Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Добрый день всем! Мы в прямом эфире. Светлана Ростовцева секретарствует у нас и техническое обеспечение, вот запись нашего процесса. Вот Алексей Кузнецов...

Алексей Кузнецов — Добрый день!

С. Бунтман — ... Сергей Бунтман здесь. Добрый день еще раз! И мы продолжаем нашу серию национально-окрашенных в смысле разных государств процессы. Ну, мы же не американские, мы... Я уже не помню, мы их приурочивали к выборам в Соединенных Штатах?

А. Кузнецов — Нет, конечно. Совершенно случайно.

С. Бунтман — Нет, просто у нас... Да, просто у нас североамериканские Соединенные Штаты у нас фигурируют вот как очередная страна. Вы выбрали и очень здорово. Много народу-то там голосовало.

А. Кузнецов — Ну, достаточно много. Да. Но выбрали не с очень большим преимуществом. Опять же разрыв на десятки, там пару десятков голосов.

С. Бунтман — И это хорошо. Но выбрали вот один из 15 — да? — прототипов?

А. Кузнецов — Ну, сам Драйзер поименно...

С. Бунтман — «Американской трагедии».

А. Кузнецов — ... назвал 6 дел, которые вот сегодня я буду цитировать его статью, которую он специально посвятил этому вопросу, а вообще сейчас уже драйзероведы американские считают, что около полутора десятков дел, которые Драйзер так или иначе о них имел некоторое представление. Вот они в конце концов сформировали вот этот, скажем так, кластер. Ну, давайте прямо сразу процитируем Теодора Драйзера...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... где он прямо вот пишет о том, почему такого рода дела привлекли его внимание, почему он это считает американской трагедией. Очень важно, вот все-таки языки, в которых есть артикли, они обладают некоторыми дополнительными возможностями для нюансов. Да? An American tragedy.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Не единственная, прямо скажем, одна из американских трагедий.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Вот что пишет Теодор Драйзер...

С. Бунтман — То есть была не одна трагедия.

А. Кузнецов — Ни одна трагедия, ни один вариант такой трагедии. Да? понимать можно по-разному. «Это произошло в 1892 году, в то время когда я, приступив к работе репортера, впервые обратил внимание на преступления особого характера в США. Причина их заключалась в том, что едва ли не каждый молодой человек был одержим мечтой добиться успеха и престижа как в материальном, так и в общественном плане. Он стремился не просто достичь благосостояния и осчастливить своих близких, но обрести богатство, которое давало бы влияние, превосходство в социальном плане и даже приобщение к власть имущим. Все это поразило меня как некое отклонение от нормы, ибо демократия по-христиански, как учит нас церковь, основывается на братской любви. Разумеется, в бытность школьником мне доводилось слышать немало историй о патриотах, которые беззаветно жертвовали собой во имя родины. Они сражались и умирали в борьбе против неравенства за свободу, за право каждого человека на жизнь, на счастье. Однако спустя несколько лет, когда я сам пытался утвердиться в жизни в материальном плане, мне стало очевидно, что в окружающем мире коренятся противоречия, на которые невозможно смотреть сквозь пальцы. Большинство людей отнюдь не были ни патриотами, ни поборниками свободы, ни просто носителями благородных помыслов.

Жизнь была борьбой за существование, и борьба эта отличалась жестокостью. Справедливости ради следует заметить, что функционировала так называемая общественная система, которая под контролем закона должна была обеспечить хотя бы в малой степени порядок и справедливость. Но на деле все обстояло иначе. В каждом городе, большом или малом, господствовали люди, обладавшие богатством, притесняя тех, кто был победнее. Богатые контролировали все отрасли производства, диктовали рабские условия труда и нищенскую плату», — и так далее, и так далее. И вот он пишет в конце: «На протяжении всего этого периода, по-моему, мало, кто из американцев был одержим мечтой стать выдающимся ученым, исследователем, геологом, философом или благодетелем рода человеческого в какой бы то ни было форме.

Человек мог посвятить себя работе врача, адвоката, ростовщика, изобретателя, а возможно, ученого, но его не покидала настойчивая мысль, как, впрочем, и всех ему подобных, что для быстрого продвижения необходимы деньги. И один из самых надежных способов получить их — жениться на девушке с приданым вместо того, чтобы совершенствоваться в своей специальности и зарабатывать честным путем».

