Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Алексей Венедиктов — Здравствуйте, это в эфире программа «Все так». Наталья Ивановна Басовская — здравствуйте, Наталья Ивановна.

Наталия Басовская — Здравствуйте.

Н. Басовская — И Алексей Венедиктов. Прежде чем мы начнем говорить о нашем сегодняшнем герое, о котором многие из вас читали художественные произведения моего любимого Вальтера Скотта, или, как писал Николай Первый, Вальтер Скотта... Так вот, о Людовике Одиннадцатом. Я хочу задать вам вопрос, и как раз по Вальтер Скотту. Мы разыграем сегодня журналы «Дилетант», номер о «Четырех мушкетерах» и номер о пожаре в Москве в 812-м году — на ваш выбор, на ваш выбор. 20 человек получат любой, либо тот, либо другой, сами выберете. Вопрос очень простой: как представился впервые наш сегодняшний герой король Людовик Одиннадцатый молодому шотландскому стрелку Квентину Дорварду? За кого он себя выдал? Как он сказал? «А меня зовут...» +7-985-970-45-45, не забывайте подписываться. Еще раз: как представился наш сегодняшний герой Людовик Одиннадцатый молодому стрелку шотландскому Квентину Дорварду, как его зовут? И через несколько секунд мы начнем.

Вы знаете, Наталья Ивановна, это, конечно, огромное удивление, что уж сколько лет идет наша передача, об этом славном короле французском, еще времен, в общем-то, ну, если не Столетней войны, то Войны Алой и Белой розы в Англии, мы с вами не говорили. Это какое-то удивление.

Н. Басовская — И, главное, про эпоху уже много говорили. Он где-то у нас между каплями проскочил. Но, Алексей Алексеевич...

А. Венедиктов — Как и в жизни!

Н. Басовская — Как и в жизни. Недавно на одной встрече с читателями, на презентации вот двух новых книг, меня спросили: какой принцип положен в основу вашей передачи, вот подбора персонажей? Я сказала: «Принцип Венедиктова — я предлагаю его так назвать». Никакого принципа. История бесконечна, бесконечно разнообразна. Люди, составляющие ее, выстроенные даже по хронологии, не могут... это будет неправильно. Она так пестра, она так колоритна, что, в общем-то, вот тот факт, что мы эпоху уже, в принципе, обсудили, а вот одна из интереснейших фигур с поразительной внешностью... В нашей студии сейчас вот этот портрет, который показывает, что у него с носом было что-то невероятное или что-то было с художником. А я думаю, что этот нос плохо влиял на его характер. Так что, неудивительно. И хорошо, что мы к нему обращаемся на фоне других событий этой эпохи — Войны Роз в Англии, например, истории бывшего дофина Жанны, отца Людовика, и так далее. Думаю, что наши слушатели могут нас в этом одобрить, я надеюсь.

Я дала подзаголовок передачи такой странный: «Благоразумный паук». И еще «Эхо» добавило «Заклеймим абсолютизм». Все правильно. Дело в том, что у него... он остался в истории с двумя прозвищами: «Благоразумный» и «Паук». Он что, благоразумный паук? Посмотрим. Дело в том, что на разных этапах его жизни, по крайней мере, на двух больших, он был разным. И пауком, пожалуй, подлинным сделался к концу своей жизни. Но этот так сказать паук очень много, объективно много сделал для Франции. Ведь, в сущности, окончательным собирателем французских земель стал именно он со своими далеко не симпатичными методами. Он присоединил к Франции земель больше, чем его предшественники в результате условной Столетней войны. Он отличался многими отвратительными человеческими чертами...

А. Венедиктов — Вы уже вперед ушли. Не надо, Наталья Ивановна, давайте родим его сначала.

Н. Басовская — Не будем говорить, какими. Неприятными. Но, с другой стороны, его натура очень отчетливо отражает потребности вот этого зреющего абсолютизма. И потребность, которая вот в нашей отечественной историографии очень хорошо была сформулирована в трудах, ну, таких мудрых людей, как, например, Сергей Данилович Сказкин, который умел в клетке марксизма оставаться настоящим историком. И его статья о сущности абсолютизма, о том, что эта система власти вынуждена вертеться между интересами аристократии, феодалов и буржуазии, которая властно о себе заявляет, и на этом, собственно, она взрастает. Это было прекрасно показано в нашей историографии. И жизнь Людовика Одиннадцатого, мне кажется, прекрасно это иллюстрирует.

Итак, он родился, как все наши персонажи. Вот они все разные, но все они когда-нибудь рождались. 3 июля 1423-го года. Непростое время, непростое время: идет так называемая Столетняя война. Он родился как бы и королевским сыном, и не совсем, потому что большую часть его жизни вот этот дофин Жанны Карл, или Карл Седьмой, провел совсем не по-королевски. Он назывался «Буржский король», презрительно. Англичане очень поддерживали это, и внутренние враги во Франции. Ну, какой король, если по договору в Труа 1420-го года он был лишен всяких наследственных прав, и мать даже объявила его незаконнорожденным? Ну, какой он дофин? Поэтому рождается-то мальчик, когда его отец Карл Седьмой, которому 20 лет, всего 1 год назад коронован, коронован своими сторонниками в Пуатье, незаконно...

А. Венедиктов — Еще до Реймса, до Жанны д’Арк...

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — ... еще шагать и шагать.

