Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Ну, что же? Мы очередной процесс начинаем, и выбрали — кто бы сомневался? — выбрали Анжелу Дэвис.

Алексей Кузнецов — Наконец, с большим отрывом. Добрый день!

С. Бунтман — Да. Ну, это просто была так... В одни ворота. Просто она из другой лиги, Анжела Дэвис у нас. Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман. Ну, что же? Мы Вам предлагали суды над теми, кто защищает права женщин. Анжела Дэвис, всем известна «Свободу Анжеле Дэвис!». Под этот рефрен мы ложились спать, вставали, обедали, ужинали, завтракали.

А. Кузнецов — Я думаю, что она и выиграла, в общем, это соревнование именно потому, что значительная часть наших слушателей вспомнила вот этот детство, проведенное под лозунгом «Свободу Анжеле Дэвис!» Кто-то в комментариях написал: «Ну, какой же она борец за права женщин?» Вы знаете, это отчасти правильно потому, что на тот момент, когда состоялся вот этот процесс, еще борцом отдельно за права женщин она была. Но сейчас, конечно, и уже достаточно долгое время она может вполне считаться именно борцом за права женщин.

С. Бунтман — Да. Но у нас еще лучшая была борчиха такая...

А. Кузнецов — Винни Мандела.

С. Бунтман — Винни Мандела — это, конечно, еще тот фрукт у нас был. Ну, что же? Анжела Дэвис. Анжела Дэвис — действительно коммунистка. Но здесь не все так просто.

А. Кузнецов — Во-первых, не сразу и, скажем так, не сразу она стала таким символом коммунистического движения, потому что, по крайней мере, членом ЦК американской партии... Ну, американская компартия в то время, о котором мы говорим, 70-е годы — это уже не та американская компартия 30-х годов или там сразу послевоенного времени. Это достаточно небольшая, в политическом отношении уже достаточно маргинальная такая группа, состоявшая в значительной степени, ну, по крайней мере, руководство...

С. Бунтман — Из Гэса Холла и Анжелы Дэвис.

А. Кузнецов — Из Гэса Холла — да, — и Анжелы Дэвис. Это такие вот интеллектуальные фрики, можно так сказать, американские. Конечно, она уже не была серьезной политической силой. А вообще Анжела Дэвис — человек с достаточно характерным, как я себе представляю, для этого поколения вот таким левым интеллектуализмом. Она 44-го года рождения. Это, наверное, удивит многих из тех, кто в начале 70-х — да? — помнил вот эту «Свободу Анжеле Дэвис», она была совсем еще на тот момент молодая женщина.

С. Бунтман — Да, молодая. Ей еще 30 не было.

А. Кузнецов — Ей не было 30 лет. Совершенно верно. И к этому времени она успела стать, ну, в определенной степени то, что вот американцы называют self-made woman, потому что хотя она происходит из того, что у чернокожих американцев в то время считалось средним классом, но вот именно для афроамериканцев средний класс. А так она из небогатой достаточно семьи. Хотя там вот когда она стала старшеклассницей, отец ей купил машину, и это сделало ее предметом зависти в школе. Ну, опять-таки это Алабама. То есть это самый-самый центр классического юга.

С. Бунтман — Это сурово.

А. Кузнецов — И можно себе представить, что, конечно, девочки, которые учились там с ней в одном классе, были, наверное, как раз из совсем бедных семей. Да? Поэтому для них... Ведь в Америке машина — это вот уж точно не роскошь, а средство передвижения. И вряд ли это был какой-то дорогой автомобиль. Да? Но она всегда была, то, что мы сейчас называем, ботаником. Она всегда упорно училась. Она мечтала стать учительницей. Вот с этого начиналось ее такое представление о будущем. Но затем она уже в университетское время увлечется, и трудно было в это время не увлечься — это конец 50-х годов — вот самыми разными социальными теориями, которые бродят в американской и западноевропейской студенческой среде. И она становится... она на ранних курсах становится поклонницей Сартра и других экзистенциалистов...

С. Бунтман — Еще бы. Да.

А. Кузнецов — ... которые тоже в свое время очень мощно попадали под обаяние коммунистической идеи и собственно...

С. Бунтман — Ну, да. И даже в принципе ее и толкали в определенном направлении.

