значит, всё было, как положено. Интересно вот ещё что: «Но перечень этот не являлся исчерпывающим. Широкое распространение в советской торговле получил так называемый принудительный ассортимент: если гражданин хотел приобрести обувь — ему давали в придачу чашку...»

С. Бунтман — С нагрузкой.

А. Кузнецов — Да. «Если расческу — денатурированный спирт или губную помаду. На подобные факты инспекторы, — торговой инспекции, — реагировали далеко не всегда. Когда один из покупателей пожаловался, — пожаловался! — на то, что при покупке вина в розлив его обязали приобрести также и закуску, инспектор торга Лазовская ответила жалобщику: «Отпуск спиртных напитков производится с закуской для того, чтобы люди не напивались допьяна, так как в условиях культурной торговли это не разрешается».

С. Бунтман — Но, в общем, так и было, например, в рюмочных.

А. Кузнецов — В рюмочных — да. Но в рюмочных это часть, как говорится, правил. А в данном случае торговля вином в розлив. Ну, значит, почему именно... На самом деле процесс, о котором мы сегодня говорим, — это в послевоенной истории Ленинграда вплоть до момента, когда он перестанет быть Ленинградом, из нешнеполитических это самый крупный процесс. Он продолжался около полугода. Не следствие, а само судебное заседание — да? — продолжалось около полугода с осени 62-го по весну 63-го года. 52 подсудимых на скамье. Почему именно Минводторг? Почему соки? Почему безалкогольные напитки? Почему пиво? Почему вино? Дело в том, что со многими продовольственными товарами возможно было всего несколько способов обмана: обвес и обсчет в первую очередь. Да? Ну, вот если вы торгуете колбасой, то колбасу, вы можете, естественно там по манипулировав с весами, вы можете обмеривать, обвешивать покупателя. И разумеется там опытный продавец-кассир, видя, что покупатель отвлекся, или что покупатель малограмотный и так далее считал так, что, так сказать, несколько копеек, а то и десятков копеек оказывались в кассе лишним. Но дело в том, что больше ничего особенно придумать было нельзя. А вот в случае с жидкими продуктами дополнялось очень много всяких возможностей. Во-первых, это фасовка. Да? Дело в том, что даже в послевоенной советской торговле промышленность... промышленного расфасованного товара было совсем мало. Вот смотрите, какие я нашел данные: в 69-м году, это через 6 лет после нашего процесса, в расфасованном виде продавалась всего лишь 5% мяса, 35% молока. То есть только треть молока шла в промышленной упаковке. Всё остальное разливалось вручную. Да? 16% сметаны, 12% сахара, 11% макарон. То есть всё это фасовалось прямо в магазинах, а зачастую...

С. Бунтман — А, ну, вот эта литровая штуковина...

А. Кузнецов — Совершенно верно.

С. Бунтман — ... это. Да.

А. Кузнецов — Это либо фасовалось и расфасованное в магазине выкладывалось. Кто там будет проверять и перевешивать? Тебе макарон взвесили — да? — на 50 копеек или на 45 на самом деле. Со сметаной, значит, во-первых, сметану разбавляли. Во-вторых, сметану не доливали. Причём умные люди разбавляли сметану естественно не водой, что можно было определить, а разбавляли её, скажем, простоквашей или каким-то ещё кисломолочным продуктом более дешевым. Вот это и называется фальсификация. Да? «Ленинградская торговая инспекция в мае 73-го года проверила 76 магазинов Райпищеторгов, в 46 из них, — то есть более половины, — были установлены многочисленные факты фасовок с занижением весом на 5-40 грамм, на пакетах отсутствовала маркировка с указанием товара, сорта, веса, цены, даты фасовки. Из 3275 проверенных пакетов 700 оказалось неполновесными, — то есть каждый пятый пакет, даже чуть больше, оказывается с недовесом. — Фабрика Главного управления торговли Москвы, которая фасовала в год более 28 тысяч тонн продукции, поставляла в сеть крупы, сахар, муку в пакетах, фактический вес которых на 7–10% был ниже обозначенного на упаковке».

