Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Всем добрый день! Светлана Ростовцева, Алексей Кузнецов.

Алексей Кузнецов — Добрый день!

С. Бунтман — Сергей Бунтман. Еще один Алексей Кузнеццов.

А. Кузнецов — Да, еще один, даже два.

С. Бунтман — Еще даже два?

А. Кузнецов — Ну, правда второй будет не Алексей, но у нас сегодня будет три Кузнецовых. Один в студии и о двух будем говорить.

С. Бунтман — Да, вот, вы выбрали, конечно, вот и я думаю, что потирая руки вы ждете, когда Кузнецов будет судить Кузнецова.

А. Кузнецов — Правда выбрали очень небольшим перевесом. Там порядка 10 голосов от второго места.

С. Бунтман — Да. А кто второй у нас там был?

А. Кузнецов — А второй у нас, ой, второй у нас древнеримский...

С. Бунтман — Да, про закон о роскоши.

А. Кузнецов — ...сенатор, да, который нарушил закон о роскоши.

С. Бунтман — Ну, у нас через некоторое время...

А. Кузнецов — Обязательно.

С. Бунтман — ... у нас пойдет обязательно повторным голосованием. У нас сегодня будут повторные голосования, но вот то, что у нас выходило на хорошие вторые места за последнее время.

А. Кузнецов — Да, да. И где-то в конце июня мы вернемся вот к этому делу, к закону о роскоши.

С. Бунтман — Да, вернемся.

А. Кузнецов — Так что его предложим обязательно.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Вот. Ну, а сегодня у нас депутат 2-й Государственной Думы Алексей Федотович Кузнецов, который удостоился такого упоминания о себе. Упоминание это принадлежит Александру Федоровичу Трепову, сыну того Федора Федоровича Трепова, в которого стреляла Вера Засулич. Дело, о котором мы рассказывали. Вот Александр Федорович — известный государственный деятель, член Государственного совета, впоследствии уже после вот этих слов будет министром путей сообщения, одним из ключевых министров во время Первой мировой войны. И вот как он сказал: «А мало ли негодяев выбирали в Государственную Думу: от Кузнецова, главы громил, до какого-то вора свиней по деревням. Ох, уж это выборное начало. Все горе от него».

С. Бунтман — Ага.

А. Кузнецов — Ну, с политическими взглядами...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — ... семьи Треповых, я скажу даже больше, чем просто Александра Федоровича все более-менее понятно.

С. Бунтман — Выходит за рамки семьи Треповых эти взгляды.

А. Кузнецов — Безусловно, да. Безусловно. И вот собственно говоря, почему же этот депутат, совершенно как депутат незаметный, каким образом он удостоился вот такой вот фразы. Значит, ну, во-первых, надо напомнить, что такое 2-я Государственная Дума. Она, на мой взгляд, спорное, конечно, утверждение, но по своему личному составу она наименее яркая из 4-х дореволюционных Государственных Дум. И связано это с обстоятельствами безвременной кончины, точнее преждевременной кончины 1-й Государственной Думы, которая была распущена после сравнительно непродолжительной своей работы. И вот в ней было довольно много ярких депутатов, некоторые из них потом опять появятся уже в составе 3-й и 4-й Госдумы. И тогда группа депутатов в знак протеста против вот этого роспуска уедет в город Выборг. Там подпишет воззвание Выборгское, за которые они будут приговорены к символическим достаточно срокам тюремного заключения, там порядка 3 месяцев, но главное ради чего все это властью затевалось, им будет запрещено временно избираться на вот выборные должности.

С. Бунтман — Ну, вот в этот момент учли уроки французской революции, когда там, правда, сословия целые...

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — ...образуют свое собрание.

А. Кузнецов — Это правда. Да.

С. Бунтман — Вот.

А. Кузнецов — Но дело в том, что как это часто бывает с властью с любой, причем не только с российской, недоучли того, что на самом деле 1-я Дума получилась такой неслучайно, а действительно настроения в обществе были соответствующие.

С. Бунтман — Конечно, конечно.

А. Кузнецов — Не будем забывать это все-таки революция. В самом разгаре выбирали 1-ю Думу в 6-м году, значит, 2-ю соответственно зимой 7-го года. И публика проголосовала второй раз примерно так же. И опять получилась весьма левая Дума, где будет достаточно много и социал-демократов, и эсеров, и народных социалистов. То есть Дума с таким мощным левым крылом. При этом надо заметить, что и среди кадетов были люди достаточно тоже таких левых около социалистических взглядов. И вот что напишет по этому поводу очень известный в свое время публицист и писатель, автор таких, на мой взгляд, очень второсортных исторических романов, Александр Иванович Красницкий, известный... У него было очень много псевдонимов, но основной, под которым он в основном подписывался, — это Александр Лавров. И вот этот Лавров пишет: «Крайние лѣвые, до „эн-эсовъ“, — народных социалистов, — включительно, явились въ думу, чтобы обратить ее въ орудiе своихъ замысловъ, подготовить путемъ ея переходъ къ совершенно иному строю. Имъ дума не дорога, разгонятъ ее — будетъ третья, которую они такъ же будутъ эксплуатировать, какъ вторую и первую. Трудовики и крестьянскiй союзъ слишкомъ невѣжественны, чтобы думать о всенародномъ дѣлѣ: они стремятся только при посредствѣ думы урвать, что можно, и дальше хоть трава не расти». Ну, мнение достаточно такое пристрастное. Хотя вот на счет «невежественны». Вот есть статистические данные по образованию депутатов 2-й Думы. Высшее образование у 3 процентов.

