Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Алексей Кузнецов — И сели судьи, и открылись книги. Здравствуйте! В эфире программа «Не так». 12 часов почти 9 минут в Москве. У микрофона Алексей Кузнецов. Сергей Бунтман не очень хорошо себя чувствует. Так что сегодня я в одиночестве, но, правда, в приятном одиночестве со Светланой Ростовцевой в качестве нашего звукорежиссера. Нас транслирует Youtube-канал «Эхо Дилетант», и временный номер для ваших смс + 7 922 800 00 65.

У нас сегодня по... Дa, прежде, чем мы начнем, я хотел сделать коротенькое объявление для жителей и гостей северной столицы. Завтра вечером в отеле «Гельвеция» в 19:00 очередные «Дилетантские чтения». В гостях у Виталия Дымарского Сержей... Сергей Ястржембский, не нуждающаяся в рекомендациях. Вот. Так что там ещё есть некоторое количество билетов, кому это интересно, кто может, пожалуйста, обращайтесь.

Ну, а сегодня у нас дело, вами выбранное, дело очень интересное, выбор замечательный. Но на всякий случай я хотел бы сказать, что сегодня будут транслироваться, ну, скажем так, не очень приятные подробности. Поэтому мне кажется, что не только детям, но, возможно, даже и подросткам лучше у радио сейчас не находиться. Вы выбрали дело Виолетты Нозьер. А у нас о нем... Ну, те, кто интересуется в принципе криминалистикой, историей преступлений, историей судопроизводства, об этом деле, наверное, слышали. Тем более что одна из лучших книг этого жанра, ну, в популярном его изводе о великих судебных процессах Фредерика Поттершера, там есть обзор этого дела, не очень подробный, но тем не менее все основные пункты там перечислены. Ну, а вообще у нас, конечно, об этом деле не очень хорошо известно, при том, что в истории Франции, в истории Франции конца ХIХ и первой половины ХХ века это процесс по силе общественной реакции, сопоставимой с делом Ландрю, с делом доктора Сатаны Марселя Петио, с доктором... с процессом мадам Кайо и, пожалуй, что единственный процесс вот именно по общественной реакции, которому это дело уступает, это знаменитое дело Дрейфуса. И то я бы так сказал: дело Дрейфуса вызвало колоссально резонанс в мире помимо того, что Францию раскололо на части, но дело в том, что по... Ну, в том, что касается реакции внутри страны, я бы сказал, что оно, вот это дело Виолетты Нозьер, оно мало чем уступало реакции на дело Дрейфуса. Точно так же ссорились друзья. Точно так же распадались семьи. По крайней мере несколько случаев зафиксировано по вопросу о том, кто такая в данном деле Виолетта Нозьер, является ли оно жертвой, и если да, то жертвой чего, или она хладнокровный, бессердечный убийца, совершивший, ну, вот может быть по крайней мере по известной версии самое страшное преступление — отцеубийство, предательство благодетеля и так далее.

Значит, история. История такова: Виолетта Нозьер родилась в январе 1915 года во Франции. Ну, и сами понимаете, что между днем ее зачатия и днём рождения началась великая война. Она родилась в семье, принадлежащей к верхней части французского рабочего класса, скажем так. Ну, а по уровню доходов даже скорее правильнее отнести эту семью к низам среднего класса. Ее отец был высококвалифицированным машинистом на железной дороге, великолепным механиком, получавшим очень неплохую зарплату. Кроме того он имел очень высокую репутацию специалиста среди своих коллег, у своего начальства. Он очень неплохо потрудился в Первую мировую войну по своей основной специальности.

А надо сказать, что вот особенно первый этап, 14-й год, знаменитая битва на Марне. От переброски войск, в том числе и железнодорожных, разумеется, перевозок зависело очень много, если не все. Напомню вам замечательную книгу Барбары Такман «Августовские пушки», где описывается как комендант Парижа, генерал Галлиени даже такси использовал для скорейшей переброски солдат на линию фронта. Что уж говорить о железных дорогах?

