Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Добрый день всем! Но мы лукавим. День-то добрый, но не тот. Вот потому, что мы записываем. Заранее мы предупреждали. Поэтому ускорили голосование. Алексей Кузнецов.

Алексей Кузнецов — Добрый день!

С. Бунтман — Записывает нас Светлана Ростовцева, так что все юридически чисто у нас. И будет новый процесс у нас. И процесс из школьного нашего чтения. И процесс относится к судам, которые были в литературе как-то отражены. И вы выбрали прототип Мориарти.

А. Кузнецов — Вот Вы знаете, я думал все, не первый раз уже, ведь мы, видимо, все-таки самая читающая Шерлока Холмса страна. Ну, я хотя бы сужу по тому, это, конечно, не показатель для Англии, но я сужу по тому, что в музеи Шерлока Холмса в Лондоне, в гостевой книге, мне кажется, больше половины записей оставлены русскими...

С. Бунтман — Значит, мы еще самые пишущие о Шерлоке Холмсе.

А. Кузнецов — В этом смысле может. Вот почему? Почему нас этот сыщик... замечательный, прекрасный писатель Конан Дойл. Ну, почему приобрел такие масштабы? У меня такое ощущение, что вот в нем какая-то очень заманчивая для нас, и мы сами понимаем не очень для нас достижимая идея такой вот справедливости такой безусловной.

С. Бунтман — Это раз. А во-вторых, конечно, у нас не было несколько турбо надувов таких вот, которые предали еще большую популярность Холмсу. Во-первых, многократные издания и очень хорошие, и полные такие.

А. Кузнецов — И переводы великолепные.

С. Бунтман — И почти полные, ну, скажем...

А. Кузнецов — За исключением одной повести. У нас почему-то «Долина страха» не переводилась в советское время.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Она выйдет в переводе уже где-то в конце 80-х.

С. Бунтман — Ну, с другой стороны, 8-томник классический в библиотеке «Огонек»...

А. Кузнецов — Где три первых тома...

С. Бунтман — Да, да, да. Это Холмс, да.

А. Кузнецов — Я помню свое безумное разочарование, когда я увидел у соседей этот 8-томник, я решил, что все 8 томов о Холмсе, а оказалось, что только три.

С. Бунтман — Нет, нет. Ну, там... А надо читать еще и «Затерянный мир»...

А. Кузнецов — Я прочитал конечно.

С. Бунтман — ... и «Морские рассказы», а «Полосатый сундук».

А. Кузнецов — Да нет, ну, и...

С. Бунтман — А «Белый отряд».

А. Кузнецов — «Белый отряд», конечно.

С. Бунтман — Да. Ну, что же, не будем предаваться. Просто констатирую. А второй, конечно, — это замечательный фильм с Ливановым. Да.

А. Кузнецов — У Масленникова, безусловно, фильм, конечно, замечательный.

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Ну, вот мы сегодня говорим о человеке, который, наверное, несомненный прототип Мориарти. Как-то вот я не встретил никаких других предложений, кто бы еще... Ну, то есть разумеется, это не фотография, это портрет. Он домыслен, разумеется. Сегодня будем говорить в чем именно он домыслен Конан Дойлем, потому что реальный Адам Ворт, в общем, не Мориарти.

С. Бунтман — Ну, конечно. Все прототипы Холмса, включая там и самого Конан Дойля...

А. Кузнецов — Да, и самого Конан Дойля.

С. Бунтман — ...это не Шерлок.

А. Кузнецов — Потому, что хотя вот, что уже такой очень мощный аргумент в пользу того, что действительно Адам Ворт — единственный, по крайней мере главный прототип. Его прозвище «Наполеон преступного мира». Прозвище, которое в рассказе «Последнее дело Холмса» Холмс напрямую, можно сказать, цитирует, когда выясняется, что Ватсон ничего не слышал об этом человеке, Холмс говорит: «Вот поразительно, да. Так сказать, более половины всех преступлений и за ними он стоит, и это Наполеон преступного мира». Таким образом его назовет один из инспекторов Скотланд-Ярда, который будет гоняться за реальным Адамом Вортом. И вот это прозвище очень укоренится и единственная, насколько мне известно, такая полноценная монография, посвященная этому человеку написанная в 90-е годы прошлого века английским историком, писателем Макинтайром, колумнистом знаменитой «Times», вот она так и называется «The Napoleon of Crime» — «Наполеон преступности», «Наполеон преступного мира». Ну, и кроме того у него еще была вторая кличка, почему-то не король, а «принц медвежатников», взломщиков сейфов.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Prince of the crackers. Вот. Хотя сам он таким вот матерым медвежатником не был, но среди его ближайшего окружения постоянно был...