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — Это выше, чем в среднем по стране, где высшее образование было на тот момент менее 1 процента населения. Ну, это все-таки парламент. Да? Здесь могла бы сконцентрироваться все-таки образованная часть общества. Среднее законченное образование у 21 процента.

С. Бунтман — Нормально.

А. Кузнецов — То есть у пятой части.

С. Бунтман — Это нормально.

А. Кузнецов — Да. Низшее — 32, домашнее — 8. То есть 40 процентов людей с образованием очень, очень посредственным.

С. Бунтман — А домашнее образование мы можем...

А. Кузнецов — Ну, да, его не понятно как считать.

С. Бунтман — ... достаточно высоко поставить.

А. Кузнецов — Конечно.

С. Бунтман — При желании домашнее образование, кто получал?

А. Кузнецов — Конечно. И 1 процент неграмотных. То есть 5 депутатов вообще просто не умели ни читать, ни писать.

С. Бунтман — Ну, это вообще интересно, потому что как нам рассказывал автор книги об английском парламенте. Она рассказала, и депутатам в том числе нашим российским, что такое первое чтение. Это как раз для этих членов парламента. Первое чтение они должны...

А. Кузнецов — Чтобы они послушали, да?

С. Бунтман — ... послушать, все-таки, что собой представляет документ. И почему это чтение именно. Потому, что на слух должно быть. Не все умели читать.

А. Кузнецов — Вот, и напомним, что по избирательному закону, первому избирательному закону, он будет изменен соответственно после роспуска 2-й Государственной Думы, избирали по четырем куриям. И в результате в Государственной Думе, вот в этой 2-й, был достаточно широко представлен, ну, скажем так, демократический элемент. Значит, из 509 депутатов 169 крестьян, 32 рабочих и дальше идут люди различных профессий. Тут есть и чиновники, есть и преподаватели, есть журналисты. Очень обильно представлена адвокатура: 33 адвоката в Думе. В том числе такие яркие как Маклаков и Гессен. 17 коммерсантов. 57 всего на всего дворян, помещиков, землевладельцев. Самый знаменитый из них Пуришкевич. Как раз со 2-й Думы начинается его такая всероссийская известность. Всего 6 промышленников. И вот такая Дума естественно точно так же, как и первая с правительством достаточно жестко бодается в первую очередь по крестьянскому вопросу. По вопросу о карательной политике правительства. Надо сказать, Дума несколько раз будет рассматривать там условия содержания в тюрьмах и так далее, и так далее, и так далее. И вот в состав этой Думы от Тверской губернии, от которой было избрано всего 7 депутатов, был избран вот этот самый Анатолий Федотович, простите, Алексей Федотович Кузнецов. Он молодой...

С. Бунтман — Захотелось откреститься от него, да?

А. Кузнецов — Захотелось.

С. Бунтман — Ну, понятно.

А. Кузнецов — Захотелось. Он молодой совсем человек. Ему в момент избрания в Думу всего 28 лет. У него начальное образование. Он закончил некую земскую школу. Он кузнец. Видимо, потомственный. Скорее всего фамилию...

С. Бунтман — От того и фамилия.

А. Кузнецов — Да. Фамилию получил, видимо, его отец или дед точно так же как вот моя фамилия, скажем, это хорошо известно, ее первым получил мой прадед, который вообще был по фамилии Павлов, но во время службы в армии перед Первой мировой войной слишком много в роте оказалось Павловых. И его благородие принял командирское решение. «Ты, — говорит, — кто? Кузнец? Будешь Кузнецов». А он действительно был деревенским кузнецом, мой прадед. И вот этот самый, значит, депутат, он был эсером. Трудно сказать был ли он членом партии, но он, по крайней мере, официально в Думе входит в состав эсеровской фракции. И, видимо, он имел уже кое-какие конфликты с полицией, непонятно только за политическую деятельность или за бытовые прегрешения, к которым он, как выяснилось, был весьма склонен. Но он достаточно, так сказать, уверенно проходит в Думу. И он известным человеком становиться у себя на родине, что сыграет определенную роль вот в том деле, о котором сегодня пойдет речь. И он в Думе тих. Вот в статье Лаврова, которую я уже вот начал цитировать, здесь приводится такой эпизод, описывается: «Въ одно изъ недавнихъ думскихъ засѣданiи на думской трибунѣ появился «оцiалъ-революцiонеръ» отъ Тверской губернiи господин Кузнецовъ и самымъ непристойнымъ образомъ принялся разносить дѣлавшихъ сообщенiе министровъ. Предсѣдатель нѣсколько разъ останавливалъ его, и еле-еле удалось «заткнуть фонтанъ» площаднаго краснорѣчiя разошедшагося «соцiалъ-революцiонера отъ Тверской губернии». Вы знаете, похоже, что напраслину возвели на депутата. Я просмотрел стенографические отчеты, они опубликованы, всех 53-х заседаний Думы.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Депутат Кузнецов там вообще не фигурирует. Причем, ну, скажем так, если бы он выступил с одной репликой, я мог бы это пропустить. Там достаточно удобно сделано, там фамилии тех, кто начинает выступать они выделены жирным шрифтом, поэтому просматривать достаточно легко. Но тут-то описывается, что его председательствующий несколько раз прерывал, то есть эта фамилия много...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Видимо, да. И фамилия много раз должна была быть пропечатана. Я не мог ее пропустить. Правда, полтора заседания Думы были закрытыми.

