Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Ольга Журавлёва — Добрый день! Это программа «Фискал». Здесь в студии Ольга Журавлева и Александр Починок. Александр Петрович, здравствуйте!

Александр Починок — Добрый день!

О. Журавлёва — У нас во Франции очень напряженная ситуация...

А. Починок — Да. Образовалась самая большая пирамида в мире.

О. Журавлёва — У нас пирамида, и значит должен быть страшный ужас и страх, бегство нехорошего шотландца Ло или Лоу, как в некоторых источниках пишут. Естественно, король-Солнце сильно — как это называется — вертелся в гробу, видя, как все кончилось в его стране, потому что — ну, какой-то ужас вы описывали в прошлой передаче просто. Вот эти — «дочки», «внучки», торговля воздухом, бумагами...

А. Починок — Пока не ужас — пока все богатые. Пока все миллионеры и все довольны, за исключением братьев Пари.

О. Журавлёва — Кого-кого?

А. Починок — А! А пари — откуда? Было известны во Франции четыре брата Пари — это известные поставщики для армии, это известные откупщики, это конкуренты Ло, которые предлагали деньги за сбор налогов во Франции. Там же ставки были колоссальные. Еще раз вспомним: сотня с лишним миллионов годовой объем бюджета. Но братья Пари давали за сбор налогов —откуп — 48 с половиной миллионов. Ло перебил их поставки — 52 миллиона. И он, почему стал собирать налоги — потому что он сначала предложил взаймы королю, регенту 1200 миллионов под 3% годовых, а потом 2 с половиной миллиарда под 4% годовых. Это немыслимо! Это деньги, которых нет на всем земном шаре. Логика....

Но, еще раз вспомним, что же он сделал? Он же придумал выпускать золотые акции своих компаний. Вот это его «Миссисипское западное общество», компании обеих Индий, и он принимает в уплату государственный долг Франции и этот государственный долг сразу же гасится под 3, потом под 4% годовых и компания получает ренту постоянную от Франции под эти 45 годовых. Логика, конечно, фантастическая. То есть, что происходит? У Франции нет долга. У компании «Миссисипи» есть постоянных доход: даже при первом размещении ста миллионов они должны получить от Франции 4 миллиона. Но, я не видел документа, в котором бы Ло честно признавался руководству Франции — королю и регенту — каковы обязательства они взяли на себя. Потому что, долг-то погашен, но сумма процентов составляет порядка 100 миллионов в год.

О. Журавлёва — То есть, еще один...

А. Починок — Да, это еще один бюджет Франции. А Ло ее за 52 миллиона, кстати, и собирает. То есть, на самом деле он полностью приватизирует бюджет Франции, который должен идти непосредственно Ло. И, естественно, братья Пари бегают и кричат, что это безобразие, это надувательство, это кошмар; и предпринимают всяческие усилия для того, чтобы ударить по банку.

О. Журавлёва — А это уже государственный банк?

А. Починок — Это государственный банк, но им же мест не остается. Они скупают банковские билеты, а банк-то государственный, он должен эти банковские билеты менять на монету на звонкую. И они скупают, бегут и говорят: «Оплатите!», скупают, бегут — оплатите.

О. Журавлёва — Разоряют банк?

А. Починок — Нет. Не все так просто. У нас же Ло одновременно главный банкир, главный капиталист и министр. Он борется. Ему нужно как-то остановить это безобразие, и он понижает курс национальной валюты сначала, а потом запрещает операции с золотом, серебром. Он покупает монетную регалию. Он вынужден заплатить, он формально дает 50 миллионов Франции за это, но на самом деле, это уже не живые деньги.

О. Журавлёва — Ну, что — он пишет обязательства просто?

А. Починок — Считаем. Он выпустил в обращение.... 100 миллионов бюджет. 10 июня 19-го года выпущено 50 миллионов бумажек, 25 июня 240 миллионов, в сентябре 120 миллионов, в октябре 120 миллионов, в декабре 360 миллионов. Огромное количество фальшивых еще добавляется.

О. Журавлёва — Ну, это абсолютно необеспеченная бумага.

А. Починок — Так, слава богу, что пока эти деньги уходят на акции этой компании. То есть, дикое количество денег в обращении. Цены растут, но не растут так безумно, потому что деньги уходят в акции. Если бы они двинулись на нормальный товарный рынок — это было бы что-то немыслимое.

