Хай живе Україна! Хуй войне!
RSS статей сайта
Слушать «Не так»
Суд над гетерой Фриной по обвинению в кощунстве, выразившемся в позировании скульптору Праксителю для статуи богини Афродиты, Афины, 340 г. до н.э.
Дата эфира: 8 апреля 2018.
Ведущие: Алексей Кузнецов и Сергей Бунтман.
Видео-запись передачи доступна (пока) только посетителям с российскими IP. Если в Вашем регионе YouTube работает без проблем, смотрите, пожалуйста, эту передачу на ютуб-канале Дилетанта.
Сергей Бунтман — Добрый день всем! Кто сегодня отмечает Пасху, говорю: «Христос Воскресе!». Сегодня. И мы приступаем, правда, к античному нашему судопроизводству вот да еще на мифологические темы. Алексей Кузнецов, Светлана Ростовцева...
Алексей Кузнецов — Добрый день!
С. Бунтман — ... Сергей Бунтман. Все здесь. Так что займемся мы сегодня... И привет «Ютьюбу», и чату оного. И «Сетевизору» тоже привет. И главное — привет всем смскам и всем посланиям из интернета, потому что я... Алеш, сейчас я одну вещь сделаю? И я разыграю билеты, потому что они все-таки... Ну, у нас книжки мы худо-бедно разыгрывали среди детей по телефону. А для того, чтобы пойти на «Шедевры и премьеры» в концертный зал Чайковского именно... И там играет Московский Камерный оркестр «Musica Viva», и Александр Рудин дирижирует. А солисты вот как раз у Генделя, например, в драмматической контакте «Аполлон и Дафна», кстати говоря...
А. Кузнецов — Да, не можем мы сегодня.
С. Бунтман — Да. Для сопрано баса струнных и бассо континуо. Вот там мы услышим Натали Перез. И мы услышим Моргана Пирса из Австралии. Так что это... это замечательный концерт. 13-го. Пожалуйста, пишите просто на смску — + 7 985 970 45 45, что вы хотите попасть на концерт 13-го числа, 13 апреля. Но у меня одно условие: вы пойдете там не с друзьями, не с подружками, не с мужьями, не с женами, а вы возьмёте кого-нибудь из следующего поколения: племянников... Nepótes. Возьмёте кого-нибудь... Детей вот. Во всяком случае возьмите кого-нибудь из ребят обязательно. А так приглашаем... приглашаем детей и взрослых, приглашаем на этот концерт. Напишите, что вы хотите именно. Так. Вот. Хорошо.
А. Кузнецов — Вы сказали, что у нас сегодня мифологическая основа не покидает, это абсолютно правильно применительно к этому процессу, потому что всё, что мы сегодня знаем, видимо, в значительной степени миф. И мы сегодня будем с ним разбираться и стараться...
С. Бунтман — Сам по себе — да? — еще...
А. Кузнецов — Да. Постараться отделить вообще одно другого и понять, что в этой истории, которая, ну, более или менее там связано излагается в нашей сегодняшней, что из этого могло быть, что из этого вероятно было, а вот чего там быть не могло ни в коем.
С. Бунтман — Да. При этом у нас считают в чате: «Я читала, что...» Считают, что это очень здорово, потому что там есть некоторые базовые вещи для правосудия вообще.
А. Кузнецов — Ну, там есть базовые вещи для правосудия вообще. Там есть очень много всего базового для источниковедения вообще. И кроме того, вот я когда в хорошем пребываю настроении по случаю наконец установившейся в Москве хорошей погоды, в это дело начал вылезать, у меня сразу вот практически возник эпиграф к сегодняшней передаче. Эпиграф из Виктора Шендеровича. У него есть миниатюра, которая называется «Египетские ночи» по понятным мотивам. И звучит она следующим образом. Это пьеска для двух актеров.
Клеопатра. Скажите, кто меж вами купит ценою жизни ночь мою?
Петр Иванович Чижиков. Ценою жизни?
Клеопатра. Да!
Петр Иванович Чижиков. Одну ночь?
Клеопатра. Ну, две.
Вот. Причем здесь дело не только в том, что опять-таки некий античный сюжет, а в том, что Виктор Шендерович в данном случае он применяет хорошо известный очень действенный прием снижения. Да?
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — И вот мы сегодня этим самым снижением будем заниматься, потому что сам этот сюжет современному человеку, он известен благодаря тому, что сюжет этот нашёл разнообразные, в том числе и достаточно знаменитые воплощения в литературе, в изобразительном искусстве, в скульптуре. То есть в изящной такой вот сфере. Ну, вот для примера просто, чтобы показать градус такого вот, ну, пафоса — что ли? — вокруг этого сюжета, связанного с гетерой Фриной.
Насытив очи наготою
Эфирных и бесстрастных тел,
Земною страстной красотою
Я воплотиться захотел.
Тогда мне дали имя Фрины,
И в обаяньи нежных сил
Я восхитил мои Афины
И тело в волны погрузил.
Невинность гимны мне слагала,
Порок стыдился наготы,
И напоил он ядом жало
В пыли ползущей клеветы.
Мне казнь жестокая грозила,
Меня злословила молва,
Но злость в победу превратила
Живая сила божества.
Когда отравленное слово
В меня метал мой грозный враг,
Узрел внезапно без покрова
Мою красу ареопаг.
Затмилось злобное гоненье,
Хула, свиваясь, умерла,
И было — старцев поклоненье,
Восторг бесстрастный и хвала.
Это Федор Сологуб, 1904 год.
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — И я думаю, что его вдохновил на поэтическое изображение этого сюжета, скорее всего... скорее всего, картина. Вообще на этот сюжет написано несколько достаточно известных живописных произведений. Но самое, наверное, такое вот известное, в первую очередь именно оно иллюстрирует сегодня в интернете там какие-то тексты, связанные с этим сюжетом, — это картина, написанная в 1860-е годы французским живописцем, принадлежащим к позднему такому вот французскому академизму. Это Жан-Леон Жером. Картина, которая так и называется «Фрина перед ареопагом». И вот она как раз... Ну, классическое полотно, — да? — так сказать, очень такое...
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — ... много... значит, очень вычурное по технике исполнения, по краске, по колористике, по всему прочему. Оно восходит к той версии вот этой всей ситуации, какая сложилась к середине XIX века. А как она выглядит эта самая версия к середине XIX века? Вот, дескать, была такая в Афинах гетера по имени... по прозвищу Фрина, потому что это не настоящее, судя по всему, ее имя, которая выделялась среди других афинских гетер умом, образованностью, необычной для дам этого, скажем так, круга скромностью и не склонностью там себя демонстрировать. И она вдохновила выдающегося скульптора Праксителя на то, чтобы он изваял с неё то ли по памяти, а потом она уже увидела у него в мастерской, то ли, значит, с самого начала с натуры изваял статую богини Афродиты, причём изваял в двух вариантах: в одетом и...
С. Бунтман — В не одетом.
А. Кузнецов — ... в не одетом — да, —по заказу жителей одного из греческих островов. Те от греха подальше выбрали одетый вариант. Вот. А представители другого греческого города с радостью ухватились за не одетый. И вот, значит, прославился как раз 2-й вариант. Вот якобы ревнующий Фриду вообще ко всему...
С. Бунтман — Фрину.
А. Кузнецов — Фрину. Простите. Тоже по Фрейду, уж если букву «ф» до конца отрабатывать, то по Фрейду, конечно, это всё. И вот ее ревнующий известный ритор Евфий, который якобы добивался ее благосклонности и якобы не добился, вот он обвинил ее в кощунстве, дескать, она позировала обнаженной богиней и так далее. И дело, в общем, пахнет керосином, высокий суд, высший суд, страшный суд, ареопаг склонялся к тому, чтобы ее обвинить, и защитник ее практически ничего сделать не мог и чувствовал, что дело плохо, скорее всего, закончится, и тогда в последний момент он принимает такое спонтанное решение, он рвет на ней покрывало, — да? — так сказать, обнажает ее до пояса, и, обращаясь к судьям, говорит, что вот как же вы можете обсудить такую красоту, которая действительно подобна красоте...
С. Бунтман — Афродите...
