Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Начинаем мы сейчас пока в такой обстановке. В тишине. 11-я часть «Орденов Победы» у нас будет в следующий раз. А сейчас Алексей Кузнецов... Добрый день!

Алексей Кузнецов — Добрый день, Сереж!

С. Бунтман — Вот все есть. Чуть-чуть... чуть-чуть тиховато у нас Кузнецов почему-то. Но всё равно сейчас разберемся и... Уже вот в Екатеринбурге пропало вещание. Ну, ничего. Мы преодолеваем... преодолеваем. И я так думаю, что вот прямо сейчас с этой минутой у нас будет всё нормально. Что там какая-то реклама у Вас на майке, Алексей Кузнецов? Это реклама судебных дел?

А. Кузнецов — Нет, это реклама не судебных дел. Здесь рекламируется одно из моих любимых животных — выдра. Вот. Да. Поскольку, так сказать, я в эту погоду ей очень завидую, вот что она может сидеть в воде...

С. Бунтман — А! Ну, да.

А. Кузнецов — ... большую часть времени. Вот я решил подчеркнуть свою с ней солидарность.

С. Бунтман — Хорошо. Чудесно. А если близко знакомы, то она тыдра — да? — уже?

А. Кузнецов — Соответственно. Да, да.

С. Бунтман — ... соответственно. Хорошо.

А. Кузнецов — Но переходить с выдры на тыдру надо очень аккуратно и постепенно.

С. Бунтман — Ну, это да. Это мы... Мы знаем таких животных. Давайте сейчас займемся нашим судом. И суд у нас 1901 года образца. И здесь оказался Джимми Говернор, оказался у нас, оказывается, убийцей или подозревается в этом?

А. Кузнецов — Нет, нет. Он убийца, несомненно убийца. Причем убийца достаточно большого количества людей. Нормальный звук идёт теперь?

С. Бунтман — Всё отлично. Да, да. Всё в порядке.

А. Кузнецов — Отлично. Да. Хорошо.

С. Бунтман — Больше не будем об этом.

А. Кузнецов — Хорошо. Вот. Он, к великому сожалению, действительно серийный убийца. Не очень понятно, что случилось, потому что вроде как ничто, что называется, не предвещало, кроме одной вещи, о которой, разумеется, подробно будет сказано. Значит, ну, во-первых, у нас сегодня продленная программа, я так понимаю, у нас с времени побольше, чем обычно. Поэтому можно чуть-чуть издалека начать.

С. Бунтман — Да. Но мы... У нас сегодня... Я сразу скажу нашим слушателям, что программа «Ну, и денек» будет на своём месте. Вот. Всё в порядке. Это у нас она продлевается за счёт «Орденов» только. Да.

А. Кузнецов — Хорошо. Ну, вот как раз, так сказать, в отсутствие «Орденов» их место можно занять, буквально два слова сказав, напомнив историю освоения Австралии, потому что... Ну, вот я был поражён. Я... я понимал, что об этом деле у нас там немного известно о деле Джимми Говенора. Когда я начал искать в русском сегменте интернета, я выяснил, что единственное упоминание этого человека на нормальном русском языке, а не механический перевод англоязычной «Википедии» — это анонс нашей сегодняшней передачи. Всё. Больше нет ничего. Вот все источники исключительно англоязычные. А вот в Австралии это одно из самых знаменитых дел, ну, можно сказать, ХХ века. Осужден в ноябре 900-го, казнён в январе 901-го. Так интересно получилось, что за это короткое вроде бы время успела смениться страна. Он осужден еще в британской колонии и 900... с 1 января 901-го Австралия становится федерацией. Да? Федерацией и доминионом соответственно. Вот. И, значит, дело в том, что Австралия... Вот если спросить, ну, я думаю, что спросить там 10 взрослых образованных людей на улице в нашем городе, кто открыл Австралию, имея в виду, представители какой нации, я думаю, что большинство скажут, что англичане. Настолько прочно она у нас увязывается именно со всем английским. Открыли...

С. Бунтман — На самом деле голландцы.

