Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Всем добрый день! Очередное наше расследование, уже его к судебному мы приходим решению как всегда в это время. Светлана Ростовцева, Алексей Кузнецов...

Алексей Кузнецов — Добрый день!

С. Бунтман — Добрый день! Сергей Бунтман. Все мы здесь. Хочу сделать объявление небольшое, которое состоит в том, что в ближайший четверг, 29 марта, будут «Дилетантские чтения» в Историческом музее как всегда, в 19 часов как всегда, и с Виктором Шендеровичем как никогда. У нас будет Виктор Шендерович. Конечно, ответит на все ваши всевозможные вопросы, но еще расскажет о видении ХХ века через книгу, через альбом, который вот он издает, а мы из него печатаем... печатаем фотографии в журнале «Дилетант». Это ХХ век в лицах. На мой взгляд, это очень интересная штука. И вот ее представит Виктор Шендерович, ну, и ответит на ваши действительно вопросы. Не забудьте, где покупать билеты. И через сайт deletant.media, и через сайт Исторического музея, и кассы тоже работают. Вот мое объявление. Так что ждем вас в четверг ближайший. Ну, а теперь перейдем к нашим скорбным и суровым делам.

А. Кузнецов — Да, дела у нас на этот раз восточные. У нас...

С. Бунтман — Тонкие.

А. Кузнецов — ... я попытался подсчитать, какое у нас японское по счету дело. Я так посчитал, что сегодня 4-е дело, связанное с Японией. У нас были 47 ронинов. У нас было... Месть Ако. Да? У нас был инцидент в Оцу, покушение на наследника российского престола. У нас была попытка мятежа военных в 30-е годы. И вот у нас сегодня 4-е дело тоже, надо сказать, очень тесно связанное с российской историей. Вот. Но убийство королевы Мин. В этой женщине очень много всего загадочного. Сразу хочу сказать, что нет ни одного ее достоверного портрета. По этому поводу есть прямо целые исследования, потому что там расплывчатая достаточно фотография, которая, скажем, в русском варианте «Википедии» прилагается к статье о ней или довольно часто встречающийся такой парадный портрет женщины, красивой женщины в очень необычном, с нашей точки зрения, платье, это всё очень сомнительные изображения...

С. Бунтман — А почему так получилось? Это ведь времена-то уже...

А. Кузнецов — А вот то-то и оно, что...

С. Бунтман — ... вполне видимые...

А. Кузнецов — Дело в том, что еще действуют в Корее конфуцианские принципы. И, кстати говоря, королева Мин очень их поддерживает и окружает себя конфуцианскими мудрецами, а с их точки зрения женщина приличная никоим образом не может оставаться один на один с мужчиной. Поэтому позировать художнику — это совершенно не слыханно...

С. Бунтман — Ну, можно еще человек 50 пригласить.

А. Кузнецов — Собственных фотографов...

С. Бунтман — Нет?

А. Кузнецов — ... в это время в Корее нет, а иностранцу, так сказать, позировать — это скандал. В общем, одним словом я в данном случае сошлюсь на мнение одного из крупнейших современных российских корееведов Татьяны Михайловны Симбирцевой, которая, кстати говоря, вот русская статья о королеве Мин в «Википедии» — это такая же... Это я не знаю, она ли писала. Вполне вероятно, что нет. Но это по сути такая выжимка из её довольно пространной работы, которая называется «Убийство во дворце Кёнбоккун». И там есть ссылка на эту работу. В «Википедии» ссылка не рабочая, но вы можете набрать в поисковике, и Вам эта статья, так сказать, поиск ее без труда выдаст. Очень рекомендую всем, кому интересно, потому что там много подробностей такого рода, которые мы сегодня осветить не успеем. Так вот Татьяна Михайловна сомневается в том, что есть хотя бы одно достоверное изображение, прижизненное изображение этой королевы. И в частности Татьяна Михайловна пишет ещё о том, что и имя ее неизвестно. Я, честно говоря, удивился, потому что, скажем, в английских источниках, англоязычных, это имя указывается — Мёнсон-хванху, но поскольку корейского я не знаю, вполне возможно, что это не имя, а это какое-нибудь прозвище, просто сочетание прозвища и титула, полученное ею уже в то время, когда она стала королевой.

