Сайт Евгения СычёваEugi Gufo

Ксения Ларина — Мы начинаем нашу программу, здесь в студии Ксения Ларина и примкнувший к ней Виталий Дымарский.

Виталий Дымарский — Да, добрый день, здравствуйте!

К. Ларина — Добрый день, Виталий! И мы сегодня продолжаем телевизионную тему, поскольку, как и заявили в конце прошлой программы, ничего мы не успели и решили дальше продолжить, и сегодня в нашей студии Рудольф Борецкий, профессор кафедры телевидения и радиовещания журфака МГУ, добрый день, Рудольф Андреевич, здравствуйте!

Рудольф Борецкий — Добрый день!

К. Ларина — Очень приятно Вас снова видеть!

В. Дымарский — У нас это называется вторая серия, да?

К. Ларина — Вторая серия, да.

В. Дымарский — Я прочитал, кстати говоря, вот, первую серию...

К. Ларина — И что?

В. Дымарский — Поскольку меня, к сожалению, вот, с вами не было неделю назад, было очень интересно...

К. Ларина — И сказал: «Ну и дураки вы все!» (смеется)

В. Дымарский — Нет. Было очень интересно, и Вы начали ту передачу с воспоминания о Кузнецове, да? И сегодня я бы хотел тоже два слова сказать — просто так совпало, что под нашу вот эту историческую передачу, касающуюся телевидения сегодня ушла из жизни совершенно замечательный профессионал, журналист Гостелерадио Вера Александровна Соколовская. Она, вот, из категории тех, знаете, профессионалов, проработавших не одно десятилетие в этой системе — тогда это называлось система Гостелерадио — последнее время на радио «России». Вот из тех профессионалов, для которых в ее работе главное была аудитория. Это был удивительный человек с точки зрения, вот, желания слушателей. Она все делала для слушателей. Вот как слушатель хочет, вот так и должно быть. Вот аудитория для нее была высшим критерием, высшим смыслом ее профессиональной деятельности. А в последние годы, уже, так сказать, находясь на пенсии, она очень много, кстати говоря, посвятила себя в большой степени именно восстановлению, если хотите, истории радио и телевидения отечественного, и в частности, она очень активно сотрудничала... существует, оказывается, такой, виртуальный музей радио и телевидения — это сайт http://www.tvmuseum.ru/, на котором, вот, многие, там, воспоминания и фотографии, в общем, очень много интересного по истории радио и телевидения. Так что, вот, вечная память Вере Александровне Соколовской. Ну вот с такого...

Р. Борецкий — Уходят друзья, один за другим...

В. Дымарский — Кстати говоря, насколько я знаю, сын Рудольфа Андреевича сейчас работает на радио «Россия».

Р. Борецкий — Радио «Россия» и радио «Культура».

К. Ларина — А кстати, если говорить о личностях, которые тогда появились на советском телевидении — вот кого бы Вы назвали, вот такую вот, пятерку, Рудольф Андреевич, из тех, кто является, вот, настоящими масштабными фигурами в истории отечественного телевидения? Я имею в виду, в кадре.

Р. Борецкий — Вы имеете в виду только тех, кто работал в кадре?

К. Ларина — В кадре, да.

Р. Борецкий — Ну, Вы знаете, мне трудно на этот вопрос ответить, потому что это было несколько иное телевидение. Телевидение начиналось с дикторского телевидения. И кумирами аудитории были...

В. Дымарский — Дикторы.

Р. Борецкий — ...наши девушки, да. Наши любимые, о них можно было услышать, как судачат на скамеечках возле подъездов, о них можно было услышать всюду — это совершенно такая, ну, теперь уже, наверное, объяснимая, а раньше мы этого как-то не понимали, всеобщая любовь. А из тех, кто в те годы в кадре работал, ну, я не знаю, сумею ли я пять назвать, но вот в моей редакции начинал свой телевизионный путь Юра Фокин, Юрий Валианович Фокин, который...

В. Дымарский — Тоже недавно ушедший из жизни.

Р. Борецкий — Недавно ушедший, да, который вел первые... Он был радиожурналистом и международником, а мы его пригласили в редакцию, когда осваивалась вот эта прощадка ВДНХ, и он вел... ну, добрый десяток репортажей о различных достижениях науки и техники. И он показал себя тогда, вот, настоящей экранной личностью. Кого бы я еще назвал? Был такой замечательные журналист с очень такой, ну, типичной судьбой для того времени. Дядя Женя мы его называли, Евгений Иванович Рябчиков. Он стал телевизионной личностью. Именно он вел одни из самых первых репортажей, он делал первые документальные фильмы, он много работал над темой космоса — она была очень популярна на телевидении начиная, вот, с сентября 57-го года, когда был запущен спутник — кстати сказать, это делала моя редакция огромную передачу, мы весь день делали передачу о запуске спутника. Мы получили потрясающие пленки из Соединенных Штатов — я чуть-чуть отвлекся, но это действительно нельзя не вспомнить, как в Нью-Йорке репортеры сняли толпы народу на тесных улицах Манхеттена, и все абсолютно задирали головы вверх, теряли шапки, шляпы и вглядывались в небо — что же это такое чудо, вот этот спутник, который запустили. Ну кто еще? У нас были... ну, может быть, я первым должен был назвать: Ираклий Луарсабович Андроников.

К. Ларина — Он как раз в это время появился, да?