То есть это был человек, достаточно заслуженный, уважаемый и неплохо получавший. Это имеет значение в данном деле. Поэтому, значит, семья могла... Семья была маленькой. Значит, Виолетта была единственным ребенком в этой семье. Ребёнком любимым. Ребёнком опекаемым. Ребенком, ну, балуемым в определенных пределах. У семьи была возможность посылать ее в неплохие школы.

Но вот в школах после первых нескольких лет у нее довольно серьезно портятся отношения по крайней мере с педсоветом. Вот сохранилась в материалах дела характеристика, которая в свое время, не... не... не после того, как произошло то, что произошло, а вот сразу, пока она училась, содержит такие утвержденные педсоветом характеристики: «Ленива, коварна, лицемерна и бесстыдна. Прискорбный пример для своих товарищей».

По меньшей мере вот самое позднее, когда ей было 16 лет, у нее начались и начались сразу достаточно бурно романы с мужчинами. С учёбой было совсем плохо. Она регулярно прогуливала занятия. Родителям из одной школы ее пришлось забрать, перевести в другую.

Тем временем в остальном как бы жизнь семьи продолжала налаживаться. Супруги Батист и Жермена Нозьер накопили достаточную сумму денег, смогли купить в довольно приличном, в двенадцатом округе Парижа небольшую квартирку. И, собственно говоря, вот все, что происходило с их дочерью по мере того, как они с этим знакомились, по крайней мере по версии следствия, становилось для них ужасным шоком.

А что с ней, собственно говоря, происходит? А происходит то, что она всецело погружается в жизнь такого слоя послевоенной, ну, не золотой, а, я бы сказал, весёлой молодёжи.

Во Франции девушек, юных девушек вот такого плана называли les garçonnes — мальчишки, только мальчишки в женском роде. Пацанки, если можно так перевести. В Англии их называли флэпперы — flappers. Там разные есть версии, что это слово означает. Но в любом случае от слова «хлопок, шлепок». Ну, а самый чёткий как обычно немцы. Те просто назвали это neue Frauen — новые женщины. Да? Что собственно нового? 20-е годы это так называемые ревущие 20-е. Вообще Первая Мировая колоссальный сдвиг произвела в общественном... в общественных отношениях в Европе. Это связано очень много с чем. Это связано со значительными успехами женской эмансипации, вызванной в первую очередь тем, что миллионы мужчин ушли на фронт, женщины их заменили в тылу. А потом, когда далеко не все вернулись, большинство женщин осталось работать. Им очень понравилось вот это свое новое, гораздо более независимое положение. С этим связаны изменения в общественных нравах. Это большая, так сказать, долгая тема. Не буду сейчас красть время у процесса. В общем, вот эта вот молодежь, которая очень активно рвёт с моралью, по крайней мере внешней моралью своих отцов и дедов, значит, и прадедов, и вообще всех предшествующих поколений, они ведут образ жизни, ну, который сегодня молодёжи, наверное, показался бы скучным и занудным, но они очень много веселятся. Они мало, а то и почти не ходят, совсем не ходят в церковь. Они там вступают в отношения, не освещённые, что называется, таинством брака и прочее, прочее и прочее. Они веселятся. Они прожигают жизнь. Ну, собственно говоря, вспомните «Великого Гэтсби» фицджеральдовского. Там, в общем, этот слой хорошо описан.

Вот эти молодые люди, к числу которых стремится принадлежать Виолетта Нозьер, они, конечно, не окружение Великого Гэтсби, прямо скажем, но они по крайней мере стараются подражать вот этой же, значит, шикарной молодёжи. И в этом кругу, значит, она вращается, меняет любовников, проводит целые дни в различных кафе, на вечеринках и так далее. Ей нужны деньги, разумеется. Родители дают ей достаточно щедрые деньги на карманные расходы, но этого, разумеется, категорически не хватает, и она начинает, скажем так, временами, время от времени подрабатывать такой вот случайной... Ну, как сказать? Не случайный. Это перевод с английского «occasional». Время от времени она подрабатывает проституцией, и где в какой-то момент кто-то из-за ее клиентов награждает ее дурной болезнью, причем сразу сифилисом. Надо как-то выходить из этой ситуации. И она находит врача, некоего доктора Дерона. Он будет давать свидетельские показания... Точнее он их откажется давать во время процесса, ссылаясь на медицинскую тайну, и тем самым, видимо, избежит возможности того, чтобы оказаться на скамье подсудимых рядом с ней, потому что, судя по некоторым косвенным данным, его роль вообще очень нехорошая в этом деле, но в любом случае не ведущая, конечно. Он, скорее всего, никакой инициативы не проявлял. Он просто, ну, по каким-то причинам стал сообщником в некоторых ее делах. В частности, например, он, значит, согласился подыграть ей, помог ей в версии, которую в результате она сама или с кем-то из своих приятельниц, трудно сказать, придумала. Значит, придумала на следующие, что сифилис у нее наследственный, что в этом виноваты ее родители. А для того, чтобы их в этом убедить, значит, доктор ей изготовил справку о том, что она девственница. То есть стало быть, она никаким образом не могла заразиться этим самым сифилисом где-то на... значит, на стороне. То есть вот родители ее наградили.