С. Бунтман — И далеко не все. Были контрольные весы в магазине...

А. Кузнецов — Были.

С. Бунтман — Но...

А. Кузнецов — Не во всех.

С. Бунтман — ... кто же пойдет-то? Да.

А. Кузнецов — Не во всех.

С. Бунтман — ... Да?

А. Кузнецов — В некоторых они были соответствующим образом настроены, разумеется. Да? И так далее, и так далее, и так далее. Причём вот почему-то, ну, видимо, так люди подобрались, потому что не в климате, конечно, дело, в Ленинграде послевоенном это всё приобретает какой-то особенно мощный размах. Вот действительно то, с чего я начал, не было практически ни одного торга, по которому не было бы уголовных дел. Причём смотрите, опять же жидкости. Да? «Для предотвращения обмана ленинградских покупателей были приобретены 211 дозаторов (водочных, сиропных, пивных). Однако руководители системы не торопились внедрять технику. 30 из 55 сиропных дозаторов Ленминводторг установил на промышленных предприятиях, где газированная вода отпускалась рабочим бесплатно, а сладкие сиропы (по понятным причинам) не пользовались спросом», — ну, людям на промышленном предприятии хотелось просто...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... газированной воды. То есть они поставили дозаторы туда, где не было торговли как таковой. То есть где людей не обманывали, где человек... Ну, хорошо, если он получал на 10 миллилитров газированной воды меньше, он же не платил из своего кармана, он мог тут же подставить второй стакан как Шурик, помним, в... значит, в «Операции «Ы» и выпить ещё один стакан. То есть тут проблемы не было. А вот там, где эти дозаторы были как бы нужны, там их собственно не было. «Руководство торговой инспекции предложило обязать местные органы Минторга открывать новые предприятия только при наличии в них дозирующих приборов, предупредив руководителей о персональной ответственности за их внедрение. Однако и спустя год в торговой сети Ленинграда имелось всего 142 водочных дозатора, а пивные ввиду несовершенства конструкции не использовались вовсе». Вот у нас здесь периодически мелькает «Требуйте долива пива, после отстоя пены». Да? Всем прекрасно... Вот она! Значит: «Требуйте полного налива пива до черты 0,5 литра». Значит, что здесь? Ну, пиво разбавляется — это классика.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Можно разбавлять пиво, если как бы человек очень осторожный, более дешевым пивом, потому что, например, ленинградская пищевая промышленность выпускала после войны 32 сорта пива, и среди них были те, которые могли быть в полтора раза там дороже вот обычного «Ячменного колоса», «Жигулевского» и других дешевых сортов. Значит, аккуратные люди разбавляли более дешевым пивом, неаккуратные, жадные, торопливые разбавляли просто водой. Но что такое 60-е годы? Это же невиданные успехи отечественной химической промышленности. Квас, лимонады и пиво, разливавшиеся в розлив, при помощи добавления незначительных доз недорогих порошков и других моющих средств давали такую пену...

С. Бунтман — Ой, да. Ой, да.

А. Кузнецов — ... дождаться...

С. Бунтман — Да, да, да.

А. Кузнецов — Дождаться отстоя которой...

С. Бунтман — Невозможно.

А. Кузнецов — ... было невозможно. А теперь представьте себе, лимонад еще туда-сюда. А представляете, какая стоит... насколько напряженная стоит толпа у человека, который с пивной кружкой получает. Да? И если он сейчас скажет, что нет, я отойду только тогда, когда, так сказать, пена осядет, а вы мне дольете до черты 0,5, то это будут последние его слова в жизни скорее всего, потому что мы его просто-напросто убьют. Вот.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — И, так сказать, со словами «суд над оправдает». Вот на этом на всем делались копеечки, они складывались в гривеннички, гривеннички — в рублики, рублики складывались в трёшечки, пятёрочки и так далее. И вот смотрите, статистика. Сегодня много цифр. Вы их хотели, вы их получите. Продавцы и буфетчики в 60-е годы после реформы естественно 61-го года имели оклад месячный 62 рубля 50 копеек. Ну, там какие-то премиальные, квартальные там и всё там, добирали до 80. Они не доливали 3 грамма коньяка и за смену набирали 30-40 рублей. То есть полторы свои...

