Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Ольга Журавлева — Итак, с вами программа «Фискал», Ольга Журавлева, в студии Александр Починок, и мы закончили в прошлое воскресенье, я бы сказала, трагическую историю экономики России при финале екатерининского правления. И самое трагическая фигура для меня — это Павел. Павел, которого затирали, которого зажимали, у которого с матушкой были сложные отношения, честно говоря; Павел, который уже не юношей вступает на престол. И обнаруживает о нечто. Вот сегодня мы говорим о том, что он обнаружил, и, что он с этим делал.

Александр Починок — Обнаруживает он следующее: что денег не хватает, что да — есть поступления в бюджет, бюджет огромный, но колоссальные расходы. Но сначала первые дни его особо это не волнует. Вот, если мы посмотрим указы Павла I, то это очень любопытная вещь. Он пишет их гораздо больше, чем кто бы то ни было из наших, как мы бы сказали, руководителей государства. Причем, изрекает их сам. Ноябрьские, декабрьские указы идут толпами, просто толпами.

О. Журавлева — Но вы же говорили, что Екатерина работала не покладая рук и все сама исследовала. Он и ее переплюнул?

А. Починок — Он и ее переплюнул просто потрясающе. Вот такое ощущение, что он 30 лет сидел, ждал власти, играл в солдатики, строил свою армию гатчинскую, и вот теперь он получил власть. Действие первое. Какие указы он начинает писать? Ну, первый понятно — о кончине. Дальше, второе: берет на себя шефа и полковника всех гвардии-полков. Дальше сразу же: о запрещении генералам носить мундиры, кроме того корпуса, к которому принадлежат. Следующее: о запрещении носить мундиры разных цветов. Дальше, следующий указ: о фельдфебелях и так далее. Десятки, сотни военных документов, немедленно — уставы армейские. Немедленно — новая форма — старая, конечно, Фридриха прусская один к одному. Немедленно — как шагать, немедленно — как служить. Вплоть до того: указ о клеймении извозчичьих номеров; указ о том, как не шуметь; указ о том, кому какие перья носить. И это сыпется, как из ведра по нескольку указов в день.

О. Журавлева — Ну, тогда все понятно, Александр Петрович. После всех претензий к Екатерине, совершенно понятно, что Павел выглядит абсолютно сумасшедшим, потому что проблем-то гораздо больше, проблемы совершенно не в этом, а человек приходит наводить порядок, и начинает его наводить в своей детской, простите.

А. Починок — Ему хочется переделать армию, поэтому он кидается... Вот, действительно, 30 лет в это играл, и он хочет, чтобы было так, как ему кажется правильным. Помимо этого он объявляет сразу же отмену рекрутского набора.

О. Журавлева — Вообще.

А. Починок — Да. Он был объявлен Екатериной — отменить! Простим. Он заменяет хлебный сбор умеренной денежной податью и отсрочивает введение этой подати. Он понижает цену на соль, а мы помним, что и так в убыток — добрым хочет быть. Дальше. Денег надо добавить всем родственникам.

О. Журавлева — Он же обнаружил страшный дефицит.

А. Починок — Дефицит, долги, но он тут же повелевает — это один из самых первых указов: «Нашей любезной супруге — 500 тысяч рублей в год, нашим любезным детям: Александру Павловичу — 200 тысяч, супруге его Елизавете — 100 тысяч, Константину Павловичу — 100 тысяч, супруге его — 70 тысяч, Николаю Павловичу — 100 тысяч, великим княжнам: Александре, Елене, Марии, Екатерине и Анне — по 60 тысяч. Так — миллион 370 тысяч рублей в год.

О. Журавлева — Только на семью.

А. Починок — Подчеркиваю — 17-го ноября. Но он очень нестабильный ¬ он все время меняет решения. Вот обратите внимание, денег стал давать больше, потом решил исправить — поднять. И 28 декабря, через месяц и 11 дней Александру Павловичу — 300 тысяч, супруге его — 150, то есть, было 200 — стало 300. Но великому князю Константину Павловичу — 500, было 100 — стало 500. Обратите внимание, повысил. Но при этом Александр обиделся. Константин, я не думаю, что стал сразу более счастливым, потому что у него на 200 тысяч больше, чем у Александра. Дальше, великим княжнам поднимает с 60-ти до 100, Николаю Павловичу поднимает еще, и возникают диспропорции. И все начинают думать: как это — один месяц одно, а другой месяц — одному больше прибавили, другому меньше прибавили? Вопросик первый же возник. А деньги — откуда их взять, непонятно. Да, он пытается навести порядок везде. Обер-прокурору указ тут же именной: «Ввести записки о неприсутствующих сенаторах для предоставления на высочайшее рассмотрение». Так сенатор не явился на работу — генеральный прокурор должен немедленно подавать записку императору. Дальше. Экономить надо. Как?

