Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Сергей Бунтман — Еще раз добрый день! Михаил Кожухов, Сергей Бунтман сейчас в студии. Но Михаилу уже ни здороваться, ни прощаться не надо, потому что... Вот ты который уже час...

Михаил Кожухов — Ну, уже...

С. Бунтман — ... подряд?

М. Кожухов — ... давненько. Да.

С. Бунтман — Я напоминаю, что у нас проходит Афганский марафон. 25 лет сегодня исполняется выводу войск из Афганистана. И я бы хотел напомнить, что на нашем сайте вы можете найти, ну, я думаю, после прошлого часа вы уже все поняли в подробностях, почему, кому адресно мы сегодня собираем деньги в помощь действительно. И эту малую толику, которая нужна людям. Я вот еще раз просмотрел список. Совершенно конкретные люди с конкретными проблемами, которым надо и лечиться сейчас, которым надо и помогать, которым надо и реабилитироваться. Короче говоря, посмотрите на все реквизиты, которые у нас есть для пожертвований. И вот сейчас я могу повторить только номер смс — 7522. Это короткий номер. И нужно послать для вашего маленького вклада текст 25 цифрами и лет буквами, 3 кириллические буквы л, е, т безо всяких пробелов и ваш вклад уже будет сделан. Мы рубрики сохраняем нынешние. У нас рубрика историческая. И мы сегодня будем говорить о многих вещах с Валерием Александровичем Востротиным. Добрый день!

Валерий Востротин — Добрый!

С. Бунтман — Добрый день! Председатель союза десантников России, герой Советского Союза, генерал-полковник. И давайте посмотрим, вот есть у нас много вопросов, у Михаила Кожухова и у меня... Ты хочешь сразу...

М. Кожухов — Я хочу сразу.

С. Бунтман — Сразу. Давай сразу тогда ты.

М. Кожухов — Ну, надо сказать еще, добавить, что это командир отдельного гвардейского имени ленинского комсомола парашютно-десантного 345-го боевого полка, который стоял в Баграме...

В. Востротин — Краснознаменного ордена Суворова 3-й степени.

М. Кожухов — Да.

С. Бунтман — Вот так.

М. Кожухов — И за глаза этот человек назывался «кэп», не смотря на то, что его портреты висели, вырезанные из газет висели у солдат над койками. Поверь мне, что это было не всегда. А хочу я попросить начать с Олимпиады. Сейчас же все про Олимпиаду говорят.

С. Бунтман — Да. А что ты хочешь сказать про Олимпиаду?

М. Кожухов — Я хочу попросить Валерия Александровича рассказать про Сеульскую олимпиаду, потому что в то время, когда вся страна смотрела за матчем...

В. Востротин — Финал или матч?

С. Бунтман — Бразилия — СССР.

В. Востротин — Нет, мы играли. Россия выиграла, стала чемпионом Олимпийских игр по футболу.

С. Бунтман — Да, да.

В. Востротин — С кем они играли, не помню.

С. Бунтман — Да, да. «Родной забивай!», — кричал Маслаченко.

В. Востротин — Ну, да. А в это время в Афганистане происходила совершенно другая жизнь, другая реальность.

М. Кожухов — Расскажи, пожалуйста.

В. Востротин — Да, ну, здорово, что мы начнем как-то из середины и не по делу. Да, это был летний день, был финал. Почему финал? Мы узнали это на заставе. В общем, все по порядку. Один из моих подчиненных солдат... Вы знаете, была такая категория военнослужащих, которая, ну, просто не предназначена для войны. Я мог спокойно их отправить на Родину без всяких проблем, но я бы сломал им просто психологию, вот все его ровесники воюют, а он нет. Поэтому таких мы отсеивали и находили им работу на территории. Вот допустим, хлеб печь. Не надо воевать. Зато он полезен и при деле. Да? а вот в данном случае этот — я фамилию называть не буду, наверное, где-то кто-то его знает — он был... отвечал в дежурной смене на дизеле, который вырабатывает электричество для полка. И ночью по своей бестолковости, не знаю, перепутал и залил в систему смазки вместо масла дизельное топливо. Ну, и старший смены сержант, а к саперной роте они прикомандированы были, он сказал ему, что он неправ по-белорусски так. Да? Вот он обиделся, вышел за территорию полка, проезжает мимо... Это потом все узнали. Проезжает мимо афганец на мотоцикле. Остановился. Там шаровей, как дела? Все плохо. Плохо все. Кушать хочешь? Всегда хочу. Кормили великолепно. Солдат хочет всегда есть и спать иногда, и Родину защищать, конечно, да. Садись, поехали, покушаем. Короче он превратился быстро в живой товар. Слава Богу, нам повезло, Франц Адамович Клинцевич, я не знаю, Вы его приглашали или нет. Была такая должность в полку замначальника политотдела по спецпропаганде, и у него были свои агенты по всей долине. Я информацию имел больше, чем у начальника разведки. Я говорил: «Франц, срочно...» Он в течение 40 минут собрал своих платных хоккеистов... Я их так называл, потому что им галоши раздавал, а они считались активистами. Вот. И всю информацию, где этот боец... То есть его вот этот душман, ну, не факт, декалин быстро напоил, опоил опием, там с чем там опий я не знаю, и продал за 10 автоматов, но в банду, слава Богу, не которая занималась политикой, а просто в криминальную банду. Там были разные направления. И вот в этой банде он оказался. В течение 4-х часов провели переговоры заочно с их главарем. Я с ним встретился. И он мне сказал: «10 автоматов Калашникова, 5 автоматов 5-45, 5 — 7-62, 3 пистолета ПП Стечкина и 2 подствольника, и 10 ящиков боеприпасов». Я возвращаюсь, докладываю командующему Громову, товарищу командующему. Он говорит: «Валер, хоть весь склад отдай, но солдата вернуть, но подствольники не разрешаю». Это секретное изделие тогда было. Что делать? Я сейчас... Во-первых, мы нарушили закон и совершили преступление, но я вызвал начальника службы ракетного вооружения. Вот так, Валер (мой тезка), такие дела. Он: командир, если надо, пойдем на преступление. Списали на подрыв эти 2 подствольника, потому что другого разговора быть не могло.