С. Бунтман — Ничего себе.

А. Кузнецов — ... две трети своей месячной зарплаты.

С. Бунтман — Упс!

А. Кузнецов — На 3-х граммах коньяка. Коньяк дорогой. Да? Понятно. На пиве, конечно, другие расценки, но пиво и доливали... не доливали не 3 грамма. И если...

С. Бунтман — А коньяк самый дешевый «412» в 60-е.

А. Кузнецов — Ну, вот по крайней мере три звездочки мы там...

С. Бунтман — «412». Да.

А. Кузнецов — ... он марочно там 4 там...

С. Бунтман — Он 8 потом стал.

А. Кузнецов — 12 ― бутылка, 4 рубля собственно сам коньяк.

С. Бунтман — Ну, естественно. Да.

А. Кузнецов — Но если за коньяком не стоит очередь в розлив, то за пивом она не заканчивается, пока не закончится пиво. Там пропускная способность совершенно другая. Поэтому там тоже десятки рублей умные люди делали в смену. Значит, в качестве оброка непосредственно директору их предприятия, от которого они торговали, в неделю они оттягивали 50 рублей, а сами соответственно 120-150. То есть себе они оставляли большую часть. Директор магазина получал 110 рублей — официальная его ставка. С каждого... с каждого своего насоса, с каждого... Как, помните, у Жванецкого — да? — собрание на ликёро-водочном заводе, с одного штуцера. Да? Вот с каждого штуцера он получает в неделю 50 рублей. То есть за зарплатой он мог вообще не приходить. Директор в свою очередь заведующему базой платил в неделю полтораста. А за что платят заведующему базой? За то, чтобы тот ему продавал ходовой товар. Одно дело ему какой-нибудь там лимонад дешёвый поставят, другое дело ему поставят коньяк, там вино или что-то ещё такое. Да? Завбазой получал 115 рублей. 115 рублей. На 5 рублей дороже, чем директор магазина. Но он платил инспектору торга, инспектор торга — начальнику отдела торга и так далее. Вся эта конструкция выстраивалась абсолютно вертикально. При чём доходила она до самых-самых высот. 17 июня 62-го года разбился на машине один из всесильнейших руководителей Ленинграда. Николай Иванович Смирнов был по тогдашней номенклатуре 2-3-м человеком в городе. Он был председателем горисполкома. Да? Ну, понятно, наверху 1-й секретарь обкома, на 2-м, так сказать, там скорее всего 2-й секретарь всё-таки, а дальше уже ушёл Горисполком.

С. Бунтман — А 1-й секретарь горкома?

А. Кузнецов — Да. Наверное, да. Но одним словом в том, что касается хозяйственных вопросов — это, в общем, так сказать, человек номер один. Он погиб, как сегодня понятно, в результате того, что он был за рулём в состоянии сильного опьянения. К этому времени хотя официально дело не было ещё возбуждено, он уже был под следствием, потому что в процессе расследования очередного хозяйственного дела вышли прямо на него. То есть цепочку дотянули аж до такого верха. Вообще начало 60-х годов в Ленинграде один за другим, один за другим идут процессы. И вот в какой-то момент, значит, молодого следователя вызывает к себе начальник следственного отдела и поручает ему дело... Следователь собирается в отпуск. У него же там через неделю билеты куплены на море куда-то. И поручает ему делу. Тот говорит: «Ну, куда мне сейчас новое дело? Ну, я же в отпуск. Вот мне бы, так сказать, успеть бы до отпуска как-то там распихать свои дела, которые на мне сейчас висят». Говорит: «Да слушай, да дело там ерунда там. Да? Значит, за обмен и обсчет покупателей продавца и директора небольшого винного магазинчика на Сенной прихватили. Вот давай разберись. Посмотри, какие там объемы. Либо возбуждай уголовное дело, либо отказывай в связи с незначительностью. И поезжай себе на море». Следователь оказался добросовестный, начал копать. И вот, собственно говоря, с этого магазинчика на Сенной, с Маргариты Михайловны Садовой, директора этого магазина начинается вот это дело Ленминводторга.

