Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Ну, что же? Хорошо. Да? Алексей Кузнецов...

Алексей Кузнецов — Добрый день!

С. Бунтман — Да. Поболевши, вышел. Все. Так что мы... Ненадолго мы ритм сбили в передаче.

А. Кузнецов — Ну, да. Мы надеялись, что мы сможем два года провести без единого сбоя, но вот у нас сегодня два года...

С. Бунтман — Я считаю, что это происк.

А. Кузнецов — Да, вероятно.

С. Бунтман — Кто-то... Это зависть какая-то. Чья-то зависть...

А. Кузнецов — Вероятно.

С. Бунтман — ... вот то, что у нас были беспрерывные передачи. Да. И сегодня мы возвращаемся, возвращаемся к не разобранному делу. Вот уже заждались все фигуранты этого дела. Суд да дело о табаке, кореньях и травах. Это 1680 год.

А. Кузнецов — И по названию...

С. Бунтман — Получается.

А. Кузнецов — По названию можно подумать, что речь пойдет о вреде табакокурения и наркомании, потому что о коренья, травах...

С. Бунтман — И травах. Да.

А. Кузнецов — На самом деле...

С. Бунтман — Знаем таких. Не знаем, оказывается, таких.

А. Кузнецов — На самом деле это дело о вреде пьянства и об оборотнях в погонах XVII века. Вот о чем на самом деле это дело. Но давайте для начала документ...

С. Бунтман — Сейчас наверняка кто-нибудь позвонит, тогда не было погон.

А. Кузнецов — Да. Разумеется. Не позвонят, так напишут. Это обязательно. Но это ничего. «Царю государю и Великому князю Федору Алексеевичу, Всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу, бьет челом сирота твой Белозерского уезда Заозерского стану волости Липина Борку Иванов крестьянина Елизарьева сына Коротнева, деревни Дорины Якушко Феоктистов. В нынешнем, Государь, в 188 году, — имеется в виду 7188 год от сотворения мира или тот самый 1680-й, который Вы назвали, — марта в 18-й день прибрел я, сирота твой, на Белоозеро с Новозерской ярманки, и, будучи на Белоозере, пил на кружечном дворе, и, напився пьян, лежал пьян на кружечном дворе беспамятно, и в то число положил мне в зеп табаку нетертого неведомо кто; и того же числа, Государь, противо словесного извету иноземца новокрещеного Зинки Лаврентьева тот подкинутый табак у меня, сироты твоего, у пьяного вынел, и приведен я, сирота твой, с тем табаком пьяный в приказную избу и расспрашиван, и посажен в приказную избу за решетку, и сидя за решеткой, помираю голодной смертью. Милосердый...»

С. Бунтман — Что это? Душераздирающе.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — «Милосердный Государь Царь и Великий князь Федор Алексеевич, Всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец! Пожалуй меня, сироту своего, вели, Государь, по тому делу свой Великого Государя милостивый указ учинить, и меня, сироту своего, из-за решетки свободить, чтобы сидя мне, сироте твоему, за решеткою, голодной смертью не умереть. Царь Государь, смилуйся, пожалуй». Конец цитаты. Ну, и там еще, что руку приложил другой. Вообще все показания, которые в этом деле будут даваться, его фигурантами за всех прилагали руку. То есть все эти люди абсолютно неграмотны. Значит, теперь давайте переведем это все на современный язык.

С. Бунтман — Что случилось?

А. Кузнецов — Что, собственно говоря, случилось?

С. Бунтман — Ну, издевались над пьяным человеком на самом деле?

А. Кузнецов — Ну, в общем, да. Значит, некий Якушко, то есть Яков то ли Феоктистов, скорее всего, то ли Феклистов, — его в документах то так, то сяк будут называть, — значит, он крепостной крестьянин Ивана Елизарьевича Коротнева. Вот это довольно сложно тут сказано: «Иванов крестьянина Елизарьева сына Коротнева». Значит, Коротневы — это старинный род, который писался по разрядным книгам по 6-му разряду по Курской и Калужской, по-моему, губерниям позже. То есть это вот то самое засечное служилое сословие, которое обороняло южные рубежи в свое время. Это столбовое так называемое дворянство, вот этот самый 6-й разряд. У них каким-то образом появились соответственно поместья вот на Белоозере. Сейчас это Нов... Простите. Вологодская область, значит. И вот эта волость Липин Борок, тогда Липин Борок, значит, сейчас это село довольно большое, более 3-х с половиной тысяч жителей, Липин Бор — центр района. Такое вот село прям на берегу Белого озера. Большинство фигурантов будут оттуда, что, собственно говоря, существенно. Вот. И вот он, значит, приехал на ярмарку, напился пьян на кружечном дворе. Ну, а дальше, в общем, более или менее понятно. Как он утверждает, пока он лежал пьян, ему был подброшен табак. Почему табак? Значит, и почему вообще такой сыр-бор вокруг табака? Дело в том, что в XVII веке в отличии от XVIII, когда царь Петр табак велит курить...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... по крайней мере дворянству — да? — в XVII веке отношения с табаком в русском государстве сложные. Значит, имеется указ еще Михаила Федоровича Романова 30-х годов.

