Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Добрый день! Сегодня у нас, ну, несколько событий совпадает. Началась уже 1-я мировая война. Началась уже. Об этом была программа «Вот так», и была у нас «Цена революции», программа Миши Соколова. И, кстати говоря, вот спрашивают, будет ли цикл о 1-й мировой войне. Циклы там в «Цене революции», потому что какая там победа. Для России все это окончилось революцией и всеми последующими событиями. И, конечно, 1-ая мировая война присутствовала и будет присутствовать в этой программе, которая идет по воскресеньям у Михаила Соколова. Мы точечно будем к ней подходить и здесь в «Не таке», и в программе «Вот так». Так что музыкального и звукового... У нас была даже с голосом Николая II, у нас была в прошлое воскресенье передача. Сегодня, кстати, тоже будет фрагмент звуковой, музыкальный, потому что наша героиня Мата Хари... Я в студии приветствую не Мату Хари, а вот ее законного представителя...

Алексей Кузнецов — За неимением лучшего. Добрый день!

С. Бунтман — Вот Алексей Кузнецов. Кстати, у нас была одна... Мата Хари у нас была на радиостанции.

А. Кузнецов — Это кто же?

С. Бунтман — Вот Сильвия Кристель была.

А. Кузнецов — Ну, из знаменитых последняя...

С. Бунтман — Последняя по времени Мата Хари из знаменитых у нас. Да! Еще была одна Мата Хари — Жанна Моро.

А. Кузнецов — Жанна Моро — 2-я из знаменитых.

С. Бунтман — Жанна Моро была. Вот, к сожалению, «Эхо Москвы» слишком молодо, чтобы застать Грету Гарбо и застать Асту Нильсен уж тем более. Но сегодня у нас будет музыкальный фрагмент, который будет с одной стороны о несостоявшейся Мате Харе, так если можно сказать. Это Мата Хари, которая пошла другим путем. И по некоторым мнениям, так что версий у нас сегодня будет много, как и во всех наших...

А. Кузнецов — Ну, да.

С. Бунтман — ... шпионажах, преступлениях, что она повинна в судьбе Маты Хари, наша вот маленькая героиня, которую мы объявим в самом конце передачи и послушаем, как она поет. Там есть своя история, но вот сегодня так вот. Была ли она шпионкой из-за принципов или здесь материальный фактор. Вообще не знаю...

А. Кузнецов — Нет, ну, на этот вопрос, я думаю, что я смогу ответить. И я не буду торопиться с ответом, но я его обязательно сегодня дам. Наверное, надо рассказать... Ну, я не знаю, с чего начнем? С биографии или с легенды? С реальной биографии или с легенды?

С. Бунтман — Давайте с легенды. Вот была Мата Хари коварная, знаменитая.

А. Кузнецов — Ну, да. Легенда начинается, наверное, с 1905 года. Это легенда пока не о шпионке, не о разведчице. Это легенда о некоей таинственной совершенно танцовщице, которая через салон одной русской писательницы, ее фамилия Кириевская. Я не смог найти вот информации о том, связана ли она как-то с семьей нашего знаменитого славянофила. Но, так или иначе, впервые такое шумное выступление было в этом салоне, где она была представлена как человек, вышедший с востока и владеющий искусством восточного танца. И дальше начинается бешеная популярность. И очень большие споры до сих пор идут о том, в чем была причина этой популярности. Есть люди, которые утверждают, что никакими особенными артистическими данными эта женщина не обладала, что вся причина заключается в том, что она оказалась вот, что называется, ложкой к обеду. То есть вот в этой насыщенной декадансам атмосфере Парижа, когда мода на мистику, мода вообще на восток, когда вот такое ощущение надвигающейся катастрофы такого же начинающегося...

С. Бунтман — Ощущение, что не может все так долго быть хорошо.

А. Кузнецов — И поэтому надо быстро-быстро насыщаться. Вот такого пира не во время чумы, а пира перед чумой. Да?

С. Бунтман — В предощущении.

А. Кузнецов — В предощущении очевидном этой самой чумы. И вот ее танцы, то ли псевдовосточные, то ли полувосточные, уж аутентичными они точно совершенно не были. И самая главная изюминка — это то, что к концу танца она практически полностью там на короткое время, но практически полностью обнажалась. То есть это был такой художественный стриптиз, называется современный языком. Вот к этому Париж еще не приучен был. Это было ново, это было свежо. И это вот, так сказать, понесло слово о ней по Парижу, а затем и в другие европейские столицы, в Вену в 1-ю очередь. Это одна точка зрения. А другая точка зрения заключается в том, что она на самом деле была достаточно талантливой, может быть, даже незаурядно от природы одаренной актрисой, ну, в 1-ю очередь актрисой пластической. Другое дело, что она, в общем, нигде всерьез не училась ни в Европе, ни после своего переезда в Индонезию. В Индонезии она принимала участие в некоем, как я понимаю, что-то вроде кружке изучения местных танцев для, так сказать, жен офицеров в 1-ю очередь голландского, потому что Индонезия была голландской колонией, вот голландская Индия или восточная Индия, как ее называли в это время. И вот там она благодаря своей, видимо, действительно незаурядной, природной вот такой вот хватке к этому делу, она переняла многое, но это многое, конечно, не могло быть выдано за восточные танцы, только перед неискушенными европейцами, но ни в коем случае не там.

С. Бунтман — Нет, конечно. Но почему бы не выдать, придумать биографию? Это изящно, красиво...