А. Кузнецов — Конечно. Открыли вездесущие голландцы. Вот. Которые вообще гораздо больше, чем мы думаем и знаем, открыли для Европы по крайней мере. Но затем по целому ряду причин они, в общем, уклонились от того, чтобы начать её осваивать. Испанцы, которые вторыми её открыли тоже, в общем, не потянули, потому что, ну, далеко уж больно она находится. А вот англичане после легендарного плавания капитана Кука пришли к выводу, что надо эту колонию осваивать. Первоначально у них идея была перенести туда производство строевого леса и льняного полотна, потому что как раз... Да, на самом деле сложные противоречивые отношения с Россией, основным поставщиком, то они хорошие, то они нехорошие, травматичный очень проигрыш войны за независимость США, а тут вроде бы обнаружился прекрасный строевой лес, вроде бы из местного льна получается прекрасное полотно. Поэтому вот такую, так сказать, производственную базу по крайней мере, ну, может быть это таскать всё не собственно в Великобританию, а в ту же Индию, где производство кораблей вполне уже налажено. И вот первоначальный план был переселить туда бедняков. То есть обычная такая вот поддержанная государством миграция. Но не очень, надо сказать, нашли много желающих. И тогда в одну смышлёную голову пришла мысль, а давайте-ка мы разгрузим английские каторжные тюрьмы, а заодно наладим там, так сказать, производство того, что нам необходимо. И в 1-ю...

С. Бунтман — А это хорошая ГУЛАГовская идея вообще-то, да?

А. Кузнецов — Абсолютно ГУЛАГовская. И надо сказать, что одна из лучших статей по этому поводу, которую я прочитал, это вот архивная служба журнала «Коммерсант», совершенно блестяще делающая все свои материалы, там прямо и идет в сравнение с ГУЛАГом. Как выяснилось, система рабского труда, вот именно чисто рабского как в Америке не очень хорошо приживается, не очень выгодная. А система ГУЛАГа, когда заключенный работает за возможность выжить и даже получить усиленную пайку и какую-то надежду на зачёты, то есть на досрочное освобождение, — да? — вот она работает гораздо лучше. И начиная с конца ХVIII века с 80-х годов в первую очередь в колонию, которая... Ну, это юго-восток. Столица Сидней. Да? Это Новый Южный Уэльс так называемый. Там будет происходить действие вот тех страшных убийств, о которых сегодня пойдет речь. Начинают завозить кораблями, по 200-300 человек начинает завозить, значит, английских преступников. Не везут политических. Не дай бог, они в колонии поднимут мятеж. Не везут законченных убийц по той же самой причине. Их там контролировать трудновато. 80% — это воры. Причём большая часть этих воров — это люди, попавшиеся первый раз. Первоходы так называемые. То есть надежда, что они не совсем отпетые. Есть надежда, что они не совсем законченные. А дальше там очень интересные пойдут эксперименты, значит, по ослаблению режима, по переводу этих самых уголовников на подселение, на... на так называемую химию на советском жаргоне. В общем, так или иначе постепенно Австралия начинает заселяться, начинает обеспечивать себя сначала продовольственными товарами, затем потихонечку и промышленными товарами. И всё больше и больше в нее начинают тянуться свободных переселенцев. Тем более что английское правительство очень неплохо платит подъемные тем, кто согласился переселиться в Австралию. И к 40-м годам XIX века уже эти люди составляют большинство населения вместе с освободившимися каторжниками, многие из которых начали вполне приличную жизнь после этого. И теперь они уже говорят, хватит нам сюда гадить, хватит сюда прислать всякое отребье. Они мешают нам строить рай в этой, так сказать, райской земле. И в конечном итоге в 60-е годы XIX века отправка каторжников в Австралию прекращается полностью. И к моменту, о котором мы говорим, к рубежу веков уже успевает вырасти одно-два поколения приличных добропорядочных граждан.

Отношения с коренным населением, с аборигенами, они очень сложное. С одной стороны вот иногда пишут, их там принудительно уничтожали, их специально... Думаю, что нет. Похоже, что вот государственной политики их физического истребления не было. Но с другой стороны, конечно, их вытесняли с лучших земель, хотя в их понимании лучшие земли...

С. Бунтман — Это другое немножко. Да.

А. Кузнецов — Да!

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Они охотники. Для них лучшие земли — это охотничьи угодья и рыбные всякие ловли. А для английских переселенцев это в первую очередь фермерские. Да? Это земля именно. Но всё равно пересекалась. Конечно, выпихивали их в центр континента, гораздо менее приспособленный для жизни. А самое главное, вот главная причина резкого сокращения численности: белые привезли свои болезни, от которых у них не было иммунитета. А поскольку довольно многие аборигены довольно быстро начали тесно с белыми контактировать, нанимаясь на разные работы разнорабочими, то вот из этих тесных контактов распространение этих самых эпидемий, всяких там вирусов, значит, очень сократило население. Вот по оценкам за век с начала XIX по начало XX примерно в 10 раз, от 600 до 60 тысяч вот этих вот аборигенов сократилось. Потом, правда, наладилось. Уже в XX веке там будут приняты соответствующие меры, специальные программы. Сейчас 1,5% населения Австралии составляют, значит, вот представители этой особой отдельной австралоидной расы.

