Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Ольга Журавлёва — В Москве 15 часов и 7 с половиной минут, вас приветствует программа «Фискал». Финансы и налоги при Анне Иоанновне, «бироновщина» — все у нас сегодня будет, таковы сегодняшние темы. Александр Петрович уже в студии, здравствуйте, Александр Петрович!

Александр Починок — Здравствуйте! И специально для тех, кто «Петров» считать не умеет, напомню, что у нас появляется еще и Иван VI.

О. Журавлёва — Да, между прочим, несчастный, как мне кажется — очень печальная судьба его. Так вот, прежде, чем мы приступим к разборкам относительно финансов, налогов и прочих всяких ужасов, я хочу разыграть книжку. Книжка увлекательная называется: «Сильный яд», Дороти Л. Сейерс ее написала. Понятное дело, что книжка художественная, приключенческая. «Сильный яд» намекает на приключения. Книг у нас сегодня 7, сейчас сразу скажу, кто у нас — издательство АСТ, Москва — это издание, которое мы разыгрываем. А вопрос у нас следующий: Назовите, пожалуйста, за что вручалась самая тяжелая по весу награда в Российской империи? Вот, я больше ничего не подскажу. Я вам просто скажу еще раз: За что — то есть, нужно коротко ответить: «за то-то» — за что вручалась самая тяжелая по весу награда в Российской империи? Присылайте, телефон для sms в эфир: +7 (985) 970 45 45. И это магическое слово, если будет правильно угадано, понятие, то тогда референты вас найдут и вручат непременно книжку. Ну, а мы переходим к нашим — не скажу «баранам», я скажу — «биронам».

А. Починок — Да, потому что Бирон уже приехал, ребенок его от Анны или не от Анны приехал.

О. Журавлёва — Вы имеете в виду Петра Бирона?

А. Починок — Я имею в виду младшего сына. Опять-таки часть историков считает, что все-таки его родила не жена Бирона, а Анна, но это к теме передачи не относится. Они работают. Про бюджет мы в самом конце прошлой передачи рассказали. Расходы все понятные, и теперь надо собирать доходы. И вот, как практически десяток лет после того, как двор переехал окончательно в Петербург, они там снова обустроились — вот, как они собирают доходы, что новое появляется? Первое: обнаруживается, что воеводы сидят на местах и, как написано в именном указе Анны «живут беспеременно и поэтому людям чинят великие обиды и разорения и берут взятки и челобитные многие поступают, а они все сидят и не двигаются».

О. Журавлёва — Это называется несменяемость власти.

А. Починок — Конечно — несменяемость власти. Как решено было — указом от 20 марта было предусмотрено: «во всех городах воеводам быть с переменою по два года и к перемене приезжать со всеми расписными счетными списками по приходу и расходу во все ведомства, и с ведомостьми о доимках, как денежных, так рекрутских, в Сенат. А, который будет неправеден и после смены челобитчики на него будут, разобраться. И, если он исправен и челобитчиков против него не будет, определять дальше в воеводы в следующий город».

О. Журавлёва — То есть, все-таки не на то же место.

А. Починок — Не на то же место. Менять раз в два года.

О. Журавлёва — По-моему, прекрасно!

А. Починок — Кстати, на самом деле подобные вещи работали, в принципе, и в Советском Союзе по отношению к МВД, например, но сроки были побольше — по 5 лет. Попробовали первый раз в России ввести такую сменяемость. Кстати, потом она явочным порядком померла, но определенное количество лет держалась. Дальше, что возникло. Встала проблема — что делать с икрой? Почему? Потому что икра хороший продукт, ее надо продавать. И надо доходы получать, и поэтому было записано, что «икру принимать для экспорта в Нижнем, а та икра, которая в заморский отпуск годится, отправлять из Нижнего в Ярославль, а дальше на санкт-петербургский и архангелогородский тракт, а которые негодна к заморскому отпуску, две доли присылать в Москву, а третью для продажи оставлять на Макарьевской ярмарке». То есть, для внутреннего потребления оставлять...

О. Журавлёва — То, что поплоше.

А. Починок — То, что поплоше.

О. Журавлёва — Это, кстати, в Советском Союзе тоже действовало.

А. Починок — Причем, что интересно, в Ярославле специальный офицер должен быть, который это все проверял и хранил и дальше партии икры должны сопровождаться.

О. Журавлёва — Александр Петрович, здесь, если можно, объясните мне, почему такой ориентир пошел именно на икру, если раньше мы вроде бы мехами главным образом торговали, еще какими-то такими вещами боле долгого хранения.

А. Починок — То-то и оно, что икра — это товар быстропортящийся, а меха могу лежать и вылеживаться. И по мехам у нас с вами пункт сбора ярморочная продажа и уже отработан механизм. И у нас на меха — мы помним в новом торговом уставе — были уже введены очень развернутые пошлины, и они уже давно действовали.

