Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Алексей Венедиктов — «Александр Македонский, конечно, герой, но зачем же стулья ломать» — известная фраза, которая увековечила Александра Македонского в российской классической литературе даже для тех, кто радостно пропустил пятый класс какой-нибудь церковно-приходской школы, где было всего два года, на самом деле. Александр Македонский, которого мы знаем, в основном, по кинематографу, безусловно. Наталья Ивановна, добрый день!

Наталия Басовская — Добрый день! Николай Васильевич Гоголь — скажу банальность — воистину велик. Одной метафорой про эти стулья он сумел передать то... он ведь историк образованный, Николай Васильевич был, и начинал как преподаватель истории средних веков. Он сумел этой одной метафорой передать ту концентрацию интереса, который вызывает фигура Александра Македонского. Концентрацию каких-то чувств — разных, противоречивых, но всегда острых, горячих, объемных. Прошло столько лет — он жил в IV веке до н.э., он жил коротко, он прожил 33 года, он завоевал весь тогдашний мир почти и навсегда потряс человечество. О нем написаны библиотеки — я не преувеличиваю. Это даже не тома, не полки, это библиотеки, потому что о нем начали писать ровно при его жизни, до н.э., писали в начале нашей эры — римские писатели очень увлекались писанием об Александре. Писало Средневековье, выстраивая своего Александра, причем в Западной Европе это был один Александр Македонский, а на Востоке совсем другой.

А. Венедиктов — Искандер Двурогий.

Н. Басовская — Грозный и гуманный, идеальный государь. А в Западной Европе католическая церковь постепенно отредактировала Александра до неузнаваемости.

А. Венедиктов — Приватизировала его.

Н. Басовская — В общем, да, как всю духовную жизнь на довольно длительное время. И сделало из него символ для проповедей. Например, символ дерзости человечески, которая вовсе не нужна, и которую Бог не одобряет. Если останется и будет время, я чуть подробнее об этом скажу. О нем пишут сегодня, о нем выходят великолепные монографии, популярные книги — исследованы все грани этой жизни. Но не исчерпаны. Дело в том, что мне кажется, можно предложить некий ракурс, который не очень подробно представлен и в научной литературе, а особенно отсутствует полностью в том популярном жанре, в котором сейчас Александр царит в соответствии с эпохой. Он в каждой эпохе где-нибудь да царит — то в проповедях средневековых, то в философических трактатах Низами, Навои, Фирдоуси. А теперь вот, видите ли, в кино. Он тоже замечен и тоже по-своему. Достаточно поверхностно, если не сказать немножечко строже. И вот, в современном этом популярном жанре и виде отсутствует то, что мне хотелось бы поставить в центр сегодняшнего нашего диалога, как мы с Вами предварительно говорили, Алексей Алексеевич. А что Александр, просто вот такой вояка, рубака, счастливчик, бонвиван, дерзкий человек...

А. Венедиктов — Ну а что, нет, что ли?

Н. Басовская — ...везунчик? Все это при нем в какой-то мере было, хотя назвать счастливым можно, по философии древних и мудрости тех самых греков, человека, уже прожившего свою жизнь. А что он туда двинулся, просто побуждаемый — на Восток — какими-то... ну, не знаю, инстинктами завоевания? Так примерно это выглядит в современном кино. А на самом деле, у него была концепция всегда. Человек был он умный, безусловно, для своей эпохи очень умный и весьма-весьма образованный. И он пошел на Восток с определенной твердой идеей, и она два раза у него... сначала уточнялась, а потом перевернулась до неузнаваемости.

А. Венедиктов — Ну какая идея могла быть у 18-летнего парня?

Н. Басовская — Общая для всей Македонии и Греции...

А. Венедиктов — Вы хорошо сказали: «всей Македонии» — клочок земли! Для всей Македонии! Варвары.

Н. Басовская — Ну что ж, вся страна его, какая у него была. Она была охвачена — мыслящая часть этой страны...

А. Венедиктов — Т.е. 27 человек.

Н. Басовская — Горная... может быть. Горная, пастушеская, но мечтающая о том, что они тоже греки, и они, может быть, еще более эллины, чем сами эллины. Во всяком случае, правящий дом Македонии, этой небольшой горной страны на северо-востоке Греции, правящий дом этой страны, Аргеады, выводил свое происхождение прямо от Геракла. Это в традициях времени, от какого-либо героя в древности, мифологического, реального — они прямо от Геракла.

А. Венедиктов — Ничего нового, на самом деле, ничего нового. Ну Геракл и Геракл.

