Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Добрый день всем! Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман.

Алексей Кузнецов — Добрый день!

С. Бунтман — Очень многие вчера благодарили Максима Курникова за прошлую передачу. Вот благодарили, потому что, судя по всему, прошлая передача-то была очень хорошей.

А. Кузнецов — Но дело в том, что...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... обратите, пожалуйста, внимание, кто ещё в этом не разобрался, уже неделю как на сайте «Дилетанта» вывешиваются другие материалы других уголовных дел.

С. Бунтман — На сайте «Дилетанта»?

А. Кузнецов — На сайте «Дилетанта». Да. Уже два материала мы вывесили. Их уже начали красить наши коллеги из других изданий, не всегда ссылаясь на сайт «Дилетанта». Ну, нормально...

С. Бунтман — Это признак...

А. Кузнецов — Материал пошел в народ.

С. Бунтман — Это слава.

А. Кузнецов — Слава. Да.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Вот. И там тоже мы выкладываем и фотокопии документов и в тех случаях, если трудно разобрать почерк...

С. Бунтман — Расшифровку.

А. Кузнецов — ... расшифровку документов. Да? Тоже людей достаточно с необычной яркой биографией. Вот. Так что смотрите, это действительно интересно.

С. Бунтман — Мы ещё вам скажем, я не знаю, сейчас или потом вот две вещи на... про сайт «Дилетанта», что...

А. Кузнецов — Ну, вот про сайт «Дилетанта». Да. Вы знаете, значит, в следующее воскресенье, 11 ноября, будет 100-летие фактического...

С. Бунтман — Перемирия. Да.

А. Кузнецов — ... фактического окончания первой мировой войны, перемирия знаменитого. И мы с сайтом журнала «Дилетант» начинаем такой проект, который нам... Мы его ещё не начали, он нам уже очень нравится. Мы объявляем, в течение месяца мы будем принимать ваши материалы на конкурс, который называется «Первая мировая в истории моей семьи». Мы ждем, что вы напишете некие такие справки с приложением фотографий, если возможно...

С. Бунтман — Ну, в любой форме.

А. Кузнецов — ... фотокопии писем, документов. Да. Там совершенно свободная форма.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Мы 11-го выложим некий образец просто для... ну, для некоего такого вот то, что называется представления общего, но мы никак не ограничиваем формую И это будет действительно конкурс. И по итогам этого конкурса лучшие работы будут премированы. У нас уже выделен определенный премиальный фонд. Это замечательные наши альманахи журнала «Дилетант» за прошлый год, очень дорогие, такие шикарные издания. Вот. И будут... 10 лучших работ будут опубликованы на сайте «Дилетанта» в течение декабря. Вот.

С. Бунтман — Отлично. Да.

А. Кузнецов — И у вас есть возможность не просто рассказать людям там вот свою семейную историю, связанную с Первой мировой, о которой мы, к сожалению, довольно мало знаем...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... поскольку она вытеснена последующими, понятно, событиями. Ну, и вас есть возможность документы, которые у вас хранятся в ваших семейных архивах, вести, ну, собственно говоря, в...

С. Бунтман — А потом вы понимаете...

А. Кузнецов — ... публицистический оборот.

С. Бунтман — ... это такая штука. Вот, например, у меня есть фотография... Сейчас мы уже. У нас сегодня замечательное дело.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Но мы доскажем. Есть такая фотография, сидит мой прадедушка Александр Семёнович Бунтман со своими ранеными, с больными сидит, в лазарете сидит. И мало ли. И там написано, кто есть кто, кстати говоря, и росписи их. И вдруг кто-то узнает, что в этом лазарете...

А. Кузнецов — Конечно...

С. Бунтман — ... кто-то узнает...

А. Кузнецов — Конечно.

С. Бунтман — ... там его прапрадедушка или прадедушка. Это очень...

А. Кузнецов — Ну, в общем, мы много ждём от этого конкурса. Мы ждем, что вам он понравился, что вы на него откликнитесь.

С. Бунтман — И вас... И да. И последнее.

А. Кузнецов — Хорошо.

С. Бунтман — Вот накануне вот этого перемирия 10-го числа будет презентация книги замечательной, книги Алексея Кузнецова. И это те процессы, которые мы разбирали в эфире.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Всевозможные процессы. Здесь очень такая любопытная книга. И собрана, конечно, не в виде... не в виде расшифровок передач...

А. Кузнецов — Нет, конечно. Это всё совершенно отдельно сделано.

С. Бунтман — А это нормально сделано, переделано и изложено так, как это должно излагаться в книге. Вот. И это мы представим 10-го...

А. Кузнецов — 10-го. Тоже дата. Тоже, кстати говоря, 100-летие советской милиции.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — 10 ноября в «Доме книги» на Арбате в 18:00. У нас будет ещё один соведущий. Очень любезно согласился выступить замечательный адвокат Илья Сергеевич Новиков.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Вот. Так что если вы с нами троими хотите встретиться и пообщаться, то, пожалуйста, в 18:00 в субботу в «Дом книги» на Новом Арбате.

