Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Ольга Журавлёва — Добрый день! Это программа «Фискал». Как всегда на своем месте Ольга Журавлева и Александр Починок. Здравствуйте, Александр Петрович!

Александр Починок — Добрый-добрый день!

О. Журавлёва — Итак, мы на интригующем моменте расстались в прошлое воскресенье. Мы обнаружили, что Елизавета Петровна совсем не такая мотовка и разгильдяйка, как нам обычно представляется, что у нее был довольно скромный бюджет, что она боролась с излишней роскошью в стране и, вообще, более-менее, в ее правление как-то экономика развивалась.

А. Починок — На начальном этапе — да. И даже на 25% добавились доходы бюджета. Армия не воюет. Закончили две войны со Швецией, захватили приличные территории, и она даже дает разрешение, что можно из армии в отпуск уходить.

О. Журавлёва — Да, что вы?

А. Починок — Да-да.

О. Журавлёва — Офицерам?

А. Починок — Офицерам. И дальше она начинает формировать дворянство, как таковое. Ведь, вдумайтесь, при Петре как такового дворянство еще не было. Оно у него интенсивно формировалось. При Петре был уникальный период, когда можно было с самых низов выскочить на самый верх. Все сразу вспоминают Меньшикова, но помимо Меньшикова есть десятки примеров людей самого низкого звания, которые становились генералами фельдмаршалами, в Сенат пробивались, в Тайный совет пробивались и так далее.

О. Журавлёва — Уж не говоря о том, что государыня императрица при Петре была чрезвычайно низкого происхождения.

А. Починок — То-то и оно, так что сейчас толком не установили, кто же она, откуда была. Ездил я специально в прошлом году посмотреть, где она родилась, те документы, которые у них есть в музее. Непонятно, какой пастор Глюк, было ли у него какое-то звание или, действительно, прачкой, или просто НЕРАЗБ — сейчас доказать практически невозможно. Но не в этом дело.

Елизавета создает уже корпорацию. При ней, пожалуй, навскидку я знаю случай Разумовского. Вот, Разумовский с абсолютного низа прошел наверх. При всем уважении к Шуваловым и прочим, они уже были дворянами. Никто из солдат, который стали дворянами в Лейб-кампании, практически до высокого уровня не доходил. Уехали они к себе в поместье, служили они, охраняли ее и все. Притока в дворянство из недворянства практически нет. Корпорация становится закрытой, а дальше начинается очень важное. Если при Петре служба — это очень тяжело, это пожизненно, это смертельно опасно. И наказание за то, что ты не так сделал — тяжелейшее. Мы с вами подробно рассказывали, в каком порядке рубили руки, ноги, как сыпали соль и так далее. То теперь, служба становится, в некотором смысле, даже выгодна, особенно, если вы командуете каким-то городом или губернией. Идет срок службы 25-летний, причем, его вводит впервые Анна Иоанновна, но про него сразу забывает. И Елизавета снова запускает, а дальше начинаются хитрости: 25 лет — как считать? Мы помним...

О. Журавлёва — Записываем с рождения.

А. Починок — Конечно. Мы помним Суворова, которого записывали с рождения, мы открываем знаменитые повести Пушкина и там видим этих дворянских недорослей, которые с детства записывали, чтобы получил свое офицерское звание, чтобы солдатом не служил.

О. Журавлёва — Александр Петрович, получается, что в этот момент еще не системы воспитания, собственно, офицеров.

А. Починок — Есть, есть. Появился кадетский корпус, шляхетский кадетский корпус. Три сотни детей. Что-то началось. Продолжает работать худо-бедно Навигатская школа, которая была еще Петра. Но, таких мощных училищ, которые появляются потом, конечно, пока нет. Первый только корпус. Поэтому есть инструкции. Если ты воспитываешь дома недоросля, то ты его обязан привозить на экзамены, ты его обязан привозить в 9 лет, в 16, в 21 года, и он обязан сдавать их. Если все в порядке, можешь воспитывать дальше. Если нет, то получишь ты и наказание, и заберут его родимого в солдаты и вперед. Вот, если не хочешь, чтобы забрали в солдаты — учи сначала русскому, арифметике, потом учи более сложным наукам, а потом учи армейским наукам. Вот, такой был подход. Но, что получается, раз мы начинаем в младенчестве, то 25 лет службы заканчивается относительно быстро, и, если раньше можно было уйти с военной службы — без содрогания нельзя читать рапорты, кого отпускали — он весь трясется, рук-ног нет, увеченный, его назначают в дальний гарнизон. Опять-таки вспомним Пушкина — это команды инвалидов, которые продолжали все равно служить, то есть, практически до смерти и то же самое на государственной службе. То, теперь нет. Теперь уже могут быть увольнения от службы, могут тебя домой отпустить.