Н. Басовская — Да, очень далеко. В 1422-м он коронован своим окружением, и потому в глазах любого недруга он Буржский король. А этот мальчик — Буржский наследник. То есть, это уже первая травма. Мы много с вами говорили, как вот эти детские трагедии... А вообще-то королевское детство вызывает королевские трагедии, они отражаются. Он Буржский наследник. Мать — Мария Анжуйская, которая малую роль играет в его жизни. В ничтожном, так сказать, состоянии воспитывается он при Буржском этом дворе при незаконно коронованном отце. До десяти лет почему-то его держали вдали от матери. Признаюсь, не удалось мне понять точно, почему. Сначала его отдали на воспитание, видимо, любовнице отца Катрин де Жиак, а затем главному фавориту отца, политическому фавориту, Ла Тремулю, или Ла Тремую, главному врагу Жанны, между прочим. В общем, обстановочка хороша. Затем появляется позже при дворе любовница отца, знаменитая Агнесса Сорель, которую дружный хор и современников, и потом историков называются суперкрасавицей. Историки даже любят так, по портретам: «самая красивая женщина 15-го века». Так вот, есть предание, что мальчишкой будущий Людовик Одиннадцатый, пока дофин Людовик, гонялся за ней с мечом, угрожая ее убить мечом, эту самую красивую женщину, будучи оскорбленным за свою мать.

А. Венедиктов — Которую он не видел.

Н. Басовская — Да, практически. В 10 лет, когда ему было 10 лет, его неожиданно возвращают матери и отправляют в Тур. Опять он где-то в стороне.

А. Венедиктов — Это у нас 33-й год.

Н. Басовская — Да, 33-й. То есть, у него копится... Жанну только что казнили. И это его мало касается, в общем-то.

А. Венедиктов — Это все мимо него проходит.

Н. Басовская — Подумаем о положении ребенка. Он только знает, что отца считают королем ненастоящим, по крайней мере, долго считали. Вот Жанна его коронует после освобождения Орлеана. Это 1429-й год, ему будет 8 лет. Но раннее детство: отец — король ненастоящий, у отца эта суперлюбовница, которую он ненавидит, оскорбляясь за свою мать — в общем, так себе детство. Для королевских семейств это не так редко, но здесь очень колоритно.

1436-й год. Положение отца сильно укрепилось. Но, обратим внимание, так называемая Столетняя война не окончена. Условной датой ее окончания считается капитуляция Бордо, 1453-й. То есть, воюющая страна, наконец коронованный отец. Но это все равно зыбкое детство и начинающаяся юность. 13-летнего Людовика женят на 11-летней Маргарите Шотландской. Ну, романисты, которых, кроме Вальтер Скотта, более низкого уровня было много вокруг жизни Людовика Одиннадцатого... есть романисты весьма невеликого полета, они очень любят рассуждать о том... и искать, когда же этот брак реализовался. Ну, в общем, здесь много спекуляций. Но, короче говоря, это тоже, ну, назвать семьей... ведь это тоже не назовешь. Как был одиноким мальчишкой, так и остается. А еще и какая-то 11-летняя жена.

А. Венедиктов — Соплячка.

Н. Басовская — Ну, ерунда.

А. Венедиктов — Для него соплячка.

Н. Басовская — Да, у него дурацкая жизнь. 14-лет — наконец, может быть, большое событие. 1437-й год. Вместе с отцом... у них все еще пока дружно, и он пока единственный предполагаемый наследник своего отца, брат родится много позже. Вместе с отцом торжественно въезжает в Париж, который автор прекрасной книжки в серии «Жизнь замечательных людей» о Людовике Одиннадцатом, по-своему, конечно, замечательной (издана в Москве в 2007-м), французский историк, писатель Жак Эрс называет по этому поводу Париж «кающийся город». Это верно. Дело в том, что Париж на протяжении большей части так называемой Столетней войны был на стороне не законной французской власти, а вот бургундских герцогов, союзников англичан, и чуть ли не впрямую англичан. Короче говоря, парижский Парламент осуждал Жанну. Не самая патриотичная была позиция у города. И вот этот «кающийся город». Ну, надо сказать, что современники описали торжества по поводу этого въезда совершенно потрясающе. Видимо, чтобы как-то компенсировать то, что было, сделано было много усилий — что вот теперь все будет прекрасно. И вот вроде бы, может, теперь начнется у них жизнь хорошая.

Два года спустя, в 1439-м, король, теперь вполне король Карл Седьмой, который останется в истории — еще он это прозвище не получил, но получит — с прозвищем «Победитель» после завершения войны, в основном завершения...

А. Венедиктов — Наш утенок-дофин.

Н. Басовская — Да, бывший дофин, утенок несчастный. Он назначил своего сына Людовика, будущего Людовика Одиннадцатого, наместником в Лангедоке. Это очень хорошо. Это богатая область, это... ну, это как бы возвышает.

А. Венедиктов — Это политическое назначение.

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Это первый его политический самостоятельный пост.