С. Бунтман — Всё! Теперь вот все... И теперь мы переходим к разбору дела.

А. Кузнецов — Да. Вы знаете, вот это я получил огромное, необычайно большое даже в сравнении с тем обычным удовольствием, которое я получаю, готовясь к передачам в большинстве случаев, а здесь, ну, вот всё-таки добрая старая Англия. Да? Всё-таки холмы западной Англии недалеко от Уэльса, заросли жёлтого дрока, который сыграет роль в этом деле, замечательный год для хорошего преступления — 1660 год. Представляете, какой бардак в стране. Да? Реставрация.

С. Бунтман — Реставрация.

А. Кузнецов — За полгода до этого...

С. Бунтман — Наоборот порядок восстановился.

А. Кузнецов — Ну, в общем, да. Ну, пока...

С. Бунтман — Товарищи, Стюарты снова на престоле.

А. Кузнецов — Это правда. Но большего бардака, чем когда восстанавливается порядок, придумать трудно, как известно.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Да? За полгода до описываемых событий генерал Монк осуществил переворот. За 4 месяца восстановлен парламент. Значит, король Карл II восстановился на престоле. Значит, принимаются всякие кадровые решения. Наказываются, так сказать, наиболее...

С. Бунтман — Наказываются невиновные...

А. Кузнецов — Да. И награждаются непричастные.

С. Бунтман — ... не участвуют.

А. Кузнецов — Да, да.

С. Бунтман — Непричастные.

А. Кузнецов — Возвращаются многие роялисты. Те, кто в Англии сидел тихо-тихо в подполье из роялистов, одного такого мы сегодня увидим, значит, они выходят на поверхность и получают всяческие награды. И вот в этой замечательной исторической обстановке 16 августа 1660 года, в четверг, в очень живописной местности в городке, который... Ну, это городок по английским понятиям «town» то, что называется. Да?

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Крошечный городишко или большая деревня, которая называется Чиппинг Кемпден, в этом городе есть такая достопримечательность, кстати, до сих пор кое-какие остатки там вроде бы есть, там находятся большей частью разрушенный Кемпден House. Это здание, которое было построено в 20-е годы XVII века, а затем в 1645-м в разгар гражданской войны, когда к этому городку подходила армия парламента, то хозяин свой дом сжег, чтобы он не достался соответственно мятежникам, с его точки зрения, потому что он верный роялист. Но дом горел не весь. Это что-то среднее между домом и замком. Он сгорел не весь. Сохранились конюшни. Сохранилась часть помещений. И вот в 60-м году в этой сохранившейся части помещений есть комнаты, в которые иногда приезжает владелица леди Джулиана Ноэль, вдовствующая леди Кемпден. Но она большую часть времени живет в другой резиденции в другом графстве. А там проживает старый верный слуга. Вот ещё один обязательный персонаж английского детектива. Старый верный слуга. Ему уже 70 лет. Его зовут Уильям Харрисон. Он служил с незапамятных времен, собственно с юности служил семейству лордов Кемпден, и в 45-м, когда дом горел, он был один из участников всех этих событий. Вот он сейчас выполняет функции такого вот приказчика или управляющего. В старых английских текстах его называют steward. То есть, наверное, все-таки приказчик.

С. Бунтман — Управляющий.

А. Кузнецов — Управ... Или управляющий. Да. Ну, в общем, он не простой слуга. У него у самого есть слуга. И это тут важно. И он человек достаточно зажиточный, как мы увидим. И вот в этот самый день 16 августа он отправляется в близлежащую деревню, 2 мили, то есть 3 с небольшим километра расстояние, для того, чтобы собрать у арендаторов арендную плату, потому что естественно леди Кемпден живет в частности тем, что она сдает земли в аренду. И он пропадает. И он пропадает. Его жена очень беспокоится, потому что вообще-то последний год выдался для стариков достаточно тревожным. За год до этого их обокрали, крупно обокрали. Они были в церкви. А в это время кто-то залез вот в эти развалины Кемпденского замка, где они живут, причем явно зная, где хранятся деньги, притащил с собой стремянку, приставил эту стремянку, залез туда на верх, под потолочную балку. С собой принесенным куском лемеха, плуга, потому что кусок этот остался там, его зажало балкой, он отогнул, отжал эту балку и вытащил оттуда хранившиеся там немного-немало 140 фунтов стерлингов.

С. Бунтман — Это очень много.

А. Кузнецов — Крестьянская семья несколько лет может жить на этот... на эти деньги. Да? Ну, обокрали и обокрали. Что тут сделаешь? Значит, не нашли вора. А за несколько дней до пропажи Уильяма Харрисона его слуга, молоденький человек Джон Перри, ему слегка за 20, значит, очень взволнованный прибежал и сообщил, что он работал в саду, на него напали два человека, одетые в белое...

С. Бунтман — Господи!