А. Кузнецов — Она и придумала биографию. Другое дело, что вот из-за чего, начнем сразу говорить, из-за чего она в разведчицы не годилась, они никогда не могла придерживаться раз и навсегда...

С. Бунтман — Одной версии.

А. Кузнецов — Она не могла. То есть ее несло. Вот она попадала в новую ситуацию, и она начинала фантазировать, она начинала дополнять, совершенно не думая о том, можно ли это проверить. То она рассказывала историю о том, что она, значит... Она результат такого тайного брака между европейцем и индианкой. То она рассказывала, что она...

С. Бунтман — Да не просто европейца, там иногда фигурировал...

А. Кузнецов — Фигурировали совершенно...

С. Бунтман — Принц Уэльский фигурировал.

А. Кузнецов — Коронованная особа.

С. Бунтман — Уже король Эдуард VII.

А. Кузнецов — Безусловно, совершенно верно. Король Эдуард VII тоже.

С. Бунтман — Про Эдуарда VII можно было сказать так, он бы и сам мог пожать плечами, ну, мало ли что, потому что это был известный человек.

А. Кузнецов — Что? Всех должен помнить? Могу сказать.

С. Бунтман — Да. Откуда это?

А. Кузнецов — Правда не в этом...

С. Бунтман — Вполне возможно.

А. Кузнецов — Кто там действительно все-то упомнит? Вот. То она рассказывала какие-то истории о том, что вот ее отец барон и так далее. И совершенно действительно не думая... Ну, в случае с востоком это проверить было трудно. Но вот я сейчас ломая хронологию приведу пример. В 15-м году уже идет война. Она приезжает в свою родную Голландию. Она голландка, причем, так сказать, 100-процентная. И оказывается, ну, без денег совершенно. Там у нее багаж был задержан швейцарцами, оказался в Швейцарии. Ни одного действующего любовника на данный момент под рукой нет. Редкий для нее случай. И она совершенно случайно на выходе из церкви сталкивается с человеком, которому она, видимо, приглянулась на улице, он за ней там последовал. Она это почувствовала. Он вступает с ней в разговор. И на вопрос, кто она, она рассказывает, что она русская, и она приехала для того, чтобы посмотреть на места, которые когда-то посещал Петр I. Это было сравнительно недалеко от Сардама. Слушайте, ну, вот это абсолютная совершенно, как сейчас бы сказали, вот такая безбашенная версия, потому что она не знала ни одного слова по-русски. Она никогда не бывала в России, хотя иногда рассказывала, что она была там в глубине, в Сибири и так далее. Она при этом прекрасно, по крайней мере, очень свободно говорила по-французски и по-немецки на этот момент уже. Да? Ну, хочешь ты выдать себя за иностранку, понятно, это вроде бы добавляет привлекательности. Голландские женщины особенно, так сказать, репутации не имеют. Вот можно понять.

**********

С. Бунтман — Две фразы на итальянском языке, которые я выучил, в рассказах моего приятеля из Флоренции. Это «Le donne olandeses sono brutissimo». «Они очень не хороши собой».

А. Кузнецов — Да, да. 1-й анекдот, который мне рассказали во Франции, правда, ссылаясь на бельгийцев о том, как определить, что вы пересекли бельгийско-голландскую границу. Если коровы начинают вам казаться симпатичнее женщин, вы уже в Голландии. Валили все это...

С. Бунтман — Да, на copywrite и так далее, все.

А. Кузнецов — Так вот казалось бы, ну, да, понятно...

С. Бунтман — Есть очень хорошенькие.

А. Кузнецов — Понятно. Хотела она, значит, выдать себя за иностранку, выдай себя за немку, выдай себя за француженку. За русскую... Вот представьте себе, многие голландские фирмы в это время сотрудничали с Россией перед войной. Там самые разные, в том числе и пищевые были поставки и прочее. Если бы это оказался, явно это был солидный человек, если бы он знал хотя бы несколько фраз по-русски, вся ее версия раскалывается напрочь. Ну, вот ее несло абсолютно, не думая о том, что это проверяется.

С. Бунтман — Ну, эта версия абсолютная, потому что она абсолютно не знает русского языка. Но очень красиво. Но любой в ней какой-нибудь акцент... Вот чем экзотичнее, тем лучше, помните, то, что потом Бернард Шоу вот примерно в это же время, когда он в «Пигмалионе», Бернард Шоу, когда для того, чтобы Элиза прошла самую страшную проверку, это Золтан Карпати, который говорит: «Я узнал ее тайну. В ней есть что-то венгерское».

А. Кузнецов — Что-то венгерское. Да.

С. Бунтман — Что-то венгерское.

А. Кузнецов — Наверное, она если вдруг бы этот человек говорил бы по-русски, она бы что-нибудь придумала. Там какую-нибудь катастрофу, после которой она забыла русский язык. Я не знаю, что. Но иными словами это был человек, склонный к авантюризму без всякой в том, к абсолютно не нужному...

С. Бунтман — К бескорыстному.

А. Кузнецов — К бескорыстному. Художник.

С. Бунтман — ... что называется. Да.

А. Кузнецов — Ради искусства.

С. Бунтман — Бесплатного. Да.