А. Кузнецов — ... красоте богини. И суд ее оправдывает в этих вот обвинениях. А, значит, ну, начнем с простого. Скорее всего это был не ареопаг, хотя ареопаг звучит много где, но скорее всего это была та самая гелиэя, если вообще было, то гелиэя, о которой мы подробно рассказывали в деле Сократа, такой вот очень многочисленной суд. И упоминается в некоторых источниках, что судей было 200 человек. Это уж никак не может быть судом ареопага. Это действительно похоже на гелиэю. Там, правда, обычно всё-таки по таким серьезным делам, а кощунство — это очень серьезное дело, обычно состав судей был 500 человек, но дело в том, что заседания иногда шли одно за другим каждый день. И поэтому довольно часто многие не приходили на заседания, ну, потому, что у людей была в том числе и другая жизнь, и другая работа, и так далее. Всё это... Вся эта история, как принято считать, восходит к наиболее полному, дошедшему до нас сегодня тексту, написанному, правда, через очень существенный промежуток времени, практически в полтора столетия после описываемых событий, и предлежит он перу известного достаточно историка, хрониста Афинея. Вот что он пишет: «Фрина же была родом из Феспий. Евфий привлек ее к суду по уголовному обвинению, но суд ее оправдал; Эвфия это так обозлило, что с тех пор он не брал на себя ни одного судебного дела, как уверяет Гермипп. Фрину защищал Гиперид; так как речь его не имела успеха, и судьи явно склонялись к осуждению, то он, выведя Фрину на видное место, разодрал на ней хитон и обнажил ее грудь, и этим зрелищем придал такую ораторскую силу своим заключительным стенаниям, что судьи ощутили суеверный страх перед этой жрицей и служительницей Афродиты, и поддавшись состраданию, не обрекли ее на казнь. А после этого оправдания было постановлено, чтобы никакой судебный защитник не смел возбуждать жалость в судьях и чтобы никакой обвиняемый или обвиняемая не были выводимы напоказ»
С. Бунтман — Вот! Вот важное установление-то.
А. Кузнецов — Ну, подождите. Да, я понимаю, что Вы на это сразу обратили внимание. Много кто обратил. «В самом деле, тело Фрины было особенно прекрасно там, где оно было скрыто от взгляда. Потому и нелегко было увидеть ее нагой: она носила хитон, облегающий все тело, и не бывала в общих банях. Но на многолюдном празднестве Посидоний в Элевсине она на глазах у всей Эллады сняла одежду и, распустив волосы, вошла в море; с нее и написал Апеллес Афродиту, выходящую из волн. Скульптор Пракситель, влюбленный в Фрину, изваял с нее Афродиту Книдскую, — вот город Книд купил как раз по версии вот эту неодетую статую, — а на подножии своего Эрота, что стоит в театре под сценой, он написал: «Точно таким изваял искусный Пракситель Эрота,
Как увидал он его в собственном сердце своем.
Фрине мной за меня самого заплатил он. Отныне
Стрелы не надобны мне: видом я сею любовь».
Это вот собственно говоря, в законченном виде миф. Все остальное — это его более поздняя интерпретация. Сам же Афиней пишет чуть позже. И вот пошло снижение снижением от того же автора: «Аполлодор в сочинении „О гетерах“ пишет, что было две Фрины: одна по прозвищу „Смех сквозь слезы“...
С. Бунтман — Это что еще за прозвище?
А. Кузнецов — Вы можете себе представить женщину по прозвищу „Смех сквозь слезы“? Но это ладно. Это еще полбеды. »... другая по прозвищу «Рыбка». Ну, клянусь. Афиней. До нашей эры.
С. Бунтман — ... А как там?
А. Кузнецов — Вот так. Рыбка. Как по-гречески, не скажу.
С. Бунтман — Их...
А. Кузнецов — «Но Геродик в шестой книге „Лиц, упоминаемых в комедиях“ сообщает, что ораторы называли одну из них „Скребком“ за то, что она как бы раздевала и обдирала своих поклонников, а другую — „Феспиянкой“, — то есть уроженицей Феспии. — Фрина была очень богата: она даже обещала отстроить фиванские стены, если фиванцы на них напишут: „Александр разрушил“, — Александр Македонский имеется в виду.
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — „Гетера Фрина отстроила“, — так говорит Каллистрат в сочинении „О гетерах“. О ее богатстве говорят комик Тимокл в „Неэре“ и Амфид в „Цирюльнике“; их слова я уже приводил. Триллион, член ареопага, был параситом при Фрине, как Сатир, олинфский актер при Памфиле. Аристогитон в речи против Фрины говорит, что ее настоящее имя было Мнесарета. Небезызвестно мне и то, что...»
С. Бунтман — Нет, ну, Фрина лучше, конечно.
А. Кузнецов — Ну, конечно.
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — «Небезызвестно мне и то, что речь против нее, приписываемая Эвфию, принадлежит, по мнению землеописателя Диодора, Анаксимену. Комедиограф же Посидипп говорит о Фрине в своей «Эфесянке» так: «Тогда никто не мог сравниться с Фриною
Из нас, гетер. И ты хоть и не видела
Суда над ней, но слышала, наверное:
Она казалась пагубою гражданам,
И приговор грозил ей казней смертною,
Но, обойдя весь суд и тронув каждого,
Она, рыдая, вымолила жизнь себе».
Вот это на самом деле главное ключевое такое вот указание на то, что история, видимо, выглядела совсем не так, как нам ее легенды рассказывают. Вот Вы обратили внимание совершенно справедливо на то, что есть абсолютное такое вот противоречие в том, что с одной стороны суд был поражён якобы ее красотой...
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — А с другой стороны после этого принимает решение, что адвокат не должен демонстрировать своего подзащитного и тем самым...
С. Бунтман — Ну, да...
А. Кузнецов — ... жалобить суд...
С. Бунтман — Ну, вообще-то оправдываем, но больше нас не жалобить.
А. Кузнецов — Вот почему не жалобить?
С. Бунтман — Слезы из нас...
А. Кузнецов — Да. И вот...
С. Бунтман — А также нехорошие мысли в нас не возбуждать.
А. Кузнецов — Один современный комментатор на это предположил, что на самом деле красота Фрины к тому моменту была уже сильно преувеличенной...
С. Бунтман — Ну, начинается.
А. Кузнецов — И вот это, так сказать, разжалобить вот этим самым видом. Но дело в том, что ученые, а этим сюжетом занимались не только, разумеется, живописцы и поэты, и комментаторы-любители, но этим сюжетом, правда, не специально только им, а в ряду других занимались и серьезные ученые, специалисты по классической литературе, по классическим языкам. И в частности небольшое такое эссе на этот счет есть у известного российского историка древнегреческой литературы Анатолия Фёдоровича Семёнова, которое он написал в начале ХХ века, еще до революции оно было издано. И есть современный, ну, недавний, скажем так, труд, точнее статья научная, помещенная в сборник соответствующих чтений, принадлежащая профессор университета Виннипега Крэгу Куперу. Вот они... Он в частности тоже анализирует мнение Семёнова. Вот они попытались эти капустные листья, так сказать, разобрать, — да? — очистить легенду от более поздних наростов. И вот, например, Купер очень последовательно идет от более позднего описания к более раннему для того, чтобы попытаться понять, кто у кого, что заимствовал, и в какой момент собственно легенда приобретает вот более или менее тот... те очертания, которые мы сегодня с Вами можем наблюдать. И выясняется, что вот сюжет, связанный с обнажением груди Фрины, появляется сильно после описываемых событий. А наиболее близкие к собственно суду описания говорят не о каком там не обнажении груди, а о том, что Фрина непосредственно перед тем, как судьям необходимо было выносить решение голосовать, подошла к каждому, дотронулась каждому до руки и жалобно о чём-то просила. Совершенно противоречит вот той величавой картине, которую излагает легенда. Но совершенно не противоречит тому, что мы знаем про афинский суд. Помните, когда у нас была передача о Сократе...