Вот собственно говоря, американская трагедия для Драйзера — это те дела, он называет в этой статье вот конкретно 6 таких уголовных дел в период с начала века до середины 20-х годов, когда была написана «Американская трагедия», где молодые люди так или иначе в погоне и за материальными благами, и неким общественным положением, вроде бы приличные молодые люди, вроде бы из хороших семей как вот сегодняшний наш в кавычках герой Честер Джилетт, человек, который воспитывался в небогатой семье 2-х весьма религиозных людей, но совершенно не воспринял никаких моральных норм соответствующих, а наоборот вот приобрел постепенно такой чрезвычайно прагматичный взгляд на мир, на людей, приучился смотреть на многие вещи цинично. Причем Драйзер показывает эту эволюцию. Ведь он не сразу сам совершает преступление. Сначала они случайно с приятелями на машине там сбивают ребенка и трусливо удирают. Вот Драйзер подробно, как это ему присуще, он писатель крупных форм, вот он постепенно показывает, как разъедает такая вот ржавчина изначально...

С. Бунтман — Толстовская традиция вообще.

А. Кузнецов — Это толстовская традиция. В американской литературе, я бы сказал, это традиция Джека Лондона, которого мы привыкли воспринимать как писателя романтического — да? — «Смок Беллью», «Смок и малыш» и так далее.

С. Бунтман — Или «Сказки южных морей».

А. Кузнецов — Или «Сказки южных морей». Да, совершенно верно. А вообще-то «Мартин Иден», «Железная пята» — да? — вот эти остросоциальные такие вот романы. И мне кажется, что Драйзер на всю жизнь, в общем, именно вот эту манеру воспринял. И вот собственно говоря, дело, дело об убийстве, значит, которое формально называется «Народ штата Нью-Йорк против Клайда Гриффитса». Это дело относится к 1900... к июлю 1906 года. Значит, молодой человек Честер Джилетт. Значит, ему 23 года на момент вот этих событий. Девушке, которая погибнет, ее зовут... звали Грейс Брайн, соответственно ей около 20 лет. Они к этому времени уже некоторое время встречаются. И Грейс беременна. Как потом покажет вскрытие, значит, на момент гибели она была беременна от 3-х с половиной до 4-х месяцев. И, значит, она рассчитывает на то, что Честер на ней... А они вместе работают на фабрике, на фабрике, которая производит разного рода одежду. То, что сейчас даже иногда об этом деле пишут, что они работали на фабрике, которая производила воротнички для мужских рубашек. Нет, это герой «Американской трагедии» Клайд Гриффитс и героиня Роберта Олден работают на такой фабрике. А тут фабрика в основном юбки шила. Значит, ну, как и в романе соответственно владельцем фабрики является дядя Честера Джилетта.

И вот они там познакомились, значит, по совместной работе. У них возник роман. Когда она поняла, что беременна, и что уже, собственно говоря, это станет видно, она уехала на ферму... Значит, Грейс Браун происходила из семьи, ну, такой средней зажиточности фермера в том же штате Нью-Йорк. Вот она уехала на ферму к своему отцу и начинает в переписке достаточно настойчиво требовать, чтобы Джилетт приехал к ней, в противном случае вот в последнем письме, после которого он собственно приедет, она будет ему, ну, таким достаточно угрожающим тоном, значит, сообщать, что если он не приедет, то она явится обратно и устроит скандал, и выставит его в некрасивом свете. Вот он соответственно в конечном итоге решает к ней приехать, и они отправляются в 3-дневное путешествие по одному из красивейших, по моему глубочайшему убеждению, мест на Земле — это север штата Нью-Йорк, это Адирондакские горы. Кстати говоря, на русском языке совершенно замечательно они воспеты Петром Вайлем и Александром Генисом. В «Американе» у них есть замечательная совершенно такая новелла о том, как вот у них друг их, художник, живет в совершенно затерянных местах в этих горах, как они туда отправляются, с описанием природы, с описаниями рыбалки и так далее. Все как у них обычно с таким замечательным юмором. Это действительно безумно красивые места. Я проезжал мимо. К сожалению, только проезжал мимо.