А. Кузнецов — Вы знаете, так часто врут дети, совершенно без какой бы то ни было практической цели. Они фантазируют, они придумывают некий мир. Вот она в какой-то смысле задержалась в детстве. Потому, что все начинается из детства. Это женщина, которую зовут Маргарита Зелле, и которая родилась в респектабельной, на тот момент вполне благополучной голландской семье. Она была 2-м ребенком. В семье будет вообще четверо детей. Она была единственная девочка. Отец ее очень любил. Он был таким достаточно на тот момент преуспевающим шляпником. У него был собственный магазин. У него была своя мастерская. Плюс он еще очень удачно сыграл на бирже. Он разместил деньги в нефтяных бумагах, они как раз в это время очень здорово... Она родилась, надо сказать, 7 августа 1876 года. То есть два дня назад можно было праздновать очередной день ее рождения. Она родилась в зажиточной семье. Ее баловали. У нее была замечательная, вот в частности вспоминала она тележка очень красивая, такая карета маленькая игрушечная, запряженная козочками. Ей покупали красивую одежду...

С. Бунтман — Как у Марии-Антуанетты.

А. Кузнецов — Да, совершенно верно. Ее водили в очень хорошую школу. Но потом что-то у отца не заладилось. Бизнес его потихонечку начал приходить в упадок. Плюс параллельно с этим конфликт с матерью, у него возник конфликт в семье с матерью Маргарет. В конечном итоге, когда она заканчивает школу, то ничего лучше уже не может ей семья предложить, как... ее отправили учиться на воспитательницу детского сада. Вот одна из ее приятельниц по школе потом вспоминала, что когда мы об этом узнали — мы девочки, имеется в виду — совершенно невозможно было даже представить, как с ней это будет, потому что настолько она не подходила, настолько она в школе стремилась к яркости, настолько ей совершенно были чужды вот эти тщательность, забота, внимательность, все то, что необходимо для человека, который работает с маленькими детьми. А дальше ее феерическая история начинается с ее, в общем, довольно нетрадиционного по тем временам знакомства. Она отвечает на газетное объявление. А газетное объявление получается довольно случайно. На родину в Голландию, после, по-моему, 15 лет службы в колониях в отпуск, длительный 2-летний отпуск для поправления здоровья возвращается голландский офицер колониальной армии, он шотландец вообще по своему происхождению...

С. Бунтман — Тоже хорошо.

А. Кузнецов — Да.

С. Бунтман — Из тех якобитов, которые осели в Голландии.

А. Кузнецов — Вероятно. Скорее всего да, из тех якобитов, которые оказались в Голландии. И вот этот немолодой уже человек, ему 40. Ей в то время 18. Он как-то даже и не рассчитывал особенно жениться, у него не было кандидатуры. Но вот он со своим приятелем газетным журналистом как-то за рюмкой, видимо, думаю, что не за 1-й, потому что он подвержен был как подавляющее большинство офицеров колониальной армии любой, он говорит, вот надо бы как-то вернуться туда обратно дослуживать — он собирался дослуживать — надо бы с женой, а то без жены как-то там не комильфо. Он уже капитан. Там это довольно большая должность. И приятель, ни слова ему не говоря, от его имени размещает в газете в разделе «Объявления», что вот офицер колониальной армии, так сказать, обеспеченный, положительный вот хотел бы познакомиться с дамой. Когда этот человек, будущий муж, узнает об этой проделке, он приходит в жуткое негодование. Это вообще совершенно не его стиль. Он такой грубый, резкий, офицер классический, такой вот дитя казармы, что называется, ему кажется, вот это постыдно все. И он буквально... Но письма приходят на его адрес, потому что этот вот его приятель, журналист, уезжает в командировку. И он буквально интуитивно одно письмо открывает. По крайней мере, он говорил, что он открыл одно письмо, и оно оказалось вот от этой молодой девушки. Они долгое время переписывались, долгое время не могли встретиться. Потом встретились. Через буквально несколько дней помолвка, дальше жениться, и они отбывают обратно на остров Ява, где у них рождаются дети. Сначала один ребенок... сначала девочка, потом мальчик. Там у них трещина в семье достаточно быстро намечается, потому что характер у него очень тяжелый, и явно совершенно с ее характером не совпадающий. Они то разъезжаются. Он уезжает на другой остров и не вызывает ее к себе. Она переезжает к какому-то другому офицеру. Вот начинается эта ее любовь к офицерам, которая до конца жизни не покинет. Затем они опять вроде бы съезжаются, вроде бы на какое-то время мир. И дальше страшная, очень непонятная трагедия — их дети отравлены. Мальчик погибает, девочка выживет, но будет на грани. Что там за история? Очень много версий. Вроде бы яд... Вроде бы это действительно было отравление. Вроде бы яд подмешала детям в пищу служанка, которая...

С. Бунтман — А что было нужно служанке?

А. Кузнецов — А служанка вот по той версии, которую я встречал чаще других, вот этот муж Маргарет, будущей Маты Хари, он за что-то избил солдата, местного индонезийца, который был то ли женихом, то ли мужем этой служанки.

С. Бунтман — Индонезийская служанка. Да, да.