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — ... и мы анализировали, почему всё вроде так хорошо начиналось, к такому печальному результату пришло, я говорил о том, что в то... в частности судьи гелиасты были раздражены на Сократа еще и тем, что он попирал сложившуюся традицию, которая в частности в том заключалась, что обвиняемый должен был стараться разжалобить судей, что обвиняемый должен был привести рыдающую жену и детей в суд, что сам он должен был тоже давить всячески на слезные железы. Сократ не только этого не делал, он наоборот, в общем, высмеивал и своих обвинителей, и косвенно судей. Это в конечном итоге привело к печальным результатам голосования. Так вот здесь, видимо, как раз речь идет о выполнении такой традиции.
С. Бунтман — Мы продолжим через 5 минут.
**********
С. Бунтман — Ну, а прежде, чем мы продолжим наше повествование, я хочу сказать, кому уйдет билет на два лица на 13-е число в зал Чайковского. 167-я смска. Это пойдут Катя с внуком. Так, как условием я ставил пойти с кем-нибудь из представители следующих поколений. Вот эта прекрасно. Таких очень много было запросов и честных, и хороших. Вот. Но вот Катя с внуком была первой и поэтому пойдет. Вот.
А. Кузнецов — Ну, и надеемся, что они получат удовольствие.
С. Бунтман — Да. Тут у нас, конечно, всячески обыгрывается много всего. Качество души и тела, Смех сквозь слезы, Рыбка. Тут все. Да, да. Вот еще... Да и говорят вот одну... Вот Генриха Семирадского Фрина-то получше будет. Ну, семи... Ну, Семирадский!
А. Кузнецов — Да...
С. Бунтман — Символисты очень любили...
А. Кузнецов — ... польского и русского художника — да? — есть тоже картина на данный сюжет. На самом деле изображений...
С. Бунтман — Кстати, из любимых сюжетов второй половины XIX века. И символисты здесь, конечно, очень...
А. Кузнецов — Ну, да. Кроме того они в своей полемике с классической школой, они тоже и сюжеты заимствовали — да, — для того, чтобы показать некий...
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — ... возможно другой вариант подхода. Так вот возвращаясь к достоверности всей это истории. Вот Алексей Федорович... Прошу прощения. Анатолий Федорович Семенов в своей небольшой работе, посвященной этому сюжету, он в целом, в общем, доверяя рассказу, он ставит два вопроса: как случилось так, что простая, ну, называем вещи своими именами, куртизанка Фрина могла навлечь на себя обвинения в кощунстве, и как случилось, что известный оратор и государственный деятель взялся защищать женщину, ну, совершенно определенной репутации? И дальше он разбирает этот сюжет. И в частности у него возникает такая параллель, что вот этот эпизод с раздеванием на процессе, когда Гиперид демонстрирует Фрину судям с эпизодом, когда тиран Писистрат выдал за богиню Афину простую женщину по имени Фия. И Анатолий Федорович выражает... Ну, он не говорит о том, что вполне возможно весь рассказ вот об этом обнажении в случае с Фриной — это перенос более раннего сюжета на более поздние обстоятельства. Ну, вот такая определённая аналогия, значит, там выдал за богиню, и здесь, утверждает Семёнов, вполне возможно, что для судей мотивом было то, что они на какое-то мгновение во Фрине увидели богиню Афродиту. Да? И поэтому не рискнули ее...
С. Бунтман — ... кто должен... А кто должен позировать для богини Афродиты? Это мне напоминает рассказ о том, как в Советском Союзе веселый дом организовывали. И там стаж партийный не меньше 25 лет должен был быть у каждого. Что? Что это? За какие там заслуги?
А. Кузнецов — Ну, да, да.
С. Бунтман — Ну, что? В чём дело-то?
А. Кузнецов — 5 коек райкому, 10 коек горкому, а Рабинович ложись и выполняй план. Да, совершенно верно.
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — Вот. Но дело в том, что вот современные исследователи, в частности профессор Купер, они вообще сильно сомневаются, многие из них, в достоверности всего этого сюжета. Поскольку два наиболее известных описания, вот тут подробное сравнительное описание Афинея, которое я зачитал полностью, и описание автора, которого собирательно называют псевдо-Плутарх... Ну, на самом деле это не один автор. Это целая группа авторов, которые раньше... которые настолько подражают Плутарху, что раньше даже их труды включались в его сочинения, но затем источниковеды, в общем, выяснили, что это не сам Плутарх, но определить авторство невозможно. И вот под таким общим собирательным, значит, именем их именуют. У псевдо-Плутарха примерно тот же рассказ, но только в более кратком его варианте. Всё это восходит к упоминаемому Афинею Гермиппу. А тот в свою очередь, судя по всему, заимствовал этот сюжет у более раннего писателя Идоменея Лампсакского, ученика Эпикура, философа, историка и так далее. Так вот у Идоменея нет этой истории. У Идоменея история другая: о том, что в процессе вот этого обязательного заключительного вызывание жалости, провоцирование жалости у судий Гиперид не разрывает... не снимает с нее верхнюю часть ее одежды, а наддирает на ней эту верхнюю часть для того, чтобы она выглядела, как можно в большей степени выглядела жертвой. Да? То есть он вот эту необходимую для вызова жалость судей, он ее таким вот образом...
С. Бунтман — Ну, да.
А. Кузнецов — ... материализует. И отсюда версия том, что на самом деле в нынешнем варианте вот этой вот, уже можно сказать, легенды о Фрине сложилось несколько совершенно разных и вероятно в большинстве своем с ней не связанных сюжетов. Вот. Более того есть еще одна версия. Дело в том, что описание этого процесса чуть ли не самое раннее встречается у человека по имени Посейдипп, который... кстати, его тоже упоминает Афиней, и вот собственно он его цитирует. И что сказано у Посейдиппа-то вот? У Посейдиппа-то как раз сказано, обойдя весь суд и тронув каждого, она, рыдая, вымолила жизнь себе. То есть никакого там обнажения нет. Но дело в том, что Посейдипп вообще сатирик. И вполне возможно, что потом используя его рассказ, вот это вот история про ловкого адвоката, который использовал вот такой — ну, как сказать? — шок определенный подобным действием. Это вообще-то попытка изобразить сатиру на, знаете, такого вот Адвоката Адвокатовича.
С. Бунтман — Ага.
А. Кузнецов — Вот у Станиславского было выражение Актёр Актёрович. Да?
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — Актер до мозга костей. А это вот Адвокат Адвокатович, который любой прием, даже самый нечестный, готов использовать для того, чтобы в суде одержать победу. А ведь это вечный сюжет. Вот сколько существует адвокатура в Греции, в Греции она существовала не как отдельный институт, а как вот профессиональная защита в суде, это нам хорошо понятно, потому что у нас такие же филиппики Достоевский писал, только не в легком ироничным стиле. А все... Ну, не все, конечно, но часть знаменитых анекдотов о Плевако, который тоже... изображают его вот таким вот Адвокатом Адвокатовичем. Там подглядывание определенной части речи под колокольный звон за окном, знаменитые его отстающие часы, знаменитые его филиппики про то, что да, вот старушка украла чайник, и теперь погибла Русь и так далее, и так далее. Это ведь тоже всё очень напоминает вот то же самое. Дело в том, что по меньшей мере половину того, что про Плевако рассказывали, было либо не с ним, либо вообще не было, либо был какой-то маленький кусочек, из которого потом родилась целая история. Это слава. Это обратная сторона славы. Значит, защитник Фрины Гиперид действительно был очень известным юристом, и вполне возможно, что на основе каких-то отдельных крошек и сведений мы получили вот такой вот анекдот о ловком, талантливом, но беззастенчивом, беспринципном адвокате, который использовал вот этот шокирующий момент...
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — ... для того, чтобы оправдать своего клиента. И наконец последняя версия. Купер об этом тоже пишет подробно. Дело в том, что одна из традиционных линий вот этого сюжета — это обвинитель, отвергнутый, значит, Евфий, который то ли сам писал речь, что ли ему писали ли речь, то ли он писал речь другому обвинителю. Ну, в общем, в любом случае он присутствует как участник обвинения. И счастливый, уже счастливый или в будущем счастливый любовник Гиперид, потому что опять-таки классическая история — рассказывать, что вот Евфия Фрина отвергла, а когда Евфий смастерил против нее обвинение, которое вполне могло закончиться смертной казнью, то Фрина бросилась искать себе защитника. А Гиперид якобы давно в неё положил глаз, и вот она обещала его вознаградить в случае, если он сумеет ее спасти. Якобы потом долго вознаграждала. А Гипериду приписывалось много всяких подвигов на вот... вот в этом вот направлении, там в том числе не очень красивый. Вроде бы он сына из дома выгнал для того, чтобы привести туда любовницу, известную дорогую гетеру. Не Фрину. До неё ещё. И так далее.