О. Журавлева — Наконец-то.

А. Починок — Как будем экономить? Он вводит камзолы снова. Потемкин пытался сделать довольно удобную форму. Вместо этого Павел вводит прусскую — с высокими сапогами, с буклями, с косами с пудрой. Суворов ругается, что при этом завшивленные все будут, он говорит, что это очень плохо. А Суворов, когда он работал фактически губернатором на Кубани и в Крыму, он — мусульмане, не мусульмане — всех заставлял, потому что были инфекции тогда, пять раз в день омовение и так далее. А тут, понимаете ли, рассадники болезней. Почему Суворов эту свою знаменитую тираду: «букли не пушки, пудра не порох, коса не тесак, а я, Ваше императорское величество, не прусский, а природный русак». Но шутки шутками, но понятно.

Дальше он — другой размер шага, и сразу скорость движения армии падает. Так вот, а экономия как? Камзол каждые два года делать рукава. Пуговицы старых мундиров по рукам не отдавать, из старых камзолов делать фуфайки, колпаки и рукавицы. А для зимы фуфайки под камзолы делать из овчины. А кирасирским полкам получать мундиры не раз в год, а раз в два года.

О. Журавлева — Экономия.

А. Починок — Да, экономия. А иметь в запасе комплект шляп и беречь их в мундирной камере. Вот так, он думает, что с этого будет экономия. Дальше обнаруживается, что не всех хорошо получается с армией, и он вынужден снова объявить набор по 3 рекрута на 500 душ, так что никуда не деться от этого.

О. Журавлева — Александр Петрович, а вот давайте по трем важным пунктам посмотрим, как на них реагировал Павел и реагировал ли вообще. Подушная подать, соляной налог и винные деньги — он на это когда обратил внимание и, что он с этим делал, если делал.

А. Починок — Он обратил внимание через год. До этого писал, что катастрофа, полный кошмар. Но он сразу поднял на 26 копеек подушную подать, так что деньги он стал немедленно искать. Больше того, он обнаружил, что у него лежат дела о фальшивомонетчиках, которые делали ассигнации. Мы же прошлую передачу смотрели историю с этими государственными ассигнациями. Оказалось, были умные люди, которые начали их печатать, и уже 16 лет идут дела. Нашли: «порохового и бумажного Обуховского завода слесарь Богомолов со товарищи», который печатал ассигнации. У него изъяли 1437 рублей 72 копейки нажитого. И вот дело шло — решили его наказать. Нашли подложные бумаги у Зарайских и купцов Передолщиковых, они от этого заработали 1500 рублей, на которые купили товар, на эти фальшивые ассигнации. И у таких злодеев отобрали все имущество и наказали. Дальше. Он говорит — надо же деньги считать и назначает Васильева государственным казначеем, и создается экспедиция чуть измененная о доходах и расходах. Говорит: «Сосчитай, что же у меня происходит». А тут идут новости. Заемный банк — оказывается воровали деньги из Заемного банка.

О. Журавлева — Да, что вы! А кто же эти ужасные люди?

А. Починок — Поймали. Кассир коллежский асессор Келберг и жена его, про то знавшая. Решили чинов и дворянства. Сообщник был: маклер Шпальдинг, архитектор Кавалери, канцелярист Ермолай Келберг — родственник, прусский консул Маас и именитый гражданин нарвский Ритер. Что наказание? Публично кнутом наказать, вырезать ноздри, заклеймить, заклепав в кандалы послать на тяжелую работу. До этого главного похитителя бывшего кассира Келберга в городе Петербурге выводить на три дня на площадь, ставить публично у столба с привешенной таблицей: «Вор государственной казны». Дальше. С тех, кто участвовал в подозрительных оборотах, а это были французы: Репо, Бильярд и Ле Бер, купцы: Погребов, Ефимов и Клепин, маклер Эстерман, золотых дел мастера: Лифт и Годицкий, и купец Буше. Взыскать все суммы. Директора банка, был такой надворный советник Туманский — 15 тысяч рублей взыскать. С нотариуса публичного, который это все фиксировал — 11 тысяч рублей. С советников правления, директоров отрешить от должностей, взыскав с них весь дефицит банка. Вот такая была история.