С. Бунтман — Ну, может... А может, это самое, доклады министров. Может быть, нет?

А. Кузнецов — Нет, нет. Доклады министров практически на каждом втором или их товарищей заместителей практически на каждом втором заседании Думы.

С. Бунтман — Интересно, что же это такое?

А. Кузнецов — И более того по времени не подходит.

С. Бунтман — ... Лавров. Что же это?

А. Кузнецов — Лавров-то пишет здесь, что недавно. А эта статья написана в мае месяце. А предыдущее закрытое заседание было, по-моему, в марте. То есть не получается. Вот похоже, что наклепали. Могли его перепутать, и такое случалось с ним, с его однофамильцем. Дело в том, что в Думе было два Кузнецовых. Второй... Правда, здесь совершенно определенно говориться, что от Тверской губернии и что социалист-революционер. Второй был от Симбирской губернии и был он социал-демократом, меньшевик. И звали его Александр Африканович. Был он из купцов. Довольно редкая ситуация, — да? — вот в социал-демократической партии выходцев из купеческого сословия, причем я посмотрел там по истории Симбирской губернии, действительно крупный, достаточно, торговый дом «Кузнецов и сыновья». Вот. Ну, трудно сказать, видимо, вот такой, так сказать, не типичный случай.

С. Бунтман — Это мода была помогать этим всем, да.

А. Кузнецов — Да. Нет, ну, можно конечно вспомнить о симпатии Саввы Морозова к революции.

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Все бывало, безусловно. Я встретил одно выступление вот этого второго Александра Кузнецова в Думе действительно в мае месяце. Но он говорит корректно. Это образованный человек. У него высшее образование. Причем он закончил университет в Германии. Он в своем выступлении цитирует, ну, трудно сказать с каким акцентом, но он по-немецки цитирует Гете. И он выступает, ну, достаточно жестко по отношению к власти, но очень корректно и председательствующий его ни разу не прерывал.

С. Бунтман — Значит...

А. Кузнецов — Похоже, что напраслину возвели.

С. Бунтман — ... недосмотрел, недослышал...

А. Кузнецов — Недослышал Лавров, какими-то слухами, видимо, воспользовался.

С. Бунтман — Перепутал Кузнецовых.

А. Кузнецов — Может быть, перепутал Кузнецовых

С. Бунтман — ... тот, не тот. Соединилось все в голове.

А. Кузнецов — Или это было на самом деле в кулуарах. Но тогда председательствующий не мог его прерывать. С чего бы? Если это было не на заседании.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Одним словом, что называется, оставим Лаврова в подозрении.

С. Бунтман — Да, оставим.