А. Кузнецов — ... и пытались его то ли похитить, то ли убить. В общем, непонятно. К счастью, у него оказались вилы в руках, он этими белыми отбился. Он предъявил вилы. И действительно на металлических частях там какие-то следы какого-то там, как он утверждал, они шпаги свои использовали. Вот он, значит, отбился. Вот там царапины от этих шпаг. В общем, обстановка очень тревожная. А тот уходит Уильям Харрисон, вроде недалеко уходит и не возвращается. И вечером, когда уже начало потихонечку смеркаться, а его нет и нет, то его жена отправляет вот этого молодого человека Джона Перри его поискать в деревню Черингуорт, куда он отправился. И Перри тоже пропадает. На утро нет ни хозяина, ни слуги. И жена отправляет своего сына Эдварда на поиски папы и соответственно прислуги. И только Эдвард выходит на дорогу, как он встречает Джона Перри.

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — Джон Перри говорит ему пока без подробностей, что он был в Черингуорте, что отца там не было. Никто его там не видел. И они идут его искать в деревушку, которая расположена на полпути. Деревушка Эбрингтон. Значит, в Эбрингтоне они находят человека, одного из арендаторов, который говорит: «Да, он вчера приходил. Я его видел. Значит, он получил с меня арендную плату 23 фунта, — довольно много. — О! Я ему предложил, поскольку уже, значит, дело было вечером, я ему предложил заночевать, но он сказал, что нет, времени у него нет, что он пойдёт в Черингуорт», — куда ему, собственно говоря, и надо. И с тех пор его собственно больше никто не видел. Они возвращаются домой в Чиппинг Кемпден и встречают женщину, обычную бедную женщину, которая занималась тем, что после того, как сжата пшеница, она собирала упавшие колоски. То, за что по указу 32-го года она бы получила 10 лет в лучшем случае.

С. Бунтман — Да, да, да. Да.

А. Кузнецов — Так вот она собирала эти самые колоски, и на границе большой заросли кустарника желтого дрока, она обнаружила расчёску, порванный и запятнанный кровью воротничок, и шляпу. Причем на шляпе разрез. И ей показалось, что это могут быть вещи вот пропавшего Харрисона. А дело в том, что поскольку люди ходят и расспрашивают, то в округе уже известно, что что-то с ним случилось. Он всё-таки довольно заметный человек. Начинают искать. Жители этого городка начинают прочесывать окрестности, смотрят во всяких там потайных местах. Ничего вроде такого нет, но есть основания полагать, что что-то с Харрисоном случилось, что кровь его, вещи его. Семья опознала эти вещи. Кроме того он пропал с непонятно какой суммой денег, но не менее 23-х фунтов. А это для английского разбойника в XVII веке замечательное основание для того, чтобы дать по голове и деньги отобрать. Деньги большие. В общем, так или иначе в плотную с расспросами приступают к Джону Перри. И он выдает первую порцию клюквы. Вы, пожалуйста, приготовьтесь, клюквы тут будут целые поля и болота.

С. Бунтман — Готовьте банки.

А. Кузнецов — Да, готовьте банки, будут сейчас целые гримпенские трясины этой клюквы. Значит, Джон Перри рассказывает такую историю. Его примерно в 8 вечера отправили искать хозяина. Он вышел, отошел на некоторое расстояние, но тут начало смеркаться. На самом деле в это время темнеет заметно позже, но он утверждал, что начало смеркаться, и он забоялся, учитывая вот, что за несколько дней с ним была вот эта вот непонятная... на него было нападение. Он забоялся. А тут на встречу человек идет. И он с этим человеком решил вернуться обратно в Чиппинг Кемпден для того, чтобы оседлать лошадь и продолжать поиски конным. Он пришел в этот самый Чиппинг Кемпден, но почему-то лошадь не оседлал, а решил переждать темноту. Вот переждать темноту. И при том, что он мог...

С. Бунтман — Передумал.

А. Кузнецов — Пере... мог устроиться в доме, а заночевал почему-то в сарае. То есть не доложился хозяйке, что вот он вернулся с полдороги. Переночевал в курином... в курятнике. Но переночевал до 12 ночи. А в 12 ночи он отправился опять. Ему естественно задали вопрос: ага, значит, в 9 вечера ты испугался темноты, а в 12 ночи, значит, все нормально. Он говорит: «А луна же полная выглянула. Стало светло как днем».

С. Бунтман — С языка снял...

А. Кузнецов — Да. Я и пошёл. Но опять же пешком. Опять не на лошади. Тем более что встретил ещё одного местного жителя. А потом они как-то вот разошлись, и в это время пал туман, и стало ничего не видно и не понятно.

С. Бунтман — Опять.

А. Кузнецов — Он добрался до ближайшей живой изгороди, которых в тех краях множество. Под ней как-то укрылся, переночевал, а с первыми лучами солнца возобновил поиски, дошёл до Черингуорта, выяснил, что туда его хозяин не приходил, пошёл обратно и тут наткнулся на идущего ему на встречу сына хозяина, который шел их обоих разыскивать. Вот такая вот история.

С. Бунтман — Интересная история. Так.