А. Кузнецов — Да. И вот она мстит таким вот образом. Страшная совершенно трагедия, но брак и без того трещал по швам. В общем, в конечном итоге это, видимо, его окончательно добило. Она возвращается в Голландию. Он тоже возвращается в Голландию. Он дослуживается до майора. Очень старается получить еще один чин подполковника, у него не получается. В конечном итоге он получает пенсию, небольшую, но, что называется приличную. Она вполне могла бы... по таким мелкобуржуазным меркам вполне могла бы их содержать, но вот наша героиня так жить не может. Не может она так жить. Платья ей нужны, как можно больше. Развлечения ей нужны. Одним словом они расходятся, причем дочь остается с отцом. Вот и затем, когда уже появится имя Мата Хари... Откуда оно появилось? Естественно ей нужно было придумать себе некое восточное имя. На малайском языке, который она, судя по всему, довольно неплохо знала, это солнце. Дословно «Глаз дня». И вот это имя, короткое, звучное, запоминающееся... Вообще выбран очень удачно псевдоним. И вот, значит, она уже начинает приобретать свою славу танцовщицы, и это естественно очень оскорбляет вот этого, ну, в общем, достаточно пуритански воспитанного человека. Хотя сам он и гуляка, и бабник. Ну, Вы знаете, это у многих мужчин встречается: вот себе можно многое позволить, а жена должна быть...

С. Бунтман — Жена должна быть дома.

А. Кузнецов — ... вне подозрений дома, скрыта. Такая викторианская мораль, хотя Голландия, но, тем не менее, эпоха та же самая.

С. Бунтман — Нет, почему? Это совершенно нормально. Архаичная.

А. Кузнецов — Ну, это да, у протестантов, особенно у крайних, вот у этих самых кальвинистов, это все встречается достаточно часто. Это во многих штатах США в то же время наблюдалось вот на востоке. Так или иначе, он требует развода. Она ему развода не дает. И он вынимает, так сказать, неубиенный аргумент. Он показывает карточку, которую ему кто-то из доброхотов переслал, где она снята практически неодетой, и говорит, что вот, пожалуйста, любой суд... Твое согласие не нужно. Любой суд как только он вот это увидит, он нас разведет, обвинив тебя в непристойном поведении. Это достаточное основание. И в результате она вынуждена дать согласие на развод. С дочерью своей она больше никогда не увидится. Будет один раз в ее богатой, хотя уже осталось немного, биографии, когда она окажется в одном городе в Голландии, там, где живет ее девочка. Девочке уже 16 лет. Она проживет недолгую жизнь. В 21 она умрет от болезни. И вот Мата Хари попытается с ней встретиться, но не проявит особенной настойчивости. А девочка вроде будет знать, что мама здесь где-то в городе, вроде будет она даже у нее там под окнами ходить, но поскольку отец ей запретил, соответственно она тоже не решится. Так вот они больше не увидятся. А дальше начинается совершенно феерическая карьера, причем вот... Ну, хорошо. Она, современным языком выражаясь, показала Парижу стриптиз, причем стриптиз такой необычный, восточный, театрализованный, видимо, достаточно искусный. Казалось бы довольно быстро ее звезда должна закатиться, потому что появятся подражатели естественно...

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — ... на любой товар. И среди них окажутся и моложе, и привлекательнее, и более умелые — да? — так сказать, ее затмят. Но вот поразительно: у нее начинается большая карьера танцовщицы. При том, что действительно никакой школы у нее нет, ни музыкальной, ни танцевальной. Но получается так, что ее замечает... Она сходится с одним из ведущих антрепренеров Парижа. Такой Габриэль Астрюк, человек, который через пару лет вообще Парижу сначала предъявит Шаляпина, а потом предъявит Дягелева с русским балетом. То есть это человек, который великолепно в рынке, во вкусах, настроении публики. Вот он кладет на нее глаз, и кладет на нее глаз не только как мужчина. У нее был с ним роман, но у нее были романы, судя по всему, с сотнями мужчин. Это не выдумка. Это как бы можно посчитать достаточно уверенно. Но вот он действительно видит в ней прибыльную такую вот актрису. И он предлагает ей совершенно блестящий ангажемент.

С. Бунтман — Мы продолжим через 5 минут. История Маты Хари. Алексей Кузнецов.

**********

С. Бунтман — Продолжаем историю. Я бы все-таки не склонял — Мата Хари. Вот это самое я бы не склонял.

А. Кузнецов — Ну, да.

С. Бунтман — Не хочется. Вот хочется...

А. Кузнецов — А я склонил, да? Я оговорился.

С. Бунтман — Я склонял.

А. Кузнецов — А! Вы.

С. Бунтман — Я склонял. Я бы все... Я, наверное, перестану это делать, потому что Мата Хари, ведь все-таки это «глаз дня»...

А. Кузнецов — Да. Нет, наверное, он не склоняется. Наверняка.

С. Бунтман — И вот про Мата Хари...

А. Кузнецов — Да. И вот про Мата Хари. И вот совершенно потрясающий...

С. Бунтман — Ангажемент.