Н. Басовская — Но все-таки греки. Они хотели быть эллинами более, чем эллины. Они хотели считаться такими же цивилизованными, во всяком случае, двор, царский двор в Пелле, он таким именно себя видел, мыслил и реализовывал. Некто Александр I, правитель из дома Аргеадов — это конец V века — середина V века до н.э. — Александр I принял участие в Олимпийских играх. На этом основании он получил — он и вся его семья — называться эллинами.

А. Венедиктов — Да, да, да. Только ведь они могли принимать участие.

Н. Басовская — Вот какое значение имели Олимпийские игры...

А. Венедиктов — Коррупция.

Н. Басовская — ...с глубокой древности. Затем при предшественниках Александра — при Архелае, при его отце, Александра — не называю, потому что задан вопрос — они старательно и очень настойчиво приглашали к своему двору самых видных мыслителей, интеллектуалов Древней Греции. Туда были приглашены: Сократ — тем более, было известно, что его в Афинах преследуют. Вот, может быть, и не принял бы цикуту, если бы принял приглашение в Пеллу. Туда был приглашен Платон — сам не прибыл, ученика прислал.

А. Венедиктов — А зачем этим варварам все это надо было?

Н. Басовская — А для, чтобы...

А. Венедиктов — Они же были варварами для...

Н. Басовская — Для того, чтобы стать эллинами. Теперь о варварах. Афиняне действительно — вот это первая концепция Александра — предположительно... и споры вокруг Александра идут по всем пунктам, но есть и такая версия, которую предлагаю. Идея панэллинизма: эллины все должны объединиться — а Греция вся разобщена на маленькие отдельные полисы-города или общины-государства...

А. Венедиктов — Афиняне — народ, спартанцы — народ, коринфяне — народ.

Н. Басовская — Все спорят, все ссорятся, дерутся...

А. Венедиктов — Да, да, да. ...фиванцы — народ.

Н. Басовская — Но надо объединиться в том, что мы все эллины. И мы, самые цивилизованные — видит Бог, отчасти это верно, в этой части света самые, но на Востоке Александр уточнил свои представления о мире и о цивилизации. Мы самые цивилизованные и потому имеем, как бы, право, как бы, основание обращаться с другими народами как с варварами, как с нецивилизованными. Что такое варвары? Те, кто говорят «бр-бр-бр», на греческом это «говорящий грубо, говорящий...» или заика даже, а следовательно — равняется — необразованный человек. Александр... есть версия, что учитель Александра — а его учитель — величайший из греков, один из величайших, это Аристотель — наставлял его перед походом такими словами: «Обращайся с греками как царь, а с варварами как тиран». Вот это призраки вот этого панэллинизма. Мы имеем право владычествовать над остальным миром, потому что мы научим, поднимем, подтянем...

А. Венедиктов — Мы более образованны. Более культурные.

Н. Басовская — Безусловно.

А. Венедиктов — Как это знакомо! Как это знакомо!

Н. Басовская — Причем, на много шагов вперед.

А. Венедиктов — Несем народам свет знаний, необразованным, дикарям — свет знаний.

Н. Басовская — Не так много...

А. Венедиктов — Господи, ничего в истории...

Н. Басовская — ...новостей, совершенно...

А. Венедиктов — Ой, да, в истории ничего не меняется, да.

Н. Басовская — Совершенно с Вами приходится согласиться. И вот видимо, все-таки мы имеем право предположить, что именно с этими идеями Александр отправился туда, и у этой идеи еще был аспект, как бы, пункт, параграф: и отмстить варварам в лице персов за Греко-персидские войны, за попытку примерно полтораста лет назад...

А. Венедиктов — Полтораста лет назад.

Н. Басовская — Да. Пора и отмстить. ...завоевать Грецию. Да, действительно, Греко-персидские...

А. Венедиктов — Ну, это, типа, если бы мы сейчас пошли войной, там, не знаю, на Францию за Крымскую войну.

Н. Басовская — Многие нашли бы многие объекты.

А. Венедиктов — Ну да.

Н. Басовская — И вот, «давайте отмстим». И так... звучит такое выражение, «поход отмщения».

А. Венедиктов — «Поход отмщения», да.

Н. Басовская — Это уже система. Это некая идеология. И в начале своего великого похода Александр, как бы, выполняет эту программу.

А. Венедиктов — Значит, у него а) в начале месть, и б) миссионерство.

Н. Басовская — Да, утверждение...

А. Венедиктов — Ну, если мы так, спрямляем, да?

Н. Басовская — Утверждение... если спрямить, то да. Допустим такую условность.

А. Венедиктов — Миссионерство, образование, культура, свет, наука и плюс, отмстить. Смешал.