С. Бунтман — Понятно. Да.

В. Востротин — Времени не было. И командующий об этом не знает. Надеюсь, он не слышит сегодня меня. Вот. Все. И мы договорились: такое-то время на заставе поселкового полка встречаемся. А там как раз шел этот футбол. Я естественно не дурак. Договорились так: 3 человека с их стороны, 3 с нашей, без оружия. Все. И они выводят этого пленного. Перед этим они забирают этот арсенал на этой заставе. Я естественно не дурак, я за сутки вышел с разведчиками, их замаскировал в засаде, всех потренировал на всякий случай. Потом снял, думаю до 19 часов много... Я часов в 14 их выставлю. И смотрим этот футбол. Я хорошо помню... Спасибо Михаил, молодец, напомнил. Я уже забыл этот случай. И мы вышли... А он приехал на 4 часа раньше. Он тоже оказался не дурак. Понимаете, один автомат оказался китайский...

М. Кожухов — Подожди. Ну, ты...

В. Востротин — И отдали оружие. Отдали.

М. Кожухов — Тебе? Суть в том, что Валерию Александровичу, командиру, значит, полка пришлось идти туда одному без прикрытия.

В. Востротин — Ну, нет, со мной был старшина этой роты. Он лично знал... Он оказался еще мастером спорта по карате. Это просто случайно. Но он его лично знал, старшина этой роты. И переводчик. Ну, куда же без него? Вот всё, втроем пошли.

М. Кожухов — И уже темно. Я помню, ты рассказывал...

В. Востротин — Уже полностью стемнело.

М. Кожухов — ... как ты передавал автоматы. Они на ощупь...

В. Востротин — Он на ощупь определил, что один из них китайский. Вот профессионалы, да? То есть с кем мы воевали. Просто я понял, что сейчас сделка сорвется. Вы знаете, я завтра привезу СГМ трофейный. Да? Это круче, чем пулемет. Он поверил. Вот мы вышли на эту дорогу. И из кустов выходит тройка, и ведут этого солдата одеялом... Ну, конечно, пистолеты у нас были там за пазухой. Но мы тоже не могли совсем так рисковать. Вот. Больше никого. Они тоже втроем, тоже без оружия. Я одеяло снимаю с него, фонариком подсветил. Старшина, он? Он. Ну, ты как? Рад? Я не знаю. Представляете реакцию?

С. Бунтман — Я не знаю. Да?

В. Востротин — Тут целая операция с командующим и так далее проводится, нарушаются все... Там рискуют все. Вот тоже кошмар. Хотелось бы по морде дать. Конечно, обнял там на радостях, все-таки да. Чемизов... Главарь мне сказал: «У вас 30 минут. Я вам обеспечиваю безопасность до выхода на базу. Вот коридор. И через 30 минут я ничего не гарантирую». Все. Мы на БТРе рванули. И я видел, как в темноте они с гранатами этими сидят. То есть в принципе к чему я это уже? А он, кстати, попал под амнистию общую. Его ведь не посадили, забрали и увезли куда-то.

М. Кожухов — Историю надо закончить, как ты входишь в комнату, где офицеры смотрят футбол.

В. Востротин — Это я уже что-то не помню, чтобы...

М. Кожухов — Ну, вот человек возвращается...

С. Бунтман — Ну, расскажи. Да.

М. Кожухов — Ну, возвращается, там естественно переживания, ну, страх — не страх.

В. Востротин — Я уже понимаю. Ну, страх, конечно. Это чего говорить-то, темно, ночь ведь, душманы. Мне бы не хотелось побывать в плену-то. Да.

М. Кожухов — Ну, возвращается в полк, входит в комнату, где стоит телевизор и говорит: «Ну, все, ребята, я...» «Да отстань ты! У нас тут футбол идет. Мы болеем».

С. Бунтман — Ну, вот. А скажите, Валерий Александрович, вот Вы говорили вот банда такая, банда сякая, банда просто криминальная, банда политическая. Вот с кем приходилось иметь дело? И как? И какие различия между ними были? И вот кто, собственно говоря, противник, потому что здесь...

В. Востротин — Очень сложный вопрос.