И вот там они в течение 2-х дней переезжают с одного курорта на другой, и в конечном итоге оказываются на озере, которое называется Биг Муз — Большое лосиное озеро. Значит, Честер Джилетт... Мне все время хочется его назвать Клайдом Гриффитсом. Честер Джилетт берет напрокат весельную лодку. Они отправляются кататься. А то, что произойдет дальше, в общем, никто свидетелем этому не был, кроме самого Джилетта. И вот это дело, которое мы с Вами сегодня рассматриваем, я посмотрел в нескольких пособиях для американских студентов-юристов, оно анализируется как пример того, когда обвинение сумело добиться приговора на основании исключительно косвенных улик. То есть вот образец того, как должен работать обвинитель с косвенными уликами. Но что происходит? Значит, люди, которые находятся на берегу, они их не видят. Но в какой-то момент был слышен женский крик с озера. После чего через некоторое время была обнаружена плавающая вверх дном лодка, и, значит, рядом с лодкой плавала соломенная шляпа, похожая на ту, в которой был молодой человек, когда они отплывали. Значит, озеро было осмотрено, было извлечено из озера тело девушки, а тело юноши соответственно не нашли. Ну, молодого человека. Уже не совсем юноша. А через два дня благодаря, ну, и совпадениям и настойчивости полиции, и там еще целому ряду обстоятельств молодой человек обнаружился сравнительно недалеко, на другом курорте, где он в течение последних 2-х дней, так совершенно не выказывая никаких признаков там депрессии, уныния, так сказать, тяги к одиночеству и так далее, достаточно весело проводил время со сверстниками, с которыми он только там познакомился. Ну, и соответственно в этом молодом человеке... На этом вот своем последнем месте отдыха он зарегистрировался под собственным именем. А до этого, вот когда они путешествовали вместе, он везде регистрировался под вымышленными именами, что ему впоследствии тоже будет поставлено в вину.

Само по себе в Америке это не преступление, но это вот как, так сказать, прокурор проанализировал, это одно из свидетельств того, что это заранее обдуманное преступление. Значит, он, я имею в виду Честера Джилетта, был очень удивлен, когда его арестовали. Его берут под стражу, и он, видимо, первое время дает... вполне уверен в том, что... Дело в том, что у него есть по меньшей мере двое богатых родственников. Один родственник — это его родной дядя, владелец фабрики, где он работает. А другой родственник, гораздо более дальний, значит, он, если я не ошибаюсь, муж бабушкиной сестры. То есть что-то вроде двоюродного дедушки, причем через...

С. Бунтман — Ну, да, да.

А. Кузнецов — ... через брак. Но он миллионер. В те-то времена — да? — в начале ХХ века. И вот именно, видимо, на эти... Эти два человека, эти два богатых родственника в свое время ему помогли с учебой, оплатили его учебу. То есть он, видимо, рассчитывал на то, что ему пришлют знаменитого адвоката. К нему приезжает на свидание в тюрьму один адвокат, действительно известный, присланный его родственниками, его дядей, рекомендует ему поменьше распространяться об обстоятельствах дела, но это обычная рекомендация, которую адвокат в любом случае может дать, уезжает и больше никогда не появляется. Правда, потом этот адвокат женится на одной из свидетельниц по этому делу.

С. Бунтман — Интересно.

А. Кузнецов — Об этом чуть позже мы... я скажу, постараюсь не забыть.

С. Бунтман — Ну, бывает.

А. Кузнецов — Да, бывает. Нет, тут совершенно, видимо, случайное совпадение, конечно. И дело в том, что, похоже, этот адвокат был послан на разведку. И приехал и сообщил родственникам Джилетта, что по его мнению, значит, племянник и соответственно внучатый двоюродный племянник, что он виновен. И его родня от него отворачивается. Все. Их больше не видно. И это, видимо, будет влиять и на общественное мнение в известном смысле, вот то, что родственники... что он останется на скамье подсудимых, совершенно будет оставлен в одиночестве, видимо, этот message, это послание будет понято общественным мнение как то, что сама родня убеждена в его виновности, видимо, сыграет определенную роль. Значит, он оказывается без адвоката. В результате судья, который будет слушать это дело, судья Девендорф назначит ему 2-х адвокатов, причем назначит ему опытных адвокатов. Сразу надо сказать, это не начинающие адвокаты, которые там по назначению пихают во всякие, значит, дела, и они, как правило, не горят особенным желанием выкладываться. Нет. Поскольку для окружного суда это дело, сразу было понятно, станет таким вот сенсационным, поэтому были назначены два опытных адвоката Алберт Миллз и Чарльз Томас.

Миллз в свое время был сенатором от штата Нью-Йорк. То есть это опытные юристы, которые были полны решимости сделать все, что возможно в этой ситуации для своего клиента. То есть он был защитой вполне себе обеспечен. Теперь про обвинение. Вот наверняка, так сказать, те, кто читали «Американскую трагедию» или видели фильм... Ну, например, в свое время в начале, по-моему, 80-х годов литовская киностудия сняла фильм «Американская трагедия», где как раз прокурора, прокурора Мейсона, так его звали в книге, играл Регимантас Адомайтис. И, на мой взгляд, это одна из лучших его ролей. Вот там очень четко показано, что прокурор, во-первых, лично ненавидит этого молодого человека, а, во-вторых, что прокурор одержим стремлением на этом деле, как можно повыигрышнее себя показать, потому что ему в ближайшее время предстоят выборы. Он должен избираться судьей. Для него это очень важно. И вот он как бык, что называется, на красную тряпку бросается на своего обвиняемого. На самом деле реальный прокурор в этом деле Джордж Уорд, ну, безусловно он действительно собирался, правда, через достаточно еще продолжительное время избираться судьей и, наверное, понимал, что для него этот процесс не лишний. Но вот как пишет один современный комментатор, на которого я буду все время ссылаться, это Крэг Брэндон, автор книги, написанной уже в 2000-е годы, которая называется «Убийство в Адирондакских горах», где он очень подробно анализирует все, что связано с реальным делом, вот такой вот... Как это по-русски сказать? По-английски это называется «obsession».