Н. Басовская — Да. Отмстить неразумным хазарам.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Что поделаешь, все сказано в этом мире великими людьми.

А. Венедиктов — И пошел.

Н. Басовская — Пошел. Поход, конечно, удивительно тяжелый. Я просто бегло перечислю кое-какие даты. Царь он с 336 года до н.э. В 335 завершает покорение Греции, которое начал его отец, и вот уже «мы греки, мы совсем греки».

А. Венедиктов — Мы их присоединили, мы греки.

Н. Басовская — Мы их подчинили своей власти. 334 — знаменитая битва при Гранике, где его ближайший друг, соратник Клит заслонил его своим телом. Александр мог погибнуть при Гранике, и мировая история бы сильно изменилась. За это со временем Клит будет убит Александром на пиру. В 333 году битва при Иссе — покорены Сирия и Малая Азия. В 332 добровольно сдался Египет, без боя. И жрецы в 331 в оазисе Сива объявили Александра богом. Это год битвы, величайшей битвы при Гавгамелах, правитель Персидской державы царь Дарий III бежал, Персия лежит, так сказать, почти у ног Александра — так он думает, но ему еще много воевать — и он провозглашен Зевсом-Амоном. И не отказывается.

А. Венедиктов — Т.е. и египетским богом, и греческим богом.

Н. Басовская — И греческим. И он не отказывается.

А. Венедиктов — Отмстил, понес культуру...

Н. Басовская — Подготовка для уточнения концепции. Но пока не уточнена, потому что в 330 беспощадно уничтожен, сожжен культурнейший город Персеполь, культурная столица Персидской державы — уничтожен. И вот эта идея отмщения, она при уничтожении Персеполя звучит. В этом же году величайший скульптор Лисипп увековечивает Александра в мраморе. Что-то происходит с этим молодым, очень талантливым, очень образованным человеком...

А. Венедиктов — Крыша поехала. Да крыша поехала.

Н. Басовская — Ну, может быть, сегодня так сказали бы...

А. Венедиктов — Ну, как?

Н. Басовская — ...кто-то...

А. Венедиктов — Я думаю, и тогда так говорили. Кстати, его...

Н. Басовская — Только в своих греческих терминах.

А. Венедиктов — Да, да. Но это его... Вы посмотрите — может быть, мы дальше об этом будем говорить, но все его соратники, соратники его отца: заговор за заговором, заговор за заговором, заговор за заговором. Остановись — крыша поехала — куда идешь дальше? Остановись! И заговор. И казни...

Н. Басовская — Уже упомянутое убийство Клита в 328 году...

А. Венедиктов — Ну, это по пьянке, все-таки...

Н. Басовская — ...в глубинах Азии. Просто Клит по пьянке сказал то, что думали, многие, и он в том числе. Что ты, Александр, меняешься, ты изменился, ты стал деспотом, причем деспотом восточного типа. Он, в общем-то, предложил однажды, вот в этих годах уже, во второй половине похода, ввести при своем дворе восточную манеру падать ниц перед правителем. И тут его ближайшее окружение — его любимцы, его офицеры, его полководцы, его друзья юности...

А. Венедиктов — Его пажи.

Н. Басовская — ...гетайры... пажи чуть позже заговор составят. Гетайры возразили категорически. Но это все заметнейшие люди. Это Птолемей, Неарх, это Гефестион, в конце концов, главный любимец — они сказали: нет, македонцы падать ниц ни перед кем не станут. И прежде, чем двигаться дальше и посмотреть, как изменится его концепция... а что же такое македонцы? Один из очень важных вопросов. Мы с Вами так, бегло упомянули, что, вот, горная страна... а все-таки чуть подробнее. Этим занята научная литература. Кто же они такие? Откуда происходят? Есть несколько версий. Прямой связи этноса, населявшего Македонию, с греками, частичной или... больше всего принимают такое, что отчасти они иллирийцы, фракийцы и эллины — смесь, вот такая вот этническая смесь. И кто-то из современных авторов зарубежных замечательно сказал: можно считать их деревенскими родичами эллинов. Кто такие солдаты Александра, в основном? Козопасы, пастухи, землепашцы — их меньше, потому что это горная страна. Люди простые, прожившие очень скромную жизнь, по сравнению с их бытом даже древнегреческий был велик. А что же они увидели на Востоке? Сокровища, золото рекой, драгоценные камни. У них тоже могло что-то случится с крышей.

А. Венедиктов — Наталья Ивановна Басовская.