Н. Басовская — Вот и развернись, как говорится. Дело в том, что Лангедок очень важен. У него традиция сепаратизма есть, но, вместе с тем, это очень богатый край. Можно быть полезным своему отцу и Франции. Но уже через год, в следующем 1440-м, 17-летний дофин участвует в движении, которое, по недоразумению, конечно, в истории осталось с названием Прагерия. Я даже не знаю, кто настолько мог неудачно назвать это движение. Прагерия — это как бы «Пражское дело» буквально. Кто-то усмотрел в этом движении, в этих событиях что-то, подобное пражским событиям, предвестникам гуситских войн. Думаю, необоснованно. Все-таки Прагерия французская — это завершающие бои, но не последние, арьергардные бои высшей феодальной знати против централизаторской политики королевской власти. Дело в том, что движение за централизацию власти, которое мы хорошо знаем на материале русской истории, оно, конечно же, было не только русское и средневековое. Момент развития средневекового государства. Есть два пути, оба естественные. Например, Англия, Франция, ну, и Россия шли по пути постоянного укрепления этой централизации: с боями, с отчаянной битвой против аристократии, баронов. А такие страны как Италия, Германия обошлись без этого, они остались... в Германии, можно сказать, создалось универсалистское государство Священная Римская империя германской нации, которая с 10-го века претендовала на то, что может включать сколько угодно стран и народов, и все это будет какая-то германская, римская, под эгидой Рима государство. Оно, конечно, было рыхлым, но очень заметным в европейской жизни. А Италия вообще рассыпалась на мозаику самостоятельных небольших, прежде всего, городов-государств, и очень, с одной стороны, неплохо себя чувствовал... там началось и Возрождение, и прекрасная культура, и гуманизм. Но, конечно, с другой стороны, такие государственные образования были подвержены нападениям извне. Борьба за централизацию — это и сопротивление внешним опасностям. Но в момент Прагерии главной опасностью для королевской власти были все-таки враги внутренние. Высшая аристократия, права которой были закреплены Капетингами, затем окончательно оформлены династией Валуа, вот членов королевского дома, как права фактически независимые. Они назывались, что они, там, подвластны королю, но фактически графы Фландрские, герцоги Бургундские, герцоги Аквитанские, тем более герцоги Бретанские — они и в 15-м веке... Бретань.

А. Венедиктов — Бретань.

Н. Басовская — ... не поддадутся. Это было очень трудно преодолеть. Сходные процессы шли в Англии. Напомним, что в это самое время, с 1455-го по 1485-й, идет Война Роз, Йорки — Ланкастеры, за престол, но, опять же, опирающиеся на права баронов. И вот такое выступление. Феодальная знать Франции высшая против того, чтобы королевская власть двигалась в сторону централизации. Идея такова: сидите на месте, вот ты, Карл Седьмой... они еще не знают, что он будет Победителем, но все-таки, вот ты признан, но помни свое скромное место. Тем более как ты начинал? Буржский король. Толчком к этому движению побудительным был известный Орлеанский ордонанс Карла Седьмого. В 1439-м году этот бывший Буржский король, ощутив себя уже кем-то другим, законно коронованный...

А. Венедиктов — Это отец нашего будущего Людовика Одиннадцатого.

Н. Басовская — Отец, отец. Ему сдался Париж, он туда вместе с наследником въехал. Он издал ордонанс, в котором хотел сразу нанести удар остаткам феодального сепаратизма навсегда. Он запретил феодалам иметь собственное наемное войско. Это вот грозный удар по феодализму. И одновременно учредил постоянную королевскую армию. Это не регулярная армия, но это постоянная армия. Без создания такой армии они бы не одолели англичан. Хотя Англия внутренне ослаблена, внезапная смерть, там, Генриха Пятого после Азенкура. И все-таки дело в том, что у них, у французских королей, не было постоянного войска — а вот он его создает. Потому и войдет Победителем. Очень скоро, в конце 40-х годов, 44-й — 46-й, он завершит освобождение Нормандии, потом сдастся Бордо — это и будет победа над Англией. Без этого войска этого бы не получилось. Учреждение постоянной королевской армии взбесило феодальную знать Франции.

А. Венедиктов — Не просто феодальную, а сподвижников его.

Н. Басовская — Конечно.

А. Венедиктов — Идет война, и вот его сподвижники, крупные феодалы...

Н. Басовская — Его родственник одновременно.

А. Венедиктов — Его маршалы...

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — Тот же самый де Тремуль, бастард Орлеанский Дюнуа — они все в это восстании. Бурбоны, арманьяки...

Н. Басовская — Дюнуа, он так предан Жанне д’Арк...

А. Венедиктов — Он и королю был предан.

Н. Басовская — Это для него было одного и тоже.

А. Венедиктов — В тяжелые времена.

Н. Басовская — Жанна и король — это было одно и то же. И вдруг удар по их...

А. Венедиктов — Алансоны, арманьяки, бурбоны — все знакомые. Тремуль...

Н. Басовская — Имена-то какие!

А. Венедиктов — Имена какие! И они все собираются против короля. А идет война, еще идет война с англичанами.

Н. Басовская — Герцоги Бурбонские, Алансонские задают тон. Идет война, а они начинают внутри войну...

А. Венедиктов — И наш мальчик...

Н. Басовская — И вот дофин не устоял против соблазна. Ему 17 лет. Они ему предложили, они, многоопытные...

А. Венедиктов — Дядюшки.

Н. Басовская — ... богатые...

А. Венедиктов — Его Тремуль-то воспитывал, помните, да?

Н. Басовская — ... родственники, воспитатели сказали: «Людовик, твой отец, ну, скажем так, зарвался, — вот по-русски, пусть это звучит... — Ну, слишком нажал на нас. Давай так: мы его отстраним...» Тем более, я думаю, идея отстранения Карла Седьмого была для них не так мучительна, потому что он шел к власти-то...