О. Журавлёва — Он продает бумагу за...

А. Починок — Он продает бумагу, чтобы закупать другую бумагу. Бумагу — за бумагу. Он обеспокоен, конечно, живыми деньгами. Он приобретает Сенегальскую компанию и привилегию Сенегальской компании, чтобы залезть в Африку — 1.600.000. Он получает склады товаров в Африке, он покупает корабли, он пытается показать какие-то доходы. Вообще, дивидендов-то нет, но он рисует, он показывает сумасшедшие какие-то проценты доходов. Он приобретает окончательно исключительные права на торговлю на весь Тихий океан, на Южную Америку до Магелланова пролива. Он получает привилегии Китайской компании. И он создает иллюзию, что есть у него доходы. Он занимается контригрой.

О. Журавлёва — Прошу прощения, Александр Петрович, вот, я вас слушаю и изумляюсь: Франция — народ горячий, человек всесильный — владеет практически всей Францией, делает, в принципе, что хочет. Находятся там какие-то братья Пари. Нормальных парней со шпагами посылает туда — и нет проблем!

А. Починок — А он не всесильный. Он не герцог, он не особа королевской крови. Он самый богатый, но...

О. Журавлёва — То есть, вы хотите сказать, «любовь не купишь»?

А. Починок — Власть не купишь. Ни армия, ничто ему не подчинено. Ни полиция. Полиция его совсем недавно высылала. Он может откупиться, он может заплатить, но он не может приказать. Тем более, братья Пари действуют абсолютно законно, и, вообще, это крупнейшие откупщики.

О. Журавлёва — Это говорит о том, что страна-то устроена крепко!

А. Починок — Страна — крепко... Абсолютная монархия, все хорошо. Так вот, он начинает играть. Он запускает срочные сделки, он покупает не имеющиеся у него акции опять-таки, обязательства выплат отсроченные, он играет на разнице курса, он вводит спекуляции премиями на рост цены на акцию. То есть, они изобретает огромное количество современных биржевых инструментов. Причем, изобретает интуитивно, потому что ему нужно играть. Он сел за стол — он игрок, он играет со всей Францией одновременно.

О. Журавлёва — В монополию.

А. Починок — Да. Он — так как деньги все равно считать нечего — дарит миллион Франции. Это жест потрясающий! Он официально заявляет, что он из своих денег отдает Франции миллион, но просит убрать налог на масло, убрать налог на сало и убрать налог на карты. С одной стороны, это карты, которые ему нравятся, с другой стороны масло — чтобы поддержать население.

О. Журавлёва — Так все его должны обожать и носить на руках вдоль по улицам, если отменят налог.

А. Починок — Пока носят на руках. Пока обожают. И, получается так, что реально, если мы посмотрим сделки — биржевая оценка 2 с половиной миллиарда, реально по его книгам проходит 1797 миллионов. Он считает, что он получит 91 миллион доходов. Это не так много, но все-таки. Он старается показать, что процентов 5 есть. Хотя, он выступает на общем собрании акционеров и говорит: «Мы будем давать не 12%, мы будем 49% платить». И сентябрь 19-го года...

О. Журавлёва — Это дивиденды?

А. Починок — Да. И сентябрь-октябрь 19-го года — наивысший пик. 18 тысяч ливров стоит 500-ливровая ценная бумага. Что творится! Начали скупать все: дома, посуда, камни — все, что связано с роскошью, скупается на корню. Но, деньги надо, деньги надо! Приходят зловредные люди в банк и требуют поменять бумагу на деньги, на монету. Он запрещает иметь дома деньги. Ограничение — не более 500 луидоров в монете дома. Право проводить обыски.

О. Журавлёва — Финансовая полиция.

А. Починок — Искала королевская гвардия, но смысл был такой, что, если у тебя больше дома денег, чем 500 ливров — то излишек отбирается.

О. Журавлёва — Александр Петрович, скажите, если этот хитро-мудрый Ло придумал эту самую Миссисипскую компанию и все остальное, какой-то доход реальный, кто-то какое-то золото где-то мыл?