С. Бунтман — Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман, Светлана Ростовцева. Мы продолжим через несколько минут.

**********

С. Бунтман — Мы сейчас продолжим. Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман и Светлана Ростовцева. «Два замечания о ваших замечаниях: 1) вдруг подумалось, — пишет нам... это про Ленинград пишет нам Таня, — что это следствие войны. Она унесла самых честных, порядочных». После революции Ленинград чистили от не тех людей несколько раз. На вскидку так во время Гражданской войны вот сейчас заложники 18-го, 19-го, 21-го годов. Дальше 31-й год, 32-й — очень страшный для Ленинграда был...

А. Кузнецов — И Киров... Кировский отдельные призыв.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — 35-й. да.

С. Бунтман — После 34-го. С декабря 34-го. И, конечно, такие вот щупальцы Ленинградского дела — конец 40-х. Ну, и война естественно. И... Ну, я бы не делал из этого далеко идущих выводов, потому что что у нас сейчас речь идёт уже давным-давно вот в торговле просто создалась особая...

А. Кузнецов — Система.

С. Бунтман — ... система...

А. Кузнецов — Система. Я, собственно говоря, вот эту байку из своей собственной биографии в начале передачи и привел как показатель того, что это именно система. Да? Вот там ты играешь честно по правилам, и в результате у тебя, так сказать, остаются деньги. Да? То есть все настроено. Настроено. И вот, собственно говоря, с этого самого магазина на Сенной ниточка приходит достаточно высоко. И в результате в ноябре 62-го года судебная коллегия по уголовным делам Ленинградского горсуда под председателем... под председательством самого председателя горсуда Ермакова. Значит, 41 адвокат, 52 обвиняемых. С 30 ноября 62-го по 21 мая 63-го. Рассмотрела в открытом судебном заседании дело по обвинению и так далее. Вот кто на скамье подсудимых: директор Ленминводторга Цветков, замдиректора Смирнов, начальник отдела управления торговли Ленгорисполкома Орлов, начальник отдела управления просторгами Ленинграда Фомин. Вот здесь Дмитрий спрашивает: «А где же ОБХСС?» Да? Среди фигурантов дела оказались и сотрудники ленинградской милиции. К суду были привлечены оперуполномоченные ОБХСС Зайцев, Форофонов, Рудомётов, Шабли, Хрусталёв, Хрыпкин. Вот из, собственно говоря, материалов дела: «По уголовному делу „Ленминводторга“ проходил начальник ОБХСС отдела милиции Фрунзенского райисполкома Ленинграда Рудометов. Он был обвинен в том, что неоднократно получал взятки от директора кустов магазинов...» Что такое «куст магазинов»? Дело в том, что очень многие торговые точки вот в этой системе торговли пивом, водами и соками...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... они были крошечными. И директор был один на несколько магазинов. Вот это называлось «куст».

С. Бунтман — Куст.

А. Кузнецов — Да. И вот соответственно вот Маргарита Садова, она работала директором куста магазинов 106, 111, 153. Значит, вот Рудомётов получал от нее взятки. «Следствие установило, что он в 59-60-х годах во время выпивок в магазине № 111, 106 трижды получал от нее по 10 рублей. Выяснилось также, что 15 октября 61-го года он принял ящик пива (20 бутылок) стоимостью 6 рублей в личное пользование, — все-таки формулировки — да? — „принял ящик пива в личное пользование“, — не производя денежных расчетов».