А. Кузнецов — Да, да. А затем она попадает вот уж точно под обаяние человека, конечно, совершенно незаурядного. Ее профессор в университете был сам Герберт Маркузе. Для студентов 60-х годов в Европе вот эти три «М» — Маркс, Мао, Маркузе — это, конечно, так сказать, целая эпоха. Это классический левый интеллектуал, очень мощный, насколько я понимаю, интеллектуал. И вот сама Анжела Дэвис в своей автобиографии будет писать о том колоссальном впечатлении, которое на нее окажет одна из книг Маркузе «Одномерный человек», речь в которой будет идти о том, что вопреки, в общем, прогнозам Маркса рабочий класс вместо того, чтобы развиться в главную политическую силу XX века, в значительной степени утратил свой революционный порыв. Это связано с переходом к обществу потребления. И Маркузе с разочарованием пишет о том, что на сегодняшний момент нет по сути вообще такого революционного класса. Потом, позже, в конце 60-х вот на волне парижской весны он на какое-то время увидит этот революционный класс в студенчестве. Но пока этого нет еще, потому что речь идет о начале 60-х. И Маркузе считает, что вот роль такого революционного запала должны взять на себя интеллектуалы-нонконформисты. Это единственные, кто остался. Это люди науки, люди творческих профессий. Вот собственно говоря, я хотел бы привести слова самой Анжелы Дэвис, как она уже, встав совсем взрослым человеком, оценивает вот то влияние, которое его книги, его лекции на нее оказали. У нее есть специальная такая статья «Наследие Маркузе», и вот, что она там пишет: «Не смотря на мою хроническую критику ностальгии — жалкой замены исторической памяти, я все же хотела бы поговорить о том, что я называю „полезной ностальгией“. Потому что я действительно скучаю о временах бесконечных философских споров об исторических деятелях революции, о спорах, в которых могли участвовать и студенты, и профессора, а также „органические интеллектуалы“ — рабочие и активисты. Вмешательство Маркузе как публичного интеллектуала стимулировало такие споры. Остался ли еще революционный потенциал у рабочего класса? Какую роль могут сыграть студенты? Наверное, именно поэтому я с такой любовью вспоминаю об этом сейчас — ведь так мало сегодня осталось людей, верящих в этот потенциал». Это написано уже в конце ХХ века.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — И вот этот порыв, вот эта такая, как она сама это оценивает, вот такая чистая, философская среда, в которой самые разные люди могли говорить о революции, о ее перспективах, она ее в значительной степени сформировала. И она начинает преподавательскую... по завершению университета начинает... Причем она поучилась и в Европе тоже. И она начинает преподавательскую... пытается начать преподавательскую деятельность в Калифорнийском университете, но поскольку к этому времени после окончания университета она успела вступить в компартию США пока еще вполне себе рядовым членом, то указанием губернатора Калифорнии, а это Рональд Рейган на тот момент...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... она отчислена из университета на основании вот всех тех антикоммунистических законов, которые в свое время были приняты.

С. Бунтман — О подрывной деятельности. Да.

А. Кузнецов — О подрывной деятельности, потом в Калифорнии есть локальные акты на этот счет. И Калифорния — штат весьма консервативный в политическом отношении. Вот у нее не получается. Потом, сразу забегая вперед, скажу, что вот после всей этой истории, которая основа нашего сегодняшнего рассказа, университет ее позовет, предложит ей зарплату в 2 раза большую, чем она могла бы получать, если тогда все обошлось, потому что она станет уже celebrity. Вот это для них важно. Но к ее чести надо сказать, что она на эту золотую рыбку не клюнет, и больше с этим университетом она не свяжется на то время. Вот. А дальше, собственно говоря, вот та история, с которой начнется вот эта «Свобода Анжеле Дэвис». Знаете, я поставил эксперимент. Поскольку среди людей, с которыми я работаю и общаюсь, немало людей старше меня, которые во вполне сознательном возрасте уже были в Советском Союзе в начале 70-х годов, я всем... причем это люди образованные. Да? Это не какие-то люди с улицы. Я задавал вопрос: «А вот за что, собственно говоря...»

С. Бунтман — В чем обвиняли.

А. Кузнецов — В чем обвиняли Анжелу Дэвис? Да. Почему свободу-то?

С. Бунтман — Что отвечали, интересно.

А. Кузнецов — И Вы знаете, ну, все, в общем, все помнили, кто такая Анжела Дэвис, и все вполне логично предполагали, что вот она оказалась в тюрьме как борец за права чернокожего населения и так далее. Видимо, вот подтвердите или опровергните, видимо, вот советская пропаганда именно этот образ и создавала.