А. Починок — Ну, золото, серебро, пряности — доходы есть. И, потом у компании деньги были найдены. Это доходы большие, очень большие. Вдумайтесь, в чем проблема-то. По мировым понятиям доходы огромные, даже, если он наврал с 90 миллионами, и доходы были миллионов 40-50 — ну, половина бюджета страны. У компании были деньги, у банка были деньги. Когда проводили обыски, и описи было — 21 миллион наличных только у банка. Было слитков на 28 миллионов. Было обязательств торговых на 240 миллионов. То есть, была не бедная компания.

О. Журавлёва — А, страна в целом — как она при этом существует? Если наличных практически нет...

А. Починок — Не-не. Есть бумажки — монеты нет. Монета ограничена. Бедноте нормально, потому что 500 ливров — это огромные, в принципе, деньги для них. Сначала идет развитие, прекрасно идет развитие, потому что деньги пошли в экономику, но потом начинает скакать монета. За год 28 раз менялась официальная цена золотой монеты, 35 — серебряной. Вроде — хорошо, но что там происходит? Зачем заниматься промышленностью, если можно заняться спекуляцией? Все свободные деньги ушли в спекуляцию. Промышленность приостанавливается.

О. Журавлёва — Что-то мне напоминает это все? Мы продаем друг другу воздух, и нарезанную бумагу и тем живем.

А. Починок — Да. А дальше происходит очень плохо. Дальше, опять-таки, в одни прекрасный момент — явное отсутствие новых покупателей акций; все ждут, что они дальше будут расти в цене, но наконец, до Ло доходит, что эти два с половиной миллиарда дальше поднимать и тянуть пирамиду вверх невозможно — ну, нет уже покупателей этих акций. Другие страны еще не дошли до этого состояния, чтобы привозить в Париж все, что есть...

О. Журавлёва — Они чуть позже дойдут.

А. Починок — И денег у них нет. Нет в мире таких денег уже. Все, что можно...

О. Журавлёва — Это была классическая ситуация к тезису: «Всех денег не заработаешь!»

А. Починок — Да. А тут он напечатал денег больше, чем у всех, вместе взятых — и все! И, все! Огромные очереди по 10-15 тысяч человек, чтобы обменять билеты банка на деньги. Никто не хочет покупать акции. Акции начинают падать, падать... и, в конце концов, регент Орлеанский понимает, что надо что-то делать, потому что могут и поубивать. И он объявляет банкротство банка Франции, банка Ло и он принимает ассигнации для уплаты, объявляя, что можно расплачиваться только максимально 100-ливровой бумажкой. Все банковские билеты с большим номиналом — все принимаются к уплате, в случае, если половина платежа идет золотой или серебряной монетой — это не помогает; и бумажные деньги, точнее — банковские билеты банка Ло 10 октября 1720-го года прекращают обращаться.

О. Журавлёва — Александр Петрович, давайте на секундочку подумаем, сколько времени, например, заняла вся эта афера, сколько времени Франции в безумии пребывала, и король у нас подрасти в это время не успел толком — у нас в это время регент правит, правильно?

А. Починок — Да — Филипп Орлеанский.

О. Журавлёва — Филипп Орлеанский, судя по всему, тот еще финансист и тот еще государственник, если при нем это все происходит? Или ему кажется, что все это правильно и хорошо?

А. Починок — Ему это уже ничего не кажется. Он был очарован Ло. Долг исчез. Сначала он обрадовался, а потом он издает вот, эти жесткие бумаги. Сколько длиться? Ну, считайте. С 12-го года Ло занимается откупами. В 17-м году он в конце года создает компанию, в 19-м пик — за два года неполный, из них полгода резкого курса. И, в 20-м году — финиш.

О. Журавлёва — А, что касается налогов, о которых он говорил, которые он просил — что-то это изменило в картине мира?

А. Починок — Ничего это не изменило. Налог на масло не такой значительный. Соляной и подоходный налог были основными.

О. Журавлёва — То есть, налогообложение все это время, практически, не меняется, так?