А. Кузнецов — Да. Но дальше он описывает ситуацию, которая, безусловно, имела место. И вот как он ее описывает... А вообще, у Лаврова, судя по всему, были достаточно обширные знакомства среди думских депутатов, потому что вот он дальше упоминает свой разговор с одним из них, такой достаточно доверительный. «Прошло дня два-три и газеты сообщили о слѣдующемъ происшествiи. Около 3-хъ часовъ ночи на 19 мая членъ государственной думы Алексѣй Федоровичъ, — так два раза в тексте, на самом деле он Федотович, это опять же к вопросу о добросовестности, — и сотрудникъ газеты „Русь“ Василiй Павловичъ Ликинъ, проходя въ нетрезвомъ видѣ мимо ресторана „Яръ“, по Большому проспекту, остановились противъ постовыхъ городовыхъ Кришталя и Кандаулова. Депутатъ Кузнецовъ сталъ съ тротуара отправлять естественную надобность и приговаривалъ: „Пусть городовые посмотрятъ“». То есть ему не просто приспичило. Да? Он решил, так сказать, добавить, этому делу придать такую назидательную окраску. Да? «Затѣмъ, депутатъ Кузнецовъ, продолжая свои неприличныя дѣйствiя, сталъ кричать и ругаться площадною бранью, крича: «Ишь, алкоголики, не хотятъ и посмотреть!» Городовые подошли къ безобразникамъ и попросили ихъ идти своей дорогой, но депутатъ Кузнецовъ продолжалъ ругаться и спорить съ городовыми. Въ это время проезжалъ мимо младшiй помощникъ пристава, который, услыхавъ брань, остановился узнать, въ чемъ дѣло, послѣ чего распорядился отправить неизвѣстныхъ, то есть Кузнецова и Ликина, въ участокъ для выясненiя личности. По доставленiи въ участокъ «народный представитель» и тамъ велъ себя вызывающе, кричалъ и сначала не желалъ назвать себя. «Я выше всякой полицiи и съ полицiей разговаривать не желаю! И вашимъ требованiямъ, вашему произволу не подчиняюсь!» — говорилъ Кузнецовъ. Тогда полицейскiй офицеръ предложиль обыскать Кузнецова, но послѣднiй не допустилъ этого и предъявилъ билетъ члена государственной думы за № 66-мъ, выданный на имя Алексѣя Федоровича, — опять же,— Кузнецова. Послѣ этого задержанные за безобразiя на улицѣ депутатъ Кузнецовъ и сотрудникъ газеты «Русь» Ликинъ были отпущены, но полицiя ихъ привлекаетъ къ отвѣтственности за искорбленiе городовыхъ и за нарушенiе тишины на улицѣ. Это и былъ тотъ самый Кузнецовъ, который скандалилъ въ думѣ, ругая генералъ-губернаторовъ и увѣряя, при общемъ хохотѣ, будто министры его, Кузнецова, ужасно боятся. Этотъ же Кузнецовъ на Пасхѣ, говоритъ «Свѣтъ», — «Свет» — это издание, — въ городе Торжкѣ, — он из Торжокского уезда, — валялся пьяный на улицѣ, а затѣмъ имѣлъ дерзость опровергать газетныя по этому поводу сообщенiя, объясняя все «интригами». Соцiалъ-революцiонеръ изъ Тверской губернiи, конечно, поспѣшилъ выступить съ опроверженiемъ. Въ своемъ опроверженiи онъ выставилъ себя бѣдной овечкой, угнетенной невинностью, но одновременно съ его опроверженiемь въ «Руси», печатающей все, что попадетъ подъ руку, въ «Биржевыхъ Вѣдомостяхъ» появилась такая замѣтка о разговорѣ въ кулуарахъ думы: «Много говорилось о членѣ думы Кузнецовѣ, который, вмѣстѣ съ однимъ изъ сотрудниковъ „Руси“, оба въ нетрезвомъ состоянiи, неприлично вели себя на улицѣ и угодили въ участокъ».

С. Бунтман — Ну, вот...

А. Кузнецов — Да. «— Правда ли? — спросилъ я одного изъ лидеровъ эсеровской фракции, доктора Горбунова.

— Къ сожалѣнiю, правда.

— Что-же вы думаете сдѣлать?

— Мы вынесемъ постановленiе объ исключенiи его изъ фракцiи.

— И все?

— Больше мы ничего сдѣлать не можемъ. Это — очень прискорбная исторiя. Лишнее оружiе въ рукахъ враговъ думы.

— Да, лишнее, но, вѣдь, въ семьѣ не безъ урода. На выстрѣль-бы только не подпускать такихъ „тверскихъ социлистовъ“ къ Таврическому дворцу; совсѣмъ имъ тамъ не мѣсто», — конец цитаты.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Я прошу прощения за длинную цитату, но она того стоит.

С. Бунтман — Веселая история. Да.

А. Кузнецов — Собственно, вот он голос времени. Правда, до исключения...

С. Бунтман — Спрашивают: «Был ли иммунитет?». Вот что с иммунитетом?

А. Кузнецов — Конечно, конечно.

С. Бунтман — Да?

А. Кузнецов — Почему его и отпустили. Обязательно был иммунитет. И до исключения дело не дошло, потому что Кузнецов, поняв, видимо, что дело пахнет действительно керосином, он собственноручно написал заявление о выходе из фракции. А через некоторое время, буквально через пару дней и о сложении с себя депутатских полномочий. В «Википедии» в статье, есть о нем статья в «Википедии», говориться, что он выступал в Думе по делу о правительственном запросе на арест 55-ти депутатов Думы. Вот это точно путаница. Это, видимо, Александр Африканович Кузнецов, потому что это представление Столыпин сделал на предпоследнем заседании Думы, 52-м заседании. Собственно после отказа она и будет распущена 3 июня. В это время Кузнецова Алексея уже в Думе не было. Это просто не мог он быть. Да, то есть вот эти две фамилии. И чтобы закончить с путаницей Кузнецовых, я залез на замечательный совершенно сайт «starosti.ru», который, в том числе широко его рекламирует наша радиостанция. «Московские старости», помните замечательную передачу, да?

С. Бунтман — Да, с Сокуренко. Она и есть.