С. Бунтман — Так?

А. Кузнецов — Указ, как говорят, вызванный тем, что очередной пожар в городе Москве произошел, было установлено, по вине куривших людей. И вот...

С. Бунтман — Это уже тогда навет...

А. Кузнецов — Уже тогда!

С. Бунтман — Секретный навет. Это понятно. Да.

А. Кузнецов — В самом-самом начале царствования Алексея Михайловича, когда, как мы помним, правительство Бориса Морозова изыскивало всяческие средства для пополнения казны. Это история с соляным акцизом, вспомните. Соляной бунт и так далее.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Пытались легализовать и табак, чтобы тут же его обложить и акцизом, потому что это товар удобный для...

С. Бунтман — Разумно. Разумно.

А. Кузнецов — Да. Но не получилось его обложить акцизом по ряду причин, и тогда на табак с прежней силой обрушились. И в Соборном уложении 1649 года последняя 15-я глава, которая называется о корчмах, то есть о питейных заведениях...

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — ... аж 6 статей посвящает табаку. " Да в прошлом во сто четыре десять втором году, — то есть в 142-м году, — по указу блаженныя памяти великаго государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича всеа Русии на Москве и в городех о табаке заказ учинен крепкой под смертною казнью, чтобы нигде русские люди и иноземцы всякия табаку у себя не держали и не пили, и табаком не торговали«. Что значит «не пили табак»?

С. Бунтман — Не пили? Это что такое?

А. Кузнецов — Оказывается, этим глаголом, и мы его встретим в нашем судном деле на каждом шагу, в то время обозначалось курение табака. Табак не курили, табак пили. Вино курили, а табак пили.

С. Бунтман — Вино курили, это когда его делали.

А. Кузнецов — Изготавливали.

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Совершенно верно. Под курением вина. Да? То есть изготовление самогона.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Методом дистилляции. А вот табак пили. И я встретил два объяснения, которые впрочем не противоречат одно другому. Значит, на Русь курения табака первоначально в допетровские времена проникло не из Европы, а с юга, из Крымского ханства. И там, похоже, для курения использовали некий прибор, он будет называться в русском варианте «рожок», и, видимо, он действительно изготовлен из коровьего рога, куда, видимо, наливали какую-то жидкость. То есть это что-то вроде миникальяна...

С. Бунтман — Ну, это что-то... кальяна. Да, да.

А. Кузнецов — Совершенно верно. И, видимо...

С. Бунтман — Через воду курение.

А. Кузнецов — ... то ли способ добрался до Руси, то ли на Руси уже курили обычным способом без воды, но добрался тюркский глагол, потому что тюркский глагол «пить» обозначал этот процесс. Возможно, перевели. Так что одно другому не противоречит. Значит, и табаком не торговали. «А кто русские люди и иноземцы табак учнут держати, или табаком учнут торговати, и тех людей продавцов и купцов велено имати, — то есть арестовывать, — и присылати в Новую четверть, и за то тем людем чинити наказание болшое без пощады, под смертною казнью, и дворы их и животы имая, продавати, а деньги имати в государеву казну. А ныне государь царь и великий князь Алексей Михайловичь всеа Русии указал и бояре приговорили, тем людем, у кого табак объявится, указ чинити против того же, как о том указано в прошлом во сто четыре десять втором году». То есть подтверждается указ Михаила Федоровича. «А будет которые люди с табаком будут в приводе, а скажут, что они тот табак купили у литовъских приезжих людей на продажу, и тех людей пытати, прямо ли они тот табак у литовъских людей купили. Да будет те люди с пытки станут тоже говорити, что они тот табак купили у литовъских людей, а в приводе они будут со многим табаком, и их в другие пытать, а з других пыток учьнут говорить теже речи, и им за табак чинити указ, как о том писано выше сего». Сейчас я еще приведу несколько строчек, но законодательство того времени еще достаточно варварское в том смысле... Это абсолютно в данном случае нейтральная фраза «варварское законодательство». Это тип законодательства, когда законодатель пытается описать каждый конкретный возможный случай. Вот откроете Салическую правду какую-нибудь. Да?

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Или другие варварские кодексы...

С. Бунтман — И как у нас на чтениях говорил и подчеркивал Игорь Данилевский, что Русская правда — это вот маленький кусочек из гигантского свода всех законов...

А. Кузнецов — Обычных...

С. Бунтман — ... которые...

А. Кузнецов — Конечно! Это обычное право. Конечно.

С. Бунтман — ... тогда ходили.

А. Кузнецов — То есть, ну, если я правильно помню, в той же самой Салической правде у древних франков кража домашнего скота и птицы — это 7 или 8 отдельных норм, потому что кража утки и кража козы — это совершенно два разных деяния. Да?

С. Бунтман — Это разные вещи. Да. Это пожалуйста.