С. Бунтман — Сейчас. Одержимость.

А. Кузнецов — Одержимостью. Да, совершенно верно. Спасибо. Вот такой одержимостью этим делом и ненавистью к обвиняемому он все-таки не переходил вот границу дозволенного. И он действительно очень здорово скомпоновал все косвенные улики таким образом, что у присяжных перед глазами возникла совершенно цельная картина. Вот теперь, собственно говоря, об уликах. Что против Честера Джилетта? То, что он имел несомненный мотив. Значит, этот мотив заключался в том, что девушка, видимо, готова была его заставить на себе жениться, угрожая ему вот этим общественным скандалом. А она, видимо, успела за те месяцы, что они были в близких отношениях, понять, насколько он ценит вот, так сказать, общественное внимание, покой, репутацию и так далее. И с этой точки зрения был мотив избавиться от женщины, которая угрожает его там планам на будущее. Сразу надо сказать, в «Американской трагедии» у Драйзера есть совершенно четкое указание на то, что он убивает Роберту, Клайд Гриффитс я имею в виду, убивает Роберту Олден, потому что она мешает ему встречаться с другой, гораздо более перспективной дочерью вполне зажиточных, значит, людей, вот так сказать, девушкой, которую герой романа, герой в кавычках, рассчитывает использовать как такой трамплин, что называется, в высший свет. Журналисты, которые описывали настоящий судебный процесс... А это начало ХХ века, это расцвет того, что мы сейчас называем желтой журналистикой в Америке. И они, в общем, напридумывали очень много всего. В частности их внимание было очень тщательно... Не тщательно, конечно. А было очень привлечено девушкой, которая была... проходила свидетелем по этому делу. Некая Хэрриет Бенедикт — девушка, действительно принадлежавшая к гораздо более высокому общественному кругу, нежели тот, к которому принадлежал Честер Джилетт. И они доделали историю. Да? Они, так сказать, создали то, что называется story. Вот они показали, что якобы обвиняемый ради нее...

На самом деле, как показывают материалы дела, она была допрошена в суде, между ними не было... Я имею в виду, между вот этой Хэрриет и Честером Джилеттом не было никакого пока особенного романа. И у нее, судя по всему, не было никаких планов. Да, есть фотография. За неделю вот до этих событий они на каком-то там молодежном пикнике вместе сфотографировались. Все. Больше нет никаких доказательств. Но дальше досужие домыслы журналистов, дальше гений Драйзера и мы убеждены, что убийство совершено, потому что она мешала ему встречаться с другой. На самом деле она ему, видимо, просто мешала, ограничивала его свободу. Дальше. То, что он под вымышленным именем везде записывался. Зачем бы ему, казалось бы? Да? Ну, записывался, записывался. Самая, конечно, серьезная, на мой взгляд, улика заключалась в том, что в тот день, когда они из дома отдыха пошли на берег кататься на лодке, он взял с собой все принадлежащие ему вещи. Ее вещи остались в гостинице, потому что... в которую они собирались вернуться после катания, а он с собой все забрал. И вот это, конечно, на присяжных...

С. Бунтман — Ну, да. Это...

А. Кузнецов — ... произвело сильное впечатление.

С. Бунтман — Ну, это да. Это, это... Здесь какое-то намерение.

А. Кузнецов — Конечно.

С. Бунтман — Намерение скрыться. Намерение уехать.

А. Кузнецов — При этом он взял с собой кататься на лодку, в частности железную теннисную ракетку. Да? Где... Зачем она ему нужна?

С. Бунтман — Водный теннис.

А. Кузнецов — Водный теннис. Да.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Вот эта железная ракетка, которую найдут потом спрятанной. Он, добравшись до берега и вот отправляясь на соседний курорт пешком, он в лесу ее спрячет. Вот эта железная ракетка сильно подозревается в том, что она была оружием убийства. Значит, ну, вот сейчас нам предстоит перерыв на новости и рекламу, а после перерыва, наверное, мы попробуем с цитированием материалов дела реконструировать, что же собственно произошло на этом Большом лосином озере.