А. Кузнецов — Вот. И я залезаю и нахожу. А известно, что через некоторое время Алексей Кузнецов был задержан, как написано в одном источнике за пьяный дебош и на два года посажен в тюрьму. Ну, это уже после того как. Примерно через год, то есть в 8-м году. Я нахожу статью. «Симбирск, 22 апреля 8-го года. Судебной палатой депутата второй Думы Кузнецов за оскорбление Величества, за агитацию среди населения и стражников перед отъездом в думу и за помещение в „Симбирских Вестях“ противоправительственных статей, на основании статей 103 и 129, приговорен к двум годам крепости. Редактор „Вестей“ Колосов — на год в крепость». Вот, я думаю, вот он наш.

С. Бунтман — Нет, это...

А. Кузнецов — Думаю, поклеп возвели, думаю, так сказать, пишут, что вот он за пьяный дебош, а он на самом деле продолжил политическую деятельность.

С. Бунтман — Нет, ну, это, наверное, Африканович.

А. Кузнецов — А это Африканович. И я это понял, когда увидел, что второй Кузнецов от Симбирска. И что он действительно...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Он профессиональный журналист. И он работал в этих самых «Вестях» до того, как стал депутатом Думы. Значит, видимо, когда Думу разогнали, он вернулся к этой работе и вот за это. Но почему я попался? «За оскорбление Величества». А дело в том, что Кузнецов Алексей во время пьяного дебоша в Торжке надел на голову одному из соседей портрет государя-императора.

С. Бунтман — Ай-яй-яй.

А. Кузнецов — Да. Он устроил дебош. Этот дебош описан. Ему... Сидел пил, напился. Ему показалось, что на него неуважительно смотрят. Он начал всех ругать. Говорить о том: «Знаете ли вы, с кем имеете дело?». После чего снял, значит, портрет и приступил к оскорблению действиями.

С. Бунтман — Какой-то трактир...

А. Кузнецов — Да, я-то и решил, что когда иммунитет с него сняли, ему припаяли вот это оскорбление Величества. Значит, вот смотрите, в одном и том же году, все 100 процентов депутатов Кузнецовых садятся на два года. Да, вот бывают такие совпадения с нашей фамилией. Вот. На самом деле Алексей Федотович попытался, скажем так, начать новую жизнь. Он не стал возвращаться в деревню. Точнее, он в нее вернулся, но там его как-то не ласково приняли. Видимо: «Мы тебя зачем в Думу посылали? — да? — Чтобы ты там дебоширил что ли?» Я думаю, ему что-то в этом роде сказали. И он попытался остаться в Петербурге, где пытался заниматься всякими предприятиями. В частности, пытался наладить, значит, торговлю сушеными грибами. Но прогорел, не получилось у него. И, в конечном итоге, после перерыва расскажем главную часть этой истории.

С. Бунтман — Да. Депутат Алексей Кузнецов.

**********

С. Бунтман — Ну, что же? Скоро дело Алексей Кузнецова станет не таким юмористическим.

А. Кузнецов — Совсем.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Совсем.

С. Бунтман — Вот тут написали: «Пока довольно...» Пока да.

А. Кузнецов — Пока да.

С. Бунтман — Пока все довольно весело.

А. Кузнецов — Пока да. Пока мы видим довольно просто дебошира, который явно совершенно оказался не на своем месте. Хотя оно ему очень понравилось, видимо. Прошу прощения. Ну, вот дальше он попадает уже за, видимо, серьезный дебош. Ну, и кроме того, если это произошло в Петербурге, я имею в виду его посадку 8-го года, то я думаю, что у петербургской полиции просто накопились к нему вопросы, скажем так, по старой памяти. И в результате он получил достаточно серьезное наказание. Но там в камере... А судя по всему в тюрьме он пользовался большой популярностью как депутат. Плюс наверняка там всякие байки рассказывал, разумеется. Он сидит все два года с крупным таким достаточно, так сказать, уголовником, медвежатником, специалистом по сейфам, Яном Петерсом, по кличке «Страус». И вот этот самый Страус через некоторое время встретит его уже после того как у обоих... Точнее, Страус, по-моему, бежал, а Кузнецов отсидел. И вот они встретятся на улице, и Петерс его пригласит в свою шайку, потому что ему нужен человек для заговаривания зубов. И дальше они начинают работать. Значит, за короткий срок ограблены три магазина. Причем полиция понимает, что это дело рук похоже одной и той же бригады, потому что виртуозно совершенно придумываются способы для проникновения во внутрь. Вот не банально. В одном случае, потолок разобрали. Точнее, ну, с верхнего этажа разобрали пол, проникли в магазин среди ночи. В другом случае вообще непонятно, как вошли и вышли, настолько чисто все было сделано. И за дело берется сам начальник Петербургской сыскной полиции. Человек достаточно, можно сказать, легендарный. Это Владимир Филиппов. Такой вот профессионал сыска. Менее знаменитый может быть, чем Путилин, скажем, но это вот именно, что называется, такая полицейская ищейка от Бога. Он в 15-м году уйдет вместе за своим начальником Джунковским в отставку. А Джунковского отправят, потому что он будет слишком подробно рассказывать о художествах Распутина, и вот, так сказать, не найдут ничего лучше, как во время войны, значит, поменять полицейское начальство таким образом. Так вот и неизвестно сколько бы все это дело продолжалось, но в конце концов они замахнулись на слишком серьезную цель. Они ограбили Строгановский дворец. Ни много, ни мало.