С. Бунтман — Ну, принц здесь как государь.

А. Кузнецов — Ну, наверное, да.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Да, как великий князь, может быть.

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Значит, это человек, который... Он родился на территории Пруссии в 1844 году в небогатой еврейской семье. И когда он был совсем еще маленьким, там есть некоторые разночтения. Где-то говорится, что ему было 3 года, где-то ему 5 лет. Но в любом случае совсем он был еще ребенком, когда его семья перебралась в Соединенные Штаты на территорию Новой Англии, в штате Массачусетс они обосновались. Его отец был портным. И вот там собственно он и вырос. То есть он, в общем-то, американец. Хотя его преступная деятельность связана не только с территорией Соединенных Штатов, где он оставил о себе достаточно обширные воспоминания криминальные. Но и со значительной частью западной Европы. Он наследил, очень наследил в Англии. Он наследил во Франции. А судить его собственно будут, вот тут я прошу прощения за ошибку, которая по моей вине вкралась в наше вчерашние голосовалки. Суд происходил не в Великобритании, а на территории Бельгии. Его судили в Льеже.

С. Бунтман — Ну, вот, опять эти самые карусели в голосовании, подмена бюллетеней, ну, начинается.

А. Кузнецов — Да, да. Ну, уж сразу честно признаюсь, рассчитываю на снисхождение.

С. Бунтман — Да, особая электоральная культура.

А. Кузнецов — Да. Значит, этот человек в общем-то с достаточно молодых ногтей проявлял определенные криминальные наклонности. Ну, во-первых, в возрасте 10 или в зависимости от там, так сказать, датировки его прибытия в Америку, то ли 10, то ли 12 лет он ушел из дома. И в Бостоне он в основном будет вот в свои молодые годы промышлять. Чем он занимался, не очень известно. По крайней мере известно, что какое-то время он работал клерком. Ну, вот, где-то в возрасте уже 16 лет. Но вот подозрительный, такой первый подозрительный момент в его биографии, в 61-м году начинается война севера и юга, как мы ее привыкли называть или как американцы ее чаще называют просто гражданская война, или война из-за отделения — the War of Secession. И он прибавляя себе год, ему 17, а для того, чтобы оказаться в армии той или другой надо было быть восемнадцатилетним. Он, прибавив себе год, оказывается в рядах армии Союза, то есть в рядах северян. Почему я говорю, что это подозрительный момент. Вот зная его дальнейшую биографию, его трудно заподозрить, чтобы он вот как там советские школьники выпускники, себе прибавлял год, чтобы идти там сражаться за Родину в 41-м году.

С. Бунтман — Ну, бывает. Был же у нас корнет Савин, который при этом, при всех своих, мазурстве, он герой плена.

А. Кузнецов — Ну, это правда. Но вот дело в том, что Адам Ворт не герой гражданской войны. Там он будет заниматься вполне себе жульническими делами. Я к тому, что у меня оснований нет, я имею в виду, кроме косвенных всяких. Но похоже, что ему надо было срочно раствориться в армии. То есть похоже, что ему надо было куда-то спрятаться. Правда, в армии он, по крайней мере в течении первого года, он ни в чем таком не замечен и даже, как корнет Савин, значит, он принимает участие в одном из крупнейших и, можно сказать, ну, таких вот определяющих сражений этой войны, то, что северяне называют вторым сражением при Бул-Ран. Это, напомню, вопрос стоит о взятии южанами Вашингтона. То есть это сражение за столицу союза. И в этом сражении он был ранен. Какое-то время пробыл в госпитале. А потом случайно в госпитальных бумагах подсмотрел, что он значится как погибший на поле боя. Died in action.

С. Бунтман: «О!»,
―сказал он.

А. Кузнецов — Или по крайней мере подумал. Да? У него появилась возможность как бы начать жизнь с чистого листа, и остаток войны, а это еще почти три года, ну, за вычетом того времени, что он провалялся в госпитале, он занимается таким довольно распространенным, хотя и совершенно не почтенным занятием, которое, значит, называется bounty jumper. Как перевести на русский? Ну, что-то вроде... Был вот в советское время, если помним из Ильфа и Петрова, был такой термин «летун» — человек, который устаивается на работу, недолго работает, потом увольняется.

С. Бунтман — Да, мы помним.

А. Кузнецов — Инженер Талмудовский там был...

С. Бунтман — Да, да. Плюс еще по карикатурам в «Крокодиле» мы знаем.