О. Журавлёва — Подождите, но у Пушкина описывается уже Екатерининская эпоха.

А. Починок — Ага, но создалась же эта ситуация при Петре изначально. Петр так строил. А Елизавета дала послабления. Только потом ее треснуло по затылку. Вот, почитайте ее указы, когда началась война с Пруссией. Два указа подряд. Катастрофа: «Люди уходите из имений, идите в армию». После первого указа многие не пошли. И пришлось издавать второй и гораздо более сильный со всеми страшными карами — а она поклялась отменить смертную казнь, смертной казни не было, но наказания все равно были достаточно серьезные — и она силой выгоняла дворян из деревень, чтобы они шли на войну. Вот, так пришлось делать. И даже начали интенсивно зубы считать. Как это? А вот так — потому что, когда призывали рекрутов, сначала, если нехватка была коренных зубов, то можно было в армию не брать.

О. Журавлёва — А они там откусывать что-то должны были при стрельбе или просто показатель здоровья.

А. Починок — «Скуси патрон» — это было. Это показатель здоровья, но несколько зубов, по крайней мере, должны были быть, потому что патрон нужно было скусить. Поэтому там был норматив: три коренных не должно было отсутствовать или пять нормальных зубов — тогда не брали в армию. И это отменили, когда воевали с Пруссией, и ввели жесточайшее наказание за членовредительство. Там нужно было оказывать, что человек сам себе, или кто-то ему эти зубы не выдрал. И норматив-то вроде не особенно сильный: 1 на 180, 1 рекрут несколько 190 дворов. Но, если вы делаете несколько призывов, то это все равно довольно много.

Мы это, к чему все говорим? Появляется закрытая корпорация, в которую войти очень тяжело. Даже под конец жизни она принимает решение о том, чтобы личным дворянам землю и крестьян не продавать. То есть, ты пробился, ты получил высокий армейский чин, ты личный дворянин, но ты не потомственный пока, и поэтому ты не можешь быть крепостником, у тебя не может быть душ. Во время правления Елизаветы количество крепостных в России растет. Потом это продолжается при Екатерине.

О. Журавлёва — За счет чего, кого закрепощают?

А. Починок — Государственных отдают, вольных отдают. Захваченные, присоединенные территории отдают, там, где межевого дела не было, отдают. Идут, выискивают. Если мы видим, что по итогам по сравнению с переписью 20% ревизских душ понаходили, и теперь у нас уже при ней 4 332 было, а стало 5 296 тысяч ревизских душ только в обозримой, учтенной части России — это показатель. Я только напомню, душа — это примерно 4 человека, на минуточку. Такой был учетный подход. То есть, жесткое закрепление, резкое развитие крепостного права, и именно поэтому потом вспоминает Наполеон различие между его армией и русской армией. Почему обозы русской армии были всегда намного больше. Потому что у него был офицер, который все-таки карьерный, который мог быть, вообще, не дворянином и неизвестно кем. И это приводило, извините, к случаю, когда помирает шведский король, а у него на груди написано: «Смерть королям!»

О. Журавлёва — Смерть тиранам.

А. Починок — Смерть тиранам, прошу прощения! Извините.

О. Журавлёва — Татуировочка такая была.

А. Починок — Татуировочка. Так поэтому у него денщиков-то почти нет. А наш офицер — крепостник. Издают при Елизавете указы, какой минимум душ должен быть, чтобы посылать на те или иные службы, чтобы прокормить мог себя. А это значит, что и на войну многие ехали с большим количеством дворни, с теми же самыми крепостными.

О. Журавлёва — Но, они при этом не воевали, они обслуживали своего офицера.

А. Починок — Не воевали, обслуживали офицера, но мы опять забегаем вперед. Если мы посмотрим на то же самое Бородино, воевали, да еще как. Вот, тогда очень много полегло и ополченцев и заштатных и всех, потому что... в периоды, когда все сплачивалось, когда все брались за оружие, и это, действительно, был порыв.

О. Журавлёва — Александр Петрович, здесь давайте объясним четко, для чего Елизавете Петровне создание этой дворянской крепостнической корпорации?