НОВОСТИ


А. Венедиктов — Мы продолжаем нашу программу «Все так!» с Натальей Басовской, говорим об Александре Македонском, о крышах, которые съезжают в двадцати, там, пятилетнем возрасте, когда ты становишься царем всего известного мира.

Н. Басовская — И чтобы все-таки он не предстал у нас таким, внезапно помешавшимся...

А. Венедиктов — Порывистым, порывистым, порывистым.

Н. Басовская — ...в рассудке, я хотела бы сказать о духовной жизни Александра. Александр не был примитивным человеком. И то, что с ним потом началось, вот это вот превращение в Бога и прочее — не всякий человек выдержал бы такие испытания. Но он не был примитивен, ни в коем случае. Повторяю, его воспитателем, приглашенным Филиппом II как раз, его отцом, для воспитания Александра, был Аристотель, один из крупнейших мыслителей древности. Когда-то Аристотель, который был из рода Асклепиев, был связан каким-то образом косвенным с этим двором македонским — его отец служил придворным медиком в Пелле, столице Македонии. Аристотель принял приглашение. И как говорят, с большой охотой. И с большим интересом стал заниматься талантливым юношей. Известно, что Аристотель составил для юного Александра собственное издание Гомера. И не впустую. С тех пор «Илиада» всегда лежала вместе с кинжалом в изголовье царя, до последних его дней. На многих приемах дипломатических, когда он встречался с правителями мира, он читал большие отрывки из «Илиады» на память.

А. Венедиктов — Говорят, наизусть знал все.

Н. Басовская — Много, очень много. И много раз отмечают авторы, что он прочел большой отрывок из «Илиады». Прекрасно знал Геродота, хотя не во всем ему верил. Дело в том, что он проверял данные Геродота — он сам шел по землям, которые Геродот косвенно, по рассказам, описывал. Аристотель возбудил в нем интерес к Софоклу, Эсхилу, Еврипиду, и плюс страсть свою Аристотелевскую к наблюдению над живой природой, строением растений и животных. Аристотель написал прекрасную книгу о мире животных и растений. Т.е. короче говоря, к географии. В поход Александр Македонский взял с собой целую группу ученых. Через много-много времени это повторит Наполеон Бонапарт, который возьмет ученых в свой египетский поход и станет тем самым побудителем создания науки египтология.

А. Венедиктов — Но правда, но правда Наполеон ученых не казнил и в клетке за собой не возил. А защищал их.

Н. Басовская — Одного. Одного в клетку.

А. Венедиктов — Ну, как раз того, которого представил ему Аристотель.

Н. Басовская — Как раз того, который наш с Вами коллега, Каллисфена, историка. Историки — опасные люди, для тиранов особенно. И потому Каллисфен...

А. Венедиктов — Аристотель их познакомил. Он говорил: «Вот это мой...»

Н. Басовская — Это родной племянник Аристотеля.

А. Венедиктов — Племянник... он племянник, да?

Н. Басовская — Он родной племянник Аристотеля.

А. Венедиктов — Я не знал.

Н. Басовская — Он рос вместе с Александром. Действительно, Аристотель их сблизил с подросткового возраста. И Каллисфен описывал поход, причем описывал довольно верноподданнически. Верноподданнически. Он воспел Александра как бога...

А. Венедиктов — Ну, он любил Александра, он, собственно, друг детства.

Н. Басовская — Любил, он одобрил и уничтожение Персеполя. Он даже в своих записках пытался оправдать убийство Клита, сведя это к какой-то страсти, вспышке, случайности.

А. Венедиктов — Пьянке.

Н. Басовская — Но. Оказался, как считал Александр — доказано это не было никогда — вдохновителем того самого заговора пажей, который Вы, Алексей Алексеевич, упоминали.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Юноши, подростки, составили заговор.

А. Венедиктов — Македонцы, македонцы.

Н. Басовская — Македонцы.

А. Венедиктов — Македонцы!

Н. Басовская — Возмущенные именно превращением царя в восточного деспота. Они не принимали его концепции, о которой мы сейчас с Вами скажем. И это было только предположение, что их вдохновлял Каллисфен. Тем не менее, он был арестован, схвачен, посажен в железную клетку, возили его за собой в этой клетке — все безумно жестоко. И в ней он и умер, как было записано, «по болезни». Т.е. это, конечно, говорит о том, что Александра ни идеализировать, ни в коем случае...

А. Венедиктов — Культурный мальчик.