С. Бунтман — ... истории проходили. Да.

В. Востротин — Я был там первые 3 года, ну, 2 года 8 месяцев, и последние 2 года 4 месяца. Да? И на этот вопрос четко вам не могу ответить, потому что, ну, политическими я их назвать полностью не могу. Хотя сегодня нам известно, что они финансировались. Вот вчера в этом интересном фильме резидент ЦРУ в Пакистане сказал, 2 миллиона долларов тратилось на их перевооружение. Да. Конечно, вот первые самые бои у нас были с дехканами вооруженными, там были действительно вальтуками, бурами. Ну, бур — это машина еще та. Он пробивает получше СВД броню, английские винтовки начала века 20-го. Вот. Ну, это быстро началось, перевооружение. Мины сначала итальянские. Потом ПЗРК, потом «Стингеры», пулеметы, экипировка, медицинская экипировка, оборудование сумасшедшее, там вещевое имущество. Вот допустим, спальный мешок солдатский весил грамм 20 ватный и занимал там всю спину. Трофейный весил, когда сопоставляли, полкилограмма, пуховик входил в рюкзак.

М. Кожухов — Да, я был свидетелем, когда брали склад во время боевых действий, то ребята просто были счастливы, когда у них была возможность взять спальник-трофей.

В. Востротин — Да и лифчики так называемые — пояса разгрузочные, тоже мы у них же научились. Потом они стали штатным вооружением. То есть их моментально переэкипировали. А воевать они умели всегда просто как охотники, как защитники своих кишлаков, там ущелий. И, понимаете, еще естественно серьезная, реальная каждая вера. Если он воевал под флагами священной войны, когда это объявлено, все, он знал, что там рай и там 40 наложниц ему положено. А если он не попадал, все равно его мусульманское начало говорило, что он чуть-чуть где-то неправ. И те вооруженные силы, которые были... в которые служили вернее те же афганцы, ну, к сожалению, они не так-то храбры были и не так активны.

М. Кожухов — Знаешь, я вот этот вопрос, тот же самый вопрос, который задал сейчас Валерию Александровичу, я задал начальнику разведки армии, такой был Николай Сивачев, симпатичный человек и, видимо, мягкий, который разговаривал страшным голосом, чтобы, наверное, вот это компенсировать разницу. Я пришел и у него спросил: «Николай, а кто вот моджахеды?» Он сказал: «Миша, это афганский народ».

В. Востротин — Да, да. Точно. И ответить нельзя, вот да. В принципе у нас вообще не было как у наших фронтовых дедов к немцам ненависти, к фрицам, фашистам. Ну, тут они все названы, вот афганский народ бородатый, трудолюбивый и какой-то еще чуть-чуть ущербный, даже к ним какая-то жалость была вот такая, что мы, как говорится, живем-то лучше, чем они. И душманы — это тоже они были.

С. Бунтман — Вот скажите, как вообще это получилось, что стали воевать именно это афганский народ. Вот получилось? Когда, ну, просто получили вот такое сопротивление?

В. Востротин — Сейчас скажу. Вот 1-ая наша полковая операция была, ну, мы с Борисом Миновым забегаем в сторону. Это была спецоперация. Да?

С. Бунтман — Ну, да.

В. Востротин — А вот все, после этого началась мирная жизнь. Вот чтоб Вы знали, январь месяц, я — командир роты, я посылал...

С. Бунтман — Январь 80-го?

В. Востротин — 80-го, да. Я посылал своего дежурного по роте на ГАЗе 6-м с водителем за вениками за Саят — такой населенный пункт, — который через полгода батальонам идти было бесполезно, чтобы проводить полковые операции. Вот так сначала была... Мы входили в кишлак, в ущелье, так можно сказать, какие-то демонстрационные действия проводили, чтоб поняли, что пришли войска. Нас встречали транспарантами, портретами Брежнева, лепешками, виноградом. Это был январь, февраль, март, апрель, май месяц.

С. Бунтман — Так?

В. Востротин — Я орден Красного знамени получил. В мае мы вернулись с операции, я был как раз там знаменитый Баниан, где эти бунды стояли. Да? ЮНЕСКО...

С. Бунтман — Это те, которые талибы тогда?

В. Востротин — ... уничтожить тогда, говорят, Чингисхан пытался. Не получилось. Талибы, говорят, уничтожили его. Вот. Мы вернулись. Таких боевых действий особо не было. Но нас встречали, вот повторяю, как друзей. Но задача, как я понимаю, ставилась-то не воевать с народом, там с душманами, а поддержать тот режим, о котором враг нам заявлял. И постепенно, постепенно из-за того, что трусость армии, хотя подготовленной, наверное. Я был там с декабря месяца, она дисциплинированная была, она развалилась сразу, когда началась война. Они не под тем флагом воевали. И вот из-за того, что они вообще ничего не могли делать, а мы были приданы им. Вот допустим, был дан приказ Н-ской дивизии, пехотной дивизии Афганистана, придается 345-й отдельный полк. В дивизии человек 200, в полку — 2 с половиной тысячи. Начинаются боевые действия, ими определенные, их министром, их правительством, они... У кого хлястик откусило, у кого фляга упала, через 10 минут мы уже впереди. То есть мы вот потихонечку тактически ввязывались в эти боевые действия. Начались потери. Артиллерия задела. Зацепила там двор, ранило кого-то, сына, отца, брата. Сначала на таком уровне противостояние, потом все больше и больше. И я Вам скажу уже... вот я был ранен 5 июля, боевые действия в Черегарской долине шли уже по полной схеме. Ну, естественно теперь мы знаем, ну, и мы тогда знали, появились советники, в том числе, кстати, не только американские, но и китайские советники, из Китая шла помощь. Мы это знали, сейчас они это подтвердили. И вот уже в июле месяце никуда... два сержанта, значит, за лепешками на рынок уже никто не ходил.

