Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Мы начинаем нашу программу. Сергей Бунтман её ведет. Я заменил Алексея Венедиктова. Я, честно говоря, с радостью заменил Венедиктова. Не потому, что я хочу отбить у него хлеб, а потому, что здесь Наталья Ивановна Басовская. Здравствуйте, Наталья Ивановна.

Наталия Басовская — Добрый вечер.

С. Бунтман — Давненько мы с Натальей Ивановной не говорили о любимых средних веках, не менее любимом 14 веке и такой изумительной фигурой во всех отношениях, Эдуард Третий. Вторая часть. Я всегда с болью и печалью перехожу ко второй части. Вторая жизнь.

Н. Басовская — Две жизни в одной.

С. Бунтман — Да. Самый славный мы уже прошли, самый светлый.

Н. Басовская — Они достались Алексею Алексеевичу.

С. Бунтман — Как всегда.

Н. Басовская — Получилось — две жизни, два ведущих.

С. Бунтман — Я буду присутствовать при закате.

Н. Басовская — А он начался не сразу. Давайте начнем его плавно. Мы остановились прошлый раз на грандиозной победе английского войска при Креси, победе Эдуарда Третьего. Но уже капля горечи для Эдуарда Третьего была в этом самом триумфальном году. Я хочу из этой капельки начать его будущий закат. Эту каплю, очень горькую и тяжелую, ему принесла осада города Кале.

С. Бунтман — Заколдованный город.

Н. Басовская — Абсолютно. Дело в том, что после разгрома французского войска при Креси, Эдуард Третий совершенно твердо предполагал, что теперь уже эти ворота во Францию перед ним раскроются. Перед этим он прошёл по побережью северному до Креси, тяжело было. И это тоже несколько раздражало.

С. Бунтман — Это всё Нормандия.

Н. Басовская — Да. Прошёл вдоль побережья с запада на восток. И вполне логично предполагал, что теперь, после того, как войско разгромлено, весь цвет рыцарства плачет, столько знатных людей, моральный урон. Филипп Шестой Валуа, который не был еще признанной фигурой, популярным человеком, он раздавлен. Теперь ворота Франции раскроются. А Кале не раскрывается. Победа при Креси была одержана 26 августа, а с сентября 1346 года Эдуарду Третьему пришлось приступить к осаде. Осада в средние века вещь очень тяжелая для обеих сторон.

Дело в том, что тем, кто за стенами, конечно, очень плохо: голод, лишения, вылазки удачные и неудачные, а тем, кто стоят вокруг стен, по-своему очень тяжело. Это осень, уже не идеальная погода, снабжение, которое так трудно обеспечить войску, вокруг деревни, но это не бесконечные склады провизии.

С. Бунтман — А возить из Англии, там не так далеко.

Н. Басовская — Близко.

С. Бунтман — А море начинает уже бушевать.

Н. Басовская — Это осень. Поэтому обеим сторонам достаточно сложно. И вот он стоит под этими стенами Кале, и у него, очевидно, нарастает очень большое раздражение. Он простоит там 10 месяцев. Это много. Средневековье знало длительные осады, это одна из них. До августа 1347 года.

Будет эпизод, совершенно поразительный и потрясающий, когда Филипп Шестой Валуа появится вместе со своим войском под стенами Кале, жители Кале, скоро они получат название граждан Кале навсегда, будут счастливы, они высыпят на сцены. Но, пройдя каким-то загадочным маршем, Филипп Валуа уводит войско и оставляет горожан.

С. Бунтман — А почему? Непонятно?

Н. Басовская — Мне не удалось. Я прочла много источников на эту тему. Не решился. Я думаю, что призрак Креси, моральная раздавленность этим невиданным поражением, которое они почти в том же, меньше года назад, потерпели. И он ушел. И это раздавило жителей Кале, и заставило их капитулировать, повести переговоры о сдаче. И тут горькая капля Эдуарда Третьего.

Он выдвинул условия, они пытались поговорить, чтобы город не был полностью разграблен и уничтожен. Город богатый, торговый центр. Пошли переговоры, выдвинуты условия. Если шесть самых именитых жителей города, уважаемых, из лучших семей, а это уже время рубежа средневековья и начала нового времени, сложилось понятие патрициев в городе, знатные горожане.