Н. Басовская — ...ни воспевать полностью его эти культурные наклонности, но назвать их надо. Аристотель переписывался с Александром до конца жизни Александра. Хотя они уже были во многом не согласны. Александр регулярно давал Аристотелю деньги на науку. Александр вместе с врачами в своем походе попытался заниматься тем, чему его учил Аристотель — составлять лекарства, в частности, против укусов змей...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Это было так актуально в восточном походе. Вместе с врачами пытался лечить своих друзей — т.е. он не забыл эти занятия тоже. При его штабе появился целый отряд особых людей — биматисты они назывались. Шагомеры, можно сказать по-русски. Это атлеты, многие из них победители Олимпийских игр, которые обязаны были шагами измерять территории, по которым шла великая армия. Результаты их измерений тщательно записывались в журнал придворный — величайший источник для последующих авторов.

А. Венедиктов — Да, да, да.

Н. Басовская — Записывались, карты зарисовывались, т.е. шла, в сущности, научная работа своего времени.

А. Венедиктов — Научная экспедиция, я бы сказал.

Н. Басовская — Да. Он поощрял устремления своего друга, гетайра Неарха, который командовал флотом и стал, можно сказать, одним из первых людей, который с помощью путешествия по морю, похода по морю, составлял тоже карты береговых линий и т.д. Ну, можно сказать, в каком-то смысле, образно, одно из ранних научно-исследовательских судов — корабль Неарха. Это, конечно, сгрубленное сравнение, но все-таки его описания тоже очень важны для науки.

А. Венедиктов — Т.е. правильно я понимаю — я опять спрямлю — что, вот, первая позиция мессианство плюс отмщение сменилась на научную? Или добавилась научная?

Н. Басовская — Она... вписалась, совершенно с Вами согласна.

А. Венедиктов — Вписалась, вписалась. Никому не мешает и карту составить. Да.

Н. Басовская — А вот концепция отмщения перестала работать, как я полагаю, и Александр это увидел. После Персеполя он все еще придерживался этой концепции, и он старался действовать в ее рамках. Что он сделал — это 330 год, 330–329 — он разослал благодарности в некоторые города, части, там, Земли, которые... где сохранилась память об их участии, помощи грекам в Греко-персидских войнах. И вот, когда на Сицилию пришла некая его благодарность за то, что кто-то некто с Сицилии...

А. Венедиктов — Когда-то.

Н. Басовская — ...помог когда-то, полтораста лет назад...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Грекам снарядить один из кораблей для битвы при Саламине...

А. Венедиктов — Да, да, да.

Н. Басовская — ...там уже не поняли. Многие...

А. Венедиктов — «Вы о чем?», да.

Н. Басовская — ...практически все перезабыли. Он увидел, что концепция отмщения исчерпана. Она больше не работает. Если бы она сколько-нибудь и работала, то она стала неинтересной. К тому же, если он Бог — и он это принимает. Древнему человеку это сравнительно легко было принять. Очень интересно, что греческие полисы опросили на тему, «готовы ли вы признать Александра богом?» Все, в первую очередь, демократические Афины, согнулись в поклонах: «О, да, да, да!», куда делась эллинская гордость — неизвестно. Лучше всего ответили спартанцы, все-таки в этом случае они бывают прекрасны: лаконичный ответ — это их стихия. «Если Александр хочет быть богом, пусть будет». Мне очень нравится этот ответ. Но короче говоря, древний человек готов принять, что он бог. А если он бог, у него должна быть особая божья воля, отличная от воли людей.

А. Венедиктов — Воля и миссия.

Н. Басовская — Миссия, воля... ну, воля, которую он ведет к осуществлению. С помощью воли миссию осуществляет. Какая-то глобальная цель, достойная божества. Вот, что-то в этом роде могло содействовать полнейшей перемене концепции Александра и превращению в действие совершенно новых идей, которых не могло быть в начале великого восточного похода.

А. Венедиктов — Наталья Басовская. Спросила меня Наташа, справился ли Колин Фаррелл с ролью Александра Македонского в фильме «Александр Македонский»? Ну, наверное, с теми задачами, которые ему ставил режиссер...

Н. Басовская — Американский Александр Македонский из него получился.

А. Венедиктов — Да, да, да. Потому что, возвращаясь к миссии из фильма — вот он идет, идет, идет...

Н. Басовская — Но непонятно, зачем.

А. Венедиктов — ...идет, идет, идет, тащит его, тащит, тащит...

Н. Басовская — Что-то фанатичное проступает...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — А потом, ну, типаж нежности. Александр — его так много изваяли...

А. Венедиктов — Но сохранилось его изображение.

Н. Басовская — Причем при жизни изваяли.

А. Венедиктов — Да, да, да. Фотографы были, из мрамора.

Н. Басовская — Потом бесконечно копировали. Они умели делать идеальные скульптуры, скульптурные портреты.