**********

С. Бунтман — Мы возвращаемся к нашему делу, делу прообраза «Американской трагедии». И вот собственно его суть сейчас.

А. Кузнецов — В «Американской трагедии» опять-таки я хочу напомнить, что вопрос о том, убивал или не убивал, он тоже подвешен, потому что Клайд Гриффитс у Драйзера, он хочет ее убить, но в последний момент начинает колебаться. И в результате получается так, что она падает за борт в результате, ну, вот достаточно случайного сцепления событий, там случайный удар фотоаппаратом, который он не наносил сознательно ей по голове. Значит, по версии обвинения в настоящем деле Честера Джилетта, он ударил ее по голове либо веслом, либо удобнее ему было ударить этой самой теннисной ракеткой, которую он вряд ли случайно прихватил. Вскрытие, которое проводили 5 местных врачей, обнаружило на лице многочисленные следы насилия, как сказано, причем два обращают на себя особенное внимание. Это продолговатые такие следы ударов над левым глазом и над ухом. И как сказано в свидетельстве вот врачей в аутопсии, значит, удары были настолько сильны, что 1-й вполне мог привести к тому, чтобы ослепла, значит, жертва, а 2-й, как сказано, к потере сознания, если нет более серьезных последствий.

И вот по версии обвинения он ее несколько раз ударил по голове, после чего соответственно выбросил из лодки живой для того, чтобы, ну, потом при вскрытии возникло ощущение, что девушка утонула в результате несчастного случая. Кстати говоря, в заключении медиков было, что причиной смерти основной является асфиксия, связанная с утоплением, с тем, что она оказалась под водой. То есть напрямую они не могли естественно сказать, что это не несчастный случай. Ну, и вот сейчас высказываются некоторые осторожные, правда, сомнения в том, что это заключение следует интерпретировать как в пользу того, что здесь убийство, потому что когда тело было извлечено, местный коронер, такой полусудья, отвечающий за решение вопросов...

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — ... насильственная смерть или не насильственная, он разрешил ее похоронить.

С. Бунтман — Это британская такая...

А. Кузнецов — Британская система. Да.

С. Бунтман — Да, англосаксонская.

А. Кузнецов — Поэтому потом производилась уже через некоторое время, когда дело расследовалось, производилась эксгумация. И врачи работали с телом, которое было уже не в идеальном, скажем так, состоянии. И они сами добросовестно записали, что не могут точно определить, когда вот эти повреждения возникли, не были ли они получены, когда тело доставали, уже мертвое тело доставали из озера. Надо понимать, что в 906-м году судебная медицина была по своим возможностям очень далека от нынешнего своего состояния. Поэтому даже вплоть до того, что вот... Ну, и врачи эти не были, прямо скажем, такими высокопрофессиональными медиками. Это обычные участковые, скажем так, врачи. Что, какова версия защиты? Какова версия обвиняемого?

А версия обвиняемого и защиты заключается в том, что между молодыми людьми возникла ссора, в результате которой девушка, Грейс Браун, решила покончить с собой. Вот я цитирую. Значит, сначала адвокат, адвокат Томас, обращаясь к присяжным, дает такую оценку своему подзащитному: «Теперь, джентльмены, бывают моральные трусы. Это люди, которые при опасности теряют присутствие духа, и, по моему мнению, именно в таком состоянии этот юноша пришел в Эрроухед и зарегистрировался под собственным именем, — Эрроухед — это вот тот курорт, куда он в результате притопал, где его арестовали. — Он не пытался сбежать. Он не пытался спрятаться». То есть адвокат интерпретирует то, что он зарегистрировался под собственным именем, как то, что он спрятаться не пытался. Хотя странно, перед этим он регистрировался под вымышленными именами, причем не просто случайно вымышленными, а такими, чтобы инициалы совпадали с инициалами на его чемодане.

С. Бунтман — Точно...

А. Кузнецов — Продумал. Да.

С. Бунтман — Разумно. Разумно.

