Блог Евгения СычёваEugi Gufo

Председатель президентского «Совета по правам человека» (СПЧ) Валерий Фадеев дал большое интервью РБК и наговорил там много интересного и, в то же время, абсолютно предсказуемого. Общий смысл самой обсуждаемой сейчас части интервью – памяти о репрессиях в России слишком много и она (память) организована не так, как хотелось бы нынешним держателям власти в стране. Ситуацию, как следует из слов Фадеева, нужно бы исправить в пользу хотелок тех, за соблюдением чьих прав он наблюдает. Странно было бы ожидать от него речей другой направленности.
Но есть в его интервью вот такие слова о Соловецком камне (который, по его мнению, нужно перенести с Лубянки подальше, в другое место) о проводившихся около него акциях памяти:

Это акция не памяти, а политическая акция. Как бы упрёк тем людям, которые сидят в здании на Лубянке. <…> [Собравшиеся] говорят: мы здесь, мы все помним, а вы такие же».

Вот в этом я с Фадеевым, как ни удивительно, согласился бы. В ежегодных акциях у Соловецкого камня – особенно когда они были возможны в своём «массовом» варианте – есть именно функция напоминания, которую не нужно понимать узко и примитивно. Чтобы просто вспомнить погибших в ходе репрессий, можно, например, прочитать какую-нибудь историческую книгу, посмотреть семейный фотоальбом или сходить на кладбище. А публичные акции вроде «Возвращения имён» должны напоминать и людям вокруг, каждому своё. Сидящим в здании на Лубянке – одно, их защитнику Фадееву – немного другое, молодым или необразованным – что-то ещё.
Фадееву такие напоминания не нравятся, но пусть это будет его проблемой.

Возможно, вы уже слышали: в среду «Медиазона» опубликовала большой анализ «архива Невзлина» – нескольких тысяч сообщений, составляющих его переписку с юристом Анатолием Блиновым (арестованным в сентябре в Польше в связи с нападением на Леонида Волкова). Расследователи проделали огромную работу по восстановлению логики и хронологии переписки, которая велась сразу в нескольких мессенджерах и выглядела, на первый взгляд, максимально хаотично. Известно, что эта переписка реальная, но до сих пор остаются непонятными две вещи: есть в ней что-то добавленное третьими лицами и может ли она свидетельствовать о каких-то особенностях психологического здоровья Невзлина.
Но читать анализ-расследование всё равно стоит: это – одна из важных политических историй, к которым в любом случае пришлось бы вернуться после войны. А если бы не было войны – она вообще оказалась одной из самых значимых для жизни (в том числе и буквально) российской оппозиции. Например, потому что иногда даже никакого «крота» внедрять, оказывается, не нужно.

Абсолютно случайно и исключительно благодаря чтению малоприметной новости вспомнил, что есть такое движение «Народный фронт „За Россию“», созданное по инициативе ВВХ в 2011 году – «широкая общественная коалиция для борьбы с коррупцией, расточительством и неэффективными тратами государственных средств». Не знаю точно, как жилось этой организации все последние годы, но учитывая то, что я о ней почти не слышал – явно не максимально хорошо. В последние же годы они, как мне кажется, чувствовали себя особенно обиженными: им не могло найтись достаточно богатой финансовой или имиджовой доли от военных расходов государства. Воевать, конечно, членов организации не заставляли, но и плюшек – в виде бюджета или плодов мародёрства – им не доставалось.
Но не всё, оказывается, так «плохо». Недавно в Бурятии таможенники передали активистам движения «Народный фронт „За Россию“» 13 айфонов и один макбук, конфискованные у гражданки Монголии, которая пыталась ввезти эти предметы в Россию через пропускной пункт в Кяхте. И подобный акт дарения случается уже не в первый раз: в августе «Народному фронту» еже передавали 22 смартфона, конфискованные у другой гражданки Монголии.
Эти новости – прекрасны. Одни несостоявшиеся мародёры подарили другим таким же сероимпортные дорогие предметы, спизженные у хитрожопых «лохов» [вообще-то здесь было слово на буквы чу], которые решили нажиться на санкциях, а значит и на войне.
И, да – был бы я Чичваркиным, порадовался бы, что «у меня» телефоны спиздили чисто ради бабла, а не как в вышеописанных случаях.