О. Журавлева — Скажите, пожалуйста, про вырывание ноздрей не будем, а про финансовые результаты этой акции. Стало лучше? Деньги взыскали.

А. Починок — Деньги взыскали. Банк не стал лучше работать, банк зачах, но, тем не менее, виновные были наказаны. И он пытается переделать, потому что государственный ассигнационный банк к нему приходит и рассказывает о том, что творится, что банк может в скором времени «найти затруднения, суммы поддельных бумаг прирастают всячески». И поэтому он пытается принять меры против поддельных бумаг. Дальше. Он решил хлебную подать отменить на большей части территории страны: в Костроме, Ярославле, Твери, в Новгороде — пожалеть. В губерниях белорусских и так далее. Пробует, как-то стимулировать, а денег опять не хватает.

О. Журавлева — И он увеличивает подушную подать в результате.

А. Починок — Не только — он поднимает цену на вино, и он решил: надо, чтобы была «вертикаль власти», поэтому из гвардии отставных направляет губернскими секретарями — это мы посылаем туда прапорщиков, а унтер-офицеров и сержантов — губернскими регистраторами. И вводим мундиры для статских чиновников для стимулирования, с одной стороны. Генерал-губернаторам платим столовые деньги. И очень подробно разбирается, сколько какой губернатор проедает и сколько ему платить, и сколько столовых денег. Решили: кому 300, кому 500 рублей давать, но сразу же, как? А, если будут недоимки по данной территории, взыскать с генерал-губернаторов эти недоимки.

О. Журавлева — О, как интересно!

А. Починок — С одной стороны, хорошо, с другой стороны, опять не хватает денег и народ возмущается.

О. Журавлева — А народ-то возмущается — взыщут-то все равно с генерал-губернатора.

А. Починок — Так и генерал-губернатор возмущается. Но народ что-то смотрит за тем, что за границей делается. Во Франции революции. И тут же указ о наблюдении за приезжающими из чужих краев в обе столицы или внутрь империи чужестранцами. Тотальное наблюдение: «Если покажутся люди подозрительные — таковых не пропускать, высылать обратно, запрещая под наказанием впредь показываться на границах наших. И в рапортах все писать о всех иностранцах»

О. Журавлева — Что-то знакомое слышится.

А. Починок — Вот так вот. Дальше. Денег опять не хватает. Что делать? А! Чему быть, тому не миновать — собрать с купечества по рублю, по одному проценту еще с того, с кого процент от капитала, «а с евреев в два раза больше против людей христианского исповедания». Поэтому пусть купцы платят. И там, у кого есть объявленный капитал, там брать по одному проценту с капитала. С мещан, у которых нет объявленного капитала, по 4 рубля с души. Потом накладные расходы считать 4 копейки на рубль. Потом на почты брать с купцов и мещан по 24 копейки. И, таким образом, резко увеличить налоги. А в некоторых территориях еще размахнулись, и было сказано собирать по рублю на баню. Размахнулись так — с души по рублю будем брать на баню.

О. Журавлева — Они просто неправильно трактовали.

А. Починок — Как подушная подать — еще раз. И дальше купечеству сказать: «Или ты платишь деньги, или ты идешь в армию, а кто будет уклоняться, на тех взыскание». И перед тем, как идти в армию, все казенные долги еще с него содрать. Вот такое удовольствие, то есть, еще резко поднимает налоги. Дальше опять ударяется в свои армейские вещи. Придумывает наименовывать полки по званиям командиров. Это, вообще, какой-то анахронизм, потому что менять командира — менять название полка. Идут указы: «В двухбатальонный санкт-петербургский Чернышева гарнизонный полк», «в восьмибатальнонныймосковский Ахрарова второго», «в двухбатальонныйселенгинский Полторацкого». Просто ему кажется — порядок.

Дальше. Кто еще у нас остался не обобранный? Есть купцы. С купцами у нас, что? Пошлины надо платить ефимками, потому что нам нужны импортные деньги. Если у тебя нет ефимков, тогда ты клади российские деньги в залог, пока не купил ефимки. Мы помним соотношение: один к двум. Но в залог берутся российские деньги по 2 рубля 50 копеек за ефимок, и дается тебе двухмесячный срок на возмещение долга. Не вернул — ну вот, тебе пошлина будет зачтена по 2-50 за ефимок. Тяжелые условия, невыгодный курс, но вот так получилось.