А. Починок — На кого опираться? Она же вначале опирается исключительно на Лейб-компанию. Во всех поездках, везде караул только из лейб-компанцев, она боится, что она не совсем законно или совсем не законно попала на царствование, и именно поэтому охрана. Но она создает такой монолитный класс, который должен ее поддерживать, который обязан только ей, который служит ей, и очень четко разделяет страну. Она считает, что так будет работать. Хотя, обнаруживает плюс и минус. Минус: эти ребята из этой закрытой корпорации, которые сидят на всех должностях... цитата: «Законные и исполнения своего не имеют от внутренних общих неприятелей, ненасытная алчность, корысть до того дошла, что некоторые места, учрежденные для правосудия, сделались торжищем. Лихоимство и пристрастия предводительством судей, потворство и упущения одобрением беззаконности». Взятки берут, на карман работают. А она отменила во многих случай конфискации, казни и разбалтывается система. Тот же самый случай с автомобилем, о котором мы говорили прошлый раз. Действительно, пишет Леонтий Шамшуренков, крестьянин, кстати,Яранского уезда: «Я изобрел автомобиль, и я изобрел спидометр».

О. Журавлёва — Так, ну, а какими словами он это написал?

А. Починок — Значит, я описываю, конечно, не теми словами, но смысл был именно такой. Он сначала, что сделал. Он, вообще, уникальный человек. Он сделал механизм для быстрого подъема Царь-колокола на большую высоту. То есть, фактически, если мы посмотрим на рисунки — подлинные погибли при пожаре, модель погибла при пожаре — судя по всему, он, действительно, изобрел очень грузоподъемный подъемный кран. И это реально. Потом он пишет, что «движимую мускульной силой человека, он хочет сделать,самобеглую коляску. Два человека, которые бы за рычаги дергали». А он сидит в тюрьме...

О. Журавлёва — Что это он в тюрьме сидит

А. Починок — Там проблемы были. Понимаете, он спиртом торговал, самогонщиком он был.

О. Журавлёва — Тоже, кстати говоря, уклонялся от налогов.

А. Починок — Уклонялся от налогов и он попал в тюрьму, и, чтобы выбраться из тюрьмы, просит: «Дайте мне 30 рублей, три месяца, я сделаю автомобиль». Он его сделал, причем, по тем временам эта коляска ездила на современную скорость — 15 км/час — это была колоссальная скорость, фантастическая скорость. Вот, эту коляску он построил за 73 рубля 5 копеек. Он изобрел «часоверстный счетчик», который звенел, как только версту проезжаешь, и расстояние мог мерять до 1000 верст. Так что все сделал. И ему дали 50 рублей награды.

О. Журавлёва — Из тюрьмы-то хоть отпустили?

А. Починок — Нетушки. Как только сделал — опять посадили в тюрьму. И Сенат просубсидировал и то и то, но ничего дальше с этим не произошло. Даже, когда вот такие изобретения, система работала очень плохо. Поэтому Леонтий Лукьянович — это один из первых инженеров, потом будет Кулибин, потом другие — Черепановы будут. Ну, вот такая печальная судьба. Это направление.

Она пытается снизить налоги, она отменяет доимочную комиссию — полностью закрыла. Она сначала прощает недоимки до 30-го года, с 19 по 30-й, но не полностью: с 24-го по 30-й — частичное списание. И удивительно — сначала сумма поступлений растет, а потом опять недоимки начинают расти. Вот, еще одна проблема.

Дальше ее убеждает Шувалов — мы говорили о том, что надо государству брать монополии — и создаются эти монополии, и сразу после этого она издает указ об откупщиках, и принимает решение о том, что можно давать водку. И государство при этом помогает, но откупщик должен на конкурсе выкупать эту монополию. И это опять-таки на начальном этапе работает. Она пытается создать большое количество фабрик, они растут в самых разных отраслях. Опять попытка государства стимулировать развитие промышленности и развитие инфраструктуры опять-таки из своих потребностей. Она любит фрукты, значит, что мы делаем?

О. Журавлёва — Оранжереи строим.

А. Починок — Не только оранжереи, наконец-то строится почтовый тракт Москва — Царицын — Астрахань и Царицын — Киев. И мы там видим, что по той дороге, судя по указам, везут то персики, то виноград, то что-то, потому что скорость передвижения фантастическая просто, низкая. Как вы думаете, сколько дней указы везли в Саратов?

О. Журавлёва — Даже боюсь подумать?

А. Починок — От полутора до двух месяцев до Саратова ехали указы. Поэтому, вроде бы из своих личных эгоистических соображений, с одной стороны — дорога в Царское Село, а, с другой стороны, дорога на юг, чтобы все везли. А потом, чтобы привозили икру и осетра отработанный путь, мы видим подряд несколько указов, мы уже упоминали в прошлых передачах про икру — это не забывается. Кстати, пошлины на нее были не такие большие, мы будем их разбирать видимо, через передачу и там довольно любопытно. Потом она пытается всячески развивать производство тканей, производство чулок...