А. Кузнецов — И вот здесь одно дело — они сами торгуют, другое дело — они купили у литовских, то есть у польских, Речи Посполитой — да? — приезжих людей. Другой вариант, 3-й: «А которые люди будут в приводе с табаком же, а в роспросе скажут, что они тот табак купили у кого у русских людей, или у иноземъцов, которые иноземъцы государю служат, и тех людей, на кого они в продаже того табаку учнут говорити, сыскивая, роспрашивать, и с очей на очи их ставить, — то есть очную ставку проводить. Вот с литовскими людьми не предписывается очная ставка, а с русскими или с иностранцами на русской службе предписывается очная ставка, — и будет дойдет до пытки, и тех по тому же пытати и указ чинити, до чего доведется. А будет с табаком приведут отставленых стрельцов, или иноземъцов, или боярских людей и крестьян и дворников и всяких гулящих людей, а в роспросе те приводные люди скажут, что они тот табак нашли, или у кого у всяких людей табак вымут во дворех, а на иных в табаке учнет, кто извещати, а те люди, на кого учнут извещати, скажут, что они табаком не торгуют...» И так далее. То есть если они начнут отпе... То есть здесь на самом деле не столько материальное право, сколько процессуальное. Да? Человек пойман с табаком, а дальше варианты. А вот он скажет, а мы ему на это. А вот он скажет, а мы ему на это.

С. Бунтман — Сейчас из Минздрава придет и из Госдумы: «Можно помедленнее? Можно помедленнее? Мы все записываем». И это будет... это в следующих законопроектах.

А. Кузнецов — Ну, дело в том, что в самые короткие сроки у нас делается расшифровка, я отсылаю цитаты, поэтому цитаты будут точные в расшифровке.

С. Бунтман — Так что, пожалуйста, законотворцы наши...

А. Кузнецов — Да, не волнуйтесь.

С. Бунтман — Да, да. Все вы сможете списать.

А. Кузнецов — И наконец вот очень важно для нашего дела, поэтому помедленнее: «А которые торговые люди и стрелцы, и иноземцы, и боярские и всяких чиновв люди в приводе будут с табаком, и учнут в расспросе сказывать, что тем табаком подкинули их те люди, которые их с тем табаком привели, и их с теми людьми, которые их привели, ставить с очей на очи и расспрашивать, — то есть проводить очную ставку. — И будет дойдет до пытки, и их пытать, а с пытки они на себя ничего говорить не учнут, и против того пытать тех людей, которые привели. — То есть если они под пыткой не сознаются, то следует пытать доносчика. — Да будет те люди, которые привели с пытки повинятца, что тех приводных людей табаком они подкинули, — То есть если признаются — да? — что они подбросили, — и им за такое воровство, сверх пытки, чинить наказанье, бить кнутом на козле...»

С. Бунтман — Ой!

А. Кузнецов — На козлах то есть. Да? «...чтоб им и иным таким впредь неповадно было так делать». Вот собственно...

С. Бунтман — Сурово.

А. Кузнецов — ... нормативная база того, о чем мы говорим. А что на самом деле произошло? Значит, Якушко... Взялись за Якушку Феклистова или Феоктистова. Но его бросились отбивать. То есть он пьяный начала орать, когда его начали арестовывать. А его бросились отбивать. Кто же его бросился отбивать? Его бросился отбивать некий Июдка или Иудка Григорьев. Значит, он тоже принадлежит Ивану Елизарьевичу Коротневу. Он тоже крепостной. И он вот этого крупного села Липина Борку... Сам, значит, Феклистов-Феоктистов, он из деревни Дорины, а вот из крупного села его, можно сказать, сосед Иудка Григорьев бросился его отбивать. А также случившееся, значит, в том же самом месте Фочка Федотов по прозванию Прилук. Он житель Липина Барка, но он черносошный, он государственный крестьянин, не владельческий.

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — Мы с Вами уже в одной передаче говорили, что вполне в одной деревне могли жить крестьяне разных хозяев, и даже одновременно могли жить и государственные, и крепостные. Причем Фочка Федотов был со взрослым сыном Федькой. Вот они вдвоем вступились за этого самого... И каким-то боком при этом деле еще оказался некий Игнашка Васильев, тоже...

С. Бунтман — А он-то что?

А. Кузнецов — Тоже владельческий крестьянин Ивана Елизарьевича Коротнева только из другого села — из села Мунги. Это село не сохранилось сейчас. Оно примерно в 20 верстах, я по старой карте посмотрел, от Липина Барка. Вот Игнашка Васильев, давайте с ним сначала разберемся, ему табак не шили, ему табак не подбрасывали, ну, по крайней мере как утверждали эти люди, которым всем подбрасывали. Значит, у него нашли корешок и травки.

С. Бунтман — А это еще что?

А. Кузнецов — Вот. У него нашли корешок и травки в мешочке, который висел, значит, на груди у него рядом с крестом. Сам он объяснял, что это девятисильный корень, а травки, дескать, он не знает какие, но набрал в огороде, поскольку он ими, значит, себя пользует. Была проведена экспертиза. Чай не Европы какие-нибудь. У нас в ХVII веке была проведена экспертиза. Цитирую: «188 года марта в 23-й день на Белоозере в приказной избе перед воеводою перед Ильею Дмитриевичем Загряжским, белозерец посадский человек Якушко Паутов, досмотря корешишка и травишки, что принесена Белозерского уезду Заозерского стану села Мунги с Ивановым крестьянином Коротнева с Игнашкою Васильевым, сказал: корешишко де именуется девятины, от сердечныя скорби держат, а травишко де держат от гнетишныя скорби, а лихого де в том корнишке и в травишке ничего нет».