С. Бунтман — Горожане, выдвинувшиеся, разбогатевшие и много решающие. И это не только в Италии, это и во Франции, и в Англии.

Н. Басовская — Это пришло вполне. Из лучших семейств люди пусть выйдут с верёвками на шее и с ключами от города. И они будут повешены. Вот если это будет выполнено, то тогда он не подвергнет город полному уничтожению. И эти шесть человек вышли, это были действительно представители лучших семейств. И спустя большое историческое время Роден запечатлеет в виде скульптурной группы знаменитые граждане Кале, вот эти шесть человек. Скульптура невиданно прекрасная, она передаёт такие оттенки человеческих чувств! Такие разнообразные! Там есть люди постарше, которые готовы к смерти больше, молодой меньше готов. Они его поддерживают. Я наслаждалась зрелищем этого произведения. Есть несколько вариантов. И нет сил уйти от этой скульптуры.

Они вышли, и должны были быть повешены. И здесь сцена. Королева Филиппа, его любимая жена, ожидающая ребёнка вот-вот, всего у них было 12 детей. Бросается перед ним на колени и умоляет их пощадить. Был ли это заготовленный акт? Была ли это импровизация Филиппы? Думаю, что заготовленный. А может быть, она не хотела, чтобы он остался в сознании людей, триумфатор, чтобы он имел оттенок палачества, чего-то жестокого. Но вряд ли это была импровизация. Но это выглядело красиво.

Готовая родить ребенка королева, на коленях просит их пощадить. И он их пощадил. Когда смотришь на эту скульптурную группу Огюста Родена нет сомнения, что они все умрут. Потому, что мысленно они все умерли. И далеко не все знают, что на самом деле они остались в живых.

С. Бунтман — Я думаю, что никто не знает.

Н. Басовская — Это очень такой... нюанс.

С. Бунтман — Невозможно это определить по ним.

Н. Басовская — Там они умерли. Это прекраснейшее произведение искусства. Итак, Кале взят. Но после 10 месяцев, после этой историей с гражданами Кале, действительно, истребления населения не было, но он выселил Кале, приказал всем удалиться, неся на себе то, что можете на себе унести. А город стали заселять выходцами из Англии. Для Англии это большая радость, большой прибыток. И казалось бы — вот триумф. Но в нем была эта капля, и во что она вылилась. 1348–1349 годы. Чёрная смерть. В Англии начинается, в Англию приходит эпидемия чумы, которая уже прокатилась по каким-то районам Европы. Она приходит в Англию. В очень свирепом, тяжелом варианте.

Потом будет еще парочка ее посещений. В итоге считается, что от половины, до двух третей населения погибли от этой эпидемии. Эти цифры все для средневековья приблизительные. Но на основании разных показателей, специалисты так считают. Совсем вымирает страна. Сразу за триумфом. Раньше, чем с ним лично что-то началось. Ведь с ним лично еще не началось. С ним начнется то, что Вы так не любите, Сергей Александрович. А это называется распад личности.

С. Бунтман — Кто ж это любит!

Н. Басовская — Человека, начинавшего так блистательно. Присвоил себе корону Франции, ввел ее в свой герб, создал рыцарский Орден Подвязки. А потом полный распад личности. Против него как будто ополчаются и силы природы, и что-то внутри него самого, и в его окружении. И происходит это шаг за шагом, но уже неотвратимо. Фортуна как будто бы отвернулась от Эдуарда Третьего. Чёрная смерть, тяжко. Пока ещё не дошло до свирепого рабочего законодательства, но дойдет скоро. То есть, опустевшая страна. И приходится такие законы издавать, прообраз будущих рабочих законов, обязывающих наниматься за низкую плату. Это не украшает, его образ меркнет.

Но призрак триумфа сличается через 10 лет, в 1356 году в знаменитой битве при Пуатье.

С. Бунтман — Это уже не совсем его триумф.

Н. Басовская — Это не его триумф. Командует английским войском при Пуатье его старший сын и наследник Эдуард по прозвищу Чёрный принц. Популярный в Англии, потому, что соответствует эталонам рыцарства. Умирая, уходя с исторической арены, рыцарство как будто ощетинивается созданием орденов рыцарских, вот таким был Эдуард Чёрный принц. Его любили за то, что он умеет сражаться на поединках, что он во всём всегда следует традициям рыцарства: щедрость, смелость, неукротимость, жестокость к врагам, верность своей религии и т.д.