С. Бунтман — Там было. Именно так и было, потому что всегда писалось: «Под надуманным предлогом там обвинение в уголовном преступлении, но на самом деле, конечно, преследует... там американская Фемида преследует Анжелу Дэвис за ее убеждения и за ее борьбу».

А. Кузнецов — Ну, Вы знаете, как? Сказать, что это совсем не так...

С. Бунтман — Нельзя.

А. Кузнецов — ... вот я бы сейчас не рискнул. Хотя к тому делу, о котором мы сейчас расскажем, она, безусловно, причастна. Ну, скажем так, были основания для обвинения ее по законам штата Калифорния во вполне себе уголовном преступлении. Тем более что история, с которой все это начинается, она действительно очень громкая. Значит, это дело так называемых соледадских братьев. Значит, а Соледад — это тюрьма. Собственно достаточно известное такое исправительное учреждение, в котором в основном содержатся люди с очень серьезными приговорами. То есть там в этой тюрьме 2 блока, они вот так и называются блоками особого режима с особой... Special security regime. Да? Значит, 3 человека, 3 чернокожих заключенных, значит, обвинялись в попытке нападения на полицейского. Значит, эти люди принадлежали к такой организации, которую мы один раз с Вами уже вспоминали в связи с делом Чарльза Мэнсона. Это организация «Черные пантеры». Надо напомнить, ну, тем, кто слушал передачу о Мэнсоне, о Мэнсоне я напомню, он рассчитывал замаскировать те преступления, которые совершили его подручные как раз под выходку вот чернокожих активистов, и всячески пытался имитировать стиль, присущий «Черным пантерам». Те же самые там надписи на стенах такие и так далее. Значит, это весьма, ну, я бы сказал, экстремистская организация, которая рождается вот в это чрезвычайно бурное время — середина 60-х годов, когда с одной стороны необычайный всплеск движения по борьбе за права чернокожего населения США. И в южных штатах это особенно, так сказать, со страшных накалом. Я думаю, что очень многим памятна вот эта знаменитая фотография, когда американские солдаты охраняют 2-х крошечных чернокожих детей, которые идут в школу, так сказать, только-только вот десегрегировано. А вокруг вот эта орущая совершенно, так сказать, с искаженными лицами белая толпа и вот эти два крошечных ребенка.

С. Бунтман — Но с другой стороны тогда негритянское население, когда говорили все, оно стало сопротивляться.

А. Кузнецов — Совершенно верно.

С. Бунтман — А с 68-го года после убийства Мартина Лютера Кинга...

А. Кузнецов — После убийства Мартина Лютера Кинга...

С. Бунтман — ... он звал к миру.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Он звал к солидарности. Он звал к мирному сосуществованию и в общей Америке. И вот, что с ним было.

А. Кузнецов — И вот, что с ним было. И он был не первых, хотя, безусловно, самым знаменитым чернокожим активистом, который пострадал за, так сказать, свой призыв к ненасильственной борьбе. Поэтому абсолютно естественно, что в недрах вот этого движения борцов за равные права с белыми вызревает такая вполне экстремистская организация, которая исходит из того, что не о чем разговаривать. Да?

С. Бунтман — Нет, мы должны себя защищать...

А. Кузнецов — Мы должны себя...

С. Бунтман — ... и быть агрессивными.

А. Кузнецов — Да, совершенно верно.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Напомню, что, в общем, по одной из версий именно «Черные пантеры» изобрели вот этот презрительный отзыв о полиции «pigs». Да?

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — То есть вот собственно говоря. Кстати говоря, сама Анжела Дэвис вспоминает, что еще совсем в ее юности там она неоднократно была свидетелем того, как на самом деле, значит, относились к чернокожему населению вот там в этих самых южных штатах...

С. Бунтман — Ну, еще бы. Алабама, извините.