О. Журавлёва — Ну, то есть, можно сказать, что в этот момент появления этих распоряжений икру стали добывать массово.

А. Починок — Не только. Икру стало можно возить: отработали пути, отработали скорость передвижения.

О. Журавлёва — Рассчитали, как это делать.

А. Починок — Да, во льду товар везут.

О. Журавлёва — Технология появилась.

А. Починок — И, самое главное, Европа распробовала. Да этого ее в кулинарии Западной Европы толком нет. А теперь поставляем и поставляем достаточно много, и это серьезно. Потом еще одна параллель с нынешним: обнаружилось много мелких сборов. И поэтому решили, что в п ортах, из которых вывозятся товары, ввести новый налог: 4% для содержания портов и портовых служителей. Почему? Потому что был вагмейстерскийсбор, стемпельмейстерский сбор, экерский сбор, ярлычный сбор, паспортный сбор и так далее. Поэтому решили: было 2%, сделали 4%, но все прочие сборы отменили. Попытка сокращение размеров сборов для купцов и, вообще, для выезда из страны.

О. Журавлёва — А в реальности этот сбор сократился?

А. Починок — В реальности, если мы посмотрим статистку, действительно, объем продаж растет — все нормально. Дальше обнаружилось, что «люди внутри государства деньги воровские делают, — и, что еще страшнее, — из-за границ привозят тайно и в народ пускают медные монеты». То есть, наша история с медными монетами — это нескончаемая история. Обнаружилось, что их, оказывается, стало выгодно делать, и поэтому появились подпольные фабрики по изготовлению медных монет; и, самое главное: их стали делать за границей. И так серебра и золота не хватает, так ввозят медную монету, а это тяжелейшая вещь, потому что представьте себе, какого объема эти грузы, а здесь ее меняют на золото и серебро и серебро и золото вывозят. И решили бороться с этим и выменивать у народа мелкие серебряные деньги делать вместо них рублевую монету. Опять принимают четвертое решение «о выменивании от народа мелкой монеты» и делать крупную медную монету. И делают специальную комиссию, которая взирала бы за медной конторой, и которая бы разбиралась с этими безобразиями, потому что ситуация становится очень и очень тяжелой.

О. Журавлёва — Это, какое время? Вот, наши слушатели волнуются — за каким годом следить? 40-е годы.

А. Починок — Да, сороковые годы, потому что мы сейчас находимся в интервале 730-732 года. Как раз она приехала, первые два года вработалась и пытается навести порядок с самого начала.

О. Журавлёва — Так значит, это все была клевета, когда говорилось о том, что Анна Иоанновна вообще, ничего не делала, безобразила, и только одно темное пятно на сердце нашей родины?

А. Починок — Замечательный вопрос. На самом деле, действительно, подавляющая часть историков считает, что «бироновщина» — это темное место, это засилье немцев, это очень плохо для государства российского, но посмотрим. Да, Анна Иоанновна — самое главное занятие: она стреляла — это правда. Причем стреляла она великолепно. Причем, за несколько до стрельбы посылали сотни загонщиков, которые по всей губернии сгоняли всякую живность и пригоняли к Петергофу и ставили полотняные стенки, сужающийся коридор, чтобы они выскакивали на полянку. В центре полянки стоял специальный шатер Анны Иоанновны, она стреляла, ей тут же подавали заряженные ружья. И привозили шикарные ружья. Масса есть документов, как она заказывала эти ружья. Била она великолепно.

О. Журавлёва — Судя по всему, не скакала и не бегала за дичью.

А. Починок — Нет, дичь на нее выбегала. То есть, если, например, охотится Петр II, если охотится Алексей Михайлович, у них главная задача — это охота. Почитайте великолепные описания великокняжеской царской охоты — там задача была: учитывать какой ветер, какая дичь, как ее загонять — сама процедура, а для нее главное была стрельба и качество стрельбы. И стреляла отменно. У нее были месяцы, когда за два месяца около 6 сотен зайцев, не считая огромного количества оленей. В Монплезире вам, кстати, могут показать отметины в лаковых панелях сохранившиеся — там пули попадали, потому что так у нее стояли ружья во всех простенках, и, если она видела летящих птиц, она хватала ружье и стреляла. И были ситуации, когда он чуть не убивала придворных, потому, как по оплошности они с директрисы огня не убегали. И там, действительно, пара пуль ушла в панель.

О. Журавлёва — Веселая была женщина — спортсменка.

А. Починок — Так вот, она в основном стреляла. Кстати, еще одна параллель с нынешними временами: дамы того периода активно стали интересоваться стрельбой по мишеням. Мы видим массу свидетельств о том, как отцы дочерей учили: вешали даже в Москве на ворота мишени и они стреляли, и по птицам учились стрелять.