С. Бунтман — Никто не ходил, но получилось и так, что... Вот было ли ощущение у Вас, что вас при этом поведении, вот афганская армия регулярная, что Вас втягивают, в общем-то?

В. Востротин — Да нет, нет. Знаете, у нас это...

С. Бунтман — Или так получилось, да?

В. Востротин — Так получилось. У нас еще этого не было, не было ощущения. Нам поставили задачи поддержать, ну, по началу, а потом уже в эту игру никто не играл, ставили задачи напрямую. Вот основные действия... Это вообще, знаете, модно говорить 120 тысяч по максимуму было, потом, в общем, 100 тысяч, грубо, контингент в среднем за 10 лет списывать стал. Из них воевали, вот боевые действия вели, ну, одна четвертая часть. Почему мы знали все полки? 180-й сегодня стоит первым. 56-я бригада разведбазы 108-й дивизии, 180-й, 350-й полк, 345-й полк. Потому, что вот эти полки воевали, а остальные, основная масса контингента занималась охраной, обороной дороги основной вот этой, что шла из Сермезы через Кандагар на Кушку, и административные, ну, губернатор...

М. Кожухов — Тут надо все-таки пояснить для людей, которых там не было, что это не значит, что они там лежали и животы чесали.

В. Востротин — Нет, конечно.

С. Бунтман — Конечно, нет.

М. Кожухов — Они...

В. Востротин — Это заставы, это сложнейшая задача оборонять, охранять, вот допустим, вход в ущелье Панджшер, 2-й батальон нашего полка. То есть самые героические люди, я их так и называл. Вы можете представить, на высоте просидеть под постоянным обстрелом, даже без обстрела с возможностью... свистят пули 2 года. С ума же сойдешь! Один раз в неделю вертолет прилетал, сбрасывал им продовольствие, воду, может быть, больного кого-то забирал, что редко бывало, и улетал. И они там сидели днем и ночью. Чтобы спуститься за водой, у некоторых возможность была, — это целая операция тактическая была, проводилась. И они постоянно, постоянно... Если части, которые вели боевые действия, они хоть какими-то могли возможностями столкнуться, там 5-6 дней на базе отдохнуть, расслабиться хотя бы психологически, там это очень героические люди.

М. Кожухов — И случалось так, что вертолет не прилетал из-за погоды или потому, что...

В. Востротин — И из-за обстрела. Да.

М. Кожухов — И обстрелы. И народ там, в общем, ну, и голодал, и жег уже и койки, чтобы обогреваться...

С. Бунтман — Ну, да.

М. Кожухов — ... что высоты, зимы...

В. Востротин — Если все это расставить вообще заслуги профессий военных на выполнении войны в Афганистане, на 1-м месте, конечно, водители. Можете себе представить, колонна наливников, 8 тонн керосина к примеру у него загружено, и таких 60 машин. Вот 60 машин идут со скоростью, там все профессионалы были, ну, со средней скоростью 60-80 километров в час. И, значит, дистанция между машинами 100 и более метров. Вот умножьте 60 на 100, 6 километров колонна. Впереди душка с двумя стволами и в хвосте...

М. Кожухов — Зенитная установка.

С. Бунтман — Ну, да.

В. Востротин — Вот они считаются прикрытием. А он сидит в кабине один с автоматом, автомат везет, и бронежилет на дверке. Все. А учитывая этот ландшафт, он один. Это самые героические люди, солдаты, водители наливников в родах материалистических. На 2-м месте я бы поставил, конечно, тех, кто стоял на заставах. Это основная масса была личного состава.

С. Бунтман — Мы сейчас прервемся на «Новости», а потом продолжим наш разговор. А еще в конце часа мы опять созвонимся с ветеранами Афганистана, вот как мы делаем практически каждый час.

**********

С. Бунтман — Мы продолжаем. Михаил Кожухов, Сергей Бунтман. У нас в гостях Валерий Александрович Востротин. Примерно за 12-15 минут до конца передачи мы с вами послушаем еще 2-х участников войны из Ростова-на-Дону и из Белоруси. Потом 2 минуты у нас будет песня. И я хочу почему сказать? Потому, что в 15 часов будет минута молчания, и до всяких «Новостей» у нас пройдет минута молчания, естественно как на радио она не может пройти в полном молчании, но мы дадим колокол-метроном, мы дадим, чтобы было понятно, что это минута молчания.

М. Кожухов — Давай, может быть, для тех, кто подключился недавно...

С. Бунтман — Да.

М. Кожухов — Повтори, пожалуйста.