А вот теперь к Джимми Говенору, поскольку программа «Ордена» закончилась. Значит, он представитель такой вот именно адаптированной к белым семьи. Отец его 100-процентный абориген, а мать наполовину. Значит, отцом матери, то есть дедушкой, которого он впрочем никогда не видел, был некий ирландец. Но тем не менее сам Джимми Говенор и его брат Джо, они считались по местным меркам 100-процентными аборигенами. И когда в тюрьме его будет освидетельствовать, то у него на груди будут обнаружены специальные ритуальные шрамы, которые свидетельствовали о том, что он прошёл в свое время обряд инициации по, так сказать, местным канонам, и значит, самими аборигенами он признавался как 100-процентный свой.

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — Тем более что, в общем, к бракам, где белый мужчина и местная женщина относились, ну, без особого восторга, но с пониманием, что называется. Дело в том, что на каторжных кораблях на 10 мужчин пребывала одна женщина. Ну, куда уж тут, да? Вот. А вот к противоположной ситуации гораздо хуже. И вот этим мы сейчас столкнемся. Значит, Джимми Говернор рос вполне, так сказать, благополучным ребёнком, помогал отцу работать. Отец был человек смирный. Один раз у него там возник конфликт с законом, кого-то он побил. Но судя по тому, что получил за это всего 3 месяца тюрьмы, суд нашёл, что, в общем, много, так сказать, извиняющих обстоятельств в его деле. Сын помогал отцу. Значит, они вместе нанимались погонщиками скота, гуртовщиками. Они нанимались лес валить. Они нанимались шерсть валять. То есть на любые не требующие особенной квалификации работы. О том, что Джимми принадлежал в глазах белых к такой своеобразной местной аристократии говорит то, что ему удалось за 3 года до описываемых событий устроиться на работу, что называется, вот top of the top. Его приняли в местную конную полицию следопытом.

С. Бунтман — Ух, ты!

А. Кузнецов — На ряду с полицейскими собаками, которых было мало, — да? — австралийцы в основном привлекали добровольцев-охотников со своими гончими, а вот собственно полицейских собак как таковых практически не было, а были штатные следопыты, которых набирали либо из местного населения непревзойденных охотников, либо брали, ну, совсем-совсем опытных белых, которые вот славились тем, что они там практически в этом смысле ничем от местных не отличаются. Он устроился на эту работу. Почётную. Хорошо оплачиваемую по меркам аборигенов. Но вот всего 18 месяцев он там пробыл. Как он утверждал, он ушёл потому, что его там дразнили, вот его, так сказать, свысока белые полицейские третировали. Но похоже, что не это была главная причина. Или, скажем так, у этого отношения были особые новые причины. Дело в том, что как раз вот покидая работу, Джимми регистрирует брак в местной баптистской церкви с белой девушкой, шестнадцатилетний. Ему в этот момент уже за 20, ей 16 лет, и она на пятом месяце. Это его ребёнок. В этом нет никаких сомнений. И вот похоже, что он вынужден уйти из полиции именно потому, что об этом становится известно. А вот к этой ситуации — местный мужчина и белая женщина — очень резко негативное отношение. Из-за этого собственно всё дальше и произойдет. Да?