А. Кузнецов — А дальше Томас вызывает своего подзащитного в качестве свидетеля и начинает допрашивать, и просит его рассказать, как было дело. Цитирую: «Джилетт: Затем она сказала: „Ладно, я покончу с этим здесь“, и, ну, прыгнула в озеро. Шагнула.
Томас: Что вы сделали?
Джилетт: Я попытался дотянуться до нее. Я потянулся с противоположного сиденья лодки. Я пытался дотянуться до нее, и, ну, недостаточно быстро. Я тоже упал в озеро. Лодка перевернулась, когда я начал подниматься. Я очутился в воде.
Томас: Продолжайте описывать, что вы делали.
Джилетт: Я пришел в себя и схватился за лодку. Я вытер глаза, схватился за лодку и подтянулся к ней.
Томас: Вы ее видели.
Джилетт: Нет, я еще пару минут был у лодки. Они долго тянулись, но я ее не видел. Затем я поплыл к берегу».
Защита, интерпретируя медицинское заключение, пыталась говорить, что вот возможно лодка перевернулась, ударила девушку, которая за несколько мгновений до этого оказалась в воде, ударила по голове, вот отсюда, дескать, эти рубцы. Очень напористо вел себя обвинитель. И вот я хочу привести фрагмент из выступления Уорда, из его заключительного выступления в прениях, когда он обращается к присяжным: «Когда ученый адвокат опрашивал обвиняемого в отчаянной попытке вытащить из когтей закона человека, улики против которого, как он знает, и я знаю, и вы все знаете, бесспорны, когда он поднимается и говорит, что эти пять врачей, людей, которые день за днем приходят в ваши дома и в чьих руках находятся ваши жизни, что жалкие лжецы и лжесвидетели, то с таким заявлением нет необходимости спорить». Ну, он, мягко говоря, передергивает здесь. Никто не обвинял врачей в том, что лжецы и лжесвидетели.

Ставилось под сомнение только, ну, скажем так, обоснованность их выводов. И тем не менее, конечно, понимаете... Вот что у Драйзера, видимо, точно передано в «Американской трагедии». Конечно, присяжные были настроены против молодого человека. Это небольшой, преимущественно сельский округ. Люди там живут консервативные. Молодой человек им активно не нравится. Он городской. Он пытается выглядеть как молодой человек из преуспевающей городской молодежи. Именно такого рода трусливое преступление, вот да, так сказать, обесчестить девушку, отказаться на ней жениться и убить ее, чтобы избежать огласки, по их мнению, это ему вот подходит, лучше просто не придумаешь. Он, конечно, юлит, и это видно. И адвокаты этого скрыть не могут. Вот интересно, что... я прочитал интервью, большое интервью с вот упоминавшимся мной современным исследователем Крэгом Брэндоном, написавшем книгу об этом деле. Ему там в частности задают вопрос: «На Ваш взгляд, суд был честным? Справедливым?» Да? «Did he have a fair trial?». Он говорит так: «По стандартам 1906 года — да. А по нынешним...»

С. Бунтман — Разъясняет?

А. Кузнецов — Да, разъясняет. «А по нынешним скорее всего суд бы его оправдал. Вот почему: многие доказательства...» А надо сказать, обвинитель проделал колоссальную работу, он вызвал около ста свидетелей, и он представил суду около ста предметов материальных, вот доказательств. И многие доказательства, которые для суда оказались ключевыми, были получены с нарушением закона. Ну, в частности изъяты письма без специального ордена... ордера. Из гостиничных регистрационных книг просто вырваны листы регистрационные тоже, так сказать, без оформления соответствующего протокола. То есть полиция, ну, грубовато достаточно сработала. Кроме того прокурор, например, доставил в зал суда и представил присяжным как доказательство, хотя защита очень протестовала, специальный сосуд, где находился извлеченный при вскрытии зародыш. А защита протестовала, потому что она говорила: «Зачем? Что вы хотите этим доказать? Он и не отрицает, что она была беременна, что она была беременна от него. Нет необходимости».

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Ну, понятно, что это на присяжных производило определенное впечатление.

С. Бунтман — Ну, естественно.

А. Кузнецов — То есть вот такое вот...

С. Бунтман — А вообще такое эмоциональное давление, в какой степени оно сейчас возможно?

А. Кузнецов — Вот насколько я понимаю, сейчас судья бы, конечно, присёк и должен был бы спросить: «Что вы хотите доказать, предъявляя это доказательство? Что-то такое, что расходится со словами, так сказать, обвиняемого?»

С. Бунтман — ... бывает, хотя это бывает очень сильное дело для того, чтобы сделать ясно и упростить картину...

А. Кузнецов — Ну, это слишком сильное. Да? Вот слишком сильное.

С. Бунтман — Слишком сильное. Да.

