Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Добрый день! 12 часов скоро 10 минут. Светлана Ростовцева, Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман. Все здесь.

Алексей Кузнецов — Добрый день!

С. Бунтман — У нас только подсудимого нет. У нас всегда... мы как-то там заочно. И даже не может с нами выйти по «Скайпу».

А. Кузнецов — Да, но в этот раз подсудимый практически у всех в сердцах.

С. Бунтман — Да. Потому, что сегодня вот вы выбрали среди литературных там прототипов, суды, которые связаны с нашим чтением, мы уже перешли к отечественному чтению. И вы выбрали суд над Осипом Шором, одним из прототипов Остапа Бендера. В 32-м году это состоялось в Советском Союзе естественно. И вот мы этим и займемся. Причем с большим отрывом он как-то так выиграл.

А. Кузнецов — Ну, 40 процентов. Да. Следующее там место — 20 с чем-то. Ну, это понятно. Это, в общем, был достаточно предсказуемый результат, потому что вот я сталкиваюсь с тем, что даже современные школьники-подростки, которые очень многие культовые книги там нашего детства не читали уже, все-таки дилогия Ильфы и Петрова пока еще держится. Все-таки «12 стульев»...

С. Бунтман — И именно в чтении держится. Да.

А. Кузнецов — В чтении. Да. В тех семьях, где читать в принципе принято, по-прежнему дети эти книги еще читают.

С. Бунтман — И крылатые фразы узнают.

А. Кузнецов — Ну, разумеется. Да. Ну, и все-таки кинематографическая история относительно благополучная. Все-таки вот «Золотой теленок» с Юрским...

С. Бунтман — Вот «Золотой теленок» был совершенно...

А. Кузнецов — ... прекрасен...

С. Бунтман — ... великолепным.

А. Кузнецов — Ну, и две версии «12 стульев» тоже, в общем, имеют своих поклонников. Там кто-то больше, кто-то меньше. Но мне кажется, провальными эти фильмы тоже назвать нельзя.

С. Бунтман — Нет, конечно. Нет.

А. Кузнецов — Нельзя. Там кто-то больше любит Гомиашвили в этой роли, кто-то Миронова. Там да, понятно. Но все равно это яркие такие события. Был ли у Остапа Бендера прототип? Значит, в принципе кажется, что ответ абсолютно однозначный — да, потому что этот ответ дает человек, который очень близко был прикосновенен к созданию 1-го романа — это Валентин Петрович Катаев.

С. Бунтман — Да, брат Петрова.

А. Кузнецов — Старший брат Евгения Петрова и человек, который по крайней мере, как он сам пишет, подарил или даже не подарил, подарил потом, а изначально вот он инициировал идею написания такого плутовского романа. А надо сказать, что в середине 20-х годов в советской литературе плутовской роман, он переживает такое своеобразное 2-е рождение.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Можно вспомнить эренбурговский «Хулио Хуренито» — да? — и много других...

С. Бунтман — Прежде всего. Да.

А. Кузнецов — Да, в 1-ю очередь...

С. Бунтман — Да, конечно.

А. Кузнецов — И вот у Катаева, как он сам утверждает, рождается идея нарисовать такой плутовской... создать такой плутовской роман-путешествие. И вот я его сегодня буду цитировать, отрывки из книги «Алмазный мой венец». Вот что он сам пишет: «Поиски бриллиантов, спрятанных в одном из двенадцати стульев, разбросанных революцией по стране, давало, по моим соображениям, возможность нарисовать сатирическую галерею современных типов времен нэпа. Все это я изложил моему другу и моему брату, которых решил превратить по примеру Дюма-пера в своих литературных негров: я предлагаю тему, пружину, они эту тему разрабатывают, облекают в плоть и кровь сатирического романа. Я прохожусь по их писанию рукой мастера. И получается забавный плутовской роман, в отличие от Дюма-пера выходящий под нашими тремя именами. А гонорар делится поровну». Ну, а дальше Валентин Петрович описывает, как он уехал на юг. Ильф и Петров, которые до этого были знакомы достаточно поверхностно, берутся за эту работу, шлют ему телеграммы, там прося каких-то указаний. Он им отвечает: «Думайте сами». А затем, когда он возвращается, то выяснилось, что они за это время буквально слились и превратились в такого вот единого автора, и что у них написано уже 6 авторских листов, и что в этом романе появляется... Опять дальше я цитирую: «Но кроме того ввели совершенно новый, ими изобретенный великолепный персонаж — Остапа Бендера, имя которого ныне стало нарицательным, как, например, Ноздрев. Теперь именно Остап Бендер, как они его назвали — великий комбинатор, стал главным действующим лицом романа, — потому, что по замыслу Катаева это должен был быть Воробьянинов. Да? — самой сильной его пружиной. Замечу лишь, что все без исключения его персонажи написаны с натуры, со знакомых и друзей, а один даже с меня самого, где я фигурирую под именем инженера, — инженер Брунс имеется в виду, — который говорит своей супруге: „Мусик, дай мне гусик“ — или что-то подобное».