Рождается ребёнок. Они с женой, ну, живут нормально. Собственно когда он начнет совершать свои преступления внезапно, она уже будет беременна вторым. Они живут. Но он опять вынужден на всякую там в основном поденную тяжёлую работу наниматься. И вот, собственно говоря, весной 900-го года он, его младший брат Джо, его приятель еще один Джимми, значит, Андервуд нанимаются на аккордную работу на ферму к такому местному белому фермерскому семейству Моби. Это достаточно зажиточные фермеры. Им принадлежит ферма «Брилонг». Она большая. Судя по тому, что вот в описании преступления будут фигурировать два жилых дома на ферме, старый и новый, а между ними миля расстояние. То есть такие там неслабые просторы. Да? И вот, значит, семья зажиточная, достаточно много детей. Мужчины нанимаются на эту ферму строить ограду, строить забор, а жена Джимми — приходящей помощницей по хозяйству. Ну, там что-то помыть, что-то убрать и так далее. И вот в какой-то момент, значит, жена начинает жаловаться своему мужу, что над ней... ею помыкает хозяйка Сара Моби, что она ей говорит ужасные вещи, что она её презирает открыто за то, что она белая женщина вышла замуж, значит, за местного мужчину, задаёт ей всякие неприличные вопросы. И вот здесь собственно, видимо, что-то соскакивает у этого до этого вполне законопослушного человека. И дальше... Ну, дальше, скажем так, есть некоторые разночтения. Версия самого Джимми, которую он озвучит на суде. Вечером... Дело происходит 20 июля 1900 года. Вечером он из своего лагеря, где они живут, это примерно в 3-х милях от фермы, он, захватив с собой брата и приятеля, пошёл к мистеру Моби для того, чтобы попросить у него аванс. Это было, в общем, принятой, такой общепринятой практикой. Часть платы в таких случаях составляли продукты. И вот он пришёл попросить мешок муки и там какое-то количество сахара. Дальше почему-то разночтения, разногласия. Потому, что вот, скажем, англоязычная «Википедия», где довольно большая статья этому делу посвящена, она утверждает, что мистер Моби ему категорически отказал и сказал, что нет, больше вот пока работу не сдадите, никаких платежей не будет. Это странно потому... потому что сам Джимми на суде показал, что они подошли к дому сначала НРЗБ сначала НРЗБ обнаружили там мистера Моби, покричав ему. Он значит высунулся в окно, приветливо спросил: что тебе, значит, Джимми? Тот сказал: Вы знаете, я бы вот хотел, чтобы Вы за завтра НРЗБ мешок муки и сахара. Тот сказал, да, пожалуйста, не волнуйся. Сейчас у меня времени нет. Он действительно вместе со своим старшим сыном и вместе со своим шурином в это время занимался перепаковкой муки по мешкам. Поэтому он был весь в муке, в поту. Ему было совершенно не для расчётов с чернорабочими. И завтра я тебе дам муки и сахара. И пригласил зайти даже. Да? Вот это, так сказать, на суде тоже прозвучало. То есть вроде как повел себя как равный с равным. А Джимми, ты пришёл. Ну, заходи. Тот сказал: нет, извините, мне ещё — да? — обратно возвращаться. После чего вся эта троица идёт ещё милю к новому дому, где проживают женщины. Значит, кто там находится? Там находится Сара Моби. Вот если можно пролистнуть картиночку? Сейчас будет, к сожалению, очень плохая...

С. Бунтман — ... Да. Это... это...

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Это Этель Пейдж. Это как раз...

А. Кузнецов — Жена.

С. Бунтман — ... жена...

А. Кузнецов — Жена нашего убийцы. Да. Это единственная фотография. Я не нашел ни одной другой ее фотографии. Но видно, такая худенькая девушка. Белая. Она из бедной семьи. Её отец тоже чернорабочий. Значит, семья очень многодетная, но весьма религиозная. И поэтому вот на суде в частности прозвучит, что якобы мать Этель умоляла, значит, Джимми на ней жениться. И это было воспринято как дополнительное такое вот унижение во всей этой ситуации. Унижение белой расы я имею в виду.

А дальше эта троица идёт... Да. Значит, вот там находится... Вот-вот! Ну, к сожалению, опять же лучше ничего не получилось. Это рисунок из газеты того времени. Верхний наиболее крупный портрет — это Сара Моби, значит, жена главы этой самой семьи и хозяина фермы. Дальше две дочери: 16летняя Грейс и 11-летняя Хильда. Нет рисунка почему-то мальчика, ещё юноши 14 лет Перси. И вот внизу портрет еще одной взрослой женщины. На этой ферме арендовала комнату, значит, Хелен Керц, школьная учительница из близлежащей деревни. Вот эти пять... 4 женщины и один юноша находятся в новом доме. Значит, по дороге Джимми говорит брату и приятелю, что у него к ним дело, точнее вот к мисс... миссис Моби дело, которое заключается в том, что он хочет её предупредить, чтобы она следила за своими словами и не обижала его жену. В противном случае он подаст на неё в суд. То есть, судя по этой фразе, вот даже в момент, когда они уже подходят к месту преступления будущего, у него в голове мысли вполне цивилизованного человека. Да? Он идёт разговаривать по европейским понятиям. Перестаньте оскорблять мою жену, иначе я подам в суд.

С. Бунтман — Да, абсолютно.

А. Кузнецов — Но... Ну, а дальше вот собственно прямая его речь, его показания на суде, как он об этом рассказывал: «Я пошел в дом. Я сказал: Миссис Моби, вы дома? Вы говорили моей жене, что любую белую женщину, которая выйдет замуж за черного, надо бы пристрелить? Вы задавали моей жене вопросы личного характера? Вы спрашивали, какое у меня естество, черное или белое», — по-английски what sort of nature did I have? Я так понимаю по контексту, что это некий эвфемизм, что под естеством понимается, скажем так, действительно очень личный и очень грубый вопрос.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — «Миссис Моби и мисс Керц повернулись ко мне и презрительно засмеялись, и прежде чем у меня нашлись слова, я ударил миссис Моби по лицу вот этой нула-нула». Нула-нула — это такой местный инструмент, который может использоваться как оружие, может использоваться не как оружие. Напоминает чем-то клюшку такую. «Мисс Керц сказала, ну, ты, черная шваль, тебя пристрелить надо за то, что ты женился на белой. Я ударил ее кулаком в челюсть и сбил с ног. После этого меня накрыло, я колошматил их, я себя не контролировал. После этого я ничего не помню». Ну, трудно сказать, говорит он правду, что он ничего не помнит, или, так сказать, помнит он, что было. А было следующее: он очень сильно избил старшую женщину. Дети и учительница выпрыгнули в окна и попытались убежать. Он их догнал. Ему помогал брат и приятель. В общем, все пятеро были зверски избиты. Трое скончались в тот же день, еще двое — через несколько дней.