С. Бунтман — Красиво.

А. Кузнецов — Красиво. «Тогда же, у себя на квартире, Рудометов получил туфли стоимостью не менее 24-х рублей». Сравнительно небольшие будут фигурировать суммы. Дело в том, что он во многих случаях не смогли набрать вот достаточно доказательного материала. Ну, и кроме того, видимо, не стремились довести, что называется, до расстрела. И в результате, несмотря на масштабы этого дела, приговоры будут по тем временам, в общем, не слишком суровые. Максимальный приговор — 10 лет лишения свободы. Хотя напомню, что за хищение социалистической собственности в особо крупных размерах, а они начинались с 10 тысяч рублей, уже мог быть назначен даже расстрел. И таких примеров есть. Но в основном, вот смотрите, значит, опять же из материалов дела. Я взял несколько, как мне кажется, таких показательных эпизодиков. «Подсудимый Максимов, работавший директором магазинов № 115 и 117 „Ленминводторга“ и проходивший по делу о даче взятки и посредничестве при ее получении, в суде также рассказал о том, что он давал Цветкову взятки в размере 250 рублей, — интересно, за что? — чтобы избежать увольнения в связи с пенсионным возрастом и низким уровнем образования. Материалами дела было бесспорно установлено, что Максимов по уровню образования (3 класса), должности директора магазина не соответствовал. Он сам не мог вести даже отчетности по магазину, что входило в круг его обязанностей».
«Василевский, до суда работавший директором магазинов № 112, 99, 72, 58, показал, что взятки начальнику торга приходилось платить еще и потому, что ему, — Василевскому, — не раз „попадало“ за незаконное распитие гражданами водки в его магазине, — ну, видимо, дружинники составляли акты, — а Цветков на это закрывал глаза. Василевскому было выгодно поощрять распитие спиртных напитков в своем магазине из-за более высокой выручки от этого мероприятия». То есть в розлив торговать выгоднее, чем продавать в бутылках, потому что вы понимаете, кто покупает водку в магазине в розлив. У людей трубы горят, и они не смотрят, что там, сколько она налила эта самая тётя Маша. Да?

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Разумеется, у тети Маши для таких случаев были на бутылки, где было меньше водки. Да, она у них на глазах на 3 стакана ее расплескивала, но в бутылке-то уже изначально 450 грамм, потому что баба Маня имеет шприц, и через фольговую крышечку...

С. Бунтман — Через бескозырку.

А. Кузнецов — Через бескозырку. Да. Сургучных-то уже нет. Всё-таки 60-й год...

С. Бунтман — Нет, конечно. Да.

А. Кузнецов — В столицах уже нет. Где-то в провинции, наверное, еще сургучные шляпки есть...

С. Бунтман — Да нет. Вряд ли. Нет.

А. Кузнецов — А в Москве и Ленинграде, конечно, уже бескозырки. «Разбавлением спиртных напитков и продажей фальсифицированного вина занималась Ильина, работающая продавцом магазина № 111. 19 октября 61-го... — Господи! Цинизм! В лицейский день! Да? Культурная столица, — она...»

С. Бунтман — А не знали, что это по старому стилю.

А. Кузнецов — Вероятно.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Или знали наоборот...

С. Бунтман — Да. Или знали.

А. Кузнецов — ... и не считали его лицейским.

С. Бунтман — Конечно.

А. Кузнецов — «Она торговала грузинским вином (стоимостью 1,5 рубля за пол-литра), как и портвейном „777“ (стоимостью 2 руб. 10 коп. за бутылку пол-литра)». Так она переливала грузинские... грузинское вино в пустые бутылки из-под портвейна. То есть вот... вот она пере... пере... эта самая пересортица. Она продавала под видом портвейна грузинское вино. Как ей это удавалось...

С. Бунтман — Я не думаю. В Ленинграде это не проходит.

А. Кузнецов — Ну, вот...

С. Бунтман — В Ленинграде было невозможно продать сухое вино грузинское под видом портвейна.