О. Журавлёва — Понятно, почему она этим интересуется.

А. Починок — Естественно. Но тут есть проблемы. Если шелк мы более-менее можем производит, то его мало, а парча — да, можете зайти в наш музей — парчу выпускали в большой количестве. А бархат — представьте себе размеры — на все государство меньше 7 тысяч аршин, где-то 7 километров. А ввозили 15 километров. Чулки — проблема колоссальнае. Государство российское производило 100 пар чулок шелковых и все.

О. Журавлёва — С другой стороны, если представить женщин, которые носили шелковые чулки, их не так много.

А. Починок — Не так много, однако импорт в тот момент, где мы находимся, в момент переписи населения...

О. Журавлёва — Это 47-й?

А. Починок — Да. Импорт был 690 дюжин в год. Так что все-таки что-то ввозилось. Поэтому попытки есть, но идет слабо. И, причем даже она поощряет и очень сильно, кого? Мы видим Евреинову дают чин, его сделают советником за что? Шелковая фабрика. Мы знаем просто работяг Ивкова и Водилова — мы говорим, нельзя в дворянство — пролезают. Пролезли. Почему? Потому что Ивков сделал травчатый бархат в России. А Водилов сделал шелковую материю в английском вкусе. Дальше, капитан Лакостов. Кто такой Лакостов? Был у Петра шут Акоста.

О. Журавлёва — Итальянец, судя по всему.

А. Починок — Португалец. Этот капитан стал, в конце концов, майором почему? Потому что бумажная фабрика появилась. Демидову постоянно дают чины. Как только появляются металлургические заводы, ему что-то дают. Он уже статский советник, потом действительный статский советник и так далее.

О. Журавлёва — За успехи в развитии промышленности.

А. Починок — Государственные предприятия иногда отдают и довольно часто в частные руки, когда появляется кто-то толковый. Появляется Матвеев, в Путивле появляется долго существовавшая потом суконная фабрика.

О. Журавлёва — Александр Петрович, перед тем, как мы уйдем на новости, на перерыв, я бы хотела вот, на чем сконцентрироваться. Получается, что промышленность Елизавета развивает, исходя из собственных представлений о том, что нужно, а как там поживают в то время те, кто не облагаемые налогом бешено развивались? Металлурги, все те же, уральские заводы и так далее, на них она обращает внимание?

А. Починок — Ой!

О. Журавлёва — Понимает ли она горнорудные нужды или еще какие-нибудь?

А. Починок — Ой, как понимает. Потому что те все время ее беспокоят. Им нужны крестьяне, им нужен транспорт, и им нужны покупки. Металлурги огромное количество гонят на экспорт. Строгановым предлагается, вообще, безграничный кредит. А они ей отвечают: «Матушка, не надо нам кредита. Нам нужны рабочие руки и нам нужны пути сообщения». Кредит отдавать надо, а...

О. Журавлёва — А дорога всегда пригодится, так же, как и рабочие руки.

А. Починок — Дорога нужна, понимаете ли — вот так.

О. Журавлёва — Александр Починок в программе «Фискал». Говорим во временах Елизаветы Петровны. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.


НОВОСТИ


О. Журавлёва — И снова с вами программа «Фискал». Ольга Журавлева и Александр Починок. Еще раз здравствуйте! Мы говорим о том, чем же занималась легкомысленная, веселая царица Елизавета Петровна в плане развития промышленности. Вы говорили, кстати, о том, что понятно, чего хотели металлурги и промышленники уральские, как они не хотели кредитов, а хотели хороших путей сообщения. Вы говорили о том, что развивалось всевозможное производство, в том числе, переходили в частные руки некоторые предприятия государственные. Откуда в стране, которую мы наблюдаем уже не первую передачу, появились столь крупные частные капиталы?

А. Починок — Ой, нету денег в стране, нету. И, что происходит? С одной стороны, она, действительно. Поощряет дворян, которые этим занимаются, с другой стороны, впервые с стране появляются три банка. И банки дают кредиты, сначала лимит 6 тысяч рублей под 6% годовых, потом появился дворянский, потом появился «медный» купеческий банк, хотя и туда залезают дворяне и берут там много денег, потом еще один банк, и мы видим потрясающий указ Елизаветы, когда денег уже стало побольше. Она пишет: «Выискать того, кто из казны хочет взять деньги до 50 тысяч рублев, потому что казне прибыль будет».