С. Бунтман — Номер? Да, конечно.

М. Кожухов — Да.

С. Бунтман — Да, да. Значит, так. Номер 7522. А текст нужно отправить «25» — цифрами и «лет» — словами... буквами без пробелов. «25 лет». Не бойтесь, если там подтверждение платежа какое-то запросят. Вы знаете, на что идете. Когда всякие разные операторы, они по-своему поступают, так что вы не останавливайтесь перед трудностями.

М. Кожухов — Потому, что смысл того, что мы собрались здесь — это попытался сделать то, что должно было, но не сделало государство, а именно помочь конкретным людям, которые нуждаются остро в новых протезах, в лекарствах и операциях.

С. Бунтман — Да.

М. Кожухов — На сайте тоже указаны все... На сайте «Эха Москвы» тоже указаны все реквизиты для того, чтобы каждый, кто хочет и может, хоть чем-нибудь помог этим ребятам. Я хочу спросить, Валерий Александрович, ты стал... уже чуть больше года ты возглавил союз десантников.

В. Востротин — Ну, 2 уже.

М. Кожухов — 2 уже. Да. И много ездишь. Какие у тебя ощущения от встречи с ребятами? Чего там больше сейчас потерянности, радости, горести?

В. Востротин — Ну, эйфории, по крайней мере, точно нет. Но горести тоже нет. Все из-за этого уже давно... Понимаете, времени прошло очень много. 25 лет только последний солдат, крайний солдат покинул Афганистан, а первый покинул 35 лет назад. Мы в этом году, я напоминаю, вошли 35 лет назад в декабре...

С. Бунтман — Да, это будет в декабре.

В. Востротин — Да, это будет в декабре. То есть это сегодня 45 лет самому молодому. 25 прибавляем к 20. И 55 самому старому солдату. Об офицерах я не говорю. Вот такая категория людей, которые давно себя уже нашли. Кто потерял, тот потерял себя и, к сожалению, вот ты говоришь, я часто и очень часто бываю, и обязательно бываю на кладбищах. Вот там удручающая ситуация. Там они колоннами, рядами лежат наши солдаты, которые... Мы же воевали и отправляли их на вертолетах, и не хоронили, не видели этих затравленных лиц. А вот там мне приходится встречаться и с матерями. Да, слава Богу, память хорошая, я почти помню всех солдат, при каких обстоятельствах они погибли, если они погибли там в бытность моего командования. 490 человек, кстати, полк потерял за 10 лет, к сожалению, и 28 еще после этого в Гудауте, в Абхазии, в составе миротворческих сил. Вот такие потери полка. Это к минуте памяти...

С. Бунтман — Да.

В. Востротин — ... говорю. И все удивились. И настроение у всех боевое. И вот не все организованные общественные организации, ты правильно сказал, мы подменяем государство. Ну, если от фразы: «Мы туда не посылали» до сегодняшней медали, которую вчера министр обороны мне вручил лично, прошло 35 лет. Наконец-то государство вспомнило. И эта Ваша акция, конечно, она здорово поможет. Но государство... вот этой акцией мы пытаемся еще и государство привлечь на...

С. Бунтман — Да. И не чтобы не было от 1-й даты до другой.

М. Кожухов — Я сталкивался, ну, с каким-то таким вопиющим случаем, когда, ну, вот очень хотелось помочь, возможностей не было, или была...

В. Востротин — Нет, ну, мы всегда находим возможность помочь, ну, прямо скажем, за счет тех, у кого есть такая возможность. То есть есть десантники, которые имеют возможность зарабатывать хорошо. Вот есть, я не буду фамилию называть, он живет в Лондоне, двойное гражданство у него английское, у него там бизнес. Вот ни разу он не отказал. Если вот очень сложный дорогостоящий проект на лечение или там на памятник, не знаю, Маргелову памятник, Ачалов умер. К примеру, я говорю. Операцию недавно... Вдова офицера, погибшего в Афганистане, запросила там около 30 тысяч долларов. Без проблем вот такие люди находятся. Они есть в Подмосковье, в Москве и в Лондоне, и в Сибири, и...

С. Бунтман — Ну, да, кто, сколько может.

В. Востротин — За счет них вот... Пользуясь случаем, вот россиянам хочу сказать огромное спасибо, потому что сегодня помощь — это одна из главных задач любой общественной организации ветеранской — помощь инвалидам.

М. Кожухов — Меня потрясла цифра, вот ее приводила Галина Захаровна...

В. Востротин — Она удивительная женщина. Да.

М. Кожухов — ... что около 400 тысяч человек обратились в комитет по делам воинов-интернационалистов, и это люди, которые остро нуждаются в помощи. 400 тысяч человек.

В. Востротин — Ну, вот это благодаря, кстати, Галина Захаровна — это ближайший помощник, заместитель Руслана Алышева. Вот Руслан Султанович в своем комитете проводит огромную работу не только в России и в СНГ. И Галина Захаровна — это удивительной организованности человек. Обычно доктор наук, какой-то он неорганизованный. А она и доктор, она и администратор сумасшедший. Я ее считаю командиршей. Спасибо ей.