О. Журавлева — Значит, из всего этого я делаю какой вывод? Что положение крестьян не улучшилось, а в каких-то вещах и ухудшилось.

А. Починок — Конечно. Еще добавили.

О. Журавлева — Положение купцов тяжелее стало, чем при матушке Екатерине.

А. Починок — Еще добавили.

О. Журавлева — Дворянам вроде бы тоже по части службы возникли какие-то сложности и особые условия, там возникли строгости...

А. Починок — Там возникли строгости какие? Он, во-первых, лишает их мундира и формы при отставке и дело доходит до полного абсурда, когда и Суворова уволили без права ношения мундира. Когда Чичагова после замечательного смотра, когда ему высказывали благодарность, кто-то нашептал, что Чичагов собирается... — его же планировали, что он пойдет с эскадрой воевать против Англии — так говорят, что он перейдет на службу к англичанам. Ах так! Тут же изгнать его со службы. Это значит, прямо раздеть в Зимнем дворце. И вот, представьте себе: идет к императору Чичагов, все видят, как к нему тот отнесся на смотре и думают, что он идет за милостями, все кланяются перед ним; и тут же выходит Чичагов в одном белье и топает в карету и к генерал-полицмейстеру.

О. Журавлева — То есть, форму не просто нельзя носить, а ее изымают.

А. Починок — Изымают прямо, да еще в такой форме. И более того, раз ты наказан, то тебя лишают дворянства, значит, можно ссылать, клеймить, ноздри вырывать... Дворянство, мягко говоря, взволновалось, потому что оно понимало, что оно должно служить, но они рассчитывали, что они хотя бы в государстве относительно волны. Потому что, если крепостные крестьяне — вообще, никто, и мы видим фантастическую историю. Значит, убил крестьянин одного помещика крестьянина — другого, и там компенсировать ущерб, а, если не захочешь убийцу взять, то бери любого крестьянина вот этого помещика.

О. Журавлева — Который понравится.

А. Починок — Конечно. Вот так, как недвижимость. А тут дворяне почувствовали, что и они так же... неизвестно, в что и тоже испугались. Дальше. Экономить расходы надо. Как? У нас должны строиться крепости на границах с Персией — закрываться. Вроде хорошая идея, в Азербайджане — там как раз территории осваиваем. Кто строит? Зубов. Ага, значит, так: денег не давать, крепости нам не надо, вот и будет экономия. В результате этого пришлось воевать в гораздо худших условиях. А войны были в начале 19-го века там ого-го какие.

О. Журавлева — Александр Петрович, мы здесь должны сделать трагическую паузу, у меня уже начинают чесаться руки и тянутся они к табакерке, потому что что-то уж больно трагическая картина рисуется за эти четыре года правления. Я напомню, что в программе «Фискал»: Налоги России у нас сегодня Павел I. Александр Петрович, Ольга Журавлева, встретятся с вами после новостей.


НОВОСТИ


О. Журавлева — И снова с вами программа «Фискал», мы обсуждаем период правления Павла I, финансовые особенности его правления в частности. Александр Починок, Ольга Журавлева. Александр Петрович, вы говорите, что Павел сделал все фактически, чтобы восстановить против себя всех.

А. Починок — Видимо, да.

О. Журавлева — Но, какой-то результат был?

А. Починок — Я,честно говоря, поражаюсь — почему? Образованный человек: у него очень хорошее образование, начитанный, культурный. Тот же самый Гримм пишет о Павле, который приезжал во Францию. Человек знает абсолютно всех художников, прекрасно разбирается в искусстве, очаровал всех. Идеалист, рыцарь — он старается вести себя по рыцарским законам. Но в то же самое время не соображает элементарных вещей. Как говориться, на территории вероятного противника начинает рассказывать: о том, кого он разгонит, кого он казнит, кого он сошлет, когда он, в конце концов, получит власть. Такого никогда нельзя говорить. Решения, которые принимает — он, действительно, последовательно восстанавливает против себя всех, кто вокруг него, абсолютно.

О. Журавлева — Ну, он для начала детей своих перессорил при помощи финансирования их же.

А. Починок — Да, повышая, подчеркиваю, им финансирование. Он в 400-тысячной армии увольняет всех фельдмаршалов, 2 тысячи офицеров и несколько сотен генералов.

О. Журавлева — Ссылает с них мундиры.