Р. Борецкий — Да, да. Это совершенно потря... Он в те же самые времена появился, это совершенно потрясающий человек. Я имел счастье и несчастье, может быть, — об этом скажу, если это интересно — делать с ним большой полнометражный фильм. Ну, почти что перед смертью Самуил Яковлевича Маршака о нем фильм, в котором целая галерея интереснейших людей. Там были Кукрыниксы и Игорь Ильинский, и замечательный наш композитор Свиридов, и много-много-много всяких интересных людей. А это было действительно счастье, это был действительно удивительный эпизод, когда этого святого, светлого, невероятно энциклопедически умного человека, Самуила Яковлевича Маршака, вот Ираклию Луарсабовичу удалось раскрутить в кадре, обманув его — потому что Самуил Яковлевич сказал: «Я поэт, и я буду только читать стихи». И сколько бы ни уговаривал его Ираклий Луарсабович, он отказывался. Потом пришлось — ну, это свидетельство наивности невероятной — обмануть, сказать, что эта камера будет прогреваться целый час, которая вот там стоит, а потом она только заработает — давай пока поболтаем. Микрофон мы спрятали за стопкой книг, и вот они 40 минут — это было на пленке — 40 минут они говорили Бог знает о чем. Они рассуждали о Серебрянном веке, они... Маршак рассказывал о том, как популярен был Надсен, и он в действительности, вот по его мнению... он говорит: «Вот вы прочтите его стихи, его как телега по брусчатой мостовой». И так далее. Вот я запомнил...

К. Ларина — И это обязательно была импровизация.

Р. Борецкий — Это была абсолютная импровизация. Это просто сидели два старых друга — Ираклий Луарсабович был когда-то секретарем редакции журналов «Еж» и «Чиж», а главным редактором был Маршак. Так что эта дружба тянулась, вот, через десятилетия. Все это легло на пленку, а потом... Маршак же курил одну сигарету за другой, несмотря на то, что у него была астма, он задыхался, кашлял. Он ткнул сигарету в пепельницу, пепельница поехала по столу, книжки рассыпались, и ему на колени выпал микрофон. И вот это была пауза, и он посмотрел на оператора, на камеру, на Андроникова и понял, что, значит, вот его обманули. Почему я говорю, это была и радость — потому что фильм получился очень интересный. Он был два раза в эфире всего. Почему я говорю, это была и радость, и горе — потому что этот фильм был смыт на серебро изо, изображение, и использована фонограмма — это была 16-миллиметровая пленка — фонограммой для других передач. Он просто перестал существовать. Его у нас затребовали, и в центральном архиве литературы искали, и из-за границей пришли какие-то письма с просьбой сделать копию, и т.д., и т.д. — он умер. И я вот тогда впервые видел в нашем фойе в кресле сидел Ираклий, и у него катились слезы по лицу. Я не знаю, дальше вспоминать? Ну, наверное, можно рыться в памяти.

В. Дымарский — Ну да, а сохранились ли — у меня в связи с этим вопрос — раз такая незавидная судьба постигла этот фильм, а вот другие программы Андроникова? Вот я помню, «НФИ», «Загадка НФИ», да? Вот эти все его устные рассказы, они все сохранились?

Р. Борецкий — Да, это было специальное распоряжение руководства Гостелерадио.

В. Дымарский — Сохранить?

Р. Борецкий — Сохранить, да. Да. Да.

В. Дымарский — И они до сих пор существуют?

Р. Борецкий — Они до сих пор существуют, да.

В. Дымарский — Почему их не показывают, вот эти передачи? Это что...

Р. Борецкий — Нет, показывали.

В. Дымарский — Вот телеканал «Культура» бы явно...

К. Ларина — Нет, ты знаешь, это показывают иногда на канале «Ностальгия», там где есть, собраны архивы все.

Р. Борецкий — Показывали, да, я не помню, на каком канале, но я это видел, да. Вот, я вообще был так, близок...

В. Дымарский — Ну, я не могу не дополнить Рудольф Андреевича. И, так сказать... ну, здесь исходя из таких, личных, может быть, неких изображений — еще все-таки были... что касается, например, спорта, это, конечно, Николай Николаевич Озеров.

Р. Борецкий — Ну, опять-таки, курьезную историю могу рассказать.

В. Дымарский — Потому что Синявский не любил телевидение, Синявский только радио.

Р. Борецкий — Да, это совершенно верно. Совершенно верно. Курьезная история... потому что... ну что говорить абстрактные слова об этом замечательном человеке и актере, и радио, и телевизионном, прежде всего, репортере спортивном — это всем известно. А вот история была такова, связанная со спортом. Значит, в 57-м году открылся наш замечательный корпус в Лужниках. Там построили венгры прекрасную по тем временам — мы вообще ходили как зачарованные и глядели — и радио, и телевизионные студии. И вот, должен был Николай Николаевич вести такой, гвоздевой матч, открытие сезона — по-моему, это был «Спартак» — «Динамо». А я к этому имел некое формальное отношение, потому что: значит, вот, сейчас я Вам точно скажу. В феврале 58-го года была создана молодежная редакция, меня туда назначили ответственным редактором — это отдельная, так сказать, страница, которой я так, тихо-тихо горжусь для себя — и потом вот эти вот подковерные всякие игры после той истории с постфестивальным провалом, о котором мы говорили в прошлый раз, с этим, секретным, закрытым постановлением, в котором Суслов принимал участие лично. Вот, после этого начались всякие такие, пока непонятные для нас игры. Вот эту молодежную редакцию стали превращать в такую, в распухающую структуру. Добавили туда еще отдел спорта. И мне выдали удостоверение, что я еще и заведующий отделом спорта, и такое удостоверение — проход всюду. Значит, на этот матч я тоже поехал туда, и случилась история такая, что, в общем, Николай Николаевич, значит, ушел в комментаторскую кабину после этого, а до этого венгры дали нам такой, фуршетик, я бы сказал. И режиссер этой программы, замечательный человек Юра Шабарин — это был режиссер номер один прямого телевидения. Это безусловно. Так за ним останется это навсегда. Ему нельзя было пить. Но вот он выпил этого Будафока рюмку, вторую, третью, и я посмотрел на него, и увидел, что у него глазки уже не такие. Он тихо-тихо ушел на диванчик и уснул. До программы оставалось пять минут. И я был вынужден сесть за этот самый, за режиссерский пульт, предупредил Николая Николаевича — успел предупредить. Я ему сказал: «Николай Николаевич, дорогой, вот с Юрой плохо, у него колика» — я не знаю, первое, что пришло в голову. Давайте выпутываться из положения. У меня руки трясутся, я никогда этими микшерами не вел программу, я просто знал, что этот связан с первой камерой, со второй, с третьей и т.д. Я говорю: «Давайте, вот...» Он мне сказал: «Тихо, спокойно, — таким, актерским голосом, — не волнуйся, друг мой. Самое главное, гляди на экран, и пусть у тебя не дрожат руки». И вот первый тайм мы с ним провели вот так: я за режиссерским пультом, ну а он, как бы, в своей среде.