А. Кузнецов — Разумеется. Так вот тут напрашивается это слово «летун», а «bounty» — это призовые, можно сказать, деньги. Одним словом, довольно быстро и север, и юг поняли, что добровольческой армии не выиграть эту войну, что война затягивается, требуются все новые и новые солдаты. И тогда впервые в истории США обе стороны прибегают к мобилизации. Вообще в американской истории будут три таких периода. Да? Это вот гражданская война. Это вторая мировая. И это война во Вьетнаме.

С. Бунтман — Да, и на этом все кончится.

А. Кузнецов — Да. И вот в этот период официально и на севере, и на юге, совершенно официально, человек, на которого выпадала призывная повестка, но который не хотел идти в армию, мог уплатить некую сумму достаточно большую. И находился на эту сумму человек, который вместо него шел в армию, такой заместитель. Это, кстати, распространенная практика была и в Российской империи во времена рекрутского набора. Тоже можно было вполне официально, там выпадал, скажем, жребий на сына зажиточного крестьянина, он мог открыто на сельском сходе предложить какую-то сумму тому, кто вместо его сына пойдет в рекруты. Вот. И чтобы представить себе насколько это, в общем, такое доходное дело, значит, и Союз, и Конфедерация установили предельные ставки вот этого самого бонуса. На севере 300 долларов. 300 тогдашних долларов — это очень большие деньги. На юге сначала 50, потом увидев, какая огромная разница и, конечно, какое преимущество дает северу они подняли до 100, но больше все равно не потянули. Но кроме этого отдельные штаты могли еще свои надбавки разрешать. И в результате получалось, что в некоторых штатах вот такой вот человек, заместитель мог получить 1000-1100 долларов. Этот человек соглашался, подписывал все бумаги, получал эту сумму, прибывал в свою часть. Обязательно нужно было, так сказать, получить отметку прибытия в часть. Без этого там не переводилась большая часть суммы. А дальше, где-то по пути к линии фронта он исчезал. Отсутствие внутренних паспортов, отсутствие каких бы то ни было, так сказать, таких вот строгих документов позволяло... Говорят, что был какой-то рекордсмен, который уже после войны утверждал, что он таким образом побывал в 90 полках северной армии. Ну, это, наверное, все-таки преувеличение, но что были люди, которые сменили, видимо, десяток, другой и получили вот эти вот деньги, вот среди них, соответственно, обнаруживается наш герой. То есть жуликом он становиться в возрасте где-то там 18-19 лет.

С. Бунтман — Вопрос: откуда мы все это знаем?

А. Кузнецов — Мы это знаем. Это очень интересный вопрос. Значит, дело в том, что у него в Америке образуется и останется практически до конца его жизни очень удивительная такая странная, ну, можно сказать, дружба. Все, конечно, знают фамилию Пинкертон. Но мы сейчас это слово обычно используем как нарицательное название сыщика, чаще незадачливого, да, в советских детективах седой полковник иногда называл молодого горячего лейтенанта там Пинкертоном.

С. Бунтман — Ну, да, да. Доморощенный Пинкертон.