А. Кузнецов — И кроме того, значит, вот то, что вот... Сейчас вылетела мысль. Сейчас, возможно, она вернется обратно, тогда я ее закончу. Одним словом, по нынешним стандартам скорее всего было, ну, даже если бы окружной суд принял решение, которое он принял, были бы серьезные основания для апелляции. Присяжные не долго, менее 2-х часов совещались после чего, значит, вынесли вердикт «guilty» — виновен. Судья по закону штата Нью-Йорк в этом случае не имел тогда никакой вилки, убийство 1-й степени с заранее обдуманным намерением — смертная казнь на электрическом стуле. Значит, адвокаты проделали еще одну хорошую работу, они подготовили очень здорово обоснованную, очень обширную апелляционную жалобу в Верховный суд штата Нью-Йорк. В Апелляционный, извините, суд штата Нью-Йорк. Но Апелляционный суд под председательством старшего судьи Фрэнка Хискока совершенно однозначно отверг все основания для апелляции. Я читал, выложена целиком это самое решение Апелляционного суда штата Нью-Йорк. Там либо, ну, некоторые процедурные нарушения признаются, но они признаются несущественными для дела...

С. Бунтман — Так.

А. Кузнецов — То есть такими, на основании которых апелляция не обоснована. Либо отвергается... То есть там прямо начинается с того, что суд счел, что все обстоятельства достаточно хорошо доказаны, несомненно и так далее, и так далее. Очень решительное заключение. Дальше соответственно смертная казнь. Но подано губернатору штата, Чарльзу Хьюзу подано прошение о помиловании. Некоторое время оно будет рассматриваться. В течение этого времени Честер Джилетт вел дневник, который порядка 10 лет назад был передан в библиотеку одного из американских университетов к 100-летию с момента вот этого вот... всех этих событий. И соответственно сейчас с ним можно на английском языке ознакомиться. Иногда вот встречается мнение, что он там в этом дневнике признается. Нет. Он говорит о том, что он чувствует вину, но что он признается в убийстве, этого нет. Кстати говоря, с признанием в убийстве там достаточно туманная история. Губернатор Хьюз, уже подписав приказ о приведении приговора в исполнение, какие-то у него сомнения возникли. Он позвонил в тюрьму за несколько часов до того, как приговор должен был приведен быть в исполнение, и разговаривал по телефону со священником, который беседовал и напутствовал соответственно Джилетта перед смертью.

И этот священник ему якобы сказал, что тот сознался в убийстве. И больше этот вопрос никогда не исследовался больше. Никто, так сказать, этого священника, как следует, не расспрашивал. То есть одно единственное косвенное вот такое показание. А так во всех своих письменных заявлениях, во всех бумагах, во всех прошениях до самого конца Честер Джилетт настаивал на том, что имело место самоубийство, и что он если и причастен к нему, то только как, ну, человек, несущий моральную ответственность за...

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — ... эту самую некрасивую, мягко говоря, ситуацию. Кстати говоря, возвращаюсь к тому, с чего я начал, к вот этой самой статье Теодора Драйзера, где он пишет: «Не Честер Джиллет виновен в преступлении, говорил я себе, но обстоятельства, которые он не в силах был преодолеть, — обстоятельства, законы, правила и общественные нормы, которые для него, человека незрелого, представлялись ужасными — они-то его и погубили. Ни больше, ни меньше. Если бы в ту секунду, когда он, стоя в лодке, собирался ударить Билли ракеткой, — Билли — это прозвище Грейс Браун, — раздался голос: «Остановись! Ты не должен делать этого ради избавления от нее. Найди девушке врача. Помоги материально и объясни, почему ты хочешь с ней расстаться, — она не станет тебя удерживать!» — он, без сомнения, отшвырнул бы ракетку и с радостью подарил бы девушке жизнь. Найдется ли на земле здравомыслящий человек, готовый оспорить закономерность подобного финала? Но жизнь и обстоятельства сложились иначе.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Какое совершенно идеалистическое такое вот рассуждение, недостойное будущего члена американской коммунистической партии.

С. Бунтман — Ну, да. Здесь... Да. Здесь...

А. Кузнецов — Тем более что...

С. Бунтман — Здесь скорее Авраам, которого Господь...

А. Кузнецов — Да, да. Тем более что Джилетт предлагал, значит, девушке вариант аборта. И там непонятно, то ли врач отказался, то ли она отказалась. Вообще тот же Крэг Брэндон очень осторожно, очень аккуратно, но говорит о том, что, видимо, Грейс Браун по некоторым косвенным данным не была такой уж вот совсем девушкой-одуванчиком, что она намеренно хотела женить на себе Джилетта, что на это есть некоторые указания. Правда, как он сам пишет в своей статье, в то время незыблемо действовало правило — о мертвых только хорошо, и поэтому вот это тоже, так сказать, соответствующим образом расследовано не было. Но, в общем, сам Крэг Брэндон признает, что серьезных оснований сомневаться в том, что Честер Джилетт действительно убил ее, в общем, ну, или скажем так, создал все условия для того, чтобы она умерла, серьезных оснований нет в этом сомневаться.