С. Бунтман — Опа!

А. Кузнецов — Да. В это время во дворце уже достаточно долгое время шли совершенно бесконечные ремонтные работы. Поэтому все время бригады мастеровых утром приходили, вечером уходили. Ну, естественно была стража. Сам граф Строганов к этому времени уже много, много лет жил за границей, но периодически интересовался, что там происходит. Управляющий его сидел там. У него там был такой трехкомнатный офис. Вот именно в этот офис и залезли. Не взяли ничего из художественных ценностей, которыми Строгановский дворец был буквально напичкан. Искали только процентные бумаги и деньги. Взяли на приличную сумму — на 22 тысячи процентных бумаг. И некоторое количество денег. Опять было непонятно, каким образом проникли. Начинают раскручивать это дело, и попадается доносчик, можно сказать. Там напротив, видимо, кальвинистская церковь, голландская, как было сказано. И вот сторож голландец сказал: «А вот я вчера видел, меня удивило, что русский сторож там целый час, вокруг него люди ходят, а он целый час с каким-то господином разговаривает, не за чем не следит». Взялись за сторожа: «Что за господин?» «Да, вот, приходил какой-то человек. Значит, он купец. Вот он приехал, значит, в командировку, ну, по своим делам сюда коммерческим. Ну, вот он любит искусство. Вот хотел посмотреть на дворец. Вот, так сказать, я ему сказал, что вот, к сожалению, ремонт идет. А он мне целый час начал рассказывать о Строгановых, о том, как вот на Урале они начинали, об этой строгановской империи, о Ермаке. Да так здорово рассказывал. Я заслушался».

С. Бунтман — Понятно.

А. Кузнецов — Понятно, да. Значит, теперь остается выяснить кто за это время проник. И в процессе разговора с рабочими выясняется, что вот совсем недавно, буквально накануне ограбления уволился один из бригады паркетчиков. А бригады были все земляческие. Из одной местности мужики сколачивали бригаду и отправлялись, значит, в город на заработки. И вот, значит, один из бригады тверских паркетчиков вроде и заработал немного, всего 10 рублей, но уволился. Сказал, что ему домой надо. И попросил... Оставил инструмент для передачи. Причем такой достаточно дорогостоящий, какую-то мощную струбцину он оставил. «Вот, — говорит, — за ней придут и, значит, вы отдайте тогда». Да? И уехал. Начали искать этого самого человека. Начали искать в районе вокзала. И действительно в районе Московского вокзала, на Лиговке в ночлежке обнаружили его. Начали его допрашивать, и он говорит: «Да, действительно...» А, да, и при нем нашли 50 рублей. А он только 10 заработал. Ему при дележе выдали эти деньги. «Откуда у тебя такие деньги?» — «Да, вот, так получилось. Я шел по улице, никого не трогал. Встретил знакомого. Он, значит, дал мне денег и попросил вот оставить для его товарища струбцину. Вот, дескать, он ее придет заберет. Я бы никогда с этим связываться не стал. Там я почувствовал, что-то здесь странное. Деньги большие дали. Ну, уж больно знаменитый человек. Да и земляк мой. Да, вот такого человека я не мог...» — «А кто?» — «А это вот наш, значит, бывший депутат, вот Алексей Федотович». Определили, кто. Стало понятно. Тем более, что по приметам и по фотографической карточке, когда ее показали дворник тут же опознал. «Да, вот этот человек со мной час вечером разговаривал. А потом в 6 утра на следующий день пришел, говорит, не спиться, там пьяные шумят в номере плохая гостиница, значит, в соседнем номере шумят, я решил вот выйти проветриться. И еще час рассказывал байки». Понятно, они вошли первый раз, когда ему, сторожу, заговаривал Кузнецов зубы. И вышли, когда он второй раз ему заговаривал зубы. Почему утро? Пошли на работу как раз мастеровые и проще было проскользнуть, выйти из дворца. Да? Дальше начали искать. Но Кузнецов и Петерс как в воду канули. Причем, уже было ясно, что Петерс, потому что связались с тюрьмой, выяснили, с кем сидел, с кем дружил. Дальнейшее было дело техники. Тем временем, ну, классическая полицейская работа, очень добросовестная. Во всех скупках начали смотреть, не всплывут ли где процентные бумаги. Они начали всплывать. И довольно быстро стало понятно, что их продажа, причем по половинной цене, ведется в одной греческой кофейне. Значит, там собирались греки. Вот туда пришел человек, сказал: «Ребята, я в Грецию еду, домой». А как раз в это время идет Балканская война. «Я еду домой в Грецию. Срочно нужны деньги для товарищей на оружие и так далее. Вот поэтому продаю так дешево. Купите у меня эти процентные бумаги». Установили наблюдение и на третьи сутки наблюдения, значит, приплыла рыбка в сети. Было задержано в общей сложности 13 человек, принадлежащих к этой шайке. Ну, там и скупщики краденного пошли по этому же делу и всякая прочая мелочь. И дальше состоялся суд. С судом тоже не очень понятно. Значит, во всех интернет-источниках упоминается о том, что суд состоялся 4 апреля 14-го года. Это уже... Судя по всему, первоисточником этой даты является известный питерский историк Лев Лурье. Который снял документальный фильм в серии... Помните была серия «Преступления в стиле модерн»? Вот такая документальная, но обыгранная, что называется, очень неплохо. И вот он там как раз и называет эту дату. Но дело в том, что я опять же порылся в электронных версиях газет того времени. И вот что я нашел в газете «Новое время». Суворенская газета, весьма консервативная, но достаточно добросовестная и профессиональная в том, что касается фактов. Да? И вот что пишет эта газета в номере от 13-го по старому стилю или от 26-го, соответственно по-новому, октября 13-го года. То есть на полгода раньше. «По делу об ограблении строгановского дворца приговорены к лишению прав и заключены в арестантские отделения бывший депутат Кузнецов, Страус и Тимачев на 5 с половиной лет, остальные на сроки от 4 с половиной до 1 года и 2 месяцев». Лурье называет другие сроки. Кузнецов по его версии получил 6 лет. Страус 5 лет. Значит, похоже, что, видимо, тот суд, который состоялся в апреле 14-го года — это, видимо, был пересуд. Причем, судя по тому, что Кузнецову увеличили наказание, похоже, что это была кассация прокурорская. Видимо, обвинение пыталось опротестовать приговор, возможно как чрезмерно мягкий. И суд решил, что Кузнецову следует набросить. Почему он получил больше, чем Страус? Казалось бы, тот профессиональный уголовник — да? — много раз судимый. И мне кажется...