А. Починок — Это крайне рисковая операция. Тем более, что в число их попали такие, например, как Суворов. И никого хорошего особенно он не привлекает. Он, с одной стороны, готовит флот, с другой стороны, он разгоняет адмиралов. Он посылает воевать войска в Индию, но опять-таки человек, который скрупулезно прописывает все уставы, вроде изучает военное дело, вроде все должен бы знать — это кампанию, Индийскую кампанию он планирует сам. Это просто фантастика: он не подумал, что войска должны кушать. Он отправляет казаков туда 22 тысячи человек, 24 пушки, 40 тысяч лошадей, не создав провиантских складов абсолютно. И они сами покупают себе продовольствие и в тяжелейших условиях ползут к Екатеринбургу, и они просто молились на то, чтобы Павел помер, и им удалось вернуться. Он не входит в дипломатические отношения со всеми государствами, которые на пути. Он пишет инструкции. По ходу в Индию быстро, за 3 месяца дойти, быстро разбить там Хиву, высвободить тысячи наших пленных, навести там порядок, наступать дальше. «Если надо, я вообще, пошлю пехоту, но желательно тебе обойтись без нее». Это абсолютная фантастика и глупость опять-таки человека, который это все подробно изучал.

Дальше. В Казани пожар: сгорели торговые ряды, гостиный двор — убытков очень много, больше миллиона рублей. Как вы думаете, какое его решение? Запретить строить гостиные дворы и пускай торгуют прямо в домах, в лавках.

О. Журавлева — Послушайте, это же знакомый подход. Мы таких государственных руководителей знаем, достаточно часто их встречаем не только в истории.

А. Починок — Вот удивление. Речка Яуза грязная. Тут такое действие: может быть, оно немножко хорошее, может, не очень — раздать земли по Яузе и всех заставить посадить там сады. Очень хорошо, просто такое количество садов в Москве было не очень нужно. Потом все время, все четыре года вижу сотнями указы: какие шарфы, какие галуны, что, зачем, почему...

О. Журавлева — Я уж не говорю про известный анекдот по поводу того, как должны быть надеты у лосины у солдат в строю и, простите, в какую сторону, что должно быть разложено — это было важно.

А. Починок — Да, это было важно. И у генерал-губернатора выясняет: «Почему ж ты в ботинках и с тростью. Ежели ты с тростью, то ты на службе, ты должен быть в ботфортах. А если ты за дамами ухаживаешь, то ты должен быть в ботинках и без трости». Слава богу, генерал — ирландец и он как-то отшучивается.

О. Журавлева — С присущим ирландцам чувством юмора.

А. Починок — Но дальше уже без юмора. Дальше, что делает Павел: теперь мы делаем вспомогательный банк для дворянства. С ассигнациями у нас плохо. Опять-таки: «Принят скипетр Всероссийской нашей прародительской нашей державы, учинили мы священный обет неусыпно печься о благе верноподданного нам народа, обеспечить спокойствие. — и так далее, — Болезную о людях наших сердечно. И, видя, что роды дворянские, стеная под бременем долгов из рода в род переходящих и государственными банками отвертсты, и усугубляя свои долги, расстроили состояния своих одолжителей, и от неминуемой крайности впадая в руки алчных корыстолюбцев и ростовщиков умножают число сих зловредных хищников и готовят ужасный жребий нищеты невинному своему потомству». Что делать? Создадим-ка мы вспомогательный банк, которые будет делать вспоможение дворянским фамилиям: «И раздача вспомогательной суммы будет производиться на недвижимое имение по числу душ в последнюю ревизию написанных». То есть, вот так вот добренько все. Давайте мы будем помогать дворянам, которые попали в тяжелое положение, которые все, что могли в те предыдущие банки заложили, и денег у них сейчас нет.

О. Журавлева — Пусть они заложат оставшееся.

А. Починок — Вот теперь мы им выдадим ссуду, причем, как? Мы не просто будем каждого крестьянина оценивать. Мы скажем так: в губерниях первого класса душа — 75 рублей, второй класс душе — 65 рублей, третий класс душа — 50 рублей, четвертого класса — по 40 рублей — вот так вот.

О. Журавлева — То есть, приходит помещик, у которого 5 душ второго класса и получает на них, грубо говоря, вспоможение.

А. Починок — Да.

О. Журавлева — А, как возвращать?