А. Кузнецов — Алабаму. Она вспоминает, как они с подружками катались на машине и на шоссе встретили плачущую женщину-негритянку. И когда они спросили, что случилось, она сказала: «Вот там, так сказать, на меня набросились, изнасиловали несколько белых парней. Я обратилась в полицию, а они вместо того, чтобы искать преступников сделали то же самое и уехали». Да? И, видимо, это было не таким уж редким явлением. Так что то, что формируется такое определенное экстремистское крыло, в общем, это, наверное, предсказуемо. И вот соответственно эти трое ребят, эти трое во главе с человеком по фамилии Джексон, Джордж Джексон, значит, вот они, значит, оказываются в тюрьме. Причем Джексон в тюрьме находится уже к этому времени достаточно давно. Я встретил в одной из статей такой отзыв о нем. Вот, дескать, это там здоровяк, полжизни просидевший в тюрьме за уголовные преступления. Это, мягко говоря, очень неосторожное обращение с истиной. Значит, Джордж Джексон попал в тюрьму за одно преступление. Правда, оно действительно уголовное. Это был вооруженный налет, грабеж. Но это тоже вот особенность такая американского правосудия, для нас не очень понятная. В тех случаях когда, ну, преступления с одной стороны не самое тяжкое, но с другой стороны достаточно серьезное суд может вынести решение, в его случае приговор для нас звучит дико, от 1-го года до пожизненного. То есть имеется в виду, что срок минимальный 1 год, а дальше все будет зависеть от его поведения...

С. Бунтман — ... участия...

А. Кузнецов — От его поведения в тюрьме, того, насколько там, так сказать, все наблюдающие службы будут говорить о том, насколько он, как говорится, встал на путь истинный...

С. Бунтман — То есть тюрьмой, тюремным заключением проверятся...

А. Кузнецов — Совершенно верно.

С. Бунтман — ... искренность раскаяния, непричастность к каким-то агрессивным действиям и...

А. Кузнецов — Да, да. И фактически это делает человека заложником администрации тюремной, потому что, безусловно, этим можно шантажировать, этим можно всячески манипулировать. Да? Я не знаю, в какой степени администрация действительно его шантажировала и манипулировала, но именно в тюрьме он станет таким вот злостным, идейным, опять-таки используем образы нашей пенитенциарной системы, нарушителем режима. И в его формулярном списке дальше не уголовные преступления, а нарушения режима: конфликты с охраной, конфликты с другими заключенными. В общем, он к этому времени уже имел репутацию человека с серьезным послужным списком и содержался в Соледаде вот в этом особом блоке для людей, так сказать, которым нужны особые условия заключения. А дальше вот что происходит. Значит, в этом самом Соледаде в один, ну, прямо скажем, мне трудно было поверить, что это было сделано непредумышленно, ну, скажем так, в один несчастливый день в тюремном дворике для прогулок оказываются одновременно более десятка чернокожих заключенных и два белых заключенных. Все эти люди имеют особый режим. То есть они на самом деле к этому времени уже довольно долго были лишены прогулок. Они там после довольно там нескольких месяцев лишения прогулок они все оказываются в этом дворике. И вот эти двое белых заключенных принадлежат к такой вот очень-очень печально знаменитой американской криминальной организации как «Арийское братство». По названию можно было предположить, что это какие-то неофашисты. Нет. Значит, это организация, возникшая в профессиональном уголовном мире. Это такая тюремная мафия. Это организация, которая держит тюрьмы.

С. Бунтман — Но белая.

А. Кузнецов — Белая. Совершенно верно. Да. Поэтому арийская. Ну, а поскольку известно, что достаточно значительная часть заключенных в американских тюрьмах не белые, то это вот как раз организация, которая объединилась якобы под лозунгом «Мы должны здесь держаться вместе, иначе нас раздавят». На самом деле к этому времени, там трудно сказать, что было именно толчком к созданию организации, но к этому времени они практически держат весь режим, который не держит официальные, так сказать, власти. Да? То есть все, что связано с проникновением в тюрьмы алкоголя, наркотиков, с всякой нелегальной перепиской, с там прессованием каких-то неугодных заключенных. То есть это по сути действительно такая... вот такие законники американские в смысле... в том смысле, в котором это слово используется блатными. Да? То есть насколько я понимаю, конфликт был запрограммирован. Да? То есть встретились не просто чернокожие заключенные, а именно люди с особым таким вот отношением к цвету своей кожи. Не просто там всего двое против них белых, а именно белых известных, скажем так, тоже. То есть на самом деле, видимо, из каких-то своих соображений — это мои домыслы, доказать я этого не могу, — но тюремная администрация, видимо, провоцировала конфликт.

С. Бунтман — Возможно. Да.