А. Починок — Практически — не меняется. И, что дальше происходит? Естественно, кто идет банкротить? Идут банкротить братья Пари. И проходит две недели с отмены банковских билетов, издается указ о том, что надо сдавать акции компаний. Там на них ставят штамп, их учитывают. И, они нанимают — представьте масштабы работы! — нанимают полторы тысячи приказчиков, писцов и счетчиков, которые штампуют эти бумаги, пересчитывают имущество и проводят ликвидационные процедуры. Представьте себе, какая огромная кампания по ликвидации компании Ло. Полторы тысячи человек полгода считают и пересчитывают. Штампы ставили целый год до 22-го года. Определяли очередность. Расходы на ликвидацию составляли порядка 9 миллионов. А всего у компании было где-то 260 миллионов. Мы помним, что 2-х с половиной миллиардный долг. Люди получили — кто больше, кто меньше — в среднем около 10%. Вот, такая история.

О. Журавлёва — Результат этой истории: Ло прогорел. Сам по себе — как человек. Он сбежал за границу, не будучи уже главным человеком — я правильно понимаю? Он смог, наверное, что-то с собой вывести, но в любом случае он не миллиардером ушел...

А. Починок — Ему оставили пенсию 12 тысяч ливров.

О. Журавлёва — А! Нормально — просто нормальным человеком — не голодал. Тогда в стране, соответственно, в стране были собраны все лишние деньги...

А. Починок — Какие лишние? В стране были напечатаны деньги, превосходящие в 10 раз то, что в ней было. И все были уничтожены.

О. Журавлёва — Хорошо, но реальные средства были аккумулированы в результате?

А. Починок — Были аккумулированы и были, потом они выплачены тем, кто вкладывал деньги в акции компаний. Но, государственный долг исчез, он был заменен на обязательства государства перед компанией, не такие значительные. Государство радостно смогло сделать вид, что оно как-то помогает акционерам компании, а на самом деле, оно ликвидировало свою постоянную обязанность каждый год 4% по долгам платить, потому что компании нет. То есть, для Франции произошло что-то и очень хорошее. Дальше Франция с молодым королем и с отсутствием государственного долга.

О. Журавлёва — Послушайте: приходил мошенник, морочил всем головы, а, в общем-то, все закончилось хорошо!

А. Починок — Для Франции кончилось хорошо, но количество банкротств, разорений — колоссальное, зато падение цен на недвижимость, золото, серебро и прочее — сумасшедшее. Перераспределение денег, потому что были умные люди, которые умудрились продать акции на пике, и у них все было замечательно. Во Франции появляется довольно большой класс миллионеров.

О. Журавлёва — Новые богатые.

А. Починок — Новые богатые. Так что, последствия довольно любопытные. Плохо — бедная французская промышленность — у нее ничего хорошего нет.

О. Журавлёва — Она не развивалась все это время, потому что деньги вкладывали во всякую ерунду. Ну, наверное, в дальнейшем эта история Францию чему-то научила. Хотелось бы верить.

А. Починок — Ну, у нас там дальше два Людовика и, что происходит... Но, сначала, когда Людовик несовершеннолетний, то все равно продолжает пока править Филипп Орлеанский, и только в 26 году он говорит: «Нет, я возьму власть в свои руки!» На самом деле не в свои руки и Францией 17 лет реально командует кардинал Флери.

О. Журавлёва — Вот, о кардинале мы поговорим в следующей части. Это программа «Фискал». Франция. Мы идем к первому опубликованному бюджету страны — вы обещали, Александр Петрович. Александр Починок, Ольга Журавлева. Встретимся после новостей!


НОВОСТИ


О. Журавлёва — И снова с вами программа «Фискал», здесь в студии Ольга Журавлева и Александр Починок. Александр Петрович нас подвел — во Франции к тому моменту, когда Ло бежал, пирамида разрушена, все замечательно и даже регента отстранили от реальной власти — к власти пришел король, привел с собой кардинала, который на самом деле правил.

А. Починок — И, который ничего не понимал ни в экономике, ни в финансах.

О. Журавлёва — Где же он взял такого удачного кардинала? До этого-то, какие были — красавцы! Один к одному!

А. Починок — Ну, кардиналом он был хорошим, церковником он был толковым. Управлять он умел, он был достаточно хитрый человек. Он, фактически, помыкает королем и порождает у него отвращение к делам государственным, и получается следующее: вроде все в порядке, Франция в наличии, долга особо нет, необходимость сильно воевать отсутствует. Он создает правительство, в котором каждый министр действует сам по себе. Правительство за полтора десятка лет толком не собирается. Документов о том, как Людовик XV занимается финансовыми и прочими делами — практически, не обнаружено. И более того, Францию опять вталкивают в войны за наследство, но, если борьба за польское наследство еще что-то дала — все-таки Лотарингию они забрали, Лещинского туда поставили — то война за Австрийское наследства очень разорительная, очень дорогая. Опять пошел государственный долг, но плюсов от войны нет и, в конце концов, появляется — уже после смерти Флери — генеральный контролер Машо, который, наконец, написал королю, что надо проводить реформы. Ну — надо проводить реформы.