С. Бунтман — Вот Татьяна из Лейпцига нам пишет, что ей сложно было отправить смску, там написано, что платеж отменен пользователем. «А я ничего не отменяла». Боритесь, Татьяна, вот...

М. Кожухов — Из Лейпцига можно на сайте это сделать.

С. Бунтман — Да. Вот Нина их Саратова отправила... вот она пишет: «Ура! Отправила 800 рублей с Вашего сайта».

В. Востротин — Сергей, вот кстати, пока эфир я расскажу. Это проблема. У нас же есть акции: отправьте там... и грузит обратно. То есть я хочу отправить, но эта схема сложная, эти финансовые коммуникабельные и не могу отправить, да, к примеру. То есть я так думаю, есть люди, которые хотят, а не получается.

С. Бунтман — Да, конечно. Да. Но вот...

В. Востротин — Я не умею, еще информационно неподготовленный.

С. Бунтман — Вот наша девочка Катя Кобзева, вот помощница главного редактора, она нашла замечательный... Зайдите на сайт, она нашла чудесный совершенно канал, где с минимальной комиссией можно отправлять с любой карточки. Посмотрите, вот она, Катя сделала огромную просто работу, она нашла такой вот канал, и удобно просто сделать.

В. Востротин — Ну, еще, извините секунду, я же опыта такого не имею. Еще мы боимся и в личном плане, и как юрлицо помочь, боимся деньги куда отправить, неизвестно. Вот лучше нам, вот мне, дайте мне конкретного инвалида, его счет, и мы его лично оплачиваем. То есть я гарантирую, что эти деньги пошли на лечение конкретного ветерана, а на ушли на какой-то счет, в какой-то фонд, где потом и, не знай, куда они делись.

С. Бунтман — Ну, да. Все должно быть абсолютно адресно. Вот Вы знаете, еще один аспект, когда вот Вы говорили... Скажите, пожалуйста, вот название свое, знамя, ордена полк сохранил?

В. Востротин — Ну, вот Вы попали в самую точку. Конечно, все полки и соединения советской армии, российской армии, если они расформировываются, не сохраняют свои названия, но это все передается в музей. И сегодня знамя с орденами находится в музее. Но полк, в котором я служил от лейтенанта до полковника, от взводного до командира полка, сегодня попал в особую ситуацию. Министр обороны принял решение, ну, по Семеновскому и Преображенскому полку. Вы знаете, да?

С. Бунтман — Ну, это да.

В. Востротин — Министр обороны принял решение восстанавливать воинские части времен Отечественной войны.

С. Бунтман — Да.

В. Востротин — И мы тут, извините, подсуетились, говоря слово некорректное, и напомнили министру, что есть полки достойные и афганского периода.

С. Бунтман — Конечно.

В. Востротин — И 345-й полк решение уже однозначным министра и его военной коллегии Министерства обороны будет восстановлен в городе Воронеже. Это не секрет. И вот уже в этом году туда поедет регистрационная группа. В 15-м году начнет формироваться. И мы готовим, вот ветераны, такую акцию: во-первых, мы готовим своих детей, чтобы 1-м призывом, ну, не весь призыв, а 5-ая часть уже была внуки там или сыновья ветеранов 345-го полка.

С. Бунтман — Это правильно. Это должно сохраняться.

В. Востротин — Это здорово. Да.

С. Бунтман — Да, вот знаете, когда я был там, Бог знает, где в Шотландии в полковом музее вот этой самой Черной стражи, которая была с 18-го века, там весь музей у них ветераны с такими татуировками, там все они этим руководят, общественный музей. И последнее, кстати, об Афганистане было, у нас 2-й батальон отправляется весной следующего года, отправляется с таким-то, таким-то заданием в Афганистан. То есть от 18-го века вот ведет. Это очень важно. Это не штучки. Это очень важно.

М. Кожухов — Извини меня. Это очень хорошая новость. Я думаю, что все, кто из бывших бойцов 345-го ее не знал, сейчас закричали «Ура!»

В. Востротин — Да я думаю, знают уже почти...

М. Кожухов — Потому, что расформирование 345-го — это была такая глупость невероятная. Это было так обидно, потому что это тот самый полк, в состав которого входила знаменитая 9-ая рота. Кстати говоря, во главе этой роты 9-й Валерий Александрович принимал участие в штурме дворца Амина. А когда происходили эти события на операции «Магистраль», его наблюдательный пункт находился в нескольких километрах, и это была, думаю, одна из самых плохих...

В. Востротин — А я героя в этот день получил. 6 января 88-го года указ вышел. И в это время противник сосредотачивался в районе высоты 32-34. И как бы солдаты, узнав, что я получил героя, там салют организовали, чуть-чуть спугнули они их. Да, они перепугали сначала. То есть вот это все накапливалось. И вместо того, чтобы там радоваться и как бы отмечать, мне пришлось руководить этим боем. Да. Но, кстати, не один полк попал, Миш, под такое колесо. И Качинское военное училище, знаменитое, да? И железный... В общем, я не знаю, столько частей достойных было расформировано. Вот сейчас министр обороны собирает по крохам. И все-таки традиции полковые они не просто так.

С. Бунтман — Конечно. Да.

В. Востротин — Когда приходит парень, и он встает под знамена там с историей...