А. Венедиктов — Но умели лицо все-таки делать похожее, скажем так.

Н. Басовская — Конечно, многократно скопировано. Так что, тип лица, конечно, сильно отличается...

А. Венедиктов — Монеты. Монеты.

Н. Басовская — Хотя очень старательно молодой человек, в меру своего понимания и, видимо, образования, пытается представить, каким мог быть величайший завоеватель. Вот там никаких концепций нет, и основные борения вокруг элементарных бытовых каких-то подробностей из жизни Александра, что, скажем прямо, не очень интересно. А мы все-таки вернемся в мир его идей, и я убеждена, что он не остался бы таким непреходящим ярким пятном в человеческой истории, в мировой цивилизации, если бы он эту безумную идею, абстрактную идею, нереальную...

А. Венедиктов — Абсолютно безумную, абсолютно безумную.

Н. Басовская — ...не попытался передать людям и воплотить. Я прочту сначала, что об этом писал древний грек, Плутарх, во II веке н.э.

А. Венедиктов — Ну, через 500...

Н. Басовская — Преувеличивая, приукрашивая...

А. Венедиктов — Через 500 лет после этого.

Н. Басовская — Но он ближе нас был к Александру.

А. Венедиктов — Ну, это да уж, на 2 тысячи лет.

Н. Басовская — К тому же, у него были в распоряжении те источники, которых у нас уже нет давно.

А. Венедиктов — Увы, да.

Н. Басовская — Итак, читаю: «Александр стремился населить всю землю и превратить всех людей в граждан одного государства. Если бы великий бог, ниспославший Александра на землю, не призвал бы его к себе так быстро, то в будущем для всех живущих на земле, был бы один закон, одно право, одна власть. Будучи уверенным, что он ниспослан небом для примирения всех живущих на земле, он заставлял всех пить из одной чаши дружбы. Он перемешал нравы, обычаи, уклады народов и призвал всех считать своей родиной всю землю». А дальше уже Плутарх точно от себя добавляет: «Все честные люди должны чувствовать себя родственниками, а злых они исключат из своего круга». Нельзя приписывать Александру этих супергуманистических идей.

А. Венедиктов — Ну да. Да.

Н. Басовская — В начале своего правления, в тот самый, можно сказать, миг, когда он был провозглашен царем, он немедленно разослал отряд гетайров для истребления своих родственников, которые могли быть претендентами на престол. И здесь уже лепить из него образ великого гуманиста, конечно, безнадежно. У него были два сводных брата. Один был, по счастью для себя...

А. Венедиктов — Слабоумным.

Н. Басовская — Недоразвитым, да, недоразвитым, каким-то дебилом, а второй — вполне полноценным. Это были дети Филиппа II, сыновья Филиппа II от предыдущих браков. Тот, который полноценный, был беспощадно убит. Была убита следующая после Олимпиады, матери Александра, жена Филипп — Филипп много раз женился. После матери Александра он женился на юной Клеопатре. Та родила ему дочь. Беспощадно убили тут же после провозглашения Александра царем эту молодую, красивую Клеопатру... ну, как убили — ей принесли кинжал и приказали... и яд — на выбор. Богатый выбор!

А. Венедиктов — Ну, да уж, гуманно...

Н. Басовская — И это все, за этим, Александр. Она почему-то выбрала повешенье и повесилась. Но зачем они убили младенца, эту маленькую девочку — это вызывает только изумление. Таким образом, представить себе, что вот эта вот гуманистическая картина, которую нарисовал Плутарх, как-нибудь твердо связана с реальным миром Александра, невозможно. Но ведь что-то было.

А. Венедиктов — Но я хочу сказать, Маше ответить — у него был сын... детей не было, говорит, он женщин не любил — женщин очень любил.

Н. Басовская — Очень.

А. Венедиктов — Гарем был, на самом деле. И сын был у него.

Н. Басовская — У него было три жены. Он женился в Бактрии на красавице Роксане.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — А затем, во время знаменитого вот этого слияния народов в Сузах, о котором сейчас скажу.

А. Венедиктов — Да, да, да, это самое важное.

Н. Басовская — Он женился еще на двоих: на Статире, старшей дочери Дария — сразу на двоих...

А. Венедиктов — На Статире, дочери персидского царя.

Н. Басовская — Да, и на Парисатиде из дома Артаксеркса III.

А. Венедиктов — Да, другой линии.

Н. Басовская — Т.е. Александр... и везде были дети. Он совершенно не чужд, все ему кого-нибудь родили.