С. Бунтман — Дрязга такая серьезная.
А. Кузнецов — Дрязга серьезная. Тем более что здесь ещё тоже... еще одно возможное вплетение более раннего сюжета. Это Перикл и Аспазия, знаменитый гетера Аспазия, возлюбленная Перикла, которую тоже обвинили в богохульстве, и лично Перикл пришёл в суд защищать, и рыдал там на виду у всех для того, чтобы разжалобить судей. Вот видите, вот эта легенда, она ходит по таким... по такому, скажем так, широкому кругу всяких различных возможностей для заимствования и комбинирования, и складывания этого пазла из разных кусочков, что просто действительно удовольствие получаешь от того, какие... какие тут возможны развилки и варианты. Но это нас неизбежно приводит к достаточно печальному выводу. Мы, в общем, ничего достоверно про эту историю не знаем.
С. Бунтман — Да. Но главное, что мы размышляем над ней.
А. Кузнецов — Мы над ней размышляем. Она безусловно оставила очень яркий след и в изобразительном искусстве, и в литературе. На счет скульптуры...
С. Бунтман — Ну, и потом ситуация такая достаточно... такая воспроизводимая постоянно.
А. Кузнецов — Конечно. Здесь можно увидеть действительно и соперничество двух, значит, поклонников за женщину. Здесь можно увидеть действительно там, ну, скажем так, сюжет о человеческой низости. Вот женщины не добился, и с мыслями не доставайся же ты никому...
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — ... решил...
С. Бунтман — И каждая интерпретация нам дает еще что-то.
А. Кузнецов — Да. Да. и просто жалеешь, что Шекспир по ряду причин этот сюжет обошел.
С. Бунтман — ... про это дело...
А. Кузнецов — Да. Представляете, как... как бы он его...
С. Бунтман — ... написал. Да.
А. Кузнецов — ... к сожалению, не написал. Он написал много других. Ну, и наконец если всерьез эту историю рассматривать как некий юридический прецедент, есть, например, я там встретил, несколько работ уже современных, вот 2004 года. В санкт-петербургском университете в сборнике была статья опубликована. Есть сомнения в том, что обвинение строилось именно на том, что женщина позировала для скульптора. А вот есть представление о том, что я процитирую просто отрывочек из статьи: «В Афинах были и общедоступные публичные обряды, на которые было разрешено как смотреть, так и принимать в них участие не только чужестранцам, но даже, по утверждению того же самого Демосфена, и рабам. Исключение, по-видимому, составляли гетеры, открыто занимавшиеся своим ремеслом, которым запрещалось приносить какие бы то ни было жертвы и «вообще иметь какое-либо отношение ко всем прочим религиозным обрядам афинян». То есть вполне возможно, что если что-то подобное и было, то вот мелькает в нескольких описаниях, в том числе у Афинея, что вроде бы Фрина пыталась внедрить некий новый культ, некоего то ли нового Бога, то ли несколько модернизированный...
С. Бунтман — Совсем сложно...
А. Кузнецов — ... культ Дионисия. А дело в том, что таких дел было немало на самом деле. Законодательство Древней Греции классического периода очень ревниво и очень тщательно охраняло религию. И обвинение в неких нарушениях религиозных норм, в кощунстве и святотатстве будет сопровождать очень многие дела. Против Сократа. Хотя на самом деле, так сказать, обвиняли его в совращении... в развращении юношества в переносном, разумеется, смысле. Но значительную часть обвинения составляла вот эта история с его демонием. Опять-таки попытка внедрить новое божество. Вот оно. А вспомним, Алкивиада обвиняли в кощунстве, хотя всем было понятно, что на самом деле это политическая борьба и, так сказать, там совсем другие под этим мотивы. Так что тут много чего могло быть.
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — Много чего могло быть.
С. Бунтман — Да. Так что вот за этими размышлениями нас оставляет это дело. Мы же с вами... истинных, то есть реальных убийц в белых халатах мы берем.
А. Кузнецов — Ну, дело...
С. Бунтман — ... пропаганда. Да.
А. Кузнецов — ... пояснить, что 65 лет назад было закрыто...
С. Бунтман — Слава Богу!
А. Кузнецов — ... совершенно позорное, бесславное Дело врачей, которых, как мы все помним, в частности — да? — такой вошел мем в нашу жизнь «Убийцы в белых халатах».
С. Бунтман — Убийцы в белых халатах.
А. Кузнецов — Да? Так вот к этому делу мы...
С. Бунтман — Так вот были и действительно...
А. Кузнецов — Были. И мы решили показать, кто такие на самом деле убийцы в белых халатах.
С. Бунтман — Да. Это совершенно другие люди. Например, Генри Холмсом, фармацевт, первый серийный убийца в Соединенных Штатах Америки.
А. Кузнецов — Ну, аккуратнее сказать: первый зарегистрированный...
С. Бунтман — Ну, да.
А. Кузнецов — ... 1-й доказанный серийный убийца в Соединенных Штатах Америки.
С. Бунтман — До него не велся счет серийным убийцам.
А. Кузнецов — Ну, или до него не попадались, или не вскрывались серии. Но это очень известный сюжет, и если вы выберете... В Америке много написано и документальная передача чуть ли не 10-серийная по этому поводу снята, так что есть материал...
С. Бунтман — Это Соединенные Штаты, 1896 год. Суд над Джейн Топпан, медсестрой, серийной убийцей. Опять Соединенные Штаты, 1902-й.
А. Кузнецов — Да. Дело в том, что есть несколько дел очень похожих, когда медсестра, используя свое служебное положение, реализует, видимо, ну, какую-то определенную душевную патологию и убивает. Ну, вот я выбрал это дело, ну, просто потому, что там материала по нему нашел побольше. Но в принципе были британские и французские, и немецкие медсестры...
С. Бунтман — Возвращаемся в Старый Свет. 1910 год, Великобритания. Харви Криппен, дантист и гомеопат. Его обвиняли в убийстве жены.
А. Кузнецов — Да, но только в данном случае он действовал не как дантист, и не как гомеопат, а как самый настоящий мясник...
С. Бунтман — ... в убийстве...
А. Кузнецов — Ну, это потому, что...
С. Бунтман — ... отечественное...
А. Кузнецов — ... дело, которое памятно тем, кто любит как и я «Сто лет криминалистики» Торвальда. Там описано как знаменитый Бернард Спилсбери проводил уникальную совершенно судебно-медицинскую экспертизу, пытаясь понять, сколько собственно народу и чье... чьи останки были обнаружены в подвале дома Криппена.
С. Бунтман — Суд из нашего отечества над Владимиром Афанасьевым-Дунаевым, судмедэкспертом, по обвинению в убийстве жены. Я...
А. Кузнецов — Вот расскажите — да, — эту историю.
С. Бунтман — Да. Дело в том, что я читаю газету «Известия» 38-го года и, находя в ней всевозможные процессы политические, увидел, что вдруг вылезла на... целой колонкой вылезло дело некоего судмедэксперта, которого обвиняли в убийстве жены. И это длилось дело довольно долго. В 36-м году всё произошло...
А. Кузнецов — В 36-м его арестовали, в 37-м был первый суд.
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — А в 38-м вот эта заметка, которую Вы нашли, это перед отправкой дела на новое рассмотрение.
С. Бунтман — Да. Потому, что пришел протест не от кого-нибудь, а от Вышинского.
А. Кузнецов — Да.
С. Бунтман — И вот здесь подробно разбирается вот это уголовное дело с жутчайшими совершенно подробностями даже на страницах «Известий».
А. Кузнецов — То есть если вы его выберите, у нас будет такая свое рода совмещённая программа. Да?
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — «Все так» и «Не так» проведут общее дело.
С. Бунтман — «Вот так не так» будет.
А. Кузнецов — Вот так не так.
С. Бунтман — Да. Вот все так и не так. Да, вот так не так будет. И 5-й Суд над терапевтом. Это уже Гарольд Шипман, серийный убийца. Это Великобритания, рубеж веков — 2000 год.