А. Кузнецов — ... ангажемент. И она танцует в очень известных театрах, она танцует в классических балетах, но другое дело, что она исполняет не классические партии. Она не могла их исполнять. Ее сравнивают с Айседорой Дункан, причем, чья звезда как раз тоже восходит и восходит тоже очень резко, и ярко светит. Но вот многие современники даже Айседору Дункан ставили пониже, чем Мату Хари и считали ее в каком-то смысле, ну, вторичной. Там Айседора Дункан в этот период танцевала под классическую музыку нечто греческое, а Мата Хари более оригинальная. Все-таки Греция Европе знакома гораздо лучше. Так или иначе, даже возникает проект ее совместного выступления с дягилевским балетом. Другое дело, что никто из руководителей вот этого проекта с русской стороны, ни Дягилев, ни Нежинский, ни Леон Бакст, который с ней начинал работать, ее осматривал, прикидывал на счет костюмов возможных, они как-то не вдохновились, и в результате этот проект не состоялся. Она потом попробует еще раз вернуться к этому проекту, но, так или иначе, эта линия не получит развития. Она приобретает известность как куртизанка. Действительно у нее многочисленные связи с мужчинами, причем мужчины эти довольно четко делятся на два пласта, на два разных таких подмножества, скажем так. Один вариант — это богатые, очень богатые люди, в основном банкиры. Бельгия, Франция, Голландия. Банковский бизнес чрезвычайно развит. Это в основном банкиры, которые ее содержат. Содержат в основном неплохо. Кто-то из них женат, кто-то из них не женат. Один из них там на несколько месяцев ее в свой собственный замок помещает, такую вот золотую клетку. На несколько месяцев она будет удаляться от светской жизни, видимо, у нее будет какие-то свои проекты с этим связанные, но они не реализуются. Рассказывают про нее еще больше. Действительно половину кронпринцев Европы, так или иначе, называют среди ее любовников. На самом деле это явно очень преувеличено. А 2-я ее любовь, причем она сама потом будет незадолго до смерти говорить, что эта любовь всей ее жизни — это офицеры. И вот здесь она уже сама на следствии... На следствии она будет откровенна, она будет говорить, что с ними я могла и бесплатно, вот здесь для меня, так сказать... Когда ее следователь капитан Бушардон будет убеждать в том, что она шпионка, говорит, ну, вот смотрите, в Вашем окружении во время войны были люди, которые гораздо более денежные, а Вы вот крутили один за другим с офицерами разных армий. На это она говорила: «Ну, и что? А вот всю жизнь, так сказать...»

С. Бунтман — Мне нравятся офицеры.

А. Кузнецов — Мне нравятся офицеры, и я готова, так сказать, пойти в данном случае на бескорыстную любовь. А с разных армий потому, что мне нравилось сравнивать, вот какие они разные, иностранцы. И Вы знаете, у меня такое ощущение, что это было искренне.

С. Бунтман — У меня тоже. Вообще многое, что... И вот ее вранье, и придумывание биографий и историй каких-то. Я бы не сказал художественная, но это артистичная натура.

А. Кузнецов — Это артистичная натура, но с житейской точки зрения, она абсолютная дура, извините меня. Она глупа как пробка. И именно с бытовой, именно с житейской точки зрения она делает одну глупость за другой, они их громоздит просто. И это один из мощных аргументов против того, чтобы видеть в ней шпионку, по крайней мере, серьезную, потому что...

С. Бунтман — Какую-то осознанную шпионку, которая что-то действительно узнает, и что-то...

А. Кузнецов — А самое главное — офицер, который ее завербует должен быть абсолютным непрофессионалом. У нее ничего не держится. Она болтлива, я не знаю, как... у нее язык как помело. В ней не держится ни один секрет. Она может разоткровенничаться, и мешая правду с вымыслом...

С. Бунтман — ... профессионалом другой офицер, с другой стороны, который может у нее что-то выведывать.

А. Кузнецов — Ну, в общем, да, безусловно. Но этот офицер столкнется с проблемой совершенно неразрешимой: отделить...

С. Бунтман — Информацию. Да, да.

А. Кузнецов — Отделить выдумку от...

С. Бунтман — Сортировка.

А. Кузнецов — Сортировка.

С. Бунтман — Целый отдел даже.

А. Кузнецов — Причем аналитический центр сломает себе мозги, потому что отделить в данном случае виртуозную, только что придуманную ложь, причем придуманную без какой бы то ни было задней мысли, вот так вот из любви к искусству от действительно каких-то крупиц реальной информации, которыми она владела, видимо, совершенно невозможно. То есть такой агент — это кошмар офицера, который должен такого агента вести. Полный мрак. Но, тем не менее, на нее клюнут две разведки, тем не менее, потому что разведка реальная, а не в фильмах, в ней много все совершенно нелогичного. В какой момент клюнут непонятно. Есть исследователи, которые считают, что она была немцами завербована еще до начала войны. Была там пара эпизодов. Она действительно около 3-х лет жила в Германии, хотя не любила ее. Вену, Австрию любила гораздо больше. Но, тем не менее, жила в Германии, там у нее наклевывался театральный и личные всякие ангажементы, скажем так. Был у нее там роман среди многих ее романов роман с действующим офицером Генерального штаба. Она с ним ездила на маневры. Вот, может быть, тогда она была и завербована. Но если и была, то нет никаких доказательств того, что она до начала войны хоть как-то была вовлечена в какую-то разведывательную деятельность. А вот когда это все происходит? С началом войны она подданная нейтрального государства. Напомним, что в отличие от Бельгии, ну, естественно Франции, Голландия сохраняет нейтралитет в 1-й мировой войне. Как подданная нейтрального государства она может ездить во Францию. А Францию она уже считает своей основной Родиной, и, судя по всему, даже есть намеки на то, что она к этому времени по-французски даже лучше, чем по-голландски говорит. Но ездить... Линия фронта же разделяет Бельгию и Францию, линия фронта-то в северной Франции проходит. Поэтому для того, чтобы из Парижа ей приехать в Голландию, там преодолеть, я не знаю, какие-то 400-500 километров, ей нужно ехать в Испанию. Дальше на корабле из испанского порта отплывать...

С. Бунтман — Испанию запомните, пожалуйста.

А. Кузнецов — Испанию? Обязательно. Отплывать из испанского порта в Голландию, причем через... транзитом через Англию. Все корабли досматривались в английских портах, а только потом уже можно следовать в Голландию. Через пролив так нельзя было пройти свободно в это время.