А. Кузнецов — Да. И дело это, поскольку явно совершенно, что-то с человеком случилось, дело поступает к местному мировому судье. А мировой судья в Англии — это совсем не то же самое, что, скажем, мировой судья после судебной реформы в России или мировой судья во Франции. Это там... там или у нас, или во Франции это такой полулюбитель, обычно без юридического образования, но из уважаемых образованных местных жителей, часто дворянин, которого выбирают мировым судьей для разрешения всяких мелких споров. А вот в Англии это совершенно другая история. В Англии мировые судьи возникли ещё при короле Эдварде III практически одновременно с парламентом, то есть в XIV веке. Это мать...

С. Бунтман — Ну, чуть позже...

А. Кузнецов — Да, чуть позже. Ну, 60-е годы. Это представители, в общем, по сути полноправные представители местной администрации. Вот смотрите, значит, эти самые судьи назначаются королем, они никакие не выборные. Это, как правило, сначала это была вообще высшая аристократия. В указе Эдварда III говорилось, что это должен быть в каждом графстве один лорд и 3-4 добрых рыцаря, но к XVII веку их уже повытесняли, вот эту родовую аристократию, их повытесняли джентри, вот эти сквайры. И я даже наткнулся на термин, который никогда раньше не встречал, «squirearchy» — власть в сквайров, засилье сквайров. То есть эти самые сквайры, средние и мелкие землевладельцы, а они обсели все административные посты на уровне графств.

С. Бунтман — Ну, наш любимый сквайр Трелони из «Острова сокровищ»...

А. Кузнецов — Конечно.

С. Бунтман — ... тем и занимался.

А. Кузнецов — Ну, собственно и сэр Чарльз Баскервиль тоже был...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — ... почетным мировым судьей, как мы помним. И вот эти мировые судьи обладали огромными административными полномочиями. А их съезды, которые собирались раз в квартал — quarter sessions, — 4 раза в год. Они, вообще смотрите, полномочия: они составляли бюджет графства, они вводили местные налоги, они заключали займы в интересах графства, они управляли имуществами графства, заведовали мостами, дорогами, общественными зданиями, тюрьмами, домами для умалишенных, ссудными и сберегательными кассами, ведали санитарной частью, выдавали патенты на разного рода торговлю и в оставшееся время немножечко судили. То есть они в-третьих судебные чиновники, а во-первых и во-вторых они именно местная администрация. И вот такой мировой судья начинает Джона Перри, как следует, допрашивать. Джон Перри стоит на своём, рассказывает ему ту же историю про Уильяма Ха... которую он рассказал младшему Харрисону. Мировой судья ему не верит, конечно, потому что многое не вяжется. Но с другой стороны все свидетели подтверждают его историю. Вот эти два местных жителя, которые встретились ночью, говорят: «Да, примерно в это время вот он с нами туда-то шел». То есть его рассказ, что называется, верифицирован. И третий человек в Черингуорте говорит: «Да, под утро прибежал весь всклокоченный, искал хозяина. Вот я ему сказал, что я с хозяином накануне виделся». Но всё равно остаётся два промежутка времени, когда непонятно, что он делал.

С. Бунтман — Когда он спал...

А. Кузнецов — Час в сарае и несколько часов под живой изгородью.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — И вот тут, конечно, никаких свидетелей у него нет, а поведение его крайне странное. Странно, что он вернулся. Еще более странно, что он, вернувшись, в куриный сарай отправился спать. Не самое спокойное и благовонное место, так сказать, в округе. Странно, что он местный житель, знающий каждую тропинку, испугался ночного тумана, хотя не испугался самой ночи. В общем, его взяли под арест и посадили сначала в местный трактир в специальную комнату, а потом перевели в местную тюрьму. Как его там допрашивали, мы не знаем. Неделю он держался старой версии. Били — не били? Пытали — не пытали? Не знаем. Но через неделю он через служащего передает, что он готов дать показания мировому судье. И дальше он рассказывает историю совершенно опупительную. Он говорит, что да, он всё знает. Да, Уильяма Харрисона убили, но он к этому имеет отношение косвенное, и вообще он скорее жертва в этой ситуации. Убийцы — его брат Ричард и его мать Джоан. Вот, дескать, как только он еще мальчишкой поступил к Харрисону... У него очень бедная семья. Они с трудом сводят концы с концами. Отец у них умер. Значит, Ричард, старший брат, вынужден быть за старшего, но он тоже еще молодой человек. Как только Джон поступил слугой к Харрисону, они тут же начали его всячески прессовать: а давай его ограбим, а давай его ограбим. Джон как честный слуга, конечно, не соглашался, но Ричард тогда, так сказать, воспользовавшись тем, что он случайно узнал, что хозяин и Джон, кстати, тоже, у него алиби на день ограбления, что они уйдут в церковь, каким-то образом Джон им разболтал, где деньги. И он пробрался и ограбил, вот за год до убийства он ограбил вот эти-то самые 140 фунтов. Но он эти 140 фунтов закопал, а где, забыл. То есть они семье Перри ничего не принесли. Спрятал, а найти не смог. Поэтому они, так сказать, приставали к Джону, что надо ограбить хозяина ещё раз. Но всю заначку-то они вынули. Значит, грабить надо тогда, когда он пойдёт собирать ренту, арендную плату. Джон в конечном итоге сдался, рассказал, что вот в четверг пойдёт хозяин собирать арендную плату. Потом они, так сказать, на дороге в том месте, которое миновать было трудно Харрисону, его подстерегли, пошли за ним. Потом братья как-то разошлись. А когда Джон опять нагнал своего брата Ричарда, Ричард стоял над поверженным Харрисоном. Тут же рядом стояла мать. Харрисон был еще жив. Он сказал: «Ах, вы, мерзавцы! Вы меня хотите убить». На что, значит, Ричард его задушил веревкой. Потом они тело отволокли, бросили в какой-то резервуар с водой. Ну, в общем, признательные показания по полной форме.