С. Бунтман — Да, мусик, где же гусик. Да.

А. Кузнецов — Да. «Что касается центральной фигуры романа Остапа Бендера, то он написан, — и вот дальше идет то самое свидетельство, на которое опираются все, кто так или иначе касается Осипа Шора, — то он написан с одного из наших одесских друзей. В жизни он носил, конечно, другую фамилию, а имя Остап сохранено как весьма редкое. Прототипом Остапа Бендера был старший брат одного замечательного молодого поэта. Он был первым футуристом, с которым я познакомился и подружился. Он издал к тому времени на свой счет маленькую книжечку крайне непонятных стихов, в обложке из зеленой обойной бумаги, с загадочным названием „Зеленые агаты“. Брат футуриста был Остап, внешность которого соавторы сохранили в своем романе почти в полной неприкосновенности: атлетическое сложение и романтический, чисто черноморский характер. Он не имел никакого отношения к литературе и служил в уголовном розыске по борьбе с бандитизмом, принявшим угрожающие размеры. Он был блестящим оперативным работником. Бандиты поклялись его убить. Но по ошибке, введенные в заблуждение фамилией, выстрелили в печень футуристу, который только что женился и как раз в это время покупал в мебельном магазине двуспальный полосатый матрац». Значит, ну, давайте разбираться с самого начала. Значит, действительно в семье достаточно зажиточного еврейского торговца, купца 2-й гильдии Беньямина Шора рождаются один за другим два сына. Это Натан Беньяминович Шор, который вот и станет этим молодым поэтом-футуристом, писавший под псевдонимом Анатолий Фиолетов. Он действительно выпустил только один вот этот сборничек стихов, потому что очень рано погиб. Но его принято считать вот таким важным представителем эгофутуризма. Значит, и его практически погодок Осип Беньяминович Шор, который дома имел прозвище Остап. Вот такой, скажем, украинизированный вариант имени Осип. И вот именно этот самый Остап Шор и становится по абсолютно однозначному указанию Валентина Петровича Катаева, становится прототипом Остапа Бендера. Вот сейчас разобраться в жизни Осипа Шора практически невозможно, потому что фактов, которые мы можем считать более или менее установленными, вот их пересчитать хватит пальцев одной руки. Все остальное — какая-то фантастическая мистификация вокруг этого человека, что, конечно, абсолютно логично в связи с тем, что он по крайней мере один из прототипов Остапа Бендера, который тоже был сам большим мистификатором. Да? Значит, что мы знаем про этого человека совершенно точно? Мы знаем год его рождения — 1899-й. И мы знаем место его рождения, ошибочно иногда говорят, что он одессит. Он не одессит по рождению. Он будет учиться в Одессе. С Одессой связаны многие важные события его жизни. Но родился он в нынешней Днепропетровской области в городе Никополь. Имеется документ — да? — и в интернете он выложен, имеется его метрическое свидетельство. Значит, дальше мы знаем, что он закончил 8 классов мужской гимназии. То есть он получил по тем временам хорошее образование. И мы знаем, что в 1916 году он едет в Петроград поступать в технический институт. Одна из баек, которые гуляют вокруг Осипа Шора, заключается в том... и один вот в некоторых источниках я встречаю ссылку на одного краеведа, который говорит: «Вот у нас есть этому документальное подтверждение», что якобы он в условиях начавшейся 1-й мировой войны, значит, обзаводится поддельными документами, в которых указано, что его отец подданный Турции, Османской империи. И вот это якобы прямое указание на сходство Шора и Бендера. Значит, видимо, этого не было. Это выдумка, судя по всему. Почему? Потому, что имеется... Опять-таки в интернете выложен скан документа — собственноручного заявления Осипа Шора ректору института с просьбой допустить его к вступительным испытаниям, к которому прилагаются, к этому заявлению, документы. Среди этих документов приписное свидетельство, значит, вот этого... то, что потом назовут Военкоматом. Да? Я, честно говоря, не знаю, как это называлось во время 1-й мировой войны. Но без этого приписного свидетельства он поступить в институт бы не мог в военное время. Значит, то есть он на самом деле на воинском учете состоял. И вот эта история про то, что он изобрел папу — турецкого подданного, видимо, это липа. Какие еще липы с его ранним периодом жизни связаны? Значит, якобы еще будучи, видимо, гимназистом, так получается по возрасту, он провернул в Одессе такую комбинацию. Значит, якобы ему случайно где-то на улице встретилась абсолютно голая, лишенная перьев курица. То ли ее щипали, она выдралась и убежала, то ли это какое-то там, так сказать, заболевание у этой курицы. И в его голову приходит гениальная идея, и он с приятелем организует такую мистификацию: они рассылают предпринимателям, занимающимся, значит, сбытом, поставкой продовольствия от лица вымышленной компании. Значит, рассылают уведомления о том, что ими выведена удобная курица, которую вот щипать не надо, и предлагают, значит, прислать представителей для обсуждения условий контракта. Те вроде бы съезжаются в Одессу, и им читает лекцию профессор, который вот рассказывает о том, каким образом удалось добиться вот этого, значит, выдающегося эффекта. И якобы роль профессора исполняет сам Шор. Ну, не могло этого быть. Ну, не мог 17-летний мальчишка, обладай он, я не знаю, даже сверхъестественными актерскими способностями...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... изобразить перед представителями торговых домов, людьми, надо думать, достаточно тертыми и, так сказать, несклонными заглатывать тем более такую необычную наживку сразу, изобразить ученого, немолодого человека, профессора. Значит, это, конечно, из области одесского городского фольклора. Я думаю, что история про курицу, она отдельно возникла не в связи с Шором. А тот либо сам ее потом себе приписывал, либо уже народная молва как-то ее приписала. Думаю, что нет. Следующее. Значит, якобы будучи в Москве, где он оказался после Петрограда. Он, значит, идя по Остоженке видит вывеску шахматного клуба, заходит туда, представляется известным шахматистом и проворачивает какую-то аферу, в результате которой в его кармане оказываются там членские взносы членов этого самого шахматного клуба. Был на Остоженке шахматный клуб и очень в Москве известный. Располагался он в доме, который, по-моему, до сих пор сохранился. Маленький такой вот, ну, флигелек, который стоит — москвичам будет понятно, — во дворе доме, где сейчас расположен ресторан «Генацвале».