А. Венедиктов — Так что Маша, у Вас все впереди.

Н. Басовская — Так что к чему же он пришел? Что дало Плутарху повод для такого вот этого гимна, конечно, преувеличенного — это именно повод. Плутарх, в сущности, через 500 лет, какие-то свои, пробивающиеся туманные идеи посредством Александра хочет передать. А на самом деле, отринув, забыв концепцию панэллинизма, не забывая, что он бог и веря в это, Александр пришел к той самой утопической идее, которую мы уже с Вами назвали, что она утопична. Но в ней что-то есть рациональное. Идея соединения миров — каких? Там, на Востоке, за долгие годы похода, он понял, что европейский мир и европейская цивилизация, в лице даже блистательной точки, греков, эллинов, и цивилизация Востока разные, но что на Востоке тоже великая цивилизация. Ему, в сущности, стало неловко называть варварами персов, что он делал заочно, а его гетайры так от этого и не отошли. Почему? Да потому что для гетайров здесь были интересы, за этим стояли интересы. Они не хотели видеть, что это не варвары. Но видно это было прекрасно. И в сущности, он пришел к космической идее, которая в этом мире пока вечна и никуда не уходит: о сближении почему-то чуждых и враждебных друг другу Востока и Запада. То, что он совершил, завоевав былую Персидскую державу, дойдя до Индии...

А. Венедиктов — До Пенджаба, да.

Н. Басовская — Да, форсировав Инд, кусочки Индии — т.е. весь почти тогдашний... почти весь цивилизованный мир, требовало какого-то осмысления — как с ним быть дальше? И он пришел к простой мысли, что если не примирить элементы этих миров, то вообще не на что надеяться. Все равно его идея провалилась. Известно, что держава развалилась, ну, на следующий день или в тот же день, когда он умер, по сути. Почти 40 лет диадохи, его приемники, делили его между собой — это все ясно. Но замысел был. И за этим замыслом стоят какие-то вещи извечные. Они будут ощущаться в эпоху Крестовых походов — сближение и отталкивание Востока и Запада — они будут ощущаться в Новое и Новейшее время, они живы сегодня — как жить Востоку и Западу, не уничтожая цивилизацию друг друга, понимая и сближаясь? Не получается.

А. Венедиктов — Ну, Александр пытался это технически решить, даже технически.

Н. Басовская — Очень хорошо.

А. Венедиктов — Не гуманитарно — технически.

Н. Басовская — Очень хорошо, мне напомнили, Алексей Алексеевич, что надо подчеркнуть, что Александр — древний человек, он человек древности. Мы называем эти цивилизации древности и средневековья патриархальными, традиционными. Это традиционная культура. Они мыслили образами, реальными поступками и поступали, подчас, очень наивно. Верх этой наивности — знаменитые бракосочетания в Сузах. Март 324 года до н.э.

А. Венедиктов — За год до смерти Александра.

Н. Басовская — Армия повернула уже назад, под давлением уставших солдат, из Индии они возвращаются. И вот, они снова в сердце былой Персидской державы — в Сузах. Там он и устраивает это действо. Фантастическое. 10 тысяч воинов, македонцев...

А. Венедиктов — Македонцев, македонцев.

Н. Басовская — ...из армии Александра женятся...

А. Венедиктов — Как говорят, этнических македонцев.

Н. Басовская — (смеется) Да! ...женятся на женщинах Востока — из Персиды, Бактрии, Мидии, Парфии, Согдианы. Среди них 89 высших людей, 89 гетайров, ближайших спутников Александра. Они вступают в браки, конечно, с принцессами. Это Неарх, Селевк, Кратер, Гефестион и сам Александр с двумя, как я уже упоминала. Замечу сразу, что когда умрет Александр и тут же начнет распадаться великая империя, 88 из этих гетайров откажутся от своих этих символических жен из Суз, и только один, Селевк, сохранит свою жену...

А. Венедиктов — Селевк.

Н. Басовская — И кстати, будет достаточно успешен как правитель одной из частей великой державы Александра.

А. Венедиктов — И, кстати, его династия удержится дольше всего, династия Селевкидов.

Н. Басовская — Видимо, он склонен был к некоторой стабильности. Человек древности обладает какими-то общетипологическими чертами, но ни в коем случае они не были никакими не роботами, не одинаковыми. И вот это...

А. Венедиктов — Он хотел смешать кровь, он хотел создать единую расу — вот это очень важно.

Н. Басовская — Да. Он говорил...

А. Венедиктов — Единая раса.

Н. Басовская — Это была записано. Величайший источник — его придворные дневники, которыми древние авторы пользовались. Его письма царице Олимпиаде, своей матери...