С. Бунтман — Ну, чудесно. Это тоже они какие-то вот такие из себя.

А. Кузнецов — Но мировой судья говорит: «Хорошо. Давайте искать тело». И всех жителей окрестностей мобилизуют на прочесывание всех водоемов. Все пруды, все резервуары для стока дождевой воды... Вообще все, что могло отдаленно напоминать резервуар, все было исследовано. Тело найдено не было.

С. Бунтман — Мы тут прервемся и через 5 минут возобновим слушания.

**********

С. Бунтман — Ну, что ж? Мы продолжаем это дело таинственное. Ну, тут уже в чате у нас, который работает интенсивно, уже...

А. Кузнецов — Ну, вот в чате задают вопрос...

С. Бунтман — ... надавали...

А. Кузнецов — ... что многовато полуночников — да? — для такой глухой местности.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Понимаете, это сезон уборки урожая. Это батраки, которые... поденщики, которые начинают... нанимаются на дневную работу. И вот он до позднего вечера отработал у одного хозяина, получил свою оплату, и он перемещается к следующему хозяину, где у него договоренность, что он с утра будет работать. Поэтому это особенности сезона в сельской местности. Вот эти несколько недель, когда убирают урожай, вот эти вот батарейки в поисках, ну, хоть какого-то заработка, они как раз вот вынуждены перемещаться.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Вот. Но тем не менее...

С. Бунтман — Ну, тут уже... Тут версии всего...

А. Кузнецов — Ну, версии, слава Богу...

С. Бунтман — ... взял, кто не взял.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Причем тут мама?

А. Кузнецов — Вот! Значит, вот он, значит, всю свою семью обвиняет в убийстве. И, конечно, в эту историю сначала никто не верит, но судья естественного приказывает взять под стражу брата и маму. И когда брата ведут в кутузку, у него из кармана... Он полез в карман, написано в документах, написано, что он полез за тряпкой, ну, видимо, за носовым платком скорее всего, у него из кармана вывалился клубок. Дальше английское слово, которое я никогда не встречал, но не во всех словарях есть. Это какое-то, видимо, очень специфическое слово. Но означает она... оно льняной шнурок, использовавшийся для изготовления ожерелий. Вот. Ровно. Да? «Рекл». Теперь я это слово знаю. И вот этот льняной шнурок у него вываливается из кармана, и он начинает говорить: «Ой, да это вот у моей жены порвалось ожерелье. Значит, я вот взял льняную верёвку для того, чтобы его починить». А тут подходит брат, говорит: «Вот. Вот этим он его и задушил». Ну, мировому судье, сами понимаете, много не надо. Но мировой судья дела об убийствах рассматривать не может. Тут нужен коронный суд. Тут нужно ждать ближайшей сессии. Ближайшая сессия — весной следующего года, приезжает королевский судья.

С. Бунтман — Это от Рождества Христова 62-й...

А. Кузнецов — Уже 61-й год пошёл. И вот весной 61-го...

С. Бунтман — А! 61-й. Да.

А. Кузнецов — ... от Рождества Христова соответственно приезжает королевский судья, судья, недавно назначенный судьей суда общих тяжб. Это один из трех судов, составляющих суд королевской скамьи. И вот не повезло нашей семье Перри, приезжает сэр Роберт Хайд. Да. А вот один существенный момент. Мировой судья предъявил им обвинения, во-первых, в убийстве, во-вторых, в ограблении, которое случилось за год до этого. В убийстве они отказываются, говорят: «Нет, нет, нет. Бред он несет. Ничего такого даже приблизительно не было». А на счёт ограбления сначала они сказали, что мы не грабли. А потом их адвокат зачем-то им сказал: «Ребят, давайте вы признаете ограбление, потому что всё равно амнистия». Действительно объявлена широкая амнистия. Специальный принял парламент закон в августе 60-го года, что все преступления за исключением убийства, пиратства, изнасилования, мужеложества и колдовства, вот кроме этих пяти, все преступления, совершенные в период междуцарствия, они как бы амнистируются. А поскольку вы ни разу ещё раньше никогда, ни в каких преступлениях замечены не были, вы точно попадаете под эту амнистию. Ну, признайте. И они признали. Да, это мы, значит, за год до этого ограбили. И наказание-то им не вынесено, но они теперь уже преступники, доказанные преступники. И вот приезжает сэр Роберт Хайд. Про сэра Роберта Хайда можно сказать, что это устойчивый монархист. Он очень помогал королю в свое время. Будущий Карл II несколько дней у него как-то скрываться в его доме. Потом Хайда выгнали из парламента, но не репрессировали. Он тихонечко занимался адвокатской практикой у себя где-то в своей местности. Он не эмигрировал. И вот в 60-м году наступает его время. Его приближают к двору. Его обласкали. Его наградили. Ему что-то компенсировали, сделали судьей суда общих тяжб. И вот он приезжает разбирать это дело. А он «солсберецкий».