А. Починок — А дальше начинается... еще, кстати, кроме помещиков могут приходить коммерсанты и, «полагая доход фабрик и заводов 5% с капитала, под капитал будет выдаваться две пятых капитала», таким образом, если у тебя дохода 1000 рублей, вспоможение дается на 8 тысяч рублей. И даются банковские билеты людям. И получивший билет должен платить 8% в года. А срок обращения каждого билета 25 лет. Причем платить 8% — надо платить 2% монетой или ассигнациями, а 6% билетами нового банка. Таким образом, если билетов у нас — вот, если вы должны 1000 рублей банку, вы билетами получите 940 рублей и 20 рублей с тысячи заплатите монетой. То есть, с самого начала ты приходишь, расписываешься за 1000 рублей и сразу получаешь 940 на руки. Вот такая вот история.

О. Журавлева — 60 — ты уже подарил.

А. Починок — Есть дальше табличка. Первый года ты возвращаешь 60 рублей, потом 60, 60..., седьмой год — 58 рублей 80 копеек и возмещаешь 20 рублей — уже 78-80, и на 25-й года ты отдаешь 84 рубля 80 копеек.

О. Журавлева — Сколько в результате процент, получается, по этому кредиту.

А. Починок — Да, немного. Две тысячи рублей с лишним должен этот дворянин за 25 лет отдать. И первые пять лет он ничего не платит. Только 6% ходячей монетой или государственными облигациями. Вроде, идея красивая, только первое: она раскручивает инфляцию. Второе: обратите внимание, это даются займы тем, у кого нет денег — гасить прошлые долги. Теперь им дают тысячу и говорят: потом ты будешь от 60 до 95 рублей максимально в 16-й года отдавать. И подумать надо головой, что никаких денег нет у людей — возвращать эти деньги, и поэтому, естественно, что огромная часть, которая брала эти займы, безусловно, радостно опять обменивала эти билеты на ассигнации или монету и проживала эти деньги, потому, как им терять было нечего. Вот такая была история.

О. Журавлева — А кто-то скупал эти билеты, и, если ты скупал, то должен был платить о ним.

А. Починок — Конечно, но опять-таки все имело свою цену, и у нас в империи, получается, обращаются монеты медные — один курс, серебряные — другой курс, ассигнации и банковские билеты. И опять-таки всему своя цена. Есть люди, которые спекулируют, которые прекрасно понимают, кто собирается разоряться, и этим предлагают: «На еще денежек, только отдай мне вот это...» Ну, естественно, гораздо дешевле и все в порядке.

Но, в пятый раз повторю: не хватает денег. Что делает? Да, ничего. Выпускает указ, потрясающий совершенно указ 18 декабря. Он такой, с заголовком вроде бы простым: «О собирании с дворянских имений особых сумм на содержание по губерниям судебных мест, и о содержании за счет городов городской полиции» Вроде скромное называние, а там программный манифест. Через год с хвостиком он решил сказать все, что он думает. И тут он пишет, что матушка все разорила, что хозяйство было подвержено крайним неудобствам, расходы превышали доходы, как мы цитировали.

И дальше он пишет, он хороший: «Я уничтожил планы об удвоении цены медной монеты, так как это бы разрушило доверие к государству». Оказывается, он говорит, что были планы. А чего там — будем чеканить из того же количества меди в два раза больше монеты — но не будем этого делать: «Я установил: золотую и серебряную монету выпускать высшей пробы» и это правда. Но, при приеме старой монеты, учитывалась разница в пробе и, естественно, курс был дешевый. Дальше: «Я поручил привести в порядочное и соразмерное обращение для выкупа банковских ассигнаций». Да, выкупал, но по пониженной цене. В общем, все он делал для блага. И тут еще французы. И поэтому мы должны как-то сплотиться "и сберечь воинов наших... и ныне мы можем в строй выводить против неприятеля половину или треть людей«— полная катастрофа. И поэтому пусть губернии содержат дворянство, советников, асессоров — все руководство губернии и так далее. Московская губерния — 51 тысяча рублей, Санкт-Петербургская — 11 тысяч рублей, Новгородская — 28 и далее по списку. Причем разные совершенно суммы. Если в Санкт-Петербурге — 11 тысяч, но, например, в Нижнем Новгороде — 57 тысяч, а в Астрахани — тысяча.

О. Журавлева — А для чего это?

А. Починок — Итого: миллион 640 тысяч рублей.

О. Журавлева — Это что за средства?

А. Починок — Как? Содержать аппарат. У него не хватает.

О. Журавлева — То есть, дворяне должны содержать свой аппарат.

А. Починок — Уездные, землемеры, врачебные управы и даже медицински чины и повивальные бабки — всех содержать надо.

О. Журавлева — А почему тогда в Петербурге так мало по отношению к другим городам.