А. Венедиктов — Маме, да.

Н. Басовская — ...тоже использовались древними авторами. И там была вычитана и донесена потом до нас мысль о том, что он прежде всего, мечтал, что из этих десяти тысяч браков вырастет новое поколение людей. Дети, он делал главную ставку на детей. Но не без основания. Дело в том, что в походе многих солдат до этого сочетания в Сузах сопровождали женщины Востока. Они были просто при обозе, с ними жили эти солдаты.

А. Венедиктов — Ну, это не жены, это... это не жены.

Н. Басовская — У многих, да... у многих были дети. Он хотел это узаконить. И кстати, сначала солдаты были смущены. Многие совсем не хотели обременять себя женами, потому что у них в Македонии...

А. Венедиктов — И детьми.

Н. Басовская — ...были и жены, и дети...

А. Венедиктов — И дети, и семьи.

Н. Басовская — А у кого-то, наверное, уже родились и внуки. Они были смущены. Но когда они узнали, сколь щедро царь платит, какое приданое, можно сказать, он дает за ними, они тут же с этой идеей примирились. И конечно, между прочим, Алексей Алексеевич...

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — Вы правильно упомянули о смешении рас. По сей день совершенно убеждена, в этносах многих-многих народов есть следы этого смешения. Александр все-таки оставил некий след своей наивной затеи.

А. Венедиктов — Вы знаете, я думаю, что даже мы, конечно, будем еще заниматься византийскими товарищами — у нас с Вами не было ни одного византийца...

Н. Басовская — Да.

А. Венедиктов — ...в нашей программе. Но вот сама Византия — трудно сказать, что она строилась, естественно, через, там, 1700 лет после Александра, по правилам Александра, но идеи, вот эти идеи расового смешения...

Н. Басовская — Были. Были, были.

А. Венедиктов — ...чтобы был единый народ, не только единые граждане, но единой крови, да? Перемешивать, перемешивать, все время перемешивать. Госпрограмма — перемешивать.

Н. Басовская — Но им очень мешала господствующая конфессия религиозная.

А. Венедиктов — Ну, это понятно.

Н. Басовская — А что ж Александр с этим бракосочетанием в Сузах, верил, надеялся, что это получится? Безусловно. Умирать он совершенно не собирался, он готовил очередной поход в Аравию — хотел завоевать Аравию, затем продвинуться по Средиземному морю и северу Африки, пройдя Карфаген, дойти до Геркулесовых столпов...

А. Венедиктов — Именно.

Н. Басовская — И строить державу, контуры ее продвинуть на восток, сделать более отчетливыми, ни на секунду не собираясь умирать. Его смерть таинственна — без конца будут спорить, отравили его, не отравили. Аргументы такие, только косвенные: да, на пиру, выпив очередное огромное количество вина, схватился резко за живот и со стоном упал. Если бы это было отравление, как говорят, духи древних, умер бы мгновенно, потому что медленные яды были пока, якобы, не разработаны. А может, какой гений разработал? После этого он жил 13 дней, сопротивляясь постоянно, не веря, что он умрет, несколько раз объявлял, что «через сутки отправляемся в Аравийский поход», но, хоть он считал себя богом, в руке какого-то другого бога была его собственная жизнь.

А. Венедиктов — Да.

Н. Басовская — В 323 году он скончался в Вавилоне. Люди потом сочинили много легенд. Что какие-то прорицатели не советовали ему заходить на обратном пути в Вавилон...

А. Венедиктов — Да, ну, это...

Н. Басовская — ...что это город, где его ждет несчастье... мало ли что они сочинили. Но всегда за этим стоит, прежде всего, интерес к фигуре, привлекательность и колоритность необыкновенной жизни. Завершу тем, что называется античный анекдот — я успею его изложить. Говорят, что очень рано, совсем юношей, только вступив на престол, он встретился в Коринфе, Александр, с Диогеном. Многие пришли к нему на поклон, а Диоген, конечно, нет. И Александр сам пошел посмотреть на Диогена. Он сидел около своей бочки на солнышке. Александр спросил: «Проси, что хочешь, все сделаю для тебя». Диоген попросил: «Посторонись немного, не заслоняй мне солнце». Александр засмеялся и сказал: «Клянусь Зевсом, если бы я не был Александр, то хотел бы стать Диогеном». Они умерли в один год.

А. Венедиктов — Наталья Ивановна Басовская. Добавлю я восклицание одного из наших слушателей — к сожалению, не подписано — «Александр — первый глобалист». Вот именно! первый глобалист во всех смыслах этого слова.