И эту победу одерживает Чёрный принц. Победа триумфальная, битва при Пуатье триумфальна потому, что против войска французского короля, сына Филиппа Шестого Ионанна Второго Доброго, сражался английский отряд Чёрного принца, обремененный тяжелой добычей. После знаменитого грабительского рейда по Франции. Иоанн Второй не только разбитого войска, часть отрядов покинуло его на поле битвы. Он в плену. Кажется сейчас. И опять сейчас всё получится. Подготовлен знаменитый Лондонский договор. Если бы Эдуарду Третьему удалось добиться подписания этого договора, свершилось бы то, ради чего он начинал войну во Франции.

С. Бунтман — Да. Вот она, континентальная империя Плантагенетов. Теперь и законно, почти навсегда.

Н. Басовская — И она была бы колоссальной, потому, что пленённый король-рыцарь, а он тоже рыцарь Иоанн Добрый. Не потому, что добрый, а хороший. Вот отчего его народ окрестил хорошим?

С. Бунтман — Да Бог его знает.

Н. Басовская — За рыцарственность. Он создал Орден Звезды. Они все подражали королю Артуру. Призрак этого рыцарственного духа очень в эту эпоху, когда оно уходит, но не осознает этого, оно очень популярно в каком-то самом массовом сознании. Это тоже король-рыцарь. И будучи королем-рыцарем, оказавшись в плену, он готов подписать договор, согласно которому можно сказать, больше половины французских земель, он уступает своему брату по статусу королю английскому. Это та самая империя, которую в историографии условно называют Анжуйская империя.

А если свершится с Шотландией, независимость которой сильно уже подорвана, а если удастся продвинуться по Ирландии, то это большая континентальная империя. Совершенно особенная. Но генеральные штаты во Франции и дофин Карл, будущий французский король Карл Пятый Мудрый, отказались принять этот договор. В общем, папа, побудь в плену. Так примерно сформулировал Карл Пятый, который в историю Франции вошёл с достойным прозвищем — Карл Пятый Мудрый.

Договор не состоялся. Значит Эдуард Третий не триумфатор, Карл Пятый готовится воевать. Это очевидно. Удается заключить совсем не такой триумфальный мир, скорее перемирие в Бретиньи. Это совсем не так замечательно. Он это осознает, Эдуард Третий, и пытается в 1359 году, через три года после Пуатье, высадиться в Кале, двинуться по Франции в Реймс. Чтобы там короноваться, как французскому королю, в Реймсе, в традиционном месте коронации всех французских королей.

Если не удалось создать империю путем договора...

С. Бунтман — Пока Иоанн в плену, мы можем теперь идти на Реймс.

Н. Басовская — Все замечательно. И я снова стану законным, узаконенным правителей и Франции, и Англии. Ему 47 лет, Эдуарду Третьему. Для средних веков возраст изрядный. Чёрному принцу в это время уже 29 лет. Пора бы чтобы престол перешёл к нему, популярному, овеянному славой Пуатье. Но папа жив. И не просто жив, а хочет доказать. Короноваться во Франции, и тогда... может, он собирался жить и править вечно. Мы знаем, что ещё долго он будет при власти, до 1377 года. Ему ещё долго быть при власти. Не смог пробиться к Реймсу, отступил.

Удача изменила, фортуна изменила. В Англии война стала не так популярна. Парламент, особенно Палата Общин, неохотно дает деньги на эти французские предприятия, которые в 40-е годы они уже приняли с восторгом. Добыча с Англии всем нравилась. А теперь есть сомнения. Деньги он получает с трудом, с Парламентом взаимодействие все ухудшается, страна обезлюдела. Отступил. Не прошёл в Реймс, не короновался.

И вот тут уже вполне начинается та его вторая половина жизни, которая и есть трансформация личности, распад личности. Меня удивляет, что зная этот финал его жизни, эту вторую половину, все-таки, английские историки по сей день, и английская литература тоже, стремятся его идеализировать.

С. Бунтман — Нет, после такого неяркого и никакого отца, человек, который... Эта половина Столетней войны — это английская половина, до того места, на котором мы остановились, до 60-х годов. Это английская половина, создается английская нация. И только после провала при Генрихе Пятов, в следующем веке, считается деформирование Англии, как нации. Это важнейшая эпоха. Как же не считать это славным!