С. Бунтман — Алексей Кузнецов. Мы продолжим это очень страшное дело через несколько минут.

**********

С. Бунтман — Так. Ну, что ж? Продолжим мы сейчас программу «Не так». Мы оставили вот действительно сразу после этого трагического дела.

А. Кузнецов — Да. И дальше вот действительно буквально, видимо, по крайней мере для этого есть все... для этого предложения все основания. Вот, видимо, этот разговор, вот этот вот смех этих двух женщин, вот эти слова про пристрелить любую белую, ну, ты, чёрная шваль — да? — you black rubbish, значит, они послужили таким вот триггером, спусковым крючком. То есть понятно, что годы перед этим у него копилось вот это вот раздражение. Он его сдерживал. Он не проявлял. Он внешне был вполне спокоен и законопослушен. Ну, а дальше они все втроём принимают решения бежать и скрыться в буши. То есть они буквально в течение нескольких часов становятся бушрейнджерами. Кто это такие? Вот, ну, нет адекватного перевода на русский язык. Значит, во-первых, это... Ну, то есть как? Это люди, ушедшие в лес и живущие там. Ну, лесные разбойники, наверное. Вот мне только сейчас пришло в голову вот такой вот адекватный перевод.

С. Бунтман — Абреки. Это абреки.

А. Кузнецов — Ну, абреки — это в горах. Да. Лесные абреки.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Лесные, равнинные абреки. Значит, самое, наверное, знаменитое описание бушрейнджерства в литературе дается... Сейчас Вы скорее всего... Вот ты, Сереж, безусловно. Я думаю, что большинство наших слушателей узнает источник, по крайней мере автора: «Я тогда был совсем молодым человеком, безрассудным и горячим, готовым на любое дело. Я попал в плохую компанию, начал выпивать. На участке моем не оказалось ни крупинки золота — я стал бродяжничать и сделался, как у вас говорится, рыцарем большой дороги. Нас было шестеро, мы вели дикую, привольную жизнь, совершали время от времени налеты на станцию, останавливали фургоны на дорогах к приискам. Меня называли Балларэтским Черным Джеком. Моих ребят до сих пор помнят в колониях как банду Балларэта.

Однажды из Балларэта в Мельбурн под охраной конвоя отправили золото. Мы устроили засаду. Золото охраняли шесть конвоиров, нас тоже было шесть человек. Произошла жаркая схватка. Первым залпом мы уложили четырех. Но когда мы взяли добычу, нас осталось только трое».

Ну, разумеется, это «Тайна Боскомской долины». Разумеется, это «Записки Шерлока Холмса». Вот. И вот собственно бушрейнджеры занимаются грабежами, убийствами постольку-поскольку. Значит, грабят они, как совершенно вот правильно описано в рассказе у Конан Дойла, они грабят почтовые кареты. Они грабят частных лиц, перевозящих золото с приисков, перевозящих деньги. Но это, так сказать, элита. А публика попроще, она не брезгует и налетами на фермы и просто, так сказать, грабежом там проходящих мимо людей, с которых снимают какую-то одежонку второго срока носки и так далее. Вот собственно говоря, братья и их приятель становятся такими бушрейнджерами. Но приятель совершенно не годился для этой, в общем, тяжелой работы. Он очень быстро от них отвалился. Дело в том, что, во-первых, у него не было одного глаза. А, во-вторых, в довершение ко всему он, бедняга, ещё и сильно хромал от какой-то болезни. Но и в результате через несколько дней он от них отделился. Его довольно быстро сцапают. Их ещё будут гонять по бушу в октябре. А его уже отдельно осудят, приговорят к смертной казни по обвинению в соучастии в одном из убийств. Ну, он действительно, видимо, помогал добивать кого-то из дочерей миссис Моби. Интересно, что на процессе ему будет предоставлено всё, что положено подсудимому в тогдашнем британском суде. У него будет solicitor, то есть адвокат, который будет готовить материалы к процессу. Его будет защищать barrister, то есть адвокат высшего ранга, который только имеет право выступать в суде. Значит, ему будет предоставлена полноценная коллегия присяжных. Ему будет предоставлено право отвода присяжных. Вся процедура будет соблюдена. Но решение присяжных будет однозначным, — да? — так сказать, соучастие даже в одном убийстве — это автоматическая смертная казнь. Казнят его тоже, правда, в январе 901-го по политическим соображениям. В последние месяцы 900-го года не казнили, чтобы не омрачать торжества по случаю перехода к федерации. Поэтому все откладывали на после 1 января. Да. Так сказать, сначала... Помните, сначала — да? — намечались торжества, потом аресты. А потом решили совместить, но всё-таки казни перенесли на после. И... А двое братьев, их понесло, вот буквально понесло. Они слетели с нарезки в полном смысле этого слова. За последующую неделю ещё четыре убийства.