С. Бунтман — Так. Теперь от каких... Что это за болезни?

А. Кузнецов — Что это было?

С. Бунтман — Да...

А. Кузнецов — Нет, сначала, что за девятишный корень.

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Значит, он по-прежнему называется девятисил, девятисильный корень или девятисил. Цитирую современную фармакологическую справочку: «Обладает противовоспалительным, желчегонным, отхаркивающим и слабым мочегонным действием, замедляет перистальтику кишечника и его секреторную активность и в то же время повышает выведение жёлчи в двенадцатиперстную кишку, что в сочетании с антисептическим эффектом положительно сказывается при лечении органов пищеварения».

С. Бунтман — Ну, прекрасно.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Хорошая вещь.

А. Кузнецов — Что за травишко... Да. А вот, значит, тот, который его носил, Игнашка Васильев, он, значит, его держал от сердечной скорби. Обратите внимание, что в современном, значит, в современной справке на счет сердечных дел ничего не сказано.

С. Бунтман — Нет. А что это такое? Потому, что...

А. Кузнецов — Сердечная скорбь? Ну, видимо, вот какое-то, я не знаю, то ли сердцебиение, то ли боли в сердце. Но девятисильный корень на самом деле, он ниже действует. Да? Перистальтика кишечника и выведение желчи, а также слабое мочегонное действие. А что за травишка? От гнетишной скорби. То есть какой-то гнет. Вот гнетет. Да? Я лежал в больнице, так получилось, что у меня оказался сборник Булгакова. Я с наслажденьем перечитал записки юного врача, в том числе.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — И вот там эти гениальные описания. Вот баба на приеме — да? — у земского лекаря, вот как она пытается описать, что собственно у нее не так. И вот, вот гнетет и инда ломает, — да? — вот мочи нет. Вот гнетишной скорби, то есть от какого-то гнета. Что за травишка, так и не определили. Вот эксперт, посадский человек Якушко Паутов затруднился. Значит...

С. Бунтман — Девисил, говорит.

А. Кузнецов — Да, девисил или девятисил.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Но эксперт установил, что лихого в том корнишке и в травишке ничего нет. Но сразу забегая вперед, надо сказать, что Игнашку Васильева это не спасло ни от пытки, ни от наказания. Значит, в соответствии с процессуальными нормами того времени он был испытан. Дано ему было 15 ударов. Значит, Якушке Феклистову, у которого нашли табак, было дано, для сравнения, 10 ударов. А за корешки и травишку — 15. И хотя он все равно не сознался ни в каком чародействе, волховстве и так далее, он будет наказан. Но приговор мы чуть позже, значит, зачитаем. А теперь собственно к табаку. Все вот эти вот кроме Игнашки Васильева, значит, еще раз: Якушко Феклистов, Иудка Григорьев, Фочка Федотов с сыном Федькой, все они показывают одно и то же. Значит, они были пьяны. Все. Включая сына. Непонятно, какого он возраста, но, видимо, раз помогал отбивать, значит, видимо...

С. Бунтман — Ну, серьезный...

А. Кузнецов — ... здоровый парень.

С. Бунтман — Здоровый парень. Да.

А. Кузнецов — Все они были пьяны мертвецки. Все они напились в одном и том же месте на казенном кружечном дворе. Все они до этого посетили ярмарку. И всех их арестовывала одна и та же компания. Иноземец новокрещенный Зинка, а где-то он, в одном месте назван полным именем Зиновий, Лаврентьев. Значит, во-первых, сразу скажем, словосочетание «иноземец новокрещенный» бредовое. Либо он иноземец, либо любой постоянно проживающий в России человек, если он принимал православное крещение, становился русским и русским подданным. То есть он недавно этот Зинка Лаврентьев числился иноземцем.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — А потом, видимо, крестился.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — И это важно потому, что в одном месте говорится о том, что он исполняет функции пристава. То есть он не частное лицо. Он полицейский сотрудник, скажем так, современным, значит, образом.

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — С ним некоторое количество людей, непонятно какое, поскольку все, кто на него жаловались, пьяны. Двоих назвали. Некий Афонька Пинаев и Ивашка Спирин ему помогают. Ну, судя по именам, совершенно — да? — так сказать, русские люди. Что ж он за иноземец, вот этот самый Зиновий Лаврентьев? Ну, сейчас при имени Зиновьев... Зиновий сразу возникает желание увидеть в нем выкрестившегося еврея. Да? Зиновий, Зяма и так далее. Но...

С. Бунтман — Или каторжника, как теперь говорят.