С. Бунтман — Ну, может быть. Да, да.

А. Кузнецов — Вот...

С. Бунтман — Могли бы сделать звонок другу...

А. Кузнецов — Татьяна Михайловна... Нужен друг кореист. А друга кореиста у меня нет, поскольку на нашем...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Кореиста нет. На... на нашем курсе... Ну, вообще когда я учился в МГИМО, там, так сказать, на МП, на моём факультете восточных языков просто не было.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Даже китайского...

С. Бунтман — У меня одноклассник в Сеуле, кореист.

А. Кузнецов — Ну, вот, вот...

С. Бунтман — Леня! Можно было. Если ты слушишь...

А. Кузнецов — Но это далеко не самая главная проблема...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — ... в связи с этим делом. Она происходила из очень знатного древнего, но обедневшего рода. Она принадлежала к клану. Вот королева Мин — это ее название по ее клану Мин. Когда предыдущий король... Это не совсем правильное название. Но мы уж будем пользоваться терминами, которые нам понятны. Когда предыдущий король Кореи скончался бездетным, то его мать, вдовствующая королева, приняла решение в конце концов передать престол своему дальнему достаточно родственнику, совсем ещё молодому человеку по имени Коджон. И при нём фактическим правителем страны, как это часто бывает, становится его отец. Его звали Ли Хаын. А в основном его именуют его титулом тэвонгун. Это что-то вроде принца-регента. И вот он при своем молодом ещё совсем сыне становится фактическим правителем страны. И он вместе с вдовствующей императри... Королевой. Ещё пока Корея не империя. При нём, при Коджоне она и станет, но после гибели королевы Мин. Значит, подбирают ему невесту по такому принципу, ну, понятно, что эта девушка должна обладать там всеми положенными добродетелями, но еще важно было, чтобы у неё не было близких родственников мужского пола, которые могли бы каким-то образом, так сказать, заявить претензии на власть. И вот по этому принципу подобрали вот эту самую девушку. И, надо сказать, что ей придется очень-очень непросто пробивать себе дорогу при дворе, потому что первые 5 лет, вот как указывают источники, муж на неё особенного внимания не обращал. А надо сказать, что у корейских королей вполне в обычае было, значит, вступать в связи с наложницами или как... насколько я понимаю, не элегантно назывались жены заднего крыльца или что-то в этом роде. От них рождались дети. Эти дети вполне могли приобретать государственный статус и так далее. И вот так писано в частности в той же самой статье Татьяны Михайловны Симбирцевой, которую я горячо рекомендую, как она очень мудро, очень по конфуцианский себя повела. И когда у неё дети не рождаются, а вот у одной из наложниц родился долгожданный сын, она эту наложницу задарила, она всячески поздравляла своего мужа с рождением у него сына от любовницы, тем самым... тем самым демонстрируя конфуцианские добродетели, кои я хотел бы перечислить, специально себе выписал. Согласно конфуцианским представлениям, женская ревность считалась великим грехом и была одним из «семи зол», делавших развод официально возможным.

С. Бунтман — Ого!

А. Кузнецов — То есть если жена ревнует, то это повод для развода. А к другим из «семи зол», а соответственно и поводам для развода, относились: неповиновение родителям мужа, неспособность родить сына, измена, наследственная болезнь, болтливость и воровство. Представляете, как хорошо быть мужчиной конфуцианцем? Вот.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Там, правда, есть свои минусы...

С. Бунтман — И свекровью конфуцианской.

А. Кузнецов — И конфуцианской свекровью тоже не плохо, видимо, быть. Да.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — В общем, так или иначе она вот своим в высшей степени достойным поведением обратила на себя внимание и благосклонность мужа, и в конце концов она довольно быстро отодвинула всех его вот этих самых жен заднего крыльца. В результате...

С. Бунтман — На еще более заднее крыльцо.

А. Кузнецов — ... как на еще более заднее крыльцо. В результате, как пишет Татьяна Михайловна, случай беспрецедентный: в течение последующих 20 лет у императора детей от наложниц больше... у короля пока еще, больше не рождалось.

С. Бунтман — Сурово.