О. Журавлёва — Вот, значит, почему я так это люблю.

А. Починок — Сравните, теннис — вроде безобидный такой спорт.

О. Журавлёва — Да, ладно — английского короля убили мячиком на корте.

А. Починок — Вот, в наше время, в котором мы сейчас находимся — там всех женщин учат стрелять и стрелять точно.

О. Журавлёва — В общем, модный вид спорта.

А. Починок — Очень модный вид спорта. Так вот, она этим увлекалась, она, действительно, редко вмешивается в дела. Существуют указы такие, смысл: «Я поехала в Петергоф, мне с делами не докучать, чтобы министры принимали решение самостоятельно, и только, если решение сверхсложное — тогда к нам». Но, опять-таки плюс: если мы посмотрим сверхсложные решения в эти периоды — например, сверхсложное решение: «мартышка родила, из Москвы мартышку и ее дочку привести и, держа ее на руках, чтобы, не дай бог, ничего не повредилось». «А женщину с усами направить по месту жительства и проследить, чтобы все было хорошо». Это реальные указы, решения кабинета министров.

О. Журавлёва — Я прошу прощения, я неправильно сказала, это, конечно не 40-е годы, а 30-е называются. До 40-го года — то, что нам сейчас Александр Петрович рассказывает — это как раз между 30-м и 40-м годом.

А. Починок — Ее правление — 12 активных лет работы. Так вот, вроде, как, действительно, черти чем занимается, как помещица. И дворе у нее поет ей песни, то же самое, как у Пушинка в «Евгении Онегине». Представьте себе, высокородные дворянки сидят, что-то прядут и поют ей песни, когда она захочет и так далее. Но, тем не менее, удивительный факт — экономика растет. 34% роста в металлургии. Если мы берем уральские заводы, выплавляли, когда она начинала работать, 252,8 тысячи пудов, а, когда заканчивала — 425, 7 пудов — во всяком случае, Павленко так пишет — плюс 64 с лишним процента. Более того, героическая победа — вот, мы говорим «догнать и перегнать» — докладываю: при Петре Россия производила на 70% меньше чугуна, чем Англия. К концу правления Анны Иоанновны у нас был 25 тысяч тонн, а у англичан — 17,3. Обогнали Англию по объемам металлургии.

О. Журавлёва — Александр Петрович, скажите мне тогда о роли личности истории.

А. Починок — Я долго думал, что случилось? Оказалось, очень просто. Дело в том, что при ней никто не сообразил, что надо облагать налогом промышленность, как таковую.

О. Журавлёва — Там облагали только работающих.

А. Починок — Металл, идущий на экспорт — маленькая доля. Облагается подушным — мы подробно разбирали, как на заводах берут эту подушную подать. И Демидовы и Строгановы — да, привозят две нашивки жемчуга, еще какой-то подарок, а налогов на прибыль, как таковую у них нет. И они развивают.

О. Журавлёва — То есть, вкладывают в производство дальнейшее.

А. Починок — Вкладывают в производство, потому что эта зона осталась почти безналоговая. И поэтому мы ругаем практически всех, что связано с металлургией того времени. Про того же самого Шемберга много гадостей пишут, но, тем не менее судя по тому, что это был недалекий человек, это пошло на пользу, потому, как на Урал он не залезал, а работавшие там тогда Татищевы и прочие занимались развитием колоссальным.

О. Журавлёва — Можно ли сказать, что эти наши промышленники того периода хорошие бизнесмены или все-таки эта государственная невнимательность им помогла.

А. Починок — Хорошие. И то и то: хорошие бизнесмены, государственная невнимательность и правильные действия местного начальство, потому что оно, действительно, было умное. То же самое и Татищев. Вот, почему он, открыв гору с гигантским количеством железа — ее потом разрабатывали долгое время, ту же самую Благодать — он же все учел, и он даже назвал ее Благодать — Анна. И Анне-то это страшно понравилось: ну работают и работают, добывают и добывают, ну нашли гору железа и, слава богу! И туда особо не ездили проверяющие. Вот, вы знаете, не находится сведений за весь этот период, о нахождении каких-то крупных нарушений на уральских, пермских и даже тульских заводах.

О. Журавлёва — Потому что просто не проверяли.

А. Починок — Потому что даже те, кто проверяли, не знали, что проверять — проверяли подушную подать и все, в принципе, нормально.

О. Журавлёва — Ну, наверняка там — вспомните, Хозяйка медной горы, уральские заводы — это память о бесконечных замученных, бесконечных умерших в этих застенках, где они руду там добывали. Это же было, и никто не проверял.