О. Журавлёва — А! Тоже под проценты из казны хочет давать?

А. Починок — Конечно. То есть, три банка и варианты. Она создает компанию по торговле с Персией, вернее, поддерживает частную компанию и предлагает займы до 50 тысяч рублей. А банки до 50 тысяч. Причем, там очень интересный порядок для современных вкладчиков будет и тех, кто кредиты берет. Если ты досрочно внес, тебе еще и проценты возмещаются. То есть, там очень разумно — возвращай деньги и тебе даже проценты списывают. И 6% годовых — это не так страшно.

О. Журавлёва — Александр Петрович, мы так любим поговорить о том, что, вообще, в России не позволено давать деньги в рост, это нехорошо, это не в нашей традиции.

А. Починок — Так вот, и традиция рушится, потому что разбиралось, что надо зарабатывать. Сейчас мы долго-долго будем смотреть, где же брались эти деньги, потому что во всей стране денег очень мало.

О. Журавлёва — Но, тем не менее, есть уже некие капиталисты, кто-то уже держит шелковую фабрику, кто то-там бумажную.

А. Починок — У нас по-прежнему старые деньги, как бы мы сказали, это Демидовы и Строгановы. И новые деньги, это у нас олигарх Шувалов.

О. Журавлёва — Иван Иванович, вы имеете в виду?

А. Починок — Да, конечно. С братьями двумя. Они тоже, извините, генералы, но они не так... Он все время пробивается, он все время получает какие-то дополнительные указы. То он получает на добычу рыбы в Архангельске, то потом выясняется, что ему соль нужна, а у нас наступил соляной кризис. Фиксированные цены на соль введены. Налоги на соль. А Шувалову для того, чтобы солить рыбу, разрешено соль беспошлинно, а это, знаете, тысяч 250 он с этого сэкономил. Потом еще мануфактурочки, потом еще права. Он все время куда-то залезал.

О. Журавлёва — Отжимает бизнес в свою пользу.

А. Починок — Отжимает бизнес в свою сторону. А по тем временам это деньги огромные. Кстати, наверняка будут вопросы у слушателей, какой уровень цен — мы все про рубли говорим — давайте просто прикинем: килограмм хлеба стоил тогда полторы копейки — это рожь, для пшеницы — 4 копейки килограмм, масло было 4-15 копеек килограмм.

О. Журавлёва — Сливочное или растительное?

А. Починок — Сливочное, настоящее. Солонина стоила меньше копейки килограмм. Прислуга стоила 25 копеек в месяц. Шампанское стоило 1 рубль 30 копеек.

О. Журавлёва — Сколько солонины можно съесть на это ваше шампанское.

А. Починок — Чай — 4-5 рублей килограмм. Сахар стоил примерно 17-18 копеек за килограмм. Жалованье 500-600 рублей в год — это было прекрасное жалование. Мы уже говорили, что лимиты по тканям были 3,2,4 рубля. Вот, и пробуйте заработать что-то серьезное, чтобы построить мануфактуру. И это тяжело. Вообще, она, кстати, отменила материи дороже 7 рублей за аршин — дороже в царствования Елизаветы не ввозились.

О. Журавлёва — Как же?

А. Починок — За исключением — только через гардероб ее Императорского Величества.

О. Журавлёва — То есть, только ей привозили.

А. Починок — Да. И, если она откажется. И ей надо развивать. Что делать? А в стране огромное количество внутренних пошлин и сборов. Представим себе — мы уже чуть-чуть намекали на эту тему — крестьянин везет что-то продавать. Идет воз дров, естественно, через мост проехал — заплати; дорогу, тем, кто строил — им что-то отдай. Въехал в город — стоит охрана. Специальный указ разбирается о том, какая температура должна быть в карауле, потому что караул имел право брать поленья с проезжающих подвод, и написали, что слишком много. Написали, что две избы: маленькая для офицеров, большая для караула и брать с телеги одно полено, не слишком шибко жечь и так далее. Пытаются сэкономить. И, если посмотрим отчеты того времени, то, что сохранилось, вот, если такой крестьянин половину привозил выручки, это было...

О. Журавлёва — Это был успех.

А. Починок — Это было счастье, успех. И мы читаем, почему на заставе оставил шапку, оставил рукавицы — это много в летописи такое пишут. Потому что ну нет собой денежки, и он заложил рукавицы, шапку — «вот, наторгую, приеду — выкуплю». И еще одна деталь — сейчас будем смотреть — не хватает денег, а все, кто берет, они округляют в большую сторону. Если даже полушечка, то ты отдай копейку и так далее.