А. Кузнецов — Доморощенный Пинкертон. Совершенно верно. Значит, в российской традиции в основном имеется в виду вымышленный персонаж довольно второсортной литературы начала XX века Нат Пинкертон. Кстати, если вы помните предисловие к сборнику о Шерлоке Холмсе в советской еще библиотеке «Приключения» там как раз, я не помню, кто его писал, но предисловие само по себе очень хорошее. И там как раз проводится параллель, вот благородный Шерлок Холмс, как писал автор предисловия, он не очень нравился там сыновьям всяких лавочников, охотнорядцев, потому что был для них слишком тонок и интеллигентен. А вот Нат Пинкертон — человек действия, такой, значит, сыщик, сам жуликоватый, который, так сказать, в любой момент готов кулаки и револьвер пустить в ход, вот он им, значит, нравился. Но дело в том, что этот Нат Пинкертон, персонаж бульварной литературы, позаимствовал свое имя у вполне реального Алана Пинкертона, человека, который вовремя все той же гражданской войны был одним из ведущих разведчиков северян и много головоломных приключений пережил в южных тылах. А вообще он знаменит как создатель первого, видимо, в мире, ну, по крайней мере, в Соединенных Штатах детективного частного бюро. Дело в том, что когда Соединенные Штаты соединились, то огромная сфера полномочий сохранилась у штатов, они не захотели передавать их федеральной власти, в частности, это касалось правоохранительной деятельности. Поэтому сейчас, конечно, этот объем несколько съежился, но ведь до 20-х годов XX века федеральной полиции, федерального бюро расследований не создавали, потому что штаты боялись, что это их очень здорово ослабит. Да? И в результате американские преступники себя чувствовали гораздо свободнее, чем их европейские коллеги, потому что ты переехал из штата в штат, и полиция соседнего штата может получить о тебе информацию вообще через много месяцев, а то и вообще никакой не получить. И вот Пинкертон почувствовал, что есть спрос на такую вот федеральную правоохранительную службу, но не государственную, потому что у государства не получалось это создать. И он создал бюро с отделениями во всех маломальских крупных городах Соединенных Штатов. Они первыми в Америке начали использовать фотографирование преступников. Агенты Пинкертона — это были люди, которые не всегда букве закона следовали на все 100 процентов. Но это были люди отважные. Это были мастера маскировки, имперсонации. Это были люди, которые, в общем, прекрасно понимали, что размер их гонорара зависит от успешности их работы. И такой преступник как Адам Ворт, он не мог рано или поздно не попасть в поле зрения агентства Пинкертона. И вот уже когда он переехал в Европу, и в Европе, кстати, он впервые лицом к лицу встретиться с Аланом Пинкертоном, с самим, в Париже, у него завяжется некое приятельство, переросшее потом в дружбу с одним из двух сыновей Пинкертона, его, так сказать, ближайшим помощником. И уже выйдя из тюрьмы вот по тому делу, о котором сегодня пойдет речь, он с ним проведет много времени в Америке, ему рассказывая. И младший Пинкертон оставит записки, которые легли вот во многом в основу вот этой вот монографии Маинтайра об этом человеке.

С. Бунтман — Хорошо, выяснили. Выяснили. Теперь уже к делу.

А. Кузнецов — Теперь к делу. Значит, чем занимался наш герой? Первая его часть его европейского турне — это Париж, 1871 год. Полная дезорганизация. Проигранная франко-прусская война. Все буквально, так сказать, идет на перекосяк, в том числе и полицейская работа. И вот...

С. Бунтман — Коммуна еще к тому же.

А. Кузнецов — Коммуна, конечно. Вот только-только буквально коммуна кончилась. Вот только-только при помощи немецких войск ее подавили. И, значит, наш герой под другим именем вместе с бригадой помощников организует, значит, это называлось American bar, американский бар. На первом этаже ресторанчик и бар, все как положено. А на втором этаже нелегальный игровой... игровые помещения. И они были технически так здорово придуманы, что когда человек, стоящий на входе, подавал тайный сигнал, что полиция рвется, — да? — там, ну, полиции нужно было 20-30 секунд, чтобы подняться по лестнице там и высадить дверь, игровые столы моментально складывались и убирались в стенки. То есть полиция выносит дверь, а джентльмены курят, беседуют, так сказать, там разбившись на группки, и никаких следов вот этой вот преступной деятельности. И масштаб ее был настолько велик, что вот Пинкертон был вызван в Париж для того, чтобы покончить с этим делом. Но Ворт очень быстро понял к чему все дело идет, и он это все предприятие закрыл, и они перебрались в Англию. Значит, соответственно в 73-м году он попадает в Англию. И вот там собственно он и приобретет репутацию, которая позволит ему стать прототипом Мориарти. Значит, в чем он отличается от Мориарти? Во-первых, он никакой не профессор математики. Вот этот вот холодный логический гений, который там набросан замечательными крупными штрихами Конан Дойля, это не он. Он действительно склонен к анализу. У него действительно великолепно работает голова по части что-нибудь придумать. Но он, в общем, уголовник чистый, вполне такой изобретательный, смелый уголовник. Мориарти никогда сам не принимает участие в реализации своих замыслов. Да? Он только плетет паутину и планирует. Ворт не всегда далеко, но принимал участие, собственно на этом вот он и попадется бельгийской полиции. У Мориарти огромная криминальная империя. У Ворта она была своя паутина, но это, видимо, несколько десятков человек, а не вот то, что опутало там весь Лондон, а то и всю Англию. Значит, самая знаменитая его английское преступление, оно так и останется самым знаменитым в его биографии — это похищение картины. Из частной галереи «Агню и сыновья», очень известная в XIX веке лондонская картинная галерея и выставка-продажа, пропадает картина знаменитого английского художника Томаса Гейнсборо с портретом Джорджианы Кавендиш, герцогини Девонширской. Это одна из красивейших женщин своего времени, которую Гейнсборо нарисовал несколько... написал несколько ее портретов. По меньшей мере один портрет написал его заклятый соперник Сэр Джошуа Рейнолдс. Да? Представляете себе, у Рейнолдса такие парадно-помпезные портреты. Да? У Гейнсборо они более романтические, вот он был мастером такой дымки голубовато-сероватых тонов и так далее. С этого портрета на нас глядит совершенно очаровательная действительно женщина с очень несчастливой женской судьбой. Она принадлежала к очень...