А. Починок — А вот здесь другая вещь. Здесь она окончательно отбирает волю, как таковую. В указах очень смешно, — если бы не было так грустно — воля и свобода резко отличаются. Ты волен жить вольно в своем имении, если поражен в правах, но не высовываешься. Ты свободный, но с паспортом приписан к заводу. Она окончательно закрепляет всех, кто работал на заводах в собственность де-факто заводчика. И даже, если это были государственные крестьяне, даже, если это был вольные люди, пришедшие на заводы. Они попадают в жесточайшую кабалу.

О. Журавлёва — То есть, им просто не выдают паспорт, если они хотят уйти.

А. Починок — Наоборот, паспортом приписывали. То есть, выдают паспорт для того, чтобы он пошел на завод и был приписан к этому заводу и никуда больше — все. Привязывают. И, действительно, сколько там погибло людей, толком никто не знает, потому что учета нет. И еще одна тяжелейшая деталь: она собирает по-прежнему деньги по той книге, которая была оформлена в 1724 году.

О. Журавлёва — То есть, переписи не было.

А. Починок — Переписи и изменения окладной книги нет. А это колоссальная гигантская проблема, потому что, что получается? Представьте себе, за 15 лет, сколько умерло людей?

О. Журавлёва — Можно себе представить, что много.

А. Починок — Много.

О. Журавлёва — А, какое население считается в это время страны?

А. Починок — Население растет. Реальный прирост населения идет, но все равно принимается указ в 33 году — считать по окладной книге 24 года. Это означает, что у нас с вами в этом момент было примерно 6 миллионов налогоплательщиков. Из них мы понимаем, что плюс-минус умерло порядка 2-х миллионов человек, а платежи за них есть. Другое дело, что появились новые за это время, он не учтены, но из-за растущего населения — это в основном молодежь пока — вступает в трудовую деятельность как раз поколение, родившееся в самый тяжелые периоды. Вот, поколение более-менее сносных периодов 20-х годов, оно еще не подросло, и получается так, что налогообложение растет — вот, такая ситуация.

О. Журавлёва — Ну, подождите — тогда получается, что налогами не облагаются те, кто свеженькие, кто нигде не учтен.

А. Починок — Конечно, но еще в основном молодые, потому что до этого периода были войны, были петровские реформы и поколения родившееся малочисленны. А новые поколения, они многочисленные, только они еще в трудовой возраст не вступили.

О. Журавлёва — Мы помним, что не каждый человек индивидуально платит свои 74 или 70 копеек, а с определенной области, с определенного воеводства собирается определенная сумма, поэтому понятно, что без переписи собираются эти суммы...

А. Починок — Эти деньги раскладываются...

О. Журавлёва — В какой-то деревне платят больше с одного человека, в какой-то меньше — это неизвестно за то время, пока изменилась там численность населения.

А. Починок — И то-то и оно. О численности населения мы рассуждать толком не можем, потому что все оценки, которые есть, они крайне приблизительные. Нет учета, нет прямого счета. И, поэтому идут недоимки. И они становятся колоссальными. Причем, они же разверстанные недоимки по всем ведомствам. И в Адмиралтействе не хватает полтора миллиона, в Артиллерийском ведомстве не хватает 870 тысяч, и, вообще, к сожалению...

О. Журавлёва — Денег всегда не хватает, одним словом.

А. Починок — А осталось у нее недоимок от прежних властителей 7 миллионов еще.

О. Журавлёва — Неплохо. Это еще притом, что долгов внешних у страны тогда не было. Мы говорим об эпохе Анны Иоанновны, о «бироновщине», это программа «Фискал», здесь Александр Починок, Ольга Журавлева. Мы встретимся с вами после новостей.


НОВОСТИ


О. Журавлёва — В Москве 15:35, программа «Фискал» продолжается. Александр Починок и я — Ольга Журавлева готова огласить результаты нашего экспресс-опроса на предмет того, что же это была по массе и по весу самая тяжелая награда. Варианты были интересные: за глупость, за предательство, за донос, за уплату налогов, за выслугу лет. Нет, на самом деле абсолютно правы те — а их много — кто написал, что это была, действительно, награда за пьянство. Это, действительно, петровская была такая награда. В разных случаях по-разному ее называют: то орденом, то медалью. Это здоровенная, килограмм на... много штука, которая вешалась на шею, ее невозможно было снять. Ее смысл был в ее тяжести. Хотя меня больше всего поразил комментарий на одном из сайтов, где было написано, что Петр I был сторонником здорового образа жизни и поэтому он ввел эту самую награду. Вот уж это неправда, не верьте.

А. Починок — Здоровый образ жизни! Ну-ну. Когда приходили к кому-то в гости, умные люди засыпали полы сеном и соломой паркетные...