Н. Басовская — Но новые страшные поражения будут. И благодаря многодетному наследию рода Эдуарда Третьего...

С. Бунтман — Они все друг друга передушат еще.

Н. Басовская — В знаменитой войне Роз будет столько разнообразных претендентов, взаимно истребит себя английская власть, высшая аристократия. В сущности, поразительно. Но это всё наследие Эдуарда Третьего. След, оставленный им в английской истории, на мой взгляд, никак нельзя окрашивать какой-то одной краской. Но где-то со второй половины 20 века тяготение к идеализации, оно было свойственно 19 веку и второй половине 20-го. Тяготение к идеализации своих правителей просто потому, что они правители, а особенно, если правитель долго был при власти, а Эдуард Третий был 50 лет при власти, это очень много, оно у них очень яркое.

И стремятся авторы, действительно, сосредоточиться исключительно на первой половине его жизни. А вторую описывать примерно в таких выражениях: «Внезапно и резко одряхлел». Вины-то человека никакой нет. Это просто вопрос здоровья.

С. Бунтман — Он долго жил по тем временам. И правда одряхлел.

Н. Басовская — Я думаю, Вы хороший защитник Эдуарда Третьего. И действительно, фигура такая, что останься он на гребне Креси, допустим, был бы подписан хоть на время этот Лондонский договор, а Эдуард Третий после этого ушел, сказали бы, что все он сделал, он был блестящ, а все упустили его потомки.

С. Бунтман — А они могли. И Чёрный принц мог, потому, что он не того калибра человек.

Н. Басовская — Конечно. Он исключительно воин. И я думаю, что никакой великой славы в его правлении не было бы, но полагаю, что естественным соединением французских и английских правящих домов в единое королевство уже было невозможно. Пришло время, когда рождалось национальное самосознание. И основы его проявились значительно раньше, чем констатируем мы, изучающие эти эпохи. Вот сложилась нация.

Но ведь был процесс, когда она зарождалась, когда она только формировалась, а здесь под влиянием бедствий, обрушившихся на Францию, во Франции особенно стремительно пошёл процесс осознания, что мы французы. И под английской властью быть не хотим. Это проявилось уже во время битвы при Пуатье. Хроники рассказывают замечательные рассказы, замечательную мифологию, которая сильно опережает появление в 15 веке Жанны Д-Арк. Например. Рыцарственному королю французскому Иоанну Второму Доброму, к нему пришёл перед битвой при Пуатье, в шатер пришел крестьянин из Шампани.

Достоверность рассказа мы сразу ставим под большой вопрос. Вот он прошагал половину Франции, этот безграмотный крестьянин, вот его пустили в королевский шатер. И он сказал: «Не принимай битву при Пуатье. Потерпишь поражение». Но король уже не мог, он же рыцарь.

С. Бунтман — Он дал слово.

Н. Басовская — К нему добровольно пришло ополчение горожан французских. Будем защищать Францию. Он говорит: «Не надо! Не рыцарское это дело». Рождается нация. Эдуард Третий этого не понимает.

С. Бунтман — Мы увидим, что рождается нация, не только французская, но и английская. И опять же, это обратная сторона триумфов Эдуарда Третьего на континенте. Что и англичане тоже стали англичанами. Встретимся через несколько минут.


НОВОСТИ


С. Бунтман — Мы продолжаем рассказ о жизни Эдуарда Третьего Английского, короля. Наталья Басовская, ведет программу сегодня Сергей Бунтман. Так получилось. И мы оставили после первого, серьезного отступления Эдуарда Третьего, до той поры, за некоторыми деталями, в общем-то, победителя.

Н. Басовская — Безусловно. Он был победителем в Шотландии, во Франции. Креси произвело впечатление навсегда. И вот начинается пора другой жизни. Он лично одряхлел, как пишут все источники, плохо выглядит, себя чувствует, но не сдается. И в Англии дела плохи. Да, англичане тоже начинают чувствовать себя англичанами. Уже Чосер. Уже национальный язык, перестают говорить по-французски при дворе.

И когда неудачи приходят для англичан, они чувствуют это очень остро. А неудачи случаются. После того, как французский король Карл Пятый Мудрый возобновил войну. И вместе со своим полководцем Бертраном де Гюкленом, одерживает...