С. Бунтман — Аристократическому.

А. Кузнецов — ... высшей степени аристократическому роду. Она праправнучка 1-го герцога Мальборо, вот того самого, который Мальбрук в поход собрался.

С. Бунтман — Ну, да, Черчилля.

А. Кузнецов — Да. В девичестве она Спенсер. То есть она далекий предок Дианы Спенсер, принцессы Дианы. Вот таких вот кровей. Значит, когда она вышла замуж за герцога Кавендиша, довольно быстро выяснилось, что брак не очень клеится. У них были дети, но вот как-то особенной любви между ними не было. Более того ее ближайшая подруга практически в открытую становится любовницей мужа, и муж предлагает жить втроем.

С. Бунтман — Вот что было дальше, мы с вами посмотрим чуть-чуть позже после новостей.

**********

С. Бунтман — Мы продолжаем процесс прототипа Мориарти. И застали как раз мы его за...

А. Кузнецов — За похищением картины, портрета.

С. Бунтман — Да. Но за похищением, я так подумал, что пока за замыслом похищения.

А. Кузнецов — Ну, да. Но мы уже знаем, что он был похищен. И вот соответственно эта несчастная женщина много лет со своим мужем, со своей бывшей лучшей подругой, у них образуется то, что называется французским ménage à trois. Да? Я не случайно про это рассказываю. Дело в том, что у самого Ворта в это время похожая ситуация. Он в свое время еще в Америке помогает бежать из тюрьмы классическому медвежатнику, взломщику сейфов Чарли Булларду. И вот с этим Чарли Буллардом они на свободе начинают ухаживать за одной и той же девушкой, — она в баре работала, — за некой Китти Флинн. И она, подумав некоторое время, выходит замуж все-таки за Булларда, но отношения, видимо, поддерживает с обоими. Потому что когда у нее родятся две дочери, то, в общем, так до конца и не будет полной ясности, чьи они. Ворт, например, считал их своими. Видимо, у него какие-то основания для этого были. Вот эта картина. И когда он вместе с двумя подручными ее похитил, дальше начинаются какие-то совершенно у него мистические отношения. Он похищает ее натурально с целью продажи. Но затем он отказывается ее продать. Естественно два его подельника, мелкие достаточно жулики, имеют на него большой зуб, потому что они не получают никаких средств. Один даже в полицию на него доносит, но полиции не удается перехитрить Ворта. И он дальше с этой картиной не расстанется очень долгое время. Вплоть до того, что утверждали, проверить это не возможно, что он не просто ее брал во все путешествия по миру, но что ночью он ее клал с собой в кровать. Все может быть. Все может быть. Явно совершенно у него с этим произведением отношения были очень, так сказать, непростые. Это самое громкое похищение. А попадется он на, в общем, достаточно мелком деле. Значит, с Буллардом они поссорятся. Хотя были ближайшими друзьями. И Буллард для того, чтобы побольнее, так сказать, видимо, своего бывшего друга уязвить, уходит к его главному конкуренту, тоже такому известному жулику, тоже к главе целой шайки воров Максу Шинбурну. И вот в Бельгии Шинбурн и Буллард попадаются. Попадают оба в тюрьму. И через некоторое время Ворт едет в Бельгию. Что он хотел? Просто увидеться с Буллардом? Или попытаться еще раз организовать его побег, то, что удалось в Америке? Трудно сказать, но Буллард к этому времени в тюрьме скончался. Ворт приезжает и узнает, что его друга, бывшего по крайней мере друга, уже нет. И вот тут он зачем-то начинает планировать в новой для себя стране, он до этого никогда в Бельгии не был, начал планировать преступление. Такого типа у него уже получались. В Америке он, правда, на этом попал в тюрьму. Он уже один раз был в тюрьме. Он планирует ограбление почтовой кареты, занимавшейся перевозкой денег, ценных посылок и всего прочего. Значит, охрана минимальная. Это фургон с, в общем, достаточно ненадежным замком. Два человека при этом фургоне. Мужчина-возница и мальчик. Значит, мальчик, который... Когда вот они едут по улице, мальчик там... Они останавливаются он разносит вот эти самые посылки. Но, а если что-то более серьезное, там крупная сумма денег или что-то тяжелое, тогда идет этот возница. В течении месяца Ворт наблюдает за маршрутами этой самой повозки и обнаруживает, что довольно часто складывается ситуация, когда оба уходят одновременно. То есть она вообще остается на лошадь эта вся повозка со всем ее грузом. Значит, Ворт планирует преступление. Подбирает себе двух людей, которым нужно на улице стоять на стреме. Одному в одном конце, другому в другом. Покупает, приобретает необходимый инструмент. Приобретает длиннополое пальто для того, чтобы сразу его надеть, это очень меняет внешность, — да? — чтобы там свидетели не успели опознать. Все идет как по маслу. Возница уходит, мальчик уходит. Он начинает ломать замок. Он его вскрывает без особенных проблем. И в это время он поворачивает голову и видит, что оба его, вот эти вот стоящие на стреме, они разбегаются в разные стороны. А он, видимо, подобрал... К вопросу о том, кто король преступного мира, и вообще какой он Мориарти после этого? Он подобрал себе настолько негодных помощничков, что как только они увидели, что один прохожий взрослый, крепкий мужчина увидел, что грабят вот этот... понял, что грабят фургон, остановился во весь... значит, в упор смотрит на него и явно сейчас начнет звать на помощь, они просто побежали. Мужчина начал звать на помощь. Значит, Ворт схватил чего там плохо лежало, что подвернулось под руку, тоже дал стрекоча. Но, буквально через два квартала полиция его задержала. Будем помнить, что из бельгийской полиции происходил Пуаро все-таки, так что она, видимо, не такая уж безрукая, что называется.