А. Кузнецов — Да, это дело, которое очень большого шума наделало в Великобритании. Я прям помню, в начале 2000-х там приходили оттуда новости по этому...
С. Бунтман — Ну, вот и всё. Пожалуйста, голосуйте! Всё должно быть уже на сайте.
Алексей Кузнецов — Добрый день!
С. Бунтман — ... Сергей Бунтман. Все здесь. Так что займемся мы сегодня... И привет «Ютьюбу», и чату оного. И «Сетевизору» тоже привет. И главное — привет всем смскам и всем посланиям из интернета, потому что я... Алеш, сейчас я одну вещь сделаю? И я разыграю билеты, потому что они все-таки... Ну, у нас книжки мы худо-бедно разыгрывали среди детей по телефону. А для того, чтобы пойти на «Шедевры и премьеры» в концертный зал Чайковского именно... И там играет Московский Камерный оркестр «Musica Viva», и Александр Рудин дирижирует. А солисты вот как раз у Генделя, например, в драмматической контакте «Аполлон и Дафна», кстати говоря...
А. Кузнецов — Да, не можем мы сегодня.
С. Бунтман — Да. Для сопрано баса струнных и бассо континуо. Вот там мы услышим Натали Перез. И мы услышим Моргана Пирса из Австралии. Так что это... это замечательный концерт. 13-го. Пожалуйста, пишите просто на смску — + 7 985 970 45 45, что вы хотите попасть на концерт 13-го числа, 13 апреля. Но у меня одно условие: вы пойдете там не с друзьями, не с подружками, не с мужьями, не с женами, а вы возьмёте кого-нибудь из следующего поколения: племянников... Nepótes. Возьмёте кого-нибудь... Детей вот. Во всяком случае возьмите кого-нибудь из ребят обязательно. А так приглашаем... приглашаем детей и взрослых, приглашаем на этот концерт. Напишите, что вы хотите именно. Так. Вот. Хорошо.
А. Кузнецов — Вы сказали, что у нас сегодня мифологическая основа не покидает, это абсолютно правильно применительно к этому процессу, потому что всё, что мы сегодня знаем, видимо, в значительной степени миф. И мы сегодня будем с ним разбираться и стараться...
С. Бунтман — Сам по себе — да? — еще...
А. Кузнецов — Да. Постараться отделить вообще одно другого и понять, что в этой истории, которая, ну, более или менее там связано излагается в нашей сегодняшней, что из этого могло быть, что из этого вероятно было, а вот чего там быть не могло ни в коем.
С. Бунтман — Да. При этом у нас считают в чате: «Я читала, что...» Считают, что это очень здорово, потому что там есть некоторые базовые вещи для правосудия вообще.
А. Кузнецов — Ну, там есть базовые вещи для правосудия вообще. Там есть очень много всего базового для источниковедения вообще. И кроме того, вот я когда в хорошем пребываю настроении по случаю наконец установившейся в Москве хорошей погоды, в это дело начал вылезать, у меня сразу вот практически возник эпиграф к сегодняшней передаче. Эпиграф из Виктора Шендеровича. У него есть миниатюра, которая называется «Египетские ночи» по понятным мотивам. И звучит она следующим образом. Это пьеска для двух актеров.
Клеопатра. Скажите, кто меж вами купит ценою жизни ночь мою?
Петр Иванович Чижиков. Ценою жизни?
Клеопатра. Да!
Петр Иванович Чижиков. Одну ночь?
Клеопатра. Ну, две.
Вот. Причем здесь дело не только в том, что опять-таки некий античный сюжет, а в том, что Виктор Шендерович в данном случае он применяет хорошо известный очень действенный прием снижения. Да?
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — И вот мы сегодня этим самым снижением будем заниматься, потому что сам этот сюжет современному человеку, он известен благодаря тому, что сюжет этот нашёл разнообразные, в том числе и достаточно знаменитые воплощения в литературе, в изобразительном искусстве, в скульптуре. То есть в изящной такой вот сфере. Ну, вот для примера просто, чтобы показать градус такого вот, ну, пафоса — что ли? — вокруг этого сюжета, связанного с гетерой Фриной.
Насытив очи наготою
Эфирных и бесстрастных тел,
Земною страстной красотою
Я воплотиться захотел.
Тогда мне дали имя Фрины,
И в обаяньи нежных сил
Я восхитил мои Афины
И тело в волны погрузил.
Невинность гимны мне слагала,
Порок стыдился наготы,
И напоил он ядом жало
В пыли ползущей клеветы.
Мне казнь жестокая грозила,
Меня злословила молва,
Но злость в победу превратила
Живая сила божества.
Когда отравленное слово
В меня метал мой грозный враг,
Узрел внезапно без покрова
Мою красу ареопаг.
Затмилось злобное гоненье,
Хула, свиваясь, умерла,
И было — старцев поклоненье,
Восторг бесстрастный и хвала.
Это Федор Сологуб, 1904 год.
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — И я думаю, что его вдохновил на поэтическое изображение этого сюжета, скорее всего... скорее всего, картина. Вообще на этот сюжет написано несколько достаточно известных живописных произведений. Но самое, наверное, такое вот известное, в первую очередь именно оно иллюстрирует сегодня в интернете там какие-то тексты, связанные с этим сюжетом, — это картина, написанная в 1860-е годы французским живописцем, принадлежащим к позднему такому вот французскому академизму. Это Жан-Леон Жером. Картина, которая так и называется «Фрина перед ареопагом». И вот она как раз... Ну, классическое полотно, — да? — так сказать, очень такое...
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — ... много... значит, очень вычурное по технике исполнения, по краске, по колористике, по всему прочему. Оно восходит к той версии вот этой всей ситуации, какая сложилась к середине XIX века. А как она выглядит эта самая версия к середине XIX века? Вот, дескать, была такая в Афинах гетера по имени... по прозвищу Фрина, потому что это не настоящее, судя по всему, ее имя, которая выделялась среди других афинских гетер умом, образованностью, необычной для дам этого, скажем так, круга скромностью и не склонностью там себя демонстрировать. И она вдохновила выдающегося скульптора Праксителя на то, чтобы он изваял с неё то ли по памяти, а потом она уже увидела у него в мастерской, то ли, значит, с самого начала с натуры изваял статую богини Афродиты, причём изваял в двух вариантах: в одетом и...
С. Бунтман — В не одетом.
А. Кузнецов — ... в не одетом — да, —по заказу жителей одного из греческих островов. Те от греха подальше выбрали одетый вариант. Вот. А представители другого греческого города с радостью ухватились за не одетый. И вот, значит, прославился как раз 2-й вариант. Вот якобы ревнующий Фриду вообще ко всему...
С. Бунтман — Фрину.
А. Кузнецов — Фрину. Простите. Тоже по Фрейду, уж если букву «ф» до конца отрабатывать, то по Фрейду, конечно, это всё. И вот ее ревнующий известный ритор Евфий, который якобы добивался ее благосклонности и якобы не добился, вот он обвинил ее в кощунстве, дескать, она позировала обнаженной богиней и так далее. И дело, в общем, пахнет керосином, высокий суд, высший суд, страшный суд, ареопаг склонялся к тому, чтобы ее обвинить, и защитник ее практически ничего сделать не мог и чувствовал, что дело плохо, скорее всего, закончится, и тогда в последний момент он принимает такое спонтанное решение, он рвет на ней покрывало, — да? — так сказать, обнажает ее до пояса, и, обращаясь к судьям, говорит, что вот как же вы можете обсудить такую красоту, которая действительно подобна красоте...
С. Бунтман — Афродите...