В. Дымарский — А потом, видимо, проснулся режиссер.

Р. Борецкий — Да, да, да.

В. Дымарский — На второй тайм.

Р. Борецкий — Да, а ко втором тайму Юра проснулся, да.

К. Ларина — Какие жанры в то время, вот, появились? Вот какие жанры можно считать, вот, точкой отсчета именно эти годы? Которые по сегодняшний день существуют на телевидении.

Р. Борецкий — Вы знаете... Вот...

К. Ларина — Ну вот телемарафон, наверное, да?

Р. Борецкий — Таким, поисковым... таким, поисковым... такой вот экспериментальной настоящей площадкой на публике стал, опять-таки, тот же фестиваль, который мы много раз вспоминали. Появление жанров было, с одной стороны, вынужденным, потому что мы прямо по ходу должны были искать какие-то адекватные формы выхода на экран. Это был и многочасовой репортаж, о котором тоже говорили, прямой. Но это были и студийные программы, потому что мы располагали огромным количеством разных делегаций, которые приехали. Они приехали из Африки, Латинской Америки, там, ну не говоря о Европе, там, и т.д., и т.д. И вот были такие группы, которые привозили, значит, вот какую-то... я не знаю, там, я не знаю, какой-нибудь танцевальный ансамбль из Латинской Америки. Или, там, итальянский джаз, который, кстати, золотые медали получил. Или какие-нибудь, я не знаю... каких-нибудь певцов европейских, и нужно было сореинтироваться в течение буквально 15-20 минут и устроить некое шоу. Вот, и это прямое шоу, в прямом эфире, но я Вам скажу, это прообраз, это обкатка того, что вот сейчас заполняет эфир — вот это вот, но несрепетированное ток-шоу, которое шло, конечно, с накладками, которое шло с различными уходами, может быть, от первоначального замысла, и т.д. Это было не структурировано, это не имело, так сказать, программного плана, сценария.

В. Дымарский — Рудольф Андреевич, я не знаю, вот согласитесь Вы или нет...

Р. Борецкий — И еще... и еще я должен закончить, потому что это был... было время появления настоящего документального телевизионного кино.

В. Дымарский — Но я знаю, вот, Рудольф Андреевич, согласитесь со мной или нет, мне кажется, что даже трудно говорить о возникновении каких-то жанров. Вообще, возникало телевидение само по себе. Рождалось...

Р. Борецкий — Ну, телевидение должно быть...

В. Дымарский — Ну, я понимаю. Рождалось телевидение со всеми теми жанрами, которые, так сказать, ему свойственны.

Р. Борецкий — Да, безусловно.

В. Дымарский — И разумеется, у нас... поскольку у нас был вообще ноль — да, у нас телевидения до этого не существовало, фактически, то начали появляться все вот эти жанры. Потому что даже — вот мы сегодня упоминали Юрия Валерьяновича Фокина — насколько я помню, это была тоже революция. После дикторов, о которых мы сегодня говорили...

Р. Борецкий — Да.

К. Ларина — Да.

В. Дымарский — Возникла программа «Эстафета новостей», где Фокин уже выступал не в роли диктора, а в роли комментатора, да? Т.е. он не читал сводки ТАССа...

Р. Борецкий — Да, да, да, все это совершенно точно. Но вот я должен сказать, в моем... я не буду так уж смел, настаивая на том, что... я считаю, что это объективно. Вот это хрущевское время, оно берет отсчет от 1956 года, после съезда партии.

К. Ларина — После ХХ съезда.

Р. Борецкий — И до 68-го года, когда Хрущева уже не было. И чуть-чуть, маленький хвостик, если говорить о телевидении, еще до 70-го года, когда наступил перелом.

К. Ларина — У нас сейчас время новостей, потом продолжим нашу программу.


НОВОСТИ


К. Ларина — И об этом времени мы сегодня говорим с нашим гостем Рудольфом Борецким, ветераном отечественного телевидения, профессором кафедры телевидения и радиовещания журфака МГУ. Программу ведут Виталий Дымарский и Ксения Ларина.

В. Дымарский — Рудольф Андреевич, у меня вот такой вопрос. Здесь перед началом нашей программы на сайт пришел такой, странный вопрос от одного нашего или слушателя, или просто...

К. Ларина — Да, да, да, очень смешной.

В. Дымарский — Да. ...пользователя интернета. «Освещался ли по телевидению суд... процесс над Иосифом Бродским?» Ну, значит, во-первых, конечно, это другое время совершенно.

Р. Борецкий — Ну, можно посмеяться над этим.

В. Дымарский — Да. Во-первых, это было другое время...

К. Ларина — Ну как, 64-й год.

В. Дымарский — Иосиф Бродский?

К. Ларина — Да.

В. Дымарский — Не позже?

К. Ларина — 64-й год.

В. Дымарский — Ну хорошо.

К. Ларина — Это было при Хрущеве. Он, кстати... это было... Что ты мне говоришь? Это было в апреле, не помню, в каком — в мае, по-моему, 64-го года, боюсь ошибиться, но точно 64-й год...