С. Бунтман — Те же самые, которые вот были. Сейчас... я сказал, что мы свяжемся еще и с ветеранами Афганской войны. Сейчас Олег Иванович у нас, да, ребят? Олег Иванович. Алло! Добрый день! Вот сейчас надо наушники надеть.

Олег Гонцов — Добрый день!

С. Бунтман — Здравствуйте, Олег Иванович! Это Олег Иванович Гонцов. Да. И сейчас у нас здесь в гостях Валерий Александрович Востротин. И ведущие два у нас. Мы Вас поздравляем с 25-летием окончания боевых действий, вывода. Расскажите, пожалуйста, где Вы воевали, сами расскажите и что главное Вы помните о том, когда Вы там были, в Афганистане.

О. Гонцов — Ну, в 2-3-х словах я могу сказать, что служил я в 103-й воздушно-десантной дивизии и срочную, и будучи старшиной роты, 81-82-й год и с 84-го по вывод. Вот. А что касается, помню я войну... Войну я эту... Вряд ли кто-нибудь из тех людей, кто ее прошел, сможет забыть, потому что день окончания боевых действий — эта дата очень памятная для всех. Я не хочу сказать, что это большой праздник, но я хочу сказать, что это очень ценная дата для всех ветеранов этой войны. Ну, вот. И очень бы, конечно, хотелось, чтобы память об этой войне мы смогли бы также передать нашим потомкам, как наши отцы и деды передали нам память и чувство гордости за свою страну, вот тех, кто воевал в Великую Отечественную.

М. Кожухов — А как Ваша жизнь сложилась после этого?

О. Гонцов — Ну, я выступаю в группе «Ростов». Вот сейчас буквально через 5 минут у меня концерт в Воронеже. Вчера мы в Твери выступали. Мы ездим, поем, выступаем перед молодежью, перед ветеранами. Я хочу сказать, что я доволен своей жизнью. Я очень рад, что и не смотря на то, что в моей жизни была война. Она, может быть, и свела меня с тем прекрасным коллективом ребят, с которыми я проходил службу. Я доволен за то, что многие мои товарищи по службе стали знаменитыми, стали героями России, Советского Союза. Я очень за них рад и счастлив сам.

С. Бунтман — Ну, у вас самого-то, насколько здесь читаю, 3 красных звезды и за отвагу медаль. Да?

О. Гонцов — Да.

В. Востротин — Я позавчера была на концерте, Олег. Я в восторге. Я прям позавчера 12-го числа... Это, конечно, я думаю... «Голубые береты» вот начинались с него. Потом он ушел. И вот наши ансамбли военные, вот Олег — это яркий представитель, они воевали, автоматы откладывали, брали гитары, а потом опять воевали. Это не просто, когда отдельно ансамбль песни и пляски...

С. Бунтман — Нет, конечно.

В. Востротин — Вот этим особо мы гордимся. Олег...

С. Бунтман — Ну, что ж? Да. Олег Иванович, спасибо Вам большое. Спасибо, что Вы с нами поговорили сейчас. И вот как раз мы всех товарищей вспомним, через 10 минут будет как раз минута молчания. Спасибо Вам большое. Всего Вам доброго! Вот сейчас мы с вами встретимся еще с Владимиром Жуковым из Белоруси, был начальником политотдела Кандагарской бригады спецназначения и служил в Афганистане вот последние как раз месяцы, последнее время. Вот я хочу сказать нашим слушателям, я выясню, продолжится, можно ли будет отправлять завтра деньги. Я бы вообще сохранил этот сбор. Что там нам действительно 15-го закрывать? Я не знаю, сколько это можно. Я выясню. Вот. Ну, а сейчас Владимир Ильич, да? Алло! Добрый день!

Владимир Жуков — Да.

С. Бунтман — Алло! Здравствуйте! Добрый день!

В. Жуков — Добрый день!

С. Бунтман — Добрый день! Что Вы... вот Вы самое последнее время служили в Афганистане, вот 87-88-й год.

В. Жуков — Да.

С. Бунтман — Вот что тогда было главным и для Вас, и для Ваших товарищей?

В. Жуков — Мы в конце... Политику я застал на финальном измерении, служил в Кандагаре, но, к сожалению, ни одна банда-формирование не признала эту политику национального примирения. И мы как воевали, так и продолжали воевать. Там в Кандагаре за 87-й год, насколько я помню, три армейские операции прошли. Приехали корреспонденты 16 стран мира посмотреть, как проводится политика национального примирения в жизнь. Ну, и сами понимаете, везде они побывали на наших бронетранспортерах, и везде они увидели, что есть хотя бы какой-то кусочек мира. Как продолжали воевать, так и еще до конца, наверное, воевали до самого вывода войск с Афганистана.

С. Бунтман — Скажите, как Ваша жизнь сложилась после 88-89-го годов?