С. Бунтман — Был побег у него...

А. Кузнецов — И побег. И мне кажется, что очевидно, что он организатор этого дела. Я не знаю. Дело в том, что никаких материалов суда нет. Не упоминает об этом деле никто, насколько я посмотрел, никто из известных мемуаристов того времени. У Анатолия Федоровича Кони, я специально посмотрел, вообще нигде не упоминается этот суд. И кстати, ничего неизвестно о дальнейшей судьбе этих людей. Лурье высказал такое предположение, правда совершенно четко оговорившись, что это безусловно предположение, что скорее всего их освободила амнистия 17-го года. Ну, наверное, они попали в число вот этих «птенцов Керенского», потому что амнистия была практически всеобщая. Просто опустели тюрьмы и каторги. Вот, если они дожили до 17-го года, они, конечно, вышли на свободу. И вот Лурье говорит Кузнецов мог организовать комбед, а, значит, Петерс мог пойти в латышские стрелки. Ну, представить себе медвежатника в латышских стрелках...

С. Бунтман — Ой-ей-ей! Нет.

А. Кузнецов — Трудновато. Трудновато.

С. Бунтман — Ну, это скорее, скорее такой...

А. Кузнецов — Да, это конечно, так сказать...

С. Бунтман — Это образ.

А. Кузнецов — Образ, безусловно. Интересно, что теряются следы и Александра Африкановича Кузнецова. Он, видимо, отсидел свои два года за оскорбление Величества и прочие прегрешения. Последние упоминания о нем, которые я встретил, он мелькает у себя на своей малой родине, в Поволжье он мелькает в 18-м году. Он один из членов КомУЧа (Комитета Учредительного собрания). Он меньшевик, да. Поэтому это вполне логично.

С. Бунтман — Он в КомУЧе был?

А. Кузнецов — Да, он был в КомУЧе. И больше о нем никаких сведений нет. Во всех словарях дается дата смерти после 18-го года. То есть никаких...

С. Бунтман — Ну, то есть после последнего упоминания.

А. Кузнецов — А что там было? Пришли ли колчаковцы, и ему от них перепало. Или пришла советская власть и припомнила ему его КомУЧеские? Или пересидел, спрятался, тихо дожил, тоже всякое может быть. Хотя для человека с его темпераментом, судя по тому, что мы о нем знаем.

С. Бунтман — Вряд ли.

А. Кузнецов — Вряд ли, да. Должен был попасть в одну из чисток либо как бывший депутат Госдумы, либо как член КомУча, либо как меньшевик. В общем, не одно, так... С такой биографией...

С. Бунтман — Либо как журналист.

А. Кузнецов — Либо как журналист. Да.

С. Бунтман — Либо как купец.

А. Кузнецов — Да. С такой биографией, в общем, он не жилец, конечно. Хотя всякое...

С. Бунтман — Бывало.

А. Кузнецов — Всякие бывали, да, это правда.

С. Бунтман — Некоторые меньшевики у нас становились Генеральными прокурорами.

А. Кузнецов — Генеральными прокурорами...

С. Бунтман — Министрами иностранных дел.

А. Кузнецов — Министрами иностранных дел, да, и так далее. И их именем называли аудиторию в Московском государственном университете. Да, это правда. Это все, чтобы не томить, скажем, что это все один и тот же человек, правда...