С. Бунтман — А!

А. Кузнецов — Это Остоженка, дом 14. Там в глубине был домик, в котором когда-то был ленинский райком комсомола в стародавние времена, такой полутораэтажный дом с мезонином. Вот. Вот в нем располагался шахматный клуб в предреволюционные времена, действительно очень известный. Понятно, что напрашиваются все эти New Васюки и вся эта история.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Конечно, выдумка. Безусловно, выдумка. Единственно, что могло быть теоретически, что Шор, не выдавая себя за известного шахматиста... Понимаете, то, что могло прокатить в New Васюках, хотя на самом деле все равно, конечно, понятно, что это все блестящая фантазия Ильфа и Петрова. То есть в маленьком провинциальном городке. В московском шахматном клубе, где безусловно играли люди достаточно серьезные, это все прокатить не могло. Чтобы такой, опять же такой молодой человек, ему лет 17-18, гроссмейстеров и международных мастеров тогда было совсем немного, все они были достаточно хорошо известны. Значит, единственно, что он мог, не притворяясь, шахматистом провернуть какую-то небольшую, значит, аферу с этим самым клубом, но это просто домыслы, никаких подтверждений этому нет. Якобы возвращаясь уже в 1-й революционный год, пробираясь в Одессу, он, что называется, подженился, чтобы зиму перезимовать, на некой зажиточной вдове, владелице мясной лавки, которая вот станет прототипом мадам Грицацуевой.

С. Бунтман — Грицацуевой. Да.

А. Кузнецов — Естественно. Тоже теоретически могло быть, но скорее всего и это выдумка. На самом деле в жизни реального Осипа Шора мадам Грицацуева, ну, или по крайней мере такое сравнение будет. Но значительно позже, уже после войны. Вот двоюродная племянница Осипа Шора Наталья Камышникова-Первухина, она внучка сестры матери Осипа Шора. Да? То есть она вот ему двоюродная племянница. Она довольно много вспоминает о своем дяде уже немолодом человеке. И вот она в частности в своих воспоминаниях пишет, как уже сильно после войны он привел женщину, которая безумно напоминала манерами, словечками и так далее мадам Грицацуеву. Но это уже такое эхо, что называется.