А. Кузнецов — Ну, да.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Но дело в том, что имя Зиновий на самом деле очень широко было распространено в то время в западных областях русского государства, на Псковщине, кстати говоря, очень часто в то время встречалось и в Великом княжестве Литовском. Кстати, вспомним, что полное имя Богдана Хмельницкого, которого трудно...

С. Бунтман — Зиновий. Да!

А. Кузнецов — Богдан Зиновий. Да. Вот уж кого в еврейском происхождении заподозрить...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — ... мягко говоря, трудно.

С. Бунтман — Да, Зиновий. Да.

А. Кузнецов — Богдан Зиновий. То есть на самом деле Зиновий Лаврентьев... Ну, Лаврентьев это он по отцу тогда. Значит, это еще не фамилия. Это фамилия-отчество. Значит, отец Лавр или Лаврентий, Лаврушка, видимо. Значит, он скорее всего чужеземец... Я думаю, что он из Великого княжества Литовского. Русский человек, скорее всего. Потому, что иначе как объяснить, что его взяли сразу после крещения полицейским приставом? Довольно трудно.

С. Бунтман — Ну, да. Давайте сейчас здесь остановимся, определив Зиновия Лаврентьева происхождение более или менее. Остановимся и продолжим. Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман, очередной процесс.

**********

С. Бунтман — Мы продолжаем процесс. У нас на самом деле о табаке, но о питии табака, о кореньях, о травах. В общем-то, очень серьезно...

А. Кузнецов — Ну, вот коренья... Корешок, один корешок и травы здесь прошли эпизодом, а в основном, конечно, здесь... в основном все идет о табаке, о табаке тертом, о табаке нетертом. Кому-то подкинули только нетертого, то есть нерезаного табака листового...

С. Бунтман — А все-таки подкинули?

А. Кузнецов — А кому-то... Ну, они все так утверждают единогласно, что называется. Причем они все утверждают, что пока они лежали пьяные в беспамятном состоянии, им подбросили... Вот конкретно, значит, главный обвиняемый Якушко, что ему в зепь подбросили. Что такое зепь? Ну, тут я просто процитирую Даля: «(нижнепермское) карман, мошна; сумка, котомка; карман-лакомка, привесный; калита; пазуха». То есть некое хранилище, кошельники. Да? Рюкзачок. Вот подсунули этого самого табаку, а потом его вынули при всех. Вот это и наводит на мысль, что подбросили. Как они вот эти самые... вот этот бывший иноземец новокрещенный Зинка Лаврентьев с его, значит, гайдуками, как они собственно этот табак-то обнаружили, да? Потому, что свидетелей курения, извините, пития — да? — нет. Иначе они были бы приведены.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — И вообще Вы знаете, очень странно. Вот я же не случайно медленно зачитывал норму, которая четко показывает, что если кто-то скажет, что ему подбросили, надо устраивать очную ставку с тем, кто подбросил.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Нет здесь очных ставок.

С. Бунтман — Почему?

А. Кузнецов — В деле ни одна очная ставка...

С. Бунтман — Но тут же литовцев-то нет. Это с литовцами только не надо.

А. Кузнецов — Совершенно верно.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Тут казенные люди. Тут прямо говорится, что этот самый Зинка Лаврентьев — пристав. В одном месте говорится, значит, он не просто так человек с того же самого крошечного двора.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Он официальное лицо. Но вот очной ставки не делается. Почему, я выскажу чуть позже гипотезу. Значит, причем практически всех, значит, этих самых фигурантов этого дела, всех их подвергли, как положено, испытанию. Кому 10 ударов, кому 15 ударов, но всех побили. Никто под пыткой не признался в том, что он сказал неправду, что ему, значит, не... что он действительно на самом деле это его табак, а он ему не подброшен. И вот не смотря на то, что строго говоря, значит, следствие проведено неполно, признание не получено, тем не менее по трем разным делам приговоры: «188-го Марта в 29-й день, воевода Илья Дмитриевич Загряжский...» Илья Дмитриевич Загряжский на самом деле, пусть нас слово «воевода» не вводит в заблуждение, это не значит, что это военный человек...

С. Бунтман — Нет, нет, нет. Это должность.

А. Кузнецов — Это должность. Причем Иван... Илья Дмитриевич Загряжский посмотрел... Я мало, что про него... удалось найти быстрым поиском. Но кое-что удалось. Он человек, видимо, в основном не по военной части. Значит, он такой административный, близкий к царю человек. Вместе с ним ездил, значит, сказано, ездил. То есть он, видимо, канцелярский такой служащий. И на два года он был направлен воеводою на Белоозеро. Вот как раз с 79-го по 81-й год он, собственно говоря, там и находился. А вообще в последствии он будет повышен, получит 5-й по значению в тогдашнем русском государстве чин стольника и будет... проживет еще довольно долгую жизнь. По крайней мере в 1710 году он еще жил в Москве. А в 1696-м, когда умирал царь Иван, Иван V, единокровный брат Петра I...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Вот этот слабоумный человек, потомки которого потом в лице Анны Иоанновны соответственно будут, например, на русском престоле. Вот когда умер царь Иван, то сказано, что Илья Дмитриевич Загряжский у его гроба сидел. То есть, видимо, в почетном карауле при нем находился. Он, видимо, был назначен в его двор, скорее всего, потому что с чего бы он сидел у гроба?