С. Бунтман — Говорят, у него были больные руки.

Н. Басовская — Есть версия, что он не мог держать меч, никогда не выходил ни на поле сражения, ни на рыцарские турниры. Что-то у него было со здоровьем, есть разные версии. Может быть, и такая. Во всяком случае, рыцарем реальным быть он не мог, действующим. Но он назначил главнокомандующего, поступив очень неординарно и мудро. Человека не из высшей знати, из бретонского мелкого рыцарства, они считались людьми второго сорта. Это потомки кельтов, переселившихся под давлением англосаксов из Англии на полуостров Бретань, Арморику. Говорят не так, диковатыми считаются, отсталыми. И назначить оттуда, из мелкого рыцарства, главнокомандующего было неординарно.

Де Гюклен оказался талантливым полководцем. И на протяжении 70-х годов 14 века наносил англичанам непрерывные удары на территории прежде захваченной английскими войсками. Он действовал неординарно, сетовали современники некоторые, что он сражается не по правилам, не по-рыцарски, потому, что нападал на арьергард...

С. Бунтман — ... отбивал обозы.

Н. Басовская — ...более того, вступал в какие-то тайные соглашения с жителями французских городов. Это вообще уже совсем не по-рыцарски. Горожанам свое, они люди не знатные, это признак новой эпохи, важных перемен. И очень удачное назначение. И де Гюклен одерживает победы. Постепенно территории, захваченные англичанами, очищаются в 70-х годах. А в самой Англии дела плохи, ибо ещё несколько раз возвращалась «черная смерть», в 1361, 1369, в начале 70-х, стало совсем плохо. Эдуард вынужден вместе с Парламентом принимать печально знаменитые статуты о рабочих и слугах, 1349 год и потом несколько раз.

Все жители Англии в возрасте до 60 лет обязаны, не имеющие состояния, наниматься за плату на любую работу в том размере оплаты, которая была до чумы. Это совершенно мучительно для народа. Это с очень давних пор начинающая зреть, мы прекрасно знаем что, будущий великий бунт английского крестьянства, т.н. восстание Уотта Тайлера, 1381 года. Эдуард Третий этого не увидит, но его 14-летний внук, сын Чёрного принца, будет встречаться с этими крестьянами, переживёт свой величайший страх юности, а потом печальнейшим образом закончит свою жизнь в 1399 году. Будет свергнут.

С. Бунтман — Низложен и, скорее всего, убит.

Н. Басовская — Так же, как отец Эдуарда Третьего. То есть, вообще, для Плантагенетов пришли плохие времена. Со второй жизни Эдуарда Третьего начинается очевидный закат Плантагенетов. Династия, которая когда-то пришла в лице Генриха Второго, как красиво! Если в составе династии был Ричард Первый Львиное сердце, немыслимо воспетый, как первый рыцарь Запада. И начался закат. Нарастающее недовольство. Как бороться? Не самый удачный, но широко применяемый приём. В 1362 году Эдуард Третий пышнейшим образом отмечает свое 50-летие.

Пир во время чумы. Причем, в данном случае в прямом смысле слова. По стране не до конца ещё догуляла эта страшная чума, а он пышнейшим образом отмечает своё 50-летие. Приёмы, балы, роскошества, в стране, казна которой пустеет, надвигаются неудачи. Сейчас они развернутся во Франции. А он потратил очень большие деньги на юбилей.

С. Бунтман — Что ж происходит с этой государственной головой-то?

Н. Басовская — Трудно расстаться с доставшейся в юности славой, которую он завоевал. А ещё мистически, Сергей Александрович. Мистически. В ранней юности, на пороге зрелости, он совершил ужасный поступок, полностью предав своего отца Эдуарда Второго, отправившись воевать против него вместе со своей матерью Изабеллой. Те душераздирающие письма, которые писал ему Эдуард Второй, прося вернуться из Франции, я их зачитывала в предыдущей передаче, это душераздирающе. «Дражайший сын, вернитесь!» И в тот момент было важно, если бы наследник вернулся, это бы скрепило шатающийся трон Эдуарда Второго.

С. Бунтман — Но тоже был не ахти какой человек.

Н. Басовская — Не ахти, но отец.

С. Бунтман — И очень коварный человек. Там все были хороши.