Довольно быстро полиция поняла, что братья сводят счёты. Они находят всех, кто в прежние годы с ними имел... Вот у кого-то они работали. С кем-то они поспорили. Когда полиция это поняла, на этом убийства прекратились, потому что тут же в газетах было распечатано: внимание всем-всем-всем! Кто имеет основание полагать, кто знаком с такими-то и такими-то, имеют основания полагать, что они могут думать что-то нехорошее, прячьтесь, скрывайтесь в надежном месте, приходите в полицию, мы вас укроем. Около 80 грабежей братья совершат. Это будут в основном фермы, принадлежавшие их знакомым белым. Но людей там не будет. Люди, так сказать, заранее будут оттуда уходить. И поэтому на этом кровавая цепочка прекратится. Ну, единственно будет ещё одно изнасилование 15-летней девушки, работницы на одной из ферм. Она почему-то не ушла. Но вот она не было с ними знакома, убивать её не стали. Но вот такая вот печальная случилась с ней история.

Ну, а дальше начинается... То есть параллельно начинается самая масштабная охота в истории Австралии. 100 полицейских, 15 следопытов и 2 тысячи волонтеров-добровольцев. Конечно, это конные люди. Конечно, они все вооружены до зубов. Область поиска — 3 тысячи километров квадратных. Вот на такой площади искали, значит, братьев. Они действительно жили в буше, используя свои навыки. Да? Они блестяще уходили от погони. Старший, который, в общем, был довольно грамотным, он ещё и умудрялся письма подбрасывать полицейским со всякими дразнилками. Но в конечном итоге на каком-то этапе, значит, возникла очередная перестрелка, Джимми не повезло, его подстрелили. Подстрелили довольно прилично. Пуля прошила ему щеки, выбила зубы. Довольно большая была кровопотеря. Он понял, что дальше, в общем, так сказать, долго ему скрываться не удастся, сказал младшему брату: «Уходи». Они разделились. Через несколько дней после этого Джимми схватили.

Следующая картинка должна быть у нас... Сереж, перелистни, пожалуйста, картинку. У нас должна быть группа джентльменов. Вот это бригада, которая захватила, значит, Джимми Говенора. А его брат еще около 2 недель будет скрываться, но в конце концов его выдаст запах костра. Он заснул у костерка. И, значит, двое из числа преследователей на него вышли. Они его застрелили сразу, поскольку их было всего двое, а он один и такой опасный. Как только они его увидели, он почувствовал, проснулся, но они сразу начали стрелять на поражение.

Ну, а дальше суд в Сиднее. Значит, Окружной уголовный суд под председательством судьи Оуэна. Тоже обеспечено всё, что положено. Если можно, следующая картинка. Там у нас есть, значит, вот он уже в кандалах, вот он уже в каторжной тюрьме. Ну, не в каторжной, а в тюрьме, где содержится, значит, до суда. В следственном изоляторе, как мы бы сказали. Значит, адвокат, Бойс его фамилия, он тоже barrister, попытался... приложил все усилия к тому, чтобы его попытаться вытащить. Настолько квалифицированно адвокат работал, что судья в своем напутствии присяжным начал с такой совершенно нехарактерной для напутствия фразы. Он сказал: «Господин адвокат, Вас совершенно не должна мучить совесть, что вы хоть в чём-то не выполнили свои обязанности по отношению к Вашему подзащитному. Вы сделали всё, что можно», — счёл нужным сказать судья.