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Скорее всего, вот он в этот игрушечный, скажем так, потешный двор царя Ивана был назначен. Ну, то есть такой государев слуга 2-го, что называется, ранга, не из 1-го ряда, но потомственный и многолетний государственный служащий. Так вот «... воевода Илья Дмитриевич Загряжский слушав сего дела, велел Ивановым крестьянам Коротнева Якушку Феоктистову и Игнашке Васильеву учинить наказание, — напомню Игнашка Васильев — это который с корешком и травками, и вроде как по заключению эксперта они безвредны, — учинить им наказания одинаковые. Бить батоги за то, чтоб им впредь неповадно было допьяна беспамятно напиваться, а Игнашке Васильеву коренья и травы носить; и после наказания велено было их отдать из приказной избы с распискою». Специальный человек пришел от их хозяина, от Коротнева, и, так сказать, по расписке им выдан был. То есть понимаете...

С. Бунтман — Так не за то судят-то, как будто...

А. Кузнецов — Вот это «неповадно коренья и травы носить»...

С. Бунтман — Товарищи!

А. Кузнецов — ... вот сразу у меня как у автомобилиста лезет, сейчас за отсутствие аптечки...

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — ... получаешь, а тогда за ее присутствие.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Носит человек травы. Эксперт показал, что травы...

С. Бунтман — Нет, в аптечке тоже должно быть то, что полагается, а не, извините, вот...

А. Кузнецов — Ну, да.

С. Бунтман — ... лечебная марихуана в аптечке там или еще что-нибудь.

А. Кузнецов — Ну, да. Нет, конечно, можно подойти...

С. Бунтман — А я... А вот этим я лечусь.

А. Кузнецов — Вот Виктор спрашивает, насколько это суровое испытание — батоги.

С. Бунтман — Очень!

А. Кузнецов — Вы знаете...

С. Бунтман — Нет, не батоги. Он спрашивал чуть-чуть раньше. Это удары, когда при пытке... Вообще-то это...

А. Кузнецов — Это те же батоги.

С. Бунтман — Тоже батоги?

А. Кузнецов — Вы знаете, это те же батоги.

С. Бунтман — А это не кнут тот самый, нет?

А. Кузнецов — Нет. Нет. Вот если бы кнут, это гораздо более суровое наказание. И вообще-то положено было в данном случае наказание кнутом, но как сказано в одном из приговоров, милости ради, заменили, значит, кнут батогами. То есть это среднее, скажем так, наказание. Могло быть гораздо хуже. Сейчас опять же выскажу гипотезу, почему не самое суровое применено. «Фочке Федотову да сыну его Федьке Фочкину, — это вот которые бросились отнимать, тоже будучи пьяные, — биты батоги за то, что они пьяные отбивали Якушку Феклистова, да за то, что они, приведены в приказной избе пьяные кричали безобразно, и чтобы им впредь неповадно было беспамятно напиваться и крестьян отбивать, и в приказной избе бесчинно кричать».

С. Бунтман — Вообще это оказание сопротивления представителям...

А. Кузнецов — А также неуважение к суду.

С. Бунтман — Неуважение к суду.

А. Кузнецов — В приказной избе они бесчинно кричали.

С. Бунтман — Ну, да. Ну, да.

А. Кузнецов — Да? А дальше одна из маленьких загадок этого дела: «Иудка Григорьев, — который на самом деле точно также отбивал Якушку и точно так же был пьян, как зюзя, — Иудка Григорьев...» — и точно также на него показали, что у него найден табак...

С. Бунтман — Так?

А. Кузнецов — «Иудка Григорьев из приказной избы освобожден в дом свой, а как его, Иудку, по тому делу впредь спросят, и ему, Иудке, стать на Белоозере в приказной избе, или где Великий Князь укажет, тотчас, а будет его, Иудку, спросят, а он не станет, и на нем пеня Великого Государя, а пени что Великий Государь укажет». Его отпускают под подписку о невыезде.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Его отпускают без всяких батогов, не говоря уже о кнуте, и велено только по 1-му требованию явиться на Белоозеро, или куда ему скажут, а вот ежели он не явится, тогда пеня, то есть штраф.

С. Бунтман — Сотрудничал со следствием.

А. Кузнецов — То ли сотрудничал со следствием, то ли сунул чего-то. Значит, и вот теперь собственно мы переходим к возможному, поскольку дело, мягко говоря, давнее, за давностью...

С. Бунтман — В общем-то, да. Да, да.

А. Кузнецов — ... разобраться уже очень трудно. Но дело в том, что все, кто давал объяснения, а объяснения отобраны у всех. Все давали объяснения. Ну, единственное, что Федьку Фочкина никто отдельно не спрашивал, поскольку при нем его папа. Да? То есть лицо представляющего законные интересы. Да?

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Все дали показания. Показания были записаны. Так вот все они показывают, что Зинка, когда их арестовывал со своими товарищами, у них кое-что ухитил. Вот смотрите: «У Ивана Феклистова — 6 алтын...» То есть 18 копеек.