А. Кузнецов — Ну, во-первых, я думаю, что это было не сухое грузинское вино.

С. Бунтман — Ну, полусухое.

А. Кузнецов — Я думаю, что это был какой-то фальсификат из виноматериала, то, что называется. Фальсификат, я имею в виду, ну, дрянь там...

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Дрянь это была, и которая действительно было густая и сладкая. Возможно, для большего сходство с портвейном она туда добавляла сахару и спирту. Трудно сказать, может.

С. Бунтман — Ну, это какая-то уже слишком сложная...

А. Кузнецов — Ну, сложная. А что? Работали люди. Работали между прочим.

С. Бунтман — Ну, все-таки 60 копеек с бутылки.

А. Кузнецов — Ну, а что?

С. Бунтман — Нормально. Нет, я говорю...

А. Кузнецов — При том, насколько ходовой товар...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Да? Так сказать, на войне и поросеночек — Божий дар. И вот все это... Но вот тут действительно в этом деле были небольшие... фигурировали взятки, и в конечном итоге... Хотя у некоторых из задержанных обнаруживалось там три автомобиля, не одновременно, но в течение 5 лет. Представляете, в начале 60-х человек «Москвичи» тогда остро дефицитные и считавшиеся модными и молодежными, человек «Москвичи»... за 5 лет с 3 «Москвича» поменял. Это...

С. Бунтман — А вы говорите вот тут... здесь написал: «Неизвестно, что делать с этими рублями». Известно.

А. Кузнецов — Ничего подобного.

С. Бунтман — Знаете, даже если в рамках одной квартиры ходят фантики, то фантики... У кого много фантиков, тот знает, что с ними делать.

А. Кузнецов — Дело в том, что эти люди же, конечно, давали взятки не только деньгами, знакомства, блат, достать, с переплатой всё. Вот у них-то как раз деньги были в очень большом почете. Ну, вот смотрите, заканчивается уже дело Ленминводторга, а одно... практически одновременно начинается знаменитое дело Зуйкова. Вот если Ленминводторг по количеству обвиняемых, подсудимых наиболее крупное, то Зуйков — один из претендентов на победу в другой номинации — по масштабу деятельности. Георгий Петрович Зуйков, директор Ленинградской областной оптово-торговой базы, профессионал ещё с НЭПовским стажем. Причём во время НЭПа он работал, так сказать, на темной стороне, в частной торговле, но успел быстро перескочить в государственную. Во время блокады неплохо поживился, работая в блокадной торговле. «Обыск в трехкомнатной квартире бывшего директора базы на Школьной улице продолжался два дня. Было описано имущества, — только имущества, — на 10 тысяч рублей. У входа, над окованными железом дверями, — видите, это поразило. Это сейчас никого не удивишь окованными железом дверями, а тогда-то... Да? — нашли кусок золота, приготовленный Зуйковым для продажи. Остальные ценности были обнаружены в хитроумно оборудованных тайниках, расположенных в различных местах. У Зуйкова было изъято: 1616 золотых монет царской чеканки различного достоинства, — ну, пятерки и десятки. Да? — 200 золотых американских долларов, всего весом более 12 килограммов; 5160 бумажных американских долларов, 11 золотых слитков, в том числе и слитки швейцарского банка, 5 золотых пластин и 3 рулона золотой фольги заводского изготовления, а также различные изделия из золота — золотая дореволюционная настольная медаль, 4 броши с бриллиантами и браслет (общий вес около 3 килограммов)», — представляете пять ювелирных изделий общим весом более 3 килограммов. Крупная такая ювелирка.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — «16 незакрепленных бриллиантов весом в 61 карат, — это очень крупные бриллианты, я хочу сказать, если их всего 16, а общий вес... То есть в среднем 4 карата бриллиант каждый, — и нитка жемчуга». Знаете, как Георгия Петровича... как на него вышли? Его подозревали, и наружному наблюдению, которое велось за ним довольно долго, показалось подозрительным, что он ездит примерно раз в 2 недели на могилу своей дочери от первого брака, она была похоронена на одном из городских кладбищ. Ну, как бы то, что он ездит часто на могилу дочери, это не показалось странным.