С. Бунтман — Да, да. Я уже предположил, что это Пуаро должен был его арестовать для красоты картины.

А. Кузнецов — Для красоты картины. Да. Но в реальной жизни так не получилось. А дальше полицейское следствие столкнулось с серьезной проблемой. Они довольно быстро узнают, кто это на самом деле. У него разумеется поддельные документы, само собой. Но кому-то приходит в голову обратиться... Точнее вот как. В тюрьме бельгийской заключенным попадалив руки газеты. Газета об этом происшествии написала и привела описание преступника. И Шинбурн в тюрьме понял, что это его заклятый враг. И, видимо, сам напрямую или через каких-то людей слил полиции информацию, кого они на самом деле заловили. Но на него ничего нет. Бельгийская полиция... Кроме вот этого ограбления кареты в Бельгии, потому что тут вопросов нет. Свидетелей достаточно. Да собственно его взяли с поличным, поэтому тут как бы... Но им хочется устроить процесс века. Они запрашивают Скотланд-Ярд. Узнав, что он американец, они запрашивают агентство Пинкертона. Скотланд-Ярд говорит: «Мы его подозреваем в том, в том, в том. В краже картины и всего прочего. Но у нас доказательств железных на него нет». А так он респектабельный человек. Извините, он снимал дом Мэйфере — это самое, наверное, респектабельная часть Лондона. Он снимал загородный дом где-то там тоже в очень приличном районе. Ничего у нас на него нет. Он всегда выкручивался и говорил, что все средства, которые у него есть от удачной игры в карты, на ипподроме. Ну, для англичан скачки — святое. Вот. Если джентльмен говорит, что выиграл на скачках, переспрашивать его как-то в Англии не принято. А Пинкертоны очень интересно... Агентство Пинкертона на него имеет материал. Но они замылили это дело. Они почему-то не стали его передавать своим европейским коллегам. Почему? Вот я говорю, с Пинкертонами там очень, очень, очень у него какие-то свои отношения. Это безусловно не может быть подкуп или что-то. Просто вот, видимо...

С. Бунтман — Отношения.