О. Журавлёва — Чтобы не портить паркет от этого здорового образа жизни. Так вот, наши победители, которые получают книжку, роман «Сильный яд». Это следующие люди, я им в любом случае желаю прекрасного времяпровождения за детективом и большого здоровья, но, тем не менее, книжка так называется. Так вот: Олег — 8585, Наталья — 0240, Ирина — 6491, Александр — 0316, Дмитрий — 9820, Иван — 2789 и Андрей — 3349. Всех поздравляем!

Возвращаемся к нашей Артемиде, как пишут наши слушатели, к нашей охотнице, у которой, с одной стороны, совершенно поет и веселится, порядка ж нет, как нет, а с другой стороны, экономика вроде, как растет, хотя есть большие проблемы: налоги не доплачиваются, всем ведомствам не хватает денег. Кстати, вы говорили, что недоимки были еще с петровского времени.

А. Починок — Конечно.

О. Журавлёва — Но ведь их же прощали несколько раз.

А. Починок — То-то и оно, что ей пришлось прощать, потому что, когда у вас недоимки идут величиной с бюджет, то их собрать практически невозможно. Вот, вся история Анны, это три крупных списания долгов вынужденные.

О. Журавлёва — Налоговая амнистия.

А. Починок — Конечно, налоговая амнистия, потому что вы эти 7 миллионов погасить не в состоянии. Плюс опять-таки мы с вами говорили, что эта роскошь при дворе требует денег. И даже дворянство разоряется очень сильно. Хотя, опять-таки рост. Вот, смотрим: Петербург, объем торговли за время работы руководителем страны Анны Иоанновны — это где-то 30% роста объема торговли. Но, рост пошлин 40%. Экспорт: железо — начинали 70 тысяч пудов, а потом экспортировали 400 тысяч пудов. Кстати, это очень много, потому что все государственные заводы вначале давали, а в конце царствования 764 тысячи пудов — это пишет Струмилин. Частные заводы обогнали государственные и концу ее правления давали уже миллион пудов. Это очень и очень много.

О. Журавлёва — Ну и не пора ли наконец обложить их налогами — в результате вопрос?

А. Починок — Пока не пора. Дальше. Зерно: в начале вывозили 6 тысяч четвертей, к концу царствования — 140 тысяч четвертей. В двадцать с лишним раз рост экспорта. Сало — в два раза, икра — в три раза и так далее. То есть, экономика идет вперед, а денег все равно не хватает.

О. Журавлёва — Получается, что благодаря тому, что в силу разных обстоятельств и частично разгильдяйства, а частично, может, и вдохновения свыше, много раз были прощены налоги, что подняло производство наверняка. Много раз не были введены налоги для тех, для кого уже можно было, в принципе, вводить, благодаря чему, собственно, и был рост. А бюджета не хватает как раз на то, чтобы заниматься образованием, здравоохранением и охотой на кроликов.

А. Починок — И на зайцев. Но народ этого пока не требует. Жалоб на то, что нужно вводить деньги на здравоохранение и просвещение практически не обнаруживается.

О. Журавлёва — Ну, разумеется — еще не время.

А. Починок — Еще не время. Бирон — деньги на него идут довольно приличные, но особо таких нелогичных решений он не принимает. За его верную службу его производят во всевозможные чины, детям дают все, что могли дать — один по военной, другой по гражданской линии. В 13 лет подполковник гвардии — это фантастический карьерный рост. Он, в конце концов, герцог, он получает Курляндию. Момент выборы был очень интересный. Курляндское дворянство выступает немножечко против, и в момент голосования у дверей стоит количество кибиточек, колясочек равное количеству голосующих. Людям объяснили, что, если не так проголосуете, каждый в персональной колясочке поедет прямым ходом в Сибирь — вот и все. Поэтому он единогласно был избран. Построил себе два дворца, и, когда его Елизавета отпустила после длительной ссылки в Ярославле, и вернулся он к себе, и не надо было человеку ничего объяснять, и он и его сын служили до конца существования Курляндии в интересах Российской империи.

О. Журавлёва — Вот, кстати говоря, в этом Бирона нельзя упрекнуть, потому что, несмотря на все затраты на самого Бирона в тот момент, когда он бы при власти, его, насколько я понимаю, никому не удавалось подкупить.

А. Починок — Да.

О. Журавлёва — Сторонним, скажем так, государям подкупить его не удавалось и перетянуть на свою сторону. Поэтому, когда речь идет о засилье иностранцев, что все в пользу иностранцев... — они были такие же иностранцы, как при Петре, насколько я понимаю.