С. Бунтман — Ну, это нет, конечно...

А. Кузнецов — Да. Нормально. Показалось странным то, что он каждый раз брал с собой лопату и что-то там подравнивал, подделывал, но на самой могиле даже цветы не были посажены. То есть он не производил впечатление вот такую безумного садовода, который на... на могиле дочери там, так сказать...

С. Бунтман — Да. Да.

А. Кузнецов — Вот...

С. Бунтман — Что-то он как-то так это упустил из виду.

А. Кузнецов — ... одно, одно из мест, где хранились все эти золотые монеты и слитки, он хранил их в могиле дочери.

С. Бунтман — Понятно. Да. Ну, надо было цветы тоже посадить.

А. Кузнецов — Вот надо было, конечно. Одну золотую монетку царской чеканки выделить на это и посадить какие-нибудь Анютины глазки. Ну, это я думаю, что это уже потология...

С. Бунтман — «А про могилу я видела в кино». Это... Это...

А. Кузнецов — «Два билета на дневной сеанс». Конечно.

С. Бунтман — Конечно.

А. Кузнецов — «Два билета на дневной сеанс» — именно дело Зуйкова, которое очень известно было. Кстати, надо сказать, что хотя в процессе, когда суд вот над этим Ленминводторгом начался, в газетах было абсолютное молчание. Но потом по городу слухи поползли, их обсуждали вообще везде. И поэтому было принято решение больше ничего не скрывать. И приговор по делу, а он насчитывает более 140 страниц, был издан отдельной брошюрой. Вот. И это брошюра была в Ленинграде достаточно...

С. Бунтман — В назидание?

А. Кузнецов — В назидание. Чтоб показать, что у нас кое-где кое-кто ещё порой честно жить не хочет, но с ними мы ведем незримый бой, и так назначено судьбой для нас с тобой.

С. Бунтман — Кое-где порой ведем незримый бой.

А. Кузнецов — Да. Вот. И вот это вот стало прологом, я имею в виду дело Ленминводторга, прологом к ещё целому ряду дел, например, примерно в то же самое время, 63-й год, дело Степанторга. Но это неофициальное естественно название. Значит, знаменитый магазин... этот самый букинистический на углу Литейного и Невского, Литейный, 57, по-моему. Я там собрание сочинений Кони приобрёл несколько лет назад. Значит, вот в этом букинистическом магазине был много лет директор Леонид Степанов. Литейный, 59. Значит, Леонид Степанов, известный всему интеллигентному городу Ленинграду. Значит, в магазине у него была дисциплина. Моментально рассчитывались с теми, кто сдавал книги. Вежливые продавщицы и так далее. Значит, Степанов устроил там фактически частную лавочку. Да? Всё шло... что-то через кассу, что-то не через кассу. Своим продавщицам он либо платил приличные премиальные в конверте, либо выгонял, если они там плохо работали. Поэтому они, так сказать, у него работали замечательно. Вот такой вот островок частного предпринимательства. Вот тоже было дело довольно громкое, поскольку вся питерская интеллигенция так или иначе, в общем, интересовалась тем, что происходит.

С. Бунтман — Да. Вот здесь спрашивают: «А почему Ленинград?» — вот здесь. Мы говорили, что как-то так создалась там система...

А. Кузнецов — Есть версия конспирологическая. Она обаятельно есть. Она всегда есть. Конспирологическая версия заключается в том, что в это время чуть ли неофициально приемником Никиты Сергеевича Хрущева назначен Фрол Козлов, человек, который в свое время был в середине 50-х первым секретарем Ленинградской парторганизации. Козлов был человеком жестоким, грубым, так сказать, номенклатура его очень боялась и очень не хотела, чтобы, случись что с дорогим Никитой Сергеевичем, именно он встал на его место. И вот, ну, есть такая версия, что копают под Козлова, дескать, смотрите, как при нем в Ленинграде расцвели всякие хозяйственные преступления. Но доказать это...