О. Журавлёва — Какой хороший человек!

А. Починок — Долг опять растет, а толку нет. На чем погорел Машо — он пишет, что надо взамен старой талии ввести подоходный налог, равномерно распределенный по всем сословиям. В том числе, на духовенство, ввести налог на имущество, в том числе, на духовенство. И реакция была — тут же натравили фанатиков, тут же скинули...

О. Журавлёва — Реакция была, как на гей-браки...

А. Починок — Во всяком случае, покушение на Людовика было, Машо выкинули. Семилетняя война после этого была. Опять-таки, по расходам у нас — Маркиза Помпадур. Это считайте, с 45-го года. Объемы расходов на Маркизу Помпадур больше, чем на фавориток Людовика XIV существенно. Это около 5-6% бюджета Франции. Более того, она протаскивает Шуазеля во главу, так называемого правительства — по-настоящему правительство тогда не работает, — иезуитов выгоняет, долги растут. Он — Людовик — входит в парижский парламент с его судебными функциями и просит зарегистрировать — не собирать Генеральный штат, собирать только парижский парламент — налоги (ему нужны налоги). Но, отказывается парижский парламент.

Дальше происходит... знаменитая поговорка: «когда король приходит — судьи умолкают». Что она на самом деле значит? Дело в том, что верховенство королевского суда во Французской судебной системе. И, так как парламент принимает решения именем короля, то, когда король находится в зале, парламент не может именем короля принимать решение, поэтому Людовик просто приходит — «король приходит — судьи умолкают» — и он в зале парламента объявляет новые налоги. После этого ему это не нравится эта ситуация — ходить еще куда-то надо — и в 66-м году — для наших дотошных радиослушателей, которые все время меня подталкивают к тому, что парижский парламент — судебное учреждение — вот, докладываю вам, что, наконец-то мы дошли до этого предела. Вот, с 66-го года, действительно, во Франции по команде Людовика XV даже территориальные парламенты становятся жестко судебными учреждениями.

О. Журавлёва — То есть, в налоги уже больше не лезут.

А. Починок — Да. И в декрете об этом хорошо сказано. Там сказано так: «Парламенты должны считать за честь повиноваться королю» — вот, так!

О. Журавлёва — Как это мило, боже! Это же все решает! Решение всех проблем.

А. Починок — Конечно!

О. Журавлёва — Скажите, пожалуйста, с женщинами все понятно — эти ужасные мотовки разрушили... была бы одна...

А. Починок — Нет. Он нашел гораздо более дешевый вариант: он переселяется в Олений парк — туда ему привозят относительно молоденьких девушек, которым он особо много не платит и отсюда эти: «после нас — хоть потоп», «монархия продержится, пока мы живы» и так далее.

О. Журавлёва — Я просто думаю, что такие бы возможности, такую бы власть, как у той же Маркизы Помпадур, да с еще с финансовым гением — страна бы расцвела и никакой бы революции не было.

А. Починок — Этого не происходит, зато у нас с вами очередная смена власти, у нас наступают 70-е года, 1774 год и у нас приходит Людовик XVI.

О. Журавлёва — «Ваш номер шешнадцатый!»

А. Починок — И опять-таки — вот, эти качели — он начинает с хорошего, с очень хорошего — он отменяет на 40 миллионов налогов, он отменяет особые королевские привилегии перед законом, он приглашает Тюрго. Тот бегает с идеями, тем более, что Тюрго еще до того, как ступить на должности... вот, у нас, как всегда, когда толковый человек, то он многократный министр, он вступил при Людовике, морским министром работал, контролером финансов и так далее. Но, он же не случайно взялся, он же был очень хорошим чиновником, он работал в провинциях, работал губернатором. Почему сразу Людовик XVI пошел сразу на такие сокращения? Совсем забыл — впервые за полтораста лет сокращаются придворные расходы, и убирается масса придворных должностей, убирается синекура.