С. Бунтман — Ну, конечно, это эхо, потому что очень точно сделано.

А. Кузнецов — Да. Да.

С. Бунтман — И поэтому все будет подходить уже. Да.

А. Кузнецов — Я еще обязательно ее воспоминания тут в одном месте процитирую. Значит, дальше. Дальше вот эта самая история с его работой в одесском уголовном розыске. Ну, надо сказать, что 18-19-й годы, о которых идет речь, в Одессе власть менялась с колоссальной совершенно скоростью.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Там в зависимости от периодов, там насчитывают 10-15 смен власти.

С. Бунтман — Да, как и во всех этих местах.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Конечно, какое-то подобие уголовного розыска было. Собственно говоря, Анатолий Фиолетов, старший брат — да? — Натан Шор, он, судя по его биографии, значительно менее мифологизированной, чем у его брата, он был призван на работу в одесскую полицию Временным правительством и там задержался. Ну, во-первых, это как-то, наверное, кормило, а, во-вторых, видимо, соответствовало определенному такому вот авантюрному характеру. Шор — человек, которому 19-20 лет. Кто же не мечтает поработать в таком романтическом заведении как уголовный розыск? Вот. И, значит, вроде бы Осип Шор тоже, видимо, по протекции брата, значит, вот на это не очень теплое местечко пристраивается. И вот что... Дальше продолжаем цитировать Валентина Петровича Катаева. Да, прежде чем цитировать Катаева, про гибель, значит, Осипа Шора. Простите. Не Осипа, конечно, а Натана Шора. По версии Катева, значит, его убили достаточно случайно, причем сам Осип Шор якобы рассказывал, что метили бандиты в него, а по ошибке убили его брата. И вот в этом самом мебельном магазине, который сразу заставляет вот этот двуспальный полосатый матрац, заставляет вспомнить бессмертное общежитие. Помните, студенческое «Мне монаха Бертольда Шварца»...

С. Бунтман — Шварца. Да.

А. Кузнецов — ... где Остап с Кисой некоторое время квартируют. Вот. Но вот тем не менее есть документ, заметка опубликованная в газете «Одесская почта» от 28-го по новому стилю или 15-го по старому стилю ноября 1918 года. Цитирую: «Около 4 часов дня инспектор уголовно-розыскного отделения, студент 4 курса Шор в сопровождении агента Войцеховского, находились по делам службы на „Толкучке“, куда они были направлены для выслеживания опасного преступника». Вот там они были застрелены. То есть по сообщению газеты по крайней мере Натан Шор погиб не из-за брата, не, так сказать, в случайной перестрелке в мебельном магазине, а при выполнении задания, что вполне могло быть. Да? Но Катаев очень подробно и вкусно рассказывает, пересказывает, трудно сказать, свою версию. «Он, — то есть Остап, — узнал, где скрываются убийцы, и один, в своем широком пиджаке, матросской тельняшке и капитанке на голове, страшный и могучий, вошел в подвал, где скрывались бандиты, в так называемую хавиру, и, войдя, положил на стол свое служебное оружие — пистолет маузер с деревянной ручкой. Это был знак того, что он хочет говорить, а не стрелять. Бандиты ответили вежливостью на вежливость и, в свою очередь, положили на стол револьверы, обрезы и финки. „Кто из вас, подлецов, убил моего брата?“ — спросил он. „Я его пришил по ошибке вместо вас, я здесь новый, и меня спутала фамилия“, — ответил один из бандитов. Легенда гласит, что Остап, никогда в жизни не проливший ни одной слезы, вынул из наружного бокового кармана декоративный платочек и вытер глаза: „Лучше бы ты, подонок, прострелил мне печень. Ты знаешь, кого ты убил?“ — „Тогда не знал. А теперь уже имею сведения: известного поэта, друга птицелова. И я прошу меня извинить. А если не можете простить, то бери свою пушку, вот тебе моя грудь — и будем квиты“. Всю ночь Остап провел в хавире в гостях у бандитов. При свете огарков они пили чистый ректификат, не разбавляя его водой, читали стихи убитого поэта, его друга птицелова и других поэтов, плакали и со скрежетом зубов целовались взасос. Это были поминки, короткое перемирие, закончившееся с первыми лучами солнца, вышедшего из моря. Остап спрятал под пиджак свой маузер и беспрепятственно выбрался из подвала, с тем, чтобы снова начать борьбу не на жизнь, а на смерть с бандитами».

С. Бунтман — Хорошо. Почти песня.

А. Кузнецов — Абсолютно.