А. Починок — И вот интересная деталь — борьба с коррупцией. Да, взятки были, но, когда мы переходим на высший уровень — письма к Бирону за помощью — там, что интересное, происходит — там пишут все время, что «я сама сшила» или «мы сами сделали и дарим вам». Что делают — украшения из жемчуга делают. А туфли его жене посылают в подарок и спрашивают, какими цветами их вышить. Всячески подчеркивается, что это все самоделки, которые большой рыночной цены не имеют, и поэтому «примите в подарок». Посылаются соболя. Здесь естественно, ответ: «Скажите цену — купим». Потому что надо отчитываться. Сообщается — Салтыков сообщает — «все соболя обошлись 81 рубль» — смешная цена. Конечно, смешная цена, потому что там была масса сороков и очень хорошо выделанные шкуры и так далее. Маленькая, но цена есть. То есть, вот, нынешние меры по борьбе с коррупцией — тогда они действовали и были учтены. Во всяком случае, во всей этой легальной переписке того времени все приличия соблюдены: купил — продал, подарок сделан самим...

О. Журавлёва — Лично расшил жемчугами.

А. Починок — Лично жена расшила жемчугами — все сходится. Причем, «лично жена расшила жемчугами» — это — на минуточку — Строганова.

О. Журавлёва — Ну, понятно, она с утра до ночи колупалась там.

А. Починок — Во всяком случае, тогда это было популярно. Да и императрицы даже изделия из слоновой кости сами делали, так что, можно было поверить, что сами они участвовали в этом.

О. Журавлёва — С другой стороны, если учесть, что можно было прислать бесплатных дворовых людей, которые тебе с большим искусством могут что-то сделать и ничего не платить, то это, действительно, ничего не стоило.

А. Починок — Более того, фарфоровые фабрики, фабрики, которые вазы делают, бронзовые и прочие — ни тоже при дворах этих вельмож, поэтому они могут сделать у себя — «продукция моего собственного завода».

О. Журавлёва — Домашние заготовки.

А. Починок — У Демидова, что могли производить — вот представьте.

О. Журавлёва — Пушку.

А. Починок — Да, не только пушку — они делали, в конце концов, когда вошел в моду малахит — это не эта эпоха, они делали изумительные вещи, сами и пожалуйста.

О. Журавлёва — Каменный цветок. Вот, что пишут в этих всяких ваших интернетах: «Граф Миних говорил про Бирона, что у него было две страсти: одна весьма благородная — к лошадям и верховой езде; вторая — к игре». Но, что касается лошадей и страсти к лошадям, человек на такой должности мог убедить ее величество сделать большие издержки на устройство конных заводов в России.

А. Починок — 100 тысяч в год.

О. Журавлёва — Но, при этом впоследствии это тоже производство, это же не просто потраченные деньги — купили лошадок. Лошадки потом тоже дают какие-то деньги, это не просто потраченные деньги.

А. Починок — Наоборот, это экономия. Потому что, вот смотрите, она приходит к власти — два полка гвардии. Она опасается, что гвардия, как ее поставила, может ее и скинуть. Она создает срочно третий полк гвардии и создает конную гвардию. Первые лошади закупаются за границей, Извините, 160 сантиметров в холке — это очень мощные лошади — таких в наличии нет, и закупают. Да, действительно. Дальше Бирон развивает это дело, и потом гвардия пересаживается на лошадей, которых уже выращивают у себя, то есть, какая-то даже экономия и происходит. Хотя в отношении Бирона с Минихом — это надо еще исследовать и исследовать, но это точно не налоговый вопрос.причем, Миних у власти даже Бирона пережил, в конце концов. И вернувшись из ссылки — все ожидали, что приедет старая развалина — приехал молодой 80-летний старик, очень живенький такой — даже еще немножко и поработал.

О. Журавлёва — Аня тут прослушала вас и восхищается: «Давать взятки самовязом, самопошивом, вареньем и печеньем, каменными цветками».

А. Починок — Денег тогда не было!

О. Журавлёва — Но, тем не менее, в общем, так это и выглядело. То есть, уже тогда -надо обратить внимание, что это еще только первая половина 18-го столетий — со взятками хоть как-то боролись. Отчетность хоть какая-то была. И вот результат, который вы нам огласили.

А. Починок — Ага. А по поводу карт, обращаю ваше внимание — вот, специально достал — именной указ «о запрещении играть на деньги в карты и в кости, и о степенях наказания и штрафах изобличившимся в сем преступлении в первый, второй и третий раз. Никому в деньги не играть под тройным штрафом обретающие деньги в игре»; «богомерзкая игра не пресеклась, многие на дому играют, поэтому всех жестоко штрафовать». Еще раз напоминаю, тройной штраф на деньги в игре.

О. Журавлёва — То есть, какой был банк — в три раза дороже.

А. Починок — Сколько было в банке и у игроков — в три раза дороже. «Вторично — офицеров и прочих знатных людей сажать в тюрьму на месяц, подлых — бить батогами нещадно. За третье преступление — наказание умножить вдвое и дальше поступать по важности дела» — вот так.

О. Журавлёва — Это императрицы указ?

А. Починок — Да, именной указ. Не сенатский, не кабинетский.