А. Кузнецов — ... красоте богини. И суд ее оправдывает в этих вот обвинениях. А, значит, ну, начнем с простого. Скорее всего это был не ареопаг, хотя ареопаг звучит много где, но скорее всего это была та самая гелиэя, если вообще было, то гелиэя, о которой мы подробно рассказывали в деле Сократа, такой вот очень многочисленной суд. И упоминается в некоторых источниках, что судей было 200 человек. Это уж никак не может быть судом ареопага. Это действительно похоже на гелиэю. Там, правда, обычно всё-таки по таким серьезным делам, а кощунство — это очень серьезное дело, обычно состав судей был 500 человек, но дело в том, что заседания иногда шли одно за другим каждый день. И поэтому довольно часто многие не приходили на заседания, ну, потому, что у людей была в том числе и другая жизнь, и другая работа, и так далее. Всё это... Вся эта история, как принято считать, восходит к наиболее полному, дошедшему до нас сегодня тексту, написанному, правда, через очень существенный промежуток времени, практически в полтора столетия после описываемых событий, и предлежит он перу известного достаточно историка, хрониста Афинея. Вот что он пишет: «Фрина же была родом из Феспий. Евфий привлек ее к суду по уголовному обвинению, но суд ее оправдал; Эвфия это так обозлило, что с тех пор он не брал на себя ни одного судебного дела, как уверяет Гермипп. Фрину защищал Гиперид; так как речь его не имела успеха, и судьи явно склонялись к осуждению, то он, выведя Фрину на видное место, разодрал на ней хитон и обнажил ее грудь, и этим зрелищем придал такую ораторскую силу своим заключительным стенаниям, что судьи ощутили суеверный страх перед этой жрицей и служительницей Афродиты, и поддавшись состраданию, не обрекли ее на казнь. А после этого оправдания было постановлено, чтобы никакой судебный защитник не смел возбуждать жалость в судьях и чтобы никакой обвиняемый или обвиняемая не были выводимы напоказ»
С. Бунтман — Вот! Вот важное установление-то.
А. Кузнецов — Ну, подождите. Да, я понимаю, что Вы на это сразу обратили внимание. Много кто обратил. «В самом деле, тело Фрины было особенно прекрасно там, где оно было скрыто от взгляда. Потому и нелегко было увидеть ее нагой: она носила хитон, облегающий все тело, и не бывала в общих банях. Но на многолюдном празднестве Посидоний в Элевсине она на глазах у всей Эллады сняла одежду и, распустив волосы, вошла в море; с нее и написал Апеллес Афродиту, выходящую из волн. Скульптор Пракситель, влюбленный в Фрину, изваял с нее Афродиту Книдскую, — вот город Книд купил как раз по версии вот эту неодетую статую, — а на подножии своего Эрота, что стоит в театре под сценой, он написал: «Точно таким изваял искусный Пракситель Эрота,
Как увидал он его в собственном сердце своем.
Фрине мной за меня самого заплатил он. Отныне
Стрелы не надобны мне: видом я сею любовь».
Это вот собственно говоря, в законченном виде миф. Все остальное — это его более поздняя интерпретация. Сам же Афиней пишет чуть позже. И вот пошло снижение снижением от того же автора: «Аполлодор в сочинении „О гетерах“ пишет, что было две Фрины: одна по прозвищу „Смех сквозь слезы“...
С. Бунтман — Это что еще за прозвище?
А. Кузнецов — Вы можете себе представить женщину по прозвищу „Смех сквозь слезы“? Но это ладно. Это еще полбеды. »... другая по прозвищу «Рыбка». Ну, клянусь. Афиней. До нашей эры.
С. Бунтман — ... А как там?
А. Кузнецов — Вот так. Рыбка. Как по-гречески, не скажу.
С. Бунтман — Их...
А. Кузнецов — «Но Геродик в шестой книге „Лиц, упоминаемых в комедиях“ сообщает, что ораторы называли одну из них „Скребком“ за то, что она как бы раздевала и обдирала своих поклонников, а другую — „Феспиянкой“, — то есть уроженицей Феспии. — Фрина была очень богата: она даже обещала отстроить фиванские стены, если фиванцы на них напишут: „Александр разрушил“, — Александр Македонский имеется в виду.
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — „Гетера Фрина отстроила“, — так говорит Каллистрат в сочинении „О гетерах“. О ее богатстве говорят комик Тимокл в „Неэре“ и Амфид в „Цирюльнике“; их слова я уже приводил. Триллион, член ареопага, был параситом при Фрине, как Сатир, олинфский актер при Памфиле. Аристогитон в речи против Фрины говорит, что ее настоящее имя было Мнесарета. Небезызвестно мне и то, что...»
С. Бунтман — Нет, ну, Фрина лучше, конечно.
А. Кузнецов — Ну, конечно.
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — «Небезызвестно мне и то, что речь против нее, приписываемая Эвфию, принадлежит, по мнению землеописателя Диодора, Анаксимену. Комедиограф же Посидипп говорит о Фрине в своей «Эфесянке» так: «Тогда никто не мог сравниться с Фриною
Из нас, гетер. И ты хоть и не видела
Суда над ней, но слышала, наверное:
Она казалась пагубою гражданам,
И приговор грозил ей казней смертною,
Но, обойдя весь суд и тронув каждого,
Она, рыдая, вымолила жизнь себе».
Вот это на самом деле главное ключевое такое вот указание на то, что история, видимо, выглядела совсем не так, как нам ее легенды рассказывают. Вот Вы обратили внимание совершенно справедливо на то, что есть абсолютное такое вот противоречие в том, что с одной стороны суд был поражён якобы ее красотой...
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — А с другой стороны после этого принимает решение, что адвокат не должен демонстрировать своего подзащитного и тем самым...
С. Бунтман — Ну, да...
А. Кузнецов — ... жалобить суд...
С. Бунтман — Ну, вообще-то оправдываем, но больше нас не жалобить.
А. Кузнецов — Вот почему не жалобить?
С. Бунтман — Слезы из нас...
А. Кузнецов — Да. И вот...
С. Бунтман — А также нехорошие мысли в нас не возбуждать.
А. Кузнецов — Один современный комментатор на это предположил, что на самом деле красота Фрины к тому моменту была уже сильно преувеличенной...
С. Бунтман — Ну, начинается.
А. Кузнецов — И вот это, так сказать, разжалобить вот этим самым видом. Но дело в том, что ученые, а этим сюжетом занимались не только, разумеется, живописцы и поэты, и комментаторы-любители, но этим сюжетом, правда, не специально только им, а в ряду других занимались и серьезные ученые, специалисты по классической литературе, по классическим языкам. И в частности небольшое такое эссе на этот счет есть у известного российского историка древнегреческой литературы Анатолия Фёдоровича Семёнова, которое он написал в начале ХХ века, еще до революции оно было издано. И есть современный, ну, недавний, скажем так, труд, точнее статья научная, помещенная в сборник соответствующих чтений, принадлежащая профессор университета Виннипега Крэгу Куперу. Вот они... Он в частности тоже анализирует мнение Семёнова. Вот они попытались эти капустные листья, так сказать, разобрать, — да? — очистить легенду от более поздних наростов. И вот, например, Купер очень последовательно идет от более позднего описания к более раннему для того, чтобы попытаться понять, кто у кого, что заимствовал, и в какой момент собственно легенда приобретает вот более или менее тот... те очертания, которые мы сегодня с Вами можем наблюдать. И выясняется, что вот сюжет, связанный с обнажением груди Фрины, появляется сильно после описываемых событий. А наиболее близкие к собственно суду описания говорят не о каком там не обнажении груди, а о том, что Фрина непосредственно перед тем, как судьям необходимо было выносить решение голосовать, подошла к каждому, дотронулась каждому до руки и жалобно о чём-то просила. Совершенно противоречит вот той величавой картине, которую излагает легенда. Но совершенно не противоречит тому, что мы знаем про афинский суд. Помните, когда у нас была передача о Сократе...
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — ... и мы анализировали, почему всё вроде так хорошо начиналось, к такому печальному результату пришло, я говорил о том, что в то... в частности судьи гелиасты были раздражены на Сократа еще и тем, что он попирал сложившуюся традицию, которая в частности в том заключалась, что обвиняемый должен был стараться разжалобить судей, что обвиняемый должен был привести рыдающую жену и детей в суд, что сам он должен был тоже давить всячески на слезные железы. Сократ не только этого не делал, он наоборот, в общем, высмеивал и своих обвинителей, и косвенно судей. Это в конечном итоге привело к печальным результатам голосования. Так вот здесь, видимо, как раз речь идет о выполнении такой традиции.
С. Бунтман — Мы продолжим через 5 минут.