С. Бунтман — Через Испанию. Она не могла это самое, откуда-нибудь... из Шербура какого-нибудь?

А. Кузнецов — Вы знаете, насколько я понимаю, нейтральному подданному этого делать было нельзя. На кораблях воюющих держав нельзя перемещаться.

С. Бунтман — А!

А. Кузнецов — Я думаю, что в этом дело. Я, честно говоря, об этом не задумывался, но вот этот путь она пару раз совершит.

С. Бунтман — И тоже для интереса?

А. Кузнецов — Тоже потто будет рассказывать, почему ей не сиделось. Она уже добралась до своей Голландии. Вот сиди в этой Голландии. Да? Вспоминается...

С. Бунтман — А что там делать?

А. Кузнецов — Вспоминается вот кот-бегемот, да, Поплавский, возвращайся в Киев, сиди тихо, ни о каких квартирах в Москве не мечтай. Вот уже добралась. Она не понимает, что вокруг идет война. Она совершенно этого не понимает. Ах, у меня в Париже остались вещи.

С. Бунтман — Ну, да.

А. Кузнецов — И опять в Париж за вещами, которые потом перевезти вроде бы в Голландию.

С. Бунтман — Через Испанию.

А. Кузнецов — И вот Дмитрий Мезенцев у нас спрашивает, правда ли у нее был роман с пленным русским офицером.

С. Бунтман — Русским офицеров.

А. Кузнецов — Был, но не с пленным. Этот офицер, вполне себе действующий офицер, был в составе вот тех самых русских бригад во Франции.

С. Бунтман — Экспедиционного корпуса.

А. Кузнецов — Экспедиционного корпуса, да. Он сражался на участке фронта под Реймсом как и собственно все...

С. Бунтман — Шампань...

А. Кузнецов — Шампань, русские бригады вот эти самые. И сейчас у меня вылетело из головы его фамилия, сейчас она влетит обратно, должна, по крайней мере, влететь. Вадим Маслов. И вот у нее действительно с ним роман. И по ее предсмертным словам самый яркий, вот она его любила, она хотела за него выйти замуж. Он будет сильно ранен, сильно изувечен, потеряет зрение на один глаз. Они проводят какое-то время в Париже, потом он убывает на фронт. И он в Виттеле находится, знаменитый курорт минеральный вод. А это прифронтовая полоса. И для того, чтобы туда отправиться, ей нужен пропуск. Она не француженка. Она все-таки подданная Голландии. Ей нужен пропуск. И в результате она заводи роман с другим французским офицером, который дает ей совет, вот если... но при этом, по-прежнему, хочет ехать к своему русскому. И вот если Вам нужно получить пропуск, Вы отправляйтесь в Париж по такому-то адресу, и там вот выдают пропуска. То ли она ошиблась дверью, потому что дверь была соседняя, то ли это было подстроено, но она попадает в Дозьен Бюро, о котором мы рассказывали во время дрейфусовской передачи.

С. Бунтман — Да, да.

А. Кузнецов — И там сидит не кто-нибудь, а лично сам капитан Жорж Ладу, человек оставивший очень яркий, очень неоднозначный след в истории французской разведслужбы, вообще борьбы разведок в 1-й мировой войне. У него были удачи, у него были провалы безусловно. Вот Мата Хари, конечно, его провал однозначно. Он сам это понимал. И он ее вербует на то, что Вы, мадам, с Вашими бесконечными связями могли бы оказать... Вы любите Францию? Да, я люблю Францию, это моя Родина. Значит, Вы могли бы оказать бесценную услугу, но Вы ведь дорогая женщина. Да, я дорогая женщина, но это можно обсуждать. Значит, поговорим, а что бы я должна была делать? Какая страна вас интересует? Я могу отправиться в Германию, я могу отправиться в Бельгию. Нас интересует Бельгия больше, чем Германия. Вот через несколько дней она приходит: да, я готова. Миллион франков. Причем не ставьте мне никаких условий, я буду работать так, как я умею. Я обещаю Вам достать германский мобилизационный план, не много, не мало. Вот у меня есть связи. Она называет несколько фамилий там своих любовников предполагаемых, уже действующих, бывших. Непонятно, всерьез это Ладу или он ее к этому времени уже подозревает и ему интересно завербовать заведомо двойного агента, чтобы вытащить какие-то сведения о германской агентуре. Известно достоверно, что англичане к этому времени французов... Ее первыми заподозрили англичане, судя по всему, еще в 15-м году. А все, что мы говорим, — это уже 16-й год. Англичане присылают французам, союзникам, предупреждение, что похоже, что она германский агент. И вот Ладу начинает вот эту самую операцию. Идея заключается в том, что она должна проехать через Мадрид, соответственно из испанского порта отплыть, прибыть в Голландию, перебраться в Бельгию, и там за миллион франков, который ей обещан, ей аванс не выплачен, она потом будет очень об этом жалеть, вспоминать, вот мне даже платья новые купить было не на что.

С. Бунтман — Конечно.