О. Журавлёва — Просто, раз Миних говорит, что «Бирон дня не мог провести без карт, и, вообще, играл в большую игру, и находил при этом свои выгоды, что ставил часто в весьма затруднительное положение тех, кого он выбирал своими партнерами», я думаю, что с государыней такая же история — играть в карты. Так, тем не менее, он не пострадал от этого.

А. Починок — Он не пострадал, но по стране за этим очень сильно следили.

О. Журавлёва — Бюджет пополнился в результате этого?

А. Починок — Бюджет пополнился, но это маленькая статься доходов, поэтому, что мы дальше делаем — мы пытаемся взыскать недоимки таможенных пошлин. Колоссальные нехватки, опять посылают людей. Опять пишут, что «эти люди, которые были откупщиками, они из нашей милости выключаются», то есть, ввели, в конце концов, правило: ежели за тобой недоимка, то дальше ты государством дело не имеешь и торгами не занимаешься — вот, такой подход. Дальше, что происходит — обнаруживается, что есть проблема с торгами. Она пытается навести порядок, но это сенатский указ, видимо, он, возможно, и не читала. На торгах регламентируются механизмы торгов, чтобы покупали по минимальной цене поставок государству.

О. Журавлёва — Это то, что у нас сейчас происходит, да?

А. Починок — Вот, то, что у нас сейчас происходит, 34-й год, сделаны правила проведения торгов, они утверждены в регламенте, который подписан собственной Ее Императорского Величества рукою о том, что «все подряды и откупы заключать с публичных торгов по минимуму цены».

О. Журавлёва — Вот, кстати, «по минимуму цены» — до сих пор аукается эта история.

А. Починок — Есть проблема качества.

О. Журавлёва — Да, государство покупает то, что дается с самой низкой ценой и в результате покупает очень часто скверное, плохо сделанное и неподходящее.

А. Починок — 180 лет не можем найти решение.

О. Журавлёва — С этим как-то невозможно разобраться.

А. Починок — Найти решение не можем. Потом продолжается наше это «монетное дело», и принимается, в конце концов, решение: а давайте мы попробуем еще дать премию народу, сдающему старые деньги. Ну, попробовали добавить 5 копеек на рубль, чтобы посылали все-таки на обмен и сдавали. И поручения были по докладу тайного советника графа Головина, как это сделать, и опять послали людей объявлять, и чуть-чуть увеличили, таким образом, поступления. Потом прибывают новые территории — надо с ними разбираться. Вот, персидские провинции получили, и сдвигается взимание пошлин на юг России, дальше включают новые провинции и более-менее освобождают от налогов.

О. Журавлёва — Я прошу прощения, ведь крупных затрат в это время нет.

А. Починок — Я вот как раз только что сказал «но». Мы сделали лейб-гвардии Измайловский полк, который требует дополнительных денег; а у нас теперь 4 пехотных гвардейских полка; и еще у нас конная гвардия. И нам приходится добавлять новые округа для подушной подати. То есть, вроде экономили-экономили, а расходы растут и растут. А тут еще начинаются войны на юге. Миних воюет и денег там нужно немыслимо. И первый поход Миниха во многом не очень хорош просто потому, что просто продовольствия не докупили, а денег не хватает. А тут еще Низовой корпус нужно на юге России составлять, поэтому все персидские и малороссийские доходы отправляются тоже на армию. Доля расходов на армию в бюджете далеко за 80%.

О. Журавлёва — Ого!

А. Починок — Ого. И поэтому мы серебряную монету теперь делаем 77 пробы.

О. Журавлёва — Меньше серебра стало.

А. Починок — Меньше серебра. Но дальше еще веселее, потому, как мы решили народу серебряные изделия делать из еще более не ценного серебра, с большими добавками. И смешная совершенно вещь. Пишут ей, что продается по Москве эта серебряная утварь, и она быстро чернеет и ее приходится часто чистить. И в связи с этим, много серебра в ходе чистки тратится. И поэтому Сенат доносит Императорскому Величеству: «Всеподданнейше не соизволит ли оно повелеть, что для государственной пользы, чтобы в чистке серебро не уходило, 62-ю пробу отменить», потому что довели, потому что 62-я проба уже не работает. Уже это не серебро — плохо получается. И резолюция ее: «Учинить по сему». А дальше написали, что государственная печать ржавеет. И поэтому нужно сделать золотую печать и потом большая часть указов уже запечатывается золотой печатью, потому что прежняя проржавела.

О. Журавлёва — Александр Петрович, неужели никому из государей, которых мы наблюдали — на Петра II надежд никой — не приходит в голову, что скромнее надо быть?

А. Починок — Не приходит.

О. Журавлёва — При виде бюджета такие мысли не посещают?