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — Да. Он старший из четырех братьев. Следующий за ним брат будет епископом Солсберийким. 3-й будет епископом другого графство. И ещё один будет известным политиком, его казнят во время гражданской войны тоже за поддержку короля. Все четверо похоронены в Солсберийском соборе под солсберийским шпилем.И сэр Роберт Хайд — человек, вот как я прочитал характеристику его, так сказать, в одном английском, англоязычном сайте, он человек очень упрямый, очень высокомерный, не очень хорошо знающий право, но очень решительный. Вот такой судья им достается. И такой судья всех троих приговаривает к смертной казни по обвинению в убийстве. Правда, в последний момент Джон Перри заявляет, что нет, он всё придумал, у него был приступ безумия. Вот он в этом приступе безумия всех и оговорил. Но судья говорит: «Не, не, не. Всё, всё, всё. Всех казнить». И через несколько дней их прилюдно казнят на местном холме, причём маму и брата вешают просто так, а его вешают в цепях. Была такая процедура для того, чтобы тело, как можно дольше, оставалось на виселице, не разваливаясь, в назидание, так сказать, всем окружающим. А причём в судебном приказе сказано: ее повесить 1-й, дальше старшего брата, дальше младшего брата. Не по старшинству, а по логике, поскольку судья предположил, просвещенный судья, он предположил, что всё дело в том, что Джоан колдунья, она братьев околдовала. Поэтому если ее повесить 1-й, чары ее, возможно, улетучатся, и перед виселицей мы узнаем от братьев правду. Маму повесили. Старшего сына повели вешать, тот до последнего плакал, кричал, что никакого этого самого, умолял брата рассказать, что на самом деле как всё было, и что он всех оклеветал. Повесили и Ричарда тоже. Джон Перри обратился к народу, сказал: «Народ, извините. Простите, если сможете». И ничего нового не открыл. Его тоже повесили. Всё замечательно. Правосудие восторжествовало. И тут через полтора года, в начале августа уже 62-го года появляется покойный Уильям Харрисон.

С. Бунтман — Так!

А. Кузнецов — А дальше я зачту вам начало документа, который никогда не переводился на русский до сегодняшнего утра. Сегодня я его перевел. Это письменные показания Уильяма Харрисона о том, что с ним случилось 16 августе 60-го года: «Почтенный сэр! Во исполнение ваших приказов, привожу истинное изложение того, как меня увезли за моря, моего пребывания там и возвращения домой. Однажды в четверг, в полдень, во время уборки урожая, я отправился в Черрингвуд собирать арендную плату, причитавшуюся моей хозяйке леди Кемпден; арендаторы все были на полях и поздно возвращались домой, и мне пришлось задержаться до позднего вечера. Я рассчитывал собрать значительную сумму, но получил только 23 фунта, не более того. На обратном пути домой на узкой тропе, идущей через заросли дрока близь Эбрингтона, мне повстречался всадник, который сказал: „А, вот ты где!“. А я, боясь, что он убьет меня, ударил лошадь в нос, а он нанес мне несколько ударов шпагой и проткнул ею мой бок, в то время как я изо всех сил оборонялся тростью; в это время сзади оказался другой, он ткнул меня в бедро, схватил за воротник и швырнул об изгородь; затем появился еще один. Они не взяли мои деньги, но взгромоздили меня на коня позади одного из них, расположили руки в обхват и связали запястья чем-то, у чего был пружинный замок; я сужу об этом по услышанному мной щелчку. После этого они укрыли меня плащом и увезли прочь». Документ еще в 5 раз больше. Я доперескажу остальное своими словами. Несколько дней они укрывали его в разных местах. Какая-то женщина его лечила. Ему давали спирт и бульон. Кстати, знаете, как будет на языке XVII века крепкое спиртное?

С. Бунтман — Как?

А. Кузнецов — Никогда бы не придумал: «strong water».

С. Бунтман — А! Ну, да. Ну, да. Да.