Почему родители на это купились? Ну, люди, они, видимо, были совсем малограмотные. Это значит, что получается? Это получается, что супруги Нозьер по меньшей мере с 15-го года, а видимо раньше, были больны сифилисом. И, значит, в начале 30-х, когда все это происходит, они по-прежнему об этом не подозревают. Я медик небольшой, но, по-моему, это совершенно невозможно. Не та болезнь. Она уже должна была ого-го, как появится. Должна была бы. Ну, так или иначе, вот, значит, изготавливается эта справка. Плюс якобы под видом лекарства, которое тот же самый Дерон для лечения этой болезни прописал, покупается очень сильное снотворное соменал.

Это, насколько я знаю, это один из сильных барбитуратов. Целый класс лекарств, который и сейчас ограничен для каких-то целей, используется, как я прочитал, в медицине. А вот первой половине ХХ века на них целая мода, потому что они кажутся очередным чуть ли не универсальным средством от очень серьезной городской болезни ХХ века — от бессонницы. Это сильные снотворные и при сравнительно небольшой передозировки, грозящие очень серьёзными последствиями, вплоть до смертельных. В истории криминалистики много достаточно случаев и сознательного отравления люминалом, вероналом. Там самые разные названия в разных странах у них могли быть. Ну, и, разумеется, очень много случайных вот таких вот передозировок.

Значит, дальше не очень понятный эпизод, но похоже, что потом вот в ключевой день она будет пытаться воспроизводить именно его с определёнными изменениями. Значит, она под видом лекарства скармливает родителям достаточно большую дозу барбитурата. Но когда они теряют сознание, то она, думая, что все уже, собственно говоря, получилось, она, имитируя пожар, поджигает занавеску в доме, начинает шуметь «Пожар! Пожар!», прибегают соседи, видят родителей без сознания, гасят этот пожар, вызывают соответственно скорую помощь. И в больнице никто ничего особенно не подозревает, тем более что отца даже врачи, скорая не забрала в больницу, он довольно быстро пришел в себя. Мама несколько дней пролежала в больнице. Но врачи так поверхностно сделали вывод, что они отравились продуктами горения, что-то случилось. Поэтому никто не стал придавать этому делу никакого особенного значения.

А тем временем Виолетта знакомиться с неким Жаном Дабеном, студентом-юристом, молодым человеком, довольно привлекательным внешне, умеющим себя подать. Ну, и потом нужны ли какие-то рациональные основания молоденькой девушке да еще такого склада для того, чтобы влюбиться. Она влюбилась. Видимо, первый раз, ну, или по крайней мере первый зафиксированный раз она влюбилась без памяти. И в результате она фактически берёт его на содержание. Потом на суде он сам, он тоже будет давать показания в качестве свидетеля, он сам признается, что она давала ему 50-100 франков практически при каждой их встрече, что она оплачивала номер в гостинице, когда им нужно было встретиться. То есть этот молодой человек по сути ведёт себя в полном смысле слова как жиголо, который у, ну, любящей его молоденькой девушки берёт деньги. Когда его на суде потом председатель спросит, а почему же у вас даже не возникло ни малейших угрызений совести, он ничего лучше не найдет как сказать, а она говорила, что у нее богатые родители. Она действительно говорила. Она стеснялась своих простеньких родителей. Она говорила, что ее отец преуспевающий инженер. Она говорила, что ее мать работает в каком-то престижном модельном доме. Сама представлялась манекенщицей этого модельного дома. Ну, с другой стороны к вопросу о моральном, так сказать, облике молодого человека это, прямо скажем, все равно не повод так себя вести. Но он, видимо, из тех людей, которые не заморачиваются по такому поводу.