А. Венедиктов — Так же мучительно.

Н. Басовская — Да, так же долго и с сомнением в происхождении. Ведь это никогда не забывается в королевской среде. Сама мать Изабелла Баварская...

А. Венедиктов — Бабушка нашего героя.

Н. Басовская — Да, бабушка сказала, что вообще-то он не королевский сын. А его отец, как известно, Карл Шестой, был душевнобольной человек. Ну, как не провести душевнобольного? И они предложили: «Отстраним твоего отца, сомнительного Карла Седьмого. Ты-то уже все-таки родился у коронованного человека. И будешь править ты». Реально хотели править сами...

А. Венедиктов — Ну, конечно.

Н. Басовская — ... от имени дофина. Он не устоял. Тут, в общем-то, он решил свою судьбу. Он, наверное, не предполагал, как долго ему придется этого счастья ждать, реальной власти, он думал сейчас ее получить. Но его согласие возглавить Прагерию... ну, не возглавить, а чтобы...

А. Венедиктов — Войти в нее.

Н. Басовская — Да, чтобы Прагерия действовала в его интересах. Его согласие уничтожило его отношения с отцом навсегда. У него, можно сказать, уже больше не было отца. Хотя формально после довольно жестокого подавлению Прагерии Карл Седьмой...

А. Венедиктов — Простил всех!

Н. Басовская — ... объявил, что он прощает...

А. Венедиктов — Как всегда.

Н. Басовская — У него не было выхода. Прощает всех и прощает дофина. И вот что пишут современники, текст есть, что он сказал дофину: «Мой сын, для вас ворота открыты». Ну, ворота в его сердце, душу. «И ежели они недостаточно велики, я велю снести 16 или даже 20 аршин стены, чтобы вам было удобнее пройти». Во какое прощение! Сын, возвращайся! Искренне, не искренне — скорее всего, не искренне.

А. Венедиктов — Скорее всего.

Н. Басовская — Но как сказано! И если бы Людовик тоже притворился в этот момент... Ну, что такое политика, как не искусство взаимного притворства? Может быть, и установились бы какие-то отношения. Он получил от отца в управление провинцию на северо-востоке Франции с главным городом Гренобль, провинцию Дофине. Почти сто лет она уже входила в состав владений династии Валуа с одним условием, что ее возглавляет наследник — отсюда и название, уже почти сто лет это был — и в связи с этим провинция сохраняет некоторые внутренние привилегии. То есть, все, кажется, внешне прекрасно.

А. Венедиктов — Но и сеньоры прощены, и даже пенсии...

Н. Басовская — Все прощены. Ну...

А. Венедиктов — Война идет.

Н. Басовская — Карл Седьмой капитулировал перед ними, чтобы победить англичан. Но отношения с сыном на этом были закончены навсегда.

А. Венедиктов — Наталья Ивановна Басовская. После новостей мы вернемся к нашему мальчику.


НОВОСТИ


А. Венедиктов — 18:35 в Москве. Я задал вам вопрос: как назвался, или самоназвался, наш герой Людовик Одиннадцатый в книге Вальтер Скотта (буду говорить, как Николай Павлович) «Приключения Квентина Дорварда»...

Н. Басовская — Скромно, Николай Павлович (смеется).

А. Венедиктов — «Дядюшка Пьер», «дядюшка Пьер».

Н. Басовская — Дядюшка, да. И хотел выглядеть горожанином. Тема его отношений с горожанами очень важная, она впереди.

А. Венедиктов — Наши победители, которые могут выбрать между восьмым и девятым номером журнала «Дилетант». Напомню, на следующей неделе выйдет уже десятый номер. Итак, победители, последние две цифры вашего телефона: Константин, чей телефон оканчивается на 78, Елена 77, Лиза 14, Макс 99, Михаил 68, Катя 42, Елена 85, Александр 11, Борис 41, Игорь 95, Олеся 84, Максим 53, Сергей 04, Андрей 53, Анна 61, Владимир 03, Саша 18, Анна 25, Ольга 77 и Николай 14.

Наш мальчик после восстания против отца получил провинцию Дофине, но утерял любовь, уважение и приобрел подозрительность своего отца Карла Седьмого, которого на трон возвела Жанна д’Арк. Мы просто связываем всех наших знакомых персонажей.

Н. Басовская — Да, все тут, всё так. Алексей Алексеевич, мне кажется, у него все-таки были шансы какие-то стать просто дофином, но вот изувеченная эта... ну, наследником, и спокойно ждать, а не так лихорадочно, когда он станет королем. Его скоро охватит лихорадка.

А. Венедиктов — Но ему 20 лет уже.

Н. Басовская — Наверное, это его злосчастное детство искореженное, о котором мы говорили в первой половине, оно наверняка отразилось на его натуре. Но все-таки в 40-х годах, в 1441-м, 1442-м, он поучаствовал вместе с отцом Карлом Седьмым в подавлении остатков оппозиции. Вот он уже проявляет свою натуру. Он может быть по эту сторону баррикады, по эту, лишь бы преследовать свои цели. Это потом станет ведущей линией его поведения.

А. Венедиктов — Но и папа тоже, и папа тоже, испытывая его на верность, направлял армию под его командованием против его бывших союзников. «А вот ты докажи!»

Н. Басовская — В общем-то, наверное...

А. Венедиктов — Семейка еще та была, Валуа.