А. Починок — Никаких ограничений нет. Приходило — Петру. Петр ограничивал даже свой двор. И так же самая Анна ему пишет: «Дай денег на то, чтобы поехать в Курляндию. У меня долгов скопилось тысяча с чем-то рублей, а, если еще дашь 600 рублей на поездку, буду премного благодарна». И она приезжает — дворца нет, живет в непонятном домике, все покупать надо, и Петр, действительно, если мы посмотрим указы Петра, он индивидуально разрешал кому-то что-то на что-то тратить и был очень экономный, то сейчас ограничения постепенно снимаются. Потом мы увидим с вами, когда дойдем, в 18 веке были императоры, которые вводили резкие ограничения на содержание двора, но были и такие, которые разгоняли их до невероятия.

О. Журавлёва — Мы помним, что Анна Иоанновна любила, чтобы все в новых платьях приходили.

А. Починок — Обязательно. И парадоксально, что даже, если сильный император, например — мы увидим — Екатерина II, она очень сильная правительница, но у нее внутренние расходы невиданные совершенно. И про Анну Иоанновну пишет испанский посланник, который все видел, что двор фантастически богатый; а мелкие немецкие князья, курляндские дворяне пишут, что двор, вообще, один из самых выдающихся в Европе. Я допускаю, что они многого не видели, но, тем не менее, можно поверить, что здесь Анна Иоанновна в первом ряду среди великих дворов того времени. А тогда, извините, Эскориал был очень сильный, тогда во Франции было все в порядке, как мы помним, с точки зрения роскоши. Так что мы и тянемся. Но, денег не хватает, поэтому, что предпринимается. Поэтому пишут: убрать солдат, в конце концов, убрать солдат с взимания, потому что солдаты из крестьян — они плохо считают.

О. Журавлёва — Да, я думаю, что они и писать не умеют.

А. Починок — Да, и поэтому идут огромные потери. Поэтому назначают людей, которые умеют считать. И им дают по 10 копеек со 100 рублей только за пересчет денег.

О. Журавлёва — Как хорошо уметь считать!

А. Починок — А, как иначе. И, вообще, говорят, что «деньги оставлять на разные мелкие расходы по стране, а все остальное генерал-поручику Волкову свозить в Москву, и месячные рапорты писать, как и что делать». И, тем не менее, идет рапорт тому же Волкову: «Майская треть была упущена, взыскивать не велено, но ныне по присланным отчетам показано, что подушный сбор не соблюдается, архиереи и монастырские не платят». И идет резолюция. Троице-Сергиев. Анна любит Троице-Сергиев больше, чем Александро-Невскую Лавру — первый монастырь России. Ее письмо: «Доимку надлежит взыскать без всякого послабления, понеже всякому известно, что неимущих в таком великом монастыре служителей нет». И дальше она принимает решение — «читать подобные указы с гневом». То есть, были указы, которые зачитывались просто...

О. Журавлёва — С широкой улыбкой.

А. Починок — Да. А эти указы специально было указано, как читать — с гневом, потому что это страшный ущерб. А потом появились спекулянты, потому мы ввели гербовую бумагу, так нашлись люди — вот, пишут: «многие люди покупают гербовую бумагу не только десятками, но и целыми стопами, а потом продают по двойной, тройной цене» А без гербовой бумаги нельзя прошение принимать.

О. Журавлёва — И видно, что на этом можно нажиться.

А. Починок — Но еще одна вещь хорошая: она решила все подметные письма не читая — сжигать.

О. Журавлёва — О! Вот за это Анне Иоанновне отдельное спасибо! Несколько реплик в конце: «К которому Петру обращалась за помощью Анна Иоанновна?» Я так понимаю, к дяде своему?

А. Починок — Конечно.

О. Журавлёва — К Петру I, разумеется. — «Так вот, откуда в СССР пошли кольца 385 пробы — от Анны Иоанновны», — считает Григорий. Ну, можно и так считать, хотя она была не единственная, кто мухлевал с монетами. Мы помним, что во Франции было очень принято и в других местах. Всякий, у кого кончались деньги — государь — начинал из меди печатать серебряную монету — это было очень в ходу — и со всякой прочей гадости. Скажите мне, пожалуйста, Александр Петрович, что нас ждет в следующей части?

А. Починок — А дальше у нас Анна Леопольдовна и Иван VI, которые ничего сделать не успели.

О. Журавлёва — Поэтому коротенечко.

А. Починок — Вообще, практически не трогаем. И наступает у нас эпоха Елизаветы, которая изменила налоговую систему России, и там будут, наконец-то, нововведения.

О. Журавлёва — Значит, на следующей неделе вперед — к Елизавете Петровне!

А. Починок — Конечно.

О. Журавлёва — Александр Петрович, Ольга Журавлева, это программа «Фискал», всем спасибо, всего доброго!