О. Журавлёва — Я уже люблю Людовика XVI как родного!

А. Починок — Все нормально. Значит, Тюрго приходит — распределить подати равномерно, поземельный налог заставить платить все привилегированные сословия...

О. Журавлёва — Так это то же самое, за что скинули Машо.

А. Починок — Только этот пробился. Внутренние таможни отменить, торговые монополии отменить, промышленность развить. Как Тюрго работает? Он приезжает в Лимож до этого, смотрит: территория платит очень много денег; и видит, что явно больше, чем соседи платит, и он пытается сделать расчет сумм налогов, он проводит первые хорошие, добротные — впервые за пару сотен лет кадастры. Откупщики не показывали подлинные документы, а он идет и записывает участок за участком, он считает продуктивность, он сравнивает. Он, действительно, еще и ученый. Он пытается — для справки нынешним любителям строительства дорог — у себя вводит дорожную повинность и дорожный фонд. Это 1764-й год.

О. Журавлёва — То есть, они платили дорожный налог со своих автомобилей, вы хотите сказать?!

А. Починок — Автомобилей не было, но дорожная повинность и натуральная и денежная развивается быстро. Строятся дороги и связываются между собой города. Тюрго пишет теоретические работы, он пишет о чистом доходе, об издержках производства, о распределении между трудящимся и — тогда не было слова «капиталист»...

О. Журавлёва — Ну, в общем, свой капитал...

А. Починок — Конечно. Это достаточно ученый человек. Ему пришлось разрешать еще и вексельный кризис, потому что забылось, что было связано с Ло, но, тем не менее, возникла новая напасть — появились дутые векселя. Раз, все-таки обращение акций было более-менее зарегулировано, то начали купцы, торговцы обмениваться векселями. Вексель учитывался против векселя и произошел где-то в 69-м году всплеск дутых векселей и на самом деле Тюрго прекрасно справился с разрешением кризиса, он пресек пирамиду в зародыше, он на уровне Королевского совета все остановил. В Польше он еще справился с голодом в 70-м году. Он получал ссуды, тратил даже личные деньги на борьбу с голодом. Он понял, что надо бороться с голодом, прежде всего, торговлей, свободой торговли. И он выбил, когда еще не был министром, право на свободную торговлю хлебом. То есть, это приходит очень грамотный, очень толковый администратор, хотя его останавливают. Его декреты отменяют. Он борется с огромным количеством людей, потому что он идет, практически, по головам. Он ликвидирует источники доходов массы людей при дворе.

О. Журавлёва — Но, зато это источники расходов в бюджете. Его можно понять.

А. Починок — Но, что-то получается. Есть известное обещание Людовика XVI Тюрго: «Я не обману вас!» — официальная фраза во время аудиенции. А Тюрго, почему так просил этого? Он говорит: «Дайте мне пять лет деспотизма, и Франция станет свободной!» Масса у него была сложностей. Он очень хотел, чтобы был всесильный король, который ему позволит делать реформы...

О. Журавлёва — ... Который выдаст ему карт-бланш.

А. Починок — Он боится королевы. Он пишет: «И против великодушия Вашего величества, королевы...» — но зачеркивает это...

О. Журавлёва — А, отчего королева-то такая страшная?

А. Починок — Ну, потому что у нее есть много фаворитов, которые считали, что Тюрго надо о граничить во власти. Они рассматривают это, как борьбу за власть. Все считают, что Тюрго хочет власти и больше ничего.

О. Журавлёва — Вы знаете, что, Александр Петрович, пишут про Тюрго на разных всяких удивительных сайтах? Во-первых, Анн Робер Жак Тюрго — это человек, которого вспоминают в статье «Изменившие мир, великие реформаторы» — вот так вот! То есть, это гигант. Пришел к выводу о том, что спасти бюджет с помощью денежной накачки невозможно.

А. Починок — Конечно.

О. Журавлёва — Казалось бы — простая и банальная штука, что резаная бумага не спасает бюджет в конечном итоге. Хотя, вроде бы у Ло это получалось. Что касается бюджета, о прозрачности бюджета — тоже Тюрго догадался?