А. Кузнецов — И более того, я не знаю, случайно ли, но офицер, который в это время дежурил на вышке, с которой он контролировал этот самый тюремный дворик, некий Оппи Миллс по, так сказать, признанию сослуживцев был в охране тюрьмы известен как замечательный снайпер. Тоже вряд ли случайно. Завязалась потасовка между заключенными. И он, как потом показало служебное расследование, даже не сделав предупредительного выстрела, хотя инструкция этого настоятельно требовала, он начал стрелять на поражение, в результате чего было убито несколько чернокожих заключенных и тяжело ранен один из белых. Расследование, значит, его освободило от всякой ответственности, поскольку формулировка была такая, что это было законное применение насилия, вызванное обстоятельствами. То есть он действовал в соответствии со своим... со своими должностными обязанностями. Ну, и в результате через несколько дней другой совершенно человек, но тоже офицер охраны вот этого тюремного учреждения найден убитым. Значит, его избили и сбросили с 3-го этажа на 1-й. Кто это сделал, точно неизвестно. Но в этом обвинили вот этих 3-х заключенных, которых назовут потом «соледадские братья».

С. Бунтман — Алексей Кузнецов. И сейчас мы подходим собственно к процессу и к обвинениям, выдвинутым против Анжелы Дэвис. Сегодня она героиня нашего повествования. Через 5 минут увидимся снова.

**********

С. Бунтман — Мы продолжаем. Процесс Анжелы Дэвис. Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман. Сегодня присяжные у нас голосовать не будут по телефону, потому что — увы! — мы записываем эту передачу заранее и потому не можем никак с вами пообщаться. Ну, вот...

А. Кузнецов — Хотя вот как раз сегодня это голосование, видимо, было...

С. Бунтман — Очень-очень...

А. Кузнецов — ... очень-очень важным. Но мы извиняемся.

С. Бунтман — Потому, что у нас еще был вот после перестройки, когда было ниспровержение всех и всевозможных идолов коммунистического времени, Анжела Дэвис тоже под эту раздачу попала.

А. Кузнецов — Ну...

С. Бунтман — Она уголовница, а тут Советский Союз...

А. Кузнецов — Вот она там — да, — наркоманка и все прочее. Сразу хочу сказать вот, я просто тоже встретил, готовясь к передаче, встретил такую точку зрения — вот она наркоманка. Понимаете, она, видимо, в студенческие годы отдала определенную дань увлечения этому делу.

С. Бунтман — Ну, и...

А. Кузнецов — Скажите мне, даже президент Клинтон, как известно, признался, что в студенчестве...

С. Бунтман — Курил, покуривал.

А. Кузнецов — Да, покуривал.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Что она не была наркоманкой, в этом нет ни малейших сомнений.

С. Бунтман — Точно.

А. Кузнецов — Ну, а наркотики, видимо, употребляла. К сожалению, это поветрие того времени. Вот. И Анжела Дэвис становится, есть такой статус, общественным адвокатом вот этого самого Джорджа Лестера Джексона. Между ними завязываются романтические отношения, поскольку она получает возможность, как такой вот общественный защитник, длительных свиданий с ним наедине. Правда ФБР все это записывает. Говорят, что Эдгар Гувер очень ценил, так сказать, результаты этих съемок. Ну, не знаю, это, что называется, досужие сплетни. Но она действительно, видимо, была к этому человеку очень неравнодушна. И она вместе с его младшим братом Джонатаном, которому всего 17 лет на момент описываемых событий. Значит, она начинает продумывать возможность что-то сделать в этой ситуации, потому что дело, дело против вот этих «соледадских братьев», оно выглядит очень кислым с точки зрения защиты. Не очень сейчас понятно насколько серьезны были доказательства, но не исключено, что это действительно их рук дело, по крайней мере, по темпераменту и общему умонастроению старшего Джексона очень похоже на то, что не обошлось без него. То есть вот то, что был убит совсем другой офицер, выглядит не как месть конкретному человеку, а как такой вот протест против всей системы в целом. Ну а дальше Джонатан Джексон, младший брат Джорджа Джексон,а в день, когда в суде должно слушаться это дело, врывается в суд, размахивая оружием, значит, пытается освободить заключенных. Захватывает в заложники пять человек. Он захватывает судью, собственно говоря, ведущего это дело. Он захватывает представителя обвинения и трех женщин из числа присяжных. И пытается... Да, он освобождает вот этих трех обвиняемых и пытается, погрузив заложников и их в автомобили, так сказать, удрать. Но полиция открывает стрельбу и в результате этой стрельбы погибают и нападающие, в частности младший Джексон, погибает судья, тяжело ранен прокурор, тяжело ранена одна из заложниц, убиты другие подсудимые. В общем, как говорится, как мрачно шутили вот в те милицейские времена, что я помню, инструкция была стрелять по конечностям, а привези одни трупы. В результате это дело приобретает очень громкую огласку. Каким образом Анжела Дэвис к нему причастна? Дело в том, что оба пистолета, которые использовались при этом нападении, были ею куплены и на ее имя зарегистрированы. И хотя было очевидно, что она в самом нападении не участвовала, но по законам штата Калифорнии, человек, который имеет непосредственное касательство к преступлению, рассматривается как соучастник. Ну, собственно говоря...