Что же, собственно говорят, пытался адвокат доказать? Он пытался доказать, что речь идет не об убийстве первой степени. Это на американский манер. У британского правосудия нет так... такого названия. У британского правосудия есть murder — это убийство с отягчающими обстоятельствами, и есть manslaughter — просто убийство. Но я буду пользоваться американскими аналогами первой и второй степени. Мне кажется, так понятнее. Вот. Значит, так вот адвокат пытался добиться переквалификации. Он говорил, ну, поймите, если бы это было заранее обдуманное убийство с последующим уходом в буш, ну, неужели они пошли бы один с дубинкой, 2-й — с томагавком каким-то. Ну, конечно, они нашли бы другое оружие. Ну, конечно, они бы там додумались захватить с собой на первое время какой-то запас продовольствия. Ну, если бы, значит, они шли с самого начала с намерением убить, ну, неужели они бы, так сказать, просто поговорили с тремя мужчинами и тем... не убив их, не воспользовавшись тем, что те заняты работой, ничего не ожидают и так далее. Трое на трое. В чём проблема-то — да? — при наличии хорошего оружия? В общем, адвокат довольно убедительно, на мой взгляд, показал, что это был именно срыв, что это была именно спонтанная реакция на вот эти очень обидные слова.

Прокурор произнес тоже вполне квалифицированную, так сказать, и грамотную речь, обосновал точку зрения обвинения, прокурор Вейд, которое заключалось в том, что нет, что они шли с заранее обдуманным намерением. И вот об этом свидетельствует то, что, значит, он не ограничился двумя ударами оскорбившим его женщинам, а вот что они бросились всех добивать, преследовать убегающих и так далее, и так далее.

В своём напутствии присяжным судья сказал, что главная проблема, главная как бы задача присяжных в этом процессе — действительно решить, что будет, если murder, то тут тогда всё однозначно, потому что этот вердикт не оставляет судье никакого пространства для маневра. В этом случае судья обязан приговорить к смертной казни. А вот если присяжные решат, что это manslaughter, тогда у судьи появляется право. Он не обязан применять смертную казнь. Он может, значит, применить другую, не связанную с казню... другой вид наказания. И вот судья присяжным довольно обстоятельно втолковывает, в чём закон понимает разницу между этими двумя составами преступлений. И вот в частности он сказал, значит, manslaughter — убийство второй степени подразумевает, что действие, вызвавшее смерть, было произведено мгновенно под влиянием страсти, вызванной провокацией, и не имело целью убить. То есть вот сколько ограничений. Значит, убийство должно быть обязательно в состоянии аффекта. Причиной аффекта должно быть некое недоброжелательное действие, направленное жертвой на потенциального преступника. И это всё должно быть моментальным, спонтанным актом.

С. Бунтман — Ну, моментально здесь самое сомнительное, потому что аффект и... и вот то, что описывал он сам, вот это «а потом я ничего не помню», и «меня понесло», и «меня накрыло», вот это, между прочим, психологически гораздо более достоверная картина, чем требования вот к manslaughter.

А. Кузнецов — Совершенно верно. И в знаменитом процессе Веры Засулич великий наш адвокат Александров вообще покажет, что аффект не обязательно должен быть спонтанной реакцией, что он может нарастать в течение месяцев и привести к взрыву, как это, по его мнению, было в деле о покушении на петербургского градоначальника. Но надо сказать, что британское правосудие этого времени гораздо более формализовано, чем даже российское того времени, я имею в виду. И вот британские законы действительно на усмотрение судьи и присяжных оставляли гораздо меньше маневра, чем в США, чем во Франции, чем в России. А австралийская система, она в то время абсолютно слепо копировала британскую. Ну, в результате присяжным потребовалось 10 минут...

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — ... на то, чтобы... Всего-навсего на то, что... То есть они просто вышли, проголосовали и зашли обратно. Ну, там 5 минут ушло на то, чтобы, значит, не гнущимися пальцами профессиональных фермеров заполнить опросный лист. Вот. Судья по этому поводу, значит, сказал, что у него нет никакой в данном случае возможности, чтобы то ни было решать, спросил, как это полагается у Говенора: «Можете ли вы что-то сказать такое, почему мы не должны вас казнить? Есть ли у вас какие-то аргументы?» Тот сказал нет. И приговор был вынесен. За те 2 месяца, ну, чуть менее 2-х месяцев, которые прошли до казни, к Джимми Говернору ходила такая очень интересная женщина Ретта Диксон. Её именем потом в Австралии будет назван благотворительный центр для жертв семейного насилия, расизма. То есть вот для людей, которым нужна разного рода помощь. Она протестантская миссионерка. Она работала там в протестантской миссии. И вот её попросил тюремный священник, чтобы она побеседовала вот с Джимми. И она довольно подробно описала в своих воспоминаниях, как она каждый день ходила к нему в тюрьму, как на него снисходил свет Христова учения и так далее, и как он умиротворённо умер.

Ещё одну картинку нам, если можно? По-моему, она последняя у нас. А, нет! Это не последняя. Это рисунок из зала суда. Вот собственно так Джимми выглядел на скамье подсудимых. А вот, собственно говоря, картинка, плакат, расклеенный после казни, описывающий обстоятельства казни. И последнее, что там говорится, я, честно говоря, просто не вижу отсюда, но, по-моему, там сказано...