А. Кузнецов — То есть дети будут рождаться исключительно от вот этой официальной жены. Ну, и когда они начнут рождаться уже положение ее соответственно... ну, там первые 2 ребенка практически сразу умирают. Ну, а вот затем рождается наследник престола. Хотя он родился довольно болезненным, Он прожил достаточно долгую жизнь в последствии. Вот. А это время, когда просыпается Япония. Ну, точнее не просыпается, а когда она для мира как бы просыпается. То, что у нас часто называют революция Мейдзи, а вообще-то японцы настаивают на термине «реставрация»...

С. Бунтман — Реставрация. Да.

А. Кузнецов — Реставрация...

С. Бунтман — Потому, что реставрация императорской власти...

А. Кузнецов — Конечно!

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Которую сёгуны в свое время там в начале XVII века клан Токугава по сути похитил. Вот возвращение императору его настоящей, а не церемониальной власти и всё с этим связанное, и с этим начало японской экспансии, начало распространения японского влияния на Дальний Восток. Это борьба с дряхлеющим Китаем. Это спор из-за Кореи. Это проникновение японцев в Корею. Это мирный договор на Канхва... на острове Канхвадо, согласно которому открывался для свободной торговли с Японией... А Корея тоже была в самоизоляции примерно те же самые сроки, что и Япония, и не пускала к себе иностранцев. Вот открывается порт Пусан. Через некоторое время еще два порта: Вонсан и Инчхон. Инчхон нам больше известен под своим старым названием Чемульпо. Это...

С. Бунтман — А, Чемульпо! Да, да.

А. Кузнецов — Да, это то самое место, где врагу не сдается наш гордый «Варяг».

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Да. И этот договор лишает Корею таможенной автономии. Японцы добиваются для своих подданных права экстерриториальности в Корее. То есть корейский суд их судить не может. Это очень важно для нашей сегодняшней истории. Право приобретения... Исключительно право приобретения земельных владений, там и много им разных привилегий: право проникать на корейскую территорию там на глубину более 5 километров от береговой линии и прочее, прочее, прочее. И вот королева Мин при своём слабовольном, склонном к авантюрам, взбалмошном, непоследовательном муже становится фактически правительницей Кореи, чем, конечно же, очень раздражает своего тестя тэвонгуна. И это сыграет, видимо, трагическую роль в ее судьбе. У нас иногда указывают на то, что она придерживается пророссийской ориентации. Она ее действительно придерживается, но не потому, что она идейный сторонник вот союза, альянса между Кореей и Россией. Она вполне логично в ситуации слабой, средневековой по сути и в военном, и в экономическом плане страны, которая конкурировать с Японией и даже с Китаем не может, она сторонник лавирования, лавирования между всеми державами, которые в это время... и европейские в том числе очень пристально смотрят на Дальний Восток. Это и Япония. Это и Китай. Это и США. Это и англичане, французы. И, конечно же, это...

С. Бунтман — Россия. Да.

А. Кузнецов — ... разумеется, Российская империя. Вот интересно, как ее оценивает один из виднейших практических японских специалистов того времени по Корее, посол императорский в Корее граф Иноуэ Каору, прошу прощения, министр иностранных дел Японии. Он писал, что «мало найдётся в Корее людей, равных Её Величеству по проницательности и дальновидности. В искусстве же умиротворения врагов и завоевания преданности подданных у неё нет равных». Да. Ну, тут, правда, надо понимать, что когда он пишет «мало найдется в Корее», это еще не значит, что высокая оценка, потому что, с точки зрения японцев, корейцы — это абсолютно, так сказать, такие вот unter... унтерменши. И эта точка зрения японцев на корейцев будет сохраняться очень долго. На счёт сейчас, не знаю. Тогда точно было. И японцев очень беспокоит то, что действительно большое влияние на королевскую чету оказывают представители европейских стран, и в частности очень, видимо, яркая и сильная фигура — русский посланник Карл Иванович фон Вебер. Ну, настоящее его имя Карл Фридрих Теодор. Но он из российских немцев. Он здесь родился. Он учился в петербургском университете. Это дипломат. Это крупный специалист по Корее. Настолько крупный, что когда его пытались отправить послом в Японию, а это, видимо, было бы повышением по дипломатическому ведомству, то король Коджон настоял на том, чтобы его оставили в Корее. В Японию поедет другой дипломат. То есть тут были такие очень-очень тесные личные связи. И вот в этой самой ситуации... Да. И как раз в это время Японии получает очень обидную, болезненную пощечину. После того, как Япония одержала победу в китайско-японской войне, у неё европейские державы отнимают значительную часть этой самой победы. Очень напоминает ситуацию, в которой Россия была очень обижена, когда после русско-турецкой войны 77-78-го года — да? — вот в результате многие блестящие дипломатические плоды этой войны были, значит, берлинским конгрессом аннулированы.