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Вообще такая... Ну, понятно... То есть непонятна пропорция авторства. Явно совершенно в основе байка, рассказанная Осипом Шором Валентину Катаеву, они были хорошо знакомы. Дальше думаю, что безудержная фантазия Валентина Петровича из этой байки сделала вот это маленький шедевр. Все это, конечно, безумно напоминает «Одесские рассказы» Бабеля. И, кстати говоря, Осип Шор как агент уголовного розыска должен был пересекаться с Мишкой Япончиком в Одессе, который считается одним из главных прототипов Бени Крика. Но я думаю, что это почти полностью выдумка.

С. Бунтман — Да, вполне может быть. Но...

А. Кузнецов — Хотя скорее всего в одесском уголовном розыске он какое-то время и...

С. Бунтман — Да. Вот это очень показательно. И выдумки очень показательны. Так что мы вернемся через 5 минут к процессу.

**********

С. Бунтман — Мы продолжаем. И вопрос Саши из Тулы: «Все выдумки. А что же правда?» На чем мы остановились...

А. Кузнецов — Ну, мы будем пытаться...

С. Бунтман — Что же правда?

А. Кузнецов — ... ответить. Но мы с самого начала предупредили, что в этом деле правды очень мало.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Тут спасибо большое, нам некоторую очень ценную помощь оказывают. Вот например, Валера из Москвы пишет, что, судя по литературе, свидетельства, имеются в виду вот приписные, выдавались у воинского начальника. Да, наверное, потому что, по-моему, специальной вот сети таких военкоматов... Это уже советское изобретение. Или вот еще очень важное замечание. Татьяна из Петербурга: «Многие не знают, что такое турецкоподданный. Документ о подданстве Османской империи получали многие одесские евреи, чтобы не подвергаться ограничениям прав: черта оседлости и так далее». Да, это действительно так. Вот. Так что это вот сообщаем. Значит, что же касается, собственно говоря, суда над...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Вот того самого суда, который стал поводом для того, чтобы включить в цикл передач. Ну, теперь пора и мне признаться, в общем, тоже в известном смысле мистификация. То есть суд был. Но мы про него ничего не знаем.

С. Бунтман — Ха-ха!

А. Кузнецов — Ну, нельзя сказать, что совсем ничего. Значит, в «Википедии», которую читать надо, хотя и очень осторожно. Вот в данном случае предельно осторожно. Там как о неком установленном факте говорится, что с 33-го года — извините, — по приглашению своего друга директора Челябинского тракторного завода Ильичева...

С. Бунтман — Так?

А. Кузнецов — ... Осип Шор работает на Челябинском тракторном заводе, а когда в 37-м чекисты приходят за директором в его кабинет, а в это время там Шор оказался, значит, он с кулаками на них набросился, вступился за друга. Значит, его тоже там схватили, повязали, а он... Дальше версия раздваивается на две. Первая развилка, значит, он якобы сбежал по дороге в тюрьму. А вторая — ему дали 5 лет лагерей — ха-ха, да? — за сопротивление в 37-м году 5 лет лагерей уже ха-ха.

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Ну, вот якобы освободился он в начале Великой Отечественной войны, потому что в лагере попросился на фронт. Вот такие случаи бывали. Действительно мы знаем, что даже перед войной целый ряд воинских...

С. Бунтман — Ну, а потом было уже...

А. Кузнецов — ... частей формировались из...

С. Бунтман — Да, а потом, когда уже не хватало, там очень серьезно.

А. Кузнецов — Но...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Но на самом деле, значит, вот это липа точно. Дело в том, что Василий Иванович Ильичев — фигура, ну, несравненно менее легендарная, но в силу своего положения неплохо задокументированная. Он действительно был директором. Более того он был 1-м директором Челябинского тракторного завода, но был он в строго определенный период. Он был его директором с середины 31-го по конец сентября 32-го года. Дальше он будет переведен как человек, видимо, достаточно успешно справившийся с этим заданием, он будет переведен с повышением в Москву. Он действительно будет арестован. И надо сказать, что я не знаю, за что конкретно, но дело в том, что Ильичев еще в 20-е годы дважды подолгу находился за границей. Он...

С. Бунтман — О!