В. Дымарский — За несколько месяцев до...

К. Ларина — ...до ухода Хрущева.

В. Дымарский — ...до ухода Хрущева.

К. Ларина — Это было одно из последних событий, которое...

В. Дымарский — Слушай, но дело... дело даже не в этом. Да, вот такой, если немножко расширить этот вопрос — вообще, как освещались вот такие знаковые, если хотите, политические события в нашей стране. 56-й год Венгрия, ну, забегая вперед...

К. Ларина — Что вообще знали об этом советские зрители.

В. Дымарский — Да, Карибский кризис. 68-й год Чехословакия, вот суд над Бродским, Даниэль и Синявский, кстати говоря, процесс, да? Да очень много таких было событий.

Р. Борецкий — Вы знаете, это очень просто и коротко можно ответить. Ведь при всех наших надеждах, при вере в то, что мы вдруг начинаем жить в новом государстве, мы, которые занимались массовой информацией, шли по своему пути в таком, довольно узком коридоре. Вот в этом коридоре можно было делать какие-то зигзаге. Но если он уж больно был силен, этот зигзаг, мы натыкались на стенку, на правую или на левую. Потому что все было идеологизировано так или иначе. Ведь вот этот процесс понимания, что за сила телевидение, он нарастал, нарастал и нарастал. В 59-м году был создан сектор телевидения и радиовещания.

В. Дымарский — В ЦК КПСС?

Р. Борецкий — В ЦК КПСС, в агитпропе, да. Заведующим сектором стал человек, который в моей судьбе сыграл заметную роль, а в стране... а в судьбе государства, конечно... ну, понятно, если я назову его фамилию — это Александр Николаевич Яковлев. Он был создателем и первым заведующим сектором радиовещания и телевидения в ЦК КПСС.

В. Дымарский — Кстати говоря, если уж так, немножко, небольшое оступление — Александр Николаевич Яковлев был родоначальником, он придумал радиостанцию «Маяк».

Р. Борецкий — Совершенно точно. Совершенно точно. Это было при нем. Я несколько раз у него работал — нас просто мобилизовали — для написания каких-то документов. Вот, и позже, вот в 60-м году вышло первое постановление о дальнейшем развитии советского телевидения. Очень важное постановление, там очень много интересного даже сегодня можно вычитать. Вот так постепенно, это вот то, что было более-менее открыто для аудитории. А внутри шел совершенно особый процесс. Вот я начал говорить, когда мне довелось стать вот этим самым, заведующим одновременно и спортивного и молодежного отдела — оказывается, это готовилась некая маленькая революция у нас: нас преобразовали в главную редакцию, а главного редактора прислали из ЦК комсомола. Некую даму по фамилии Арутюнянц, Шура Арутюнянц, жена вот того самого Жоры Арутюнянца, мальчика из «Молодой гвардии», который там есть и в фильме, и в книге, и т.д. — он в Академии учился тогда.

К. Ларина — А, да, да, да — один из героев, да.

Р. Борецкий — Жора Арутюнянц, был такой мальчик.

К. Ларина — Да, краснодонцев.

Р. Борецкий — Вот, да. И эта Шура Арутюнянц — как бы, такая, нахлобучка у нас стала из ЦК комсомола. И слава Богу, что она была человеком незлопамятным. Когда мы чего-то такое решали, обсуждали, она нам мешала, мы закрывались у меня в комнате, закрывали дверь на ножку стула, а она там царапалась в коридоре и просила, чтобы ее впустили — мы ее не впускали. Это еще вот такое время было все-таки. Но тем не менее, процесс шел, нарастал, нарастал, и т.д.

В. Дымарский — Вот, а эти все события...

Р. Борецкий — А эти все события, вот...

В. Дымарский — ...освещались сообщениями ТАСС.

Р. Борецкий — Совершенно верно. Они в этом коридоре, они не умещались. 56-й год, он же практически на несколько месяцев позднее, чем прошедший съезд, чем вот эта эйфория, вызванная докладом Хрущевым — он, как бы, мог его прихлопнуть, убить. Это был тщательно замалчиваемый эпизод, трагический эпизод в истори Европы и нашей страны вообще. Ну, где-то просачивались какие-то информации, но до экрана они не доходили.

К. Ларина — Ну подождите, а вот эта антипартийная группа, разоблачение?

В. Дымарский — Сообщение ТАСС.

К. Ларина — Сообщение ТАСС, и все?

В. Дымарский — Да, сообщение ТАСС.

К. Ларина — Никаких комментариев.

Р. Борецкий — Без комментариев и без интервью с членами антипартийной группы, да.

К. Ларина — (смеется) С Шелепиным.

Р. Борецкий — Значит, дорогие друзья, существовала такая иерархия: печать, радио и телевидение. Главенствующим была всегда печать, с ленинских времен. Значит, в наши времена это была газета «Правда». Если газета «Правда» публикует, она должна первой публиковать. Конечно. Она должна первой. После этого начинались какие-то там обсуждения, может быть, и т.д., и т.д. Но это был закон.

В. Дымарский — Рудольф Андреевич, это так было, что телевидение, как молодое средство массовой информации, оно вообще было на последнем месте?

Р. Борецкий — Да. Да.

В. Дымарский — И даже комитет сначала назывался по радиовещанию и телевидению.

Р. Борецкий — По радиовещанию и телевидению. Это...

В. Дымарский — А потом стал по телевидению и радиовещанию.

Р. Борецкий — Да, это любопытная история.

К. Ларина — Вот в прошлый раз как раз Рудольф Андреевич об этом говорил, что когда телевидение стали делать, никто, вообще, отчета себе не отдавал, что же это за орудие такое у нас в руках, что мы можем делать с помощью телевидения.