В. Жуков — Ну, как 88-89-й я был еще немножко ранен тяжело, до вывода не дотянул, был в госпиталях, дослуживал уже в политучилище минском. Вот сейчас мы находимся на кладбище восточном, где похоронен мой командир бригады. Вот. Собрались генералы, офицеры поминать, что было, отдать дань памяти нашему боевому другу — командиру бригады. И все бывшие его сослуживцы, старшие начальники, Любко Иван Васильевич. И вот здесь традиция стала, что на московское кладбище мы ежегодно в день памяти собираемся и отдаем этот долг памяти. Здесь таких у нас 9 человек похоронено. А на всех остальных кладбищах там десятки. Ну, и на каждом кладбище вспоминаем всех погибших.

С. Бунтман — Ну, что ж? Мы с Вами. И передайте Вашим друзьям вот всем, что мы с Вами. Вот здесь у нас в гостях Валерий Александрович Востротин и мы, ведущие «Эха Москвы», мы с Вами. И мы вот сегодня проводим целую серию передач об Афганской войне. Спасибо Вам большое. Всего Вам доброго и Вашим товарищам тоже! Спасибо. Но вот так мы застали сейчас... вот и в Минске мы застали, вот везде, наверное, сегодня в Латвии мы были. Да?

В. Востротин — Я 8-го из Минска вернулся.

С. Бунтман — Да.

В. Востротин — Там молодцы. Ну, там всегда афганцы, десантники организовано проводят все эти мероприятия.

М. Кожухов — Интересно, я тут сейчас почему-то вспомнил: мы вместе встречали 89-й год. Это было для меня просто... Когда меня спрашивают, а какой, где самый яркий Новый год в твоей жизни...

В. Востротин — Самый последний...

М. Кожухов — Это был Новый год в Баграме вместе с 345-м полком. Надо сказать, что это было трудно, потому что Валерий Александрович поздравил, по-моему, все роты полка обходил. Я с ним тоже шел, поздравлял. А потом, когда мы уже пришли в комнату, где сидело правление полка, ну, тоже человек 20, как я помню, он почему-то всех по очереди попросил ответить на вопрос, будут ли поднимать 3-й тост, когда закончится эта война. Почему-то его тогда это беспокоило.

В. Востротин — А меня это беспокоило, потому что мы в Афганистане, настолько... Там в Афганистане сомневался как 3-й. Это было за любовь 3-й пили, за кадетов Янсорвисона, там 3-й тост формировался, не в Отечественной войне. И я думал, что когда мы вернемся в Союз, там совсем другая жизнь. Веселое застолье там, да? И вдруг ты должен встать... Я вчера, кстати, об этом сказал в Министерстве обороны, и я лично считал, что... мнения разделились тогда, и я считал, что я не смогу нарушить веселого застолья. А сегодня это тоже, кстати, результат уважения к нам афганцам, сегодня никаких проблем нет. На любом мероприятии 3-й тост знают все. И никаких усмешек, ухмылок или попыток каким-то образом это сорвать нет. Это люди все понимают.

С. Бунтман — Да нет, Вы знаете, когда... Меня в свое время поразило, вот когда 9 мая буквально вот бар какой-то стоит. Бу-бу-бу. Там люди выпивают и так далее. Бармен берет, включает, вот тогда в 17 тоже, вот включает...

В. Востротин — Минута молчания.

С. Бунтман — И все в абсолютной... О чем бы не говорили, они выпивают свою рюмку водки, причем обязательно, чтобы там ни пили, выпивают свою рюмку водки, молчат, сколько надо и еще чуть-чуть и дальше возвращаются к своим делам. Это настолько привычно и естественно нормально для людей. Мне кажется, что это... Какой главный для Вас все-таки вот жизненный урок, который можно вот когда-нибудь где-то записать просто, вот знаете?

В. Востротин — Связанный с Афганистаном?

С. Бунтман — Да, конечно. Естественно.

В. Востротин — Только профессионализм. У нас ввод и вывод один — только профессионализм в любом деле является главным. И если бы у нас не было профессиональных офицеров, солдат, мы бы в такую попали, я не знаю, яму. А мы на профессионализме вышли, лицо не уронили. Ну, там политические выводы я делать не хочу. Профессионализм и, знаете, как бы мы не говорили особенно первые месяцы этой войны, мы поняли, что мы учились военному делу очень правильно. Потерь почти не было.

М. Кожухов — Я сейчас напомню один эпизод, не знаю, понравится это Валерию Александровичу или нет. Мы... Ночь. Вот этот Новый год. А тогда появилась только песня «Мы уходим, уходим с Востока», и там такие слова: «И дела не доделаны полностью, но мы уходим, уходим, уходим». Он не слышал эту песню. И я ее ему декламирую. И он на этом месте вдруг жестко так сказал: «Да не было у нас здесь никаких дел». Вот тогда в 89-м году. Это вот его политическая оценка. Я не думаю, что она изменилась.

В. Востротин — Нет, нет.

М. Кожухов — Скажи мне, пожалуйста, почему...

С. Бунтман — Мы сейчас... Мы хотим песню послушать. Мы выбрали песню сейчас вот до минуты молчания послушать.

М. Кожухов — Мы уже не успеем задать этот вопрос?

С. Бунтман — Да, уже просто у нас буквально несколько секунд. Эта песня «Прости меня» будет у нас? Вот давайте мы ее послушаем. Спасибо большое. И мы сейчас... через 2 минуты будет минута молчания уже.

Звучит песня «Прости меня»