С. Бунтман — Андрей Януарьевич.

А. Кузнецов — Андрей Януарьевич, да.

С. Бунтман — Тоже экзотическая...

А. Кузнецов — Вышинский.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Вот такая вот история.

С. Бунтман — Да. История, — да, — история поразительная, поучительная. И, ну, к сожалению, такая типичная.

А. Кузнецов — Да, и вот здесь пишет Дмитрий Мезенцев, что тема для какого-то водевиля, больно персонажи комичны. Ну, в общем, тема скорее не для водевиля, а для плутовского романа.

С. Бунтман — Это плутовской роман...

А. Кузнецов — Бывший депутат Госдумы, это совершенный Рокамболь.

С. Бунтман — Да. И человек, да, и человек научившийся. И действительно прав, кто там, Лавров писал, что только научиться чему-то, взять свое и уйти.

А. Кузнецов — Да. Взять свое и уйти.

С. Бунтман — Вот научился, научился... и думским препирательствам научился, и мог заговаривать зубы. Да? При этом был человек, наверное, и достаточно крупный, сильный, раз кузнец-то вообще-то.

А. Кузнецов — Вы знаете, есть только одна его фотография официальная, вот которая публиковалась при его, значит, зачислении во 2-ю Думу. Там, собственно говоря, только лицо, поэтому понять был ли он физически сильным... Ну, наверное, кузнец...

С. Бунтман — Ну, кузнец, да.

А. Кузнецов — Кузнец не может быть слабым человеком. Ну, такое волевое лицо достаточно. Видимо, сильный был действительно человек и по характеру тоже. Но вот дурь, — да? — дурь, которая из него буквально перла. Ну, человек действительно из грязи в князи. А с воспитанием и повадками, конечно, в грязи остался. И поэтому весь его кураж... Это же кураж все, да. Вот с полицейскими поцапаться.

С. Бунтман — Ну, да. Да.

А. Кузнецов — В Торжке там портрет государя-императора надеть на голову. Это все кураж, да. Это вот дурь такая.

С. Бунтман — Игорь замечательно пишет: «Вот что творилось при царизме».

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Это ж надо, депутата посадить.

А. Кузнецов — Вот что было в прежние годы, когда не было свободы, вспоминается.

С. Бунтман — Да. Хорошо. Мы с вами... У нас тоже повторники, тоже пересуд у нас будет, потому что мы вам предлагаем вторые места, которые недалеко отстали от первых.

А. Кузнецов — В основном недалеко, некоторые очень близко.

С. Бунтман — Да. Суд над Джоном Боллом, борцом за свободный труд. Это вот Англия, 1381 год. И все вот это...

А. Кузнецов — Восстание Уота Тайлера, да. Это известный проповедник и один из первых идеологов равенства.

С. Бунтман — Да, важная история очень. Суд над Анри Ландрю, серийным убийцей и брачным аферистом, Франция, 21-й год.

А. Кузнецов — Это знаменитый французский преступник. Я думаю, что он претендует во французской криминальной истории XX века на номер 1. Ну, по крайней мере, в тройку точно входит.

С. Бунтман — Да. Из уголовников.

А. Кузнецов — Из уголовников, конечно.

С. Бунтман — Да. Суд над комендантом Бухенвальда Карлом Кохом и его супругой, Германская империя. И вовсе не за то, за что б вы думали.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — 1945 год. Но еще при Рейхе.

А. Кузнецов — Еще при Рейхе, конечно.

С. Бунтман — Да. Суд над участниками попытки захвата самолета. «Ленинградское самолетное дело», Советский Союз, 70-й год.

А. Кузнецов — Это попытка такая с самого начала обреченная, попытка эмигрировать в Израиль. Это такое дело.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Это отказники.

С. Бунтман — И «фантомасы», которые у нас уступили «Семи Симеонам».

А. Кузнецов — Которые уступили, но, кстати говоря, там отрыв был небольшой. И это ростовское, одно из криминальных ростовских дел, которых очень густо было в Ростовской области, именно вот в 70-е годы. Принято считать, что знаменитый фильм «Грачи» по этому, на самом деле по другому делу.

С. Бунтман — На самом деле не так, да.

А. Кузнецов — Если выберете, да, то расскажем историю про «Грачей».

С. Бунтман — Да, это 74-й год. Все, голосование уже есть на сайте, можете...

А. Кузнецов — Да, оно идет, все в порядке.

С. Бунтман — Замечательно, да, идет. И все вопросы те. И все замечательно.

А. Кузнецов — И все вопросы те. И портрет Ландрю в одном месте, и портрет Эльзы Кох, в другом месте. Все в порядке.

С. Бунтман — Хорошо. Мы с вами, не забудьте, что вот до 22 июня у нас идут фрагменты дневников. И посмотрите, кстати говоря, и на сегодняшний, послушайте внимательно, потому что как человек совершенно по-другому выглядит, совсем не так, как его знают на экране. И в данном случае, это очень радостная история. Сейчас все услышите.

А. Кузнецов — Да. Всего доброго!