С. Бунтман — Аннулированы. Да.

А. Кузнецов — Да. Вот здесь то же самое. Япония теряет территорию, которую она уже вот-вот в руках практически держит, на которую очень рассчитывает. Это Ляодунский полуостров с Порт-Артуром. И его практически сразу же возьмет в аренду Российская империя. Вот это Японии чрезвычайно всё не нравится. И в результате в Японию... из Японии в Корею назначается посланником человек, ну, который, прямо скажем, так сказать, довольно неожиданная фигура на месте дипломата. Некто Миура Горо. Вот собственно над ним и будет судебный процесс, о котором сегодня идет речь. Это человек абсолютно военный до мозга костей, никогда до этого ни с какими дипломатическими миссиями нигде не бывавший. Наоборот, он много и отважно воевал. Он активнейший участник подавления Сацумского восстания, восстания Сайго Такамори. И мы съезжаем к фильму «Последний самурай»...

С. Бунтман — Да, совершенно верно.

А. Кузнецов — Где Сайго Такамори очень ярко показан. И генерал Горо... это генерал-лейтенант Горо в это время командовал, значит, хиросимским военным округом. И ему принадлежит ключевая роль в подавлении этого восстания. Он был в очень хороших отношениях. Они вместе в Европе продолжали свое военное образование с будущим маршалом Оямой, первой фигурой, можно сказать, русско-японской войны будущей и так далее. И вот этого человека направляют послом в Корею. Прямо скажем, уже это определённый знак и сигнал. А дальше 8 октября 1895 года совершается нападение японо-корейского отряда на королевскую резиденцию. Об этом нападении останется буквально несколько свидетельств, которые собственно и сделают эту историю гласной, потому что вообще если бы не два европейца, которые бы... 2 не европейца. Один европеец, а один американец. Да? Два белых человека, скажем так, которые при этом присутствовали и многое, хотя и не всё видели, то это история скорее всего так и осталось бы под спудом, что называется, эпизодом корейско-японских отношений. Но дело в том, что чувствуя, что японцы давят, Коджон создает в своём дворце такую интересную вроде как церемониальную должность почетных свидетелей. Это иностранцы, которые сутками дежурят, суточными дежурствами дежурят во дворце для того, чтобы... На всякий случай. Да? Вот придется что-то засвидетельствовать. То есть он подозревает, видимо, похожее развитие событий и рассчитывает на то, что присутствие вот этих независимых наблюдателей, которых тронуть, не поссорившись с их правительствами, достаточно не просто, что это сыграет свою роль. И вот одним из таких свидетелей почетных является русский подданный Афанасий Иванович Середин-Сабатин, человек очень интересной судьбы. Он почти закончил в Петербурге университет, но не смог там его сделать... закончить, какая-то ссора у него произошла. В результате он заканчивает морской корпус, получает назначение штурманом в Дальневосточный русский вот этот вот добровольческий флот и оказывается в Корее, где он проведет очень длительное время. Будет там работать в качестве инженера, в качестве архитектора. И до сих пор стоят в нескольких корейских городах постройки, где он был либо консультантом, либо автором проекта, в общем, в которых он разным образом участвовал. И вот что Середин в своем донесении, которое он потом направит русским властям, вот что... как он описывает собственно вот это утро. «Меня толпа человек в 300 (солдаты, разная дворцовая прислуга и прочие) протащила во двор здания, где помещалась королева. Поддаваясь течению охватившей меня обезумевшей толпы, я увидел во дворе помещения Королевы пять японских солдат, стоявших часовыми у двух калиток, и одного японского офицера. При этом там был взвод корейских новых солдат», — имеется в виду эта новая армия, которую тренируют японцы.

С. Бунтман — Да. Нового строя.