Р. Борецкий — Да.

В. Дымарский — Хотя, вот, интересная вещь — извините, небольшое тоже отступление. Вы знаете, когда началось первое — и где — регулярное телевещание? Оно началось в нацистской Германии в Третьем Рейхе в 36-м году.

Р. Борецкий — Да, да, да, да. И я пишу об этом в этой книжке, которую я Вам оставил.

В. Дымарский — И кстати говоря, парочка супружеская Геббельсов написала даже несколько работ теоретических по использованию телевидения в пропагандистских целях...

Р. Борецкий — Да, да. Совершенно верно. Да, да, да, да.

К. Ларина — В деле пропаганды.

В. Дымарский — В деле пропаганды. В частности, сам товарищ Геббельс писал о том, сколько раз нужно показывать фюрера, и т.д., и т.д.

К. Ларина — А как-то у нас были какие-то, вот, свои... своя стратегия телевизионная была каким-то образом разработана?

Р. Борецкий — Вы затронули мою любимую тему, да.

К. Ларина — Рудольф Андреевич, была какая-то стратегия разработана, вот, каким образом показывать власть, представителей власти на советском телевидении.

Р. Борецкий — Нет. Нет.

К. Ларина — Сколько раз показывать Хрущева...

Р. Борецкий — Нет, нет.

К. Ларина — Сколько раз показывать, там, какого-нибудь Эйзенхауэра или еще кого-нибудь?

Р. Борецкий — Нет, нет.

К. Ларина — Нет?

Р. Борецкий — Вот я много раз сказал нет. Инструкций никаких не было. Были разовые какие-то звонки, просьбы, ну, распоряжения, если угодно.

В. Дымарский — И разносы постфактум.

Р. Борецкий — Да. Да, да. И разносы постфактум, конечно. Вот эта вот эпопея знаменитая с поездкой Хрущева на теплоходе в Соединенные Штаты Америки, которая освещалась широко в наших программах — это уже в свои руки брал, вообще, средства массовой информации, широко если говорить, не только прессу, Алексей Иванович Аджубей. Вот, Алексей Иванович Аджубей — очень интересная фигура, я не знаю, как... я боюсь тронуть какую-то тему, потому что это огромное поле для рассказа. Но Алексей Иванович Аджубей первый реформировал наши газеты. Перенес на первые полосы иллюстрации — там ничего этого не было. Перенес информацию наиболее важную, и т.д. Алексей Иванович Аджубей высказал идею о необходимости создания молодежного телевидения. И это пошло так: ЦК комсомола, комитет комсомола на телевидении, рекомендация, вот, создания этой редакции, ну и в конце концов, была создана эта редакция. Так что куда ни кинь, везде... «Никита-кукурузник» — вот это самая знаменитая эпопея. Это же в прессе было, «Никита-кукурузник», это... Это такая типично пропагандистская акция сгладить вот эту вот, ну, такую... ну, широкие, ширящиеся в народе насмешки над Хрущевым — это уж наша беда, к сожалению. У нас ведь всегда бывает так: страна наша, ну, извините, может быть, за неточность, но страна наша имперская, у нас всегда есть первая личность — это царь, император, генеральный секретарь ЦК...

К. Ларина — Наше все, да.

Р. Борецкий — Наше все. И всегда у нас находится наше все. Вот, и когда наше все начинает колебаться, когда над ним начинают насмехаться, вот тут нужно принимать какие-то... какие-то меры. И вот Алексей Иванович стоял на страже этого. И вот были передачи телевизионные, и были на эту тему разговоры с нашим руководством о том, чтобы, вот, как-то это обыграть и сгладить.

К. Ларина — А как юмор контролировался?

Р. Борецкий — Юмор... Юмор...

К. Ларина — Там, вот, что? Это же «КВН», да?

Р. Борецкий — Юмор был разный, не только «КВН». Нет, «КВН» запретил Лапин, он вспыхнул. Значит, история его такова: провал «ВВВ», вот эта Сусловская акция с разгоном руководства телевидения.

К. Ларина — Да, да, да. Это мы в прошлый раз говорили, да.

Р. Борецкий — Да, говорили об этом. Потом затишье. Потом молодежная редакция, в основном, благодаря Элему Климову... ну, наверное, помните этого человека...

К. Ларина — Режиссера-то, конечно.

Р. Борецкий — Да, замечательный режиссер, фильмы которого вообще... каждый из фильмов которого лежал, лежал, лежал на полке, был запрещен. Он был одним из первых авторов в молодежной редакции, наряду с Юрой Чулюкиным...

К. Ларина — Тоже замечательным режиссером.

Р. Борецкий — Замечательный режиссер наш. ...Женей Кареловым, я считаю, что один...

К. Ларина — Тоже замечательный. Композитор.

Р. Борецкий — Да, «Служили два товарища» — это один из...

К. Ларина — А, да, режиссер...

В. Дымарский — Сергей Александрович Соловьев сейчас вот после эфира с тобой, Ксения...

К. Ларина — Да, да, да, да, да!

Р. Борецкий — Да.

В. Дымарский — Он нам рассказывал, что он тоже работал в Ленинграде, еще тогда...

Р. Борецкий — В Ленинграде, да.

В. Дымарский — Да, на телевидении в программе «Юный пионер».

Р. Борецкий — Да, совершенно верно. Вот. И потом Юра Чулюкин привел нам такого мальчика растерянного в редакцию — ну, мальчику было 19-20 лет, я думаю — сказал, что, вот, его выгнали из БИКа за ненадлежащее поведение, вот, для советского студента, пригрейте его, дайте ему заработать, вообще... И стал...

К. Ларина — Неужели Никита Михалков?

Р. Борецкий — Нет, это Алеша Салтыков.

К. Ларина — А, Алексей Салтыков. «Друг мой Колька».