А дальше он собирается уехать к себе на родину, я не помню, по-моему, в Бретань, и как-то вот он сказал: «Ну, вот хорошо бы, значит, вот нам поехать вместе. Машину, так сказать, взять напрокат или купить даже». В общем, у нее в голове эта идея, что называется, засела с любимым отправиться в такое длительное путешествие, а не урывать там часочки, значит, в дешевом отеле. Нужны деньги. Она, видимо, не раз рылась в вещах своих родителей, знала, что дома кое-какие деньги есть. А кроме того, видимо, слышала их разговоры. У них к этому времени скопилась очень немаленькая сумма денег. Вот совсем немаленькая.

Это к вопросу о том, каково было положение по крайней мере верхушки рабочего класса, значит, в 30-е годы. Я напомню. Это вообще-то Великая депрессия уже в полном разгаре. Да? Уже к концу подходит 33-й год. Цена вопроса 165 тысяч франков. Я понимаю, что это ничего не говорит. Я там при помощи всяких исторических калькуляторов прикинул приблизительно, грубо, но, в общем, порядок цифр в любом случае правильный. На те деньги на то время это 8 тысяч тогдашних американских долларов. То есть сейчас это примерно 150 тысяч долларов США. Это огромные деньги. Да?

И вот эти деньги больше... большая их часть, подавляющее большинство лежали в банке на счете. То есть это важная подробность. Она не могла их украсть. Она могла их только получить по наследству. Я думаю, что это очень существенный момент. Но тем не менее и дома около 3-х тысяч франков было.

Тем временем обстановка дома сгущается, что называется, до невозможности, потому что она попадается на мелкой краже. Как ни странно, она пыталась украсть книгу в книжном магазине, словарь толстый и дорогой. Ее на этом поймали. Не стали дела заводить. Но это как бы дошло до родителей. Значит, дома всяческие, так сказать, запоздалые попытки заняться ее воспитанием. Ну, и наконец август 33-го года. Наступает вот день, когда все, собственно говоря, и произойдёт.

Те, кто нас смотрят на «Ютьюбе», давайте обратимся теперь к фотографиям. Вот ее тюремная, ну, точнее полицейская фотография. Когда ее называют красавицей, там газеты писали... Ну, эта фотография этого, прямо скажем, не показывает. Но надо сказать, что полицейским фотографом их клиенты вообще достаточно редко удавались. А, во-вторых, ну, понятно же да, что красота женщины не в каком-то там вот распределении чёрт на лице, а в том впечатлении, которое она производит в живую. Поэтому фотография вполне возможно ее обаяние и не передаёт.

Вот фотография гораздо более... Правда, почему-то не удалось у нас ее растянуть. Но вот тем не менее видно, что она гораздо более миловидна, чем на той полицейской.

Ну, а вот эта в день, когда проводился следственный эксперимент на квартире, на рю Монмантр. Вот такая вот толпа народу собралась. То есть вы понимаете, что уже к этому времени, это пока следствие идет, еще процесс не начался, какое внимание все это дело к себе привлекает. Вот так выглядела квартира, в которую, так сказать, в тот момент, когда полицейские туда нагрянули. Ну, а после чего же? В связи с чем же они туда нагрянули?