Н. Басовская — По-своему прекрасны. Хотела что-то сказать в его оправдание, но слабый человек. Им всегда правили какие-то фавориты.

С. Бунтман — Оправданием слабым монархам бывает их героическая смерть или мученическая, что с Эдуардом Вторым и случилось.

Н. Басовская — А у него Диспенсеры, которые ненавистны народу, дурные советники, потому, что они наглеют при слабом правителе. У Эдуарда Третьего складывается что-то подобное. Страна жаждет обновления, хотя бы, чтобы Чёрный принц оказался при правлении. Нет. Чёрный принц умирает от ран, не дождавшись. Когда же отец покинет этот престол. В 1369 году умирает его жена, королева Филиппа, которая всю свою жизнь только и доказывала настоящую подлинную преданность ему, от которых родилось...

С. Бунтман — Он ангел-хранитель его была всю жизнь.

Н. Басовская — Да. И прилюдную и, наверное, невидную нам. Потому, что и деньги у Парламента она выпрашивала для него, и свои драгоценности заложила в северо-итальянских банках, чтобы собрать ему денег на начало французской войны. И граждан Кале она прилюдно умоляла пощадить. Она поддерживала его образ, не хотела, чтобы он выглядел плохо. А тут он стал выглядеть очень плохо. Как пишут очень сдержанно английские авторы, которым хочется эту часть его жизни не очень заметить, что стал очень много пить и завёл ужасающую фаворитку Алису Перерс.

О ней написаны труды, она вызывает такой интерес потому, что это личность, как будто появившаяся из какого-то мрака, как крыса из подземелья. И вариации ее предшествующей жизни, до освещённой площадки около короля, вариаций немало. Из горожан, из низов, из средних слоёв, из относительно знатных, была замужем, была один раз, была два раза, всё в тумане. О ней пишут: «Кто она, Алиса Перерс?» — сравнительно новые статьи. И что с ней совершенно очевидно — главная, ведущая её черта... Как-то попутно они в раздражении отмечают, что красавицей не была.

С. Бунтман — Но королю нравилась.

Н. Басовская — Нравилась до безумия. Этому одряхлевшему Эдуарду Третьему. А выступающая ее черта, очевидная черта — это алчность, жадность. Она всё время добивалась каких-нибудь новых милостей, пожалований, пенсии для своих близких. И всё кончилось тем, что он подарил ей, это одна версия, драгоценности Филиппы, те самые, которые должны были быть для него супер-драгоценны. И она с ними сбежала.

Или вторая версия. Около умирающего Эдуарда Третьего Алиса Перерс успела их прихватить и скрыться. В той самой глубине мрака подземелья, из которого она когда-то вышла.

С. Бунтман — Но ею чрезвычайно интересовался английский Парламент.

Н. Басовская — Это так называемый Долгий Парламент 1376 года, за год до смерти Эдуарда он соберется. По его приказу она была выслана, но перед самой смертью возвращена, потому, что выдвинулась еще одна фигура. В Англии начал реально хозяйничать, при дряхлеющем Эдуарде Третьем, его то ли третий, то ли четвертый сын Джон Гонт, герцог Ланкастерский. И тоже фигура почти из подземелья. Тут ясно совершенно его происхождения. И у Ланкастеров огромное будущее. Они будут сражаться за престол в войне Роз, они водрузятся после свержения Ричарда Второго, сына Чёрного принца. У них большое будущее.

А пока это реальный правитель, сын, ворочающий всем. Я с разных сторон интересовалась его биографией. Очень интересно. Личность не яркая. Пытался воевать во Франции. Абсолютно бесславно.

С. Бунтман — Смотрите, новые эпохи какие приходят! Карл Пятый с одной стороны, король не воин, но всем управляет. Мудрец. И здесь — не воин, но безумный интриган, мрачный интриган, и очень властный человек.

Н. Басовская — Его боялись в Англии до полусмерти. И он нашёл ещё одно интереснейшее поприще, на котором он себя проявил. Все беды приходят сразу для стоящих у власти. Наряду с чумой, параллельно, вскоре приходит ещё одно бедствие, разворачивается еретическое движение Лоллардов. Еретики — это те, кто будут идейным оформлением в 1381 году, восстание Уотта Тайлера. А называют себя учениками Джона Виклефа, схоласта, теолога, учёного, видного мыслителя этого времени, конца 14 века в Англии.