Н. Басовская — Наверное, гены, конечно, сказывались. И даже поучаствовал в борьбе с англичанами, что выглядит, конечно, гораздо благороднее. Так он отличился в сражении под Понтуазом. И вот наверняка Карл Седьмой расстроился. Ему не хотелось, чтобы Людовик где-то отличился. Ведь он только превращается... Вот он стал законным королем, вот он превращается в Победителя. Он лично возглавит кампанию по освобождению Нормандии. А тут вдруг отличился Людовик. Он помог Дьеппу, который осаждали англичане под командованием самого Джона Тальбота.

А. Венедиктов — То есть, он проявил, в общем, командные качества.

Н. Басовская — Выяснилось, что может и воевать.

А. Венедиктов — Мужество.

Н. Басовская — Победить, ну, как-то справиться с Тальботом, которого называли в Англии «наш Ахилл», «британский Ахилл» — ну, в общем, лучший воин во второй половине Столетней войны с английской стороны. Никто не уменьшает его отваги, его способностей. Другое дело, что уже победить англичане по тысяче причин в этой войне не могли. Не его вина, он погибнет в конце этой войны и как бы с честью, как рыцарь, уйдет из истории этой войны. Но вот вдруг Людовик удачно действовал под Дьеппом, осажденным англичанами, где командовал сам Тальбот. В 1443-м году он еще одержал военную победу — над графом Арманьяком, Жаном Четвертым...

А. Венедиктов — Своим бывшим союзником.

Н. Басовская — Бывшим лидером Прагерии.

А. Венедиктов — И, между прочим, Арманьяки, если мы вспомним, они поддерживали будущего Карла Седьмого всей силой своего оружия. Это были ближайшие сподвижники Валуа, ближайшие сподвижники...

Н. Басовская — Чтобы биться с бургиньонами. Вся Франция расколота, это гражданская война...

А. Венедиктов — И вот теперь он...

Н. Басовская — ... арманьяки и бургиньоны. И вот он нанес удар лидеру арманьяков. И, наконец, в 1444-м году — в это время между англичанами и французами было очередное небольшое перемирие —он участвовал вместе с отцом в очень важном военном походе на Швейцарию и Эльзас. Дело в том, что.... В походе наемников. Как когда-то Карл Пятый Французский очень мудро приказал своему любимому полководцу Дюгеклену вывести с территории Франции вот этих мародеров, разложившихся...

А. Венедиктов — В Испанию.

Н. Басовская — Да. Разложившихся солдат, которые уже воевали ни за кого. За Пиренеи. И там Дюгеклен попал в плен, потом его Карл Пятый выкупал. Еще раз — видимо, Карл Седьмой хочет повторить то, что делал его дед — вывести мародерствующие элементы с территории Франции, на этот раз в Швейцарию и в Эльзас. Бог с ними, с этими пограничными областями. И тут тоже участвует дофин Людовик. И вдруг, как отмечают современники, о нем стали говорить при дворе, он сделался заметен. Он отличился на войне. А ведь это эпоха уходящего рыцарства, но еще не ушедшего. И главная доблесть мужчины, правителя...

А. Венедиктов — Ну да.

Н. Басовская — .... — это военная доблесть. И о нем говорят. И его отец, который, конечно, помнит его участие в Прагерии, видимо, напрягся настолько, что пришел к выводу: нельзя, опасно держать этого уже очевидно двоедушного, очевидно готового метнуться в любую сторону своего любимого наследника — не столько любимого, сколько все еще единственного...

А. Венедиктов — Есть еще одно событие. Он все время... в их семье происходят странные события. Жена Карла Седьмого и мать нашего мальчика, она беспрестанно рожает детей — девочки, как правило, выживают, мальчики — до 46-го года — умирают через год, два, три. Он единственный наследник.

Н. Басовская — Но тут, наконец-то, родился второй.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — В том самом году, когда Людовика изгонят от двора.

А. Венедиктов — В 1446-м году.

Н. Басовская — Некоторые авторы считают, что это связанные вещи, что когда Карл Седьмой узнал, что у него родился второй сын и этот сын, видимо, будет жить... очень много первенцев умирало. Вообще смертность детская была велика, и в королевских семьях тоже очень. Что это тоже содействовало изгнанию будущего Людовика Одиннадцатого от двора. Был найден официальный предлог для изгнания. Его обвинили в заговоре с целью убить фаворита короля Пьера де Бризе. Никаких резонов для этого особенных не было, но надо сказать, что для... Как-то вот бывают моды на все, в том числе даже на такие странные вещи. Для опалы и изгнания лучшим предлогом вот в эту эпоху в Европе, не только Западной, считалось обвинение в какой-либо обиде любимым людям короля. Короли были столь чувствительны к своим фаворитам и фавориткам, что окружение поняло: лучше всего можно без всяких оснований сказать... готовится отравить... отравил, как обвинят Жака Кера, что он отравил Агнессу Сорель. Нет никаких резонов верить в это, но как было свернуть всесильного Кера? А вот Агнесса Сорель внезапно умерла. Значит, отравил.

А. Венедиктов — Кстати, и Агнессу Сорель... тоже его обвинили в том, что он недостаточно почтителен к возлюбленной своего отца.

Н. Басовская — И вот совершенно несправедливо обвинили, потому что еще 4... нет, 6 лет назад, еще в 440-м году, после Прагерии, наш благоразумный еще не Паук, но благоразумный дофин, примирился с Агнессой. И даже подарил ей... он... для него менять курс личного политического корабля было очень легко. Он подарил ей знаменитую серию из шести гобеленов, из добычи. У кого-то из этих бывших соратников из замка вытащена серия из шести гобеленов великолепных...