Значит, опять-таки под предлогом продолжения лечения она купила значительно большую дозу барбитуратов — три упаковки. Распределила эти три упаковки на два пакетика. Себе изготовила 3-й, где было что-то безобидное типа мела, видимо. Значит, вместе с родителями они поиграли вечером в карты. На ночь она их, так сказать, попросила выпить лекарство. Отец выпил всю дозу. Мать выпила только половину, потому что лекарство показалось ей чрезвычайно горьким, она просто не смогла. После этого родители очень быстро потеряли сознание. На полицейских, и особенно на судей произведет потом впечатление... Председатель суда ее спросит на процессе: «А Вы — что же? — вот полтора часа сидели и наблюдали агонию родителей?» Она потом уйдёт из дома, на полтора часа она пробудет. И она просто ответила: «Да». После этого, значит, она ушла. Сутки ее не было. Как потом покажут ее приятели, свидетельствующие в суде, ничего не говорила о том, что у нее что-то произошло. Она вела себя как обычно. Она зашла в парикмахерскую. Она сделала маникюр. Мне кажется, это довольно важные подробности перед тем, как мы уйдём на перерыв. Через 5 минут в этой же студии встречаемся.

**********

А. Кузнецов — Вот в чате «Ютьюба» спрашивают, может ли сифилис передаваться иным путем помимо контакта. Может. При определённых условиях, так сказать... Он не очень заразен, но при определенных условиях он может передаваться и плоду от матери. И бывает такая форма врожденного сифилиса. Может передаваться при определенных специфических условиях через, ну, вещи, скажем так, есть такое явление как бытовой сифилис.

Но мы вернёмся, к сожалению, вынуждены будем вернуться. Вот очень важная на самом деле, я все думал перед передачей, как с этим быть. Но вот одна смска пришла от Надежды: «Не забыть сравнить сделаем сестёр Хачатурян, которые убили в условиях безразличия правоохранительных органов отца-садиста, насильника, извращенца. Призовите слушать с этим контекстом. Впрочем аналогия, сравнение само напрашивается». Ну, не знаю. Пока не напрашивается. Но сейчас напросится, конечно. Вы знаете, я не буду призывать, потому что вот все горячие обсуждения, которые сейчас вокруг обстоятельств дела Хачатурян ведутся, я в них не участвую, потому что мы пока ничего не знаем. Вот как покажет сегодняшняя передача, даже суд далеко не всегда проясняет, что там было. А уж это дело обсуждать я точно не буду. Ну, а какие аналогии возникнут, это уж каждый сам. Но в любом случае это дело выбирал не я. Я это дело просто предложил среди пяти. Выбрали вы. И у меня, когда я предлагал, никаких аналогий не было.

В общем, так или иначе, отец погибнет. Мать, когда... Да! Через сутки с лишним она вернётся на квартиру и попытается воспроизвести полугодовой давности сценарий только с поправкой. Она не станет поджигать занавеску. Ну, это было бы слишком нарочито. Она включила газ. После чего побежала за соседями, теми самыми, которые полгода назад вмешались. Ой, вот пахнет газом. Вот меня не было дома полтора дня. Вот пахнет газом. Вот я пришла, а там... а там... а там... Значит, прибежали соседи, вызвали врачей, вызвали полицию.

Вот собственно вы видите на картинке, что полиция обнаружила. Ну, и пока врачи констатировали смерть Батиста Нозьера и констатировали, что Жермена Нозьера ещё жива, и занимались ею. Полиция начала осмотр места происшествия. И сначала бросилось в глаза одна существенная деталь: газовый счётчик показал, что газ включен совсем недавно, что газа ушло буквально совсем чуть-чуть. А каким образом собственно это могла установить полиция? А дело в том, что Жермена Нозьер, выросшая в бедной семье, привыкла считать каждый франк, и она ежедневно... У нее была тетрадочка. Тетрадочка эта лежала, что называется, на поверхности. Дочь об этом не подумала. Где она фиксировала все, вот буквально до сантима, все свои расходы за день. И ежедневно записывала показания газового счетчика. Вот благодаря этим показаниям полицейские убедились, что, во-первых, газа израсходовано было совсем немного по сравнению с позавчера А самое главное, вчера никаких записей не было. То есть они, в общем, пришли к выводу, что все, что произошло, произошло на полтора дня раньше. Но тем не менее, значит, девушку под стражу пока не берут.