С. Бунтман — «The die spree...»

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — То есть он — да — в молитве он умер.

А. Кузнецов — А всё. Я... я догадался увеличить. Прошу прощения. Значит, переведу для тех, кто не видит или не владеет английским. Джимми Говернор, казнь, значит, в Дарлингхёрсте сегодня утром. Моментальная смерть. Последние моменты поставленного вне закона. Значит, он на эшафоте он пОднялся... поднЯлся твердым шагом с сигаретой между зубами, но умер молящимся. Или умер с молитвой.

С. Бунтман — Да, с молитвой. Да.

А. Кузнецов — Вот таким вот образом закончилась жизнь этого человека. А сегодня он в Австралии... он не является символом несправедливого отношения белых к аборигенам. Нет, там есть другие символы. Но тем не менее всё-таки о нём написано несколько монографий, об этом деле, написано несколько его биографий. оно, видимо, действительно австралийское общество и белое, и аборигенское это дело как-то, в общем, перелопатило. И сегодня такая точка зрения, что, ну, да, конечно, это кровавое преступление, и он там не невинная овечка, но всё-таки вызвано это всё причинами, в которых он жертва.

С. Бунтман — Как говорил...

А. Кузнецов — Вот так.

С. Бунтман — Как говорил в чудесном фильме сейчас «Время убивать», говорил о вот таком вот процессе в Америке. Там Мэтью МакКонахи играет адвоката.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — И в своей последние речи, когда он говорит: «А теперь представьте, что девочка белая».

А. Кузнецов — Да, да, да. На этом собственно всё... всё построено. Да?

С. Бунтман — Да, да, да.

А. Кузнецов — Я приготовил речь, но я не буду ее произносить...

С. Бунтман — Да, да, да.

А. Кузнецов — В вот теперь представьте, что девочка белая.

С. Бунтман — Да, что девочка белая. А вот теперь представьте, что это белый фермер.

А. Кузнецов — Я, кстати говоря...

С. Бунтман — В то время...

А. Кузнецов — ... очень бы посоветовал посмотреть или пересмотреть этот фильм, особенно на фоне нынешних всех вот этих очень неоднозначных процессов, протекающих. Фильм замечательный. Я его недавно пересматривал. Просто так получилось. Поэтому...

С. Бунтман — Да, да, да. У меня тоже, кстати говоря. Я вот... вот совсем недавно. И у меня такое ощущение, что его не бессмысленно показывали по нашим спутниковым каналам. За что большое спасибо. Да. Вот именно в эти времена. Да. Это... это чрезвычайно важная штука. И то, что сегодня... Это с такой стороны... с одной стороны это такой Джесси Джеймс аборигенский такой очень во многом...

А. Кузнецов — Да. Да.

С. Бунтман — Да. Это такой Джесси Джеймс и это... Это очень понятно, и поэтому я говорю, представьте себе, что это белый фермер. Он понятный был для... даже вполне такой среднезападный или западный Америки, например, был бы понятен. Вот. И понятен, между прочим, для Британии, которая знает своих... там скажем, такую жесткую историю Робин Гуда, а... а не историю такую вот романтическую. Это вполне десткая история человека, ушедшего вне закона, ушедшего в буш. Вот. Ну, что же? Я прочту здесь то, что нас ждёт в следующий раз, за что вы будете голосовать или против чего. Суд военно... Это «Эхо войны» у нас, да?

А. Кузнецов — Ну, 21 июня мы выйдем в эфир.

С. Бунтман — Да, да, да.

А. Кузнецов — Конечно.

С. Бунтман — Суд военного трибунала над красноармейцем Василием Клубковым, обвиненным в выдаче врагу диверсантки Зои Космодемьянской, 42-й год.

Суд военного трибунала над Юлием Стельмащуком... над Юрием, командиром Украинской повстанческой армии, по обвинению в антисоветской деятельности и причастности к уничтожению поляков. Это «Волынская резня» знаменитая.

Суд над Альбертом Эйхелисом, Болеславом Майковскисом — да? — и Харальдом Пунтулисом и другими бывшими сотрудниками вспомогательной полиции в Латвии по обвинению в участии в карательных акциях, 65-й год.

А. Кузнецов — В том числе рижское гетто, конечно.

С. Бунтман — Да. Суд военного трибунала над бывшим лейтенантом Василием Мелешко, активным участником уничтожения белорусской деревни Хатынь. Это в 75-м году было. И суд на Федором Федоренко, охранником лагеря смерти Треблинка, обвиняемом в соучастии в массовых убийствах, 1986 год. Друзья, пожалуйста, голосуйте! В следующее воскресенье мы будем разбирать. А сейчас богу помолясь, «Ну, и денёк».