Джон Гонт объявляется покровителем Виклефа. Боже! Какая связь между этим придворным, наглым, смелым и учёным, схоластом и теологом? Я читала описание того, как он избавил Виклефа от суда церковного. Виклеф был вызван за свои еретические взгляды, это прообраз реформации.

С. Бунтман — Конечно! Это начинает уже завариваться.

Н. Басовская — Новое время стучится в двери. И его вызвали на церковный суд, который мог закончиться, как для Гуса, Собор в начале 15 века, осуждением, сожжением. И вот сцена. Он встал в Соборе, перед судьями, которых назначила церковь. И в этот момент в Собор входит Джон Гонт. Грохоча мячами, двумя, нарочито задевая ими лавки направо и налево, чтобы как можно больше было лязга, шума, грохота, какие-то скамейки падают. Он подходит и говорит: «Ну, рассказывайте, в чём виноват этот человек!» Сообразительные служители церкви довольно мягко и быстро пришли к выводу, что ни в чём особенном. Мы просто собрались поговорить.

Что заставило Джона Гонта поддержать Виклефа? У него простая, нормальная корысть — поживиться за счет секуляризации церковных земель, потому, что это прообраз реформации, мысли о том, что церковь не должна быть богатой. Итак, это бедствие. Попробовал Эдуард Третий последний раз сломать ситуацию и всяческие бурления и беспокойства жизни Англии успокоить понятным ему приёмом — возобновить войну во Франции и возобновить успешно.

В 1372 году, в возрасте 60 лет он пытается лично снова отплыть на войну во Францию. Но здесь уже природа против него. Ветры пригнали его эскадру обратно. А сил уже больше не было. И вот в последний год его жизни, в 1376 году, собирается знаменитый т.н. Добрый Парламент. Слово «добрый» в эти времена в переводе на русский, не надо понимать, что это кто-то добрый, это хороший.

С. Бунтман — Добротный Парламент.

Н. Басовская — Это одобрительное к нему отношение. На самом деле для Эдуарда Третьего это бунтующий Парламент. В сущности, в такой маленькой капельке воды прообраз далекой английской буржуазной революции, которая начнется в 17 веке, в 40-х годах. Парламент станет и символом этой революции, и судьёй английской монархии.

С. Бунтман — Но перед ней этап Доброго Парламента. Это очень важно.

Н. Басовская — У Эдуарда Третьего, находящегося на пороге ухода в мир иной, должны были быть двойственные ощущения. Бунтующий Парламент. До этого он довольно долго в относительном мире жил с этим органом совещательным, санкционирующим его финансовые дела. Финансировавшим его войны, поддерживающем рабочее законодательство. И вдруг он взбунтовался. Эдуард Третий собирал Парламент 70 раз. Это мало какой монарх мог похвастаться таким отношением. Написаны огромные исследования, посвященные отношениям Эдуарда Третьего и Парламента.

Здесь выковывался английский парламентаризм. И вдруг этот Парламент бунтует. Он должен был, Эдуард Третий, должен был вспомнить о роли Парламента в судьбе его отца. Он должен был припомнить, что тогдашний бунтующий Парламент в 1326–1327 гг., давно уже, 50 лет назад, принял решение о низложении Верхней Палаты Парламента. Теперь выдвинулась вперед Палата Общин. Но есть и Верхняя Палата лордов, которые как равные равного приняли решение низложить отца Эдуарда Третьего.

Не вспомнить это было совершенно невозможно. Было известно, что Чёрный принц поддерживает, а он умер всего на полгода раньше Эдуарда Третьего, что он на стороне Доброго Парламента. Наверное давно созревавший, со времен Пуатье, мысль о том, что «папа, освободи престол». Он стал на сторону мер, принимаемых Добрым Парламентом. Решительное, главнейшее решение, которое принимает Добрый Парламент. По ходу его работы, его протестных действий, недовольство королем, умирает Эдуард Чёрный принц.

И тогда Парламент ставит в повестку дня и принимает решение. Потрясающее! Кто будет наследником? Да у Эдуарда Третьего полно детей! Джон Гонт уже чувствует себя наследником.

С. Бунтман — Да какой! Есть у Чёрного принца сын.

Н. Басовская — А Парламент считает, что будет сын старшего сына. А почему не сын Эдуарда Третьего? Это бунт.