Значит, и полицейский, который возглавляет расследование, очень опытный полицейский комиссар Марсель Гийом, он применяет такой психологический, извините за рифму, приём. Значит, он берет девушку на следующий день, едет с ней вместе в больницу, где находится мать, сажает ее в кабинете у врача, а сам выходит с врачом в коридор и говорит: «Доктор, мне надо с ней поговорить». Он говорит: «А что Вы будете... О чем Вы будете с ней говорить? Она без сознания». Он говорит: «Мне нужно туда зайти». Иными словами, он не хочет, чтобы дочь слышала, что мать ещё пока без сознания и говорить не может. Он хочет, чтобы у дочери возникло ощущение, что сейчас полицейский поговорит с оставшейся в живых матерью. Его приём сработал. Она убегает. И это, в общем, конечно, своеобразное косвенное, но признание вины. Ее ищут. Через несколько дней ее поймают. Накануне в кафе она познакомилась с мужчиной, который сказал... Портреты уже были напечатаны в газетах. Который ей сказал: «Вот как Вы подозрительно похожи вот на девушку, которую ищут». Она даже не стала скрывать, что она девушка, которую ищут. Значит, он отговорился, что сегодня... Она ему сделала недвусмысленное, видимо, предложение. Денег-то у нее не было. Значит, он сказал, что вот сегодня никак не могу, а вот завтра давай там-то, там-то встретимся. Ну, и, в общем, он на эту встречу привёл полицейских, и ее взяли.

После нескольких месяцев следствия, очень тяжелого следствия — суд. Что на следствии было? Значит, на следствии она заявила и, надо сказать, сумела убедить опытного комиссара Гийома в правоте своей версии, что ещё в 12... когда ей было 12 лет, отец ее изнасиловал и с тех пор регулярно с ней занимался сексом. Значит, при этом все это скрывалась от матери. Она не могла матери рассказать, потому что боялась, что он ее убьёт и так далее, и так далее, и так далее. Вот интересно, что Гийом, человек на своём виду очень много повидавший будет этой версии придерживаться и дальше. И в своих интервью, которые он уже после окончания процесса, в 37-38-м году будет давать газетам, будет говорить, что он убежден в том, что так вот оно все и было, как она это рассказывала.

Значит, будет две очные ставки с матерью. Одна, когда мать ещё была в больнице. Потом, когда мать выписалась. Во время очных ставок... В первой очной ставке мать ей крикнула: «Ты убила своего отца, замечательного человека. Убей себя. Я тебя никогда не прощу. Я прощу тебя только тогда, когда тебя приговорят к гильотине». В общем, такие вот страшные слова. Ну, а чуть не добило мать то, что во время второй очной ставки, на ставке был вот этот... ее дочери возлюбленный Жан Дабен, и у него на руке она увидела на пальце кольцо, которое она моментально признала. Кольцо, которое принадлежало её покойному мужу. То есть дочь у отца спёрла кольцо для своего любимого. Это такие вот штришки к портрету.

Довольно быстро было проведено следствие. Довольно полно. И начинается в уже в 34-м году, летом 34-го года начинается судебный процесс в обстановке невероятного совершенно внимания к этому делу. Общество так же, как в свое время по случаю дела Дрейфуса раскололась на правых и левых, только здесь правые и левые, ну, тут вопросов, так сказать, связанных с антисемитизмом не было. Здесь другое. Левые заявляют, что она жертва. «L’Humanité» публикует статьи о том, что вот типичное буржуазное воспитание и так далее, так далее.

Творческая интеллигенция, скажем так, как мы бы сейчас сказали, вписывается за нее по полной программе, причём звучат самые, что ни на есть имена: Сальвадор Дали, Рене Магритт, Поль Элюар. Элюар стихотворение, ей посвященное пишет. Для них она олицетворение протеста против буржуазного общества. Она такой вот бунтарь. Да?

Для правых она — естественно разрушитель традиционных ценностей. Она яркий пример. Вот, что происходит в обществе вседозволенности. Вот, что происходит, когда церковь, так сказать, не играет той роли, что прежде. Вот, что происходит, когда, так сказать, левые получают слишком много свободы. В общем, все, кто мог оттоптались на этом деле со своими политическими, эстетическими, нравственными, какими угодно представлениями.