А. Починок — Непрозрачность бюджета — это Неккер, это потом. А вот, вы сказали про резаную бумагу. У нас история всегда иронична. Он все это понимал, и кончилось именно так — наоборот. Сейчас мы к этому и придем. Пока он готовит реформы, он опять вводит указ о свободе хлебной торговли, он устраняет монополии, он убирает все монополии в Париже, все цеховые остатки, потому что надзор за цеховыми монополиями и поддержание монополий только Парижу стоило миллиона четыре. Он требует свободы развития экономических сил. Он везде убирает остатки натуральных повинностей — вводит налоги. Он пытается ввести полную свободу торговли вином, но тут провинции воют, и только на части территории Франции это удается сделать. Он отменяет цеха окончательно — все. Он объявляет труд личной собственностью.

О. Журавлёва — То есть, я имею право продавать свой труд, как я хочу — это моя собственность.

А. Починок — Послушайте фразы из королевского декрета, как они звучат — то, что готовил Тюрго —вот, подумайте, он упраздняет — дальше прямая цитата: «Учреждения, которые душат соревнование промышленников, лишают государства промышленных знаний, приносимых иностранцами, мешают развитию промышленности и обогащению страны» — вот так! Звучит — так просто блестяще!

О. Журавлёва — Это финансовый гений.

А. Починок — Гений — не гений, но чрезвычайно выдающийся человек. Он создает опять специальный банк — но, у нас все всегда создают банк — причем, банк может опять выпускать банкноты. И банк дает правительству первый заем на 6 миллионов. Потом устанавливается через два года курс этих банкнот, ассигнаций. Потом через два года они становятся обязательным платежным средством. И, пока Тюрго работает, все в порядке с акциями; и Людовик заявляет: «Только я и Тюрго любим народ!»

А. Починок — «И примкнувший к ним Людовик...»

А. Починок — Да. Но Тюрго многое не удается. Он пытается убрать из присяги фразу об искоренении еретиков, но ему это не удается сделать.

О. Журавлёва — То есть, либерал, либерал записной!

А. Починок — Да. Тюрго понимает, что все против него, что остатки парламента — против, дворянство — против. Духовенство — против. И он пишет отчаянные документы, он написал документ об отмене привилегий. Король вынужден отписать: «Какое преступление совершили дворяне, провинциальные штаты и парламенты, чтобы уничтожать их права?» Тюрго требует отменить крепостное право. Король отказывается, и он отправляется в отставку.

О. Журавлёва — Это уход демонстративный — «мы не сработались с Вами, господин король»?

А. Починок — По требованию общественности.

О. Журавлёва — Под давлением, как бы, возмущенных аристократов и прочей публики. Он умер, кстати, в 1781 году. Он совсем до 89-го недолго не дожил. Может, и хорошо.

А. Починок — За это время два раза успел поработать министром Неккер, который был тоже очень толковым, просто замечательным экономистом.

О. Журавлёва — И все эти хорошие люди привели страну к революции! Ну, Александр Петрович ....

А. Починок — Не они привели страну к революции — они пытались остановить. Потому что мы помним ситуацию, в которой тогда была страна. Что делает — опять традиционно — Неккер? Он опять ликвидирует синекуры, которые опять отрастают. Если вы думаете, что у короля был конюх, вы глубоко ошибаетесь, потому что помимо конюха был человек, выводящий из конюшни, был человек, который сопровождал. Чтобы, например, Людовику XVI выпить чашечку кофе, нужно было 6 высокопоставленных придворных с разными функциями для обеспечения этой чашечки. Он убрал больше 1000 должностей. Экономит 2 миллиона минимум.

О. Журавлёва — Простите, Жак Неккер — он же швейцарец?

А. Починок — Да.

О. Журавлёва — Въедливый и занудный иностранец приехал на широкую французскую душу плевать!

А. Починок — Не просто плевать — он проходит по министерствам, убирает всех, кого только можно с работы, а после этого начинает пенсионную реформу. Нынешних пенсионеров прошу не волноваться, потому что пенсии тогда составляли огромную часть бюджета — больше 15% реально, но это другие пенсии. Это, понимаете — кого отправили в отставку, отлучили от двора — вот им давали пенсии. 28 миллионов таких пенсий.

О. Журавлёва — Ну, это как «пенсионеры республиканского значения».