А. Кузнецов — Нового строя. Совершенно верно. «Японские часовые стояли неподвижно, равно как и японский офицер. Вблизи корейского взвода солдат стоял очень приличной наружности и весьма прилично одетый японец в европейском платье, — очевидно это кто-то из дипломатов японских, которые были при этом, — имел в правой руке обнажённый кинжал и по-видимому распоряжался и командовал остальными японцами, которые с криками и визгом вытаскивали корейских женщин за волосы и бросали за окна с высоты около 6 футов», — то есть чуть менее 2 метров. Ну, вот собственно говоря, что это было, мы об этом поговорим — да? — уже после...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — ... небольшого перерыва.

С. Бунтман — Через 5 минут после перерыва.


**********


С. Бунтман — Мы продолжаем наше кровавое дело.

А. Кузнецов — Да, кровавое. Почему так охотились за женщинами? Дело в том, что, похоже, у убийц не было...

С. Бунтман — Сами не знали...

А. Кузнецов — Они не знали, кто из них королева, и у них не было, видимо, никакого изображения и какого-то твердого, четкого описания такого. Поэтому есть ряд косвенных свидетельств о том, что они действительно метались по женской половине и пытались расспрашивать, в том числе и Середин пишет о том, что его тоже, так сказать, от него требовали, чтобы он показал им королеву и так далее. Вот один из убийц... Убийцы, кстати, потом будут японцы, по крайней мере будут вполне себе в Японии хвастаться, и даже каждый будет приписывать, не каждый, но многие из участников этого... этой операции будут приписывать именно себе смертельный удар, как в нашей истории было с Павлом — да? — I. Вот и в частности будет вот такой описание, что вот за ширмой обнаружили в спальне, поняли, что это королева по ее величественному поведению. Она в отличие от фрейлин вроде как там не металась и не... не заламывала руки. В общем, так или иначе ее убили. И то, что за этим стояли японцы, в этом принимали участие японцы, было, видимо, совершенно очевидно. Ну, по крайней мере русский посол от Середина получил эту информацию. И в результате русский и американский послы явились к японскому своему коллеге и собственно начали ему задавать вопросы. А что это, собственно говоря, было?

С. Бунтман — ... затеяли. Да.

А. Кузнецов — Вот что ответил им Миура: «Ваши подданные здесь не живут, а у меня здесь целая японская община, о которой я должен заботиться. Что касается происшедшего, то на мне огромная ответственность перед моим правительством, и я не вижу оснований для того, чтобы вы меня допрашивали, — а вот дальше... Вот, ну, насколько это актуально! Как это мне прям напомнило. Да? — Вполне возможно, японцы и были вовлечены в этот инцидент, но до окончания расследования мы не знаем, все ли они были японцами. Корейцы иногда специально выдают себя за японцев, понимая, что в противном случае их будут искать. Поэтому они иногда используют японские мечи. Вот нам и нужно расследование чтобы понять, сколько было настоящих японцев и сколько фальшивых. Утверждать, что то, что они вели себя как японцы и были вооружены японскими мечами, означает, что они японцы, означает делать поспешные выводы». Не напоминает некоторые заявления нашего МИДа?

С. Бунтман — Ну, это классика вообще.

А. Кузнецов — По-моему, да. «Это мое дело, и я не вижу причин отвечать на ваши вопросы». Я переводил с английского. Соответственно они... Ну, английский, видимо, оригинал, как я понимаю, они общались, они говорили по-английски между собой. Вот он говорит: «Это моё дело». Это мой перевод. It’s my responsibility. Это можно понять и как мое дело, моя ответственность...

С. Бунтман — ... ответственность. Да.

А. Кузнецов — Моя ответственность за расследование. Я за это отвечаю.

С. Бунтман — Я за это отвечаю, и не ваше дело. Да.