А тем временем начинается судебный процесс, в котором смешивается полный кошмар по тому, что там обсуждается, по тем фактам, которые там устанавливаются, и абсолютная мыльная опера совершенное... совершенно мелодрама с обмороками в зале. То падает в обморок свидетельница, то падает, постоянно падает в обморок обвиняемая. У нее довольно мощная команда защитников: два адвоката. Старший — пожилой человек уже достаточно.

У нас тут вот... Вот она в зале суда под конвоем. Вот она на скамье подсудимых. Перед ней сидят ее адвокаты. Обратите внимание, кто смотрит, на молодого человека слева, который подпёр щеку рукой. Ну, а вот собственно крупно два ее адвоката. Метр Анри Жиро, опытнейший юрист, в громких процессах многократно выступал, защитник убийцы Жореса Рауля Вилана, защитник убийцы президента Поля Думера Горгулова, опытный адвокат. И рядом с ним совсем молодой человек, совсем недавно закончивший юридический факультет, ставший адвокатом Рене де Везенн-Ларю. Он сыграет в ее жизни очень большую роль. Гораздо большую, чем вот адвокат номер один. Каким-то образом, я не знаю, как так получилось, но в процессе именно молодой человек становится главным ее юридическим представителем.

Значит, два важнейших вопроса, которые собственно процесс пытается установить. Вопрос о том, кто убийца не обсуждается. Собственно говоря, она не скрывает того, что это она все это сделала. Картинка достаточно четко и недвусмысленно подтверждается фактами. Два вопроса. Вопрос о ее психической нормальности, вопрос о ее вменяемости и, конечно же, вопрос об инцесте, о семейном насилии. И он превращается в главный вопрос.

По первому вопросу достаточно вроде бы солидно выглядящая бригада психиатров утверждает, что нет никаких сомнений в том, что она отдает себе отчет в том, что она делает. Пытается в своей заключительной защитительной речи де Везенн-Ларю напасть на этот тезис, попытается оспорить экспертизу в основном на основании того, что один из врачей, доктор Трюэль, очень известной судебный медик, произведдших более 3-х с половиной тысяч вскрытий-экспертиз, значит, что он в свое время был таким же экспертом... Ну, то есть простите. Что я говорю? Судебный психиатр. Никаких вскрытий он не производил, конечно. Значит, вот он был судебным экспертом по делу сестёр Папен, совершенно жуткое дело, значит, и он тоже сделал заключение, сделал вывод о том, что они абсолютно вменяемы, а через несколько недель после этого у одной из сестёр появились ярчайшие признаки психического расстройства, не оставлявшие ни малейшего сомнения в том, что это не инсценировка. Но не удалось у него, в общем, оспорить заключение экспертизы, что она формально вполне нормальный психически человек.

Что сказать по поводу, значит, инцеста? Такой очень странный будет эпизод. Когда уже всех заслушают свидетелей, уже будет готовиться заключительное выступление адвоката, де Везенн-Ларю вдруг пригласит свидетеля. Это уже последний день процесса. Явится молодой человек, однокурсник Жана Дабена по юридическому факультету, некто... некто Ронфлар, который скажет: «Да мы... Я никогда не был ее любовником. У меня с ней просто хорошие приятельские отношения. Я знал её как девушку своего приятеля. И она нам много раз говорила, — и дальше вот такая вот фраза: que son père oubliait qu’il était son père — что её отец забывал, что он ее отец. И вроде как я удивлён, — сказал молодой человек, — что никого... никто другой не пришёл сюда, так сказать, сказать о том же самом». То есть вроде бы появляется ещё одно косвенное подтверждение того, что она раньше говорила о том, что вот отец к ней питает какой-то, значит, интерес такой не отцовский или слишком отцовский. Мать категорически естественно протестует. Но понятно, что собственно, значит, делать вдове в этой ситуации. Никаких оснований утверждать, что, значит, отец с ней что-то подобное делал и вообще каким-то образом подвергал ее какому-то насилию, суд не нашел.

Во время следствия она заявит о том, что вот я могу доказать, что такое было. Вот вы поищите там-то и там-то, значит, вот там-то хранятся порнографические фотокарточки и кусок ткани, который отец использовал в качестве там, ну, побочного средства предохранения. Провели обыск. Действительно в указанном месте всё это нашли, предъявили мадам Нозьер, она сказала: «Ну, да. Ну, вот мы с мужем как-то вот пытались разнообразить нашу жизнь». То есть опять-таки понятно, что девушка могла знать о том, что у ее родителей хранятся такие предметы. И понятно, что она могла это пытаться использовать. Но с другой стороны остается сомнение, а, может быть, она правду сказала.