А. Починок — В Петербурге есть двор, есть деньги на содержание двора, и в Петербурге дефицит не большой. А вот, где дырка — там и собирать. Не хватает 100 тысяч в маленькой губернии, там и возьмем в Литовской 104 тысячи, и в Белоруссии 92 тысячи возьмем. Миллион 640 тысяч — это очень много. И дворянству распределить — вот то, что я сказал — между имениями и отвечает за это губернские и уездные предводители — и собирать. Дальше. Полицию содержать за счет самих городов.

О. Журавлева — Так это федерализм, это власть на местах! Все свои бюджеты... сами на свои деньги пускай делают.

А. Починок — Да, только доходные источники мы не создаем, а мы говорим — давайте... Про подушную подать я уже говорил. Он говорит, что, так как поселяне облегчены от тяжести — чего? Подушную подать заплатят. Дальше. Купцы — сверх объявляемых ими по совести капиталов еще по четверти процента добавить, а с мещан по 50 копеек, и добавить накладные расходы по 2 копейки с рубля: было 4 и еще 2.

О. Журавлева — Александр Петрович, можно ли сказать, что за недолгое правление Павла изменились какие-то фундаментальные вещи: снизился уровень торговли, еще что-нибудь?

А. Починок — Нет. Последним указом Павел всего-навсего запретил всем судам выходить в море. Правда, это было в день его смерти, он просто испугался последствий торговли. Но фундаментально он не менял — поднимал, поднимал... «Я же только начал...»

О. Журавлева — Я к тому, что ежели так с купцами поступали, значит, купцы разорялись, возможно, переходили в какую-то нелегальную сферу.

А. Починок — Честно говоря, особо не успели, но удар был очень сильный. Вот два последних года все трясло. Дальше он поделил губернии на классы, и добавил на губерниях 1-го класса — 2 рубля на душу, в губерниях 2-го класса — полтора рубля на душу, в 4-м классе — 50 копеек. И еще 2 копейки с рубля — накладные сборы. И гербовую бумагу — 20-копеечный лист продавать по 30 копеек, 40-копеечный лист — по 60 копеек. 4-рублевый — по 8 рублей, 10-рублевый — по 20 рублей, и 20 рублевые — по 50 рублей. Паспорта — торговать хотите идти? За двухгодичный паспорт собирать 5 рублей вместо 3-х, за трехгодичный — 10 рублей вместо 5-ти. Векселя писать теперь на гербовой бумаге, а гербовая бумага...

О. Журавлева — Подорожала уже.

А. Починок — Подорожала. Если от 10 до 1000 рублей — по рублю, свыше 1000 до 5000 рублей — по 3 рубля и дальше до 10 тысяч — по 5 рублей и так деле, от 75 до 100 тысяч — по 43 рубля. Дальше, все декларации, все аттестаты — все писать на гербовой бумаге и дальше подробнейшим образом все это прописывается. Вот — денежки, очень надо денежки.

О. Журавлева — Так собрать-то удалось больше, чем при матушке.

А. Починок — И пишется указ казначею, а почему денег не собирают?

О. Журавлева — Вот и я интересуюсь.

А. Починок — И, что делать? И он придумал. У нас же долги есть. Указ следующий, просто прелесть: «О переводе государственных частным людям долгов из Государственного казначейства на учетную контору при государственном ассигнационном банке».

О. Журавлева — А теперь по-русски давайте.

А. Починок — То есть, у нас есть государственный долг. И говорит он действительному тайному советнику генерал-прокурору Куракину следующее: «Есть счета о частных лицах. Государство должно платить деньги. И вы так переведите все эти долги на специальную контору при нашем государственном банке, таким образом, чтобы каждый год не более 3 миллионов рублей кредиторам в платеж ожидание выходило. Для этого вы отделите 15 миллионов капитала в банке, и из доходов Казначейству будет в банк перечислять этот капитал по миллиону рублей. То есть, у нас есть долги. Мы помним, какие десятки и сотни миллионов рублей долгов. Вот, все долги частным лицам — теперь не государство должно, а вот контора при банке, и эта контора будет гасить долгов на 3 миллиона в год, а это будет за счет эмиссии ассигнаций, а Казначейство будет давать по миллиону банку денег на погашения». Понимаете, какая прелесть, так что веселенькая история получилась.

О. Журавлева — Подождите, получается, что платить будут -несколько должны, а сколько есть...

А. Починок — Вот, сколько разрешено.

О. Журавлева — Но из бюджета на это будут выделяться деньги.