А. Кузнецов — Да. Ну, иными словами: я не я, кобыла не моя, и дело тоже не ваше.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Вот. Но поскольку это дело приобрело общемировую известность, потому что одна из крупнейших американских газет опубликует отчет вот 2-го этого почетного свидетеля. Им был отставной американский генерал Уильям Дай. И вот это вот всё выплеснется наружу и будет очень обсуждаться горячо, в том числе, ну, так сказать, в различных дипломатических столицах мира. И японцы, конечно, понимают, что, в общем, случилась некоторая потеря лица, скажем так, и поэтому принимается решение, императором принимается решение провести суд над японцами, которых обвиняют в участии в этом мероприятии. Якобы император, когда ему докладывали... Причём Миура Горо направил в свой МИД очень такие расплывчатые, невнятные объяснения того, что произошло. И якобы император, когда ему доложили о том, что случилось, он сказал, ну... что-то вроде там, ну, Миура, он такой, он если что-то себе в башку вбил, то он обязательно это сделает. Вот по крайней мере такая фраза просочилась. И поэтому принято решение провести суд, провести его в Хиросиме. Не в Корее, потому что японцы согласно договору пользуются принципом экстерриториальности. И, значит, учреждён специальный военный суд, специальной военный трибунал для рассмотрения этого дела. Всех вызвали обратно в Японию, тех, кого подозревали, японских подданных, в участии в этом деле. 14 января 1896 года военный суд предъявил обвинение, а 20-го собственно состоялось предварительное слушание по этому делу. Председательствовал суд судья Йошида Йошихиде. И в общем... в общей сложности 48 обвиняемых. Наиболее такие значительные обвинения были выдвинуты против самого Миура Горо, посла, против Окамото Руйносуке — это отставной офицер, советник военного министерства Кореи, японский советник, и дипломата Сигимура Фукаши, который был то первым, то ли вторым секретарем, в разных текстах по-разному, посольства японского. И дальше безумно интересно. Значит, есть на английском языке полный вариант решения суда. Я его нашел.

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — Это четыре страницы убористого текста. На 3-х с половиной страницах подробнейшим образом рассматриваются действия всех основных обвиняемых в плане подготовки этого убийства. Причём рассматривается мотив. Значит, очень поэтический, по-японски описывается, как вот Миура прибыл в качестве посла, и то, что он увидел, его сердце опечалило, что вот к японцам плохо относятся, а русские лезут и так далее. Я хочу процитировать, чтобы вы понимали, какие мотивы двигали убийцами, не отрывок из вот этого постановления суда, а показания одного из участников убийства. Его звали Кобаякава. Вот как он оценивал ситуацию, если бы... что могло бы быть, если бы не случилось то, что случилось. «Если оставить отношения Кореи и России в том виде, как они есть сейчас, то японское влияние на полуострове сведётся к минимуму, и судьбы Кореи будет вершить Россия. Это будет крахом не только полуострова, но и всего Востока и Японской империи. Умеренной политикой в Корее Япония не может противодействовать России. В таком случае как же надо поступить? Остаётся одно: прибегнуть к крайним средствам, прекратить корейско-русские контакты и устранить их сторонников. Говоря другими словами, надо устранить главную фигуру во дворце — королеву Мин — и тех, кто поддерживает союз с Россией. Если королевы Мин не станет, то какой бы ни был Вебер выдающийся, через кого тогда он будет влиять на Корею?»

С. Бунтман — Логично.

А. Кузнецов — И вот это всё очень подробно, кто, когда, куда приказал, кому двигаться. Всё это доходит до момента, когда смешанная японо-корейская группа подходит к калиткам дворца. И дальше на этом...

С. Бунтман — А дальше?

А. Кузнецов — А дальше на этом описательная часть заканчивается, и следует чудесная совершенно резолютивная часть. «Несмотря на все эти факты, не хватает доказательств, что кто-либо из обвиняемых совершил ранее задуманное им преступление, — то есть что они задумали, в этом суд не сомневается. — Доказательства слишком ничтожны, чтобы обвинять их в каком бы то ни было участии в этом деле. Поэтому обвиняемые, все и каждый, сим оправдываются согласно 165-й части 1-й статьи кодекса уголовного судопроизводства».

С. Бунтман — Здорово!

А. Кузнецов — Всех отпустить. То есть как написал один из крупнейших современных мировых специалистов по Дальнему Востоку Дональд Кин, автор совершенно гениальной книги, по-моему, ее нет в русском переводе, но вы ее без труда найдете в английском варианте, она называется «Император Японии. Мэйдзи и его окружение». А, может быть, не окружение, опять же мой перевод. «Meiji and His World». Можно понять и как...

С. Бунтман — Мир. Да.

А. Кузнецов — ... и как люди, которые его окружают, и вообще, так сказать...