Сразу, чтоб с этой темой закончить, в суде мать сжалится над ней, хотя сначала она даже подаст иск как гражданский истец по отношению к собственной дочери. Это совершенно небывалый случай в истории французского правосудия. Но потом уже в середине она будет говорить присяжным: «Пожалейте мою девочку». Потом они примеряются. И особенно бурным будет примирение, когда уже в тюрьме Виолетта заявит, официально заявит, обратиться с заявлением к судебным властям о том, что она придумала всю эту историю с инцестом. Опять же все может, что называется, быть.

Ее приговорили к смертной казни. Присяжные совещались всего час и не нашли ни одного смягчающего обстоятельства. Кассационная жалоба была отвергнута, поскольку процесс был произведён... проведён без всяких малейших существенных нарушений. Но кассационные судьи в своем заключении президенту республики Лебрену... Лебруну, извините, посоветовали... Нет, Лебрену все-таки. Прошу прощения. Уж зарапортовался. Значит, посоветовали сохранить ей жизнь. Она написала прошение о помиловании, и ей была предоставлена замена смертной казни пожизненным заключением. Обычно заменяли на 20 лет пожизненным заключением, но через 9 лет можно было обращаться с просьбой о сокращении срока.

В тюрьме она станет послушнейшей, образцовой буквально заключенной. И она будет много молиться. Она будет безупречно работать. Там не нарадуется на неё администрация тюрьмы. Тем временем случиться 40-й год, Франция будет разгромлена. Северная Франция соответственно оккупирована. Южная Франция, тюрьма, где она находится, значит, под контролем вишистского правительства. И в 42-м году по просьбе церкви Петен, президент Южной Франции, заменяет ей пожизненное заключение на 12 лет, ну, и 20 после этого высылки из Франции. То есть соответственно в 45-м году она должна выйти.

Она изучает бухгалтерию, становится работникам тюремный бухгалтерии. И там в 45-м году знакомиться с пожилым, очень милым человеком неким Эженом Гарнье, который работает вольнонаемным бухгалтером. И он приводит, так сказать, к ней на свидание своего сына, который только что расстался со своей женой. В общем, когда она выходит в 45-м году, уже после собственно освобождения Франции, разумеется, она выходит из тюрьмы, то ее уже ждёт жених Пьер Гарнье.

Они поженятся. У них будет пятеро детей. Она родит ему девочку, четырёх мальчиков. Он погибнет от последствия автомобильной катастрофы. Он дважды попадал. Первый раз выжил, а 2-й раз вот не выжил. Перевернулась машина в кювет, и он через время скончался. С ней будет жить ее мать. Они станут неразлучными подругами. Мать её переживёт. Мать ее похоронит, потому что Виолетта Нозьер ненадолго пережила своего мужа. Она скончалась от рака.

Незадолго до этого апелляционный суд, местный апелляционный суд удовлетворил ее ходатайство о реабилитации. Вот вы знаете, я, честно говоря, пытался найти ответ на вопрос, но не нашёл, что это была за реабилитация такая. Имеется в виду снятие судимости или имеется в виду, значит, ну, то, что судьи решили, что все-таки да, действительно, так сказать, ее доводы в свое время не были достаточно судьями услышаны. Дело в том, что суд в Руане, который апелляционный, который это дело разбирал, не дал развернутой мотивировки своего решения, и мы так и не знаем, собственно говоря, что с ней случилось.

Я немножко с вами заболтался. Я не успеваю объявить темы следующего розыгрыша, а скажу только, что вам будут предложены различные катастрофы, аварии, и все прочее. Голосование должно уже быть на нашем сайте. Вы извините, я без Сергея Александровича не управляюсь со всей этой бухгалтерией, с двумя экранами и всем прочим, и всем прочим. В следующий раз, я надеюсь, мы будем в следующее воскресенье в полном составе. Всего вам доброго!