С. Бунтман — Ну, и молодцы!

А. Кузнецов — ... это нельзя.

С. Бунтман — Если копали, то молодцы.

А. Кузнецов — Да. Доказать это нельзя, потому что...

С. Бунтман — Фрол Козлов — это...

А. Кузнецов — С Козловым действительно случился инсульт, по-моему, после того, как на него Хрущев наорал. Но насколько этот инсульт связан с коррупцией в Ленинграде, это всё, честно говоря, что называется, очень так поверхностно. Вот. Так что какие-то аппаратные игры, конечно, наверное, имели место, но я хочу сказать, что мы сегодня говорим о Ленинграде. Но в Москве тоже много что творилось в это время интересного. И фестиваль молодёжи и студентов 57-го года много чего интересного вскрыл и так далее, и так далее, и так далее. Мы сделали подборку ленинградских дел. Вот это дело к нам пришло оттуда.

С. Бунтман — Потому, что у нас... Да, да, да.

А. Кузнецов — Но когда-нибудь мы, конечно, сделаем подборку и московских дел...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — И свердловских дел обязательно, и ростовских дел обязательно...

С. Бунтман — Но это со временем.

А. Кузнецов — Со временем.

С. Бунтман — Я предлагаю все-таки перейти нас к более глубокой истории.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Все-таки вернуться к ней. И предлагаю... Мне машина очень нравится. Вы обратите внимание, какой там «Москвич»! Какой там «Универсал»!

А. Кузнецов — Так вот три таких и сменили за 5 лет...

С. Бунтман — У нее не такие.

А. Кузнецов — Ну, не такие.

С. Бунтман — У нее не такие. У нее поновее были.

А. Кузнецов — Ну, может быть.

С. Бунтман — Итак, давайте. Суд над телом Папы римского Формоза по обвинению в узурпации Святого Престола, Рим, 897 год.

А. Кузнецов — Знаменитый трупный синод.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Мы его предлагали, вы его не выбрали.

С. Бунтман — Суд над Конрадином Гогенштауффеном, королем Иерусалимским, королем Сицилийским, герцогом Швабии, и его сторонниками, по обвинению в разбое и измене, Неаполитанское королевство, 1268 год.

А. Кузнецов — XIII век — это борьба гвельфов и гибеллинов. И всё, что с этим связано, это, так сказать...

С. Бунтман — Да. Это очень интересно.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Суд над Джоном Боллом, священником, проповедовавшим социальное равенство, по обвинению в подстрекательстве к мятежу, 1381, памятный для Англии год.

А. Кузнецов — Ну, конечно, это восстание Уота Тайлера. И Джон Болл с ним связан напрямую.

С. Бунтман — Да, конечно. Ряд судов над поэтом Франсуа Вийоном по обвинению в разнообразных уголовных преступлениях.

А. Кузнецов — Да. От убийства до воровства.

С. Бунтман — 1455 по 63-й год того же века естественно. И суд над Джорджем Плантагенетом, 1-м герцогом Кларенс, по обвинению в государственной измене, Англия, 1478 год.

А. Кузнецов — Легенда о бочке с мальвазией. Да? Никак мы от напитков...

С. Бунтман — Не подтверждается.

А. Кузнецов — Не подтверждается. Да.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Но легенда устойчивая.

С. Бунтман — Хорошо. Голосуйте! Спасибо вам. Всем вам доброго! До следующего воскресенья! Но сегодня мы встретимся. Вы с Алексеем Кузнецовым ещё в 2-х передачах...

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — А... А между ними, этими передачами, будет наш прямой эфир о маршах памяти Бориса Немцова, ну, и некоторые фрагменты самого Бориса Немцова и Владимира Кара-Мурзы.