А. Кузнецов — Сначала он учился в Германии, Франции, США организации производства. То есть он один из неслучайных руководителей вот этих флагманов первых пятилеток, а тех, кого более или менее к этому готовили. А дальше, значит, уже в 30-е годы он тоже будет там по закупкам, по обмену опытом и так далее, и так далее. Это, конечно, было уже достаточным основанием, может быть, еще что-то. Но судьба его до поры до времени относительно хранила, потому что, видимо, он просидел достаточно недолго и даже расстрелян... То есть глупости говорю. Он не был расстрелян и даже просидел не очень долго. Он был выпущен из тюрьмы то ли перед войной, то ли в начале войны, но вот в 42-м году он погиб от голода в Ленинграде во время блокады. Такая вот печальная судьба у этого человека. Что же касается Осипа Шора? Есть документы в музее Челябинского тракторного завода о том, что он работал, сам Осип Шор, с 13 июня 31-го по 20 октября 32-го года в должности снабженца. Значит, вот запись о его увольнении — 20 октября 32-го года. За три недели до этого перестает быть директором Ильичев и, видимо, уезжает в Москву. Вот похоже, что Шора взяли за... Ну, понимаете, что такое... Давайте вспомним, что такое снабженец на советском предприятии. Это человек изначально ушлый. Это человек, задача которого пробивать, выбивать, находить всякие схемы часто не вполне законные. Напомню, что этих снабженцев на предприятиях называли толкачами. Да?

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — То есть они должны были подталкивать соответственно все вот эти сделки. А это еще начало 30-х годов, когда вообще собственно... Что такое законно, незаконно? Еще законов-то не так уж много. Значит, снабженца, видимо, можно было посадить в любой момент. А, судя по тому, что Осип Шор, видимо, все-таки обладал, конечно, безусловно, очень авантюрным характером. Я думаю, что за ним водились достаточно значительные грехи. Один из работников музея Челябинского тракторного завода говорит о том, что дело было уничтожено. Вот его личного дела нет, потому что, ну, там это документы, которые хранятся определенное время, а дальше... Они документы же не вечного хранения, личные дела работников.

С. Бунтман — Ну, конечно.

А. Кузнецов — Но опись осталась. И вот что привлекло внимание этого сотрудника музея, что это дело было очень пухлым. В нем было 29 листов. В акте об уничтожении говорится: дело там работника такого, 29 листов. В то время как у обычных работников, обычно 3, 4, 5. Вот что это были за 29 листов? Выговоры? Поощрения? Объяснительные записки? Очень интересно. Очень жаль, что это дело исчезло, потому что, конечно, оно могло б кое на что пролить свет. И получил он 5 лет лишения свободы. За что? Ну, судя по всему, за какие-то махинации, причем, судя по всему, не хищения, потому что скорее всего получил бы побольше. Соцсобственность — это... Да? Вот. Скорее всего это именно вот некий переход грани дозволенного, там совершение каких-то сделок от имени предприятия. Судя по всему, он отсидел этот срок. Мы не знаем дальше, что с ним происходило в 30-е годы. Во время войны по возрасту он еще подлежал бы призыву. 96-й год брали. Сначала, так сказать, в 1-й призыв военный он бы не попал, но уже, по-моему, уже в 42-м году начинают брать по 1896 год рождения включительно, а он 99-го. Но судя по всему, тут вмешалось состояние здоровья. Дело в том, что Шор болел долгое время, тяжело болел. У него был рак кожи, от которого он каким-то образом сумел, ну, либо излечиться, либо, так сказать, приостановить развитие болезни, потому что проживет он очень долгую жизнь. Он умрет в 78-м году в Москве. То есть чуть-чуть не дотянет до 80 лет. Это тоже, что называется медицинский факт. В интернете есть фотография его захоронения. Его урна с прахом захоронена в колумбарии Введенского кладбища. Там написана его дата рождения. Есть фотография. И эта фотография в сравнении с единственной его имеющейся фотографией молодого времени тем не менее не оставляет сомнений, что это, конечно, один и тот же человек. Вот. А теперь настало время процитировать, значит, его вот двоюродную... Еще раз процитировать Наталью Камышникову-Первухину, его двоюродную племянницу. Вот что она вспоминает, это уже ее детские воспоминания: «Остап был нашим „богатым родственником“. Только у него можно было одолжить крупную сумму для найма летней дачи или просто чтобы дотянуть до получки. В те годы денег у него, казалось, было много. Сразу после войны он освоил шелкографию, организовал артель и стал монополистом этого подпольного бизнеса. Рулоны с какой-то тонкой тканью и с какими-то пленками, издающими противный химический запах, хранились дома, у меня под кроватью. Остап время от времени заходил к нам, часто я уже спала, и меня будил яркий свет, когда он вытаскивал из-под кровати рулон и отрезал от него нужный кусок. Само собой разумелось, что держать эти рулоны у нас надежнее, если их найдут, то, конечно, „посадят“. Остап всегда жил под угрозой посадки — и товар „левый“, и само предприятие „левое“, и, главное, продукция своеобразная. Дело в том, что в течение нескольких лет Остап Шор изготовлял методом шелкографии иконы для Троице-Сергиевского монастыря в Загорске. Во многих окраинных и пригородных домах можно было видеть эти дешевые иконки на месте старых, уничтоженных в послереволюционные годы. Когда патриарх узнал, что иконописец оказался евреем с сомнительной репутацией подпольного артельщика, этот источник дохода для Остапа закрылся. Не знаю, на кого он работал потом, но занимался шелкографией он еще долго, первым в Москве разрабатывал многие технические приемы, разные методы крашения и зарабатывал одно время большие деньги», — вот конец цитаты. Да? Есть другие свидетельства о том, что после войны он в течение долгого времени работал проводником поезда «Москва — Ташкент». В Ташкенте он, судя по всему, пробыл несколько лет в эвакуации. Там была его сестра, вот он, видимо, у нее жил. И, ну, что такое проводник поезда «Москва — Ташкент» в послевоенные годы, да? Что 40-е, что 50-е, что 60-е. На самом деле это золотое дно. Рассказывают, что место такого проводника вообще у нужных людей покупалось за огромные деньги, потому что это перевоз столичного дефицита в Узбекистан и это перевоз всего, чего угодно — дынь, помидор там...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — ... вплоть до, извините меня, всяких незаконных цветных металлов и прочих вещей. Там разные бывали схемы, но вот эти среднеазиатские поезда, они, конечно, все время находились под вниманием всяких спецслужб, потому что там много чего творилось. Вполне похоже. Мог человек с таким характером, с такими наклонностями заниматься подобного рода вещами. Вот такая история, в которой мы почти ничего не знаем. И наконец еще одно свидетельство о том, что будучи гимназистом, он носил капитанскую фуражку, шарф и говорил о том, что он мечтает уехать в Латинскую Америку, в Парагвай или Аргентину. Вот в это я абсолютно верю, что гимназист в Одессе носит капитанскую фуражку. Нормально.