А. Венедиктов — А это было очень дорого, гобелены — это была...

Н. Басовская — И мода страшная.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — И очень дорого. И надолго эта мода. История непорочной Сусанны. Вот я вдумалась: одновременно и ядовито («На тебе, Агнесса Сорель, про непорочную»), и в то же время подарок...

А. Венедиктов — И королевский.

Н. Басовская — И очень дорогой. Вот он благоразумный, он только двигается к Пауку

А. Венедиктов — Кстати, я хочу сказать, что обвиненный в покушении на Пьера де Бризе, когда он станет королем, Людовик Одиннадцатый, он посадит Пьера де Бризе на месяц приблизительно, а потом назначит командующим своими войсками. И дальше Пьер де Бризе служил ему до конца своей жизни верой и правдой. И даже подозрительный Людовик больше с ним ничего не делал.

Н. Басовская — Применял такой метод: напугать, арестовать, подержать в клетке...

А. Венедиктов — Это в будущем...

Н. Басовская — Подержит в клетке самого Филиппа де Коммина, о котором разговор в следующий раз, в следующую субботу. И еще один толчок, видимо, к его изгнанию: умерла его юная жена, вот та Мария Шотландская, которой теперь 20 лет и вокруг которой все время плелись какие-то интриги: что она не хочет родить от него ребенка, притворяется больной, что она изображает болезнь, на самом деле просто не хочет. Все это были, видимо, паучьи какие-то интриги вокруг нее. А ей очень благоволил король Карл Седьмой. Это была его кандидатура.

А. Венедиктов — Свекор.

Н. Басовская — Но не мужа, не Людовика Одиннадцатого кандидатура.

А. Венедиктов — Говорят, что когда она умирала... она так была затравлена окружением, что когда она умирала, ее последние слова — во всяком случае, это...

Н. Басовская — Что она счастлива умереть.

А. Венедиктов — Она говорит: «Господи, не говорите мне про эту жизнь, я все про нее знаю».

Н. Басовская — «И хочу умереть».

А. Венедиктов — 20 лет.

Н. Басовская — Она хотела...

А. Венедиктов — Ей было 20 лет.

Н. Басовская — Вот такая была у нее страшная жизнь. И будущий Людовик Одиннадцатый, конечно, причастен. Ему не нравилась эта жена, не он ее выбирал. Он себе выберет скоро другую. И, кстати, будет вести себя не то что бы намного лучше...

А. Венедиктов — Намного, намного лучше.

Н. Басовская — ... но травли, травли не будет. А здесь была травля. Вот все это. У него родился брат, и Карл Седьмой теперь может так рассуждать: «В конце концов, этот опасный, уже предававший меня Людовик — не единственный вариант для наследования престола». У него... он обвинен в заговоре самым чувствительным образом, заговоре против любимца, фаворита, все вокруг него подозрительно. И, наконец, Карл Седьмой решается изгнать наследника...

А. Венедиктов — Изгнать.

Н. Басовская — Это вообще случай нестандартный. Он изгнал его в Дофине от двора.

А. Венедиктов — Удалить, сначала удалить, первое слово — «удалить»...

Н. Басовская — Не быть при дворе.

А. Венедиктов — Не быть при дворе, да.

Н. Басовская — Вот есть у тебя Дофине — там и живи. И надо сказать, они очень надолго расстались, ну, практически 10 лет, практически 10 лет контакты минимальные или никаких.

А. Венедиктов — Он решил еще папашу-то обидеть со своей новой свадьбой.

Н. Басовская — В 1451-м году Людовик, будущий Одиннадцатый, женился по собственному выбору и напрямую вопреки воли отца на дочери... Женитьба выразительная... политическая женитьба. Ну, это в королевских семьях не редкость. На дочери честолюбивого и воинственного герцога Савойского Шарлотте.

А. Венедиктов — Это будучи в изгнании. Вот надо сказать, что он уже пять лет там отсидел.

Н. Басовская — Вне влияния отца, совсем. А самое потрясающее, что герцоги Савойские, ну, известные и в будущем надолго — это полководцы, это потомственные, наследственные...

А. Венедиктов — Очень воинственные.

Н. Басовская — ... полководцы. Подписывается при этом договор с отцом невесты. Текст, кусочек цитирую, от имени герцога Савойского: «Если король выразит неудовольствие оной женитьбой, — женитьбой дофина на его дочери, — и задумает причинить ущерб господину дофину, я приду ему на помощь со всей своей силой, ежели ему будет угодно мною повелевать». Не брак, а военный союз.

А. Венедиктов — Абсолютно.

Н. Басовская — Это фактически военный договор.

А. Венедиктов — Только надо вспомнить, что нашему мальчику-то в тот момент, когда, значит, он начинает вести переговоры и женится, да, там ему 28, а ей шесть. Шесть или девять — ну, по-разному там...

Н. Басовская — Но уже свадьба состоится, когда ей 13.

А. Венедиктов — Да. Ну, шесть или девять. То есть, на самом деле, ну, какой брак, какая любовь? Военный договор.

Н. Басовская — Это, конечно...

А. Венедиктов — Иметь армию, иметь полководца. И он сразу получает, сразу получает 200 000 экю как приданое за этой юной девушкой, девочкой.