С. Бунтман — Ну, да. Да.

А. Кузнецов — ... в этом есть логика, конечно. И дальше, значит, офис — как это называется? — офис окружного прокурора издает ордер на арест Анджелы Дэвис. Она скрывается. Значит, в ее автобиографии написано, что она чуть и не каждую ночь там ночевала у разных друзей, меняла место положения. В каких-то не очень доброжелательных к ней настроенных источниках написано, что она в открытую совершенно спокойно жила в Greenwich Village. В общем, так или иначе, через полицейского информатора, который был одновременно активистом «Черных пантер», вот, значит, ее выдают. И после двух с небольшим месяцев вот ее нахождения на нелегальном положении ее в Нью-Йорке арестовывают и отправляют в Калифорнию для того, чтобы там судить. Интересно, что за это дело сразу берутся достаточно известные адвокаты ее защищать. И 1-м ее адвокатом становится человек знаменитый в американской правовой системе — это Джон Абт, человек, который имел блестящее юридическое образование и вполне успешную карьеру адвокатом, но при этом на протяжении многих лет выступал как главный советник коммунистической партии США по юридическим вопросам. Разные источники называют его активным деятелем советской шпионской сети и вербовщиком, и, так сказать, консультантом и прочее, и прочее. Против него никогда официально не выдвигалось обвинение в этом деле. Он продолжал заниматься адвокатской деятельностью. Но этот человек известен как такой адвокат-политик. Да? То есть специалист по таким делам. Хотя когда-то он начинал совершенно, так сказать, в вопросах далеких и от политики, и от уголовного права, я имею в виду, свою юридическую деятельность. Здесь было очень серьезное обвинение, потому что то, как обвинение против Анжелы Дэвис было сформулировано, это убийство 1-й степени, соучастие в убийстве 1-й степени и заговор с целью совершения такого убийства. Да? То есть предумышленного, преднамеренного по предварительному сговору группой лиц. И потом Абт, не знаю по каким причинам, вполне возможно, что самой Дэвис он не очень пришелся по душе, из этого процесса выходит. Но входит человек, который этим процессом прославится. Это Лео Брэнтон младший. В основном он прославится тем, что он был чуть ли не 1-м юристом, чуть ли не 1-м адвокатом, который догадался использовать профессиональных психологов для консультации по отбору присяжных, потому что в таком деле было совершенно очевидно, что отбор присяжных — это ключевая...

С. Бунтман — Да, конечно.

А. Кузнецов — Это ключевое дело. И при том, что все присяжные были белыми. Да? Но вот то ли были отобраны такие белые, которые особенно от этого считали, что они должны быть внимательными и непредубежденными и так далее. Видимо, именно так и получилось, потому что жюри присяжных было достаточно единодушно и вынесло оправдательный вердикт: невиновна по всем пунктам обвинения. Правда, все вместе от момента ее взятия под стражу, потом ее там освободят под залог очень большой. 100 тысяч долларов для того времени — колоссальный совершенно залог. И сам суд будет идти достаточно долго. 16 месяцев займет вся вот эта процедура. Собственно во время этих 16 месяцев и развернется та самая кампания, которую мы все время поминаем, и которая, надо сказать, развернулась далеко не только в Советском Союзе и соцстранах. Вот статистика такая: за освобождение Анжелы Дэвис боролись около 200 общественных комитетов, из них только около 70 за границей. То есть две трети — это американские.

С. Бунтман — Американские. Да.