О. Журавлёва — Грабят народ.

А. Починок — И Шувалов принимает решение очень жесткое: отменить полностью внутренние пошлины.

О. Журавлёва — Да, что вы? Я просто подумала, что, если такая ситуация с ввозом дров, то в большинстве случаев — черт с ними с дровами, «да не поеду я никуда».

А. Починок — Вот, так на самом деле это было рисково. Потому что, представьте себе — внутренние пошлины давали почти миллион рублей.

О. Журавлёва — А они шли на содержание этих, простите, пошляков, тех, кто собирает?

А. Починок — На содержание системы собирающей. И знаменитый указ 18 декабря 53 года 17 внутренних сборов отменил, но ввозные и вывозные пошлины внешней торговли из страны были подняты, они у нас постепенно увеличиваются. 5-процентные пошлины доползают до 11%, баланс соблюдается и все в порядке.

О. Журавлёва — То есть, внутренние заставы, на которых можно было заплатить за свой товар, за проезд или за что-нибудь сокращаются и эта армия бездельников, которая деньги собирает...

А. Починок — Ликвидируется. И это очень важно. Потому что Россия была устроена, как и Европа. Мы помним, сколько собирали при переезде, например, из одного конца Германии на другой — это была полная катастрофа. И Шувалов делает абсолютно правильный ход — единство целостности территории России. И всегда, когда мы это потом нарушали — последний раз в начале 90-х годов — получали то, что получали. Теперь давайте пойдем вперед. Кстати, маленькая деталь: действительно, все хорошее идет только через императрицу. И она даже сделала специальный указ о том, как привозимое на внешние таможни то, что идет императрице, немедленно без всяких досмотров гнать срочно в Петербург.

О. Журавлёва — Позволяла себе, в общем.

А. Починок — Ну, конечно.

О. Журавлёва — Кстати, здесь, уж раз вы все время об этом говорите, скажите, пожалуйста, есть ли какие-то цифры о том, сколько тратила Елизавета на себя лично, на своих фаворитов, своих друзей? И, кстати, на кавказских князей, если уж на то пошло или царей грузинских.

А. Починок — Кавказские князья у нас будут отдельно. А итоги правления Елизаветы подвел Петр следующий уже — третий. Потому что есть завершающий указ, когда Петр приступил к власти, он ревизует расходы придворной конторы. Вот, докладываю, что это было уже на самом могуществе Елизаветы, что это было. 260 тысяч рублей, из них 30 тысяч рублей НЕРАЗБ. контора, дача придворным высшим чинам и придворным служителя жалованья — 90 357 рублей 45 и три четверти копейки; вотчинная канцелярия, на певчих 2 135 рублей. Итого у нас получается 260 тысяч рублей. Сами считайте, дорого это или..

О. Журавлёва — Это только на двор.

А. Починок — Двор.

О. Журавлёва — А наряды, всякие красоты, балы.

А. Починок — Ну, на самом деле она брала большую часть денег из сумм на расходы двора. И платья не так дорого стоили. Дорого стоил Зимний дворец. Зимний дворец, первоначальный бюджет был 890 тысяч рублей, и он обошелся, если мы посмотрим все прочие указы, где-то миллиона полтора.

О. Журавлёва — Если сравнивать с бюджетом, у нас бюджет около...

А. Починок — Бюджет 4-миллионный, военный бюджет 6-7 миллионов. Вот, и сравнивайте.

О. Журавлёва — А, как так получается — проходят десятилетия, проходит несколько царствований, а бюджет все вокруг 6 миллионов крутиться. Притом, что прирастает территория, увеличивается население.

А. Починок — Нет потребностей.

О. Журавлёва — Скромно жили предки.

А. Починок — Они очень скромно. Но не возникали дополнительные потребности. Прирост бюджета — 25%. Только Прусская война вызывала резкое увеличение расходов бюджета, колоссальное.

О. Журавлёва — А, знаете, почему? Я знаю. Потому что «социалки» не было.

А. Починок — «Социалки» не было вообще практически. Мы видим первые приюты, мы видим запрет нищим показываться на улицах, мы видим, как монастырям дают команды и они сами стараются какую-то социальную роль играть, но не более того.

О. Журавлёва — Кстати, вы про церковь не говорили. У церкви собственный бюджет?

А. Починок — У церкви колоссальный бюджет. Церкви тогда — это огромные монастыри. Еще раз повторю: если мы с вами зайдем в хороший сохранившийся монастырь, мы увидим документы, сколько земель ему принадлежало, сколько крестьян ему принадлежало.