А. Кузнецов — Отношения.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — Да. Да, видимо, великие детективы, отец и сыновья Пинкертоны, видимо, они питали какой-то... Дескать, если мы его поймали, ну, было бы другое дело. А там бельгийской полиции помогать загребать жар нашими руками мы не будем. В общем, в результате, когда... А он полгода просидел в тюрьме в Бельгии. Его уже пора выводить на суд, но это ж, так сказать, до бесконечности не может продолжаться. А ему по-прежнему нечего особенно предъявить, кроме вот этой самой почтовой кареты. Значит, 20 и 21 марта 1893 года это дело будет рассматриваться льежским судом ассизов. Ну, это, так сказать, среднего уровня такой уголовный суд во Франции и Бельгии соответственно. Видимо, недостаток вот материала, добытого следствием решили компенсировать решительностью прокурора. Прокурор по фамилии Бельджан старался всячески у присяжных создать впечатление, что они... перед ними знаменитый преступник. А Ворт вел себя очень спокойно. Отвечал с такой легкой вежливой иронией. «Откуда деньги?» — «Джентльмены не отвечают на такие вопросы». — «Но, а все-таки?». «Скачки, удачная игра, там то, се, пятое, десятое». Он успел еще в южной Африке побывать. И там на несколько сот фунтов стерлингов, не сот, тысяч фунтов стерлингов алмазов необработанных, так сказать, спереть. Их с прииска перевозили, ну, вот соответственно налет на карету. В общем, правда надо сказать, что Ворт, ну, он, видимо, не сам выбирал, он в Бельгии первый раз. Не повезло ему с адвокатом. Некто Жюль Жансон практически нечем ему не помог. И речь произнес бледную. И, в общем, защита была такая очень неизощренная. В общем, он получил 7 лет за вот этот по сути единственный доказанный эпизод. Макинтайр пишет, что, судя по всему, ему еще до суда делались предложения: «Верни картину, и мы тебе обеспечим выход на свободу». По меньшей мере Макинтайр описывает, что был один эмиссар от лондонской картинной галереи, и что был еще какой-то эмиссар из Америки. Видимо, Ворт решил, что его берут на пушку, и, видимо, так оно и было, потому что как они рассчитывали, о суде уже было заранее объявлено. Дело было описано в газетах. Как они собирались договориться с бельгийским правосудием? Видимо, они надеялись, что он дрогнет, что он назовет им место, где прячет картину. Ну, а дальше бельгийцы его упрячут, и, так сказать, можно будет про это забыть. Он не выдал. Он картину вернет, но уже после отсидки. Отсидит он из этих 7 лет всего 4. Дальше за примерное поведение будет из тюрьмы выпущен. Дальше недолгое время еще будет восстанавливать свои финансовые потери грабежами. А потом удалится на покой. В 1902 году он скончается. Вот перед этим достаточно основательно исповедовавшись одному из сыновей Пинкертона, откуда мы, собственно говоря, эти истории знаем. Значит, в чем он Мориарти все-таки? Ну, во-первых, прозвище. Во-вторых, он действительно в большей степени организатор, чем исполнитель. Когда он сам берется за исполнение, вы видите, Получается, прямо скажем...

С. Бунтман — Ну, так себе. Да.

А. Кузнецов — Так себе. Да. То есть он все-таки больше интеллектуал, чем громила, чем щипач, то есть карманник, чем вот человек, который может успешно сам сыграть одну из преступных ролей. Он, видимо, действительно пытался создать сеть, в которой разные... на концах разных ниточек были специалисты разного класса. То есть у него, видимо, действительно был такой набор. Не просто одна банда, которая там за все берется. А вот он действительно старался подбирать определенных людей к определенным видам деятельности. Определенная склонность к эстетизму. Он, в общем, из простой, бедной еврейской семьи. А в том же Лондоне он вел роскошную жизнь. Явно совершенно ему доставляло большое удовольствие. У него были знакомства в светском обществе. Ну, таком, не самого высоко разбора, но тем не менее. И вы знаете, еще одна у меня мелькнула вчера, когда я над всем этим думал, шальная мысль. Помните, уже в финале рассказа «Последнее дело Холмса», когда Холмс и Ватсон уже прибывают в Швейцарию, выясняется, что пансиончик, в котором они останавливаются, его владелец бывший английский уголовник, который хорошо Холмса знал, которому Холмс в свое время помог, и который в свое время попал в тюрьму за то, что украл голову Купидона. А когда Ватсон спрашивает: «Скажите, а зачем Вам понадобилась голова Купидона?», говорит: «Меня всю жизнь влекло к прекрасному». Так вот я думаю, если действительно Конан Дойл хорошо знал историю Адама Ворта, не намек ли это на странные взаимоотношения Адама Ворта с этим самым портретом.

С. Бунтман — Вполне.

А. Кузнецов — Которого тоже влекло к прекрасному.

С. Бунтман — Да, вполне. Как версия, да. Да, да.

А. Кузнецов — Потому что, ну, напрашивается...

С. Бунтман — Вполне, да.

А. Кузнецов — ... такая параллель...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... достаточно любопытная. И вот в этом он действительно отдаленно напоминает Мориарти. То есть Конан Дойль берет реального преступника, а дальше его безусловный талант выдумщика и рассказчика сочиняет вот эту фигуру, которая теперь позволяет вот этим всем бесконечным интерпретациям Холмса, включая вот этот блестящий бибисишный сериал, играть с разными Мориарти, потому что если бы Мориарти был прямо списан с него...