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — Большие, между прочим, деньги.

С. Бунтман — Немало. Немалые. Да.

А. Кузнецов — Алтын — серебряная монета, причем такая... Ох! «... да крест серебряный скусил алтына в три, да шапку денег в 10». Деньга — это полкопейки. То есть еще на 5 копеек шапка какая-то, видимо, суконная, домотканая была. Да?

С. Бунтман — То есть оборал, в общем. В общем-то, серьезно обобрал. Крестик сорвал...

А. Кузнецов — Подождите. Это ерунда. Это на 9, это на 10 алтын и 4 деньги. Вот я сейчас так посчитал. Да?

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — А вот у Игнашки Васильева — 23 алтына 2 деньги. Обратите внимание, они не сумму дают. Это сейчас можно в копейки все перевести. Но он не говорит, что у него похитили, значит, 71 копейку. Вот я сейчас наскоро посчитал. 23 алтына 2 деньги — 71 копейка. Почему? Он помнит монетки. Он расторговался на ярмарке, он помнит, сколько у него монеток было. У него было 23 алтына — 23 трехкопеечных серебряных монеты, да 2 деньги — копейка. Не 71. 70, конечно. Я ошибся.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Вот. И совсем уже беспредел, извините я... но без этого слова сегодня трудно обойтись.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — «У Иудки Григорьева, — вот того, которого освободили без битья из приказной избы, — 17 алтын да сковороду, да топор...»

С. Бунтман — Ого!

А. Кузнецов — Да укладу на 10 фунтов. То есть какого-то товару 4 килограмма.

С. Бунтман — Ничего себе!

А. Кузнецов — И ничего не говорится... Вот показания за ними записаны, а дальше о судьбе этих денег и вещей в следственном деле нет вообще ничего.

С. Бунтман — А может Иудка-то как раз и не требовал себе ничего назад, никакой компенсации...

А. Кузнецов — Но тем не менее показания он дал про сковороду, топор да 10 фунтов укладу, не говоря о 17 алтынах. То есть полтора рубля деньгами и еще на несколько десятков копеек всякого товару, потому что если это хороший топор, то он, так сказать, потянет неплохо. Да, извините меня, крест серебряный да некоего товара на 10 фунтов...

С. Бунтман — Ну, да. Бог его знает, может, Иудка сунул.

А. Кузнецов — Видимо. А чем? А вот как еще это объяснить?

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Если бы Иудка был бы, скажем, другого какого-то владельца, можно было бы предположить. Но он того же владельца, что и Якушко и Игнашка Васильев. То есть вряд ли владелец вступился за Иудку и не вступился за 2-х других своих крестьян. И, похоже, что вырисовывается у нас картина совсем неприглядная. Значит, имеется сговор у воеводы Загряжского, действует на его участке полицейская бригада...

С. Бунтман — Ну, понятно.

А. Кузнецов — ... которая... С ярмарки пришли люди с деньгами. Ну, понятно же, что они на кружечный двор. На кружечном дворе они напьются. Кто-то будет лежать прямо на кружечном дворе. А вот Иудка Григорьев, например, он честно показал, что он на самом деле сначала на постоялом дворе остановился, а потом... у крестьянина Тимофеева, а потом пошел на кружечный двор. Но на кружечном дворе набрался так, что до двора обратно не дошел, заснул в чистом поле, где его и обнаружили, привели в приказную избу, а он начал там драться. Вот. И судя по всему, конечно, им подбрасывали этот табак...

С. Бунтман — Грязные копы, в общем-то, эти самые...

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — И судя по всему, им давали понять, что если вы будете вякать вот про эти самые деньги лишнего и настаивать на чем-то, то будет хуже. Вот смотрите, мы вас палочками слегка побили да к хозяевам своим отправили, а могли кнутом. А вообще-то наверняка им зачитали Соборное уложение, что это все смертью карается.

С. Бунтман — Конечно. А Иудка, в общем-то, сотрудничал, на все пошел и... Но предупрежден был, если будет болтать...

А. Кузнецов — Да, то его вот тут же и... под страхом пени. И вот что поразительно? Последний документ в этом деле, совершенно отдельно вне всякой связи с Яшкой... с Якушкой Феклистовым, абсолютно такая же история с Ивашкой Матвеевым, который, судя по всему, того же 18 марта при тех же обстоятельствах пьяный был взят на постоялом дворе, он число указывает почти точно, он говорит, что он прибрел на ярмарку... прибрел с ярмарки после Алексея, человека Божего, а Алексей, человек Божий, 17 марта. То есть он того же 18 марта попался в той же компании, и тоже ему подбросили табак. И ему единственному кроме табака подбросили рожок еще. То есть собственно...

С. Бунтман — Да, вот это. Да.