С. Бунтман — Мироустройство, которое...

А. Кузнецов — И мир от Мейдзи, так сказать, его взгляд на мир. Можно по-всякому понять. Ну, в общем, вот есть эта книга «Emperor of Japan: Meiji and His World», и там Кин пишет, что у него такое ощущение, что японский юристы попытались найти компромисс между своим чувством профессионального достоинства, поэтому они, в общем, ну, подробно достаточно все это раскопали, и необходимостью выполнить совершенно твердый приказ с вверху никого не трогать. И они... Я сразу вспомнил этот совершенно ветхозаветной анекдот, когда муж нанимает частного детектива следить за неверной женой. Частный детектив говорит: «А потом вот они зашли, — да? — так сказать, в комнату, шторы задернули. Я ничего не видел». И муж восклицает: «Ах! Опять проклятая неизвестность!» То есть довели их до дворца, а дальше королеву нашли убитой, да и вроде как не нашли. Тела нет.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Потому, что непонятно, что с телом. Вроде бы его облили бензином и сожгли где-то в дальнем углу сада. Вот. Ну, и поэтому мы не можем установить степень участия, и вообще само участия каждого из них в этом деле. Ну, да, они его готовили. Ну, а как там получилось, мы же не знаем. Поэтому, собственно говоря, нам не хватает улик для того, чтобы их признать виновными. И судя по всему... судя по дальнейшей судьбе Миура Горо, его можно сказать, что повысили, потому что он был назначен после этого директором аристократической школы, школы номер один, можно сказать, в Японии, где в тот момент обучался в том числе принц Ёсихито — это будущий император, это сын императора Мейдзи. То есть его по сути поставили во главе такого японского лицея царско-сельского.

С. Бунтман — Да. Ну, вот здесь... вот наш в чате вот наш слушатель Базиль Лям считает, что очевидно, что изначально был отправлен с миссией решить проблему, так скажем.

А. Кузнецов — Вы знаете этого мнения придерживается много кто из исследователей проблемы. Вообще вот... Я уж начал рекомендовать, я ещё порекомендую. Есть еще один видный современный наш отечественный кореевед, историк Константин Асмолов. Вот у него есть книга «История Кореи». В интернет-варианте тоже можете найти. Я не уверен, что она выходила в бумаге, но в интернете она точно существует. Там целый глава посвящена убийству королевы Мин, и в частности всяким версиям. Вот там вы можете ознакомиться, очень вам советую, глава 8-я, по-моему, значит, ознакомиться с разными версиями, в том числе и с вполне такими конспирологическими. Но действительно вот виднейший наш, опять же из здравствующих, японист, хорошо Вам известный Александрович Николаевич Мещеряков...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... он категорически говорит о том, что, ну, вот зная, как работает японский МИД и какие четкие инструкции, как он вообще руководит послами, Мещеряков не может себе представить, что мне Миура Горо действовал по собственному почину, как это пытаются изобразить японские историки. Вот тот же самый наш Базиль или Basil спрашивает, каково сейчас отношение к этому эпизоду...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... с обеих сторон. Надо сказать, что отношения претерпели очень серьезные изменения. Значит, в самой Корее ее очень долго никак не поминали. Я имею в виду покойную королеву. Ну, сначала не поминали потому, что Корея всё более и более попадает в орбиту японского влияния, потом в конце концов просто Японией, можно сказать, захватывается — да? — в 10-м году. Вот. И соответственно трудно было это делать. А после того, как Япония потерпела поражение во Второй мировой войне, Корея расколота на две части, и Южная Корея, она проамериканская, а тут Холодная война в самом разгаре, и делать из женщины, которая выглядит как агент российского влияния в Корее, национальную героиню никому не хотелось. А вот уже в 90-е годы, когда всё рухнуло, старая конструкция я имею в виду рухнула, она становится насколько я могу судить, излюбленный героиней корейских сериалов, очень жестоких и очень красивых одновременно, потому что вот наоборот она становится такой... таким вот корейским патриотом...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... женщиной, которая пыталась в почти невозможных условиях спасти там страну, честь этой страны и так далее.

С. Бунтман — На севере об этом ничего не думают...