А. Кузнецов — Да. И совершенно не только организации чернокожих американцев. Нет. Там были и, так сказать, многочисленные такие вот общедемократические процессы, потому что ощущение, что делается что-то не то, было у очень многих американцев. Говорят, проверить это трудно, но вроде бы Никсон в полуофициальной обстановке сказал что-то вроде того, что жаль девчонку, не из-за чего страдает, дело не стоит выеденного яйца. В статье, в которой я встретил вот это упоминание, статье нашего автора, автор дальше пишет, ну, понятно, что после такого суд и не мог ничего другого вынести.

С. Бунтман — Непонятно...

А. Кузнецов — Да это глупость абсолютная. Надо понимать, что такое американский суд, что такое американские присяжные.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Я бы сказал, что любого нормального американского судью такие комментарии президента наоборот только раззадорили.

С. Бунтман — Я уж не говорю о присяжных.

А. Кузнецов — Конечно. Потому, что любой американский судья чувствует себя начальником в своем судебном... зале судебных заседаний гораздо больше, чем...

С. Бунтман — Да. А среди присяжных...

А. Кузнецов — ... в Америке.

С. Бунтман — В общем-то, если при любви большой к Никсону в это время...

А. Кузнецов — Ну, да, да.

С. Бунтман — ... если Никсон скажет, надо взять зонтик во время дождя, он не сделает этого.

А. Кузнецов — Зонтик просто сломает. Да. Об колено.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Такое тоже может быть. И в конечном итоге... Да, в этой кампании Сартр будет очень активное принимать участие. К этому времени сам не коммунист. Да? Он уже давно вышел из французской компартии. Но вот, тем не менее, видимо, вот это мировое общественное мнение, оно какое-то влияние все-таки оказало, потому что, ну, даже самый независимый и самостоятельный суд не может абсолютно игнорировать такие вещи.

С. Бунтман — Вопрос все-таки. Все-таки что было с этими пистолетами? Как они обошли вот... Что смогла защита...

А. Кузнецов — Защита... Скажем так, обвинение не смогло доказать, что они были ею преднамеренно куплены для совершения этого преступления.

С. Бунтман — Они были у нее там, например, похищены или...

А. Кузнецов — Ну, иными словами...

С. Бунтман — ... взяты поиграть, а...

А. Кузнецов — Да. Ведь в штате Калифорния на самом деле, если я не ошибаюсь, один из либеральных вариантов закона о ношении оружия. Дело в том, что надо напомнить, есть 2-я поправка, — да? — которая гарантирует каждому американскому гражданину право на ношение оружия. А дальше есть законодательство Штатов, которое эту поправку интерпретирует в пользу более или менее свободного приобретения и обращения с оружием. Калифорния — традиционно республиканский штат. Демократическому кандидату в Калифорнии делать особенно нечего. Республиканская партия традиционно выступает за максимально широкую свободу на приобретение и ношение оружия. И я думаю, что это тоже сыграло свою роль. Дескать, девушка купила на законном основании пистолет. Да? Доказать, что она передала вот прямо перед залом суда там и как-то еще, то есть вот найти прямую связь, вину собственно...

С. Бунтман — Зная, что они будут делать.

А. Кузнецов — Не смогли.

С. Бунтман — Да. Или догадывались.

А. Кузнецов — Не смогли. Не смогли. Вот. И в результате она была освобождена. И с этого момента начинается ее всемирная слава без преувеличения. Вот тут она как раз становится секретарем ЦК. Вот тут она на 2-х президентских выборах будет кандидатов в вице-президенты. Гэс Холл будет кандидатов президенты...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Она будет кандидатом в вице-президенты. Вот это вершина, наверное, ее политической карьеры. А дальше, дальше наступает разочарование, если не в идеи коммунизма, то, по крайней мере, в американской компартии. Наступает оно в 91-м году в связи с тем, что руководство американской компартии послушно тут же признало ГКЧП и, так сказать, успело об этом заявить. И на сегодняшний момент Анжела Дэвис, она жива. Собственно нетрудно подсчитать, что она еще совсем в непреклонном возрасте.

С. Бунтман — Да нет. 72 года.

А. Кузнецов — Да, да. И она... как раз вот сейчас она выступает в 1-ю очередь как борец за права меньшинств, в том числе она сделала не так давно заявление о том, что она сама лесбиянка. Ну, трудно сказать. Может быть, это было и политическое в каком-то смысле... Je suis Chalie. Да?

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Вот в этом смысле, может быть. И кроме того она один из известных в Америке борцов за отмену смертной казни, которая сохраняется еще в ряде штатов. И она профессор университета вот по исследованиям в области феминизма, так сказать, женского движения, всего прочего. Так что когда мы ее предлагали в качестве одного из...