О. Журавлёва — Ну, это же государство ему отдало в управление.

А. Починок — Государство отдало, но там это в основном расходы на внутреннее содержание. И плюс они играю социальную роль, и плюс они играю боевую роль.

О. Журавлёва — Как крепости.

А. Починок — Это колоссальные крепости. Но, опять начали немножко халтурить, и мы видим три указа Елизаветы о том, что изъять плохо написанные иконы, отмыть и чистить церкви, не болтать в церквях. Потому что по доносам, которые к ней шли, выяснялось, что полно дурно написанных икон, была грязь в храмах, были разрушающиеся иконостасы. И шли жесткие команды по стране — навести порядок, подавлять, приводить в порядок и так далее.

О. Журавлёва — Насколько я понимаю, императрица была достаточно религиозна, и относилась к этому очень серьезно, ходила в паломничество.

А. Починок — Очень серьезно. И именно поэтому так и указы построены. И она подробно расписывает, она фактически наставляет, почему в церкви во время службы нельзя шуметь, заниматься посторонними разговорами и так далее. Видимо, была проблема, раз нужно было с самого высокого уровня.

О. Журавлёва — Ну, а с веротерпимостью как? У нас же Казанское царство входит в состав, у нас еще много всяких вещей. Я где-то читала, что как раз мечети упразднялись в царствовании Елизаветы.

А. Починок — Переход из веры в веру был категорически запрещен. И очень жестко наказывалась любая агитация за переход от православной веры, куда бы то ни было. Люди, которые пытались это сделать, из страны высылались — это самое минимальное, что может быть. Поэтому, она веру защищала очень жестко. И, действительно, были проблемы с другими вероисповеданиями.

Так вот, мы все-таки приходим к бесконечной нашей песне — про деньги. Не хватает денег в физическом наличии. Что происходит? Выясняется, есть серебро низкопробное. Где-то треть — реальная проба. И его много. Его где-то тонн 10 валяется. Что делать? Варианты: перечистить, сделать высокопробным...

О. Журавлёва — То есть, выплавить оттуда, собственно, серебро.

А. Починок — Конечно. И дальше все будет нормально. Но потом выясняется, что его гораздо больше, чем думали, и получается, что потери будут колоссальные. Посчитали, что убытка 40 тысяч рублей. Тогда появляется вариант. Голицын предлагает: «А давайте мы из этого низкопробного серебра, чтобы не терять деньги, напечатаем двухрублевые, но они будут в два раза больше, чем низкопробные. Так и скажем, что там проба низкая, зато они большие, и он должен содержать в себе серебра столько, сколько высокопробные гривенники 72-й пробы». Вроде все в порядке.

О. Журавлёва — То есть, 2 рубля стоимостью в гривенник.

А. Починок — Не-не, 2 рубля стоимостью 20 гривенников, просто по весу они в два раза больше он весит, чем эти 20 гривенников, потому что проба низкая. Такая вот, увесистая монета. И пишет Голицын Сенату, что «мы 63 тысячи рублей на этом заработаем». И Сенат рассуждает, что «хоть оный проект и полезен, но понеже оная двурублевая монета в Российской империи вновь введена будет, а сделано ее будет только на 200 тысяч рублей, а больше того нет, то известно, что иностранные купцы всегда новую монету пробуют. И, когда они увидят, что в ней серебро весьма низкой пробы, то опасно, чтобы вексельный курс не унизился, отчего немое повреждение российскому купечеству в коммерции приключиться может».

О. Журавлёва — Падение рубля.

А. Починок — Конечно. Вот, наконец-то начали понимать, что творится с инфляцией. И поэтому решили, бог с ним —низкопробное переделать в высокопробное. Но, опять не хватает серебра. Запретить — сначала тотальный запрет на вывоз. В Россию медную монету не ввозить, потому что выгодно, потому что 1 к 5, если мы посмотрим соотношение между стоимостью меди и монетой, которая делается — выгодно печатать. А из России никакого золота, никакого серебра не вывозить. «И чему накрепко смотреть, губернаторам, воеводам, командирам и прочим на форпостах, на заставах».

О. Журавлёва — А как? Они, что — обыскивали выезжающих на предмет украшений?

А. Починок — Не то слово. Досмотр. Досмотр кораблей, досмотр выезжающих. Причем, «на замставах и форпостах, осмотровых торжках и ярмарках накрепко смотреть, чтобы те приезжие из-за границы не медные пятикопеечные денежки и полушки золотых, червонных, серебряные монеты, мелких серебряных денег отнюдь не выменивали. А, если за кем усмотрят такое, тотчас арестовать, все пожитки и вещи брать в казну безденежно, а их выбить за границу, дабы впредь такое чинить было неповадно». Вот, такое слово в указе: «выбить и за границу».