А. Кузнецов — На севере? Мне трудно сказать. Думают ли на севере вообще что-нибудь.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Не могу. По результатам не скажешь. А что касается Японии, тут тоже естественно претерпевает это всё изменения. И сейчас появились кое-какие работы, ей посвящённые. Вот 90-е тоже годы. Не записал себе имя. Японская писательница, автор исторических работ написала о ней книгу. И я так понимаю, это был прорыв этой темы в японском обществе, потому что она первая, кто об этом заговорил так более или менее во всеуслышание. Ну, понимаете как? Естественно, что точно так же, как у нас по любому спорному историческому вопросу есть люди, которые считают, что да, так надо было. Да? Есть люди, которые считают: «Ах, это наш национальный позор! Мы потеряли лицо». А есть люди, которые наверняка считают что-то третье. Но я к тому, что сейчас это исследуют, обсуждают, об этом пишут. Это стало наконец через 100 с лишним лет, ну, стало вот где-то через 100 лет как раз после самого события, стало наконец предметам для дискуссий.

С. Бунтман — Понятно. Да, вот это история... И правда, что это действительно очень такой странный позорный... какая-то страница такая. Такой решение дипломатической международной проблемы...

А. Кузнецов — Не типичный для дипломатии порыв откровенности, вот военной откровенности.

С. Бунтман — Да вот... Да. Вот как-то так. Сурово. Мы вам предлагаем целую пачку дел тоже очень серьезных и очень мрачных, потому что похищение детей здесь. Начинаем с судебного следствия по делу об убийстве мальчика Уильяма из Норича. Это первый «кровавый навет» в Европе.

А. Кузнецов — Это знаменитый — да, — мальчик Уильям.

С. Бунтман — XII век.

А. Кузнецов — Потому, что до этого кровавые наветы были, конечно, но это в основном всё вот в Азии — да? — на Ближнем Востоке. Были кровавые наветы против христиан. А это вот первый классический антиеврейские кровавый навет, о котором мы знаем.

С. Бунтман — 1144 год. Суд... 2-е дело — суд над Кунцем фон Кауффунгеном — да? — по обвинению в похищении наследных принцев Саксонии. Это саксонское курфюршество, 1455 год.

А. Кузнецов — Это единственное в этой подборке дело, где для похищенных всё закончится, в общем, благополучно, чего не скажешь о похитителе.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Да. Такой эпизод внутри германской борьбы средневековой.

С. Бунтман — XVII век, Русское царство. Судное дело приказчика Рудака, похитившего и убившего мальчика Ивана Чеполосова, мученик Иоанн-младенец. Это Русское царство, 1663 год. 4-й суд над подозреваемыми в похищении и убийстве мальчиков в Лос-Анджелесе. Это Вайнвилльские убийства в курятнике. Соединенные Штаты, 28-29-й...

А. Кузнецов — Был известный фильм с Анджелиной Джоли в одной из главных ролей. Так что...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Я думаю, что многие что-то об этом слышали.

С. Бунтман — И наконец суд над Бруно Гауптманом по обвинению в похищении и убийстве сына летчика Чарльза Линдберга, лётчика совершившего перелёт первый трансатлантический. 35-й год, Соединенные Штаты.

А. Кузнецов — Мы несколько раз уже это дело предлагали.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — К нашему большому сожалению, его не выбирают...

С. Бунтман — ... случай прецедентный...

А. Кузнецов — Это дело и прецедентное и чрезвычайно загадочное.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — И по сей день не утихают в Америке споры среди любителей всяких загадочных дел о том, действительно ли Гауптман или его, так сказать, козлом отпущения избрали. В общем, такое интересное дело.

С. Бунтман — Да, обязательно. Но мы так не... не пиарим бессовестно...

А. Кузнецов — Нет. А выбирать вам. Чего уж там?

С. Бунтман — ... это дело. Выбирать вам, потому что все эти дела интересные, и много загадок в них есть. Встречаемся мы с вами по воскресеньям в 12 часов с небольшими минутами. Напоминаю, что в четверг будут «Дилетантские чтения» с Виктором Шендеровичем в Историческом музее.

А. Кузнецов — А я не прощаюсь с теми, кто еще будет слушать «Родительское собрание».

С. Бунтман — Мрачно сказал Алексей Кузнецов.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Всего вам доброго!