Р. Борецкий — Будущий лауреат государственной премии...

К. Ларина — Да.

Р. Борецкий — Да, да. Автор таких шумных фильмов, вообще, которые заняли свое место. Вот, Алеша Салтыков, который у нас был автором. Так что это была редакция, которой можно действительно гордиться. Вот, а потом, потом, вот, получилось так, что увели меня в новости телевизионные в 59-м году. А здесь...

К. Ларина — А как новости телевизионные делались, расскажите нам немножечко, приоткройте завесу тайны.

Р. Борецкий — А Вы знаете, это были исключительно... В 59-м году...

К. Ларина — Так.

Р. Борецкий — ...начались телевизионные новости, «Последние известия» назывались тогда. И они делались исключительно на пленке. Исключительно на пленке, с закадровым текстом. А замечательным диктором — он только пришел тогда в студию, и я его любил, люблю и любить буду. Это был Игорь Кириллов. Я его люблю не только за профессионализм, за голос, и т.д., и т.д., но я его люблю за то, что он всегда вот в эту страшную нервотрепку информационной редакции вносил какую-то ноту спокойствия. Всегда говорил: «Ну не волнуйтесь». И вплоть до того, что... ну, я не знаю, удобно ли об этом говорить — значит, прошло огромное количество, значит, закончился день визита Насера в нашу страну, и нам требовалось дать его вечером обязательно в выпуске. Значит, часы тикали-тикали, а в это время монтажницы склеивали пленку, и когда они ее склеили, ее посмотреть уже невозможно было — ни репетировать, ничего. Бегом из одного здания в другое, в аппаратную зарядили — и что? Текст есть и есть пленка, изображение. Но текста не видел Игорь. И тогда, значит, я заполз в эту кабину, мы с ним договорились предварительно, в эту, звукоизолированную кабину. Сел на пол, взял его штанину в пальцы, и, значит, он начал читать. У нас было так: один рывок такой вот, штанины — стоп, пауза. Вот, значит, пауза, идет изображение. Два — начало следующего. И вот так мы отсидели... (смеются) Да, вот такие были начала телевидения.

К. Ларина — Много ли получали сотрудники советского телевидения в те годы?

Р. Борецкий — Точно помню, сейчас расскажу, значит.

К. Ларина — Ну-ка.

Р. Борецкий — Значит, редактор получал 880 рублей — это 88...

К. Ларина — Это много? По тем временам это большие деньги или не очень?

Р. Борецкий — Ну, примерно ставка учителя. Значит, старший редактор — 980.

К. Ларина — А те, которые в кадре?

Р. Борецкий — Ответственный редактор — 1200.

К. Ларина — Так. А звезды?

Р. Борецкий — И главный редактор — 1500.

К. Ларина — А звезды?

Р. Борецкий — Вы знаете, я вообще не люблю этого слова, у меня от него начинается мандраж...

К. Ларина — Ну, я иронизирую, Вы же понимаете. Да, да, да.

Р. Борецкий — Вот, вот. Звезды... Были гонорары, очень приличные. Называлось «публицистическое выступление». Т.е. мы приглашали Ивана Ивановича Иванова, ученого, актера, там, и т.д., и вот он, там, я не знаю, с подготовленными вопросами или спонтанно, он там выступал 15 минут, рассказывал о своих каких-то делах. Вот, он получал 500 рублей — т.е. 50 рублей.

К. Ларина — А дикторы?

Р. Борецкий — Только за это. Дикторы? Ну, были категории у дикторов...

К. Ларина — Им же одеваться надо было — кто их одевал?

Р. Борецкий — Ну, одевали их.

К. Ларина — Их одевали? Т.е. заказывали, шили у советских кутюрье.

Р. Борецкий — Да, да.

К. Ларина — Да?

Р. Борецкий — Да, да, т.е. ателье какое-то работало, и парикмахерская.

В. Дымарский — Если я не ошибаюсь — просто, опять же, я все время возвращаюсь к спортивным комментаторам — если не ошибаюсь, за футбольный матч, за комментирование — это полтора часа в прямом эфире.

Р. Борецкий — В прямом эфире, да.

В. Дымарский — Что-то, получали, по-моему, 15 рублей.

К. Ларина — А когда, кстати, впервые была трансляция футбольного матча с комментариями, кто знает из Вас, дорогие друзья?

В. Дымарский — По радио?

К. Ларина — По телевизору.

В. Дымарский — Ну, по радио это еще до войны было.

К. Ларина — По телевизору!

Р. Борецкий — По телевизору, я думаю, что это было со стадиона «Динамо» до Лужников... точно я Вам не скажу...

К. Ларина — Т.е. где-то, вот, середина 50-х, да?

Р. Борецкий — Но передвижные телевизионные станции уже существовали в 50-е годы, безусловно. Во время фестиваля около двух десятков передвижных — ПТС они называются — телевизионных станций были свезены отовсюду и работали в Москве. Вот. Нет, это было, ну, наверное, год 54-й, 52-й... Ну, надо освежить в памяти, где-то в летописях это есть.

К. Ларина — А Виталий Наумович, а ты что...

В. Дымарский — Я третий... извини, я третий...

К. Ларина — А можно, я спрошу у тебя?

В. Дымарский — Я третий раз сегодня вспомнил Юрия Валерьяновича Фокина, поскольку ты говоришь, что первый раз было. Фокин, кстати говоря, был первый, вел репортаж из-за границы, из Англии.

К. Ларина — Очернял?

В. Дымарский — Нет, нет, нет, нет. Он был... он был в английском парлменте, и была... это было первое прямое включение за границей. Это то, после чего... а потом уже, когда говорили, что все помехи за пределами территории СССР.

К. Ларина — Виталий, а вот ты что помнишь из того телевидения? У тебя телевизор был вообще в квартире?

В. Дымарский — Конечно.