**********
С. Бунтман — Ну, а прежде, чем мы продолжим наше повествование, я хочу сказать, кому уйдет билет на два лица на 13-е число в зал Чайковского. 167-я смска. Это пойдут Катя с внуком. Так, как условием я ставил пойти с кем-нибудь из представители следующих поколений. Вот эта прекрасно. Таких очень много было запросов и честных, и хороших. Вот. Но вот Катя с внуком была первой и поэтому пойдет. Вот.
А. Кузнецов — Ну, и надеемся, что они получат удовольствие.
С. Бунтман — Да. Тут у нас, конечно, всячески обыгрывается много всего. Качество души и тела, Смех сквозь слезы, Рыбка. Тут все. Да, да. Вот еще... Да и говорят вот одну... Вот Генриха Семирадского Фрина-то получше будет. Ну, семи... Ну, Семирадский!
А. Кузнецов — Да...
С. Бунтман — Символисты очень любили...
А. Кузнецов — ... польского и русского художника — да? — есть тоже картина на данный сюжет. На самом деле изображений...
С. Бунтман — Кстати, из любимых сюжетов второй половины XIX века. И символисты здесь, конечно, очень...
А. Кузнецов — Ну, да. Кроме того они в своей полемике с классической школой, они тоже и сюжеты заимствовали — да, — для того, чтобы показать некий...
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — ... возможно другой вариант подхода. Так вот возвращаясь к достоверности всей это истории. Вот Алексей Федорович... Прошу прощения. Анатолий Федорович Семенов в своей небольшой работе, посвященной этому сюжету, он в целом, в общем, доверяя рассказу, он ставит два вопроса: как случилось так, что простая, ну, называем вещи своими именами, куртизанка Фрина могла навлечь на себя обвинения в кощунстве, и как случилось, что известный оратор и государственный деятель взялся защищать женщину, ну, совершенно определенной репутации? И дальше он разбирает этот сюжет. И в частности у него возникает такая параллель, что вот этот эпизод с раздеванием на процессе, когда Гиперид демонстрирует Фрину судям с эпизодом, когда тиран Писистрат выдал за богиню Афину простую женщину по имени Фия. И Анатолий Федорович выражает... Ну, он не говорит о том, что вполне возможно весь рассказ вот об этом обнажении в случае с Фриной — это перенос более раннего сюжета на более поздние обстоятельства. Ну, вот такая определённая аналогия, значит, там выдал за богиню, и здесь, утверждает Семёнов, вполне возможно, что для судей мотивом было то, что они на какое-то мгновение во Фрине увидели богиню Афродиту. Да? И поэтому не рискнули ее...
С. Бунтман — ... кто должен... А кто должен позировать для богини Афродиты? Это мне напоминает рассказ о том, как в Советском Союзе веселый дом организовывали. И там стаж партийный не меньше 25 лет должен был быть у каждого. Что? Что это? За какие там заслуги?
А. Кузнецов — Ну, да, да.
С. Бунтман — Ну, что? В чём дело-то?
А. Кузнецов — 5 коек райкому, 10 коек горкому, а Рабинович ложись и выполняй план. Да, совершенно верно.
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — Вот. Но дело в том, что вот современные исследователи, в частности профессор Купер, они вообще сильно сомневаются, многие из них, в достоверности всего этого сюжета. Поскольку два наиболее известных описания, вот тут подробное сравнительное описание Афинея, которое я зачитал полностью, и описание автора, которого собирательно называют псевдо-Плутарх... Ну, на самом деле это не один автор. Это целая группа авторов, которые раньше... которые настолько подражают Плутарху, что раньше даже их труды включались в его сочинения, но затем источниковеды, в общем, выяснили, что это не сам Плутарх, но определить авторство невозможно. И вот под таким общим собирательным, значит, именем их именуют. У псевдо-Плутарха примерно тот же рассказ, но только в более кратком его варианте. Всё это восходит к упоминаемому Афинею Гермиппу. А тот в свою очередь, судя по всему, заимствовал этот сюжет у более раннего писателя Идоменея Лампсакского, ученика Эпикура, философа, историка и так далее. Так вот у Идоменея нет этой истории. У Идоменея история другая: о том, что в процессе вот этого обязательного заключительного вызывание жалости, провоцирование жалости у судий Гиперид не разрывает... не снимает с нее верхнюю часть ее одежды, а наддирает на ней эту верхнюю часть для того, чтобы она выглядела, как можно в большей степени выглядела жертвой. Да? То есть он вот эту необходимую для вызова жалость судей, он ее таким вот образом...
С. Бунтман — Ну, да.
А. Кузнецов — ... материализует. И отсюда версия том, что на самом деле в нынешнем варианте вот этой вот, уже можно сказать, легенды о Фрине сложилось несколько совершенно разных и вероятно в большинстве своем с ней не связанных сюжетов. Вот. Более того есть еще одна версия. Дело в том, что описание этого процесса чуть ли не самое раннее встречается у человека по имени Посейдипп, который... кстати, его тоже упоминает Афиней, и вот собственно он его цитирует. И что сказано у Посейдиппа-то вот? У Посейдиппа-то как раз сказано, обойдя весь суд и тронув каждого, она, рыдая, вымолила жизнь себе. То есть никакого там обнажения нет. Но дело в том, что Посейдипп вообще сатирик. И вполне возможно, что потом используя его рассказ, вот это вот история про ловкого адвоката, который использовал вот такой — ну, как сказать? — шок определенный подобным действием. Это вообще-то попытка изобразить сатиру на, знаете, такого вот Адвоката Адвокатовича.
С. Бунтман — Ага.
А. Кузнецов — Вот у Станиславского было выражение Актёр Актёрович. Да?
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — Актер до мозга костей. А это вот Адвокат Адвокатович, который любой прием, даже самый нечестный, готов использовать для того, чтобы в суде одержать победу. А ведь это вечный сюжет. Вот сколько существует адвокатура в Греции, в Греции она существовала не как отдельный институт, а как вот профессиональная защита в суде, это нам хорошо понятно, потому что у нас такие же филиппики Достоевский писал, только не в легком ироничным стиле. А все... Ну, не все, конечно, но часть знаменитых анекдотов о Плевако, который тоже... изображают его вот таким вот Адвокатом Адвокатовичем. Там подглядывание определенной части речи под колокольный звон за окном, знаменитые его отстающие часы, знаменитые его филиппики про то, что да, вот старушка украла чайник, и теперь погибла Русь и так далее, и так далее. Это ведь тоже всё очень напоминает вот то же самое. Дело в том, что по меньшей мере половину того, что про Плевако рассказывали, было либо не с ним, либо вообще не было, либо был какой-то маленький кусочек, из которого потом родилась целая история. Это слава. Это обратная сторона славы. Значит, защитник Фрины Гиперид действительно был очень известным юристом, и вполне возможно, что на основе каких-то отдельных крошек и сведений мы получили вот такой вот анекдот о ловком, талантливом, но беззастенчивом, беспринципном адвокате, который использовал вот этот шокирующий момент...
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — ... для того, чтобы оправдать своего клиента. И наконец последняя версия. Купер об этом тоже пишет подробно. Дело в том, что одна из традиционных линий вот этого сюжета — это обвинитель, отвергнутый, значит, Евфий, который то ли сам писал речь, что ли ему писали ли речь, то ли он писал речь другому обвинителю. Ну, в общем, в любом случае он присутствует как участник обвинения. И счастливый, уже счастливый или в будущем счастливый любовник Гиперид, потому что опять-таки классическая история — рассказывать, что вот Евфия Фрина отвергла, а когда Евфий смастерил против нее обвинение, которое вполне могло закончиться смертной казнью, то Фрина бросилась искать себе защитника. А Гиперид якобы давно в неё положил глаз, и вот она обещала его вознаградить в случае, если он сумеет ее спасти. Якобы потом долго вознаграждала. А Гипериду приписывалось много всяких подвигов на вот... вот в этом вот направлении, там в том числе не очень красивый. Вроде бы он сына из дома выгнал для того, чтобы привести туда любовницу, известную дорогую гетеру. Не Фрину. До неё ещё. И так далее.
С. Бунтман — Дрязга такая серьезная.