А. Кузнецов — Но французы сказали, только все по выполнению задания. Слово офицера. Да? Вот. И она плывет, и в английском порту... до ее Голландии, в общем, можно в принципе в хорошую погоду рассмотреть эту ее Голландию. Нельзя, в общем, потому что это в Корнуолле, еще не видно оттуда. Но британская контрразведка ее задерживает, снимает ее с корабля, обвиняет ее в том, что она известная немецкая шпионка под... Другое имя совершенно. Ее сажают в каталажку. Три дня допрашивают. Потом говорят да, мы поняли, Вы не та, но мы Вас в Голландию не пустим, мы Вас, так сказать, возвращайтесь обратно в Испанию. Она разговаривает с одним из руководителей английской контрразведки сэром Бэзилом Томпсоном, который все спрашивает: «А что Вам не сидится? Что Вы едите-то в эту свою Голландию?» Она говорит: «Да. Как бы Вам объяснить? Ну, ладно. Я скажу правду. Вы знаете, ну, ведь Англия и Франция — союзники, да?»

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — «Вы знаете, капитан Ладу, Вы же его знаете, да? Вот он меня завербовал, вот он мне дал задание. Вот я еду его в Бельгию выполнять». У англичан вскипает совершенно мозг. Они шлют телеграмму Ладу. Ладу, вот у нас женщина, она несет вот такое. Нам с ней делать что? Вот похоже, я не могу с уверенностью утверждать, что так и было, похоже это главная ошибка во всей ее жизни. Похоже, что если капитан Ладу до этого сам не знал вообще, как к ней относиться и ее проверял, с этого момента она становится его личным врагом. Она его выставила полным идиотом перед англичанами, потому что в ситуации, когда... Единственное, что его спасает, что англичане не готовы поверить в то, что это правда. Ну, на самом деле это-то как раз правда. И вот с этого момента он, видимо, что по-русски называется, затаил хамство, потому что в ее аресте и суде над ней очень торчат его уши. Явно совершенно именно личная неприязнь к этой женщине. И я думаю, что это связано именно вот с этим моментом, когда она выставила действительно полным ослом человека, который мог такому человеку дать задание. Так или иначе, она возвращается в Мадрид. Денег у нее нет. Ей велено сидеть там в Мадриде. Она естественно останавливается в «Рице», естественно в самой дорогой гостинице Мадрида. Денег у нее нет. И из Франции ей денег не шлют. И тогда она отправляется в германское посольство. А в германском посольстве есть два человека, у каждого... Один — военный атташе, другой — военно-морской атташе. Одного зовут фон Крон, другого фон Калле. Вот это фон К. с инициалом потом будет долго служить причиной путаницы. У каждого есть своя агентурная сеть, естественно они конкурируют между собой. Для чего и сделано все это вообще. Она является к фон Калле. А у фон Крона любовница и сотрудница его бюро разведывательного настоящая французская разведчица, причем действительно в отличие от Маты Хари крупная, можно сказать, великая разведчица, некая Марта Рише, оперативный псевдоним Жаворонок. Это одна из больших удач капитана Ладу. Это его личный агент. Он лично ее вел. И она действительно, ну, в общем, достигла необычайных высот. Она сумела стать любовницей по заданию, целенаправленно, любовницей вот этого фон Крона, военного атташе. Она сумела сделать так, чтобы он взял ее в качестве сотрудника. И когда газеты потом напишут, что Мата Хари, знаменитая танцовщица, вот она имела связь с германским разведчиком вон К., Марта Рише устраивает своему любовнику скандал. Хотя на самом деле это не он, это его конкурент. И кричит: «Вот ты ней спал!» Он говорит: «Да нет. Да как мне тебе доказать? Да я тебе сейчас докажу». Открывает сейф: «Вот смотри, у меня картотека с фотографиями. Если ты ее здесь найдешь, вот тогда я виноват. Но ты ее здесь не найдешь». Она тщательно просматривает всю картотеку с фотографиями. Представить это себе невозможно, это такой вообще театр абсурда.

С. Бунтман — Ой, какая прелесть.

А. Кузнецов — Это такой цирк с конями. Но вообще, Вы знаете, когда я вот к этой передаче готовился, я все думал, что мне это напоминает. Я понял, что мне это напоминает. Мне это напоминает Грэма Грина. Наш человек в Гаване.

С. Бунтман — Да.

А. Кузнецов — Это абсолютно вот это вот совершенный такой абсурд вокруг разведки. И в результате она этому фон Калле передает какие-то сведения, слухи, разговоры о том, что французы готовят наступление. Об этом в Париже только ленивый не говорил в 17-м году. Кстати, будет такая вялая попытка — наступление неудачное, прорыв под Арасом. Потом наступление в Шампани. Ничего из этого хорошо в 17-м году, как мы знаем, не выйдет. Ее в Париж никто не зовет. Она сама туда едет. То есть буквально летит как мотылек на огонь. Несколько недель она там буквально слоняется по Парижу, несколько раз пытается встретиться с Ладу, но он ее не принимает. На 3-й раз он ее принимает, и через некоторое время ее арестовывают. Самым убийственным доказательством, якобы доказательством ее вины становится перехваченная, расшифрованная французами, французы к этому времени раздобыли испанский код и, кстати говоря, благодаря вот этой Марте Рише, испанский дипломатический код. Немецкий дипломатический код, использовавшийся посольством в Испании, имеется в виду. Вот так. Они прочитали несколько телеграмм, в которых говорится: «Агент Х-21 направлялся в Бельгию, но англичане завернули, и она...» Там все время путается он и она. Видимо, он — агент. Я не знаю, по-немецки агент — он?

С. Бунтман — Я не знаю. Если человек, должен быть он.