К. Ларина — Был, да?

В. Дымарский — У меня был «КВН-49».

К. Ларина — И что ты помнишь?

В. Дымарский — Ну что я помню? Я помню, я помню, я помню дикторов. Потому что в первую очередь я помню лица. До Леонтьевой еще была диктор...

Р. Борецкий — Была диктор замечательная, совершенно красавица...

В. Дымарский — Да, сейчас... сейчас я вспомню ее фамилию, попробую вспомнить...

Р. Борецкий — Да, я тоже пытаюсь вспомнить, я ее помню и знал, и я работал...

К. Ларина — Так, дорогие товарищи, если вспомните фамилию диктора, которая была уже известным и любимым диктором до появления Валентины Леонтьевой, пожалуйста, нам напишите об этом...

В. Дымарский — Да, да, она была первой. Она была первая.

К. Ларина — Ну сейчас вспомним.

В. Дымарский — Это уже склероз называется.

К. Ларина — Ну подожди, тебе... что у тебя осталось в памяти?

В. Дымарский — «КВН» я помню. Я помню вот эту вот знаменитую... то, что... о чем Вы говорили в прошлый раз.

К. Ларина — С валенками?

В. Дымарский — Эту программу с валенками. Я очень хорошо помню вот это столпотворение — ну, я видел по телевидению — это столпотворение.

Р. Борецкий — 30 сентября 57-го года.

В. Дымарский — Да, это столпотворение я помню.

К. Ларина — Ну ты можешь сказать, что в ту пору это уже было массовое... средство массовой информации?

В. Дымарский — Я помню, я жил... мы жили с родителями в коммунальной квартире...

К. Ларина — Приходили к вам смотреть?

В. Дымарский — У нас, да, у нас собирался народ на телевизор. Стояли стулья в несколько рядов...

Р. Борецкий — То же самое у нас.

В. Дымарский — ...с линзой вот этот «КВН-49», который, я вообще не знаю, что там можно было увидеть. Но тем не менее, люди собирались, смотрели, и у нас там некоторые соседи приходили к нам смотреть.

К. Ларина — А когда кино появилось по телевизору?

Р. Борецкий — Кино появилось... вообще, кино... была такая аппаратура своеобразная, она называлась аппаратура для съемок с кинескопа.

К. Ларина — Так.

Р. Борецкий — Значит, это не только трансляция кинофильма, которая просто... или он шел в эфир. А перед экраном — вот такого размера примерно как «КВН»...

К. Ларина —

В. Дымарский — Извините, Рудольф Андреевич...

Р. Борецкий — ...на расстоянии. Да.

К. Ларина —

В. Дымарский — Кондратьева.

Р. Борецкий — Нет, не Кондратьева!

К. Ларина — Нина Кондратьева?

Р. Борецкий — Нет, это не до.

К. Ларина — Сейчас будем мучиться.

Р. Борецкий — Нина Кондратьева — это третья. Нет, нет, нет. Ну, Нину Кондратьеву я знал...

К. Ларина — Товарищи слушатели, не подводите нас! Кто был популярным диктором центрального телевидения до появления Валентины Леонтьевой?

В. Дымарский — Рудольф Андреевич, я Вас перебил...

К. Ларина — 50-60-е годы, первые дикторы. Ну пожалуйста, вспомните, на смс пришлите! Про кино говорим.

Р. Борецкий — Ой, вряд ли кто-то помнит — она очень коротко мелькнула, как звезда, роскошная совершенно.

К. Ларина — Сейчас вспомнят. Наши помнят все.

Р. Борецкий — С такой, короной золотых волос...

К. Ларина — Блондинка?

Р. Борецкий — Да. Блондинка, да. Хороша невероятно собой, с такими, шоколадными глазами. Она умерла от такого туберкулеза, который тогда был неизлечим. Да. Очень приятная женщина и очень хороша. Такая русская красавица.

В. Дымарский — Я, кстати говоря, еще помню, когда Жильцова тоже была диктором.

К. Ларина — Но она все-таки другое уже поколение.

Р. Борецкий — Жильцова из иняза пришла.

К. Ларина — Да, из иняза.

В. Дымарский — И более того, мы с ней даже участвовали вместе, была тогда учебная программа... Поскольку она из иняза, и я тоже из иняза...

К. Ларина — Она училась с моим папой вместе в инязе.

В. Дымарский — Вот, и мы на иностранном языке, в данном случае на французском, какие-то постановочки делали — это были уроки французского языка.

Р. Борецкий — Да.

К. Ларина — Ну про кино-то уже! Никак не добьюсь я.

Р. Борецкий — Да, так вот, такая установка существовала...

К. Ларина — Так.

Р. Борецкий — Так: труба и труба, глядящие друг на друга. Значит, предположим, слева это был телевизионный экран, справа это была камера.

К. Ларина — Которая снимала?

Р. Борецкий — Которая снимала с кинескопа. Съемки с кинескопа. Но тут были трудности в чем: скорость кинематографа — это 24 кадрика в секунду. Скорость телевидения — это 25 кадров. Надо было их синхронизировать, вот, придумать эту установку, но тем не менее, она работала, и кое-какие, вот, программы она снимала. Вот. Это было такое открытие 50-х.

В. Дымарский — Ну, если уж заговорили о кино, надо вспомнить еще «Кинопанораму».

К. Ларина — Телевизионное... Да, да, да. Подождите, сегодня, кстати, юбилей «Клуба кинопутешественников»...

В. Дымарский — Да, сегодня 50 лет «Кинопутешественников».

К. Ларина — Или кинопутешествий? Кто был первым ведущим-то?

В. Дымарский — Шнейдер.

К. Ларина — Шнейдер?

Р. Борецкий — Первым был, конечно, Шнейдер, Владимир Адольфович Шнейдер.

К. Ларина — Нонна Бодрова — это позже?