С. Бунтман — Абсолютно. Да. И...

А. Кузнецов — Нормально.

С. Бунтман — ... такое.

А. Кузнецов — И шарф — нормально. А уж что еврейский юноша в период перед 1-й мировой войной грезит Латинской Америкой, в этом нет абсолютно ничего необычного. После вот этих страшных погромов начала ХХ века и одесского, и кишиневского, и киевского очень многие евреи уехали в Новый свет, в том числе и в Латинскую Америку. Многие там вполне благополучно прижились, присылали письма и вызовы своим родственникам. И поэтому, что в глазах, значит, одесских подростков Латинская Америка была таким Клондайком или Эльдорадо, это абсолютно легко себе представить. Ну, и справедливости ради надо заметить, что есть мнения и как бы спорящие с тем, что Осип Шор был прототипом Остапа Бендера. Вот например, известный литературный критик Сергей Беляков, который сам считает, что главным прототипом был Валентин Петрович Катаев, что Евгений Петров, ну, его...

С. Бунтман — Не без того.

А. Кузнецов — ... друг Ильф много по крайней мере заимствовали у этого человека. Вот что пишет Беляков: «Тщетно искать в этой мрачной фигуре хоть что-нибудь, напоминающее веселого и предприимчивого героя „Двенадцати стульев“. Да и зачем было искать так далеко, когда рядом, в Москве, в той же редакции „Гудка“ работало столько остроумных и энергичных молодых людей. И только одно слово позволяет хоть как-то прояснить смысл рассказанной Катаевым истории: „Легенда гласит“. Значит, это только легенда».

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Ну, видимо, это не легенда, потому что что такое литературный прототип? Как я себе представляю, бывает два типа прототипов, извините. Вот один тип, когда многое в биографии, не только в чертах, но и в биографии действительно. Ну, например, если брать литературу того же времени, возьмем «Театральный роман» знаменитый булгаковский...

С. Бунтман — Ну, он-то специально сделал...

А. Кузнецов — И он специально сделал. Конечно.

С. Бунтман — ... специально обостренную, исходя из узнаваемых лиц.

А. Кузнецов — Да. И поэтому там Иван Васильевич, Аристарх Платонович и многие другие персонажи...

С. Бунтман — Там маски просто. Да.