А. Починок — Да. Это не республика — это королевство. Абсолютная монархия — «пенсионеры монархического значения». И он записывает простую вещь. Он не может отобрать у короля право давать эти пенсии. Так, что он придумал? Он записал: автоматически начисляемая пенсия каждый год уменьшается в два раза. То есть, если вы в этом уходящем году давали 1000 ливров, то в следующем году тем, кого отправляют на пенсию, даете 500. Номинал уменьшается в два раза.

О. Журавлёва — Но, как же король мог на это согласиться?

А. Починок — Соглашался, потому что он был великим финансистом, который понимал. Он делает совершенно отчаянную вещь. В 81 году он пишет верноподданнический отчет королю. Вот, жалко мы толком не можем показать — это замечательная книжка.

О. Журавлёва — А вот, где вы нашли эту книжку?

А. Починок — В библиотеке университета Торонто.

О. Журавлёва — Александр Петрович имеет ксерокопированные изображения цветные...

А. Починок — С картами...

О. Журавлёва — ...Прелестно, совершенно, иллюстрированные книжки, где рассказывается про французский бюджет.

А. Починок — Это не просто книжка — это отчет королю, что у него делается. На картах...

О. Журавлёва — Указаны области...

А. Починок — Габель — области соляные и не очень. Распределение талии: стандартная, талия второго рода выделена. Очень хорошо по-нашему сделано: вот доходы, вот расходы бюджета. И подробнейшее описание. Он пишет королю все, что происходит: что, почему, зачем, как — детальнейшим образом. Он все расписывает, его задача отчитаться. Что вы думаете? Народ кинулся покупать эту книгу. Первый раз!

О. Журавлёва — Что, ее стали печатать и размножать?

А. Починок — Не то слово! Представьте себе, сколько мог продать своих работ Пушкин в начале 19-го века? Очень немного. Сколько энциклопедий продавали Д`Аламбер, Дидро? Очень немного. Тиражи книги 500 экземпляров — это приличная вещь. Вы не поверите: первый бюджет Франции, опубликованный — в первый день было куплено 3000 экземпляров, 10 000 за неделю. 100000 экземпляров бюджета купила Франция!

О. Журавлёва — Послушайте — это называется гражданское общество. Если всех волнует отчет министра финансов перед королем до такой степени, если всем интересно, кто какие налоги платит и в каких областях больше соли — это говорит о том, что страна уже готова к выходу в астрал — извините! В открытый космос и в революцию, в том числе.

А. Починок — Да нет. Все нормально. Налог с Парижа 5 745 000 ливров...

О. Журавлёва — А результат от этой публикации, этого распространения — он какой-то был? Ведь граждане же узнали, как все происходит в стране.

А. Починок — Был такой результат — не в сказке сказать, ни пером описать, потому что ведь, он же честный отчет-то. Тут есть статьи спокойные, вот — королевская библиотека — 89 тысяч, полиция 1400 000. Но вот, когда народ читал 72 тысячи на королевские цветочки, порядка 5 миллионов на двор. В сравнении — вот, мы читаем: расходы на Тулузу в 122 000, Монпелье — 240 тысяч, Бургундия — 92 тысячи. И прямых 5 миллионов на двор, 3 миллиона экстраординарных. Тогда, как не ветеринарные школы 59 тысяч. На сельхоз-департамент — 26 тысяч.

О. Журавлёва — В общем, все стало очевидно.

А. Починок — А, когда на губернаторов и генерал-лейтенантов 1 527 000. А, когда прочли про 20 с лишним миллионов о пенсиях — катастрофа! Страна поняла, что творится, и это было одной из причин революции. Он дал материал, куда тратятся деньги. Он пытается показать, что все в порядке, что доходов больше, чем расходов...

О. Журавлёва — Но, люди видят, на что идут деньги.

А. Починок — И все! И страна встала и заорала: «Нельзя так тратить деньги!»

О. Журавлёва — Это очень пример ясный, очень все понятно. Вот, что значит прозрачность. Вот, что значит транспарентность компании и прозрачность бюджета! Вот, к чему это приводит. Ну что — здорово, что во Франции было так много грамотных людей, которым это было интересно. На этом заканчивается история с первым опубликованным бюджетом страны. Вы видите, что после этого бывает. Мы говорили о Франции в программе «Фискал». Александр Починок и Ольга Журавлева, всем спасибо, всего доброго!