А. Кузнецов — Я прочитал: «They gave me broth and strong water». Я думаю так: «Ну, broth понятно. Бульон. А strong water — это что такое?» Начал искать. Действительно это устаревшее название для крепкого алкоголя. Значит, они его привезли в местечко на побережье, которое называется Дил. Это практически через всю страну. То есть с почти уэльской границы они его привезли на окраину Кента, на самую-самую юго-восточную оконечность. Там действительно есть якорная, корабельная стоянка, которая называется Дил. Ее в время использовал Нельсон, ну, позже, конечно. В этом месте вступил на английскую землю Капитан Кук, возвращаясь из первого своего кругосветного путешествия. То есть место известное. Там его за 7 фунтов продали на корабль. На корабле 6 недель он провел, там он оправился от всех своих ран, и тут на корабль напали два турецких судна. Всех захватили, привезли в Турцию, продали в рабство. Он подробно описывает. Он вообще любитель подробностей. Подробно описывает, как его купил старенький местный доктор-патологоанатом, grave physician — доктор мертвых.

С. Бунтман — Да. Ну, да.

А. Кузнецов — Могильный доктор. Да? Он у него выполнял, значит, функции слуги, там почему-то хлопковую всякую... то ли сырой хлопок сырец, то ли хлопковую ткань возил куда-то в Смирну на рынок. Когда его хозяин умирал, он ему дал серебряную чашу и, значит, в подарок вроде как. И когда хозяин умер, он добрался до Смирны, расплатившись этой чашей сел на корабль, идущий в Европу. В Англию никакие корабли не шли. Самое близкое, куда можно было доплыть, можно было в Лиссабон, в Португалию. Он доплыл без гроша в кармане до Лиссабона, чашей расплатился. Там у него ничего нет. Он вышел в город, в порт, уже думал, что он сейчас умрет с голоду, наткнулся на доброго джентльмена, который обратился к нему на каком-то неизвестном ему языке. А, значит, Харрисон ответил ему по-английски. Тут джентльмен перешел на английский. Значит, сказал, что он его соотечественник, оплатил ему, как мы бы сказали, билет до Англии, значит, какой-то купил еды. И вот он добрался до Дувра, и оттуда уже вернулся...

С. Бунтман — Синдбад.

А. Кузнецов — Вернулся в свой...

С. Бунтман — Полноценный Синдбад вообще.

А. Кузнецов — Интересно, что после всех этих треволнений дедушка проживет еще 12 лет, и все 12 лет каждую субботу в местном пабе будет рассказывать эту историю, которая будет пользоваться неизменным успехом у слушателей. Правовые последствия. Значит, вот три с лишним столетия после этого в Англии негласно, но очень четко будет применяться принцип «no body, no murder». Мы не предъявляем обвинение в убийстве, пока не найдено тело. Вот именно этот прецедент произвел на британскую юстицию такое впечатление... Троих повесили за убийство, которого не было. Да? Что до 30 какого-то года, 1930 какого-то года, хотя нигде в законах этого не было... Ну, так, кстати говоря, в праве достаточно часто бывает, вот сложилось какая-то практика, ни одной буквой она на бумаге не записана, но соблюдается неукоснительно. Вот помните, мы с Ирой Воробьёвой пытались выяснить, был ли в советское время хоть один нормативный акт, по которому поиски пропавшего человека начинались не ранее, чем через трое суток.

С. Бунтман — Да, да. Да, да.

А. Кузнецов — Я опросил всех своих знакомых старых милиционеров там, так сказать, и Ира тоже искала. Все вспоминают, да, был такой принцип. Да, конечно, мы не начинали поиски, ну, если только не было каких-то там особых обстоятельств. Да, трое суток. За это время вернётся. Но никто не помнит, чтобы это был какой-то внутренний приказ, какая-то инструкция...

С. Бунтман — Ну, узус. Да.

А. Кузнецов — Да. Это узус. Совершенно верно. Это сложившаяся юридическая практика. И вот в Англии такая практика существовала до 30-х годов ХХ века. Пока тело не найдено, мы обвинение в убийстве не предъявляем. Это последствия вот этого самого дела, которое получило название «Кемпденское чудо». Вот...

С. Бунтман — А господин Хайд никак не пострадал за это?

А. Кузнецов — Нет, господин Хайд никак не пострадал, судя по тому, что он в Солсберийском соборе, значит, покоится, потому что он вынес решение, соответствовавшее тогдашней судебной практике. Мы не знаем, к сожалению, не сохранились, собственно говоря, записи суда. Мы не знаем, что предъявили обвиняемым кроме, собственно говоря, показаний, видимо, безумного Джона Перри. На самом деле вот автор статьи, которой я пользовался, в том числе готовясь к передаче, она опубликована в 1860 году в интереснейшем издании «Edinburgh... Blackwood’s Edinburgh Magazine» — «Эдинбургский журнал Блэквуда». Чтобы вы понимали, насколько оно интересное. Вот книжка июльская 1860 года, где этот материал изложен, открывается мемуарами британского агента в России во время войны 12-го года и называется «Генерал Уилсон...» И называется «Секретная русская кампания» или что-то в этом роде. То есть там интереснейшие материалы. И вот в частности автор, безымянный автор, не подписан этот материал о Кемпденском убийстве, значит, о «Кемпденском чуде», он говорит, что вообще вот случаи такого самооговора явно психически ненормального человека, самооговора, оговора других без каких-то корыстных очевидных мотивов случаются гораздо чаще, чем думают простые люди. Вот так... Такая вот у него формулировка, и он приводит кратко еще несколько случаев, когда люди давали совершенно ничем не обоснованные и потом не подтвердившиеся показания. Но, видимо, вот этот вот самый несчастный Джон Перри был болен каким-то серьезным психическим расстройством.