А. Починок — По миллиону в год. А платить банк будет по три. А долгов сколько — никого не волнует.

О. Журавлева — Интересно.

А. Починок — Интересно, да.

О. Журавлева — Надо как-то приложить к практике, как вариант реструктуризации долга.

А. Починок — Дальше он обнаружил, что вся Россия играет в карты.

О. Журавлева — Да что вы!

А. Починок — Увеличить сбор за клеймление карт — удвоить, и по рубль 20 за колоду. Иностранные нельзя карты — только наши.

О. Журавлева — Да ладно! Мы в детстве рисовали на бумажке и были очень довольны.

А. Починок — Ну так, теперь вот — нельзя! Надо играть только в клейменые карты. Есть ответственность уголовная вплоть до ссылки за игру неклеймеными картами. Так что дорисовались бы вы тогда на бумажке!

О. Журавлева — Да, я понимаю. Ну, давайте, что называется, итоги подведем. Вы описываете мне безумие, припадки безумия с проблесками некоторых, я бы сказала, довольно-таки неприличных уловок и уверток. Мошенничество, прямо скажем, государственного масштаба, потому что все эти схемы, которые прорисованы, они же на самом деле схемы отъема денег, так или иначе, и невозврата долгов.

А. Починок — А другого не получается. Нет специалистов. Да были у Екатерины не ахти, какие, но они разогнаны. Ни одного серьезного казначея у Павла я не вижу. Вернее, есть серьезные люди, но они боятся, они очень бояться сказать что-нибудь поперек императора. Когда мы рассматриваем ситуацию с Екатериной, мы видим: заседает Совет, мы видим, как они ругаются, мы видим, что пишут Екатерине любые предложения, отвергают, друг друга ругают. Но, тем не менее, она за это не наказывает — пожалуйста, есть свобода мнения. Здесь нет такого обсуждения, и есть все команды, которые идут от верховного правителя, и все тут же говорят: «Есть! Немедленно исполним!»

О. Журавлева — Кстати, вы не находили каких-то документов касательно того, сколько было, действительно, сослано? Говорят, что не так уж и много.

А. Починок — Сослано было очень немного. Он не был жестоким из-за жестокости.

О. Журавлева — Но страху нагнал. Он не был злопамятным. Он прощал, но эта его первичная реакция: непорядок — наказать, не думаю о том, к чему это приведет — вот это работало и работало страшно. Поэтому все и боялись идти на эти парады, боялись показываться императору и боялись того, к чему это может привести. Справлялись только люди такие, как Михаил Илларионович Кутузов, который был просто фантастическим дипломатом и каким-то образом он ухитрялся не навлечь на себя ничего. Хотя он сам прекрасно понимал, поскольку, все-таки был неплохим военным — что происходит.

О. Журавлева — Ну вот, в прошлой передаче мы пришли к выводу, что огромная проблема экономики в конечном итоге страны — это несменяемость власти.

А. Починок — Да.

О. Журавлева — Сегодня мы понимаем, что сменяемостью власти некоторые проблемы не решаются.

А. Починок — Не решаются, потому что у власти должны быть специалисты, и действия должны приниматься с анализом всех последствий.

О. Журавлева — А еще мы сегодня узнали, что отсутствие свободы слова даже в верхних эшелонах — это большая проблема для целого государства, в том числе, и в экономике. Вы же сами сказали, что боялись выступать, боялись говорить, боялись выдвигать. Значит, в тот раз — сменяемость власти, в тот раз — свобода слова. Я чувствую, что в следующей передаче свобода митингов и собраний должна быть затронута, потому что основные позиции мы явно уже проговорили.

А. Починок — Придем к этому, потому что нарушение таких вещей всегда приводит к печальнейшим последствиям.

О. Журавлева — После этой передачи я готова порадоваться фразе Александра, что «при нем все будет, как при бабушке», потому что всем захотелось к бабушке...

А. Починок — Нет, но мы еще Павла не умертвили с вами. И, я думаю, что в следующий раз нам придется с ним расстаться, посчитать, во что это все вылилось, а дырка еще более увеличилась, и на самом деле не случайно Александр с огромной грустью принимал правление, потому что он искренне не понимал, как же выруливать в первые годы. И не случайно мы посмотрим, как за его годы, 25 лет царствования каких советников он искал, какие варианты он применял, какие плюсы и минусы возникали. Впереди у нас очень много таких метаний и попыток выйти из кризиса.

О. Журавлева — Александр Починок, Ольга Журавлева, программа «Фискал», всем спасибо, всего доброго!