С. Бунтман — Да. Ну, вот процесс в этом смысле поучительный. И то, что прототипы, когда Драйзер хотел сделать вот эту мучительную историю, историю с одной стороны обволакивающего такого вот правосудия, неизбежного, и история...

А. Кузнецов — Недоброжелательства человеческого.

С. Бунтман — Да. И история внутреннего, внутреннего хода, который может быть слишком поздно, может быть вовремя, но уже поздно в другом смысле, в другом смысле для неизбежности какого-то рока. Здесь, в общем, очень сложные вещи, за которые как раз и, в общем-то, драйзеровская вещь, конечно, и любимы.

А. Кузнецов — Вы знаете, я бы на самом деле, если у вас есть время, настроение и так далее, я бы перечитал эту вещь. Это действительно...

С. Бунтман — Долгим зимним вечером. Пожалуйста.

А. Кузнецов — Долгим зимним вечером. На мой взгляд, ну, я не специалист, хотя мне нравятся американские романисты. И вообще один из любимых моих романов — это роман Пенна Уоррена «Вся королевская рать». А у Драйзера много с ним общего, на мой взгляд. Это такая хорошая литература. Хорошая литература, в каком-то смысле породившая в последствии Трумена Капота и многих других замечательных...

С. Бунтман — Уж совсем хорошего. Да.

А. Кузнецов — Уж совсем хорошего. Да, замечательного...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... литератора. Ну, вот тем не менее... Или хотя бы пересмотрите очень неплохой советско-литовский фильм начала, если я не ошибаюсь, 80-х годов.

С. Бунтман — А теперь в Германию, друзья мои! В Германию. И здесь германские судебные процессы. И здесь есть и XIX век и ХХ. Суд над Барбарой Здунк по обвинению в колдовстве и поджоге, 1811 год.

А. Кузнецов — Ее называют последней женщиной, казненной в Европе за колдовство, хотя официально ей колдовство не предъявляли, но оно там за каждым пунктом. Ее обвинили в том, что она посредством колдовства сожгла значительную часть небольшого польского городка, находившегося вот в той части Польши, которая принадлежала Пруссии в то время.

С. Бунтман — Здесь дальше Занд знаменитый. Карл Людвиг Занд, убийца писателя и общественного деятеля, я бы сказал, определенного толка...

А. Кузнецов — Августа фон Коцебу. Да.

С. Бунтман — Августа фон Коцебу. 1820 год.

А. Кузнецов — Адресат пушкинского знаменитого стихотворения...

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — ... «Кинжал»: о праведник, о Занд. Конечно.

С. Бунтман — Да. И еще здесь и зандов кинжал появляется вообще и здесь...

А. Кузнецов — И у Байрона он будет, по-моему.

С. Бунтман — ... с Аракчеевым...

А. Кузнецов — Да, да.

С. Бунтман — ... здесь еще.

А. Кузнецов — Конечно. Большое впечатление, надо сказать, произвело на общество это убийство.

С. Бунтман — Да. В столице он капрал, в Чугуеве — Нерон: Кинжала Зандова везде достоин он.

А. Кузнецов — Да, да.

С. Бунтман — Суд над Людвигом Тессновым, маньяк с острова Рюген. Бом-бо-бом!

А. Кузнецов — Ну...

С. Бунтман — Все, кто отдыхает на острове Рюген...

А. Кузнецов — Да, это дело, оно интересно... Оно в истории криминалистики сыграло очень серьезную роль. Там как раз это 1-й случай, когда суд принял доказательство метода определения человеческая кровь или кровь животных.

С. Бунтман — Процесс по делу о поджоге рейхстага, 33-й год. Здесь Ван дер Люббе. Здесь и Георгий...

А. Кузнецов — Димитров. 5 человек обвиняемых...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Да, не нуждается в рекламе, я думаю.

С. Бунтман — Да. Очень и очень интересный процесс. Суд над Эриком Хонеккером по обвинению в преднамеренном убийстве 68 человек. Это 1992 год.

А. Кузнецов — Лидер ГДР обвинялся в том, что он и несколько еще человек в том, что вот посредством вот этой самой Берлинской стены, этой внутренней границы...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... создал условия из-за которых погибли десятки людей.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Пытавшихся пересечь...

С. Бунтман — Ну, вот, пожалуйста, голосуйте. Это уже можно, я надеюсь...

А. Кузнецов — Да, да. Идет. Все в порядке...

С. Бунтман — Все в порядке.

А. Кузнецов — ... у нас. Я проверял.

С. Бунтман — Да, можно это сделать. И вот германские процессы, тот, который вы выберете, мы разберем в следующее воскресенье. Всего вам доброго!