А. Кузнецов — Да. А вроде женщина — она. И вот, значит, ее завернули. Она сидит в Мадриде без денег. Вот она сообщает такие-то сведения. Вот она просит 3 с половиной тысячи франков за это. Вот я ей дал 3 с половиной тысячи франков. Сначала Мата Хари будет говорить, что это никакого отношения к ней не имеет, но ей попадется очень неудачный для нее следователь. Везение ее окончательно покинуло. Вот этот капитан Бушардон, такой опытный достаточно служака, очень пунктуальный, очень четкий. Вот он... Она перед ним разливается, поет пташкой, крутит хвостом, рассказывает свою биографию с удовольствием с детства.

С. Бунтман — Ничего, никаких.

А. Кузнецов — И она вот действительно на огонь как мотылек просто вот. А он это все запоминает, записывает. У него отдельный, специально под нее выделенный писарь, который фиксирует каждое слово. И в его четко организованной голове складывается огромный пазл, где все, что она говорит, находит свое место в системе, где она шпионка и шпионка крупная и давным-давно завербованная и так далее. И она несет, черт знает что. И в конечном итоге вот эти телеграммы ей предъявлены, ну, точнее тексты этих телеграмм ей предъявлены. Она берет паузу в несколько дней, а потом приходит и говорит да. Да, был грех, но это меня жизнь так вынудила сделать. Вот когда я была в Голландии, ко мне пришел человек по фамилии Крамер, вот он германский консул был в Антверпене. Вот он мне сказал, что даст 20 тысяч марок авансом, если я буду на германскую разведку работать. Вот он мне присвоил Х-21, этот оперативный псевдоним, кодовый. Ну, я их взяла просто потому, что мне кушать было нечего. Но я уже тогда с самого начала подумала, что я никогда не буду ничего делать. Никакой серьезной информации я немцам не передала. Вот этой линии, вот этой версии она будет держаться до расстрела. Она будет говорить да, я признаю, я согласилась, я взяла эти деньги, но поймите бедную женщину, куда мне было деваться. Но я с самого начала ничего против Франции не предпринимала. Я сама пришла к капитану Ладу. Я честно, значит, предложила свои услуги, я хотела помочь Франции. Правда, мне деньги были нужны, поэтому я попросила миллион. А деньги мне были нужны для того, чтобы выйти замуж за моего любимого Вадима Маслова, он из хорошей семьи. Я не могла, так сказать, без приданого к нему. А вот мы были счастливы. Я взяла бы миллион, из игры бы вышла. Больше бы в разведку никогда не играла. Мы были бы с ним, так сказать, жили бы долго и счастливо и умерли в один день. Вот, ну, что про это про все сказать? К этому времени... Да, а Ладу действительно все делает для того, чтобы подбросить следствию... Формально он просто один из свидетелей по этому делу. Подбросить все больше и больше аргументов в пользу того, что она шпионка и шпионка, передавшая важную информацию. В результате суд, военный суд, правда, суд присяжных, но присяжные специфические. Это 6 офицеров.

С. Бунтман — Это военный суд присяжных.

А. Кузнецов — Это военный суд присяжных. В начале вот буквально несколько 1-х процедурных моментов публику допустили в зал, а потом всех выгнали, засекретив процесс по соображениям военной тайны, государственной безопасности. 2 дня идет процесс. Адвокат у нее есть. Адвокат опытный, 70-летний. Но он как-то вот, видимо, не сумел грамотно выстроить защиту. Суть защиты остается такой же. Да, она согласилась на сотрудничество, но в реальности никакого сотрудничества не было...

С. Бунтман — Ничего не сделала. Да.

А. Кузнецов — Она продолжает разыгрывать или не разыгрывать, а действительно изображать полную неосведомленность, говорит: «Как? А у Вас за сам факт вот подписки о сотрудничестве тоже? Ой какие у Вас плохие законы. Но я не знала, что когда я беру эти деньги, я уже совершила преступление...»

С. Бунтман — Уже плохо.

А. Кузнецов — «... против Франции». Что сказать? Ну, а дальше...

С. Бунтман — Ее расстреляли.

А. Кузнецов — А дальше 5 присяжных из шести по всем вопросам, 6-й присяжный по половине вопросов, признают ее виновной. И дальше расстрел, который последует довольно быстро. Ну, военное время. Ее расстреляют в середине, по-моему, 15 октября 17— го года она будет расстреляна, значит, соответственно в возрасте 40 лет. Была ли она шпионкой века? Нет.

С. Бунтман — Нет, конечно.

А. Кузнецов — Нет. Она была шпионкой абсолютно вот никудышней, анекдотически никудышной.

С. Бунтман — Это, конечно, это не такой величественно грустный персонаж как у Греты Гарбо. Это... Ну, я не знаю, как. И поэтому существовало очень много версий. А самая замечательная из версий ее, почему она была погублена — это даже не скрыть провала одной из разведок, это ревность. Испанцы, у которых была в это время своя звезда Ракель Меллер, замечательная совершенно, которая тоже скрывавшая свое происхождение, и с чудесными там всевозможными псевдонимами, которая прекрасно пела и в это время. И она потом поднимется в Париж, и потом начнется ее великая карьера. Чаплин захочет ее снять в «Огнях большого города», но все обойдется кражей песни без авторских прав. Говорят, Ракель Меллер ее сдала, не поделив кого-то там, может быть, даже и ни одного из немецких фон К. И я сейчас вам предлагаю послушать ту самую продавщицу фиалок. Ракель Меллер. Звук эпохи. Нашей Ракель Меллер, который потом так хорошо присвоил Чарли Чаплин.