Н. Басовская — Он вообще он умел получать деньги...

А. Венедиктов — Там, где никто не мог (смеется).

Н. Басовская — Надо было бы тратиться, а он их умел получать. Это особенно заметно будет во второй половине его жизни. Он непрерывно совершал выпады против отца, живя в Дофине. Например, говорил... А все передавалось. Надо сказать, что устная информация (слухи, разговоры) были главным, главной коммуникативной... главной коммуникацией в это время. Что он сказал, все друг другу передавали. А иногда в письме к кому-нибудь обронил, а письма цитируются. В дипломатической переписке высказался — весь двор шуршит, обсуждает. И, например, не раз обвинял отца в пошлых нравах, в распущенности, в том, что у него появилась новая любовница после Агнессы Сорель. Выразил неудовольствие падением Жака Кера, великого финансиста, о котором у нас была с вами передача. Совершенно коварнейшее поведение его отца Карла Седьмого в отношении Жака Кера. Людовик выразил неудовольствие. Не потому, что ему так дорог Кер, а потому, что все, что делает отец, должно быть неправильным. Надо сказать, что сам...

А. Венедиктов — Не скрывал.

Н. Басовская — Говоря о пошлых нравах отца и распущенности, он сам в Дофине не скучал. Есть сведения о том...

А. Венедиктов — Ожидая, пока подрастет жена.

Н. Басовская — Ожидая своей Савойской Шарлотты, он не терялся. Несколько его связей вполне известны. Это были пассии из не самых простых, но ниже его много рангом девушек. Потом он выдавал их замуж добросовестно, пристраивая вместе со своими детьми от этих пассий. Ну, очень, в общем-то такая...

А. Венедиктов — Приличный человек.

Н. Басовская — ... фигура невозможно симпатичная (смеется).

А. Венедиктов — Но он в изгнании. Тут надо вот помнить, мне кажется, что... вот он, конечно же, он владеет Дофине. Кстати, у него было отобрано право назначать капитанов, то есть военачальников гарнизонов в города...

Н. Басовская — Все тот же ордонанс: никто не имеет армии, кроме короля.

А. Венедиктов — Да. Вот это было... то есть, он как бы налоги-то собирал, да силы никакой не было. А его бывшие союзники по Прагерии, вельможи...

Н. Басовская — Они же помнили, что он их предал, конечно.

А. Венедиктов — Он остался внутри Франции без особой поддержки.

Н. Басовская — Удивительно, он так и проживет без особой поддержки, но с поразительными удачами политическими.

А. Венедиктов — Очень эффективно, да.

Н. Басовская — Наконец, в 1456-м году Карл Седьмой, не вынеся всех вот этих козней из Дофине..

А. Венедиктов — Слухов.

Н. Басовская — Слухи...

А. Венедиктов — Доносы...

Н. Басовская — ... оскорбления, которые несутся из Гренобля, постоянные специальные люди, которые рассказывают, что сделал Карл Седьмой, чтобы Людовик осудил отца еще раз и запустил бы информацию о нем. Карл Седьмой не выдержал и пошел войной на собственного сына. Благо у него есть второй, мы помним, подрастает сын Шарль, или Карл.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Пошел войной на Людовика. Почему в 56-м?

А. Венедиктов — Да, и этому мальчику уже 10 лет, второму брату, то есть через 2 года он... там же в 12 лет...

Н. Басовская — Уже может рассматриваться, да, вполне...

А. Венедиктов — Через два года вот он уже наследник может быть.

Н. Басовская — Для коронации, конечно.

А. Венедиктов — Хотя он близорукий, слабый, не рыцарь. Растет. Запаска, резерв у короля.

Н. Басовская — Королю, конечно, как бы увереннее в этой ситуации.

А. Венедиктов — Конечно, конечно.

Н. Басовская — Пошел войной на старшего сына, на дофина. Почему именно в 1456-м? Конечно, важно, что совершилось то, что историки называют концом Столетней войны. Современники не знали, что это была Столетняя война...

А. Венедиктов — Это правда (смеется).

Н. Басовская — ... но капитулировал Бордо, все-таки очень важный опорный пункт английской власти на континенте, тем более что на юго-западе. Под властью англичан остался только Кале. Вот это содействует тому, что он решился на такое действие.

А. Венедиктов — Высвободилась армия. Грубо говоря, высвободилась армия.

Н. Басовская — Высвободилось войско. И второе: бог знает что происходит в Англии. В Англии Ричард Йоркский начал в 1455-м году, как выяснится потом, 30-летнюю Войну Роз. То есть...

А. Венедиктов — Им не до того, им не до Франции.

Н. Басовская — Англичане отвлечены полностью, Тальбот погиб, Бордо капитулировал, под властью англичан одна, хоть и важная, но точка — это порт Кале. Вот в этих условиях... К тому же уже призрак прозвища «Победитель» приближается, он большую часть Франции освобождал сам. Кстати, в союзе с горожанами. Сыночек научится у него этому. Он уже, Карл Седьмой, применял союзы с горожанами. А вот он решился на такое. Надо сказать, как-то одновременно в этих бывших противниках, Англии и Франции, в двух ведущих королевствах Западной Европы, вот такие распри, такого масштаба. Принц и король, принцы крови, как в Англии, родственные дома рубятся. Это все-таки арьергардные бои того, что мы называем феодализмом. Не общественно-экономической формации, а политического строя. Конечно, у него и есть экономическая подоснова: аграрные крупные землевладения, крестьяне зависимые. Но это их политическое, эпилог их политической системы.