О. Журавлёва — Я так себе и представляю — пинок через границу!

А. Починок — Пинок через границу. И этот указ, написано: «На все воскресные дни и господские праздники в городах, селах читать публично и прибивать на городских воротах и публичных местах» и так далее. Но, возникает вопрос, а, что делать с пятикопеечными? Проблема. А их, оказывается, напечатали при Петре на 500 тысяч рублей. А мы смотрели, при Анне и Екатерине I 3 миллиона рублей — это огромная часть. А из пуда 8 рублей делают пятикопеечники на 40. Поэтому только ленивый не чеканит пятикопеечные. В Польше, в Литве, в России — где угодно.

О. Журавлёва — Это фальшивые вы имеете в виду?

А. Починок — Ну, конечно. Потому что — доход. И приходит 9 предложений, что делать. Штеерман говорит: «Выменять их в лотерею». Но не берут пятикопеечники по подлинной цене. А дальше Шлаттер и Мелисин предлагают выменять на билеты. На это ответ — опять-таки мне нравится стиль: «Лотерея здесь в России — дело не токмо необыкновенное, но и немногим ведомое. Почему из российских подданных чаяно, что никто оную за незнанием сего дела, и подписываться не будет».

О. Журавлёва — Что правда.

А. Починок — Правда, потом провели лотерею, но выигравших первую лотерею в России — заставили покупать билеты нового тиража. Дальше, про билеты — вот, бумажные деньги предложили. Есть же опыт Европы. Ответ: «Билеты потому ж в России не током необыкновенное, незнаемое дело, но и самое вредительное и весьма хуже нынешних пятикопеечников, ибо медные пятикопеечники какую-то внутреннюю меди доброту имеют, а билеты никакой же и внутренней доброты иметь не будут. Ежели их в России умножить, и паке выменивать их с превеликим казенным убытком и с крайним народным разорением принуждено будет. И сие весьма предрассудительно, что вместо денег будут ходить бумажки. Да и опасно, чтобы не подать причины впредь худым рассуждениям».

О. Журавлёва — То есть, имидж!

А. Починок — И политические разговоры пойдут. Дальше вариант: в Сибири сделать новые пятикопеечники, но из пуда не 40 рублей, а 20 рублей. И тогда будет хорошо.

О. Журавлёва — И потихоньку их заменить.

А. Починок — И потихоньку заменить. Но Сенат считает — тогда нужно за 900 тысяч рублей купить медь. Нет у нас 900 тысяч рублей. Далее Крепшин предлагает: «Медь покупать на старые пятикопеечники и переделывать пятикопеечники». Они пишут очень долго, и опять — невыгодно.

Потом опять Шлаттер — его первое предложение было отвергнуто — он пишет другое: «Давайте мы сделаем двухрублевые золотые монеты». Сенат ему отвечает: «Немалая бы государству польза была, только у нас золота нет».

О. Журавлёва — Давайте уже сделаем из меди золотые монеты и закроем эту тему.

А. Починок — А Голицын потом предлагает: «давайте мы сделаем по 10 рублей из пуда».

О. Журавлёва — Александр Петрович, надо заканчивать. Чем сердце-то успокоилось?

А. Починок — Сердце успокоилось? Предложение Ягужинского прошло, и мы его будем пережевывать всю следующую передачу. Что он предложил? Первый год принимать пятикопеечные по 4 копейки, на другой год убавлять еще копейку, на 3-й еще копейку. На 4-й еще копейку.

О. Журавлёва — А потом уже просто их не принимать.

А. Починок — Нет. А потом пятикопеечные переделать на копейки, и догадайтесь с одного раза, кто получил монополию на изготовление этой новой замечательной копейки?

О. Журавлёва — Иван Иванович Шувалов.

А. Починок — Конечно. Вот, так — девальвация в пять раз.

О. Журавлёва — Кое-чему мы уже научились на этой передаче. Во всяком случае, я. Меня зовут Ольга Журавлева, в студии наш эксперт Александр Починок. Мы говорим в программе «Фискал» о Елизавете Петровне, налога, сборах, финансах, бюджете, да и о многих вещах. В частности, в следующей передаче будем финансовые реформы и монетизацию в России обсуждать более подробно.

А. Починок — Конечно, у нас еще 10 лет Елизаветы, правильно.

О. Журавлёва — Спасибо больше, Александр Починок и Ольга Журавлева, всего доброго!