А. Кузнецов — ... курительный прибор. Да? И он тоже из Липина Борку, только он государственный крестьянин. Он не принадлежит дворянину Коротневу. И тоже его испытывали. 15 ударов ему дали. И тоже его точно также приговорили к тому же самому. То есть к наказанию палками и, значит, к отправке по месту жительства. Но в его показаниях нет указаний, что его обобрали. То ли в холостую сработали ребята, цапнули кого-то, у кого ничего не оказалось. Могло такое быть. Почему его повели особняком, отдельно от общего дела? Почему его не попытались в эту компанию, трудно сказать, но какие-то соображения у них, конечно же, были. Не просто так.

С. Бунтман — Да. Хорошая бригада вообще. Интересно. Да.

А. Кузнецов — И вот, значит... Тут кто-то вот... Таня спрашивает: «А распространено тогда было подбрасывание улик?» Ну, вот смотрите, Тань, вот по этому делу не просто распространено, на нем строится целый бизнес.

С. Бунтман — Конечно.

А. Кузнецов — Ведь улики можно подбрасывать, ну, скажем, как это делает Глеб Жеглов... Помните, — да? — когда он кошелек подбрасывает?

С. Бунтман — Ну, чтобы явно взять...

А. Кузнецов — Он уверен, что это преступники, чтобы взять, как говорится, на кармане...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — А тут-то они явно зарабатывают на этом.

С. Бунтман — Да. А это нет... Это, это...

А. Кузнецов — Сковородки, кресты да 10 фунтов укладу. Ничем ведь не брезгуют люди.

С. Бунтман — Не-не-не.

А. Кузнецов — А что? Хорошие сковородки, особенно топоры. Знаете, какая цена в базарный день?

С. Бунтман — Топор, топор замечательный. Я сразу себе это все представил это все. Хорошая, дорогая вещь.

А. Кузнецов — Вот Таня говорит, получали копы маловато. А кто им платил? Это больной вопрос. Вообще вопрос, кто платил, и сколько платил — это больной вопрос местной администрации, о который разбивались все реформы местного самоуправления и местного управления, и знаменитая губная реформа Ивана Грозного, 1-го периода его царствования об это же. Ловить разбойников полагалось бесплатно. И это фактически создавало... Это не только на Руси. То же самое мы будем с вами наблюдать и в Византийской империи, а потом в Османской империи. Как только государственному человеку дело поручают, а зарплату не платят...

С. Бунтман — Все.

А. Кузнецов — Все.

С. Бунтман — Да. И профессиональная полиция еще очень не скоро появится.

А. Кузнецов — Что касается воеводы, к этому времени кормления давно уже отменены. Но он получает, например, присуды. То есть различные судебные пошлины. И интерес воеводы вполне мог заключаться в том, что хотя в приговоре не сказано, что с них взяты какие-то присуды, но присуды, конечно, с них взяты. Они же признаны виновными.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Значит, с них какая-то судебная издержка обязательно будет взята. Она пойдет в карман воеводе. Ну, впрочем я думаю, что в карман воеводе пойдет значительная часть вот этих полутора рублей. Не думаю, что он возьмет сковородку, но вот алтынов, я думаю, ему отсыпят...

С. Бунтман — Ну, воевода крышует...

А. Кузнецов — ... полной мерой. Он крышует. Извините меня, он разбирательство проводит. Он не просто крышует. Он работает.

С. Бунтман — Да. Хорошая история. Вот. Мы не покидаем Россию, но меняем век следующий... Мы... Следующий век у нас.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Тоже очень интересный. Суд над стольниками Алексеем Соковниным и Федором Пушкиным и полковником Иваном Циклером по обвинению в заговоре с целью убийства царя Петра, 1697 год.

А. Кузнецов — Он немножечко не дотягивает хронологически, но это чистое дело XVIII века.

С. Бунтман — Ну, что... Да, да.

А. Кузнецов — Это предтече и дела Кикина, и дела царевича Алексея. Это один из многочисленных антипетровских заговоров.

С. Бунтман — Суд над кабинет-министром Артемием Волынским по обвинению в подготовке государственного переворота, 1740-й. Самый закат Анны Иоанновны.

А. Кузнецов — И ей под старость и под смерть пришлось выбирать между двумя фаворитами: старым Бироном и новым Волынскым. И в конце концов плача, она выбрала Бирона, и Волынский получил все.

С. Бунтман — Да. Но тут еще вовлечен великий наш поэт Василий Кириллович Третьяковский.

А. Кузнецов — Да, да. Да, конечно. Там ему оскорбление было нанесено.

С. Бунтман — Да. Следующий. Агент Сыскного приказа Иван Осипов, «Ванька-Каин». Обвинение в убийствах, грабежах и вымогательствах, 1755-й.

А. Кузнецов — Это русский Видок.

С. Бунтман — Да! Суд над купцом Астафием Долгополовым, мошенником, участником пугачевского восстания...

А. Кузнецов — Это ж гениальный человек пытался нагреть и тех, и других.

С. Бунтман — И тех, и других. И правительство...

А. Кузнецов — И правительство Пугачева. Да.

С. Бунтман — Суд над Александром Радищевым по обвинению в издании возмутительной книги, 1790-й.

А. Кузнецов — Ну, это вы знаете, конечно.

С. Бунтман — Все. Спасибо. Решайте. Должно уже висеть на нашем сайте.