Р. Борецкий — Нет, это позже.

К. Ларина — Нина Кондратьева — тоже позже. И Аня Шилова позже.

Р. Борецкий — ...замечательный режиссер, замечательный режиссер, научно-популярного кино. Он уже был в летах, он такой был, солидный, респектабельный, седой.

К. Ларина — А кто придумал, вообще, эту передачу?

Р. Борецкий — Эту передачу придумал, по-моему, сам Шнейдер. Поскольку он был путешественником, он снимал...

В. Дымарский — Он документалист, да.

Р. Борецкий — Он документалист, да, он снимал о животных замечательные фильмы. Вот, а кто... Я уже в это время был на факультете. Вот, и ушел я с телевидения, потому что начальство велело подать заявление в партию, я... такой был, замминистра Иванов Георгий Александрович...

К. Ларина — Валентина Широкова!

Р. Борецкий — Вот.

К. Ларина — Валентина Широкова.

Р. Борецкий — Валя. Нет.

К. Ларина — Нет?

Р. Борецкий — Нет, нет, нет.

К. Ларина — Что ж такое? Нелли Широких — есть еще варианты.

Р. Борецкий — Нет, нет.

К. Ларина — Кондратова. Нет, нет, не Кондратова.

В. Дымарский — Нет.

Р. Борецкий — Нет.

К. Ларина — Так.

Р. Борецкий — С Ниной же трагическая история...

К. Ларина — Извините, у нас все время, как бы, я буду так, фамилии иногда произносить. Так.

Р. Борецкий — Вы знаете эту историю с Ниной Кондратовой? Трагическую историю. Она же заканчивала, бедняжка, уже в таких, очках. Она вела репортаж с выставки достижений народного хозяйства, и какой-то бык-чемпион, там, с которым она, так сказать — и оператор сказал: «Вот, стань сюда, ближе» — она с микрофоном...

К. Ларина — Что, забодали ее?

Р. Борецкий — Значит, вела репортаж, рассказывала об этом быке-чемпионе, и этому быку то ли оса, то ли пчела, то ли кто-то сел на нос. И он мотнул головой и рогом попал ей в глаз. Ее оперировали в Германии, делали всякие — ну, я не знаю, все... глаза не стало, поставили ей стеклянный глаз, и вот...

К. Ларина — Кошмар какой!

Р. Борецкий — ...последние годы своей дикторской жизни, да, она уже была в очках и с этим глазом, Ниночка наша.

К. Ларина — А слушайте, а вот, возвращаясь к кино — а когда появились первые телевизионные фильмы? Это в то же время, вот когда возникло телевизионное-то объединение — «Экран» или что там? Как оно называлось в ту пору? Телефильм.

В. Дымарский — «Телефильм»

Р. Борецкий — Нет, это называлось объединение «Телефильм».

К. Ларина — Колосов там был, да, Сергей Николаевич?

Р. Борецкий — Да, да, совершенно верно. Его создавали два человека. Его создавал замечательный редактор телевизионный, один из создателей журнала «Искусство» Андрей Донатов, и Сергей Колосов, тоже замечательный режиссер. «Вызываем огонь на себя»...

К. Ларина — Да, конечно.

Р. Борецкий — ...это можно считать первым нашим многосерийным фильмом.

К. Ларина — Сериалом, да.

В. Дымарский — С Касаткиной.

Р. Борецкий — Да, с Касаткиной, совершенно верно. С Касаткиной, с Роланом Быковым — это замечательный был...

К. Ларина —

В. Дымарский — «Эх, Морозова»...

Р. Борецкий — Совершенно верно.

К. Ларина — Ну что, мы опять, что ли, продолжать будем? Или закончим?

В. Дымарский — Вот Ольга Чепурнова — это то или..?

Р. Борецкий — Ольга Чепурнова!

К. Ларина — Вот!

Р. Борецкий — Спасибо Вам огромное! Оленька Чепурова — только не Чепурнова, а Чепурова.

К. Ларина — Чепурова.

Р. Борецкий — Это был, вот, самый первый диктор, самая прекрасная женщина Советского Союза, поскольку в нее была влюблена вся страна.

К. Ларина — Рудольф Андреевич, а Вы сегодняшнее телевидение любите?

Р. Борецкий — Да.

К. Ларина — Да? Или да?

Р. Борецкий — Видите, Вы сказали?

К. Ларина — Любите?

Р. Борецкий — А, сегодняшнее телевидение?

К. Ларина — Да.

Р. Борецкий — Ну что, одним словом сказать?

К. Ларина — Одним.

Р. Борецкий — Ну оно очень пестрое и разное, но если говорить о главном, то нет.

К. Ларина — Чего нет? В нем.

Р. Борецкий — Ну, Вы сказали, «любите»...

К. Ларина — Чего в нем нет, на Ваш взгляд?

Р. Борецкий — Я считаю, что оно для современного времени... ну, телевидение не может быть бесконтрольным, ни одна власть не может себе позволить такую мощную силу оставить без контроля. Мы поступили, вот, начиная с перестроечных времен, довольно хитро — но это хитро оказалось... хитрость оказалась очень наивной — мы, как бы, сделали телевидение общемирового уровня. У нас был государственный канал, общественный канал и частное телевидение, так сказать, независимое. Все это оказалось ерундой, чепухой. Потому что у нас все телевидение строится по американской модели. Вот, частного телевидения, зарабатывающего на рекламе. В то время как в Европе это происходило по иному пути.

К. Ларина — Ну что же, мы на этом закончим нашу встречу сегодняшнюю с Рудольфом Андреевичем Борецким...

В. Дымарский — Спасибо!

К. Ларина — Огромное Вам спасибо! Отпускаем Вас и до встречи! Спасибо Вам большое!

Р. Борецкий — Не за что. Такой встречи еще...