А. Кузнецов — Дрязга серьезная. Тем более что здесь ещё тоже... еще одно возможное вплетение более раннего сюжета. Это Перикл и Аспазия, знаменитый гетера Аспазия, возлюбленная Перикла, которую тоже обвинили в богохульстве, и лично Перикл пришёл в суд защищать, и рыдал там на виду у всех для того, чтобы разжалобить судей. Вот видите, вот эта легенда, она ходит по таким... по такому, скажем так, широкому кругу всяких различных возможностей для заимствования и комбинирования, и складывания этого пазла из разных кусочков, что просто действительно удовольствие получаешь от того, какие... какие тут возможны развилки и варианты. Но это нас неизбежно приводит к достаточно печальному выводу. Мы, в общем, ничего достоверно про эту историю не знаем.
С. Бунтман — Да. Но главное, что мы размышляем над ней.
А. Кузнецов — Мы над ней размышляем. Она безусловно оставила очень яркий след и в изобразительном искусстве, и в литературе. На счет скульптуры...
С. Бунтман — Ну, и потом ситуация такая достаточно... такая воспроизводимая постоянно.
А. Кузнецов — Конечно. Здесь можно увидеть действительно и соперничество двух, значит, поклонников за женщину. Здесь можно увидеть действительно там, ну, скажем так, сюжет о человеческой низости. Вот женщины не добился, и с мыслями не доставайся же ты никому...
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — ... решил...
С. Бунтман — И каждая интерпретация нам дает еще что-то.
А. Кузнецов — Да. Да. и просто жалеешь, что Шекспир по ряду причин этот сюжет обошел.
С. Бунтман — ... про это дело...
А. Кузнецов — Да. Представляете, как... как бы он его...
С. Бунтман — ... написал. Да.
А. Кузнецов — ... к сожалению, не написал. Он написал много других. Ну, и наконец если всерьез эту историю рассматривать как некий юридический прецедент, есть, например, я там встретил, несколько работ уже современных, вот 2004 года. В санкт-петербургском университете в сборнике была статья опубликована. Есть сомнения в том, что обвинение строилось именно на том, что женщина позировала для скульптора. А вот есть представление о том, что я процитирую просто отрывочек из статьи: «В Афинах были и общедоступные публичные обряды, на которые было разрешено как смотреть, так и принимать в них участие не только чужестранцам, но даже, по утверждению того же самого Демосфена, и рабам. Исключение, по-видимому, составляли гетеры, открыто занимавшиеся своим ремеслом, которым запрещалось приносить какие бы то ни было жертвы и «вообще иметь какое-либо отношение ко всем прочим религиозным обрядам афинян». То есть вполне возможно, что если что-то подобное и было, то вот мелькает в нескольких описаниях, в том числе у Афинея, что вроде бы Фрина пыталась внедрить некий новый культ, некоего то ли нового Бога, то ли несколько модернизированный...
С. Бунтман — Совсем сложно...
А. Кузнецов — ... культ Дионисия. А дело в том, что таких дел было немало на самом деле. Законодательство Древней Греции классического периода очень ревниво и очень тщательно охраняло религию. И обвинение в неких нарушениях религиозных норм, в кощунстве и святотатстве будет сопровождать очень многие дела. Против Сократа. Хотя на самом деле, так сказать, обвиняли его в совращении... в развращении юношества в переносном, разумеется, смысле. Но значительную часть обвинения составляла вот эта история с его демонием. Опять-таки попытка внедрить новое божество. Вот оно. А вспомним, Алкивиада обвиняли в кощунстве, хотя всем было понятно, что на самом деле это политическая борьба и, так сказать, там совсем другие под этим мотивы. Так что тут много чего могло быть.
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — Много чего могло быть.
С. Бунтман — Да. Так что вот за этими размышлениями нас оставляет это дело. Мы же с вами... истинных, то есть реальных убийц в белых халатах мы берем.
А. Кузнецов — Ну, дело...
С. Бунтман — ... пропаганда. Да.
А. Кузнецов — ... пояснить, что 65 лет назад было закрыто...
С. Бунтман — Слава Богу!
А. Кузнецов — ... совершенно позорное, бесславное Дело врачей, которых, как мы все помним, в частности — да? — такой вошел мем в нашу жизнь «Убийцы в белых халатах».
С. Бунтман — Убийцы в белых халатах.
А. Кузнецов — Да? Так вот к этому делу мы...
С. Бунтман — Так вот были и действительно...
А. Кузнецов — Были. И мы решили показать, кто такие на самом деле убийцы в белых халатах.
С. Бунтман — Да. Это совершенно другие люди. Например, Генри Холмсом, фармацевт, первый серийный убийца в Соединенных Штатах Америки.
А. Кузнецов — Ну, аккуратнее сказать: первый зарегистрированный...
С. Бунтман — Ну, да.
А. Кузнецов — ... 1-й доказанный серийный убийца в Соединенных Штатах Америки.
С. Бунтман — До него не велся счет серийным убийцам.
А. Кузнецов — Ну, или до него не попадались, или не вскрывались серии. Но это очень известный сюжет, и если вы выберете... В Америке много написано и документальная передача чуть ли не 10-серийная по этому поводу снята, так что есть материал...
С. Бунтман — Это Соединенные Штаты, 1896 год. Суд над Джейн Топпан, медсестрой, серийной убийцей. Опять Соединенные Штаты, 1902-й.
А. Кузнецов — Да. Дело в том, что есть несколько дел очень похожих, когда медсестра, используя свое служебное положение, реализует, видимо, ну, какую-то определенную душевную патологию и убивает. Ну, вот я выбрал это дело, ну, просто потому, что там материала по нему нашел побольше. Но в принципе были британские и французские, и немецкие медсестры...
С. Бунтман — Возвращаемся в Старый Свет. 1910 год, Великобритания. Харви Криппен, дантист и гомеопат. Его обвиняли в убийстве жены.
А. Кузнецов — Да, но только в данном случае он действовал не как дантист, и не как гомеопат, а как самый настоящий мясник...
С. Бунтман — ... в убийстве...
А. Кузнецов — Ну, это потому, что...
С. Бунтман — ... отечественное...
А. Кузнецов — ... дело, которое памятно тем, кто любит как и я «Сто лет криминалистики» Торвальда. Там описано как знаменитый Бернард Спилсбери проводил уникальную совершенно судебно-медицинскую экспертизу, пытаясь понять, сколько собственно народу и чье... чьи останки были обнаружены в подвале дома Криппена.
С. Бунтман — Суд из нашего отечества над Владимиром Афанасьевым-Дунаевым, судмедэкспертом, по обвинению в убийстве жены. Я...
А. Кузнецов — Вот расскажите — да, — эту историю.
С. Бунтман — Да. Дело в том, что я читаю газету «Известия» 38-го года и, находя в ней всевозможные процессы политические, увидел, что вдруг вылезла на... целой колонкой вылезло дело некоего судмедэксперта, которого обвиняли в убийстве жены. И это длилось дело довольно долго. В 36-м году всё произошло...
А. Кузнецов — В 36-м его арестовали, в 37-м был первый суд.
С. Бунтман — Да.
А. Кузнецов — А в 38-м вот эта заметка, которую Вы нашли, это перед отправкой дела на новое рассмотрение.
С. Бунтман — Да. Потому, что пришел протест не от кого-нибудь, а от Вышинского.
А. Кузнецов — Да.
С. Бунтман — И вот здесь подробно разбирается вот это уголовное дело с жутчайшими совершенно подробностями даже на страницах «Известий».
А. Кузнецов — То есть если вы его выберите, у нас будет такая свое рода совмещённая программа. Да?
С. Бунтман — Да, да.
А. Кузнецов — «Все так» и «Не так» проведут общее дело.
С. Бунтман — «Вот так не так» будет.
А. Кузнецов — Вот так не так.
С. Бунтман — Да. Вот все так и не так. Да, вот так не так будет. И 5-й Суд над терапевтом. Это уже Гарольд Шипман, серийный убийца. Это Великобритания, рубеж веков — 2000 год.
А. Кузнецов — Да, это дело, которое очень большого шума наделало в Великобритании. Я прям помню, в начале 2000-х там приходили оттуда новости по этому...
С. Бунтман — Ну, вот и всё. Пожалуйста, голосуйте! Всё должно быть уже на сайте.