А. Кузнецов — Конечно, это вот у них есть абсолютно реальные такие вот прототипы с совпадениями и биографического, и портретного, и самого разного другого свойства. А есть прототипы, когда какие-то черты характера — да? — и биография при этом может совсем не совпадать, но вот отталкивались в создании образа от... Нужно же от чего-то...

С. Бунтман — Конечно.

А. Кузнецов — ... отталкиваться.

С. Бунтман — Отталкивались, а дальше конструировалось, дальше прибавлялось, дальше обрастало.

А. Кузнецов — Тем более что, конечно, Илья Ильф и Евгений Петров были людьми невероятной фантазии, колоссального чувства юмора. И вокруг них была такая среда, в которой они варились. Ведь действительно этот роман создавался среди... Одна редакция «Гудка» тогда чего стоит — да? — где они работали. И, конечно, в какой-то степени Осип Шор, видимо, действительно прототип Остапа Бендера.

С. Бунтман — В какой-то.

А. Кузнецов — В какой-то.

С. Бунтман — Да. Да.

А. Кузнецов — В какой-то. А все остальное? Ну, все остальное — это уже...

С. Бунтман — А так изумительный роман. И не зря Набоков считал его единственным произведением советской литературы, которое достойно его внимания, вот когда он еще писал еще в свои берлинские годы. Вот. Да, замечательно. Конечно, ну, можно сказать еще здесь самые главные достижения Олимпиады в Рио-де-Жанейро — это то, что два брата Бендеры побывали, побывали на ней в составе немецкой команды по футболу.

А. Кузнецов — Кстати, о фамилии Бендер нам достаточно хорошо известна история. Илья Ильф проживал в Одессе в свое время в доме то ли с соседями, то ли через один была мясная лавка некоего Бендера.

С. Бунтман — Ну...

А. Кузнецов — Вот скорее всего оттуда и взято.

С. Бунтман — Оттуда это появляется все.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Дорогие мои друзья! Мы обратимся в следующий раз к свободе слова и в особенности к свободе творчества. И поэтому процессы за художественные произведения или за публикации у нас пойдут вот таким косяком. Первое и по времени — Суд над Шарлем Бодлером по обвинению в богохульстве и нарушении моральных норм. Это 1857 год, Франция. Вот...

А. Кузнецов — Естественно в связи с публикацией сборника «Цветы зла».

С. Бунтман — «Цветы зла». Буду голосовать всячески...

А. Кузнецов — Попытка обвинения реабилитироваться за провал процесса соответственно Гюстава Флобера.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Они идут один за другим.

С. Бунтман — Да. Далее возвращаемся в наше Отечество. Суд над Чернышевским по обвинению в составлении антиправительственной прокламации. Да, Российская империя, 64-й год. Судебный процесс «Королева против Хиклина» по обвинению в непристойности в печати. Это викторианская Великобритания, 1868 год.

А. Кузнецов — Это чрезвычайно важное дело, потому что оно прецедентное. А в английском праве, как мы все знаем, прецеденты играют колоссальную роль. Именно это дело стало образцовым. Оно и планировалось изначально как образцовое для рассмотрения исков о непристойности. Вот как? Какова методика? Как определяется, что пристойно, что не пристойно? Такой...

С. Бунтман — Посмотрим, если выберете. 4-й иск «Соединенные Штаты против книги, именуемой «Улисс», 1933-й.

А. Кузнецов — Так прямо сказано «A Book called «Ulysses». Да?

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — То есть то название дела.

С. Бунтман — Да. 5-й судебный процесс — «Королева опять... Королева вот...

А. Кузнецов — Великобритания.

С. Бунтман — Но уже другая королева.

А. Кузнецов — Нынешняя, ныне действующая.

С. Бунтман — Ныне действующая королева. Дай Бог ей здоровья.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Против издательства «Penguin Books» в связи с публикацией романа «Любовник леди Чэттерли», Великобритания, 1960-й.

А. Кузнецов — Причем надо сказать, это 2-й процесс по этой книге. Это тот процесс, который разрешит ее публикацию. 1-й, который запретит...

С. Бунтман — А это хороший процесс.

А. Кузнецов — Это... Это...

С. Бунтман — Хороший процесс.

А. Кузнецов — ... оптимистический. Да.

С. Бунтман — Оптимистический процесс. Так что выбирайте. Должно быть уже все... Голосование должно быть на странице, на сайте «Эха». Голосуйте. Решайте. А мы пойдем вам на встречу.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Как всегда. Ну, что ж? Друзья мои, прощаемся до следующего воскресенья. Всего вам доброго! Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман, Светлана Ростовцева — звукорежиссер. И до свидания!

А. Кузнецов — Всего хорошего!