А. Венедиктов — Но надо отметить, что когда король пошел на своего сына, вот на нашего мальчика Людовика, будущего Людовика Одиннадцатого, Людовик не поднимал восстания, он придумал другой способ: он клал юридические протесты против действий короля в парламенты. Парламент — это имеется в виду и парижский Парламент, и...

Н. Басовская — Совещательные орган очень важные.

А. Венедиктов — Он юридически воевал с ним. Ни одного воина не вооружил, на королевское войско не напал, но он закладывал базу юридическую, требовал рассмотрения своих протестов против действий своего отца как сюзерена, который нарушает его право как владельца Дофине. Вот тут у короля сдали нервы. То есть, он-то думал, восстание — это незаконно, это мы его прижмем. А этот армию не вооружает...

Н. Басовская — Он его замучил...

А. Венедиктов — Он его замучил, да!

Н. Басовская — ... этой диффамацией постоянной, этими слухами, осуждениями...

А. Венедиктов — И официальными юридическими документами.

Н. Басовская — И все-таки, если сказал дофин, то это передается с большим интересом, послы друг другу пишут, что он сказал. Конечно, Карл Седьмой не выдержал. И, к тому же, у него развязаны руки: основные бои с англичанами закончены, а в Англии происходит бог знает что. Как потом говорил будущий Людовик Одиннадцатый: «Я был охвачен диким страхом и я был убежден, — он не ожидал, что отец с войском пойдет...»

А. Венедиктов — Конечно.

Н. Басовская — «... и я был убежден, что отец хочет моей смерти. Велит сунуть меня в мешок — да в воду». Вот какие чудесные отношения были в королевском семействе. И Людовик бежит...

А. Венедиктов — Он не сопротивляется, он не поднимает...

Н. Басовская — Он в панике, у него нет сил, у него такой военной силы нет. Бежит в герцогу Бургундскому Филиппу Доброму. Филипп Добрый — смертельный враг Карла Седьмого.

А. Венедиктов — Это у нас 56-й год, мы напомним, да.

Н. Басовская — Да, 1456-й. Дело в том, что Карл Седьмой, когда он еще был дофином Карлом, организовал убийство отца Филиппа Доброго Жана Бесстрашного. И Филипп, нынешний герцог Бургундский, поклялся посвятить свою жизнь...

А. Венедиктов — Отмщению.

Н. Басовская — ... отмщению за отца. Это знаменитое убийство на мосту Монтеро, мы о нем тоже в соответствующих передачах рассказывали. Филипп Добрый принимает дофина с широко раскрытыми объятиями («У нас общий враг»). Он его обласкал настолько, что, ну, лучше некуда. Дал ему пенсион 36 000 франков. Дофин до времени коронации больше... а до коронации осталось 5 лет. Он этого не знает, но ждет бешено. Получил прекрасный этот пенсион, он жил, не нуждался в средствах. У него рождаются дети там уже, при Бургундском дворе, но во младенчестве умирают.

А. Венедиктов — Извините, Наталья Ивановна, очень смешно зафиксировано то, что сказал Карл Седьмой, узнав, что дофин убежал к Филиппу Бургундскому. Он сказал: «Мой бургундский кузен, — сказал уже больной Карл Седьмой, — принял такого лиса, который передушит всех его кур».

Н. Басовская — И ведь он был совершенно прав.

А. Венедиктов — Он был прав. Зная своего сына лучше.

Н. Басовская — А Бургундские герцоги, у них, в общем, в ходу была такая присказка: «Нам бы лучше, чтобы во Франции было много королей, чем один, но сильный». И, короче говоря, теперь Людовику остается одно: ждать смерти отца. Он ждал ее так истово!.. Он посадил людей вокруг Карла Седьмого, ходят разговоры, что он его отравил. Карл Седьмой боялся, что он его отравит, перестал пищу толком принимать. Есть версия, что Карл Седьмой вообще умер от голода, настолько боясь, что этот лис его отравит. И когда, наконец, появился гонец, принесший для Людовика счастливую весть — отец умер! — гонец был обласкан. Жадный Людовик дал ему денег. А когда пришло несколько чудаков в траурных одеждах выражать соболезнования...

А. Венедиктов — Сыну.

Н. Басовская — ... он их не принял и ускакал на охоту. То есть, моральный облик, с позиций 20-го — 21-го века, чудовищный. Но в среде королевской, в среде (неразб.) абсолютизма, этой жесточайшей политической системы — нормальный.

А. Венедиктов — Но при этом он даже не поехал на его похороны. Это поразило всех. Вот ты воевал против отца...

Н. Басовская — Не был на отпевании.

А. Венедиктов — Не был на отпевании. Он поехал в Реймс короноваться. Значит, собрал армию...

Н. Басовская — Никакого вида даже, что он скорбит, ни малейшего. Не был на отпевании ни в соборе Парижской Богоматери, ни в базилике Сен-Дени — нет, только через три недели коронация в Реймсе. И потом через месяц вступление в Париж, с помпой еще большей, чем когда он был вместе с отцом. Горожане даже платили за окна, из которых можно будет посмотреть, как входит в Париж этот фактически уже Паук.

А. Венедиктов — Людовик Одиннадцатый. Вторая часть ровно через неделю.