С. Бунтман — Олег задает справедливый вопрос: «Что изменилось после 30-х годов в Англии?»

А. Кузнецов — А после 30-х годов это... как бы этот вопрос был, что называется, институирован. То есть в законодательстве появилась норма, как в таких случаях поступать, и в каких случаях отсутствие останков не является препятствием для выдвижения обвинения в убийстве. То есть юристы нашли формулу. И теперь в принципе теоретически можно выдвинуть такое обвинение.

С. Бунтман — Понятно. Хорошо. За кого его приняли-то? Ну, разбираетесь. Это интересно, за кого его приняли. Может быть за изменника, которого искали. Может быть, за кого угодно.

А. Кузнецов — Ну, Вы знаете, во-первых, сама вся эта история похищения, конечно, выглядит абсолютными сказками «Тысячи и одной ночи»...

С. Бунтман — Ну, я и говорю, Синдбад-мореход. Да.

А. Кузнецов — ... версия такая материалистическая, что он на самом деле решил скрысятничать, украсть вот эти 23 фунта. Судя по всему, больше не было, потому что показали бы на суде люди, что он до них добрался в тот день. Но из-за 23-х фунтов тоже странновато. И он, видимо, где-то скрывался в Англии, пока не понял, что амнистия накрывает и его в случае чего. Там интересный момент: он вернулся, а буквально через несколько месяцев после этого его жена покончила с собой. Чего бы это она покончила с собой? Муки совести. Она, видимо, знала, что...

С. Бунтман — ... недорасследованная...

А. Кузнецов — Она, видимо, знала, что он скрывался и понимала, что из-за него 3-х невинных людей на виселицу отправили. Может, она этого не выдержала. Но странно самоубийство для религиозной женщины.

С. Бунтман — Да. Еще разбираться и разбираться.

А. Кузнецов — Разбираться и разбираться.

С. Бунтман — Судебные процессы Первой Мировой предлагаем мы вам. Вот.

А. Кузнецов — Сегодня зарубежные предлагаем...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — А через неделю предложим отечественные, тоже Первая Мировая.

С. Бунтман — Военный трибунал над Карлом Хансом Лоди, офицером запаса Императорского германского флота, по обвинению в шпионаже в пользу Гер... В пользу?

А. Кузнецов — Германии.

С. Бунтман — Да?

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — А это...

А. Кузнецов — Его в Англии схватили. Это шпион-рыцарь. Шпион, который не умел быть шпионом. Он очень плохой шпион. Он сразу попался.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Но вел себя так мужественно и рыцарски, что ему практически аплодировали посетители суда.

С. Бунтман — Военно-полевой суд над медсестрой Эдит Кэвелл по обвинению в измене и содействии побегу пленных солдат, германские оккупационные власти в Бельгии.

А. Кузнецов — Вы знаете, вот мы ничего не знаем, а это практически вот такая британская Зоя Космодемьянская. Все английские школьники знают о подвиге этой медсестры. Это такое очень значимое для Англии дело.

С. Бунтман — Суд над группой сербских военных во главе с Драгутином Дмитриевичем по обвинению в государственной измене и терроризме, «Салоникский процесс», Греция, 17-й год.

А. Кузнецов — Сараевское убийство, 2-я серия, то, что называется. Это тот самый человек, который стоял, судя по всему, за Гаврилой Принципом и, так сказать, организацией «Молодая Босния»

С. Бунтман — Да, да. Да! Да, да. Суд над Францем фон Ринтеленом, германским агентом, по обвинению в шпионской и диверсионной деятельности. Это Соединённые Штаты и 17-й год причем.

А. Кузнецов — Да. Это интереснейший история о том, как США в полном обалдении обнаружили у себя на территории страны германскую диверсионно-разведывательную сеть. А Ринтелен был ее... А, может, он и Рентелен. Не знаю.

С. Бунтман — Не знаю. Ринтелен.

А. Кузнецов — Но он был ее... ее резидентом по сути.

С. Бунтман — Да. Серия судебных процессов в Лейпциге по обвинению военнослужащих германской армии в военных преступлениях во время Первой Мировой, 21-25-й года.

А. Кузнецов — Это первая попытка Нюрнберга, которая Нюрнбергом не стала, к сожалению.

С. Бунтман — Ну, да. Ну, вот это уже такие... Ей памятник стоит на Трафальгарской площади.

А. Кузнецов — Совершенно верно.

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Я и говорю, это британская Зоя Космодемьянская.

С. Бунтман — Да. Спасибо. Голосуйте. Выбирайте процесс. В воскресенье встретимся.

А. Кузнецов — И приходите 10-го.

С. Бунтман — Да, обязательно.