С. Бунтман — Да, считая ее всю вот...

А. Кузнецов — Да, борцов.

С. Бунтман — ... целиком биографию.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Целиком биографию. Ну, что же? Вот у нас Анжела Дэвис, которую мы вот в преддверии вот Международного женского дня вот мы и предложили вам.

А. Кузнецов — И которую, я думаю, мы тоже с ним поздравляем. Если вдруг...

С. Бунтман — Ну, она должна как-то...

А. Кузнецов — ... каким-то образом...

С. Бунтман — Она должна верить в 8 марта.

А. Кузнецов — Она если нашу передачу знает...

С. Бунтман — Да, и соблюдать 8 марта по идее тоже должна быть. Мы вам хотим предложить следующий набор, но набор мошенников.

А. Кузнецов — Да. У нас как-то все время очень серьезные в последнее время дела.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — А тут, ну, некоторая легкость.

С. Бунтман — Да. 1-й наш мошенник это Джузеппе Бальзамо.

А. Кузнецов — Знаменитый граф Калиостро.

С. Бунтман — Любимый.

А. Кузнецов — Да?

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — В замечательном исполнении Мгалоблишвили мы его знаем в основном.

С. Бунтман — Да, ну, это вообще. Ну, кто не знает графа Калиостро?

А. Кузнецов — И если выберете, то расскажем в том числе и, так сказать, историю его взаимоотношений вот с этой женщиной, которая изображена в захаровском фильме. Она к суду имеет самое непосредственное отношение.

С. Бунтман — Этот суд состоялся в Папской области вот собственно во время французской революции.

А. Кузнецов: 89-91
―й год. Да.

С. Бунтман: 89-91
―й.

А. Кузнецов — Самые-самые годы.

С. Бунтман — Суд над Иваном Рыковым, банковским аферистом. Это Российская империя, 1884 год.

А. Кузнецов — Ой! Это совершенно фантастическое дело. То есть все те, кто думает, что банковские аферы начались в России в лихие 90-е, будут приятно удивлены, что умели делать при царе-батюшке. Там фантастическая афера.

С. Бунтман — У нас уже мы переселяемся в ХХ век. Суд над Вильгельмом Фохтом, организатором налета на ратушу в городе Кёпеник в Германии.

А. Кузнецов — Знаменитый кёпеникский капитан. По крайней мере, в Германии это дело очень известно. Феерическое дело. Человек сколотил воинскую часть, переоделся офицером и заставил их штурмовать ратушу. Еще 15 минут после того, как сам сбежал, они еще удерживали позицию, потому что офицер им приказал это. То есть это потрясающее совершенно...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — ... дело.

С. Бунтман — Офицер приказал. Все. Честное слово.

А. Кузнецов — Да, это же прусские солдаты...

С. Бунтман — Прусский рассказ «Честное слово». Да.

А. Кузнецов — Да, да.

С. Бунтман: 4
―й наш процесс — суд над Виктором Люстигом, над человеком «продавшим» Эйфелеву башню.

А. Кузнецов — Это знаменитый совершенно аферист. Просто, видимо, самый талантливый мошенник ХХ века. Он еще и обманул лично Аль Капоне. То есть еще неизвестно, что круче.

С. Бунтман — Да. Да. Ну, и у нас суд над Сергеем Дьяченко по обвинению в контрабанде музыкальных инструментов.

А. Кузнецов — Да, Вы знаете, я хочу сказать, что все люди, которые сейчас...

С. Бунтман: 80
―е годы, 86-й...

А. Кузнецов — ... с вывозом за границу предметов искусства и музыкальных инструментов, они должны благодарить этого человека, потому что Минкульт очень серьезно пересмотрел в сторону ужесточения эти правила как раз после этого дела. Очень было масштабное мошенничество, контрабанда.

С. Бунтман — Это середина 80-х годов.

А. Кузнецов — Да. Совершенно верно.

С. Бунтман — Это середина 80-х. Ну, что же? Дерзайте! Вот к тому времени как передача в эфире будет, к тому времени уже голосование во всю должно будет идти.

А. Кузнецов — А мы поздравляем женщин с наступающим праздником.

С. Бунтман — Да, я присоединяюсь. Всего вам доброго! До свидания!

А. Кузнецов — Всего хорошего!