С. Бунтман — Прямая линия.

Н. Басовская — А та тоже прямая. Сыновья.

С. Бунтман — Здесь коллизия в том, что он умер раньше отца.

Н. Басовская — Да. Сын уже покойный. Это бунтарское решение, которое говорит о том, что Парламент со времен Эдуарда Второго и ранней юности нашего персонажа, ощутил свою силу, очень большую. Еще в 13 веке, заставив Иоанна Безземельного подписать Великую Хартию Вольности...

С. Бунтман — Но это бароны ещё не оформившиеся

Н. Басовская — А уже, ведь англичане считают Хартию Вольности началом своей Конституции, это не то, что единая книжечка, как у нас, а это целый комплекс сложнейших, веками выросших документов. И вот, в сущности, этим решением про Ричарда Второго, это мальчик, Ричарду Второму 14 лет. Они принимают решение доверить престол фактически ребёнку. В чём смысл этого решения? Первое — пусть это будет потомок Чёрного принца, угодного народу. Мифологизированного ещё при жизни. Пусть это не будет Джон Гонт, который при жизни показал, как он корыстен, как он лицемерен, как склонен к заговорам, интригам, нелюбим.

Но в то же время, продолжение рода Эдуарда Третьего. Кроме того, конечно, как всегда у власть предержащих, а это сравнительно небольшой круг крепко держащихся за деньги, власти, земли, людей, такое соображение. Ребёнок на престоле — это хорошо для них. Лучше только безумец. Это не раз бывало, например, Карл Шестой Валуа, сменивший Мудрого. Это же было счастьем для герцогов. Отсюда Гражданская война. Во-первых — он ребёнок. Во-вторых — очень непопулярен Джон Гонт, который, кстати, вернул Алису. И они считали это решение очень удачным и популярным. Но мы говорим о личности Эдуарда Третьего.

Что такое для него это решение? Плохо. Для него это демонстрация силы со стороны Парламента. И тяжкое напоминание о великом грехе его ранней юности, когда Парламент приговорил его отца, низложил, а потом всё мучился, как же с ним поступить. Про низложение короля сказано, что его можно низложить, если он плохой. А как поступить с его персоной, этим будет мучиться еще 17 век, во Франции и 18 век.

С. Бунтман — Да и 16 век в Англии будет мучиться, что делать с королевой Марией.

Н. Басовская — Да. Её продержат бесконечно долго в заточении. А тут было принято в отношении Эдуарда Второго хитроумное решение.

С. Бунтман — Это знаменитое «казнить нельзя помиловать», где поставить запятую.

Н. Басовская — Дрюон изложил одну версию. Но есть и другая, что его просто перестали кормить в том замке, где он был в заточении. А человек, которого не кормят, умирает. Но он как бы умер сам, его же не убивали. Все эти горькие мысли могли приходить в голову Эдуарду Третьему, который пришёл к своему закату, а умер он 21 июня 1377 года, и по одной из надёжной версии, около него находилась Алиса, которая думала не о нем, а о драгоценностях Филиппы.

С. Бунтман — Клевещут. А вдруг она его любила?

Н. Басовская — Какое-то у меня большое сомнение... Прочитав о ней немало, я увидела в ней, кстати, тоже прообраз будущих фавориток, поздних европейских монархов.

С. Бунтман — Надо книжку написать от имени Алисы.

Н. Басовская — Это будет яркое произведение. Конечно жаль, что столь блистательно начавшийся образ в английской истории завершился вот такой второй жизнью, которая заключена в пределах его земного бытия. Но, всё-таки, неслучайно и художественная литература, и историография не забыли и того, что это были славные времена, и во все позднейшие времена, и в 16 веке, и позже, когда Англия снова будет претендовать на имперские дела и превращение островного небольшого государства, не самого многолюдного в Европе, в империю, имя Эдуарда Третьего, молодого, той его, первой, жизни, всегда будет выниматься из арсенала Истории.

С. Бунтман — Конечно. Не только Эдуард Третий, но и один из его потомков — Генрих Пятый — будут этими знамёнами всегда английского завоевания. Спасибо, Наталья Ивановна. Наталья Басовская. Мы сегодня вторую часть дилогии двух жизней Эдуарда Третьего освоили в нашей программе. До свидания.