С. Бунтман — Нет, конечно.

А. Кузнецов — Ну, уголовник и уголовник.

С. Бунтман — Нет. А тут как разный Холмс. Это все-таки такой темный Холмс, ведь Мориарти...

А. Кузнецов — Конечно, это ведь...

С. Бунтман — Конечно. Математик и...

А. Кузнецов — Это же с большой буквы...

С. Бунтман — Все и...

А. Кузнецов — Мощнейший интеллект.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Человек, который все время в тени. А Ворт не тянул, конечно, на такую...

С. Бунтман — Ну, как точка отсчета, вполне мог быть.

А. Кузнецов — Да, да. Он именно дал это вот, начало вот этой вот фантазии Артура Конан Дойля.

С. Бунтман — Ну, друзья мои, у нас есть там еще второй призер, который не так далеко, хоть на сотню голосов, но не так далеко отстал. Это Фелтон отстал у нас.

А. Кузнецов — Да, да.

С. Бунтман — Так что мы к нему...

А. Кузнецов — Обязательно...

С. Бунтман — ... как ко всем 2-м местам...

А. Кузнецов — ... вернемся и предложим его еще раз.

С. Бунтман — Мы обратимся к нему. Ну, а сейчас мы бы хотели вам предложить теперь уже отечественную литературу. Не всегда это отечественная история. Не всегда процесс происходит именно на территории нашей страны в любых ее границах исторических. Но, смотрите...

А. Кузнецов — Но это опять любимые книжки детства.

С. Бунтман — Да, любимые книжки. Вот «Петр Первый». Суд над царевичем Алексеем. Это Русское царство, еще до империи, 1718 год. Пожалуйста, размышляйте. Там многое. И особая система. И Сенат. И все это тяжелая история.

А. Кузнецов — Конечно. И роман Толстого «Перт Первый».

С. Бунтман — Да. Конечно суд над декабристами, 1826 год. Это следствие самое интересное.

А. Кузнецов — Вот во многих книжках он описан, но лично тут мое воспоминание, я очень любил в школьном возрасте толстый синий том Марии Марич «Северное сияние».

С. Бунтман — Да, а у меня был двухтомник. Да.

А. Кузнецов — А у меня был в одном, но действительно очень толстом томе.

С. Бунтман — Да, да, 2-томник, но тогда мы еще... Но это нам дало... Эта книжка тоже для нас была точкой отсчета для того, чтобы дальше занимались...

А. Кузнецов — Чтобы потом перейти к Эйдельману, конечно.

С. Бунтман — Ждали Эйдельмана.

А. Кузнецов — Конечно, конечно.

С. Бунтман — Да. Вот, пожалуйста, декабристский суд. Третий суд над Пьером-Франсуа Ласенером, одним из прототипов Раскольникова, во Франции, в 35-м году. Это идейный Раскольников.

А. Кузнецов — Да. Это именно теория Раскольникова.

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — Потому, что сами преступления не так похожи. И в этом смысле будет другой прототип Раскольникова, наш отечественный. А это вот именно...

С. Бунтман — Именно идея.

А. Кузнецов — Именно идея.

С. Бунтман — Именно идейка. Да, идейка. Суд над Мойше Винницким. Это «Мишка-Япончик». Одним из прототипов Бени Крика. Российская империя, 1907 год.

А. Кузнецов — Ну, и соответственно «Одесские рассказы» Бабеля...

С. Бунтман — Ну, что тут скажешь?

А. Кузнецов — А что тут скажешь?

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Фантастическая биография, совершенно потрясающая.

С. Бунтман — И пятый суд над Осипом Шором, одним из прототипов Остапа Бендера. Суд этот состоялся в Советском Союзе в 32-м году.

А. Кузнецов — А не в 37-м, как пишет «Википедия». И не за то, за что пишет «Википедия».

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Выберете, расскажем.

С. Бунтман — А за что...

А. Кузнецов — А за что.

С. Бунтман — А за что — это мы разберемся, если вы выберете, конечно. А не выберете, так как-нибудь в другой раз. Ну, вот в общем-то и все, что мы хотели сказать. Так что... Я думаю, что когда эта передача выходит, я напоминаю, что это запись, уже голосование должно быть на сайте, и вы вольготно можете голосовать. Раздумывать и голосовать. У вас есть несколько дней для того, чтобы это сделать. И потом мы проведем передачу. Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман, Светлана Ростовцева — звукорежиссёр. Все на сегодня.

А. Кузнецов — Всего вам доброго!

С. Бунтман — До свидания!